Текст книги "Товарищ «Д»"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Картина вторая

Сашок подходит к двери, сверяет номер с распиской. Потом звонит. Звонок изображает неожиданную мелодию. Затем раздается голос Спикухина.

Спикухин(голос его звучит через усилитель, искаженно, от этого возникает зловещий эффект). Вам кого?

Сашок. Мне к Спикухину. Эдуарду Ивановичу.

Спикухин. Назовите свое имя и отчество, а также дело к Спикухину.

Сашок. Я по личному делу. Вы меня не знаете.

Спикухин. Кого я не знаю, принимает мой секретарь. А по личным делам попрошу в офис. Или по факсу. С десяти до пяти.

Сашок. У меня не факсовый разговор.

Спикухин. Спикухин два раза не повторяет.

Сашок. Ну не хотите, не надо. Я для вас старался.

Спикухин (после паузы). А ты один?

Сашок. Вы же к «глазку» приклеенный. Видите, что я один.

Спикухин. А если второй в лифте остался?

Сашок. Плодотворная идея. Остался и уехал на первый этаж.

Спикухин. А я тебя не знаю.

Сашок. Вот это уже разговор. Но товарищ дьявол вас хорошо знает.

Спикухин. Тише!

С щелчком отключается динамик. Наступает тишина. Потом начинают щелкать и звенеть замки и засовы. Дверь со скрежетом раскрывается. Мы в гостиной Спикухина. Гостиная тесно уставлена наглой импортной мебелью, на стенах зеркала в золоченых рамах, на стене плохая, но в размере подлинника копия картины «Утро в сосновом бору». Вся комната – мечта разбогатевшего идиота. Спикухин в парчовом халате, стриженный под нуль с челкой, показывает гостю на диван.

Ты меня, конечно, извини, но в нашем деле нужна конспирация. Разные люди ходят. Некоторые завидуют.

Сашок. Есть чему позавидовать. Сами придумали или дизайнеров нанимали?

Спикухин. Садитесь. Садитесь, господин… как вас именовать? Кофе? Виски? Мартини?

Он делает шаг к бару, открывает его – там батарея бутылок. Начинает звучать музыка. Не ожидая ответа от гостя, Спикухин наливает из бутылки с виски по полному стакану и ставит на столик.

Внимательно слушаю.

Сашок(достает из кармана расписку Спикухина и протягивает хозяину квартиры). Ваш почерк?

Спикухин долго изучает записку, заглядывает с обратной стороны, снова читает, шевеля губами.

Спикухин. А чего?

Сашок. Подпись ваша?

Спикухин. Ну вы же знаете! (Он кидает расписку на стол, как раскаленную.)

Сашок(смелея от подобострастия Спикухина). Ну как же это получается? Взрослый человек. Зарабатывает, а такие бумажки раздает незнакомым людям? А если это авантюрист? А если узнают ваши сотрудники? Неужели вам не будет стыдно?

По мере развития монолога в Спикухине происходит перемена. Он теряет робость, наливает себе в стакан, хлопает залпом и, когда Сашок замолкает, Спикухин начинает рассуждать вслух.

Спикухин. Нет… не из ихней компании. Взгляд не тот… даже не знает, чем я занимаюсь… А может, он из органов? Он же из органов! Слушай, ты из органов?

Сашок. Да ты что!

Спикухин. Вот и видно, что не из органов. Тогда признавайся, откуда ты взял эту ксиву?

В последних словах Спикухина звучит неприкрытая угроза. Сашок почуял опасность и хватает со стола записку. И вовремя – в следующий момент рука Спикухина уже пронеслась над пустым столом. Сашок вскакивает с дивана и отступает.

Сашок. Так дело не пойдет.

Он пытается пробиться к двери, но Спикухин перекрывает ему путь. В толкотне и суете опрокидывается кресло, падает ваза…

Спикухин. Урка ты! Шестерка! А ну отдай! Урою!

Сашок. Если отдам, то тем более уроешь.

Сашок бежит к двери, дергает ее – но дверь заперта основательно. Он еле успевает ускользнуть от Спикухина и врывается в уборную, на двери которой прибит бронзовый писающий мальчик. Дверь захлопывается. Сашок упирается в нее спиной, а ногами в унитаз. Борьба переходит в стадию динамического равновесия. Спикухину дверь не взломать, а Сашку не выбраться из ловушки. Спикухин отходит от двери.

Спикухин. Тебя как зовут?

Сашок. Александром.

Спикухин. Сашок, а ты где бумагу достал? Кто ее тебе дал?

Сашок. Не имею права.

Спикухин. Сашок, а что ты с ней делать намылился?

Сашок. Думаю. Теперь не знаю.

Спикухин. А раньше чего хотел?

Сашок. Я к тебе как к человеку шел, понимаешь? Я думал, отдам тебе расписку, а ты мне спасибо скажешь.

Спикухин. А потом?

Сашок. А потом – до свидания и прощай.

Спикухин. Сколько?

Сашок. Ты что имеешь в виду?

Спикухин. Сколько мое спасибо стоит?

Сашок. Вот тупой! Я к тебе как к человеку шел. Я же как нашел ее, сразу подумал – вот загремел человек к дьяволу в лапы. Надо же помочь. Мы, люди, как одна семья, понял?

Спикухин. Ты из гуманитарной помощи, да?

Сашок. Даже слова такого не знаю.

Спикухин. И так, запросто хотел отдать?

Сашок. Ну сколько тебе повторять!

Спикухин. А может, ты из органов?

Сашок. Слушай, выпусти меня, ради бога.

Спикухин. А бумажку отдашь?

Сашок. На что она мне сдалась! Жуй ее с маслом.

Спикухин. Тогда суй под дверь.

Сашок. Чего?

Спикухин. Расписку мою.

Сашок. А ты выпустишь?

Спикухин. Отдашь – выпущу, не отдашь – позвоню самому товарищу Д. Пожалеешь, поздно будет. Он, прости, жалости не знает.

Сашок задумывается. Спикухин, как заточенный в клетку тигр, бродит возле двери. Потом решительно идет к телефону, поднимает трубку. Из-за двери доносится голос Сашка.

Сашок. Не хочется отдавать. Ты меня обидел.

Спикухин(не опуская трубку). Ну извинюсь я, блин буду, извинюсь!

Сашок. Обидел ты меня.

Спикухин. Ладно, сколько?

Сашок(после новой паузы). Десять гринов.

Спикухин. Десять баксов за пустую бумажку, можно сказать, за шутку? Она же фальшивая! Десять тысяч. Десять тысяч честных рублей!

Сашок. Пять баксов.

Спикухин. Четыре бакса.

Так как из-за двери не отвечают, Спикухин вынимает из кармана кипу зеленых бумажек, ищет в ней, вытаскивает одну.

Сашок. Ну договорились?

Спикухин. Держи.

Спикухин заталкивает под дверь бумажку, в ответ оттуда выползает расписка. Спикухин откидывает крючок и отступает в глубь комнаты.

Сашок выходит, разглядывая добычу.

Сашок. Слушай, это же два грина!

Спикухин. Прости, друг, не было покрупнее. Не сотню же тебе давать.

Сашок. Так дай двадцать тысяч нашими!

Спикухин. Вот гляжу я на тебя, и стыд к горлу подступает. Ты ж пятнадцать минут о своем бескорыстии распинался. Я, блин, бесплатно, блин, душу, понимаешь, хочу твою облегчить. Говорил так?

Сашок. Кем мне быть – бесплатно хотел отдать, но когда ты тянуть начал, я думаю – вот жлоб, пускай раскошелится.

Спикухин. Так ругаться нельзя. Деньги ценить надо.

Сашок. Да возьми ты свои два бакса.

Спикухин. Деньгами ты у меня не разбрасывайся. (Засовывает купюру Сашку в карман.)

Сашок. Ну вот, не хотел бесплатно, получилось хуже, чем бесплатно.

Спикухин. Давай примем по маленькой на дорожку?

Сашок. Только по одной.

Сашок снова садится на диван, Спикухин наливает – себе вдвое больше, чем гостю.

Спикухин. За знакомство! Напугал ты меня. Я думал, что ты из органов.

Сашок. Нет, я не из органов.

Спикухин. А может, меня тебе заказали?

Сашок. А за что?

Спикухин. Это ты прав. Наказывать меня не за что. У меня крыша… не поверишь – до самого неба! Но если ты из органов…

Они выпивают еще по бокалу.

Сашок. Нет, я не из органов. Я на улице его бумажник нашел. Дай, думаю, помогу Спикухину, ведь даже если он сволочь, без души ему одиноко, правда?

Спикухин. Я решил, что ты из органов. Вернее, сначала решил, что ты и есть товарищ Д. Только в другой форме, проверка. А потом вижу – вроде бы из органов.

Они еще выпивают.

Сашок. Нет, я не из органов. У меня двоюродный брат Сеня в милиции служит. Полковника на «Волге» возит. В Орле. Я, может, к нему поеду.

Спикухин. А как ты начал говорить – где вы работаете? Где вы работаете? Значит, блин, не из органов.

Еще выпили.

Сашок. Ты ее сожги. Я тебе ее и принес, чтобы ты сжег. Сначала думал, может, сам сожгу, потом не решился. Вдруг я сожгу, а ты от этого загнешься. Так что ты сам жги.

Спикухин. Не понял.

Сашок. Сожги – и свободен.

Спикухин. А потом?

Сашок. И душа снова твоя.

Спикухин. Давай не будем о душе, добро? Ты лучше выпей. Ты мне помог, я тебе за это заплатил. Ты деньги не потерял?

Сашок. Все путем (хлопает себя по карману).

Спикухин. Сашок, ты мне симпатичен. Вот только одно…

Сашок. Ну хочешь, я тебе паспорт покажу!

Спикухин. Не удивляй (выдвигает ящик под баром, оттуда вываливает детали женского туалета, потом стопку паспортов). Что такое паспорт? Заплатил и пользуйся. Тебе какой? Вот смотри, Мигель Сервантес-Схили.

Сашок. Чили?

Спикухин. Не перебивай. Оребрин Сребринов. Македония. Еще один Мигель Сервантес – посмотри, откуда?

Сашок. Гваделупа.

Спикухин. Видишь, это тебе не какая-нибудь Гватемала. Я там в круизе был. Нищета – не поверишь! Ну есть, конечно, контрасты. Хочешь, тебе расскажу, как я душу отдал? Только выпьем, добро?.. Во, блин, виска кончилась. «Наполеон» будешь? Нормальный коньяк.

Сашок. А «Столичной» нет?

Спикухин. «Столичную» вчера Гурген употребил. Гургена знаешь? Авторитет. Если я сказал – значит авторитет. Ты в зону ходил? Не ходил, ну и порядок, все у нас впереди. Тебе все культурно объясню, ты поймешь. Я человек чистый, доверчивый, ты у любого спроси – меня на восемь кусков кинули, я к солнцевским – они включили счетчик. Молодой я был, необученный, набежало восемьдесят. Понимаешь? Мне фирму продавать? А кто возьмет? Тут Мудрило дает факс! Ты его не знаешь? Ну ты счастливый фраер. Мудрило мне по факсу передает – еду! Чтобы был в конторе. Идет меня пришить – мне с ним не рассчитаться. Все! Кранты! Уже шаги в коридоре – я даже завещание оставить не успел – ох, думаю, «мерс» кому останется? Уж лучше бы я в школе учился, инженером стал, бедствовал бы, как все, картошку сажал – и на хрен мне этот «мерс»? Все. Идут. Ты пей, я и сейчас переживаю.

Сашок. Мне хватит. Дел еще много.

Спикухин. Тебе кто велит пить? Тебе сам Спикуха пить велит, сам Бегемот. Бандиты меня кличут Бегемотом. Шутка, сечешь?

Сашок. Секу.

Спикухин. Все. Кранты. А тут в дверь не они входят, а этот чернявый. Я думал – чеченец. Во потеха! Я ему тогда говорю – ты вали, блин, отсюда, пришьют по недоразумению. А он так садится: ножка на ножку… Ты ведь его не видел?

Сашок. Почему. Мы знакомы.

Спикухин. Слушай, а может, ты не нашел бумажник? Может, ты его свистнул? Во даешь, кореш!

Сашок. Честное слово – нашел. Ну кем мне быть!

Спикухин. Только не божиться. Товарищ Д. категорически возражает.

Сашок. А я не божусь.

Спикухин. Мое дело предупредить. И не перебивай. Значит, он сел и так вежливо спрашивает: вы, говорит, ждете гостей? А я говорю ему чистую правду! Идут, говорю. К сожалению. А он мне говорит, я, грит, их уже задержал немного, они, значит, замерли, грит, и ждут моего окончательного решения. А что, спрашиваю, можно сделать? Он, грит, возможны варианты. У меня небо засветилось в алмазах, просвет, понимаешь? Я говорю – что изволите? Я, грит, в обмен на твою паршивую жизнь могу взять твою душу. Черную, грит, душонку – и лыбится, кем мне быть – юморной, понимаешь? Вынимает бумажку и бритвочку – тут я просек – обман! Он меня шить будет здесь, в кабинете! Я хотел в окно уходить, с шестого этажа, а он так спокойно: чем ты подписывать со мной договор собираешься? Я говорю – а хрен его знает, может быть, чернилами? А он грит – где, грит, ты видел, чтобы договор о передаче дьяволу души подписывали чернилами, где, грит?

Сашок. Нигде. Я знаю.

Спикухин. Мне терять нечего. А я спрашиваю – палец или горло? Шутка, понял? А он не шутит. Учти, он никогда не шутит, у него, пойми, нет чувства юмора, не выдали. И не пьет. Он мне палец надрезал – честно. Мы в пепельницу накапали. Я подписал – у него и ручка с пером нашлась старинная. Может, Фаберже, понял? Я подписался, а за дверью шум. А теперь, он говорит, я уйду, а они придут. Только ты не дрейфь, ты им вели отсюда выматываться. Я те гарантирую. Пожал мне руку, взял бумажку и наружу. А тут эти входят, киллеры. И стоят. А я их спрашиваю – вы чего стоите, вам чего надо? И жду – будут стрелять или что? Ведь я не до конца ему поверил.

Сашок. И они ушли?

Спикухин. Они сперва выпили со мной. А потом Мудрило, он лично пришел меня мочить, садится, понимаешь, и спрашивает: выпить чего будет? Я ему наливаю, а он мне говорит: нет проблем. Если что – звони, кричи, ручкой помаши – мы здесь будем. Выпили мы с ним. Его киллеры в дверях стоят, карманы оттопыренные. А этот, Мудрило, говорит, прости, если что. И еще говорит, что виллу купил на Кипре рядом с моей, чтобы моя Клавка в гости к ним заходила, кем мне быть! В гости, говорит, пускай твоя Клавка заходит. Я ему вслед думаю – дождался один! Вот тебе!

Сашок. И что? Ушли?

Спикухин. Ушли. А на Кипр они с бабой прилетали, к Клавке с визитом, – ё-мое! Девочку, говорят, нашу хотим в английский колледж со спецуклоном – что посоветуете? Ты пей, если ты не из органов, то пей.

Сашок. Спасибо, я свое уже принял.

Спикухин. Ох иногда нравишься ты мне!

Сашок. Какой есть. А что ты с распиской будешь делать?

Спикухин. Верну ее товарищу Д. Ты думаешь, мне жить не хочется? Извинюсь, понимаешь, скажу, недоразумение, один чудило попался, пионер всем пример!

Сашок. Страшно тебе жить, да?

Спикухин. А кому не страшно?.. Нет, не так говорю – не страшно мне. (Кричит.) Не страшно мне! Чего бояться?

Сашок. А душа?

Спикухин. Слушай, Сашок, только честно, а у человека есть душа? Я в последнее время книги стал читать, журналы – видишь шкаф? Я как мимо лотка иду – всегда философию беру. Там много всего.

Сашок. И что решил?

Спикухин. В основном признают все существование высшей силы. Но я-то знаю – все это шутка.

Сашок. Это ты неожиданно перевернул. А то что же ты продавал?

Спикухин. А ничего я не продавал!.. И вообще – тебе идти пора. Давай, канай отсюда.

Сашок(поднимается, идет к двери). Но ведь он тебе заплатил? Заплатил? Ты до сих пор живой.

Спикухин. А я, может, сам по себе живой.

Сашок. Я тебе не верю. И думаю, лучше сожги и живи спокойно.

Спикухин. Ну, ты даешь! Так теперь даже в «Спокойной ночи, малыши» не призывают. Да ты разве не понимаешь, что я еще сотню тысяч набрал. И все они уже там! На Кипре. Мне теперь одно дело провернуть, последнее, самое последнее. И я тоже на Кипр. И паспорт уже есть, только я по-ихнему не умею. Еще одно дело – и все, с концами.

Сашок. А там еще одно дело подвернется?

Спикухин. А я не соглашусь. Всех пошлю и не соглашусь. Завязано! Мне бы Клавку обеспечить.

Сашок. Другие обеспечат.

Спикухин. А пошел ты! (Угрожающе бросается к нему, Сашок выскользает на лестницу, Спикухин высовывается в дверь и смотрит вслед…) Тупой ты, Сашок. И на всю жизнь бедным останешься. Я бы тебе за эту ксиву «лимон» отвалил… два «лимона»…

Хлопает дверь подъезда. Сашок ушел. Спикухин возвращается в гостиную, стоит посреди комнаты, думает. Смотрит на расписку. Потом прячет ее в карман, а сам открывает записную книжку, ведет пальцем по странице и набирает номер телефона…

Товарищ Д.? Это точно товарищ Д.? А то голос непохож. Ага, точно сотовый, я не просек. Товарищ Д., это Эдик вас тревожит. Вы меня помните? Товарищ Д., тут ко мне один хмырь заходил… так точно, предлагал вернуть? Вернул…

Картина третья

Квартира Дарьи Павловны.

Павлик. Моей супруги нет дома. Но с минуты на минуту… Если вас не затруднит, не будете ли вы так любезны снять верхнюю обувь? Дарья Павловна очень бережет паркет. Вы простите, пожалуйста…

Он говорит это, выглядывая в коридор, который нам не виден.

Да-да, вот эти тапочки можно. Это мои тапочки. Заходите, с минуты на минуту…

Сашок входит в тесно уставленную антиквариатом комнату. Если помещение Спикухина было венцом современного барочного египетско-румынского великолепия, то у Дарьи Павловны вещи старинные, но разностильные. И с первого взгляда понятно, что муж здесь не хозяин. У него есть свой уголок – там, у окна, стоит столик, на нем пишущая машинка, стопка книг и бумаги.

Хотите чаю? Я мигом сделаю.

Сашок. Нет, спасибо. А она в самом деле скоро придет? А то мне некогда.

Павлик. Да-да. Очень скоро…

Сашок садится, а Павлик проходит к своему столику, садится за него, хочет вроде бы вернуться к работе, потом спохватывается, вскакивает и с листом бумаги в руках возвращается к Сашку.

Значит, вы… простите, не знаю вашего имени-отчества…

Сашок. Александр.

Павлик. Очень приятно. Павел Сергеевич. Очень приятно. Если вы курите, то курите, не стесняйтесь. Дарья Павловна курит. Вы по делу?

Сашок. По делу. А что ваша Дарья Павловна делает?

Павлик. Делает? Странный вопрос… вы давно знаете Дашу? Дарью Павловну?

Сашок. Нет, я же по делу.

Павлик. Конечно же, конечно. Извините, вы говорили.

Он идет к машинке, кладет возле нее лист бумаги. Берет другой, оглядывается на Сашка. Потом раздраженно бросает на стол.

Сумасшедший дом! Истинно сумасшедший дом. Я ничего не понимаю!

Он подходит к телефону, нервно набирает номер. Ждет ответа. Потом бросает трубку, словно она раскаленная. Идет к окну, стоит, смотрит во двор, барабанит по стеклу пальцем. Оборачивается к Сашку, который с интересом наблюдает за ним.

Простите, ради бога. Простите.

Снова идет к телефону, снова набирает номер. На этот раз, прокашлявшись, решается.

Это ты, Сонечка?.. Да, это я, твой папа. Ты уже из школы пришла… А по русскому спрашивали? А по математике? Ну почему же тройка? Не может быть, чтобы тройка. Я думаю, что Мария Степановна к тебе несправедлива… А мамочка дома? На работе? Конечно же, на работе. Я задаю совершенно глупые вопросы… Конечно, Сонечка, я еще в командировке. Да, я по междугороднему звоню… Нет, бывают такие звонки, когда кажется, что не по междугороднему, а на самом деле по междугороднему. Я же с автомата звоню!.. Нет, не надо, только, пожалуйста, не плачь, Сонечка, я тебя умоляю!.. Ну вот и молодец. Конечно же, позвоню… И мамочке позвоню… Ты, наверное, голодная? Согрей себе котлетку… До свидания. Только обязательно согрей котлетку…

Павлик осторожно кладет на место трубку. Оборачивается, вспоминает о Сашке.

Простите, это личное… Вам неприятно слышать?

Сашок. Мне что… я же по делу… А что, дочка ваша?

Павлик. Дочка. Сонечка. Нет, ничего не говорите! Я буквально ничего не понимаю. Как будто кошмарный сон.

Сашок. В каком смысле не понимаете?

Павлик. Я отказываюсь понимать, что со мной происходит! Я готов повеситься. Честное слово, я не преувеличиваю. Вчера я взял бюллетень, потому что я более не в силах глядеть в глаза моим коллегам.

Сашок. Может, к экстрасенсу обратиться? Я слышал, они помогают. Или иглоукалывание.

Павлик. Спасибо за совет. Вы очень добры… Мне никто не поможет! Потому что я подлец! Нет, не возражайте! Я подлец! Я бросил Сонечку и Оленьку, я оставил Викторию, которая буквально ангел. Она мне не сказала ни одного бранного слова. Но почему? Почему так произошло? Ответьте мне, вы умный, интеллигентный человек, ответьте!

Сашок. Ну вы тут преувеличиваете… Я же не в курсе.

Павлик. Я сам во всем виноват. Да, я виноват! Я увлекся Дарьей Павловной. Дашей. Но мое увлечение оставалось в рамках, простите, банального служебного романа. Разве я мог предположить, что это так кончится?

Сашок. Чего кончится?

Павлик. Что я уйду из дома, что я брошу девочек и Викторию, что перееду по доброй воле в этот кошмарный дом. Вы только посмотрите вокруг! Разве нормальный человек может существовать в этой атмосфере неудержимой наживы и хапужничества?

Сашок. Бывает хуже.

Павлик. Хуже не бывает! Но вы мне все-таки ответьте! Почему я это сделал? Почему я здесь живу? Почему я должен мыть руки шесть раз в день и носить егерское белье?

Сашок. Чего носить?

Павлик засучивает штанину и показывает край кальсон.

А может, вам обратно вернуться? Ваша Виктория покричит, покричит и успокоится. Жены всегда обратно принимают. Дело житейское.

Павлик. Вы не представляете себе Викторию! Она никогда не кричит. Она всегда молча терпит. Она рыдает ночами. Я представляю, как она укладывает наших девочек и потом, когда они заснут, плачет над их кроватками. (Голос Павлика дрожит, он смахивает слезу.)

Сашок. Как говорил Гегель, каждый народ имеет то правительство, которое заслуживает, слыхали?

Павлик. Это Гегель?

Сашок. Говорят, Гегель.

Павлик. Очень точно! Именно в мой адрес. (Всхлипывает.) Извините, нервы.

Сашок. Теперь у всех нервы. Нитратов много в овощах. Сейчас у одного человека был, бык быком, а тоже на нервы жалуется.

Павлик. Как паровоз по рельсам. Как будто меня несет какая-то дьявольская сила. Даю вам слово, что еще за день до трагедии я ни сном ни духом не намеревался покинуть Викторию.

Сашок. Говорите, дьявольская сила?

Павлик. Вот именно. Я не давал себе отчета. Я пришел домой. Хотел смотреть сериал по телевизору, а вместо этого черт меня понес. И я говорю Вике: сообщи детям, что я нашел свое счастье с другой женщиной. Но я же не хотел этого говорить!

Сашок. И давно это случилось? (Достает из кармана расписку и разворачивает ее.)

Павлик. Больше месяца назад… Нет, меньше месяца! Это было шестого. Шестого в двадцать часов двадцать минут. Часы висели над головой. Двадцать часов и двадцать минут. Я запомню это на всю жизнь!

Сашок. Шестого мая?

Павлик. Угу.

Сашок. Пятого она подписала. Подписала и на следующий день получила. Вот дела!

Павлик. Вы о чем?

Сашок. Она вас полюбила, да?

Павлик. Кто?

Сашок. Дарья Павловна. Даша.

Павлик. Она мне об этом говорит каждый день.

Сашок. А вы счастья не нашли?

Павлик. Никакого счастья!

Сашок. А как женщина? Ну, в постели она вас радует?

Павлик. Товарищ Александр, не будем об этом! Я стараюсь. Если я живу с женщиной в одной, простите, кровати, то что мне остается. Я стараюсь. Но это меня морально разрушает!

Слышно, как хлопает дверь. В комнату входит Дарья Павловна. Сашка она еще не видит.

Даша. Павлик! Ты скучал без меня?

Тут она замечает Сашка.

Это что за номер? Телевизионный мастер, да? Я вас на ту неделю вызывала.

Сашок. Мне поговорить надо. По личному вопросу.

Даша. Погоди!

Она подходит к мужу, берет в ладони его лицо, вглядывается в глаза.

На тебе лица нет. Буквально нет лица. Ты опять переживал? Эта гадюка опять звонила?

Павлик. Никто мне не звонил. Мне сюда никто никогда не звонит.

Даша. Молчи, по глазам вижу, что звонила. Так что в следующий раз ты скажи ей, что, если будет телефон обрывать, я ей ноги из задницы выдеру! Ясно?

Павлик. Честное слово, она ни разу не звонила!

Даша. Значит, еще хуже – ты сам звонил!

Она подходит к резному буфету, открывает его, там обнаруживается множество лекарств. Она вытаскивает несколько бутылочек и упаковок.

Сейчас выпьешь успокаивающего. Принеси воды. Только кипяченой.

Павлик покорно идет на кухню.

Что за личное дело? Быстро.

Сашок. У меня есть для вас записка…

Возвращается Павлик.

Даша. Открой рот.

Тот покорно открывает рот. Даша засыпает в рот таблетки.

Запивай. Все проглотил? За щекой не оставил? Дай-ка пощупаю. А то потом выплюнешь. Я тебя, котик, уже всего изучила. Вчера смотрю, в унитазе две таблетки лежат. Фээргэвские, представляете?

Павлик. Я все проглотил.

Даша ловко сжимает пальцами щеки Павлика, так что тот открывает рот, и по-вороньи заглядывает внутрь.

Даша. Молодец.

Она обнимает Павлика и прижимает к себе. Страстно целует его.

Я хочу тебя, мое счастье!

Сашок закашлялся, напоминая о себе.

Даша(отпускает Павлика). Ты еще здесь? Ладно, Павлик, иди в спальню и ложись. Я проверю. У тебя мертвый час.

Павлик. Даша, мне надо обязательно кончить статью.

Даша. Не будешь же ты печатать, когда мы разговариваем! Иди спать. Иди, мое солнышко.

Павлик уходит.

Ну, выкладывай, быстро.

Сашок. Я по поводу расписки. Той самой, которую вы дали товарищу Д.

Даша. Что? (Подбегает к двери, закрывает ее, потом говорит почти шепотом.) Что? Что-нибудь неправильно? Если что, я перепишу.

Сашок. Нет, все в порядке, не волнуйтесь. Я ее вам обратно принес.

Даша. Как так принес?

Сашок. Нашел на улице и принес. Чтобы вы ее уничтожили.

Даша. Зачем уничтожила?

Сашок. Ну чтобы это самое… чтобы душу спасти.

Даша. Шутишь, что ли?.. Ага, я знаю откуда ты!

Сашок. Нет, я не из органов.

Даша. Из каких таких органов? Ты от этой гадюки! От Вики! Как она узнала? Ну? Пришибу!

Сашок. Хватит меня пришибать. Все сразу – пришибать. Я сам по себе. Я пришел вам помочь. Вы даже не представляете, как это опасно, – вы же теперь остались без души. И это видно. (Сашок показывает в сторону двери.)

Даша. Нет, голубчик, не провоцируй меня. Обратного хода не будет! Я на жертвы пошла. Я отдала свою душу ради простого человеческого счастья! Ради того, чтобы сделать одного дорогого мне человека счастливым. И учтите, Павлика я никому не отдам. Я его на ключ запру, я ему, если надо, глаза выколю. Но не отдам! Я его обогрела, одела, отмыла – ты не представляешь, каким запущенным он мне достался. Так что катись отсюда, голубчик, со своими гнусными предложениями.

Сашок. Внесем ясность. Я теперь понимаю, что вы обменяли свою душу за Павлика. И думаете, что сделали его счастливым.

Даша. Может, он это еще не всегда понимает. Но поймет.

Сашок. Ничего он не поймет, только с ума сойдет. Неужели вы не видите, что вы его в тюрьму взяли? Что он несчастный, даже плачет. Он своей Сонечке звонит, про уроки спрашивает.

Даша. Чего? Сонечке звонит! Тайком от меня? Он же мне обещал!

Даша бросается к спальне. Но Павлик уже вышел, стоит босиком в дверях.

Павлик. Ты мне хотела что-то сказать?

Даша. Я хотела тебе сказать, что ты низкий предатель. Что ты не ценишь любви! Что ты ничего не понимаешь – я отдала тебе душу и тело.

Сашок. По части тела это, наверное, правда, а вот душу она отдала не вам…

Даша. Молчать! Убью!

Даша хватает со стола торшер и как фурия несется на Сашка. Тот отпрянул, отступает к двери.

Павлик. Дашенька! Не волнуйся! Тебе вредно! Молодой человек, уходите!.. Мы сами разберемся…

Даша. Убью! Грабитель!

Сашок ретируется. Он стоит на лестнице перед входной дверью в квартиру. Размышляет. Перебирает листочки.

Сашок. Может, хватит? Если расписались, значит, им так хотелось… А может, еще одну попробовать? Ведь есть же человек, который раскаялся, мучается, а я приду и скажу – вот ваше спасение… Ну, ладно, в последний раз!

Сашок уходит. Через несколько секунд дверь осторожно приоткрывается, в нее высовывается голова Даши с телефоном в руке.

Даша. Нет, ушел уже… Лет за тридцать, среднего росточка, в джинсовом костюме, поношенном, совершенно не производит никакого впечатления. Ну что вы, я сразу доложила… как можно, я понимаю, что испытание! Надеюсь, я его выдержала? С честью? Ну, слава… нет, нет я не произношу этого слова, только когда волнуюсь. Слушаюсь, сразу доложу!

Дверь захлопывается.