Текст книги "Бал"

Автор книги: Кир Луковкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Кир Луковкин
Бал

Пестрое соцветие красок, буйство запахов и звуков обрушились на Валентина со всех сторон, едва ноги его переступили порог главного зала роскошного особняка, где проходил бал-маскарад в честь окончания старого года.

Красное, желтое и зеленое!

Цитрусы, дорогие духи и мускат!

Музыка оркестра, шумные возгласы и смех!

Валентина подхватил людской поток и, словно пловца по бурной горной реке, увлек с собой, завертел в стремительном вальсе из сотен пар, кружащихся по всему залу вокруг огромной темной ели, густо пахнущей хвоей и украшенной гирляндами и шарами. С потолка сыпалось конфетти и разноцветные ленты. Хлопали пробки от шампанского. Музыка возвышалась и опадала, извергалась вулканом, а потом затихала, чтобы вновь взлететь и оборваться громогласным стаккато.

Валентин растерянно оглядывался в поисках знакомого, который завез его на эту веселую вечеринку, заманив обещанием какого-то неслыханного зрелища. Но сейчас в карнавальной толпе он не видел ни единого знакомого лица, да и не мог, потому что все они прятались за масками, а какую одел знакомец, Валентин не знал.

Он проходил мимо танцующих пар, стараясь никого не задеть, смотрел по сторонам, но не видел ничего, кроме движущейся толпы из спин, ног, рук и голов, словно бы слитой в единую массу, в какое-то фантомное существо, с торчащими из его тела конечностями.

Валентин встал возле стенки, у столика с фруктами. Подцепил с подноса дольку яблока и задумчиво отправил в рот, разглядывая происходящее на празднике.

Веселье было в разгаре.

Разгоряченные мужчины обнимали женщин, золотистые напитки искрились в свете огромных ламп, все блестело и сверкало, все двигалось и вертелось и, казалось, ничто в этом огромном пропитанном праздничным духом зале не стоит на месте ни мгновенья.

На маскараде полагалось быть только в маске, но поскольку Валентин не готовился заранее и не позаботился о своей личине, он просто решил намазать верхнюю половину лица белой краской, а глаза подвел темной тушью. Внимательно наблюдая за реакцией окружающих, он очень скоро убедился, что никто не обращает на этот фокус ни малейшего внимания – словно так и надо.

Успокоившись, он с интересом стал изучать маски других участников бала.

Здесь поселился целый зоопарк: медведи, тигры, обезьяны, львы, носороги, зебры и леопарды; хищники и травоядные, птицы и звери, большие и малые, красивые и уродливые, свирепые и милые, такие разные, но соединенные вместе этим чудесным праздничным вечером. Набор масок не ограничивался животными – здесь были и мифические создания, и существа из фольклора, и сказочные персонажи. Эльфы и гномы, тролли и огры, кикиморы и оборотни, вампиры и зомби! Арлекин и Пьеро, Зевс и Тор, нимфы и сатиры! Все они проносились перед Валентином в сумасшедшем стремительном танце, а песни сменялись с такой быстротой, что не возможно было отличить одну от другой. Может даже, это была одна большая композиция, долгая праздничная симфония, посвященная новогоднему празднику, без начала и конца, сплошная, как легкий снегопад за окном особняка, который кружился на фоне ослепительно белого покрывала в потоках света; белое превращалось в бархатное золото с прожилками красных искр и на клетчатом поле непрестанно мелькали тени.

Валентин знал: там холодно, дует ветер, голые деревья скрипят под его порывами, и на ветках каркает воронье. Но здесь было тепло, шумно и весело, и не хотелось думать о том, что происходит там, в сизом колючем сумраке, в мире теней, и поэтому он отвернулся от окна и встретился взглядом с человеком в маске лепрекона, и тот подмигнул ему, отсалютовав наполненным бокалом чего-то крепкого и янтарного.

Валентин вежливо улыбнулся; он притронулся губами к бокалу с шампанским, поднесенным кельнером в маске зайца и медленно пошел вдоль стенки, разглядывая внутреннее убранство зала.

Это был зал, отделанный красным атласом – алое сочеталось здесь с червонной позолотой в обрамлении обсидиановых вставок. Алые стены прошивали призрачные золотые нити, подсвечники и люстры были выполнены из белого золота, старинная мебель из черного дерева была обита красным бархатом, и все дышало основательностью, духом старинной роскоши, консервативного богатства, размеренного величия прошедшей эпохи, которое уж никогда не вернется в этот суетный век.

Словно попав в музей, Валентин прохаживался по залу, когда музыка наконец-то стихла, и высокий худой господин в старомодном фраке взошел на сцену.

– А теперь банкет, дамы и господа! Угощайтесь! – провозгласил он.

В другой половине зала на столы подали яства, и волны вкусных запахов щекотали ноздри, возбуждая аппетит. Гости прошли туда, Валентин вместе с ними. Усаживаясь за стол, он понял, что ничего не ел с самого утра этого долгого дня, и очень голоден. Кто-то произнес тост, и все дружно сдвинули бокалы – по залу разнесся хрустальный звон. Валентин оглядел соседей. Слева от него сидел очень тучный господин в маске свиньи. Приподняв ее, этот человек сразу же принялся за трапезу – долгое, основательное поглощение всех блюд, что были представлены на столе. Справа отрезала ломоть красного лосося женщина в маске лисы – она загадочно улыбнулась Валентину. Вилки и ножи стучали о дорогие приборы. Валентин отведал несколько салатов, но чем больше он ел, тем больше ему хотелось попробовать еще. С явным нетерпением он ожидал перемены блюд, и странный жгучий огонь разгорался в желудке.

Едва подали запеченное мясо, он набросился на него, как ястреб. Становилось все жарче, Валентин расслабил узел галстука, поглощенный едой, и не сразу заметил, что происходит за столом. А там, в свете хрустальных люстр, опрятно одетые дамы и господа ели праздничные кушанья голыми руками, громко чавкая и отрыгивая, они рвали мясо, запускали пальцы в тарелки, пачкая свои костюмы и вечерние платья, в их глазах за масками блестел огонь вожделения, но это было не самым страшным. Потому что и его пальцы тоже были в жиру, и с его щек тоже капало, и когда Валентин увидел все это, его затошнило.

На какой-то кошмарный миг ему показалось, что слева от него с тарелки слизывает закуску жирный боров, а справа с хрустом грызет кость настоящая лисица.

Он ждал окончания трапезы, еле сдерживая рвотные позывы, стиснув зубы, кусая губы. Наконец худой господин объявил, что вновь начинаются танцы, а затем будут конкурсы, и Валентин поспешил в коридор, а оттуда на второй этаж в уборную. Затем он долго приводил себя в порядок. В мужской комнате отчего-то не было зеркала, а Валентину нужно было убедиться, что грим в порядке.

Он открыл дверь в коридор. Мимо, по ворсистому бордовому ковру прошагала настоящая обезьяна – длинномордый бабуин с диким взглядом. Животное скрылось за углом. Валентин решил, что пора уходить, ведь скоро Новый год, и его ждут на другом конце города, куда еще нужно добраться сквозь метель и автомобильные пробки. Он шел по коридору, а навстречу попадались шатающиеся гости, поодиночке, парами и группами, они о чем-то говорили, смеялись, но Валентин не прислушивался к их разговорам и не пытался спрашивать, где выход, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание.

Пройдя мимо одной из комнат, с распахнутой настежь дверью, он случайно увидел там, на широкой шелковой кровати сплетение тел, услышал стоны и вскрики. Он поспешил дальше, но, обернувшись, заметил, как из комнаты выглядывает девушка в маске кошки и манит его к себе. Он сделал шаг вперед, но столкнулся с другой девушкой-кошкой, совсем обнаженной и сразу же повисшей у него на шее. Сопротивляясь искушению, Валентин пробормотал что-то и оттолкнул от себя девушку. Обе звонко засмеялись. Дыхание перехватило, ему захотелось глотнуть воздуха и, распахнув окно, он увидел, как во внутреннем дворике собралась небольшая толпа, люди окружили полукольцом двоих сцепившихся между собой мужчин, один повалил другого и бил его кулаком в лицо, равномерно, как молотом. Кровь брызгала на снег черными кляксами. Они кряхтели, рычали, вскрикивали, спины заслоняли их, и Валентину показалось, что там, в полукруге на самом деле грызут глотки друг другу два бойцовых пса…

Он спустился на первый этаж, в библиотеку, где в креслах полулежало несколько гостей. Выглядели эти люди чрезвычайно растрепанно: с торчащими в стороны волосами, с расстегнутыми одеждами, без обуви. Один валялся в луже на ковре. Другой пил спиртное прямо из бутылки. Третий сгорбился над журнальным столиком, на поверхности которого ровными горками было насыпан белый порошок. Человек втянул одну горку в ноздрю через трубочку, тихонько застонал и повернул к Валентину изможденное лицо со слезящимися глазами под маской черепа. Кто-то бормотал в тяжелом сне, слышался храп.

Валентин прошел в гостиную, где другие гости играли в карты и курили кальян. Здесь было душно, дымно и стоял тяжелый дух ароматического зелья. Один из гостей бросил на стол карты и в приступе гнева схватил другого за горло, третий стал их разнимать, а четвертый воспользовался заминкой и сгреб весь банк себе. Кто-то истерически захохотал.

Валентин почувствовал, как чужая рука шарит в кармане его пиджака, и машинально схватил воришку за запястье – им оказался юнец в маске Арлекина. Вывернувшись из захвата, он проблеял что-то на высокой ноте и убежал. Валентин чувствовал, как у него начинает кружиться голова. Во рту поселилась горечь, в глазах двоилось, его слегка шатало.

Словно в каком-то дремотном сне, он видел, как по коридору на четвереньках прополз мужчина в маске осла, а верхом на нем сидела женщина-курица. Несколько мужчин играли в салки. Один вертелся волчком, один просто стоял и пел что-то нечленораздельное.

И все это время из главного зала слышались звуки нескончаемого вальса, который постепенно превращался в пульсирующую, однообразную, ритмичную музыку, и стены особняка слегка дрожали от топота десятков ног. Валентин пытался вспомнить, где же находится выход, и сколько ни бродил по темным коридорам этого громадного дома, не находил ничего, кроме укромных уголков, где ему попадались пьяные гости в разных масках.

Наручные часы показывали десять, но Валентин понял, что они стоят. Нигде в комнатах не было других часов, только древняя мебель, антикварные статуэтки и темные картины с сумрачными портретами. Он прислонился к стене и уже подумывал о том, как бы выпрыгнуть в окно, и пусть метель, пусть холод, ведь его ждут, он обещал приехать, он и так слишком много лгал в своей жизни… Все в доме пришло в движение и те, кто еще мог ходить, потянулись в главный зал, где оратор зычным голосом вел конкурсы. До Валентина долетали взрывы смеха, аплодисменты, переливы фортепьяно. Из зала лился свет, это было единственное прилично освещенное место во всем доме, утопающем во мраке. И Валентин побрел на этот свет, опираясь о стену, как немощный старик – силы почему-то покидали его, утекали с каждым шагом. Сердце еле билось в груди. Во рту пересохло.

Прошло порядочное время, прежде чем ему удалось добраться до входа в зал. В лицо ударила теплая густая волна, чуть не сбившая с ног, но Валентин удержался и прищурился, пытаясь разглядеть, что же происходит в зале.

Худощавый ведущий говорил:

– Дамы и господа, через считанные минуты пробьет полночь! Какой волнительный момент! Какой восторг! Вы согласны со мной?

Толпа одобрительно загудела.

– Итак, друзья, мы сняли свои маски и увидели, кто есть кто на этом замечательном балу! Но, прежде чем мы продолжим наше торжество, я хотел бы сделать объявление.

Толпа притихла.

Валентин недоумевал. Это какая-то шутка? Гости стояли плечом к плечу, мужчины и женщины, старые и молодые, тощие и упитанные, но всех их объединяли личины фантастических существ и животных, нацепленные на лица. Он присмотрелся внимательнее. В действительности, с масками было что-то не так. По сути, он никогда не вглядывался в их очертания – улавливал основные контуры и скользил взглядом мимо. Но сейчас, приноровившись к освещению, он мог разглядеть эти черты в мельчайших подробностях.

И к ужасу своему понял, что все эти морды, уши, рога, щупальца, усы, клыки, все эти клювы, гривы, рыла – настоящие. Никаких швов, краев и лямок; ничего искусственного. Морды дышали, усы дергались, а с клыков капала тягучая слюна. Клювы щелкали, кончики носов подрагивали. В нечеловеческих зрачках искрился свет торжества. С возрастающим ужасом Валентин увидел, что на полу действительно лежали маски – но маски человеческих лиц.

– Мне стало известно, что один из нас не снял маску, – продолжал ведущий.

Ропот.

– Вы знаете, чем грозит нарушение этого правила, не так ли?

Гул согласия и угрожающий шепот: 'Смертью, смертью, смертью!'.

– Но на этот раз мы проявим милосердие и поступим по-другому. Пусть тот, кто найдет самозванца, выиграет титул Короля бала, а самому самозванцу мы позволим уйти!

– Ура!

– Приступаем! – ведущий хлопнул в ладоши.

Началась суета, толкотня. Гости придирчиво оглядывались в поисках жертвы. Валентина захлестнула паника. Собственное лицо вдруг показалось ему голым, а сам он беззащитным, выброшенным на поживу хищникам, ребенком. Захотелось закрыться руками, убежать и спрятаться в самом укромном углу. Вдруг кто-то толкнул его сзади. Валентин по инерции ступил в круг света и увидел, что все присутствующие уставились прямо на него. Повисла пауза.

У Валентина подогнулись колени, но усилием воли он заставил себя удержаться на ногах. В отчаянии рассматривая ряды очеловечившихся чудовищ, в крайнем второму слева ряду он все же заметил совершенно бесстрастное, спокойное как у манекена лицо человека, которое никак не могло быть живым. Но оно и не было звериным, и не сказочным, – никаким иным. Валентин вглядывался в ту часть зала все напряженнее, не заметив, как из толпы выступил тот самый высокий худой господин, что вел этот вечер, и подошел к нему вплотную.

Его личина была мордой козла-альбиноса. С чуть изогнутыми рожками, с желтоватыми горизонтальными зрачками и остроконечной бородкой. Козел взглянул в том же направлении, Валентин отвел глаза, но было слишком поздно, и вот уже двое дюжих парней-горилл выволокли оттуда хрупкое, почти детское тело. Козел протянул руку и снял маску – венецианскую карнавальную вольто, под которой пряталось испуганное, ничем не примечательное лицо девушки.

– Нашли!

Толпа торжествующе взревела.

– Позаботьтесь о ней, – распорядился Козел и повернулся к изумленному Валентину, – А вы, нашедший самозванца, объявляетесь Королем этого бала. Да здравствует Король! Vive le Roi!

Громко щелкнуло. Огромные, подвешенные под самым потолком часы, механически зажужжали и принялись отбивать удары.

Наступила полночь.

Толпа неистово рукоплескала Валентину, и Козел тоже, и вновь захлопали пробки из-под шампанского, посыпалось конфетти и серпантин, зажглись бенгальские огни, а в светильниках словно бы с новой силой вспыхнуло пламя. И вот тогда Валентин схватил ведущего за грудки, вопрошая, где зеркало, а тот насмешливо указал в дальний угол зала, ведущий на кухню, и Валентин бросился туда, расталкивая толпу, которая смеялась и улюлюкала… не помня себя, спотыкаясь, наталкиваясь на углы, расшибая колени и локти, вбежал Валентин в каморку, где бородавчатая горгулья месила тесто, а горбатые гоблины таскали дрова из сарая, и на двери серванта он увидел маленькое овальное зеркальце, и пошел к нему, а часы все били, отсчитывая последние мгновенья уходящего года, и двенадцатый удар слился с одиноким воплем отчаяния, когда Валентин заглянул в зеркало, а потом разбил его вдребезги.