Текст книги "Упрямая. (Не)пара для волка"
Автор книги: Кира Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 5 Та самая ночь полнолуния
Ни на один день я не забыла о своём смысле. Пусть и не видела Его больше двух лет, продолжала разговаривать, делиться важным, желать доброго утра и надеяться, что Он жив и здоров.
Кошмары превратились практически в мои обычные сны. Несколько последних лет я принимала снотворное на ночь, а днем успокоительное. Сны, где Он бился о металл, скрёб по нему жуткими когтями и выл, а потом разрывал зубами каких-то незнакомых людей, море крови, жуткие кадры покалеченных тел пугали меня.
Особенно пугало, что делал это мой замечательный прекрасный Эмин… И он мучился. Я знала.
Отец заметил не сразу, что я замкнулась в себе, практически престала общаться со сверстниками. Под глазами пролегли тени, я стала бледной и в общем выглядела болезненной. Мысль о том, что дорогому человеку кто-то причиняет боль – в этом я была уверена, хоть и вроде бы повзрослела слишком, чтобы верить в вещие сны, мучила.
Но всё, что касалось Эмина, было для меня по-прежнему важным. А потому я верила и кошмарным снам, и тому последнему разговору на моем дне рождения.
Отец точно сделал что-то ужасное Ему.
Моей задачей стало выяснить, что именно. Я шпионила, подслушивала, следила. Старалась убегать от охраны, которая находилась со мной почти круглосуточно. Спасибо, что в ванную отпускали одну.
Охрану мне «подарил» отец тоже в тот самый день, посчитав, что я достаточно взрослая, чтобы иметь своих личных телохранителей. Которые ходили за мной в частную школу, по территории двора, а порой и в доме. Поэтому моя слежка была проблематичной. Я сильно переживала.
И как результат – несколько нервных срывов и постоянная медикаментозная терапия. Таблетки помогали, я правда успокаивалась. И даже в последний год перед тем, как исполнилось шестнадцать, стала меньше думать об Эмине, меньше видеть снов. Сама себя уговаривала, что это всё детские фантазии и совершенно глупая, необоснованная привязанность.
Возможно, он просто переехал в другой город, а я напридумывала невесть что. Да и почему я вообще обратила на него внимание? Вполне обычный молодой человек…
Некоторые телохранители отца обладают более выраженными мужскими качествами в плане внешности и, наверное, даже физической силы. Мне нравилось иногда в шутку подтрунивать над ними, делая комплименты или кокетливо стрелять глазками, наблюдая как выбранный объект покрывается испариной от страха за собственный зад. А мой отец, заметив, надрал бы его без раздумий. И я игралась. Развлекалась как могла.
Но даже в мыслях не могла себе представить что-то большее. Все молодые мужчины и даже одноклассники шарахались от меня как от чумной, зная, чья я дочь. И мне это устраивало. Отсутствие мужского внимания, какого-то тепла.
До той ночи.
Ничего не предвещало беды. Так же, как и всегда, я закинулась транквилизаторами и легла в постель. Закрыла глаза. И волны подходящего уже сна начали уносить меня вдаль, качая. Но тут я заметила очертания мужской фигуры.
Тот самый кошмар, в котором Эмин стоит за жуткой тяжелой металлической дверью и тянет ко мне руку сквозь маленькое оконце, снова появился спустя больше года, а то и двух. Я попыталась проснуться, но не смогла. Снотворное действовало.
Почему тогда кошмар?
Его безжизненные, но полные боли серые глаза с оранжевыми всполохами смотрели мне прямо в душу. Грязная широкая ладонь тянется ко мне с такой надеждой, будто если я её приму, то изменится кардинально всё. И сегодня я не находилась не понятно где за тысячи километров, не имея возможности помочь, а была прямо тут – у двери.
Обдумав всего секунду, я решительно протянула ему свою руку, которую он крепко сжал и потянул на себя. А затем началось то, о чём вспоминать без стыда просто невозможно.
Как так вышло, что детский выдуманный друг сегодня во сне так порочно прикасается, раздевает, точнее – рвёт на мне одежду, ласкает моё ещё даже ни разу не целованное лицо и тело… Это было просто сумасшествие.
Затянув за руку меня внутрь страной пугающей меня коробки прямо сквозь дверь, как в сказке, Эмин… Как же стыдно! Разорвал на мне одежду, жадно покрывая поцелуями каждый новый сантиметр моего тела, трогая, поглаживая, сжимая в крупных ладонях мою ноющую грудь.
Была ли я против? О, нет. Скорее сложно понять, кто из нас инициатор этого всего.
Я отвечала со всей страстью, на которую только была способна. И первая потянулась к его сухим губам. Поцелуй вышел горячий и изматывающе-долгий. После него нам пришлось взять тайм-аут на пару секунд, чтобы восстановить дыхание, а потом кинуться в омут с головой снова… И какой это был омут!
Я проснулась в поту от собственного стона. Одеяло сбилось, между ног горячая пульсация. Никогда раньше не трогала себя там. Но сегодня…
Желание было настолько сильным, я как наяву ещё ощущала Его руки на себе и попыталась повторить то, что он делал только что, сама, представляя Его…
Понадобилось пару секунд, чтобы пульсация усилилась настолько, что едва сдержала громкий стон.
Вовремя заткнув рот подушкой, лишь тихонько хныкала, пока потрясающе мучающее и одновременно приятное чувство не прошло. Только бы никто не догадался, что я сделала. Если кто-то когда-то узнает об этом, я умру от стыда.
Тяжело дыша, вышла на балкон прямо в спальном комплекте. Теплый ветерок развевал мои рыжие волосы, приятно охлаждая горящие щёки. Глубоко вдохнула вечерний свежий воздух и подняла голову вверх.
На темном небе желтым пятном зияла полная луна.
Глава 6 Не мой дом
Следующие два года каждый месяц в полнолуние мне снился такой же сон. Только каждый раз Эмин делал со мной всё более и более развратные вещи. Несколько раз во сне мне самой удалось потрогать его… там.
Это было волнующе и приятно.
Я всегда просыпалась возбужденная и доводила себя до разрядки, представляя Его руки и не только руки, вытягиваясь в струну, стискивая до судорог бедра и зажимая себе рот, чтобы не кричать. Потом сама себя же стыдила, смущалась.
Однако через месяц история повторялась и отказать себе в этом удовольствии снова не могла.
Зато и в остальные дни теперь, и в эти тем более, мне не были нужны больше снотворные. Я не говорила никому, но дозу транквилизаторов стала снижать постепенно. Тоже сама. А как можно было бы объяснить мое внезапное исцеление? Лучше пусть думают, что я ещё больна, чем придётся признаться в правде хоть одной живой душе…
К тому же я вернулась к своим шпионским играм. Более тщательно следила за отцом, снова подслушивала и пряталась от охраны. Они, привыкшие, что часто проводила время в одиночестве, раскачиваясь из стороны в сторону, не всегда даже искали. Зная, что ничего интересного не найдут, а как надоест – выйду из какого-нибудь гостевого туалета или душа сама, благо комнат в доме больше десяти. И это было только на руку.
Именно так я выяснила, что отец работает над каким-то супер-препаратом, который несколько раз был уже опробован и вполне успешно и в ближайшее время будет пригоден для использования на рынке.
– Эти твари у нас ещё попляшут, – злорадно потирал он руки, а я продолжала слушать какую-то бессмыслицу про луну, про захват чужой земли и положительные испытания по разделению.
Понимала мало, если не сказать – ничего. Но это же я только недавно вернулась к своей миссии, забытой больше чем на год из-за пичканья таблетками. Словно они вычеркивали из моей жизни человека, который сам того не ведая, стал её смыслом.
И вот теперь, когда Он вернулся в мою жизнь, или вернее – в сон, самым неожиданным образом, я вновь желала его найти. Помочь чем-то, если это возможно.
Или хотя бы просто увидеть ещё хотя бы раз те самые серые омуты, что опаляли меня страстью по ночам. Единожды в месяц. Но так реалистично.
Он не говорил со мной во сне. Только шептал что-то непонятное, неразборчивое, но чаще целовал, трогал, гладил, а иногда…
При одной мысли щеки краснеют. В своих снах я принадлежала Ему. Была Его женщиной. И не описать словами, как же я желала, чтобы это произошло и на самом деле. Но тут я обычно усмехалась.
Ведь может быть Эмин благополучно живет где-то далеко, уже давно забыв «юную леди», что смотрела на него с обожанием. Может он даже женат, у него могут быть дети. А я пытаюсь разыскать как дура.
Но потом убеждала себя, что посмотрю только одним глазочком тогда, и сразу исчезну из его жизни. Не стану мешать. Просто найду, увижу, что с ним всё в порядке и всё. Не более.
И порой мне удавалось себя обмануть, что смогу не заговорить, просто пройдя мимо, что не стану никогда навязываться и смогу уйти от самых желанных в мире объятий.
И я маниакально искала о нём хоть какую-то зацепку, теряя осторожность, забывая о том, чьей дочерью я являюсь, в чьём доме живу. А забывать этого явно не стоило.
Подслушивая за дверью очередной телефонный разговор отца, я не ожидала, что речь пойдет о моём замужестве. Отец говорил о том, что кандидатура его устраивает вполне, и договаривался об условиях, словно речь шла об обычной сделке, а не жизни его дочери. Словно шаблон какого-то ужасного фильма… Я была так ошеломлена, что не заметила, как разговор прекратился, а шаги приблизились в дубовой двери.
– Элина! Войди.
Первой реакцией было – убежать, притвориться, что ничего не знаю, не слышала. Но отец бы всё равно послал за мной. Только рассердится больше. Поэтому, стиснув зубы, я вошла в кабинет.
– Кто из всех высокооплачиваемых преподавателей и гувернанток научил тебя подслушивать, скажи на милость?
Взбешенным он не выглядел, просто недовольным.
– Это вышло случайно, отец, – я немедленно опустила глаза, демонстрируя раскаяние и покорность. Привыкла подстраиваться под его настроение.
– И все предыдущие случаи – тоже случайность? – он поджал губы. – Или ты считаешь меня дураком?!
– Конечно нет, отец. Не считаю, – жестоким эгоистом, холодным, расчетливым и беспринципным человеком, самым ужасным отцом – да, но не дураком.
– Тогда почему, скажи на милость, ПОЧЕМУ, ты мне врёшь?!
Он пальцами больно сжал мой подбородок и поднял его так, чтобы мне пришлось смотреть в его злые глаза.
– Изворачиваешься, врёшь, шпионишь, ведёшь себя как воровка в собственном доме!
– Прости, отец, – и снова неудачная попытка отвести взгляд.
Не вышло. Но и перечить нельзя. Только извиняться и делать, что скажет. Тогда может наказание не будет очень плохим. Только синяк на лице.
Вот бы так.
– Прости, отец, – передразнил он, – завела пластинку. Каждый раз одно и то же! Чтобы не извиняться, не нужно изначально поступать неправильно! Разве я не говорил тебе?!
Хватка на подбородке усилилась, и на моих глазах выступил слезы.
– Говорил. Я всё помню…
Осеклась на полуслове от того, что он орет мне в ухо, забрызгивая щеку слюной.
– Так если говорил, то какого хрена ты лезешь, куда тебя не просят?! Мало я тебя воспитывал?! Вырастил на свою голову!
«Мало, – подумала я с мысленной усмешкой. Настоящую себе позволить не могла. – Вообще разве ты меня воспитывал, отец? Или нанятые тобою люди? Да и воспитывали ли? Кроме знаний по их предметам научилась ли я чему-то? Ах да. Врать, изворачиваться, чтобы попадало меньше. Ни на кого не рассчитывать. Никому не верить. Ни к кому не привязываться. Потому что привязанность – это сама большая слабость. Об этом напоминала маленькая могилка под кустом за гаражом. Спасибо за воспитание, отец».
– ЧТО ТЫ МОЛЧИШЬ?
Он продолжал орать, а потом с размаху залепил мне пощечину. Не самую сильную. Или просто я подросла. Даже не упала, просто отшатнулась, облокотившись на дверь.
– А впрочем, – неожиданно после этого, созерцая расплывающееся на моем лице красное пятно, почти спокойно продолжил он, – даже хорошо, что ты слышала. Я выдаю тебя замуж. Через два дня на празднике в честь твоего дня рождения познакомишься с женихом. Это мой тебе подарок на совершеннолетние. Сын моего партнёра, проверенный человек, чуть старше тебя, но это хорошо. С мозгами. Может и тебя чему научит.
– Отец, я не хочу замуж, – держать голову прямо, а не утыкаться в пол стоило половины моей выдержки. Вторая ушла на то, чтобы встретить глаза в глаза разъяренный взгляд отца.
– А я тебя спрашивал, чего ты хочешь?! Кого тут вообще интересует твоё мнение?! Кто тебе позволял рот открывать в моём доме?!! – он хлестнул меня ладонью по губам, скорее обидно, чем сильно, но тут же во рту появился металлический привкус.
Я не двигалась, почти не дышала, чтобы не провоцировать.
– Послезавтра будешь счастливой невестой. ПОНЯЛА?! Послушной. И счастливой. Тебе ясно?!
Вот как. Наконец-то ты сказал правду, отец. Это твой дом. Не мой. И ничего моего тут нет. В этом доме никого не интересует мое мнение. И никто не позволял мне иметь собственное мнение, собственные желания, нужды. Всё должно быть по плану. Четко. Строго. И никак иначе. Я всего лишь функция, пазл, ячейка. Не больше. Просто играю свою роль. А стоит выбиться из неё… Крах.
И неважно, растянута ли у меня икра на гимнастике, ударила ли я мизинец перед занятием по фортепиано. Каждый раз учитель сообщал отцу, что я не занимаюсь в полную силу. И вечером меня ждало наказание в виде нескольких часов самостоятельных дополнительных занятий под надзором гувернантки.
И не приведи небо, ей покажется, что я недостаточно усердна. Наказание могло длиться и всю ночь. И сутки. И действительно никого не интересовало мое здоровье, боль, страх, одиночество.
Одиночество…
Не от него ли я выдумала ещё в детстве себе щит – друга, что всегда рядом, одарив его внешностью и чертами знакомого отца? Что я на самом деле знаю о том человеке? Что иногда он был мил с маленькой девочкой? С чужой – да. А может дома он становится таким же садистом, как мой отец, со своей дочерью.
Нет уж. Если у меня когда-то будет ребенок, то пусть это будет мальчик. Чтобы он мог вырасти сильным и защищать себя. Девочке это удается очень плохо. К тому же мальчика с меньшей вероятностью отдадут замуж за нелюбимого и наверняка такого же жестокого мужчину, как мой отец.
– Снова витаешь в облаках, Элина! Даже во время серьезных разговоров!
– Прости, отец. Я поняла.
– Вот и отлично! Отправляйся к себе, умойся, приведи в порядок и жди жениха послезавтра. Чтобы вот этого всего, – он небрежно очертил в воздухе мой подбородок и щеку, – не было.
Я выскользнула за дверь, твердо решив, что больше мне нечего ему сказать. Он не услышит. Словно биться в бетонную стену. Нужен план «б». И на него у меня всего два дня. Точнее уже полтора, если считать, что сегодняшний идет к концу.
– Не забывай про таблетки! – донесся голос мне в спину.
Не забуду, отец.
Глава 7 Спасибо
С колотящимся сердцем я залетела в комнату и дрожащими руками заперлась изнутри. Уселась на кровать и началась раскачиваться из стороны в сторону, стараясь успокоиться. Истерика накатывала, глаза уже не видели из-за слез, а успокоиться никак не могла. Если приму таблетки, снова стану послушным и безвольным овощем без чувств и желаний.
Нужен другой способ…
Сегодня не полнолуние, но всё же. Если он зовёт меня, когда на небе полная луна, то неужели я не могу позвать его сейчас – когда мне больше не хочется жить? Решившись, вышла на балкон и подняла глаза к вечереющему небу.
Молодой месяц задорно выглядывал из-за темной тучи. Вот к нему я и обратилась.
– Мне всё равно, что я выгляжу сумасшедшей и разговариваю с тобой. Всё равно, что не верю в магию и прочую дребедень. Волшебство меня явно не спасет. Я просто хочу успокоиться. А единственный способ сделать это – Он. Я не хочу говорить с ним наяву, не веря, что услышит, как в детстве. Хочу снова чувствовать, видеть. По-настоящему. Как бывает раз в месяц. Пожалуйста….
Небо не подало никаких знаков. Но я развернулась на пятках и вошла в комнату, готовясь к странному свиданию. Улеглась на постель и крепко зажмурилась, мысленно умоляя Его прийти.
И Он не подвёл. Оказался рядом, налетел вихрем, закружил, зацеловал. Стер следы крови с моего лица, нежно огладил губами каждый синячок. Обнял надежно, словно не отпустит. Уложил, как маленькую, на свои колени, начал баюкать безмолвно. Только красивые губы шевелились. Но я чувствовала тепло рук, сильного тела, которое закроет собой от боли и бури.
А буря будет.
Потому именно сейчас, в его объятиях, я поняла, что свадьбы не допущу. Я или сбегу, или сделаю что-то ужасное… Но не позволю никому другому прикоснуться ко мне. Пусть Эмин и не касался так, как сейчас, в жизни. И возможно этого никогда и не произойдет, но и с кем-то другим, чужим, я не буду.
Продолжая заворожено наблюдать за своим любимым, я действительно окуналась в безмятежный, спокойный сон. Почему не делала так раньше? Почему не звала его? Только ждала с нетерпением той самой ночи. Но не догадывалась, что тоже могу позвать. Или это разовая игра моего подсознания?
Хорошая игра. Вот бы она продолжалась вечно.
Только, к сожалению, утро наступило. Солнышко светила аж до раздражения ярко и весело, будто не понимая, что сегодня не мой день рождения, а праздничные похороны. Что ж. Кажется, у меня и план «С» имеется.
Итак. Плану «А», т.е. плану отца я следовать не планирую. Вновь отыграть свою роль на отлично, чтобы получить очередную безделушку? Или в этом году жених – это весь подарок? Да нет. Он нагрубил. А значит, будет ювелирка. В любом случае. Продавать мне её, что ли? Ладно. Неважно.
Прийти на праздник мне придется, как и познакомиться с женихом. Сделать вид, что я счастлива, наверное, смогу. Но не буду. Хватит. Как и замазывать синяки на распухшем лице. Просто приду и буду безукоризненно вежливой. И может жених сам откажется от такой долбанутой невесты, и пока отец не найдет новую партию, придумаю что-то ещё.
А вот если нет, то когда все будут увлечены праздником… Я сбегу. Из этого чужого дома. От этих чужих людей. Возьму одну из машин охраны (благо обучение в автошколе мне тоже оплатили и даже купили собственное модное авто, за руль которого так и не пустили). Проеду через пропускной пункт незамеченной из-за тонировки. А если заметят, то дам по газам и постараюсь скрыться. Буду бороться до последнего.
Возьму лишь сменную одежду с бельем, гигиенические принадлежности и немного налички. Остальное здесь всё равно не моё. А телефон – мало того, что можно отследить, так еще и звонить мне все равно некому. Как и переживать за меня.
Ну а план «С»…
Я открыла один из своих многочисленных медальонов и ссыпала туда почти горсть транквилизаторов. «Строго по одной капсуле в день, не больше, возможен летальный исход,» – гласила инструкция. Что ж. Спасибо, дорогой психиатр.
Мне не страшно было почти. Без смысла. Без надежды. Если бы в мире действительно существовал тот Эмин, которого я себе придумала. Я бы боролась до последнего вздоха. Но Его нет. Он только в моих мыслях. В моем сердце. А в жизни…
Где бы Вы не были, господин Эмин, я желаю Вам счастья и от всей души благодарю за то, что появились в моей жизни. Только воспоминания о Вас, реальные и выдуманные, и даже эти сумасбродные непотребные сны – только это и было моим смыслом, ниточкой, что удерживает на поверхности. Теперь я выросла, и понимаю, что мои грёзы и настоящая жизнь сходятся очень не очень. А потому вполне возможно, что это мои последние Вам слова…
В области сердце кольнуло, и я погладила его ладонью.
Жаль, детство закончилось. Раньше после школы и всех своих занятий я приходила сюда и мечтала. О том, как буду говорить с ним, играть. Потом – танцевать, разговаривать. Потом – делиться сокровенным и утопать в Его объятиях. А потом… целовать, так бессовестно касаться любимого, хоть и выдуманного, тела, плавиться в его руках, под его губами.
Спасибо, что сегодня ночью я выспалась, а не билась в истерике. Спасибо, что позволили так долго дергать Ваш образ, чтобы не сойти с ума. Спасибо, что подыграли, пусть и не зная, в любовь. Взаимную, огромную, страстную и нежную. Настоящую.
Спасибо, господин Эмин.
Глава 8 План «Б»
Я надела самое удобное из всех своих вечерних платьев. Закрытое, но нарядное. Длина миди идеальна в носке, особенно с учетом вполне свободного кроя.
Рюкзак заранее собран и оставлен у могилки хомяка. Как бы не было глупо, но я даже попросила его помочь мне. И сохранить эту тайну, пока не сбегу. Он не ответил. Это радовало. В противном случае, таблеточку мне бы пришлось принять.
Посмотрела на себя в зеркало. Красивый макияж глаз, аккуратная прическа и тонкая подвеска на шее, которую передал сегодня утром отец с горничной, как нельзя лучше подчеркивали огромный синяк во всю скулу и припухшую разбитую верхнюю губу. Особенно хорошо стало, когда я сковырнула корочку ранки, «освежив», так сказать, образ.
О, в таком виде партнеры отца еще не видели его дочь. А он даже не подумал зайти и проверить, как я после вчерашнего. Ну что ж. Если что, скажу, тоналка кончилась, а другую купить не успела.
Пора.
Гордо подняв подбородок, я, не торопясь, спускалась в общий холл, где уже собрались гости. Всё внимание было обращено на меня. Журналисты защелкали затворами камер, дамы прикрыли свои напомаженные ротики перчатками. Мужчины смотрели с осуждением. Очевидно, все понимали, что прикоснуться ко мне мог только один человек. Любой другой был бы уже мёртв.
Отец налетел сбоку.
– Какого хрена ты творишь?! – шипел мне в ухо, больно сжимая локоть в тисках.
– Спасибо, папочка! И я тебя поздравляю со своим днём рождения! – продекламировала громко я и наигранно улыбнулась в камеру.
– Упала вчера случайно, – развел он руками, и тоже извиняющееся улыбаясь, позировал, объясняя журналистам и гостям. А мне в ухо другое. – Поговорим позже.
И только я собиралась слинять в толпу, а за ней и в рассвет, как рядом очутились два очень похожих человека. Черные, как смоль, волосы, едкая усмешка на губах, цепкий взгляд. Высокие, статные. Злые. Отталкивающие. Разница была лишь в возрасте. В остальном – под копирку.
– Элина, позволь представить тебе будущего мужа. Атаман, – отец указал на того, что моложе. А мои нервы сдали, и я прыснула:
– Реально такое имя?
– Да, Элина. Я тоже рад знакомству, – как зубы не стёр. Я же слышала, как они скрипели.
– Прошу простить, она еще не оправилась после вчерашнего несчастного случая, а ещё сегодня праздник, помолвка, волнительно, – пальцы отца на локте сжались сильнее.
Это отрезвило.
– И я приношу свои извинения. У Вас очень необычное и красивое имя. Отец полностью прав. После вчерашнего голова ещё гудит, может быть сотрясение, мы не успели доехать до больницы, – намеренно не говорила, что именно произошло.
Не хочу врать. И так ясно. А вот взволнованный взгляд отца поймала. Что, испугался, что в обморок хлопнусь при всех? Подожди, то ли ещё будет.
– Мне жаль, Элина. Если желаете, я немедленно провожу Вас до врача. Пригласим нашего семейного, если Вы себя плохо чувствуете.
– Ну что Вы, не стоит беспокоиться. Думаю, через пару дней всё пройдет. Просто пока мне нужен покой. Если Вы не против, то я удалюсь на свежий воздух, что-то подташнивает…
– Я составлю Вам компанию, – жёсткий взгляд оценивающе прошелся по моей фигуре.
– Ох, не стоит, Атаман. Я буду чувствовать себя неловко, Вы ведь приехали веселиться. Так выпейте за моё здоровье. Развлекитесь. Как только мне станет лучше, я немедленно присоединюсь к Вам, и мы сможем продолжить знакомство.
– Желание дамы – закон, – церемонно кивнул он. И по его тону я поняла, что это мое первое и последнее желание, которое для него – закон.
Улыбнувшись и стараясь не бежать, шла к выходу, принимая прямо на ходу поздравления, какие-то небольшие пакетики, взяв в руки шампанское, чтобы не вызывать подозрений. Пусть думают, что обижена на отца за рукоприкладство, вот и решила праздновать в одиночестве на улице, заодно он подзадержится объяснять каждому, что мое лицо – это исключительно случайность и форс-мажор.
Фух.
Выдохнула, добравшись до гаража и подхватив рюкзак. Цел. Возможно, мне еще удастся выбраться отсюда живой. Юркнула на подземную парковку. Осмотрелась. Так.
Выбрала максимально неприметную машину и направилась к ней. Не помню такую у нас, правда, но выглядит просто, без пафоса, не привлекая внимания. Возможно, новый обслуживающий персонал на банкет на ней приехал. Неважно. Главное, что на такой много добра не вывезешь, поэтому оставалась надежда, что пропустят без вопросов. Натянула кепку на лицо. Ну должно же мне повезти…
Половина плана уже удалась. Я сбежала, заняв на время моего отсутствия отца. Нашла машину. Даже ключи в ней. Это же отлично! Забралась внутрь, завела. Прекрасно. Осталось только спокойно выехать с парковки, предъявить пропуск – он удачно лежит прямо на водительском сидении.
О, спецовка. Её и накину. Козырек кепки надвинула до самого носа, видны только губы с синяком.
Ехать медленно, а не давить на газ было, прямо скажу, сложно. У меня аж кончики пальцев покалывало от волнения, а ещё тошнило. А может от голода, я так и не успела перекусить сегодня. Лишь пара глотков шампанского бултыхается в моем желудке.
На пропускном пункте опустила голову, протянула пропуск, но тут охранник что-то спросил, а я от волнения и не расслышала, что именно. На помощь пришел мой голодный желудок. Он издал громкую до неприличия трель. Хорошо, если она не всполошила гостей в доме. Ну очень громко. Охранник рассмеялся.
– Да, сестрёнка, вам, горничным тяжело. Весь день пашете, поесть некогда, под вечер вот уезжать с праздника голодной, а завтра небось снова на работу?
– Мгм, – я улыбнулась, не поднимая глаз, закрытых кепкой.
– Проезжай, сестрёнка, приятного аппетита на ужине.
Здесь я уже молча плавно нажала на газ, всё ещё сдерживаясь. И только за поворотом выжала педаль до упора.
Ну неужели мне и правда так повезло?!
