Текст книги "Возвращение Идущего во Тьму"

Автор книги: Кирилл Берендеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Берендеев Кирилл
Возвращение Идущего во Тьму

Берендеев Кирилл

Возвращение Идущего во Тьму

Часы пробили восемь. С первым ударом Софья подняла голову от журнала и внимательно взглянула на мужа, сидящего по другую сторону торшера. Да, интуиция ее не подвела. Александр читал книгу, какой-то карманный детективчик в мягкой обложке, один из множества, собранных им на полках; едва часы зазвонили, он явственно вздрогнул, дернулся, пытаясь взглянуть на циферблат и одновременно не давая себе этого сделать и сжал страницы так, что побелели пальцы. Лишь когда эхо последнего удара кануло в Лету, муж делано зевнул, выронил в нервном возбуждении, внезапно охватившем его, бульварный роман и наконец, соизволил обратить внимание на так взволновавший его предмет.

Все дальнейшие его действия она могла предсказать с точностью до мелочей, столь неизменной была их последовательность, со временем превратившаяся в ритуал. Вот сейчас Александр потянется, отложит книжку на журнальный столик и включит телевизор. Тут же выключит его, пару раз пройдется по комнате из угла в угол, точно томимый беспричинно навалившейся на него скукой, хотя и руки дрожат и дыхание неровное, выйдет на кухню, выпьет холодной воды: ей с этого места очень хорошо слышно как зашипит кран, наполняя стакан до краев. Отопьет глоток и выльет тихонько остаток в раковину – слышно, все слышно. После чего...

Александр бодрым шагом вышел из кухни, зачем-то заглянув в соседнюю комнату, приоткрыв дверь и в спальню. Остановился прямо посреди гостиной, под люстрой, посверкивающей саксонским хрусталем и бодрым голосом провозгласил:

– Что-то я сегодня засиделся. Не будешь возражать, если я скроюсь на часок? До ближайшей пивнушки и обратно.

Самое отвратительное в Александре, кроме, конечно, этих непонятных, отвратительных отлучек – его совершенная невосприимчивость к алкоголю. Убежденный трезвенник, любой банкет превращается в подлинное испытание ее нервной системы. Зачем ему надо говорить явную глупость – непонятно.

– Ненадолго, значит? – тоже часть сложившийся традиции от ее лица.

– Туда и обратно. Немного ноги поразмять.

Они замужем уже шесть, считай, семь лет. Всему есть свои причины, в данном случае, главная, если не единственная из них – возраст. Что скрывать, время не щадит никого, особенно женщин ее возраста. И наиболее заметно это для тех мужчин, что моложе своих жен на пусть и небольшой по геологическим масштабам, но убийственный для любого брака срок – неполных пять лет. Через месяц Александру исполнится тридцать четыре. Можно не продолжать.

И все же. До поездки в Чехию, в Карловы Вары, брак их протекал нормально, без заметных склок и неурядиц.

Кажется, Александр просто устал от жены бальзаковского возраста, которая его до невозможности любит и обставляет всем необходимым. Конечно, не надо быть проницательным, чтобы понять: молодость всегда тянется к молодости, а в большей степени это касается ветреного мужского пола. Зарабатывает он неплохо, если на то дело пошло, но вот у жены – состояние, позволяющее ей, даже проводя дни напролет у телевизора, обеспечивать и себя и его и кого-то от него со стороны. От одного этого поневоле волком взвоешь.

Софья оставила в покое свою еженощную боль и вздохнула:

– Ну, хорошо. Я буду ждать, – и попыталась улыбнуться.

Она сама выбрала его – ей любое чудачество по карману. А он, в самом деле, очень хорошо к ней относится. Впрочем, если быть меркантильным, то это не просто любовь – это любовь с интересом. Но гордость бывшего погранца не позволяет в этом признаться, даже себе самому.

И благодарность за все, и страх потерять, взаимный, что и говорить, и боязнь просто сделать что-то неприятное, что-то не то для женщины, которая любит с невозможной страстностью, и сама боится признаться в этом. Александр всегда предельно корректен, кроме постели, разумеется, вежлив, обходителен, дружелюбен и так далее и тому подобное.

Но его прогулки... Если бы не его прогулки...

На второй день пребывания в санатории в Карловых Варах он попросту исчез. Ни к обеду, ни к ужину его не было, появился лишь поздно вечером, усталый, с забинтованным плечом, весь расцарапанный. Долго не мог ничего объяснить, отделывался прозрачными намеками, пока не взглянул на часы. После чего собрался с духом и выдвинул версию, до смешного схожую с историями, публикуемыми в детективах: поведал повесть о спасении им местной несовершеннолетней девчушки от трех с чем-то возжаждавших "клубнички" подонков.

Самое смешное, что она ему поверила. И, когда через два месяца, уже дома, он снова отчалил в неизвестном направлении и вернулся в очень похожем потрепанном виде, поверила снова... Потом его исчезновения стали носить периодический характер и объяснить их, даже с помощью простой цепи досадных совпадений уже не представлялось возможным.

Александр прошел в спальню, надел дурацкий фиолетовый плащ с серебряной застежкой, привезенный из Чехии, сафьяновые сапоги, видимо, для безопасности взял спрятанный в ножнах и упакованный в пластиковую сумку, короткий меч и торопливо направился к выходу. На маскарад? Да кто его знает. Это дурацкое одеяние, шутовская внешность плюс холодное оружие, с которым Александр в подобных вылазках никогда не расставался, не давали Софье покоя.

Да как, в самом деле, логически можно объяснить все это представление? Александр говорил... Господи, да какая разница, что он нес в оправдание о вечерних тренировках и тому подобном? Пару раз его ранило, один – весьма серьезно, она видела длинные уродливые шрамы, пересекавшие бедро и грудь. Появились они внезапно, в одно из долгих его отсутствий и не изменились с тех пор ни на йоту, эти старые боевые рубцы. Наследство от недолгого пребывания в Таджикистане, ты просто не заметила, да кто бы говорил! Она-то прекрасно помнила, вспоминала всякий раз, когда он уходил на несколько бесконечно долгих часов в никуда, каждый сантиметр его атлетически сложенного тела.

А самое обидное, из него совершенно невозможно ничего вытянуть. Врет, конечно, всегда врет, краснеет и запинается, но сказать все равно не хочет. Нарочно доводит ее до слез.

Господи, когда же все, наконец, закончится? Если бы он напивался или с завидной регулярностью тискал в гостинице местных шлюх, это еще можно было хотя бы понять. Но ничего не было, ей говорили, ее уверяли опытнейшие из опытнейших, профессионалы своего дела, великолепные ищейки, на счету которых – не одно раскрытое дело из разряда "семейных". Шеф сыскного агентства после трехмесячных бесплодных розысков прибыл лично завизировать бессилие своей организации и только руками развел, – нет, мол, никаких следов, как сквозь землю человек исчезает, точно в подпространство. Свернул за угол – и растаял в темноте.

Раз, только раз, видели, как он заходил в какой-то дом, а потом выходил из него – между этими событиями каждая квартира небольшого одноэтажного строения была просто перевернута вверх дном – в этой стране все возможно, были бы средства, – и... новое недоуменное выражение лица их шефа.

Затем шеф повернулся, по-военному четко, и вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Дверь щелкнула и сейчас. За Александром, отправившимся на свой непонятный, порой опасный, но все же чертовски привлекательный карнавал. Куда?

Софья еще минуту сидела неподвижно в кресле, глядя на пустой экран телевизора, затем включила его. И вздрогнула, заслышав громкие крики на пока еще черном экране. Изображение появилось: в прорезаемом сверкающими очередями трассирующих пуль помещении метались какие-то люди, неожиданно замирали и падали... А ведь Александр еще выезжал в какие-то командировки, раз в год обязательно, оставляя ее в безотчетной тревоге и снедающем душу страхе за его жизнь. Последний раз он вот так вот исчезал месяц назад. С тех самых пор она с глухим нетерпением ждала этого нового сигнала, его вспышки непонятной активности ближе к вечеру, точно муж ее получал ведомый ему одному сигнал и начинал сызнова свое представление. Ритуал ухода, беготня по квартире, ненавистный ей маскарад. И прощальные слова перед распахнутой дверью.

Александр говорил тогда, что едет в Черновцы – какого рожна ему надо там – совершенно непонятно. Его не было двенадцать дней. Он вернулся утром, Софья только вставала, поспешно спрятал меч (Господи, куда бы ни вышел, непременно берет с собой эту железку) и молча бросился к ней на кровать.

В этот самый момент ей показалось на мгновение.... То самое, глухое, неясное, но мерзкое, отвратительное, о чем она никогда не говорила вслух, но что ощущала буквально каждой клеточкой своего тела. И в его объятиях, и в поцелуях, и в словах, в движениях губ, рук, позах, походке, во всем... нечто неуловимое как холодок по всему телу.

Весь следующий месяц она ждала. В постели, в разговорах, наедине и по телефону, в его работе, во внезапных поездках в выходные, она искала, но не могла найти. То ощущение, что было с ней весь день, когда Александр вернулся из командировки, исчезло. Все было по-старому: его страсть и усталость, разговоры и молчание. Точно вчера к ним домой случайно зашел совсем другой человек, а ее муж сменил его и оказался в супружеской постели только следующим утром.

Может ей показалось, а может это была случайная, ничего не значащая встреча, ни к чему не обязывающая близость на несколько минут... разрядка для уставшего притворяться мужчины. Может она просто забыла, каким он бывает, когда возвращается свободным и отдохнувшим от семейных уз?

Софья непроизвольно дернулась и вскочила с кресла. Одним движением сняла халат и забросила его на диван. Подошла к шкафу, раскрыв створки настежь. Сорвала с вешалки одно из платьев.

Одно-единственное, которое она последнее время старалась не одевать. То, что Александр подарил ей на годовщину свадьбы.

Взглянув на него, Софья холодно усмехнулась. Александр совершенно не разбирается в моде, платье всегда казалось ей верхом безвкусицы, муж же, напротив, всегда выражал искреннее восхищение одетой в него супругой.

Она выбежала из подъезда, изрядно напугав дежурных и растерянно огляделась по сторонам.

Неприятный металлический звон в ту же секунду подсказал ей, куда двигаться дальше. В полутьме переулка она увидела удаляющуюся спину Александра и неловко прицепленные к потрепанным джинсам поблескивающие ножны. Муж задел ими за фонарный столб, но не оглянулся, лишь ускорил шаг.

Тоже сделала и она. Александр свернул за угол, она вынуждена была пробежать оставшиеся до поворота несколько десятков метров. Заглянув за угол дома, Софья как раз успела увидеть как Александр, торопливо оглянувшись, входит в какую-то дверь, озаренную изнутри ровным матовым светом. На мгновение свет погас, затем снова засиял как прежде, и дверь за ее мужем негромко захлопнулась.

– Так просто? – невольно вымолвила она, не веря увиденному. Мгновениями раньше Софья представляла себе изматывающую беготню по подворотням, через разбитые проходные подъезды, заброшенные стройки, пустыри, воображение рисовало картины одна таинственнее другой, но вот действительность.... Не было ни условного стука в дверь, ни сурового охранника у входа, ни подозрительных личностей, снующих вокруг, не было ничего.

Кроме той самой двери, в которую зашел ее муж. Все еще надеясь, но, уже не веря, что подъезд окажется проходным, Софья нажала на ручку и повернула ее, отворяя дверь.

В первое мгновение она не увидела ничего, кроме рассеянного матового света. Когда Софья перестала щуриться, первое, что ей бросилось в глаза, был коридор. Здание, в которое с такой уверенностью вошел ее муж, по виду было обычной двухэтажной развалюхой, предназначавшейся к сносу. Судя по внешней бедности дом мог служить последним прибежищем для разоряющихся компаний, а его чердак и подвал могли облюбовать лица без определенного места жительства.

Вот только коридор не соответствовал столь убогому внешнему облику. Он был – и стены и пол – отделан под камень и весьма искусными мастерами. Потолочные деревянные перекрытия, должно быть влетели заказчику в копеечку. В отдалении, подле странного конусообразного светильника, висела одинокая маленькая шпалера.

Помещение менее всего походило на рисовавшееся в ее воображении "злачное место". Тишина, царившая в коридоре, буквально оглушала. Софья сделала осторожный шаг в сторону шпалеры, затем другой, стараясь ступать как можно тише.

Чуть дальше коридор под прямым углом сворачивал вправо. Услышав негромкий хлопок, Софья оглянулась – дверь за ней закрылась сама. Она подошла к светильнику – пламя, а это было именно пламя, а не галогеновая лампочка, горело ровно, без мерцания, лишь чуть заметно подрагивало, она нерешительно протянула руку – холодное, как лампа дневного света. Может так горит натрий или что-то в этом роде, она не разбиралась в химии.

Пламя – маленький белый комок света – медленно, как во сне, поднялось с чаши конусообразного светильника и двинулось по направлению к руке Софьи. Та испуганно отдернула руку и отскочила, ударившись спиной о стену. Огонек вернулся на исходное место. Проводив его взглядом, Софья почувствовала неприятный холодок.

Камень, самый настоящий камень. Она провела рукой по стене, проверяя, так ли это, несильно шлепнула ладонью в стену. Кладка была цельной, сложена на диво аккуратно, блоки подогнаны так, что зазоров почти не видно. Софья пригляделась. Тоненькая как волосок трещинка разделяла монолиты размером с тумбу для стола каждый.

– Господи, – невольно вымолвила она, не в силах представить кому, с какой целью и, главное, как удалось разобрать и собрать заново этот дряхлый, убогий дом, оставив наружные стены из обычных железобетонных панелей, а на внутренние затащить и аккуратно выложить десятки тонн... чего?.. наверное, гранита?

Загадка осталась неразгаданной, Софья спохватилась, что пришла вовсе не за этим и, стороной обойдя странный светильник, медленно пошла к извиву коридора. До ее слуха долетел отдаленный гул голосов, точно порыв ветра, прошелестел в стенах дома. Надо быть осторожнее.

Она взглянула на шелковую шпалеру размером чуть больше мужниного носового платка. Рисунок на ткани изображал закованного в латы рыцаря скачущего во весь опор по густому сумрачному лесу. Короткая надпись на чистом русском гласила: "Поход св.Марка." Кем был вышеупомянутый святой и куда он так спешил, – не уточнялось.

Гул голосов в конце коридора сделался громче, послышались радостные восклицания. Софья встрепенулась и на цыпочках поспешила выяснить причину, вызвавшую такие резкие перемены в чьей-то беседе.

Коридор оборвался неожиданно: поперек его висела полураспахнутая портьера, темно-бардового цвета. Взрыв смеха заставил ее набраться храбрости и отогнуть уголок портьеры. Даже такое легкое движение всколыхнуло потоки лежащей в складках материи пыли, Софья едва не раскашлялась, но все же сдержала себя и заглянула вглубь представшей ее глазам комнаты.

Александр был здесь, он, все в том же дурацком одеянии стоял, повернувшись к Софье спиной посреди группы из еще трех человек, одетых в те же несуразные наряды. Какое-то сборище сумасшедших. Роскошные шляпы с плюмажем, высокие воротники-стоечки на украшенных золотой и серебряной вышивкой камзолах, элегантные бриджи белоснежного цвета с искусно отстроченными отворотами и карманами, длинные востроносые туфли с вышитыми по краям розочками и завитушками. На поясе каждого непременно висело оружие: изысканный декоративный кинжальчик длиной в локоть с ручкой, украшенной лазуритом или же длинная шпага в позолоченных ножнах, волочащаяся по полу. Лица всей троицы украшали аккуратные строгие усики и бородки, а так же массивные серьги продетые в каждое ухо: при малейшем повороте головы они мелодично позванивали. На их фоне Александр казался сиротой казанскою. Да и сама комната, убранная с византийской роскошью, резко выделяла его на фоне троицы. Мягкие дорогие ковры, в которых буквально по щиколотку утопали ноги стоящих мужчин, соседствовали с более красочными на стенах. Ажурные низкие столики в стиле рококо на тонких ножках, статуэтки обнаженных нереид и сатиров и огромные, в половину человеческого роста расписанные причудливым орнаментом вазы по углам, все та же пара светильников, на сей раз не работающих, в обоих концах комнаты. И фантастической красоты хрустальная люстра над головой, которая так же не создавала собственного освещения.

Именно тут Софья заметила, что ласковый дневной свет льется в комнату из двух узких стрельчатых окон, распахнутых настежь.

– Как хорошо, что вы прибыли, князь, – произнес широкоплечий мужчина в небесно голубом камзоле и положил мощную ладонь на филигранной работы эфес шпаги, – как раз вовремя.

– Я услышал ваш зов, – Софья поняла, что высокий титул в этой комнате применяется к ее мужу. Это было одновременно и приятно и смешно. – И постараюсь помочь вам, всем, что в моих силах. Надеюсь, граф, ничего существенного еще не произошло?

– Пока нет, но только пока, – граф, облаченный в лазурь неба, печально склонил голову. Стройный розовощекий паренек, одетый в темно-бежевое, неловко шаркнул ногой и, запинаясь, произнес:

– Видите ли, все дело в Заозёрье.

– Карл? – Александр обратился к прежнему собеседнику.

– Увы, так. Иоанн произнес мои слова.

Юноша, смутившись, принялся изучать мысы своих коричневых остроносых туфель.

– Наши вассалы из Заозерья вновь подняли голову... Не по своей, конечно, воли, ты понимаешь не хуже нашего, князь, что это не вина их, а беда. Соседство с Альмагерой кому угодно может испортить кровь.

– Там новая заварушка?

– Нет. И это нас беспокоит. Более того, князь, пугает.

– Вчера мы поймали двух подозрительных людишек в столице, – произнес, до сего момента безмолвствовавший худой стройный мужчина в черном камзоле ни дать, ни взять, сам Александр по прошествии тридцати с лишком лет. – Я сам допросил их. С пристрастием, – недовольно добавил он.

– И что же? – плечи Александра напряглись.

– Они сознались.

– Сознались или вынуждены были сделать это? Договаривайте, прошу вас.

– Они мутят народ, князь, – снова влез Иоанн. – Господин прокуратор знает как вынуть из людишек такого сорта правду. Он не ошибается, уверяю вас. По крайней мере, за все время, пока я хожу под его началом, а это уже четыре года, все его прогнозы сбывались с поразительной точностью, – и юноша с почтением взглянул на своего начальника.

– Они признались, что имеют тайное общество, и не где-нибудь, а в столице. В столице, князь! вот что страшно. Они не старались испугать меня или поразить, нет, все сказанное ими я читал в из черных глазах, в их мерзких, ничтожных душонках. Большое общество, очень большое, и надежно укрытое, от меня, от инквизиции, от... от всех, – закончил прокуратор тихо.

– Поэтому мы и решили послать за тобой, князь, – добавил Карл, глядя в окно.

В дверь, расположенную напротив портьеры, стукнули. Разговор мгновенно прервался. Обе половинки двери распахнулись, в комнату вошел, по всей видимости, герольд, в ярко-красном с продольными белыми полосами костюме и золотым жезлом в руке.

– Ее величество королева Анна, – четко как на параде, произнес герольд, развернулся и отошел в дальний конец комнаты. Вслед за герольдом в комнату вошло с полдюжины фрейлин, стац-секретарь, еще какая-то прислуга, так что свободного места не осталось вовсе. Отошедший в тень герольд своей могучей спиной начисто загородил Софье обзор.

Когда появилась королева, на некоторое время картина прояснилась присутствующие единовременно склонили головы, и Софья увидела ее. Миленькая блондиночка, тоненькая как тростинка, почти девочка, наверное, ей не больше восемнадцати. Огромные голубые глаза, пшенично-золотистые волосы, уложенные в замысловатую прическу, правильные черты лица, чуть мелковаты для этих глаз. Не дурнушка, конечно, но уж и не красавица, ничего особенного Софья найти в ней не могла.

Королева подошла к склоненному на одно колено Александру, тот поцеловал ее хрупкие пальцы. Анна едва не вырвала руку, в нетерпеливом жесте приглашая его и всех прочих подняться. Голос ее прозвучал уже снова во тьме: обзор был загорожен поднявшийся спиной герольда.

– Я рада приветствовать тебя, князь Александр, рыцарь, Идущий во Тьму, на нашей благословенной земле. Счастлива, что ты откликнулся, и пришел на наш зов, отложив все важнейшие для тебя в другом мире дела, дабы помочь миру нашему. Граф Нержский, должно быть, уже сообщил тебе о причине, заставившей нас просить твоей помощи. О происшествии, имевшем место вчера днем.

Судя по воцарившемуся молчанию, Александр кивнул. И по вполне закономерной причине – он во все глаза пялился на королеву, едва она переступила порог комнаты, тихо шурша по дубовому паркету невзыскательным на фоне прочих нарядов, белым платьем; он не отрывал глаз от нее, даже склонившись на колено.

– Время еще терпит, князь, – контральто произнесла Анна. – А я полагаю, что за всеми навалившимися на государство проблемами, мы забыли, о том, что гость прибыл издалека и нуждается в отдыхе. Не говори ничего, князь, я все вижу. Прежде тебе нужно перевести дух после долгих странствий меж двух миров. А назавтра будет дан обед в твою честь, после которого, вы, мужчины, будете думать только о походах, сражениях и славных победах, последние слова она произнесла с легкой иронией. – Все мои советники, и военноначальники... да и я сама будем в полном твоем распоряжении.

По безмолвному знаку челядь и знать тут же покинула комнату. Александр и Анна остались наедине. Шорохи в соседнем зале стихли.

В тот же миг точно неведомая сила бросила их в объятия друг друга.

– Алекс, милый мой Алекс, как же я счастлива, что ты вернулся. Ты и представить себе не можешь, как я по тебе скучала все это время.

– Я знаю, моя королева, – муж произнес эти слова едва слышно, но все же они резанули слух прятавшейся за портьерой Софьи.

– Это я позвала тебя.

– Я думал...

Королева наглухо запечатала его рот поцелуем. Затем продолжила объяснение.

– Я не могу жить без тебя. Вся эта кутерьма насчет тайных обществ, шпионов, подметных листков и прочего – только повод. Пускай они есть, мои придворные просто обленились, они и сами в состоянии разобраться во всем помощи с твоей стороны, мой милый. У нас же огромная армия, флот... что могут сделать против этого жалкая кучка людей?... Я изнемогаю без тебя, я считала каждый час, каждую минутку разлуки... видишь, милый, я не могу так больше, я не вынесу еще одного расставания, не вынесу!

– Я никуда не собираюсь уезжать.

– Совсем?

– Любимая, давай не будем об этом. Жизнь в том, другом мире, где нет тебя, превратилась в постоянный кошмар. Если бы не ты...

Он замолчал и затем занялся истинно мужским делом: принялся раздевать королеву. Анна радостно засмеялась и потянула его к ближайшему диванчику в углу комнаты.

Все. Софья не выдержала, рванула затрещавшую портьеру в сторону и решительным шагом двинулась в комнату, чтобы прервать мелодраматическую сцену.

Увы, эффектного появления как назло не получилось. Туфля зацепилась за край портьеры, Софья запнулась и вихрем вылетела на середину комнаты, едва удержавшись на ногах.

Парочка единовременно вздрогнула и разлетелась в разные стороны: Анна забилась в угол, судорожным движением прикрыв полураспахнутую грудь и попыталась закричать. Но из спазматически сдавленного горла не вырвалось ничего, кроме тихого хрипа. Александр отскочил в противоположную сторону и, разворачиваясь лицом к напугавшему их незнакомцу, попытался одним движением выхватить из ножен свой дурацкий меч. Ловкий жест не удался, Александр дернулся снова, поднял глаза и остолбенел.

– Ты?.. – прохрипел он, оставив, наконец, попытки выдернуть меч. Ты?.. Как же ты?...

Анна очнулась от шока и пронзительно завизжала. И тут же смолкла: Александр проворно прикрыл ей рот.

Софья неприязненно оглядела группу, вжавшуюся в дальний угол. Нет, пока еще рано.

– Так же как и ты, – она решила ответить на поставленный несколько ранее вопрос. – Через дверь.

– О, Господи, ты пошла за мной? – Александр убедился, что королева больше не будет пугать свою камарилью криками и нерешительно подошел к жене.

– Именно.

– Значит, я забыл закрыть... вот черт! И ты... ты, конечно, тоже... он покачал головой.

Королева тем временем пришла в себя настолько, что решилась на вопрос:

– Кто вы?

На языке настойчиво вертелось: "Пускай об этом скажет мой муж!" Софья постоянно одергивала себя, ее чувства переплескивали через край, готовые выхлестнуться наружу. Удерживало ее только желание узнать об этом нелепом маскараде побольше, да отчасти еще и тот эффект, который она уже произвела своим появлением на парочку.

Грустно, конечно, что месяц назад она оказалась права, что предчувствия ее не обманули. Тогдашняя командировка Александра, проходила именно в этом месте.

Подумав об этом, Софья явственно вздрогнула. Нет, уж она-то истерики закатывать не станет. Этой девице, кажется, давно пора бы сообразить, что к чему. Чего она ждет, мнется и смотрит на нее квадратными глазами? Хорошо еще что вся та шушера скрылась неизвестно куда и не торопится придти на визги королевы.

– Это... моя сестра, – выдавил из себя Александр. Ну, конечно. Такого поворота следовало бы ожидать. – Должно быть, что-то случилось... там... в моем мире...

– Я понимаю, – ответила королева, во все глаза глядя на Софью. Точно кошка, у которой отняли мышь. – Если дела эти и в самом деле важны, то может быть мне...

– Нет, ни к чему.

Александр мгновенно подхватил Софью и потащил за собой к двери. Распахнул ее, убедился, что в следующей за ней комнате тоже ни души и, крикнув Анне: "мы на две минуты", плотно закрыл за собой обе половинки.

– Я думала, что ты представишь меня королеве, – холодно сказала Софья, оглянувшись. Комната-близнец предыдущей, только безделушек поменьше. Александр не отреагировал на ее слова, он тихо подошел к следующей двери и, заглянув в нее, тотчас же наглухо закрыл.

– Ты, вообще, понимаешь, куда попала?

– В сумасшедший дом, – ответствовала супруга. – И я тут ничему не удивляюсь, даже тебе.

– Не понимаешь, ты видно думаешь,.. – он замолчал, затем подошел к окну, украшенному изысканным витражом, и с силой раскрыл его, едва не разбив цветные стекла.

– Иди сюда, – приказал муж. Софья беспрекословно повиновалась.

Она подошла к окну и выглянула наружу.

Объяснить, конечно, можно все, сославшись на те или иные причуды головного мозга. В конце концов, орган этот единственный центр обработки информации у человека и представляется владельцу настолько сложным, таинственным и непостижимым, что учудить может всякое. Поэтому Софья даже не удивилась, обнаружив, что за окном – яркий солнечный полдень. И тот факт, что она смотрит на мир, расстилающийся пред ней с высоты примерно десятого этажа, тоже мало ее взволновал. С отсутствием за окном хотя бы единого городского строения, а лишь полями да холмами, она позволила себе смириться. Все можно понять и осмыслить, даже то, что серая одноэтажная развалюшка в одночасье стала высоченным зданием, окруженным зубчатой крепостной стеной по сравнению с которой новгородский кремль – детский лепет строителя, страдающего боязнью высоты, а окно, из которого Софья обозревала окрестности находилось в главной башне крепости. Все это может поддаться какому-то логическому объяснению....

Но всему есть предел.

Едва Софья взглянула вверх, как почувствовала, что рассудок начинает сбоить. Она вцепилась в руку Александра, и, отступив от окна подальше попыталась успокоиться и придти в себя около пяти минут. Затем снова выглянула.

В левой стороне замка, над крышей одной из малых башен выписывал невероятные кульбиты и при этом попискивал, радуясь предоставленной свободе, небольшой зеленый дракончик. Он то стремительно падал вниз, почти касаясь крыш, то взмывал вверх, а сидевший на крыше коренастый мужчина в одной рубашке и засученных до колен шароварах, махал на него длинным шестом, с повязанной на конце белой тряпкой и заливисто свистел.

Софья отшатнулась и посмотрела на мужа.

– Господи, что это?

– Это Хомо, можешь не волноваться, он ручной и совершенно безобидный. Анин любимчик, она его выкормила. Наверное, мать потерял. Позвать его?

– Ты с ума сошел, – едва слышно произнесла она.

– Прекрасно. Теперь ты воочию убедилась, что это не Батумский заповедник и не парк Серенгети.

Она не ответила. Александр, остро вглядываясь в маревые дали, продолжил:

– Как ты понимаешь, такого, что произошло с тобой, просто не может быть. Какой-то замок, странные люди его населяющие, еще более странные животные, живущие вокруг него. И все только из-за того, что ты вошла в дверь, которой не существует.

Софья вздрогнула.

– Это не сумасшествие, дорогая моя женушка, не сон, не видение. Это другой мир, а Земля... А может, и Земля, только не наша, а какая-то другая. Параллельный мир, или галактика, или вселенная, я и сам понятия не имею, что это. Да и не все ли равно. Первое время я и сам не в силах был понять, что случилось, и как я здесь оказался. Тебе было много проще, ты шла за мной, а я просто запамятовал закрыть за собой проход в этот мир. Надо будет сделать это, а то мало ли кто забредет ненароком. Будет еще один пришелец. Бедная Аня...

Он осекся и взглянул на Софью.

– Я сейчас все объясню, – меняя тон, торопливо продолжил муж, – Видишь ли, все не так просто. Когда я впервые тут оказался, а это случилось во время нашей поездки в Карловы Вары, помнишь о ней? то меня в этом мире посчитали... как бы это сказать... посланцем небес, что ли...

Александр замолчал, он перевел взгляд на Софью, ожидая возражений. Но его супруга молчала.

– В подарок от Высшего Посвященного, это глава гильдии магов, я получил этот вот меч и плащ. Они волшебные, как ни дико это звучит, меч буквально сражается за меня, парируя все возможные и невозможные удары, буквально направляет руку с тем, чтобы отбиться или поразить врага. Предупреждает об опасности, может обеззаразить отравленную пищу. А плащ защита от стрел, мечей, секир, алебард, от всего, что может быть использовано как оружие. А если я выверну его наизнанку, то... Ты слушаешь?

Она молчала.

– Я служил в погранвойсках в Таджикистане, ты прекрасно помнишь об этом. Случалось, что и попадал в передряги. Потом был уволен в запас, встретился с тобой и... с этим миром, – на ее лице появилась и сразу исчезла гримаса. – Я прибыл сюда как раз вовремя... видишь ли, я действительно очень помог им. Та школа на таджикско-афганской границе пригодилась и для этого королевства. Я разобрался с повстанцами на оккупированных врагом северных провинциях, с мятежниками в Заозерье, избавил столицу от терроризировавшей ее банды из Серва, вон оттуда, – он махнул рукой куда-то вдаль. – За эти заслуги перед королевством меня сделали героем, мне был присвоено звание рыцаря Идущего во Тьму и титул князя.