355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кира Сошинская » Космотехника » Текст книги (страница 1)
Космотехника
  • Текст добавлен: 24 марта 2017, 18:30

Текст книги "Космотехника"


Автор книги: Кира Сошинская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Астрономы наконец-то приняли долгожданный радиосигнал от братьев по разуму! Им оказалась инструкция для постройки чуда космической техники…

Кира Сошинская

Кира Сошинская

Космотехника

Фантастический рассказ-шутка

Рисунки Ю. МАКАРОВА

Зрелище было внушительным. Солнце свалилось за горы, но не успело уйти далеко; снежные вершины, подсвеченные сбоку, плыли над плоскогорьем, потеряв потемневшие подошвы. Казалось, их так тщательно взбили со свежими белками и сахаром, что толкни их пальцем – и улетят. Морозный вечерний ветер путался в лиловых подушках колючек и быстро затягивал льдом мелкие озерца. Еле различимые в тени, мохнатыми черными точками ползли на ночлег яки-кутасы.

Я подумала, что им, наверно, очень грустно сознавать, что они не выдержали конкуренции с грузовиками и газиками.

Совсем недалеко от нас на холме стояло какое-то марсианское сооружение о ста ногах, невесть как пробравшееся в необъятное великолепие памирского вечера. Это был радиотелескоп.

– У астрономов и переночуем, – сказал Седов.

Мирабшо, выслушав первую часть разговоров, повернул свою лошадь к ажурным опорам, и мы последовали за ним.

Так мы попали к астрономам.

Их домики спрятались за холмом, в низинке, где не так бесчинствовали ветры. Никто не вышел нам навстречу. Это было странно, потому что мы с полчаса шли на виду станции. Мирабшо и Султан, второй рабочий, принялись развьючивать лошадей, а мы тем временем заглянули в первый из домиков, благо дверь была приоткрыта.

За стандартной прихожей-тамбуром мы обнаружили две комнатки. Еще недавно в них обитали люди, один из которых даже не застелил с утра постель, а другой так быстро убегал куда-то, что оставил включенным магнитофон, и тот, прокрутив пленку, вертел бобину вхолостую. Седов выключил магнитофон и сказал:

– У них, наверное, ужин. И хороший аппетит.

– Посмотрим в другом домике.

Другой домик оказался столовой. И в нем никто не ужинал. Из кухни неслись облака дыма от пригоревшей каши, и тарелки с недоеденным супом сиротливо стыли на столах.

Седов прошел в кухню и выключил плиту.

– Теперь куда? – спросил он.

– Придется применить метод, – сказал Руслан.

– В смысле закричать «люди!»? – спросил Ким.

– Нет, искать по системе.

– А вот тот дом с проводами, – сказала я, – он больше других. Может быть, это их центр!

– Слишком тихо, – сказал Руслан. – Подозрительно тихо.

– Они убежали ловить снежного человека, – сказал Ким.

Тишина стояла над долиной совершенно первозданная. Мне стало как-то не по себе. В самом деле, что могло так испугать или удивить обитателей станции, чтобы они разом исчезли! Я пристроилась рядом с Седовым, который шагал впереди нашей маленькой группы. Как-то спокойнее.

Сзади шли Ким с Русланом. Они тоже молчали. Как будто боялись спугнуть тишину.

И вот когда оставалось три шага до большого дома, нас остановил страшный, леденящий кровь в жилах (в этом духе говорят в таких случаях!) крик. В нем звучали первобытный страх, ужас встречи с пещерным тигром, прощание с жизнью…

Мы бросились туда, распахнули четырьмя парами рук широкую дверь и замерли.

Мы ошиблись. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что крик заключал в себе не страх и не ужас, а радость. Люди, набившиеся в комнату, окруженную с трех сторон панелями приборов, кричали от радости, прыгали от радости и от радости гулко шлепали друг друга по плечам. Наше появление не вызвало в них никакого удивления, и нам пришлось три раза поздороваться, прежде чем до них дошло, что приехали гости и гости удивлены их поведением.

– Вот здорово! – сказал, наконец, один из них, постарше, лет тридцати пяти на вид, лицо его было покрыто свежей бородой, находящейся в той стадии, когда неизвестно, то ли обладатель ее неделю не брился и собирается побриться завтра, то ли решил не бриться всю жизнь до тех пор, пока за дело не возьмутся общественные организации. – Вот здорово! – сказал чернобородый и представился:

– Фышлер.

– До вчерашнего дня просто доктор, и просто гений, и просто наш шеф, – добавил парень, весь в обширной рыжей бороде, которая не могла скрыть его молодого возраста, – а с сегодняшнего дня широкоизвестный гений.

Тут астрономы почему-то снова забыли о нас и начали кидать Фышлера к потолку, издавая крики.

Мы скромно стояли у двери, а Фышлер, стараясь перекрыть крики, восклицал:

– Гостей надо устроить, гостям надо все объяснить, гости решат, что мы сошли с ума.

– А что объяснять! – сказал парень без бороды, в поварском колпаке. – Включите запись, и они все поймут, люди же.

И сам нажал на какую-то кнопку на пульте.

Тут они все замерли. В душной тесной комнате зашуршало, потом будто издалека, очень издалека, донесся размеренный писк. Иногда он пропадал за ровным шуршанием, потом вырывался громче, отчетливее, будто где-то за сто миллионов километров задыхался комар.

– Ну как? – спросил тот, что без бороды и в колпаке.

– Да… – сказал Седов, потому что он был среди нас главным и что-то надо было сказать.

– Ничего они не поняли, – сказал Фышлер, которого уже опустили на пол. – И в этом нет ничего удивительного. Я сам бы не понял, если бы не ждал.

– Это сигналы из космоса, – не выдержал рыжебородый. – Сигналы из глубокого космоса. Теперь понятно?

– Братья по разуму? – спросил Руслан неожиданно высоким голосом.

– Похоже на то.

– Великое Кольцо… – Лицо Руслана, как говорится в таких случаях, затуманилось.

– Не будем так категоричны, – сказал Фышлер. – Но, без сомнения, можно утверждать: во-первых, полученный нами сигнал идет издалека и не схож ни с одним сигналом земного происхождения. Во-вторых, сигнал организован – это не случайный набор звуков.

– Братья по разуму, – зачарованно бормотал Руслан, но никто над ним не смеялся – астрономам была приятна восторженная аудитория. Может, она скоро надоест, но мы как-никак первые…

Нам пришлось прослушать запись таинственного послания еще раза четыре за вечер. Астрономы гоняли запись по внутренней сети вперемежку с маршами и твистами. Я помогала Коле – парню без бороды, в поварском колпаке, дежурному по кухне – готовить новый ужин и даже спасла этот ужин, схватив Колю за руку в тот момент, когда он пытался высыпать в компот пакет соли.

Потом профессор Фышлер вытащил откуда-то бутылку шампанского, а Седов расщедрился на НЗ спирта. И снова мы слушали запись комариных вздохов, и Руслан был мной недоволен, потому что я осмелилась по этому поводу пошутить.

Когда мы остались одни, несколько скептически настроенный Седов сказал:

– Интересно, какой у них процент ошибки?

– А что?

– Ребята сидят здесь уже четвертый месяц и ловят всякие сигналы. А больше всего на свете им хочется, чтобы кто-нибудь из космоса с ними поговорил по-человечески. Очень хочется. Только об этом и думают. Недолго и ошибиться.

– Что же вы думаете, – сказал Руслан, – это несерьезные ребята?

– Да нет. Но и самые серьезные могут ошибиться.

Я понимала, в чем дело, Седов ненавидит любую шумиху. Он провел двадцать сезонов в поле, то есть в тайге, в горах и всяких забытых богом местах. И его нетрудно понять.

Утром договорились – астрономы подкинут нас через перевалы до Хорога на своем «газике». Нам надо было попасть в кишлак, где находилась наша база, там росли абрикосы и морковка, а на веранде у древнего мазара с выцарапанной на полу шахматной доской – там какой-то легендарный мудрец играл в шахматы, – под съежившимися от времени рогами можно напиться чаю.

С нами поехал Фышлер. Он сидел сзади, уступив мне переднее место, и прижимал к груди пленки. Он сбрил за ночь бороду и оказался явно моложе тридцати. Он беспричинно улыбался, когда «газик» подпрыгивал на камне, и порой доставал зубами из верхнего кармана шариковую авторучку, и, уложив на коробку с пленками школьную тетрадку, пытался что-то записывать.

Мы попрощались, и Фышлер пригласил нас в Ленинград к нему зимой, чтобы он рассказал нам, что из всего этого получится. Мы пообещали приехать.

Мы услышали о Фышлере и его открытии раньше, чем думали. Это было в Душанбе. Мы стояли с Кимом в очереди за газировкой. Было очень жарко и немного пыльно. Очередь была длинной и изнуренной зноем. Я, отошла в тень, к стенду с газетой. На последней странице крупными буквами было набрано: «Интервью с доктором Фышлером».

И я, еще не читая, крикнула Киму:

– Кимуль, там про наших астрономов!

У Кима подходила очередь, и он сказал:

– Прочти сама, а я тебе стакан поднесу.

Но я подбежала к нему, мы напились – по три стакана без сиропа – и вместе прочитали про то, что уже знали. Но было там и новое для нас. Доктор Фышлер довольно сдержанно и без упоминания собственных заслуг сказал корреспонденту, что с помощью радиотелескопа удалось уловить сигналы явно искусственного происхождения и даже определить их источник, я забыла, в каком созвездии, но главнее – за много световых лет от нас. Какие-то живые существа ищут связи с братьями по разуму.

«В настоящее время, – писал дальше Фышлер, – наше открытие подтверждено астрономами с Миддлтонской обсерватории, а также японскими коллегами. Они тоже уловили идентичные сигналы на той же волне».

А дальше шло самое интересное. Оказывается, один московский ученый определил, что это за сигнал. Не то чтобы понял его, но на основании каких-то расчетов решил, что сигнал не послание, а нечто вроде зашифрованного указания, как построить что-то такое… В общем он высказал только гипотезу, и не все с ней согласны, но если это так…

Мы с Кимом очень обрадовались, что у Фышлера и в самом деле с сигналом получилось все, как он хотел. Мы рассказали об этом Руслану с Седовым, когда вернулись в гостиницу, и те тоже обрадовались, а Руслан сказал:

– Вы просто не понимаете, что значит это открытие. Вы погрязли в суете ежедневности и обыденности. А ведь наступил-таки день, когда космос заговорил с нами как с равными. И сказал: «Здравствуйте, братья по разуму. Слышите ли вы нас?»

– Да, но если этот сигнал пришел за много световых лет, то и запустили его, когда мы еще никаких телескопов не имели, – возразил Ким.

Но Кима никто не поддержал.

– Завтра или послезавтра в других газетах будет, – сказал Седов. И оказался прав.

Потом появилось сообщение о том, что достигнуты предварительные результаты в расшифровке сигналов. А тем временем на Памирской станции уловили еще один сигнал из того же источника на той же волне, уже другой по типу. Новостей было хоть отбавляй. У нас в Ленинграде, в Америке и во Франции вычислительные машины перерабатывали информацию для того, чтобы, следуя указаниям со звезд, построить аппарат или корабль.

В Ленинград я попала как раз в разгар событий, когда работы вычислителей и строителей кончались. И когда я рассказала маме про то, что я знакома с самим Фышлером, мама ответила:

– Я его видела по телевизору.

А я подумала, может быть, он помнит о нашей встрече! У меня был его домашний телефон. Ребята об этом не знали. Он дал мне его, когда мы прощались в Хороге, – у нас дома нет телефона.

И в тот же вечер позвонила Фышлеру.

– Можно попросить Бориса Иосифовича? – сказала я.

– Я у телефона.

– Вас беспокоит Кира. Может, вы помните, как мы приехали к вам на Памир…

Я говорила и краснела на глазах – хорошо еще, что телефоны пока простые, а не цветные видеофоны. И чего только я звоню! Он сейчас начнет вежливо колебаться, и постарается вспомнить геологиню, и не вспомнит. Я чуть было не бросила трубку. Но он сказал сразу:

– Здравствуйте, Кира, как хорошо, что вы позвонили. И не надо только звать меня Иосифовичем, это почти что старик Хоттабыч.

И сказал это он так просто, что я поняла: помнит меня и даже не забывал.

– Я решил было, – сказал он, – что вы совсем загордились и астрономы у вас не котируются. Ну, как живете?

Мы с ним немножко поговорили, и я уже не жалела, что ему позвонила. А потом он сказал:

– У меня для вас сюрприз, Кира. Вы завтра свободны в одиннадцать утра?

– Да.

– Я за вами заеду. Можно?

Это не очень удобное время для свидания, но я согласилась. Он заехал точно в одиннадцать, и я сама открыла ему дверь.

– Заходите, – сказала я ему.

Он совсем не изменился. Только там, на Памире, он был в толстом свитере, а сейчас на нем отглаженный костюм и белая рубашка с галстуком. И у него оказались голубые глаза. И ботинки были хорошо начищены – я ненавижу мужчин, которые не чистят ботинок.

– Нет, – сказал он. – В гости я приду в другой раз, если позволите. Сегодня у нас дело. Вы одеты? Даю пять минут.

У подъезда стоял голубой «Москвич», довольно потрепанный. Он открыл мне дверцу, и мы поехали. Мы остановились перед большим новым домом на Лесном. В вестибюле слонялось несколько человек, все старше Бориса, но они сами подходили к нему, и жали ему руку, и оттеснили меня от него, и я почувствовала, что я здесь совершенно ни при чем, и чуть было не ушла потихоньку, но тут Борис раздвинул людей, взял меня за руку.

– Познакомьтесь. Кира, которая присутствовала при первом приеме сигналов…

Они сначала немного удивились, но потом один сказал:

– Именно вам и интереснее всех увидеть, что получилось.

И мы прошли дальше по коридору, в большой зал, в котором собралось еще человек двадцать, и они тоже здоровались с Фышлером, но я смотрела на сооружение в центре зала. Сооружение было покрыто непрозрачным пластиком, и я поняла, что все собрались ради того, чтобы поглядеть на то, что там стоит. И я догадалась, в чем дело, – это и есть та машина, которую они собрали по указаниям, полученным из космоса. Вот тебе и задыхающийся комарик! Я даже пожалела, что со мной не было Седова, и Руслана, и Кима. Им бы тоже было интересно. Руслан романтик, а Ким любит технику.

– Ну что ж, – сказал один из собравшихся, – можно снять покрывало с нашего монумента. Здесь специалисты в самых различных отраслях знания, и, возможно, мы придем к общему выводу. Прошу учесть, что существа, пославшие нам сообщение, могут весьма сильно от нас отличаться и поэтому придется пораскинуть мозгами.

Он сильно дернул за какую-то нитку, и покрывало упало.

Я даже не могу толком описать представшее перед нами странное сооружение. Больше всего оно напоминало гондолу дирижабля и прикреплялось к полу системой пружин и подвесок.

Специалисты долго осматривали его, спорили, трогали. Я тоже потрогала. Какой-то толстяк в очках говорил:

– Необходимо учитывать возможные расхождения в материалах и технологии. Мы могли чего-нибудь не учесть…

– Ну, что это? – спросил меня над ухом Борис.

– Если бы я знала.

– Вот и я пока не знаю. Моя специальность – радиоастрономия, а не космотехника.

– А вы все сообщение приняли?

– То-то и оно, что все. Потому что оно повторялось, и тогда-то его приняли и другие станции.

Мы ушли с ним, и Борис меня немного проводил, поставив машину на проспекте Майорова, а я живу на Малой Подьяческой.

Когда мы с ним встретились в следующий раз – он купил билеты в кино, и хоть я была занята, но не пропадать же билетам, – в тот раз он показал мне несколько фотографий. На фотографиях была изображена та же гондола, которую я видела. Но оказалось, это не та гондола, а французская и английская. В этих странах тоже построили машину. Оказывается, ее строили еще и другие страны. К концу месяца в мире было построено восемнадцать таких гондол, но никто так и не смог догадаться, что же это такое.

Радиотелескопы мира стерегли ту волну, ожидая, что, может быть, последует продолжение. Но, как и говорил Борис, продолжения пока не было, если не считать короткого послания, о котором я уже говорила. Правда, выдумывали по этому поводу немало. Одна канадская газета написала даже, что гондолы – метод межзвездного шпионажа. Вот-вот в гондолах материализуются завоеватели с чужой планеты. А агентство ЮПИ сообщило, что в штате Небраска модель гондолы будут переоборудовать в танк-амфибию.

Тайна оставалась тайной. Прошла зима. Мы с Борисом совсем познакомились. Я даже была у него дома. У него есть собака дворняжка Рекс, некрасивая, но очень умная, а его отец – персональный пенсионер и мастер спорта по шахматной композиции.

А потом, весной, все и случилось. Помните, я говорила о втором послании, которое отличалось по типу от первого и не было инструкцией! Так вот его, наконец, расшифровали.

Фышлер приехал ко мне в десять вечера и очень этим удивил мою маму. Мама любит, чтобы мои знакомые переставали давать о себе знать после семи. Хотя к Борису она очень неплохо относится.

– Извини, что я так поздно, – сказал он. – Но мне обязательно нужно было тебя увидеть, чтобы сказать невероятно важную вещь.

Мама поморщилась. Она, по-моему, решила, что он с налета, вот так вот и начнет предлагать мне руку и сердце. Но Борис достал из кармана листок бумаги и дал мне прочитать, а сам сидел на диване и не спускал с меня глаз. Ему была интересна моя реакция. Сначала я прочла и ничего не поняла. Тогда он сказал:

– Второе послание, на той же волне, помнишь!

– Ага, – сказала я.

– Вот это оно и есть.

Тогда я прочла записку снова:

«Планета Кенр-2-14, Сорпат-1-67. Вторая улица. Станция 6. Липе Параллелепипед.

Дорогая племянница. Я выполняю твою просьбу и посылаю тебе инструкцию и полную рецептуру самоукачивающейся колыбели. Надеюсь, ваш младенец не будет теперь плакать по ночам. У нас все в порядке, дедушка опять съел курлюку и страдает. Надеюсь прилететь к себе в буртоге. Обнимаю Рипу.

Твоя тетя Пепита.

Планета Прог-1, Восьмой штуп».

– Не может быть, – сказала, наконец, я.

– Почему не может? – Борис радовался, как дитя малое. – Ты что же думаешь, у людей на других планетах не рождаются дети и им не нужны, между прочим, самоукачивающиеся коляски? Мы перехватили, так сказать, частную радиограмму.

Я постаралась себе представить гондолу и сказала:

– Ну и крупные у них младенцы!

– Да, крупные, – подтвердил Борис. – Но, возможно, мы ошиблись в масштабах. Во всяком случае, на Земле сейчас восемнадцать самоукачивающихся колясок с планеты Прог-1 с очень оригинальной системой подвески.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю