Текст книги "Подкидыш для бывшего босса"

Автор книги: Кира Лафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Кира Лафф, Элен Блио
Подкидыш для бывшего босса

Глава 1

МАКСИМ

– Девушка, вы с ума сошли? – слышу недовольный голос своей секретарши. – Вы зачем сюда ребенка притащили?

– Шеф твой где? – нагловато отвечает ей какая-то девушка.

Интересно, кто это позволяет в моем офисе так орать? Или у меня слуховые галлюцинации? Захожу в приемную, и торможу в ступоре.

Это не просто в офисе вопят, это непосредственно у моего кабинета! Просто треш.

– В чем дело? – стараюсь оставаться спокойным, как всегда.

Все знают, что вывести меня из себя не реально. Я позволяю думать, что чувств у меня нет. И эмоций тоже. Впрочем, почему позволяю? Их на самом деле нет. Я робот. Машина. И мне плевать на человеческие слабости. И на людей, по большому счету плевать.

Робот, которому тяжело переносить детский плач. Любой плач. Особенно трудно – плач младенцев.

Такой, который сейчас разрезает воздух моей приемной.

– Я спросил в чем дело?

Смотрю на секретаршу, лицо которой покрыто алыми пятнами. Они проступают сквозь толстый слой тонального крема, который она вечно наносит.

Перевожу взгляд на незнакомку, которая взгромоздила детское автокресло прямо секретарше на стол.

Я не знаю эту девушку. Она одета модно, броско, очень ярко. У нее даже волосы ярко-розового цвета. На ногах ботинки на шнуровке и дикой платформе. Глядит на меня вызывающе, жвачку жует, отвечает:

– А что, так непонятно? Ребенок плачет. Голодная, наверное. Или еще что. Я не разбираюсь.

– Вы не мать? – мои брови ползут вверх.

– Я похожа на больную? Мне только детей не хватало. Я чайлдфри.

Оставаться спокойным все труднее.

– Максим Леонидович, полицию вызвать? – оторопело спрашивает секретарь.

– Не стоит, Жанна. Думаю, девушка сама уйдет.

– Я? Легко! – поворачивается и топает к лифту.

– Вы ничего не забыли?

– Я? Нет.

– Ребенок.

– Это не мой ребенок. Это ваш ребенок.

Чувствую, как начинают раздуваться ноздри. И глаза, видимо, кровью наливаются, потому что моя секретарша начинает метаться за столом в панике, не зная, что предпринять.

– У меня нет детей.

– Теперь есть. – розовое чудовище пытается пройти мимо меня, но я хватаю ее за локоть.

– Стоять. А теперь объясни внятно, какого… ты принесла этого младенца в мой офис?

– Это девочка. Зовут ее Дарина. Ее мать попала в больницу, а я не нанималась нянчить, у меня сегодня концерт.

– Я тут причем?

– Ты? Видимо ты тот удачливый донор биоматериала, из-за которого моя подруга залетела.

Чёрт. Чувствую, что точка кипения совсем близко.

– Какая подруга? – цежу сквозь зубы.

– А что, ты свою ДНК по всей России-матушке распространяешь? Ребенку пять месяцев, прикинь, с кем спал год назад, узнаешь ответ.

– Слушай, ты, чайлдфри! Ты сейчас вместо концерта отправишься в полицию, и будешь отвечать на другие вопросы другим людям, если не расскажешь все толком, не придуриваясь! Кто мать ребенка?

– Дарья Колесникова, помнишь такую? Или забыл?

Чёрт. Помню. Слишком хорошо помню.

Внутри что-то неприятно ёкает.

Отпускаю дамочку с истерическими волосами, бросаю беглый взгляд на стол, где продолжает надрываться малышка.

– Где она?

– Кто? Дашка? Говорю же, в больничке. Под машину попала. Сотрясение мозга, вроде еще какой-то перелом, или вывих.

В сердце неприятный укол. Под машину… Представляю ее, распластанную на ледяном асфальте. Чёрт, меня это не должно беспокоить. Совсем.

Сжимаю челюсти, чтобы не спросить, как она. Спрашиваю совсем другое.

– Это Дарья тебе сказала, что я отец?

– Нет, это я сама через астральный клапан связалась с высшими силами и вычислила, – девушка выдувает пузырь из жвачки и закатывает глаза. Клоунесса, блин.

– Короче, я там принесла бутылочку, остатки смеси молочной, подгузники. Соску Дарина плюет. Принимай эстафету, папаша! – Говорит, резко срывается и убегает.

Чёрт! Дергаюсь за ней. Но торможу. Даже если я ее поймаю, и что?

Поворачиваюсь, иду к столу. Малышка вся красная, кряхтит. И что с ней делать? Опыта у меня нет. У секретарши тоже. Она у меня не замужняя. Тоже, блин, чайлдфри…

Лихорадочно соображаю, что делать.

– Жанна, у кого из наших сотрудниц есть маленькие дети?

– Я… я не помню, не интересуюсь.

– Зря. Узнайте в отделе кадров, срочно. И всех сюда пригласите. И еще… педиатра из нашей клиники вызовите, это тоже срочно.

Малышка видимо устает кричать громко, покряхтывает, поворачивает голову, ее глазки останавливаются на мне. Я тяну к ней руку, глажу по щечке. Секретарша смотрит на меня как на больного.

А я отстегиваю ремни автолюльки, и осторожно беру крикунью на руки. Она сразу замолкает. Как по команде.

Пухлые губки, носик кнопочкой, большие голубые глаза с длиннющими ресницами.

Красивая принцесса.

Похожа на мамку свою, та тоже была… красивая.

Понимаю, что малышке элементарно жарко. Расстегиваю комбинезончик, стягиваю шапочку, девочка всхлипывает, но, кажется, рыдать больше не собирается.

– Жанна, я вам кажется дал задание, что вы стоите как истукан?

– Да, извините Максим Леонидович, сейчас.

Секретарша хватается за телефон, а я беру пакет, который стоит рядом с люлькой, и иду в кабинет. Сажусь на диван, кладу малышку рядом. Она тут же кривит мордаху. Сейчас начнется скандал!

– Нет, нет, кроха, я тебя сейчас возьму, только раздену!

Она словно понимает меня, смотрит внимательно, надувая пузырь из слюны.

Такая милая.

Единственное, что вызывает у меня хоть какое-то подобие эмоций – дети. Фиг знает, почему.

Может потому, что я рос один, а мне всегда так хотелось брата или сестру?

Или потому, что в двадцать три, когда мы с моей первой женой планировали малыша, я узнал, что отцом стану вряд ли? Она очень хотела ребенка, поэтому сказала мне – извини, дорогой, я тебя люблю, но для меня материнство важнее. И ушла.

А я стал заниматься зарабатыванием бабла. И превратился в робота. В робота, которому безумно хочется увидеть улыбку на этой милой мордашке.

Снимаю комбинезон, стягиваю флисовую кофточку, под ней видавшие виды ползунки. Злость берет – неужели нормальной одежды для ребенка купить не может?

Чувствую, что малышка мокрая. Ее псевдонянька, видимо, не в курсе, как часто надо менять подгузник. Я, в общем, тоже не совсем в теме, но…

Стягиваю мокрые штанишки, распашонка раскрывается, и я вижу кулончик, который висит на шее у девчушки. И узнаю его. Осколок сердца.

Я сам подарил его чуть больше года назад девушке Даше.

Девушке, которая оставила осколки от моего сердца, а теперь у меня в кабинете ребенок, которого она почему-то назвала моим.

Только вот моей эта принцесса быть никак не может.

Глава 2

МАКСИМ

Малышка кряхтит, вижу, как быстро сокращается её крохотная грудная клетка. Сейчас, кажется, снова начнется концерт по заявкам. Нет, кроха, я концерт не заказывал! Давай-ка не будем!

Стягиваю с нее переполненный подгузник, под ним все красное, опрело. Хочется хорошенько выругаться!

Мамаша потащилась куда-то, оставила ребенка с сомнительной подруженцией. Нашла вообще кому малышку доверить! Вытряхиваю содержимое пакета. Влажные салфетки есть, какие-то баночки с кремами, упаковка памперсов – какие-то японские, с иероглифами. Понимаю, что нужно сначала воспользоваться салфетками, потом кремом.

Не успеваю достать салфетку, как это голубоглазое, практически лысое, с редкими пучками золотистых волосиков чудо с удовольствием орошает мой шикарный белый кожаный диван.

Ну, с почином вас, Максим Леонидович! Такого у вас в кабинете еще не было. Чтобы блондинка при виде вас описалась – это постараться надо!

Как это розовое чудище сказало зовут кроху? Дарина?

Да уж, подарили мне подарочек, ничего не скажешь…Под самый Новый год.

Кто-то стучит в дверь, почти сразу открывают. Поворачиваю голову. Надо же, целая делегация!

Молодые и не очень женщины вваливаются в кабинет. Свожу грозно брови собираясь задать вопрос, какого им здесь надо, но вовремя вспоминаю – сам дал задание.

– Максим Леонидович, – Жанна выступает на первый план, нервно постукивая каблучками. – Вот. У всех дети. От года и… старше.

Дамы стоят, видимо, не решаясь подойти, потом одна все-таки находит в себе смелость.

– Максим Леонидович, давайте посмотрим, что тут у вас.

– Не что, а кто. Девочка. Я думаю, что голодная и вот…

Моя реплика, по всей видимости как-то роднит меня с пришедшими на зов женщинами, они все подходят к дивану, обступают нас. Самая решительная сразу начинает командовать.

– Так, Маш, бери бутылку, молоко, готовь смесь, только сама знаешь, не в микроволновке, чайник согрей, воду в кружку, туда бутылку.

– Да знаю я, Елена Сергеевна, знаю… – Берет из пакета все что нужно и быстро выбегает.

Сама Елена Сергеевна, кажется бухгалтер, в это время берет малышку на руки.

– Аня, тряпку возьми, вытри тут все.

– Салфетками можно, – говорю я, подавая пачку.

– Салфетки нам для другого пригодятся. Давайте-ка вы возьмите малышку, а я вытру.

Подает мне девочку, я беру ее за тельце, стараюсь держать на вытянутых руках.

– Не бойтесь, она не кусается. – смеется одна из дам.

– У нее и зубов-то нет, – вторит ей другая.

– Я не боюсь. Она просто мокрая.

– Ничего, сейчас мы все сделаем, будет сухенькая, чистенькая, ишь, какая лапусечка! Зайка! Кто у нас тут такой глазастый.

Чёрт, не могу это слышать. Почему-то, как железом по стеклу…

– Дамы, – стараюсь говорить как можно строже. – можно побыстрее и без эмоций?

– Извините.

Веселое сюсюканье и суета тут же прекращаются. Ребенка у меня забирают, кладут, подстелив невесть откуда взявшееся полотенце на диван. Меняют подгузник, достают чистые вещи, переодевают. Я снова морщусь, видя качество этих вещей.

Если это на самом деле дочь Дарьи… Чёрт, неужели она не может купить ей нормальную одежду? Уж деньги-то у нее есть. Ухмыляюсь зло.

Зараза. Во мне поднимается волна гнева и ненависти.

Таким как Даша нельзя вообще иметь детей. Актриса – весна. Притворялась невинной овечкой, а на самом деле…

– Максим Леонидович, извините…

– Что? – выныриваю из неприятных воспоминаний, и вижу перед собой бутылку со смесью.

– Вы сами покормите, или… нам это сделать?

– Кормите сами.

Девушка, которая готовила смесь берет малышку, пытается засунуть ей в рот соску от бутылки, но девочка выгибается, плюет соску и заходится в крике.

– Маша, ты проверила? Не горячее?

– Конечно проверила, на руку капнула, как надо. Не понимаю, что с ней… Может она к груди привыкла…

– Груди у нас все равно нет. Дай сюда.

Самая старшая активистка забирает ребенка, но повторяется та же история, кроха плюет бутылку, орет, а потом…

Потом смотрит на меня своими огромными глазищами, смотрит и ревет. Чёрт, глядит с таким видом, словно она обижается на то, что я не хочу ее кормить.

– Дайте сюда, – говорю неожиданно сам для себя.

Женщина удивленно смотрит, но ребенка мне отдает.

– Держите под голову, вот так.

– Разберусь.

Я держал малышей. Приходилось. У моей домработницы Ольги внуки, она живет в отдельном домике на территории моего поместья, я дружу с ее сыном, который тоже работает на меня. Не так давно он стал отцом, и предложил мне стать крестным, я согласился. Так что, иногда пользуюсь возможностью понянчить крестника…

Да уж, кто бы из моих подчиненных знал о моих слабостях.

Забираю из рук Елены Сергеевны бутылку, приставляю к пухлым губам, малышка сразу обхватывает ими соску и начинает причмокивать.

– Ишь ты, у папочки сразу взяла!

Поднимаю взгляд на смотрящих на меня с умилением сотрудниц.

– Я не папочка. Ясно? Всем спасибо, все свободны.

Грубо, да?

Но по-другому не получается. Если бы я мог быть отцом девочки, я бы вел себя иначе. Все покидают кабинет, остается Жанна, мнется у двери. Очень кстати.

– Жанна, выясни, в какой больнице находится Дарья Колесникова. Как выяснишь – сообщи.

– Хорошо. Максим Леонидович, может все-таки полицию? Органы опеки? Надо же куда-то сообщить.

– Зачем?

– Ну, вам ребенка подкинули. Это же уголовное дело? Наверное. Ну, то есть, ребенка в таком случае могут у матери отобрать?

– Жанна, когда мне нужно будет узнать ваше мнение – я задам вопрос. А пока – занимайтесь теми делами, которые я вам поручил.

– Хорошо, извините. Только…

– Что еще? – стараюсь не рявкать грозно, чтобы не испугать девочку.

– А вдруг она вас обвинит в том, что вы ребенка украли?

Дарья? Меня? Это было бы совсем смешно.

– Ну, к счастью, у меня есть свидетель, ты. Ты же подтвердишь, что мне ее подкинули?

– Да, конечно. Но… Я бы позвонила в полицию. Таким мамашам детей доверять нельзя.

– Ты считаешь, ей в приюте лучше будет.

– А вы так не считаете? Наш благотворительный фонд курирует три приюта, там очень прилично.

– Да, спасибо за информацию. Свободна, Жанна.

Она выходит. И что за женщина может считать, что ребенку лучше в приюте?

Глава 3

ДАША

– Девушка, вам вставать нельзя! – грозно говорит медсестра и тычет указательным пальцем в сторону больничной койки.

Голова слегка кружится, но в остальном, состояние терпимое. Уже совсем не тошнит и ребра почти не болят. Спешила вчера на вечернюю смену в кафешку и выбежала на красный свет.

Парень, что сбил меня, отвёз в больницу.

Полицию вызывать не стали – всё равно я сама виновата. Бежала сломя голову.

В который раз набираю номер своей подруги Арины, но она почему-то не отвечает.

Беспокойство за дочь, которую пришлось оставить с ней, не даёт сидеть на одном месте. Когда думаю, как они там вдвоём управляются, так хочется бросить всё лечение и сбежать из-под надзора врачей.

Всю ночь не спала, переживала. У Дариночки как раз зубик режется, она, наверное, спит плохо. Маленькая моя девочка… как же ты там без мамы…

Открываю на смартфоне её фотографии. Сердце скручивает от тоски по моей кнопочке. Смотрю на радостное личико с пухлыми щёчками, и сама невольно улыбаюсь. Мамина радость… мамино солнышко…

Потерпи, маленькая моя, мамочка скоро приедет.

Медсестра, видимо, убедившись в том, что пока я сбегать никуда не собираюсь, выходит из палаты, оставляя меня одну. Скоро Новый год и все, кто мог, выписались домой.

Через несколько минут дверь палаты снова открывается. Я не смотрю на вошедшего – наверное, уборщица пришла полы мыть.

Сворачиваюсь клубочком под одеялом и продолжаю разглядывать фотографии дочки.

– Ну здравствуй, – холодный мужской голос заставляет меня вздрогнуть.

Так резко сажусь на кровати, что комната перед глазами начинает неумолимо вращаться.

Сердце бухает где-то в висках. Боже мой… у меня слуховые галлюцинации от препаратов, которыми меня тут лечат, или…

Поражённо оборачиваюсь на посетителя.

Высокий и широкоплечий, он пристально смотрит на меня.

Максим… господи… а он что тут делает? Быть не может…

Пытаюсь проморгаться, чтобы понять, что он мне не мерещится.

Мой бывший босс совсем не изменился. Всё та же стильная щетина, волевой подбородок и мужественные черты. На зачёсанных назад волосах блестят ещё не растаявшие снежинки.

Мужчина смотрит на меня хмуро, если не сказать сурово…

В животе всё скручивает от волнения. Ведь когда-то он был со мной совсем другим… Ласковым, нежным… Я помню обаятельные ямочки, что появлялись на его щеках при улыбке. Помню, как его глаза стреляли в меня озорными лучиками, когда он шутил…

Помню, как его большие широкие ладони гладили меня по волосам… помню мягкие губы, что дарили столько любви и страсти…

Но всё это оказалось ложью. Ведь в нашу последнюю встречу он был таким же как сейчас – холодным и неколебимым будто камень.

– Скажи сразу, что тебе надо, – с ходу заявляет он.

Подходит к койке, но не садится.

– Мне? – тихо шепчу я, будто заколдованная, продолжая смотреть на некогда любимого мной человека. – Мне ничего не…

– Если ты хочешь ещё денег, – глаза Максима будто льдинки. – То скажу сразу – я не ведусь на шантаж.

Беспомощно хватаю ртом воздух… Господи… о чём он говорит?

– Мне не нужны твои деньги, – чувствую, как в горле встаёт ком. Слова даются мне с трудом. – Мне от тебя вообще ничего не нужно!

– После того, как ты сняла одним днём всю сумму с той корпоративной карты, что я тебе дал, – цинично усмехается он. – После этого с трудом верится, что тебе «ничего не нужно».

От жестоких слов глаза начинает жечь. Да, я и правда сняла с подаренной им карты сто тысяч… Нам с Даришкой просто не на что было жить! Конечно, для строительного магната Колесникова эта сумма сущие копейки. Уверена, его обувь стоит дороже…

– Я их тебе верну! – быстро отвечаю я, гордо смотря на него.

Показное равнодушие даётся мне с трудом. Того и глади, из глаз слёзы потекут.

– Не сомневаюсь, – с сомнением хмыкает он. – Сразу после того, как заберёшь обратно свою дочь.

Пальцы до боли впиваются в одеяло. Я… я просто не нахожу слов. Откуда он узнал про Дарину? И почему она у него… наваждение какое-то… Нет! Этого просто быть не может!

– Как… – оторопело начинаю я, неспособная подобрать нужные слова. – Дарина… как…

– Твой ребёнок у меня, – резко обрывает меня бывший. – И если ты думаешь, что можешь повесить её на меня, устроить скандал, или выбить алименты, то ты, Даша, – он делает особенное ударение на моём имени. – Крупно ошибаешься! Мы сделаем тест ДНК, и тогда ты со своим ребёнком свалишь на хрен из моей жизни!

МАКСИМ

Чёрт… она очень плохо выглядит. Похудела, бледная, под глазами синяки, а волосы…

Вспоминаю, что первое, что меня поразило – роскошная шевелюра шоколадного цвета. Длинные, до пояса, пышные. Я просил, чтобы она не собирала их в косу или пучок, мне нравились распущенные, даже на работе специально под нее изменил дресс-код.

Сейчас мне кажется, что волосы стали короче, и пышность куда-то пропала. Хочу спросить, что стало с ее волосами, но говорю совсем другое.

Я должен помнить, что она просто беспринципная дрянь, которая так здорово умеет играть в невинную овечку.

Даже невинность ее, кстати, оказалась липовой в итоге, а я, дурак, повелся!

А теперь эта наглая тварь еще и ребенка своего пытается мне пристроить.

Не на того напала.

Смотрю, как она пытается опять изображать передо мной растерянность, как будто и не знала, что ее подруга приволокла мне девчонку!

Считают, что так грамотно разыграли свой спектакль? Не тут-то было!

Я не собирался требовать с Дарьи те деньги, которые она украла с моей карты, действительно полтора миллиона для меня не такая уж большая сумма. Я зарабатываю гораздо больше.

Пока я не миллиардер, если говорить о долларовом эквиваленте, но потихоньку подбираюсь к заветной сумме. Остается еще чуть-чуть.

Мне было проще забыть об этих пропавших деньгах, но сейчас я о них вспоминаю.

– Я тебе все верну!

Вернет! Именно! Теперь я собираюсь стрясти с нее все! Понимаю, конечно, что скорее всего денежек моих уже нет, спустила на шмотки и цацки, к которым якобы была равнодушна – да, да, это ее слова! Интересно, на что потратила, если у ее малышки даже приличной одежды нет?

Когда говорю, что ее дочь у меня, Даша так натурально разыгрывает испуг, что мне даже любопытно становится, отчего она не пошла в театральный? С руками бы оторвали!

– Если ты думаешь, что можешь повесить на меня свою дочь, устроить скандал, или выбить алименты, то ты, Даша, – делаю паузу, пусть испугается хорошенько! – Крупно ошибаешься! Мы сделаем тест ДНК, и тогда ты свалишь на хрен из моей жизни!

– Почему… почему ты забрал мою девочку?

Забрал? Она издевается?

Вижу, что Даша лихорадочно хватает телефон, пытается набрать номер.

– Если ты своей безумной подруге звонишь – то зря. У нее какой-то концерт. Наверняка звук вырубила.

– Арина? Ты видел Арину? Почему она позволила тебе забрать девочку? Она же…

– Твоя Арина приволокла ребенка в мой офис, и свалила. Так что твоя дочь теперь у меня в заложниках.

– Что? Ты… ты с ума сошел? Я… я вызову полицию! Никто не имеет права отбирать у меня ребенка, я…

– Вызывай кого хочешь! Ребенка твоего я не забирал, мне ее подкинули! Поняла? И теперь она будет у меня. Я завтра же отдам материал на анализ. Докажу, что не имею никакого отношения к твоему отродью и ты свалишь, поняла?

– Она не отродье… ты сам… ты… чудовище, ненавижу тебя. – вижу, как из ее глаз начинают катится слезы, почему-то капли кажутся такими огромными.

Какая же она жалкая! В этот момент у меня нет к ней никаких чувств, кроме брезгливости. Угораздило же меня вот так вляпаться! А ведь я всегда был очень аккуратным в связях!

– Хватит рыдать. Меня этим не проймешь. Устраивай спектакли для других своих хахалей. Я сделаю тест, а потом решим, как быть с баблом.

– Я сказала, я все верну.

– Хотел бы я ответить, что верю тебе. Но я ни хрена не верю Даша! И вообще…Ты… Ты даже жалости не вызываешь. Ничтожество. Жаль твою дочь. Ей бы попасть в нормальную приемную семью сейчас, чтобы она даже не знала о такой мамаше…

– Что ты сказал? Ты… ублюдок!

Неожиданно она вскакивает с койки, бросается на меня с кулаками.

Да неужели? Еще один спектакль разыграть решила?

Она такая маленькая, худенькая, кидается, пытается ударить. Смешно. Она мне ростом едва до плеча достает. Я могу ее одной рукой…

Замахивается и… неожиданно падает на меня всем телом. Серьезно? Она опять придуривается?

Поддерживаю ее рукой и… меня ведет. Я узнаю ее аромат, запах… тонкий, нежный. Чувствую под своей рукой мягкость ее хрупкого тела. Чёрт… Мое состояние меняется, совсем некстати. Не хочу дышать ее ароматом, не хочу прижимать ее к себе. Не собираюсь терять голову…

Но почему-то руки сами стискивают ее в объятиях, и я стараюсь вдохнуть поглубже.

– Что тут происходит? Что вы делаете? Почему пациентка не в постели?

Молодая женщина врач врывается в палату и испепеляет меня взглядом.

– Мужчина, вы бы хоть совесть поимели! Девушка с сотрясением мозга, с травмами, а вы тут с поцелуями лезете!

– Я не лезу. Она на меня набросилась, и видимо сознание потеряла.

– Сознание потеряла? Быстро положите ее на койку.

Доктор нажимает какую-то кнопку на стене. Я стараюсь аккуратно положить Дашу. Она реально в отключке, не играет!

Отхожу, делая шаг назад.

– Выйдите из палаты, быстро! То же мне… кавалер. Набросилась! Самому не смешно? – она говорит со мной, сама производит какие-то манипуляции с Дашей, кажется пульс проверяет. – Набросилась… Это прикол такой да? На себе посмотрите и на нее. Выходите!

– Что с ней?

– Вы же сами сказали, сознание потеряла! И в ее состоянии это может быть очень опасно. – в палату забегает сестра, – Варя, давай тонометр и ЭКГ нужно сделать. Вон отсюда, не мешайте работать!

Вон, значит, вон. Выхожу.

И не понимаю, почему руки трясутся. Она…

Она была такой беззащитной сейчас, маленькой… бледная, вся в слезах.

Чёрт, я же так сильно любил ее и…

Так, хватит, Черкасов. Достаточно. Слишком много эмоций и чувств для одного дня.

Стою и вообще не понимаю, зачем я в итоге приезжал к ней в больницу. Убедиться, что она на самом деле тут? Хорошо.

Припугнуть анализом ДНК? Сделано.

Только вот я не ожидал, что она окажется такой…

Черт, ничего не могу с собой поделать. Она все еще действует на меня. Ее глаза, волосы, ее тело…

Встряхиваю голову, автоматически, надеясь, что смогу вытряхнуть мысли о ней.

Надо собраться. И ехать домой. Интересно, как там малышка? Я оставил ее с домработницей, Ольгой, она надёжный человек и ей не привыкать заботиться о малышах.

Но почему-то сердце не на месте. Надо скорее вернуться.

МАКСИМ

С порога слышу раздражающие крики малышки. Такая маленькая, а голос такой громкий! Да уж.

А мать ее все время была тихой как мышка. Ну, кроме некоторых моментов, о которых мне лучше не вспоминать.

Захожу в комнату, невестка Ольги, Катя держит на руках девочку, сама Ольга пытается дать ей бутылку.

Картина, которую я видел днем в кабинете повторяется – девчонка плюет соску и вопит.

– Что у вас тут?

– Ой, Максим, да все плохо. Не ест ни в какую. Проснулась почти сразу как вы уехали и вот… концерты.

– Дайте ее мне.

– Вам бы переодеться, и руки помыть хотя бы.

Точно. Быстро иду в ванную, скидываю пиджак, закатываю рукава рубашки, часы снимаю, кладу на мраморную столешницу у раковины, тщательно мою ладони.

Возвращаюсь, молча забираю ребенка.

Не понимаю, что не так с этой куклой, почему она все время плачет? И вроде бы она не совсем уже маленькая, не грудная, не вчера родилась.

Оказывается у меня на руках и почти сразу, несколько раз всхлипывая замирает. А потом… улыбается!

Чёрт, она мне улыбается!

– Я так и думала. Вы безотказно действуете на женщину любого возраста, – ох уж эта Ольга, нашла время для шуток.

– Или просто она чувствует родного…

– Катя, молчи! – Ольга перебивает невестку. – Максим, вот бутылочка, смесь только приготовили, тепленькая. Вы тогда покормите, да надо ее спать укладывать. Вот, мы принесли люльку Максимкину.

Максим – мой крестник и тезка, люльку эту как раз я ему и дарил. Удобная вещь для малыша до полугода, как мне сказали в магазине. Но Максу она стала мала месяца в четыре. А вот эта принцесса в нее прекрасно поместится.

– Да, спасибо.

– Люльку тут оставить? Или…

– Или что? Предлагаете ее ко мне в спальню отвезти?

– Да нет, я думала, наоборот, может к нам ее забрать, ну, в смысле, девочку.

– К вам? Чтобы она вот такие концерты устраивала? Ладно, идите, я разберусь, уложу, потом позову вас.

Кроха причмокивает смесь, сосет так упорно, сосредоточенно.

Хорошенькая она, похожа на…На мамашу свою непутевую похожа.

И что мне с ней делать?

Не с Дашей, она меня мало волнует. С девочкой. С Дариной.

Очевидно, оставлять кроху с такой бестолковой матерью нельзя. Но детский дом, приют, тоже не вариант как по мне.

Найти нормальных приемных родителей? Надо подумать об этом.

Маленький насос успел выдуть полную бутыль. Вот это скорость приема пищи!

Поднимаю ее, как говорят столбиком. Вспоминаю, что мне Ольга рассказывала, когда я играл с Максюхой, что обязательно после еды малышей надо так держать.

Кукла смотрит на меня внимательно, и…

Снова улыбается.

Чёрт. Наклоняет головку и… смеется!

Заходит Ольга.

– Максим, вы ее не разгуливайте, ей бы поспать.

– Да я ничего не делал, только поднял.

– Сейчас срыгнет и кладите в люльку, мы ее переодели, чистенькая она. А сами идите ужинать, стол накрыт.

– Да, хорошо.

Смотрю на девочку, вижу, что у нее глазки слипаются. Почему-то появляется мучительное желание прикоснуться к ней губами, поцеловать лобик, она такая милая, сладкая…

Если бы она была моей! Если бы я хоть на йоту мог поверить в то, что это мой ребенок!