Текст книги "Отражение"

Автор книги: Кир Луковкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Не… – выдавил он, теряя контроль над собственным телом, ощущая, как жидкость проникает в его плоть сквозь рукава скафандра, через поры кожи, в мягкие ткани и кровь, леденящей волной бежит по нервным узлам в мозг, а затем сознание охватила тьма – зеркало поглотило его.

Ничто. Затем пульсация. Свет. Бесконечное падение в бездну. Удар. Боль.

Болела голова. Память мгновенно напомнила ему о том, кто он такой.

Остин разомкнул жгущие глаза веки и увидел собственное отражение. Зрение отвыкло от света и поэтому картинка была размытой.

Сам он, обессиленный, привалился спиной к каменному уступу, а вот с отражением, несмотря на проблему с фокусировкой, происходило что-то непонятное. Во-первых, отражение капитана стояло, а во-вторых, оно было повернуто к нему спиной. Отраженный в зеркале мужчина посмотрел по сторонам и, не оглядываясь назад, заспешил к выходу.

Остин попытался поднять голову, но затылок пронзила острая, кошмарной силы боль, и он потерял сознание, уже во второй раз.

Капитан не знал, сколько прошло времени. Больше всего он боялся, что экспедиция полезет за ним к артефакту, повторит его же ошибку и тем самым подпишет себе приговор. Голова раскалывалась от боли, но все же ее можно было вытерпеть. Его словно вывернули наизнанку, хорошенько встряхнули, а потом снова вернули все на прежнее место. Остин тяжко поднялся на ноги и опершись о стену, осмотрелся. Все было по-прежнему, два робота безжизненными грудами металлопластика чернели на фоне серой комнаты, зеркало висело на прежнем месте, свет из щели пробивался внутрь, разве что угол падения лучей сильно поднялся вверх. Это означало, что день клонится к концу. Капитан длинно и замысловато выругался, не жалея выражений. Бросил исполненный ненависти взгляд на подернутое пленкой зеркало. Да нет, виноват он сам – не надо было соваться к артефакту. Хорошо, что остался цел. Ладно, надо возвращаться к экипажу. Капитан подобрал шлем от скафандра и побрел к выходу. Спуск дался ему сравнительно легко.

Очутившись в длинном зале, он обнаружил, что Ли и Морозова здесь нет. «Наверно, не дождались», – подумал он. Странно, хотя бы попробовали проверить, что с их капитаном. Никак не хотелось признавать, что команда решила позаботиться в первую очередь о себе. Хотя, они исполняли приказ. А потом он вспомнил, что не успел даже закричать. Но как это могло произойти? – спросил Остин себя, стараясь не смотреть на арку. – Как это случилось, что его отражение ушло раньше него? Не иначе, как галлюцинация, или шок. Внезапно Остину очень захотелось вернуться на родной корабль. Больше они носу не сунут в эти треклятые пещеры, разве что с отрядом в сотню человек и хорошим снаряжением. Внезапно скафандр ожил, системы заработали, и капитану немного полегчало. Проверив, работает ли радио, он поочередно вызвал своих товарищей, но молчание было ему ответом. Что-то здесь было не так. Не на своем месте. Какой-то подвох, еле заметная помарка, вносящая дисбаланс в стройный хоровод фактов.

Пройдя длинный зал, Остин нырнул в глотку темного коридора, освещая себе путь заработавшим фонарем. Зашагал быстрее, не переставая вызывать звездолет. Коридор вильнул, конвульсивно сжался и выпустил его в зал-галерею, где остались Ла Бри и Хафнер. Остин застыл на пороге, уставившись на то, что находилось в середине галереи. А именно на замысловато сделанный фонтан, из которого красиво плескалась, изумрудно поблескивая, вода. Ручейки живописно стекали по каменным желобкам и с журчанием исчезали где-то в полу. Сама же галерея подверглась кардинальным изменениям. Те рисунки, которые раньше едва проступали на изъеденных временем стенах, сейчас украшали их яркими и объемными полотнами. От пыли не осталось и следа, каменный пол был чисто выскоблен и тоже покрыт замысловатой цветной мозаикой. Возле проходов стояли большие кадки с землей, из которых торчали деревца. Галерея пустовала.

Остин решительно заморгал, пытаясь прогнать этот морок. Но видение почему-то исчезать не пожелало, и сочно отдавалась в голове, как эхо. Капитан сделал пару острожных шагов, не рискнув снять скафандр.

– «Странник», вы слышите меня! Говорит кэп. Борт, отзовитесь!

Радио тихо шелестело. Никто не отвечал. Бесполезно. Исполненный решимости разобраться в ситуации, астронавт двинулся дальше, по дороге, которая привела их через ущелье с равнины. Но и здесь его поджидал сюрприз. Дорога оказалась идеально прямой, а скальная порода твердой и гладкой. Никакого песка, рытвин и трещин, лишь отвесные, выкрашенные в гранатово-красный цвет, скалы и выложенная бледными плитами дорога, которую освещали через равные промежутки времени факелы на тонких рукоятях. Обескураженный и напряженный, капитан шел назад к вездеходу, каждую секунду ожидая либо нападения, либо завершения этой причудливой галлюцинации. Что это может быть? – терзался он. – Может, в атмосфере имеется какое-то слабое наркотическое вещество, которое вызывает подобные картины? Но Леонтович сказал бы об этом… Правда, он кричал об этих кристаллах, кварцевых пластинах или как их там… Но как одно связано с другим? Где мои люди? Вопросы множились, а адекватные ответы на них капитан не находил. Так он и прошел большую часть дороги.

Когда Остин вышел из Змеиного ущелья, открывшийся в долине пейзаж поверг его в настоящий шок. Человек зашатался и переступил с ноги на ногу, прерывисто дыша. Он будто бы попал в иной мир, на совершенно другую планету, зеленую, наполненную жизнью, прекрасную, сине-зеленую, оказался на краю долины, центр которой пересекала река, а на обеих ее гранитных берегах находился белокаменный город, окруженный садами. Густое лазурное небо, настолько густое, что сделалось больно глазам, щедро распростерлось над равниной, заключив землю в свои воздушные объятия. А твердь – утопала в зелени.

Остин невольно ахнул. Глаза заслезились – так этот пейзаж напоминал ему родную Землю, его дом, который уже никогда не будет таким первозданным и прекрасным как этот. Если это галлюцинация, решил он, то вся моя предыдущая жизнь – тревожный сон.

Разумеется, никакого корабля на равнине не было. В сердце у астронавта нехорошо кольнуло. Чуть в стороне от места его предполагаемой посадки находился город. Город, лихорадочно подумал Остин. Значит, там есть люди. Кэп сорвал опостылевший шлем от скафандра, подышал свежим воздухом и неуклюже повертелся вокруг своей оси. Не успел он сделать и дюжины шагов вниз по склону, как в поле видимости показалась целая группа людей, идущих прямо к нему. Остина охватило сомнение. Их много, а он один. Сможет ли он ответить на агрессию, если эти люди нападут? Но что-то подсказывало кэпу, что рискнуть следует.

Наконец люди приблизились к нему вплотную, на расстояние пяти шагов. Их было пятнадцать, и все они были пестро разодеты в какие-то шкуры и длиннополые платья, больше всего напоминая древних земных жителей в рабовладельческий период цивилизации. Из толпы выступила низенькая женщина с большим головным убором из перьев и щедро накрашенным лицом. На лбу у нее был нарисован третий глаз на фоне спирали, а предплечья покрыты ритуальными татуировками. Женщина, весьма похожая на местную жрицу, вызывающе осмотрела Остина с ног до головы и приятным грудным голосом произнесла:

– Прошедший через Вход явился к нам, – она повернулась к своей свите, – и принес с собой свой мир.

Она внимательно посмотрела в глаза Остину:

– Почему ты пришел сюда?

Опешивший от того факта, что туземка свободно изъясняется на космическом интерлекте, капитан сказал:

– Я вернулся… то есть, я возвращался…

Женщина улыбнулась одними губами и перебила его:

– Правильно! Ты вернулся к себе домой, странник.

– Э-э-э… Простите, это не совсем так, – попробовал объяснить Остин. – Я прилетел с далеких звезд на эту планету, вместе со своей командой. Мы – путешественники. И мы отправились в поход к тем красным горам на такой большой машине с колесами, я прошел в пещеру… – Остин стал рассказывать доступными словами о происшедшем, надеясь, что эти люди поймут хотя бы половину. За все время рассказа, женщина величественно задрав подбородок слушала, изредка изгибая тонкую бровь. Когда речь зашла о зеркале, она встрепенулась, распахнула глубокие хищные глаза.

…– потом эта штука втянула меня в себя и я потерял сознание. Затем она меня выплюнула назад, и видимо я сильно ударился головой об стену… – астронавт отчаянно жестикулировал, глаза туземцев неотступно следили за его руками. – В каком-то тумане я успел заметить свое отражение, которое ушло назад, хотя такого никак не могло быть. Так все и произошло. И вот теперь я сам возвращаюсь назад, а вместо стеклянной пустыни увидел все это….

– Ты прошел через Вход, разве непонятно? – слегка насмешливо заявила женщина. – Мы знали, что ты придешь. – Она посмотрела на соплеменников, и те важно закивали. – Потому что к нам часто приходят такие, как ты. Заплутавшие. Потерявшие себя.

– Но, похоже, произошла какая-то ошибка! Мои товарищи ждут меня!

– Если ты попал сюда, значит, это твой мир. И никакой ошибки быть не может, – категорично высказалась женщина, и плавно взмахнула рукой. – Твои товарищи тебя дождались. Ты же сам сказал, что видел, как уходил от Входа.

– Но это было все лишь отражение… – Остин хотел бы возразить, и тут страшная догадка пронзила его насквозь. – Как же… это…

– Да, – жрица медленно закрыла и открыла глаза.

– Отражение, – бесцветно произнес он одними губами. – Зеркало! Оно не оттолкнуло, а поглотило его. И теперь Остин – по другую сторону этого зеркала. Вот почему в зале с иероглифами он почуял подвох. Мраморные ящики должны были находиться справа от него, а они, как и по пути к зеркалу, располагались слева!

Остин уставился на жрицу невидящим взглядом.

– Я должен вернуться, – прохрипел он.

– Зачем? – в глазах жрицы мелькнула тень тревоги вперемежку с изумлением. – Разве этот мир тебе не нравится?… Вход никогда не ошибается и дает страннику то, чего он хочет. Через Вход проходят только те, кто что-то потерял. И прошедшие получают шанс начать все с начала.

– О чем ты? – подозрительно спросил кэп.

– Ты знаешь. Но не хочешь признать это.

– Я не понимаю. Ты можешь толком объяснить, каким образом я сюда попал?

Женщина молчала.

– Нет, – твердо сказал Остин. – Я командир корабля и я – только я и никто другой, – обязан руководить экспедицией. Прощайте!

С этими словами Остин развернулся и побежал обратно, к ущелью, гулко топая рифлеными ботинками по дороге.

– До скорой встречи, – сказала жрица, но астронавт уже позабыл о ней, теперь самое главное для него было: успеть.

Это немыслимо, стучало в мозгу. Дико. Невозможно. Нереально. Остин на ходу нахлобучил колпак гермошлема. Все расстояние от тоннеля до зала иероглифов он преодолел за десять минут, не жалея себя. Наконец он очутился перед аркой и невольно взгляд его столкнулся с человеческим глазом, окруженным клочьями галактических рукавов. Глаз не мигая уставился ему прямо в душу. Что-то тлело на дне зрачка, что-то глубокое и неведомое, но Остин громко сглотнул и рывком бросил себя в проход к зеркалу. Эти метры он буквально прополз, задыхаясь от бега. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, в боку кололо, а перед глазами плавали черные пятна. Остин ввалился в комнатку, чуть ли не в объятья к дрону-разведчику. Свет портативного фонаря опять потускнел. Немного отдышавшись, капитан подошел к зеркалу и тронул его рукой. Перчатка скользнула по отражающей поверхности.

И все.

Остин ткнул пальцем прямо в зеркало. Палец натолкнулся на твердое и продвигаться дальше не захотел. Капитан возобновил попытку, еще и еще раз. Минуты текли, срок, отпущенный экипажу, давно истек, а кэп бился о зеркало, как рыба об лед. Тогда Остин в отчаянии заколотил руками по поверхности, стал пинать зеркало ногами, что-то кричать, сыпать проклятиями и карами, но все его усилия оказались тщетными. Больше всего его поражало то, что экипаж не приходил к нему на выручку, не подавал никаких признаков своего присутствия. Щеглов был упертым малым и непременно попытался бы выручить своего начальника.

Кэп обессилено опустился на пол, спиной к зеркалу. Свет, проникавший до этого через щель, мигнул пару раз на прощанье и померк. Комната стремительно погружалась в полумрак. Остин вспомнил слова жрицы: вход дает страннику то, чего он хочет. Значит надо захотеть попасть домой, захотеть к звездолету. О чем он думал в прошлый раз, когда гладил волнистую поверхность? О чем-то неизведанном, манящем, загадочном и в то же время таком по-домашнему уютном. О мире, который утратил навсегда с уходом любимой женщины и ребенка, и который уже никогда не вернуть. Мимолетная фантазия. Секундная слабость. Голоса в тишине.

Он хочет, он искренне хочет вернуться. Потому что его ждут верные люди, от их скромного предприятия зависит, будут ли они жить благополучно оставшийся год, будут ли сыты и счастливы их мужья, жены и дети, смогут ли новые люди основать здесь колонию. Кто-то должен руководить экспедицией. Да, возможно, Щеглов справится, но он, Остин уже так прочно вписался в роль лидера, что астронавты вряд ли смогут вообразить кого-то другого на его месте.

В какой-то момент Остин почувствовал, как твердое разъезжается за спиной и его торс постепенно проваливается внутрь. Он раскинул руки, чтобы было удобнее и приготовился встретить боль.

Но боли не было. Его разум растворился в чем-то обжигающе холодном. И вновь возник из небытия.

Капитан Остин стоял на четвереньках и тряс головой, пытаясь унять позывы к рвоте. Желудок в панике метался между сердцем и печенкой. Глубоко подышав с минуту, кэп воздвигся на ноги и оглянулся на зеркало, которое теперь исправно отражало комнату, двух роботов, но не отражало человека в скафандре. Он пошел в зал. Пусто. Первым делом он проверил мраморные ящики. Монолиты были справа. Замечательно. Сейчас времени подмечать мелкие детали не было, и он быстро зашагал к черному коридору, вызывая на ходу звездолет. На этот раз его передатчик поймал пеленг, хаос эфирного шума сменился равномерным сигналом вызова и ожидания настройки связи.

– Борт! – заорал Остин, едва радио поймало корабельную частоту. – Борт! Это капитан! Прием! Слышите меня?! – связь была все еще плохой, на маленьком квадратном экране вызова все еще ползали полосы от помех.

Скалы, со злостью подумал кэп. Надо выйти наружу, чтобы сигнал был чистым. Остин ринулся по коридору, сжав все силы в кулак. Где-то в глубине души у него еще теплилась надежда, что часть экипажа осталась дежурить в галерее. Но здесь никого не было. Зато сигнал стал получше и кэп попробовал возобновить сеанс.

– Борт! «Странник»! Отзовитесь! – кричал он в передатчик, почти соприкасаясь носом с экраном – так силился различить картинку. Затем на экране появилось лицо, изуродованное помехами. Кажется, навигатор Рушди.

– Чандра! Это я, Остин! Слышишь меня?!

– Ка…н?!..то…ы?! Сл… в… охо! – отозвался навигатор, улыбаясь. – Что за…тка?

– Подожди минуту, сейчас я выйду из зоны возмущения! – кэп пулей пересек галерею и юркнул в ущелье. Сигма Кита после долгого солнечного дня закатывалась к горизонту с явным намерением отдохнуть. Стало значительно темнее. Тени сгущались и там, где раньше дорога была видна, царил мрак. Остин в спешке пару раз столкнулся со стенами, споткнулся, но упорно продолжал гонку. Плутание в ущелье отняло у него несколько важных минут, и это время показалось самым долгим за весь сегодняшний день. Но вот створки стен разомкнулись, и Остин выбежал на равнину. С первого же взгляда он понял, что попал в точку. Та самая стекольно-кварцевая гладь, мутно поблескивающая в свете заходящего солнца. Шапка из серого неба, угрюмые горбы гор, нависшие над пыльной землей. И звездолет.

«Странник» развернул рыло к небесам. Он дрожал, как рысь, готовящаяся к прыжку за добычей. Остину потребовалась ровно одна секунда, чтобы осознать, что происходит.

– Нет.

Занемевшими пальцами он набрал позывные рубки управления, очень стараясь, чтобы пальцы находили нужные клавиши. На экране снова появилась жизнерадостная физиономия Чандры Рушди. На этот раз без помех.

– Навигатор, что происходит? – ровным голосом поинтересовался Остин. – Доложите ситуацию.

– Командор… – Чандра удивленно уставился на него. – А почему вы в скафандре?

– Не понял. Что значит почему в скафандре! – краем глаза Остин увидел, как под брюхом Странника вспыхнуло пламя разгонных двигателей. Еще немного, и корабль стартует. Он изо всех сил старался быть спокойным. А навигатор сейчас, похоже, впал в ступор.

– Кто отдал приказ улетать? – рявкнул кэп, теряя терпение.

– Вы, командор! – без колебаний ответил навигатор. За его спиной послышался шум, возгласы.

– Как я мог отдать приказ, если я никуда не выходил из ущелья? – завопил Остин.

– Вопрос поставлен неверно, – Чандра мотал головой. – Вы вернулись ровно пять часов назад с экспедицией, были чем-то сильно взволнованы и распорядились немедленно начать предполетную подготовку. Сейчас вы находитесь на мостике этажом выше.

– Я нахожусь у этого проклятого ущелья, и никак не могу находиться на корабле! – рявкнул капитан. – Отставить старт!

– Но, командор… извините, одну секунду… – глаза Рушди забегали, пальцы прыгнули на клавиши, отвечая другому вызову. – Навигатор слушает. Да, капитан… Нет, капитан, то есть… Капитан. – Лицо Чандры как-то странно исказилось и побледнело, глаза метались от одного экрана к другому. Было видно, что еще немного, и у парня поедет крыша. – Происходит что-то непонятное. Вы на двух линиях связи одновременно.

– Что? Как это возможно?! – кричал Остин, пытаясь переорать гул разъяренных двигателей.

– Я не знаю, командор. Так точно, – Рушди ответил другому собеседнику. И теперь ему. – Навожу прямой мост, кэп.

Изображение моргнуло, перекошенное лицо навигатора сменилось другим, очень знакомым Остину, немолодым, иссеченным годами лицом человека с запавшими глазами и суровыми, грубоватыми линиями подбородка, носа, ушей.

Капитан Джеймс Остин смотрел сам на себя. Изображение подрагивало от вибрации взлетающего звездолета, но даже сквозь эту дрожь было видно удивление и решимость, с которой капитан смотрел из рубки на того Остина, что застыл на краю равнины у подножия Змеиного ущелья. Ощущение времени внезапно исчезло, наступило некое помутнение, на фоне которого даже отбытие «Странника» показалось Джеймсу второстепенной проблемой.

– Кто ты? – выдавил он.

– Так вот как это происходит… что ж. Я кто, говоришь? – Остин, фыркнув, ответил: – Я капитан звездолета «Странник», командор федерального флота Джеймс Ф. Остин. А вот ты кто?

– Я – капитан звездолета «Странник»… – тупо повторял Джеймс и пот градом катился с его лба на нос, и с бровей, застилая глаза. – Послушай. Останови взлет.

– Нет, – ответил второй Остин и Джеймс моментально узнал эту интонацию, которая говорила о непреклонной решимости следовать однажды принятому решению. – Однозначно нет. Планета непригодна для колонизации. Мы ошибались.

– Почему? – в голове Джеймса роились сотни вопросов, обрывков фраз, ругательств, но ни одно сейчас не желало складываться во что-то более-менее приемлемое.

– Когда я вернулся из ущелья, то принял решение со временем запечатать эту усыпальницу. Артефакт в дальней комнате нуждается в изучении, и по-моему он слишком опасен. Вначале я хотел сменить место высадки и поставить станцию на обратной стороне планеты. Но потом ко мне прибежал Леонтович и стал с пеной у рта доказывать, что мы подвергаемся серьезной опасности. Даже не знаю, зачем я сейчас тебе это рассказываю… – второй Остин прищурился. – В общем, он объяснил мне, что один кусок этой слюды способен создавать объемное изображение, точную копию какого-нибудь объекта. Мы подвергли этот кусок электромагнитному излучению, сходному по колебаниям с частотой энцифалограммы мозга, за основу взяли мозг Ли. Стекляшка воспроизвела ныне покойных родителей нашего геолога, и те попытались с ним заговорить. Бедняга чуть ума не лишился. В общем, нам не нужна планета призраков. Единственное, что здесь может быть – научная лаборатория. За такие сведения Ассоциация ученых достойно платит, так что шерсти клок мы все-таки урвем.

– И ты считаешь, что я – призрак?! Ты с ума сошел? – взорвался Остин, – Ты сам-то кто?! Жалкое отражение! Копия! Или может быть ты скажешь, что не трогал зеркало?

Второй Остин внимательно смотрел на Джеймса, источая сомнение. Звездолет медленно, но верно взлетал по вертикали, поднявшись уже на высоту в полкилометра, а пламя его двигателей росло, расширялось и светлело, превращаясь из красного в нежно голубое. Это означало, что «Странник» готов прошить атмосферу одним затяжным, но быстрым прыжком и ворваться в космическое пространство.

– Точечное сканирование того участка где ты находишься, показывает, что там нет ни одного живого существа, – сказал второй Остин, сверяясь с какими-то показателями.

– Ложь! – Джеймс затрясся от ярости. Но что-то заставило его взглянуть на индикаторы жизнеобеспечения. Те молчали. Вместо пульса – прямая линия, дыхание отсутствует, мозговая активность на нуле. Джеймс похолодел, прислушиваясь к себе.

– Это… но как это возможно… – его голос осип. – А как же сигнал связи?

– Не аргумент. Приятель, сквозь тебя камни просвечивают. М-да, вот так феномен, – задумчиво произнес второй Остин и отключил связь. Возможно, Джеймсу показалось, но в глазах второго капитана блеснул странный огонек. Он хотел заорать, затопать ногами, побежать к месту старта, размахивая руками, швырнуть в воздух камень. Бесполезно – это бы уже ничего не изменило.

«Странник» рванул в вечернее небо, уже приукрашенное бриллиантами зажегшихся звезд. На мгновенье равнину озарила вспышка маленького голубого солнца, а затем тело корабля нырнуло в свинцовое озеро, прочертив на нем огненный след.

Рев двигателя постепенно затих, сменяясь завываниями ветра. Пыль медленно оседала на землю.

Едва звездолет скрылся вдали, начало происходить нечто удивительное. Осколки, устилавшие равнину, дружно замерцали внутренними огнями. Этот мягкий свет разливался над равниной как кисель, постепенно выделялся в отдельные сгустки, которые обретали формы, а на них вырисовывались различные очертания, все четче и ясней. В какой-то момент вместо огней над измученной равниной воспарили светящиеся существа. Равнина наполнялась призраками. Призраки появлялись сотнями, тысячами, выстраивались в ряды, в легионы. Мужчины и женщины, люди и нелюди. Существа всевозможных форм и происхождения. Они подходили друг к другу и говорили о чем-то, но чаще смотрели наверх, особенно гоминиды. Многие из людей были одеты как астронавты, но встречались и другие, словно прибывшие сюда из разных временных эпох. В их вытравленных долгими годами глазах читалась тоска и отражалась россыпь звезд. Равнина наводнилась розово-сиреневым сиянием.

Джеймс опустился на колени. Он не мог сдержать слез. Только что он потерял своих друзей. И неизвестно, когда они вернутся. Текли минуты, небо почернело еще больше. С каким-то отупением он уставился на то, что здесь творится, на эти хороводы и песнопения. Посмотрел на руку: действительно, если приглядеться, сквозь нее можно было увидеть каменистую почву. Джеймс снова взглянул на гораздо более прозрачных, сотканных из тонких нитей, призраков. Некоторые из них стали поворачивать головы в его сторону, будто силясь что-то разглядеть среди валунов. Затем Джеймс заметил недалеко от себя маленький кусочек кварца, не больше наперстка, который медленно пульсировал. Раньше его здесь не было.

Человек поднялся и отступил на шаг.

Похоже, этот мир становился для него все менее реальным.

Кто-то из призраков посмотрел ему прямо в глаза. Его заметили. Призрак подался вперед. Оказалось, это стройная, ослепительной красоты женщина с гривой темных волос. Она приглашающее воздела к нему руку.

Джеймс понял – и отшатнулся. Вот уже трое призраков смотрели на него. Краем глаза астронавт заметил, что осколок стал ярче пульсировать.

Дюжина призраков двинулась к нему.

Он хочет жить.

Но улететь отсюда он уже не сможет.

Оставался только один путь.

Назад, к Входу.

Джеймс развернулся и побежал навстречу ущелью.