Текст книги "Страж перевала (СИ)"
Автор книги: Кира Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
11
– Да ну, – после паузы произнес Вител, – выдумки. Сколько через перевал ходим, ни разу никаких ведьм не встречали. Водится там, конечно, всякое, но...
– Ну так они ж не говорят, мол, здравствуй, путник, я горная ведьма, заходи в мой дом, гостем будешь, – серьезно сказал странник. – Ты, может, и видел какую, а то и не одну, да от человека отличить не смог. Когда надо, они распрекрасно людьми притворяются!
– Ну это-то ладно, пока нас не трогают, пусть хоть кем прикидываются, – махнул рукой Чарим. Судя по тому, как он хмурился, новость ему очень не понравилась. – Ты по делу говори! Ну, захотел князь на ведьме жениться, и что с того? Хоть бы и на козе, его дело... Дальше что? Свататься поехал, а ему от ворот поворот дали?
– Да если бы... Так-то, может, ничего и не случилось бы, да понимаешь, добрый человек, он силком ее в жены взять решил. А это...
– А как можно ведьму принудить? – удивился Вител. – Если ей что не по нраву придется... Фьють – и нет ее, ищи-свищи!
– Вот этого не знаю, – честно сказал странник. – Пересказываю, что от других людей слышал.
– Может, обманом в гости заманил и как-то удержал, слыхали, может? В сказках о таком говорится, – подал голос Мак.
– Что ж, князь ухитрился это устроить? – покачал головой Марон.
– Да не знаю, говорю же! Где он ее нашел, как удержал, никто и гадать не пытается... В сказках так: если у ведьмы, лесной ли, горной или речной отобрать что-нибудь важное, она никуда не денется, будет жить с человеком и это... как его... всяческие блага ему приносить, вроде того, и даже детей рожать. Ну, это пока не догадается, что ее обдурили, не вернет украденное и не освободится. А вот тогда жди беды! Хорошо, если она просто так ускользнет, а не отомстит...
– Так это, значит, ее рук дело? – нахмурился Вител, но странник только развел руками.
– А и я о свадьбе слышал, – подумав, сказал вдруг Бурин, третий наш возчик, пожилой грузный мужчина.
Он был молчалив до крайности, разговаривал обычно только с волами, а на приказы хозяев кивал или мычал что-то себе под нос. Признаюсь, я порой о нем забывала, а вспоминала, лишь когда он протягивал миску за своей долей похлебки.
– Это когда?
– Когда Керриск миновали. На ярмарке.
– Да скажи толком, что слышал-то? – рассердился Чарим. – Или ты уже говорить разучился?
– Не разучился. А болтать попусту не люблю, – буркнул тот, сел поудобнее и погладил седоватую бороду. Он ее расчесывал на две стороны, и выглядело это забавно. – Так матушка завещала.
Чарим с Вителом переглянулись и заржали, как два жеребца.
– Еще один... – выдохнул Вител, отсмеявшись. – Рассказывай уж, молчальник!
– Служанки, значит, сплетничали. Мол, князю девицы-красавицы прохода не дают, а он отцу, когда тот помирал, поклялся жениться на его воспитаннице, – сказал Бурин, помолчал и пояснил зачем-то: – В смысле, старого князя воспитаннице.
– А кто такова? Никогда не слыхал! – удивился Чарим.
– Никто не слыхал. И не видал до последних лет.
– Прятали ее, что ли? А зачем?
– Мне откуда знать? Служанки эти говорили еще, что у девицы глаз дурной. И как бы не она старого князя извела, чтобы поскорее замуж за молодого выйти и княгиней стать. И еще нескольких девиц со свету сжила, чтоб не зарились на чужого жениха.
– А уж не она ли ведьма и есть? – задумчиво произнес Вител. – Может, ее никто не обманывал, а она своей волей к людям пошла? Молодой князь-то парень хоть куда...
– Не, то вряд ли, – покачал головой Бурин. – Ту воспитанницу, служанки говорили, еще девочкой во дворец взяли, лет пять не то шесть назад. Оно, конечно, ведьма и ребенком прикинуться может, только на кой ей мальчишка? Ему тогда сколько было? Годков пятнадцать?
– Да кто разберет, что ей в голову взбрело? Хотя и верно, зачем ей у людей взаперти сидеть? Подождала б, пока княжонок возмужает, тогда б и явилась на готовое, ведьмам наши годы – как дни, так они долго живут.
– А ну как его отец успел бы сговорить?
– Так ведьма она или кто? Уморила бы невесту, да и дело с концом!
Я слушала их оживленную болтовню, а по спине у меня бегали ледяные мурашки. Вот, значит, какие слухи ходят...
– Но князь до сих пор не женат, – сказал вдруг странник. – Срок траура не вышел еще.
– Может, потому ведьма и лютует? – предположил Чарим. – Дескать, вот чего я устроить могу! Всё пожгу-поморожу, пылью по ветру пущу, если женишься на той девице, а не на мне!
– А что, и впрямь похоже, – согласился Вител. – Или, может, князь ей наобещал всякого-разного, надеялся, что отец передумает насчет воспитанницы-то, ан нет, не передумал... Тут и гадай: или последнюю родительскую волю не исполнить, или ведьму разозлить? Поди знай, что хуже?
– Угу, оказался парень меж двух огней, – вздохнул Бурин.
– Ты еще скажи, всё зло от баб, – фыркнул Чарим. – Нет, тут, похоже, князья сами чего-то накрутили-навертели. Отец одной слово дал, сын – другой, кто разберет, какие у них там расклады, у высокородных-то? Вот сами и запутались. А мы теперь хлебай полной ложкой, знай, не обляпайся...
– Да, верно говорят: князья дерутся, а у простого люда хребты трещат. Эти, правда, не дерутся, а... – Вител ввернул крепкое словцо, – да нам от того не легче.
Он покосился на меня и спросил:
– А ты чего притих?
– Я? А... а я думаю: вот бы хоть одним глазком на ведьму взглянуть, – тут же сочинила я, – посмотреть, вправду ли они так хороши, как в сказках!
– Вот ведь дурной, – покачал головой Чарим и отвесил мне легкий щелбан. – Посмотреть... Так вот увидишь красавицу необыкновенную, глаз не отвесть, влюбишься, а потом окажется, что ей уж за триста лет перевалило, и на самом деле она карга сморщенная, просто личины меняет, как заблагорассудится!
– Да ладно, я ж не жениться, а так... – пробормотала я, потерев лоб. – За погляд-то денег не берут, а ужас до чего любопытно!
– От любопытства кошки дохнут, – буркнул Вител. – Иди котел мой, пока не присохло! А хотя нет, сиди... Давай-ка ты, странник, поработай. На хлеб с сыром ты сказок нарассказывал, а если котел как следует отскребешь, я тебе из своей фляжки пару глотков налью. От простуды помогает, говорят.
– Вот это дело! – оживился тот, подхватил котел и поволок к речке, спотыкаясь в темноте и сипло ругаясь себе под нос.
Дождавшись, пока он отойдет достаточно далеко, Вител негромко сказал:
– Задерживаться не станем. Переночуем, а завтра до света – в дорогу.
– Правильно, – кивнул Чарим, дергая себя для разнообразия за правый ус. (Я вчера предположила, что они такие длинные потому, что он их нарочно вытягивает, так схлопотала вожжами пониже спины.) – Тут все равно ловить нечего. Пояса подзатянем, до перевала всяко доберемся, а за ним уж видно будет, что к чему.
– Ну, если дело совсем скверно пойдет, продадим вон хоть воз да вола.
– Угу, кто ж его купит? Лучше самим съесть. Всё одно надо будет за проход платить, вот и прирежем бурого, он у нас самый слабосильный, да и хромает давно, – мрачно сказал он.
Бурин кивнул и добавил:
– Гниль у него копытная. По этой грязи такое не вылечить, это в сухое стойло надо, и то еще как повезет... Ну а пока доберемся, бурый сам по пути падет: видели, мается, не ест толком? Чем мучить животину, лучше и впрямь прирезать.
Это была очень длинная речь для него, так что он выдохся и умолк.
– Вот-вот, – кивнул Чарим. – Так-то пришлось бы козу покупать... еще и не продадут по нынешним временам. А этак... себе мяса оставим, сколько надо, по холоду долго не испортится. Остальное, как положено...
– А воз?
– Бросим, что ж делать? А то порубим на дрова, всяко пригодятся.
– Не загадывай, может, ещё так обойдемся, – вздохнул Вител, – но если прижмет, сделаем по-твоему. Ленни...
– Чего?
– Ты язык-то придержи. При таких, как этот... странник, лишнего болтать не надо, ясно? Кто ты, откуда, далеко ли собрался... Начнет расспрашивать, лучше помалкивай.
– А вы от него чего-то дурного ждете? – удивилась я.
– Ленни, мы, считай, всю жизнь в дороге, – ответил вместо него Чарим. – Привыкли на людей с опаской смотреть. Этот вот – вроде бродяга безобидный, но что-то он на твоего жеребца часто поглядывает...
– Думаете, увести хочет? Я ж говорил, к нему чужой не подойдет. Вон Бурин позавчера его по ляжке хлопнул, так Красавчик ему чуть руку не откусил! А это он к вам уже попривык.
Я звала коня Красавчиком, потому как настоящее имя кто-нибудь мог и вспомнить. И подкрашивала его приметные пятна, когда никто не видел. Правда, краска быстро облезала, да и осталось ее всего ничего...
И хорошо, что Динк подрезал коню хвост, чтоб не мёл по земле, небрежно так, клочьями, да и гриву укоротил, а то наморочилась бы я с нею. И так чуть гребень не сломала, тот самый, который Динк мне подарил. Самой-то мне теперь причесываться было легче легкого: пальцами кое-как волосы разобрала, в хвост увязала, чтобы в глаза не лезли, и ладно, а Серебряный вечно каких-то репьев нахватает!
В таком вот виде, не слишком тщательно вычищенный и вычесанный, в простой потертой сбруе, с заплатанным чепраком (тоже Динку спасибо, я и не подумала, что по седлу и уздечке тоже можно признать лошадь из княжеских конюшен!) Серебряный уже меньше походил на любимца князя Даккора. Но и то... породу не спрячешь, а норов – тем более.
– Увести, не увести... – протянул Чарим и принялся наматывать ус на палец. – Мутный он какой-то, странник этот. Сегодня, пожалуй, я сам посторожу.
– Мы посторожим, – кивнул Вител.
– Вы мне не доверяете, что ли? – обиделась я. – Я ни разу не заснул!
– Не в том дело, балда... Просто ты малец неопытный, повадок таких вот... странников не знаешь, а мало ли, что?
– Тогда я с вами посижу, – тут же сказала я. – Я уже привык по ночам не спать! А вы как раз и расскажете, чем эти люди могут быть опасны, да?
– Да от тебя не отвяжешься, пристанешь ведь, как репей... – пробурчал Чарим и переглянулся с напарником. – Расскажем, ясное дело, потому как путь у нас впереди ещё долгий, не угадаешь, с кем столкнешься.
– Знаете, – произнесла я, почесав в затылке, – я тут подумал... Да что вы смеетесь?! Умею я думать! Так вот, это самое... может, мне с вами дальше пойти, за перевал?
– Ты ж боялся.
– Мало ли, чего я боялся... Там, вы говорите, всякое-разное водится, но вас оно до сих пор не съело, значит, не такое уж оно страшное, если всё по правилам делать, да?
Вител молча кивнул, ухмыляясь в усы. Видимо, мои умопостроения его забавляли.
– А тут непонятно, что дальше делать, – завершила я мысль. – Что мне, обратно с перевала возвращаться, что ли? Ну, вернусь... А найду я Данвор, не найду, а если найду, разрешат ли мне там остаться... Может, того рыцаря давно в живых нет, а наследники о семействе Тор и слыхом не слыхивали, и прогонят меня поганой метлой! И как быть? Денег, – тут я побренчала остатками медяков, – в обрез, а есть-то охота... и коня кормить, опять же. Если только продать его, но кто купит? Это ж не рабочая лошадь, в телегу если и запряжешь, толка не выйдет...
– Ишь ты, как складно болтаешь, – сделал мне комплимент Чарим, посмеиваясь. – Чего ещё скажешь?
– Да всё уже, – пожала я плечами, – вот, с вами прошусь. Тут мне точно никак не устроиться, а за перевалом, может, на что и сгожусь!
– Думаешь, в чужом краю мёдом намазано? И такого нескладеху с распростертыми объятьями примут?
– Что-то меня и в родном краю не особенно привечают, так что невелика разница! А вдобавок ещё и голод, если странник не соврал... Что ж мне, совсем пропадать? Или побираться идти? – я перевела дыхание и попросила как могла более жалобно: – Возьмите меня с собой, может, я вам ещё пригожусь!
– Уж не прогоним, – хмыкнул Вител, – думаешь, мы б тебя и без твоих речей отпустили неведомо куда, бестолочь этакую?
– А чего тогда слушали столько времени?! – возмутилась я.
– Больно складно говоришь, – ответил Чарим. – Вот, кстати, мог бы своими сказочками на хлеб зарабатывать...
– Это если б слушателям самим того хлеба хватало. А когда брюхо пустое... сказками сыт не будешь. Но на будущее учти, – вздохнул Вител, – за перевалом тоже любят послушать складные враки. Может, тем и перебьешься, а может, пристроим тебя к кому-нибудь в подмастерья.
– Или у себя оставим, – хохотнул Чарим. – Не знаю, правда, пойдем ли сюда на будущий год, похоже, проку от этого не будет... Ну так давно собирались разведать еще кое-какие пути-дороги, вот случай и подвернулся. Лишний человек всегда пригодится. Тем более, ты, Ленни, похоже, удачливый.
– Это как?
– А так. До того, как мы тебя подобрали, всё наперекосяк шло. И торговли никакой, и погода дрянь, и вол захромал... А теперь – гляди-ка! Оно, конечно, прибыли все равно не видать, но хоть с неба не льет, вол до сих пор не пал, готовишь ты съедобно, да и болтовней своей развлекаешь. От скуки, знаешь ли, волком взвыть можно. А уж если настроение поганое, погода такая же, а кругом одни и те же унылые рожи... – он махнул рукой. – Так и тянет за топор схватиться!
– Это уж ты маху дал, с топором-то, – вздохнул Вител. – Но в главном прав: в дальней дороге с таким настроем – хуже не бывает.
– Угу, – вставил вдруг Бурин, – то уныло было, кругом серо и сыро, а тут будто кто-то костерок запалил. Сразу на сердце полегчало!
– Ну вы уж скажете, – пробормотала я, отводя глаза. – А я это... В одиночку совсем уж тоскливо. Страшно – это ладно, можно пережить, да и Се... Красавчик в обиду не даст, но все ж таки... А с вами и спокойно, и всяко веселее, чем сам-одному!
– Да ты и впрямь повеселел, – сказал Чарим уже без улыбки. – Когда я тебя на постоялом дворе увидел, так удивился: не парнишка, а... слов-то не подберу! Что тощий да бледный, понятно, жил небогато, потом в такую передрягу угодил... Вот только еще какой-то... тусклый, что ли? Не просто тень человека, а уже и тень тени!
– Ишь, как заговорил, – уважительно произнес Мак. Они с Мароном обычно помалкивали, но слушали внимательно. – А и я заметил. Похоже, просто отъелся наш Ленни да выспался – прежде, должно быть, вполглаза дремал, каждого шороха пугался а? Ну и повеселел, сказки рассказывает, и вон, даже волосы завились, как у девчонки!
– И правда что, – пригляделся Вител и дернул меня за хвост. – Этак усы отрастишь погуще, подкрутишь по-молодецки, синий глаз прищуришь, кудри распустишь – все девицы твои будут! Может, даже горная ведьма влюбится, чего б нет?
– Издеваетесь... – протянула я с тяжелым вздохом, и они загоготали.
Чарим был прав: походная жизнь нелегка, однако я бралась за любое порученное дело, вспоминала то, чему учили меня дома, забывала придворное обхождение и могла уже отбрить какого-нибудь шутника так, что он не враз находился с ответом. Словно маска сползала с меня клочьями – не серебряная, другая. Та, что наросла на лице за годы жизни в княжеском дворце и превратила меня, как точно выразился Чарим, в тень тени, подобие прежней меня...
«Он сказал «синий глаз прищуришь»! – вдруг сообразила я. – Но я ведь... Глаза должны быть карие, как у князя Даккора! Неужели я отвлеклась, и маска... Да не может быть такого, утром ведь гляделась в воду – всё было, как надо!»
– Дядя Чарим, – не выдержала я, – у меня глаза карие вообще-то, чего вдруг ты про синие заговорил?
– Правда, что ль? – удивился он. – Показалось, значит. Видно, как распогодилось, небо отразилось, вот я и решил...
Показалось ему, как же! Таким, как Чарим, никогда ничего не кажется, а если вдруг и померещится невесть что, так они это нечто со всех сторон рассмотрят и ощупают, чтоб не ошибиться! Но он не приглядывался ко мне слишком уж пристально, я бы обратила внимание. Может, в самом деле небо отразилось? Как рыцарь Раве говорил – глаза у меня синие, но очень темные, цвета грозовой тучи, когда ее солнце немного подсвечивает, и вот, наверно...
– Вот, добрые люди, отмыл, – выдохнул странник, грохнув котел возле костра.
Мак заглянул внутрь, придирчиво поскреб стенки пальцем и удовлетворенно кивнул – чисто, мол.
– Ну, держи, заслужил, – Вител плеснул ему в плошку из своей фляги, странник жадно глотнул и надрывно закашлялся, когда огненное пойло обожгло простуженную глотку. – Вот, видишь, на пользу пошло! Закуси-ка...
– Это я на завтра приберегу, – просипел тот, схватив хлеб с сыром, – а то неизвестно еще, когда удастся брюхо набить. А может, добрые люди, взяли бы вы меня с собой? У меня руки нужным концом приставлены, за скотиной ходить умею... А у вас, гляжу, работников-то маловато!
– Э, нет, – ответил Чарим, – у нас уже имеется нахлебничек, этот вот дурень малолетний. Второго не надобно. У костра можешь погреться, и будет с тебя.
– Тогда я уж лучше к своим пойду, – тяжело вздохнул странник, проводив взглядом флягу. – Может, не прогонят вдругорядь, ещё чего-нибудь расскажут... Благодарствую за угощение, добрые люди!
– Иди, иди с миром, – кивнул Вител и молчал, пока он не скрылся из виду, а потом негромко сказал: – Пойду лошадей проверю. Ленни, идём-ка со мной, поможешь.
Я встала и двинулась следом, недоумевая: чем я помочь-то могу? У напарников лошади смирные, упряжные – тем более, а Серебряного я еще засветло обиходила...
Правда, я в темноте хорошо вижу, но сейчас-то тучи разошлись и луна светит во всю силу, хоть иголки в траве собирай!
– Вот что, Ленни, – тихо произнес Вител, когда мы подошли к его серому мерину, – у тебя жеребец захромал.
– Разве?
– Да. На заднюю левую. Так что замотай-ка ему ногу как следует, да и вторую тоже, мало ли, застудил. Породистые лошади нашим не чета, от ветерка, бывает, хворать начинают. Завтра в поводу пойдет, ясно? И накрой его как следует. Эту вот попону возьми, что ли, она получше твоей дырявой тряпки будет. И смотри, чтоб не сползала.
– Дядя Вител...
– И без разговоров! – немного повысил он голос. – Может, это я на старости лет собственной тени пугаться начал... Но лучше делай, как сказано. И гриву с хвостом подмажь...
– Откуда вы... – ойкнула я.
– Ленни, я не вчера родился, – покачал головой Вител. – И уж крашеную лошадь отличу, тем более, что красишь ты неровно, сразу видно – не умеешь. Что уж о Чариме говорить, он это сразу заметил... Действуй, я посмотрю, чтоб никто не подобрался.
Я только вздохнула и полезла в суму за плошкой и краской – ее нужно было разводить водой.
– У кого увел жеребца-то? – негромко спросил Вител, пока я возилась с Серебряным. – И, главное, как ухитрился? С твоими-то умениями!
Я хотела отмолчаться, но он продолжал:
– Или всё же не просто увёл? Красавчик твой... хотя вовсе он не Красавчик, ты сегодня проговорился, да и раньше, я слышал, иначе его называл, когда думал, что никого рядом нет. Ну и вот, конь мало того, что породистый, так еще и вышколен будьте-нате, и в походах явно бывал, сразу видать. А такие обычно к одному хозяину приучены, и это явно был не ты.
– Теперь я, – буркнула я. – Прежний умер.
– Всё-таки будешь уверять, что конь отцовский?
– Не совсем, но около того, – ответила я, подумав: если князь Даккор назвался моим опекуном после смерти родителей, то, значит, считался близким родственником.
– Но если б он тебе в наследство достался или в подарок, вряд ли бы ты его красить да прятать стал, верно? Значит, увёл без спросу. Из дому сбежал, что ли? – сделал неожиданный вывод Вител, и я выдохнула с облегчением.
– Вроде...
– Погоди, дай угадаю... Ты еще совсем мальчишка, мать твоя, скорее всего, еще женщина в самом соку... Как муж помер, снова замуж вышла? Киваешь? Ага... А новому муженьку ты, видно, не ко двору пришелся, – с удовольствием заключил он. – Либо он тебя по-своему воспитывать решил. Ты и отправился, куда глаза глядят, а конь, видно, в самом деле отцовский, раз тебя признаёт и слушается.
– Ага, – я шмыгнула носом. – Почти так. Матушка меня сама отправила к рыцарю Данвору, денег дала, сколько смогла, и ещё свои девичьи украшения, только я не знаю, где их продать и сколько просить, обманут ведь! Да и жалко, кое-что ей отец дарил, вот. И коня она разрешила взять, все равно он отчима чуть не убил, когда тот хотел на нем проехаться.
– Так зачем ты его красишь-то? – спросил Вител, удовлетворенно вздохнув. – Раз не без спросу взял?
– Боюсь, меня искать будут, – честно ответила я. – Отчим, если разозлится... ух! А он точно разозлился, что я удрал, и наверняка послал за мной хоть кого... Но так-то меня поди высмотри, что во мне особенного? А у Красавчика масть слишком приметная, его издалека узнают. А продать его...
– Да понял я, – вздохнул он. – И отцовская память, и конь немолодой уже, и продешевить боишься. А другого в обмен взять – надуют, как пить дать.
– Правда твоя, дядя, – я похлопала Серебряного по крупу, вытерла руки о попону и принялась заматывать ему ногу темной тряпкой.
– И ищут тебя, может статься, вовсе не ради того, чтобы вернуть к матушке под крылышко... – задумчиво протянул Вител. – И владения ваши, должно быть, не такие уж бедные, как ты говорил. Либо были побогаче при твоем отце, раз он мог себе такого скакуна позволить...
– Может, и так. Я напраслину ни на кого взводить не собираюсь. Но и дома мне не жизнь.
– Ясно... – он протянул руку и потрепал меня по затылку. – Ну, значит, тебя и впрямь судьба с нами свела. Поедем за перевал, там, глядишь, найдется для тебя какое-никакое дело по нраву!
– Спасибо, дядя Вител, – тихо ответила я и утерла нос рукавом.
– Заканчивай да спать ложись. И чтоб я тебя до утра не видел, – серьезно сказал он. – Прямо тут, на возу, в соломе и ложись. До свету отправимся.
– Это хорошо, надо поторапливаться, – не удержалась я, – а то через два, может, три дня уже настоящие заморозки начнутся. А то и снег пойдет, а если ляжет, то уже не растает.
– Ты почем знаешь?
– Чую, – пожала я плечами. Раз уж история моя претерпела такие изменения, то что толку скрывать свои умения? – И по всем приметам так выходит. Ветер с гор, ровный и холодный, с ледника. Вчера и сегодня ясно было, но солнце в сизые длинные облака садилось, они как перья из соколиного крыла, и подсветило их не оранжевым, а таким... как малина и слива в серебристой росе. Луна на убыли, а светит, будто молодая, звезды блестят, как начищенные, а небо совсем прозрачное, ледяное, стукни – зазвенит, – я перевела дыхание и добавила: – Трава шелестит и ветки на деревьях стучат уже по-зимнему, птицы рано прячутся. Быть заморозкам, точно говорю!
– Ну, – крякнул Вител, – если ты еще и погоду умеешь предсказывать, тогда точно не пропадешь!
