Текст книги "Последние драконы"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Увидев, что решетка устояла и презренные муравьи, именуемые людьми, остались целы (хоть и умчались прочь), дракон закрутился по площадке, поднимая густую пыль, затем поднял повыше украшенный острыми шипами хвост и принялся увеличивать зеленую кучу.

– Жаль, что наш ветеринар по драконам уволился, – вздохнул кормилец, который пережидал атаку дракона рядом с Корой у пустого загона. – Третий день несварение желудка. Я уж его, крокодила, кормлю-кормлю! Ничего не помогает.

– Он кормит, – откликнулся из пустого газетного киоска десципон. – У нас все поставлено на щедрую ногу. Вы не представляете, скольким приходится жертвовать ради наших зверьков.

Последнее слово он произнес громко и певуче. Каким-то образом дракон услышал голос начальника Загона и пустил в его сторону тонкую серую струю дыма, которая достигла десципона. Его лицо и руки почернели, и старичок с жалобными криками убежал прочь.

– Иногда мне кажется, – произнес кормилец, медленно поднимаясь на ноги и помогая подняться Коре, – что эти твари что-то соображают. Но вообще-то они безмозглые.

– А как считает наука? – спросила Кора.

Служители и хранители тоже поднимались из пыли, отряхивались и при том сквозь зубы, но внятно хулили дракона, который не обращал на них никакого внимания. Судя по всему, его мучили колики. Оттого он пускал дым, издавал звуки и рычал.

– Продолжим экскурсию? – задорно спросил толстый драконокормилец.

– Они все такие? – спросила Кора.

– Другие крупнее, – ответил кормилец.

– Ах, – произнес откуда-то издали бородатый десципон. – Наша гостья, наверное, уже устала и хочет передохнуть. Давайте пригласим ее в нашу скромную столовую для сотрудников.

– Я полагаю, что руководство Загона совершенно правильно поднимает вопрос о заботе о нашей гостье. От имени правительства я полностью одобряю это решение, – заговорил где-то скрывавшийся ранее Мери.

Никто не обратил внимания на филиппику Мери, а Кора, преисполнившись гордыни, решила не подчиняться этой несмелой публике. Ее задача заключалась в поисках драконов, а не в дружбе с десципонами.

– Большое спасибо, – сказала Кора, поднимаясь с земли и отряхивая с платья пыль. – Однако, к сожалению, я вынуждена отложить на некоторое время радость общения с вами. Мы еще не обошли все клетки и загоны.

Общий стон разочарования был ответом Коре, но она умела игнорировать мужские мольбы. Дракон Смирный повернул жабью голову и оскалился. Желтый глаз горел, как огонек зажигалки. «Какое счастье, что я послушалась Милодара, – подумала она, – и оставила котика с бабой Настей. Ведь попади он сюда, кинулся бы меня защищать – и не было бы у меня котика».

Третий загон также был пуст, и Кора отложила на будущее читку сопроводительной таблички. Она знала уже, что из семи драконов четыре пропали бесследно, а три все еще находятся в Загоне. Одного она уже видела. Остальных обязана была увидеть. Ведь прежде чем выяснить, как драконы пропадают, сыщик должен понять, насколько хорошо их охраняют и возможно ли их украсть. Следующий шаг – понять, кому это выгодно.

Пока Кора рассуждала таким образом, все хранители и кормильцы уже поднялись на ноги и нехотя потянулись за Корой, которая подошла к клетке, на которой была надпись:

Дракон королевский, гибридный.

Самка Ласка.

Возраст пятьдесят лет.

Масть белая, в крапинку. Глаза голубые.

Уникальный экземпляр.

Размах крыльев двадцать метров.

Горда. Не кормить, не дразнить.

На этот раз пришлось долго ждать, прежде чем дракониха проснулась и соблаговолила выйти. Служители и руководители Загона кричали на нее, звали, умоляли, обещали лакомства, угрожали – но из черного зева пещеры не раздавалось никаких звуков.

– Может, тоже исчезла? – неуверенно спросил десципон, но кормилец отрицательно покачал головой:

– Я ее сегодня видел, бегала по загону, клянчила. Вы же знаете ее нрав.

– Отвратительный нрав, – согласился десципон.

Кора не вмешивалась, ей хотелось стать незаметной, своей, обычной – тогда и только тогда она сможет заглянуть в души людей. Ведь как бы ни исчезали драконы, почти наверняка у преступников были сообщники в самом Загоне – иначе сюда не проникнешь и не выведешь дракона. Правда, наглядевшись на Смирного, Кора вообще усомнилась в том, что возможно куда-то вывести дракона, способного погубить взвод тяжеловооруженной пехоты.

– Слушай, кормилец, – сказал первый десципон, почесывая узкую жидкую бороденку, – а сбегай-ка ты на кухню и принеси оттуда…

– Каши?

– Нет, мяса.

– О нет! – вырвалось у одного из смотрителей.

– Пока еще я здесь начальник! – вскричал десципон. И, отстегнув от пояса связку ключей, он протянул ее толстому кормильцу, произнеся: – Желтый, большой – от холодильника.

– Что едят драконы? – спросила Кора.

– Маленьких непослушных детишек! – весело откликнулся толстый кормилец и побежал прочь.

Из пещеры так никто и не появлялся.

– Зря вы такая настойчивая, – сказал переводчик. – Вам же надо с этими людьми работать в тесном контакте. А если они вас невзлюбят?

Вскоре появился драконокормилец. Он нес вилы с насаженным на них куском мяса размером с ботинок.

Почему-то его появление вызвало приступ печали среди стоявших вдоль решетки сотрудников Загона. Чего нельзя было сказать о драконе.

Со страшным ревом из пещеры выскочила дракониха Ласка – существо в самом деле необыкновенное и прекрасное в своем пресмыкающемся уродстве, белое в синий горошек, словно одетое в любимый парижский сарафан Коры, большие голубые глаза сияют, красный рот приоткрыт, и розовый язык размером с матрас нервно облизывает ровные пики белых зубов…

– А сколько они живут? – спросила Кора шепотом у переводчика, глядя, как кормилец просунул вилы сквозь решетку, а Ласка несмело, будто не верила своему счастью, приблизилась к решетке с той стороны.

– Сколько они живут? – передал переводчик вопрос Коры одному из десципонов.

– До четырехсот лет, – ответил десципон. – У нас в крайней клетке долгожитель. Триста пятьдесят. Но он чаще всего спит.

– Значит, Ласка совсем еще ребенок, – произнесла Кора.

Никто не возразил.

Большой белый ребенок вблизи оказался не столь прекрасен, как при первом взгляде. Покрытые чешуей бока дракона ввалились, живот практически прилип к хребту, ноги и брюхо измазаны в помете, а движения дракона были неуверенны – казалось, что эта юная громадина вот-вот упадет.

– Что с ней? – спросила Кора. – Вы ее не кормите, что ли?

Никто ей не ответил. Вилы дрожали в руках толстого кормильца. Не доходя двух шагов до решетки, Ласка вытянула вперед длинную шею и сложила трубочкой губы. Дотянувшись до мяса, она резким движением выбросила вперед язык, сорвала мясо с вил и кинула в пасть. Затем, к удивлению Коры, которая думала, что Ласка проглотит этот кусок мяса, словно муху, дракониха принялась перекатывать во рту, дегустировать кусок, как воспитанный ребенок редкую конфету трюфель.

Глаза драконихи заволокло белой пленкой, по телу пробегали залпы сладострастной истомы.

– Скажите, пожалуйста, – спросила Кора у десципона, – а если бы дракон смог убежать отсюда, куда бы он делся?

– Убежать нельзя!

– Но если…

– Если бы убежал, – сказал кормилец, отбрасывая в сторону вилы, – то в Древний Волшебный лес, который начинается за Хребтом Независимости, в трех спареках от города.

– И бывали такие случаи? – спросила Кора.

– Исключено! – воскликнул десципон.

Ласка наконец проглотила мясо и тихонько, совсем по-собачьи завыла.

– Она же голодная! – вырвалось у Коры.

– Вы с ума сошли! – возразил десципон с бородой, явно готовый к такому обвинению. – Мы с вами сейчас пройдем в мой кабинет, и вы увидите все документы. Мы ведем строжайший учет всех продуктов и витаминов, которые выдаются нашим дорогим крошкам. Там есть все – от гороха до печени трески. Ни один дракон не засыпает голодным – вот наш лозунг!

– Лицемерит она, – сообщил толстый кормилец. – На жалость вас берет. Видит, приехал кто-то из Галактического центра, проверка, комиссия, можно поживиться! Вы не представляете, насколько они коварны!

– Но ведь вы только что утверждали, что драконы – безмозглые пресмыкающиеся!

– Это тоже правильно! – ответил кормилец. – Они и такие бывают, и такие. Как им выгодно! У, ублюдки!

В ответ на этот возглас сзади отозвался рычанием мучимый поносом Смирный, взвизгнула с ненавистью Ласка, и из дальней пещеры донесся рык старожила.

– Пошли дальше? – спросила Кора, чем повергла в смущение всех своих хозяев.

– Но зачем? – спросил десципон с бородой. – Разве вы чего-нибудь еще не видели? Обед уже остыл.

– Остался всего один дракон, – разумно возразила Кора. – Дракон-долгожитель. Должна же я увидеть дракона-долгожителя!

И она направилась к следующему, пятому загону, потому что была уверена, что долгожитель слышит ее и подсматривает за тем, что происходит у загона с Лаской.

Долгожитель сразу вылез из пещеры, как только Кора к ней приблизилась. Не надо было даже читать табличку, чтобы понять: и в самом деле дракон прожил большую и сложную жизнь. Одно крыло было надорвано, глаз вытек, кое-где зеленая и серая чешуя осыпалась, как изразцы с печки, обнаружив бурую пупырчатую кожу. Шел старик неуверенно, пошатывался, прямиком добрался до решетки и стал лизать ее, давая понять, что и он не прочь бы полакомиться мясом, как молодая соседка.

– Его не надо покормить? – спросила Кора.

В голосе ее звучало искреннее сочувствие, и, услышав его, дракон взвыл. Ему вторили Ласка и Смирный.

– Ну-ну, паршивец, – прикрикнул на него кормилец, а десципон погрозил дракону серебряным посохом.

Кора кинула взгляд на табличку. Дракона звали Небесным Оком. Так и было написано: «Небесный Ок». Кора решила, что надо будет обязательно спросить, что это означает – только ли опечатку в слове «Око» либо какой-то местный термин.

– Теперь мы можем пойти пообедать? – раздраженно спросил десципон.

– Да, – сказала Кора. – Только скажите мне, пожалуйста, когда вы кормите драконов?

– Два раза в неделю, – быстро ответил десципон. – Но до отвала. В природе драконы ведут такой же образ жизни: сначала нажираются до отвала, а потом спят до следующей охоты.

– Да, кстати, когда состоится следующая кормежка?

– Когда? Когда? – Все смотрели друг на друга, а ответил толстый кормилец:

– Завтра состоится. Завтра мясо привезут. Они и нервничают, потому что подходит их срок.

– Вот видите! – укоризненно сказал первый десципон. – А теперь можно идти обедать?

– Пошли, пошли, – ответил за всех переводчик Мери.

Кора подчинилась столь настойчивому желанию большинства.

* * *

Обед был подан в обширной бухгалтерии Загона – общий стол был сдвинут из канцелярских столов, а шкафы с многочисленными ящиками и ящичками высились вдоль стен, как официанты. Коре еще не приходилось участвовать в таких бедных совместных пирушках, потому что на Земле, как известно, не принято питаться на службе – для этого есть кафе и рестораны. Да и как можно пировать без чистых салфеток и приборов? Разумеется, на пикнике за городом обстановка иная, но и туда нормальные люди берут с собой одноразовые пластиковые тарелки и вилки, одноразовые скатерти и иные полезные одноразовые вещи. За этим стоит простая философия: еда – это уничтожение питательных продуктов, то есть действие одноразовое, ибо нельзя дважды прожевать один бифштекс. Следовательно, то, что прилагается к пище и способствует ее ликвидации, должно быть одноразовым. Этот принцип Ананды Раджкумара разделяется далеко не всеми жителями Земли, ибо среди них есть немало гурманов, получающих наслаждение от еды на севрском фарфоре тяжелыми серебряными вилками и ножами.

Канцелярские столы, сдвинутые вместе, образовали один длинный разновысокий стол, покрытый большими листами белой бумаги и салфетками, так как, видно, одной большой скатерти в Загоне не нашлось. На столе в ряд расположились разномастные блюда и тарелки с нарезанными овощами, редькой, принявшей здесь розовый цвет картошкой, салатом и иными простыми закусками, центральное место среди которых занимала колбаса. Между тарелок и блюд перед каждым из гостей стояла небольшая тарелка и ложка с заостренным краем, которую, как Кора знала, в простых домах использовали как вилку и ножик.

На столе также стояли бутылки. Четыре бутылки с прозрачной белой жидкостью – очевидно, спиртом или водкой. Именно к этим бутылкам были прикованы восторженные, тревожные, напряженные взгляды присутствующих. Кора поняла, что стремление как можно скорее закончить экскурсию по Загону с драконами объяснялось просто: их ждало угощение, здесь, видно, нечастое, связанное с ее приездом.

Чтобы проверить свое предположение, Кора обернулась к улыбающемуся сладострастной улыбкой переводчику Мери.

– Скажите, это… пиршество, за чей счет оно?

– Ах, оставьте, – прошептал переводчик. – Разве это пиршество? Мы так пируем каждый день…

– Мери!

– Конечно же, на этот обед десципон выбил деньги в министерстве, – сразу признался переводчик. – Вы знаете, мы – небогатая, но гордая страна, и водка у нас очень дорога.

– Все ясно, – сказала Кора. – Тогда пошли за стол.

Служители Загона двинулись к столу, делая вид, что не спешат.

Но глазки у всех горели, и ноги неслись к тем местам за столами, где, скромно поблескивая, стояли литровые бутылки. Кора мысленно произвела подсчет: четыре бутылки, девять человек, она сама не в счет, потому что полицейский никогда не пьет на задании. Видно, здесь мастера пить! Или водка в бутылках не водка, а легкий напиток.

Дождавшись, пока десципон с бородой опустился на стул во главе стола, рядом с Корой, сотрудники Загона ринулись к столу, начали шумно и весело отодвигать стулья, рассаживаться, стучать ложками, собирая с тарелок салаты и картошку, сталкиваясь вилками над блюдом с колбасой. Но о Коре не забыли: кто-то кинул ей на тарелку два ломтя колбасы. Кто же такой добрый? Кора решила было, что переводчик, – это его долг. Но только тут она заметила, что Мери уселся на другом конце стола, нагло подмигивая ей оттуда, словно сообщнице. Хорошо устроился! Кора поняла, что намерена страшно отомстить ему за эту фамильярность. Он ведь и не подозревал, что попал в услужение к женщине коварной и будет наказан за попытку уклониться от дела.

Звенели стаканы и чашки, куда зоологи и администраторы, счетоводы и снабженцы спешили разлить напиток. Вдруг это оживленное действие прервал короткий авторитетный звон: десципон Загона с бородой поднялся во главе стола и откашлялся. Сейчас начнется еще одна речь – Кора уже знала наизусть, что будет сказано.

– Господа, господа, минутку внимания! Перестаньте греметь посудой! Внимание, внимание!

– Внимание! Внимание! – подхватил сидевший рядом с Корой драконокормилец.

– Мы с вами еще не познакомились, – сказала ему Кора.

Тот страшно удивился. Обратил к ней доверчивый зеленый взор и почесал кончик носа краем стакана.

– Вас зовут Кора, – сообщил он. – То есть дама Орват.

– Но вас? Вашего имени я не знаю.

По смущенному виду кормильца и его нежеланию отвечать Кора поняла, что, вернее всего, совершила какую-то ошибку. Нарушила табу или проявила невоспитанность.

– Господин старший драконокормилец Аполидор! – воскликнул десципон с бородой. – Не отвлекайте госпожу Орват от моего тоста.

– Разумеется, – согласился толстяк и тут же прошептал Коре: – Меня зовут старший драконокормилец Аполидор.

– Нас собрало за этим столом горькое и одновременно счастливое событие. Трагические исчезновения вверенных нам и любимых нами, да, не побоюсь этого слова, любимых нами драконов, но в то же время прилет к нам драгоценной гостьи, полюбившейся нам с первого взгляда госпожи Коры Орват! Когда перед нашим Загоном остановился знакомый нам государственный лимузин…

– Прошу прощения, – перебила десципона Кора. – Прошу прощения. Но на приемах такого ранга речь председателя должна быть переведена синхронно. Для этой цели мне выделен переводчик. Боюсь, что без его помощи я могу упустить нечто важное из сказанного господином десципоном Загона.

– Правильно! – воскликнул счетовод. Но драконокормилец Аполидор тяжело вздохнул, и опытная Кора поняла причину вздоха: перевод отодвинет сладостный момент слияния с прозрачным алкогольным напитком.

Кора строго смотрела на переводчика. Тот растерянно – на нее. Разумеется, он не вслушивался в речь десципона, а спешил наполнить стакан.

– В этот момент… – Мери растерянно замолк и стал настолько похож на старенького мальчика, которого нашлепали при всем народе, что Кора сжалилась.

– Садитесь, – сказала она по-русски. – Попрошу в будущем без фамильярностей. А то накажу.

– Спасибо, – промолвил Мери. Рука его дрожала. – Я боялся потерять работу… с настоящей иностранкой…

– Он будет переводить? – спросил десципон.

– Он не будет переводить, – сказала Кора. – Он забыл слова. А раз без официального перевода ваша речь недействительна, то будем считать ее произнесенной.

– Но, может быть, дама выслушает ее без перевода?

– Я бы не рискнула, – доверительно ответила Кора. – А вдруг кто-то из ваших сотрудников сообщит куда следует?

– У нас таких нету! – гордо произнес десципон, после чего уселся на свое место и замолчал надолго.

– Можно начинать? – спросил счетовод.

– Давайте, – сказал расстроенный десципон и опрокинул в рот чашку водки.

И тут словно прорвало плотину. Все забыли о Коре и принялись наперегонки уничтожать салат, картошку, но главное – колбасу и водку. Из любопытства Кора пригубила водку – водка оказалась в меру крепкой и плохо очищенной. За столом царило деловое молчание, и Кора не пыталась его нарушить. Она понимала, что пройдет несколько минут, и языки у людей, ближе всех на этой планете знающих драконов и, возможно, даже знающих тайну их исчезновения, развяжутся. И тогда надо будет внимательно слушать.

Второй по рангу десципон, без бороды, поднялся, чтобы произнести тост, но его оборвал первый десципон, разумно полагавший, что если ему не дали сказать речь, то и он никому не позволит этого сделать. Далее никто не пытался сказать речь, но время от времени кто-то из драконоблюстителей тянул к Коре стакан или чашку и кричал: «За ваше здоровье!» Кричал искренне и душевно, потому что водка всем нравилась.

– Не понимает она! – сокрушался старший десципон, все еще не в силах пережить своего унижения. – Переводчика сюда!

И начинал ей жестами объяснять – вот, мол, какая ты хорошая! А какие мы хорошие!

По знаку второго десципона Аполидор поднялся с места, подбежал к нему, пошептался и приблизился к Коре.

– Горячее позволите подавать?

– Я здесь гость. Делайте как положено.

– Спасибо, – прошептал Аполидор, склонившись к ее уху. Зеленые глазки сверкали от выпитой водки. Внимание, Кора, осторожно! Они все уже пьяненькие.

Аполидор выбежал из комнаты.

Постепенно уровень шума в комнате поднимался… Уже не так спешили наливать, не столь быстро работали челюсти – как будто все взбежали на перевал и теперь можно было оглядеться, прежде чем начать неспешный спуск.

Аполидор вернулся и сел на свое место.

– Скажи госпоже Орват, – обратился он к переводчику, – что сейчас принесут горячее.

– Вы слышали, госпожа? – спросил Мери, стараясь перекричать растущий шум. – Вам перевести?

Кора не ответила, лишь коварно улыбнулась. Мери был жалок. Ничего страшного, пускай и дальше боится потерять место.

Она обратила внимание, что Аполидор чуть улыбается, одними глазами, как удачно нашкодивший мальчишка. Толстяк не так безобиден, как кажется поначалу.

Открылась дверь, и внесли горячее.

Сначала шествовала строгого вида женщина в толстых очках и длинном платье, формально изображавшем тоску по мужу, скончавшемуся в позапрошлом году. Она несла большой медный поднос, на котором лежала гора нарезанного крупными кусками мяса.

Следом шагала черноволосая смуглая коротышка в платье, говорящем о ее желании отыскать себе достойного жениха с высшим образованием, которая несла кастрюлю с горячей картошкой.

Наконец, сзади семенила девочка, в одной ручке державшая большую солонку, в другой – банку с каким-то соусом.

Мужчины принялись собирать пустые тарелки, чтобы отдать их женщинам. Аполидор сказал:

– Первая – это наш главный бухгалтер, вторая – уборщица, а девочку зовут Мелой, Мелочкой…

Голос его звучал нежно…

– Она ваша дочка? – догадалась Кора.

– Дочка, – прошептал Аполидор.

– А почему они с нами не сядут за стол? У вас не принято?

– Почему не принято? Принято. Только мест мало. А они уже поели, раньше нас поели, на кухне, пока готовили, правда?

Тем временем началась большая дележка пищи – слышались восхищенные возгласы.

– В жизни не видел столько мяса сразу! – воскликнул счетовод.

– Может, вы дракона зарезали? – спросил Мери.

Его шутка была всеми услышана. Попала на тихую паузу. И за столом воцарилось зловещее молчание. Один за другим драконоблюстители оборачивались к переводчику и пронзали его ненавидящими взглядами. Это была ненависть страха. Но ни один из них не произнес ни слова. Словно все ждали слов того, кто имеет право ответить на это страшное, но ожидавшееся обвинение.

И тогда девочка Мела произнесла:

– Драконов есть нельзя. У них мясо ядовитое. Даже собаки дохнут. Это всем известно.

– Ну уж не всем! – воскликнул Мери. – Ну уж не всем!

И тут как плотину прорвало. Драконоблюстители принялись кричать на переводчика, доказывать, махать руками, даже угрожать расправой, переводчик отмахивался от них, движения у него были мальчишеские, но не дворового, сильного и ловкого мальчика, который умеет лазить по пожарной лестнице и даже ходить по карнизу, а того, домашнего, при бабушке и няне, который не научился свистеть и кидать камешки. Короткие штанишки весьма соответствовали переводчику.

Пока эта суматоха продолжалась, Кора заинтересовалась девочкой. Та спокойно стояла у стены между двумя канцелярскими шкафами и наблюдала за взрослыми. Легкая улыбка застыла на ее тонких губках.

Мела была худа, куда худее, чем положено быть десятилетнему ребенку, словно целью ее жизни было отрицать внешнее благополучие и щекастость ее папы. Одета девочка была в простое серое вязаное платье, но Кора не знала, имеет ли такое платье какое-нибудь формальное значение, – ей вообще не пришлось читать о значении одежды у детей. Черные разношенные туфли были так велики Меле, что пятки шлепали при ходьбе. Туфли сообщались с подолом платья посредством двух палочек толщиной в палец, которые звались ногами. Такие же тонкие руки торчали из рукавов платья. Пальцы их были испачканы, а ногти обкусаны. Волосы были собраны в две темно-рыжие косицы, завязанные тонкими голубыми бантиками. Косички были заплетены так туго, что оттягивали кожу и без того впалых щек и делали глаза раскосыми. А вообще-то глаза у Мелы были большие, зеленые и наглые.

Кого же она напоминала Коре?

Конечно же! Так рисуют человечков пятилетние дети. Ручки, ножки, огуречик, вот и вышел человечек!

Девочка почувствовала упорный взгляд Коры и обернулась к ней.

– Ты много знаешь про драконов? – спросила Кора.

– Как все, – ответила девочка.

– А откуда ты знаешь, что драконов есть нельзя?

– А у нас в этом году Дуролоб подох. А Кутька отравилась.

– Собака?

– Какая собака? Кошка! Чуток пожевала и подохла.

– Может, она не от мяса подохла?

– А вороны? Которые тогда слетелись, они же тоже – ноги кверху!

Общий гул царил в комнате, будто там собралась не дюжина, а по крайней мере полсотни человек. Женщины, которые принесли пищу, остались в комнате и тоже ели мясо. Водка кончилась, но откуда-то появились еще две бутылки, на этот раз с красным вином. Аполидор подсел к Коре.

– Хорошая у меня девочка? – спросил он.

– Хорошая. А почему вы ее не угостите?

– Я не ем мяса, – сказала девочка, – принципиально не ем. Потому что кто ест мясо, он обязательно убивает. Вы меня понимаете?

– Я тебя понимаю.

– А вы убиваете?

– Я стараюсь не убивать.

– Я уж бился, бился, к врачам водил. Мама у нас погибла, мы вдвоем живем, – пояснил кормилец.

– Отольются им мои детские слезки! – загадочно произнесла девочка. Глаза ее были сухими и строгими.

– Поешь салатику, девочка, – сказал Аполидор.

Кора поняла, что он постоянно чувствует себя виноватым перед дочкой и вынужден оправдываться перед каждым встречным в том, почему Мела такая худенькая да болезненная, – не морит ли он ее голодом. Особенно если сам он такой цветущий.

Кора ждала, что он начнет оправдываться, – не может быть, чтобы он не постарался объясниться… Она решила предупредить оправдания.

– В ее возрасте я была еще худее, – сказала она, – меня в школе звали скелетиком.

Это было неправдой, потому что в школе ее звали пышкой, но сейчас ложь могла помочь – ей хотелось быть милосердной по отношению к этому неладному семейству.

– Правда? – спросила девочка.

– Правда. – Кора посмотрела ей в глаза. Агент ИнтерГпола должен лгать так, что его не засечет ни один детектор лжи.

– Правда, правда, – обрадовался Аполидор. – А посмотри, теперь какая стала! – Он попытался показать руками, но смутился и покраснел.

Десципон с бородой подошел, чуть покачиваясь. Он желал поднять этот скромный бокал за здоровье нашей спасительницы, великого специалиста по поиску драконов…

Кора милостиво выпила со стариком.

– Мы в ужасном положении, – сообщил десципон, клонясь к Коре. Глаза у него стали оловянными и неподвижными. – Нам никто не верит. Даже правительство.

– Но почему же? Ведь раньше вам верили?

– Экономическое положение в Лиондоре оставляет желать много лучшего, – рявкнул десципон в ухо Коре – она еле успела отшатнуться.

Мела и ее отец сидели по другую сторону Коры. Аполидор заставлял дочь есть жареную картошку. Она отворачивалась, морщилась, но все же ела.

– Нам все время урезают кредиты на питание. Знаете ли вы, что нам приходится переводить драконов на растительную пищу? Драконы болеют, отказываются класть яйца. Ведь это проблема номер один! Еще шесть лет назад мы продали в зоопарки Миандрии и Пролима четыре оплодотворенных яйца. Два дракона до сих пор живут в Миандрии.

– Я думала, что во всей Галактике только в Лиондоре сохранились драконы.

– Мы – родина драконов. Они очень плохо существуют в других местах и совершенно не размножаются. Но иногда в хороших условиях они могут жить десятками лет в зоопарках.

– Но с планеты их вывезти нельзя?

– Пробовали, несколько раз пробовали. Ни яйца, ни новорожденные особи не переносят космических путешествий. А для взрослого дракона еще не придумали каюты… Так что у нас они последние…

Десципон допил водку и закручинился.

– Когда драконов больше не будет, его выгонят на пенсию, – сообщила Коре девочка, которая постепенно проникалась к ней доверием. – Их всех выгонят. А может, и к стенке поставят. Ведь нужны виноватые. У нас всегда так: нашли виноватых, и все хорошо. А настоящие виноватые в лимузинах ездят. Понимаете?

– А ты как думаешь, куда деваются драконы? – спросила Кора.

– А кто их знает, – неопределенно ответила девочка. – Значит, уводят.

– Значит, – сказала Кора, – кто-то открывает клетки, кто-то ведет дракона по Загону, потом через башню в город и через город… Пешком?

– Не, – сказала девочка. – Драконы-то летучие! Ты забыла, тетя Кора?

– Они в самом деле летают? Я читала в «Драконономии», что драконы летают только в период спаривания.

– Точно! – подтвердил захмелевший Аполидор. – В этот самый период!

– Период спаривания, – заявил трезвым голосом десципон с бородой, – у наших драконов бывает каждый месяц.

– И продолжается больше недели.

– Вот что значит читать книги, – сказала Мела, – читаешь-читаешь, а на самом деле ничего не знаешь. Я поэтому в школу не хожу, боюсь лишнему научиться.

Отец смотрел на дочку с гордостью. Он думал, наверное, что у него растет самая умная девочка на планете. Так случается с родителями. Особенно с родителями-одиночками, лишенными критического взгляда партнера.

– Значит, – проявила настойчивость Кора, – ты думаешь, что кто-то открывает загон, выводит дракона, а потом он летит?

– Дракон просто так не полетит, – сказал десципон. – Он полетит, только если перед ним летит самка.

– Значит, он все же не летает, – сказала Кора.

– А если очень голодный, а ты ему кусок мяса покажешь или целую корову, он и без самки полетит, – сказала Мела.

– Это – антинаучная чепуха! – воскликнул счетовод, который подошел к ним, обгладывая кость. – Эта теория, выдвинутая Пронькисом, никем и нигде не доказана.

– А я вот выпущу дракона, – сказала девочка, – он и полетит. Они же кушать хотят.

И как бы в ответ на ее слова совсем рядом, будто за стенкой, раздался нарастающий, как рев падающего самолета, рык дракона. Задрожали стекла. Бухгалтерша с десципоном без бороды, которые танцевали, задирая ноги, от неожиданности свалились на стол, переводчик Мери проснулся и вскочил, прижимая ладони к ушам, кто-то из драконослужителей уронил и разбил стакан с вином, отчего громко заплакал.

– Кормиться просит, – спокойно сказала девочка.

– Так вы бы покормили, – обратилась Кора к Аполидору. – Вы же драконокормилец.

– Вы хотите сказать, что я толстый, потому что драконов объедаю? Это не так! Я такой толстый с раннего детства. Меня можно вообще не кормить, я все равно толстым буду.

– Мама папу вовсе не кормила, хотела, чтобы похудел, – сообщила девочка, – а он был толстый, честное слово.

– С кого спрашивают? – продолжал Аполидор. – Всегда с кормителя. А я что, не понимаю? Я готов в загон войти, только он сожрет меня, не поперхнется. Я не могу смотреть, как они мучаются! Иногда думал: может, отравить их, чтобы не мучились? Но не могу. Знаете почему? А потому что я добрый.

Девочка встала, наклонилась к Коре и сказала ей на ухо:

– Он преступник, но не потому, что плохой. А потому, что корма все меньше дают из-за экономического положения, а штат в Загоне все растет. Понимаете?

– Нет.

– А всех кормить надо. Обязательно. И десципонов, и их родственников. Бухгалтерша тоже голодает – утроба ненасытная. Все после службы сумки волокут. Сегодня папу заставили кусок мяса Ласке кинуть, так Ласка мяса уже неделю не пробовала, а это мясо из папиного пайка вынули. У нас страшная жизнь, такая жестокая, просто ужас. И все за свое место держатся. Это такое счастье, что драконов ни в коем случае кушать нельзя, а то бы их давно всех сожрали.

– Значит, ты думаешь, что дракона можно увести из Загона? – спросила Кора.

– Можно, – уверенно ответила девочка. – Если очень захотеть, то можно. Только сожрет тебя дракон, пока ты его уводить будешь. Они же не приручаются. Они как лягушки с зубами, крокодилы.

– А мне показалось, что они соображают.

– Соображают, пока заманивают.

– Ты их не любишь?

– А за что их любить? Кто их знает, никто не любит. Это я точно говорю. И если вам будут говорить, что дракончики такие миленькие, что они такие трогательные, что о них надо заботиться, то не верьте. Врут.