Текст книги "Приключения Алисы. Том 6. Конец Атлантиды"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4
Смерть пришельцам!

Старик вел их по скудно освещенным лестницам и коридорам. Алиса старалась запомнить все повороты, но это было невозможно: под океаном обнаружился целый подземный город… И тут Алиса ахнула от удивления.

За небольшой дверью открылся зал, второго такого на Земле не отыскать. «Наверное, – подумала Алиса, – рабы атлантов трудились сотни лет, чтобы его создать».

Зал был слабо освещен, и поэтому сначала казалось, что ты вошел в бесконечный лес. Прямыми рядами стояли колонны стволов, каждая больше метра в диаметре, вершины их исчезали в полутьме, и представлялось, что там, наверху, клубится густая листва.

Когда глаза привыкли к полутьме, стало понятно, что это не деревья, а каменные столбы. Каменотесы тщательно вырезали каждую полоску коры, каждый сучок. Потолок в самом деле состоял из ветвей и листьев, но и они были вырезаны из камня. Этих гигантских каменных деревьев было столько, что границы зала скрывались в бесконечности. Когда-то деревья были раскрашены. Кора их была коричневой и золотой, листья зелеными. Но краска сохранилась лишь в отдельных местах, а там, где она облезла, был виден серый камень.

Пол в этом зале был гладким, сложенным из зеленых керамических плиток. На плитках были нарисованы цветы и бабочки, жуки и пчелы… Да так тонко, что страшно было на них наступить.

Алиса с Пашкой замерли на пороге зала. Старик же прошел вперед. Через несколько шагов, сообразив, что шаги пленников не слышны, он обернулся.

– Вы чего оробели? – спросил он. – Леса не видели?

– Кто это сделал? – спросил Пашка.

– Атланты, – ответил старик. – Старались, убивались, а зачем? Сик транзит глория мундис, что означает: «Так проходит земная слава».

Каждый шаг гулко раздавался в каменном лесу, и от этих звуков лес казался еще необозримее.

Зал заканчивался аркой, которая опиралась на колонны из белого коралла, обвитые зелеными нефритовыми змеями.

При приближении людей двери в арке медленно раскрылись, и Алисе почудилось, что сейчас она увидит стражей в латах с кривыми мечами, как в сказках Шахерезады. Но стражей не было: за дверями оказался еще один зал. В нем стояло множество скульптур. Некоторые из них были знакомы по учебнику античной истории.

Пашка задержался, любуясь мраморной статуей воина, поднявшего меч. Мрамор был белым, теплым, почти живым.

Следующая дверь оказалась пастью злобной драконьей рожи. Словно громадный красный язык, эту пасть перекрывал алый занавес.

Старик остановился перед ним в растерянности. Потом поглядел на Алису и сказал:

– Закрыто.

– Открыто! – послышался резкий, высокий голос изнутри.

– А вроде бы закрыто, – все еще сомневался Гермес.

Но все же откинул занавес. Алисе показалось, что чудовище облизнулось алым языком.

Алиса ожидала увидеть еще один огромный зал, но вместо этого они оказались в довольно небольшом, но высоком помещении. Всю заднюю стену занимала золотая кобра. Змея свернулась кольцами и высоко, к самому потолку, подняла раздутую шею, которая кончалась маленькой злобной головой и разинутым ртом. Изо рта высовывался усыпанный жемчужинами раздвоенный язык. Кольца змеи образовывали как бы сиденье трона, а шея и голова – спинку.

На троне восседала худая старая женщина с жемчужной диадемой в седых волосах. Она была одета в розовое платье, расшитое серебряными звездами. Лицо ее было голубым, глубоко запавшие глаза – черными. Женщина сидела неподвижно и сама казалась статуей.

По обе стороны трона тянулись низкие скамьи, на которых лежали плоские подушки. Справа от розовой женщины, которая, как поняла Алиса, и была Госпожой Атлантиды, на скамье сидел еще один старик. В отличие от нее и Гермеса, который привел пленников, он был одет скромно, даже бедно. На нем была серая мятая тога и серый высокий колпак. Ни одного украшения, если не считать медного браслета на правой руке.

Старик Гермес, введя пленников, спросил у Госпожи:

– Мне что, уйти или садиться?

– Глупый, – сказала женщина, – ты член Совета. Опять забыл?

– Он скоро забудет, как его зовут. – Человек в сером улыбнулся одними губами, глаза остались печальными.

Старик послушно поднялся на несколько ступеней и уселся на скамью по левую руку от Госпожи. И сразу задремал.

– Кто вы? – спросила женщина в розовом. – Зачем вы пришли сюда?

– Я – Алиса Селезнева, – ответила Алиса. – А это мой друг Павел Гераскин. Мы проходим биологическую практику на острове Яп, на океанской ферме.

– На ферме? – Госпожа подняла тонкие брови. Видно, ей было незнакомо это слово.

– Это такое хозяйство, – пояснила Алиса. – Там разводят морских животных, пасут кашалотов и дельфинов…

– Сколько лет тебе? – спросила Госпожа.

– Двенадцать, – ответила Алиса.

– А твоему другу?

– Мне тоже двенадцать, – сказал Пашка. – Только я не понимаю, что происходит? Мы ничего плохого не хотели, а нас заставили сюда прийти, как будто мы пленники.

– Вы пленники, – сказала Госпожа. – Таков закон Атлантиды. Никто, попавший сюда, не уходит живым.

– Но мы не знали вашего закона, – сказала Алиса.

– Незнание закона не освобождает от его выполнения, – сказала Госпожа.

– Какие-то средневековые порядки! – возмутился Пашка. – Спускаешься под воду с исследовательской миссией, тебя хватают и еще грозят. Вы должны радоваться, что мы вас нашли.

– Интересно, – сказал мужчина в сером, – почему мы должны радоваться тому, что вы забрались туда, куда вас не звали?

– Мы же не нарочно! – воскликнул Пашка. Он уже забыл, почему опустился в подводное ущелье, и чувствовал себя невинной жертвой.

– Глупые детишки! – вдруг проснулся старик Гермес. – Лезут, не спросясь, не знают куда. Я пойду, Госпожа Гера? А то опять течет.

Он показал костлявым пальцем на потолок, и все послушно подняли головы. На потолке, когда-то побеленном и раскрашенном желтыми узорами, расплылось большое влажное пятно.

– Помолчи, – поморщилась Госпожа Гера. – Сначала Совет, сначала приговор, а потом иди куда хочешь. Я предлагаю: за нарушение закона пришельцев убить.

– Как убить? – удивился Пашка.

– Мне лично вас жалко, – сказала Госпожа, – но я подчиняюсь закону. – Она обернулась к серому человеку: – Что ты скажешь, Посейдон?

– Я уважаю закон, – сказал серый человек. – Но он ничего не говорит о казни детей.

– Не все ли равно, сколько лет человеку? – возразила Госпожа. – Закон ничего не говорит, потому что он относится ко всем.

– Я полагаю, – сказал Посейдон, – что самым разумным будет оставить пленников здесь. Нам нужны рабочие руки. Им все равно не убежать.

– Через час нас начнут искать! – выкрикнул Пашка. – И тут же локаторы найдут наш батискат. И еще через два часа вас будут судить уже по нашим законам.

«Какой дурак!» – подумала Алиса. Но было поздно.

– Мальчик прав, – сказала Госпожа Атлантиды. – Мы забыли о их подводном корабле. Посейдон, прошу тебя, перегони их корабль в наш ангар.

– Вы не знаете, как им управлять! – испугался Пашка. – Вы его сломаете.

– Я видел на моем веку много подводных кораблей, – улыбнулся одними губами Посейдон. Он поднялся и обратился к Госпоже: – Прошу мое мнение учесть при решении Совета.

– Твое мнение будет учтено, – ответила Госпожа.

– Стойте! – Пашка хотел было броситься следом за Посейдоном, но Госпожа так властно сказала: «Ни с места!», что Пашка остановился.

– А ты, Гермес, – улыбнулась Госпожа, глядя на Гермеса, который клевал носом, стараясь удержаться от дремоты, – ты понимаешь, что закон нарушать нельзя?

– Закон для всех один, – ответил Гермес. – Закон я знаю.

– И ты согласен со мной?

– Я всегда согласен, – ответил старик. – Мне идти пора, вода капает.

– Тогда скажи: «Пришельцы приговариваются к смерти».

– А? – Старик бессмысленно смотрел на Госпожу, и у Алисы возникло желание закричать: «Не слушайте ее!»

Затем мутный взор старика переполз на Алису и Пашку.

– Кто такие? – спросил он. – Я не помню.

– Скажи: смерть!

– Это… – Старик долго жевал губами. Потом светлая мысль посетила его. – Дай их мне, – сказал он. – Будем чинить. Сил не хватает, никто мне не помогает. Я их научу. Пускай помогают, а?

– Ты ничего не понял, старый дурак! – рассердилась Госпожа.

– Куда мне понять…

Алый занавес отлетел в сторону, и в комнату ворвались толстяк и наследница Афродита.

– Почему без нас заседаете? – закричал толстяк с порога. – Опять заговор?

– Мы вас звали, – устало ответила Госпожа. – И не наша вина, что вы гуляете неизвестно где.

– Почему неизвестно где? – возмутился толстяк. – У ребенка был нервный шок.

Толстяк помог наследнице подняться на ступеньки, и они заняли место Посейдона.

– Меркурий, – обратилась Госпожа к толстяку, – мы судим пришельцев, которые нарушили закон и проникли в Атлантиду. Мы приговорили их к смерти. Ты согласен?

– Согласен, согласен, – быстро ответил толстяк. – Они нам угрожали. Моя девочка в опасности.

– Значит, все решено. Единогласно.

– Чепуха какая-то, – возмутился Пашка. – Я протестую. Я требую защитника!

– Правильно! – закричала вдруг наследница. – Я скоро умру от скуки. Мне не с кем играть. Мне прислали сверху детей, чтобы я играла, а злая Гера хочет их убить. Папа, прекрати!

– Да, кстати, – тут же изменил свою позицию толстый Меркурий, – почему их нужно казнить, когда моей девочке не с кем играть? Нет, я не позволю. Опять заговор против моей девочки. Гера, тебе пора уступить ей место. Ты стара и зла.

Алиса слушала эту перепалку как во сне. Такого быть не могло. Мы живем в конце двадцать первого века, когда на Земле не убивают людей. Может, они шутят? Может, это спектакль?

– Вы не понимаете! – Госпожа Гера поднялась с трона и протянула вперед руку: – Если нарушить закон единожды, закон погибнет. Погибнет закон – погибнет Атлантида. Своей властью я приказываю: Гермес и Меркурий, отведите пришельцев к внешнему люку и утопите!

Она была грозной и страшной. Казалось, что из ее глаз вылетают черные стрелы. Остальные в зале оробели и молчали…

Пауза тянулась долго, словно все окаменели, заколдованные.

Вдруг занавес откинулся, впуская Посейдона.

– Все, – сказал он, – их корабль спрятан. Что решил Совет?

– Совет моей властью постановил – смерть! – произнесла Гера.

Посейдон окинул взглядом комнату. Потом обернулся к Алисе.

– Это правда? – спросил он.

– Она не вправе отвечать, – сказала Госпожа Атлантиды.

– Это ложь, – сказала Алиса.

– Здесь решаю я! – Госпожа была неумолима. – Я – это закон. И много лет уже я его охраняю.

– Что ты думаешь, Меркурий? – обернулся Посейдон к толстяку.

– Я против! – воскликнул толстяк. – Моей девочке не с кем играть, а вы тут топите детей.

– А ты, Гермес? – спросил Посейдон.

– Ты о чем? Прости, я задремал, может, чего пропустил?

– Задремал или притворился?

– Пускай дети живут, – быстро ответил Гермес. – Мне помощники нужны. Ты не сердись, Госпожа, все течет, чинить некому.

– Атланты не убивают детей, – сказал Посейдон. – Решение Совета: оставить им жизнь. Ты одна против.

– Решение Совета: смерть пришельцам!

– Я увожу детей, – сказал Посейдон. – Им не следует слушать дрязги стариков.

Он поднял руку, жестом приказывая пленникам следовать за ним.

Красный занавес всколыхнулся и мягко опустился сзади. Они снова оказались в зале скульптур.

Вслед несся крик Госпожи Геры:

– Они приговорены и будут убиты!

– Фапофадофажди, – сказала Алиса Пашке, пользуясь старым школьным кодом. – Фамыфаосфатафанемфася фаодфани.

– Фапофанял, – ответил Пашка.

– Фавлефасу, – сказала Алиса.

Пашка кивнул. И на самом деле, каменный лес – лучшее место, чтобы убежать.

Они миновали зал скульптур. Алиса оглянулась. Посейдон брел шагах в трех сзади, его серая тога волочилась по камням.

Вот и каменный лес.

Алиса почувствовала, как напрягся Пашка.

– Беги, – шепнула она. – Налево.

Пашка послушно бросился налево. Алиса побежала в другую сторону. Она не оглядывалась, главное было – оторваться от Посейдона. Ей казалось, что она бежит по настоящему лесу, вот только нет кустов, чтобы спрятаться. Она обогнула один ствол, второй, третий… Впереди, уходя в бесконечность, стояли такие же громадные колонны.

И вдруг со всего размаха Алиса врезалась в стену.

Она настолько не ожидала этого, что ушиблась и упала на пол.

Лес был обманом! Всего-то в нем оказалось шесть рядов деревьев, а за ними – зеркальная стена.

Алиса постаралась подняться, ноги скользили по кафельному полу, по нарисованным цветочкам и бабочкам. «Гадкий мир, – подумала Алиса, – все ненастоящее!» Сзади раздался крик.

Алиса обернулась.

Посейдон спокойно ждал в проходе между деревьями. А чуть дальше был виден Пашка, который колотил кулаками по зеркальной стене и громко проклинал Атлантиду и всех атлантов.

– Пашка, за мной! – крикнула Алиса.

Она побежала к выходу из зала. Пашка за ней.

Но выйти из зала не удалось. В его дверях стоял, нервно колотя себя хвостом по бокам и разевая розовую пасть, огромный лев.

Алиса начала отступать.

Лев сделал шаг за ней.

Кто-то толкнул Алису. Это был Пашка. Он встал перед Алисой, закрывая ее собой. У Пашки, может быть, много недостатков. Но он никогда не оставит товарища в беде.

Лев стоял с раскрытой пастью. Пашка и Алиса, замерев, глядели на льва.

Сзади подошел Посейдон и спросил:

– Ну что, набегались? Пойдем дальше?

Пленники ничего не ответили.

Посейдон поднял руку, щелкнул длинными сухими пальцами. Лев растворился в воздухе.

– Голограмма, – сказал Посейдон.

– Ага, – перевел дух Пашка. – Я так и подумал.

– Нет, – сказал Посейдон. – Ты так не подумал. Иначе бы прошел сквозь него. Идите направо.

Справа была небольшая дверь. Алиса повернула изогнутую бронзовую ручку, и дверь послушно открылась.

За дверью обнаружилась небольшая комната с длинным столом посредине. Вдоль стола были расставлены кресла с резными спинками. На столе стояло несколько сосудов, закрытых крышками.

Посейдон закрыл за собой дверь и сказал:

– Если вам нужно вымыть руки и привести себя в порядок, туалет в соседнем помещении.

– Зачем мыть руки, если вы собираетесь нас убивать? – спросил Пашка.

– Очень неприятно убивать грязных детей, – совершенно серьезно ответил Посейдон. – К тому же здесь тепло, вы можете снять скафандры, наверное, надоело в них ходить.

Когда Пашка с Алисой мыли руки в небольшой комнатке, где стояла низкая золотая ванна и из кранов в виде птичьих голов тонкими струйками лилась пресная вода, Алиса сказала:

– Знаешь что, Пашка?

– Что? – Пашка, ополоснувшись, принялся простукивать стены. Он надеялся, что можно будет убежать оттуда.

– Я думаю, что нас не будут убивать.

– В любом случае я им так просто не дамся, – сказал Пашка.

Алиса сняла скафандр и положила его на низкий каменный стол. Потом причесалась, глядя в мутное овальное зеркало. Пашка скафандра не снимал.

– Вроде бы нас собираются кормить, – сказала Алиса.

– Могут и отравить, – предупредил Пашка.

Алиса приоткрыла дверь в большую комнату. Посейдон сидел за столом, подвинув к себе один из сосудов, и мирно черпал оттуда серебряной ложкой суп. Он увидел, что дверь в туалет приоткрылась, и сказал, улыбаясь:

– Фазафахофадифате, а то суп остынет. И в следующий раз придумайте код посложнее. Нельзя недооценивать противника.

– Вы правы, – согласилась Алиса.

Она прошла к столу и села в кресло. Посейдон подвинул ей серебряную миску.

– Надеюсь, вы употребляете в пищу суп из креветок? – спросил он.

– Спасибо, – сказала Алиса. – Я очень проголодалась.

Пашка стоял в дверях, так и не решив еще, что перевесит: голод или осторожность.

Посейдон спросил:

– Суп не остыл?

– Нет, – сказала Алиса. – Очень вкусно.

– А мне так надоела морская пища! – сказал Посейдон.

Пашка осторожно подошел к столу.

– Нехорошо, – заявил Посейдон, глядя на него, – в скафандре за стол у нас не садятся.

Алиса посмотрела на Пашку укоризненно.

– Я руки вымыл, – сказал Пашка.

Понятно было, что скафандр он не снимет.

– Ну, как знаешь, – сказал Посейдон.

Суп был не очень вкусный, подсоленные креветки плавали в жидком бульоне.

– Овощей не хватает, – вздохнул Посейдон. – Теплица вышла из строя, а починить некому.

Пашка сел за стол. В скафандре не очень удобно обедать. Но он делал вид, что всю жизнь обедает только в скафандре.

– А откуда вы знаете русский язык? – спросила Алиса.

– Я знаю все основные языки Земли, – ответил Посейдон.

Пашка съел несколько ложек супа, потом отложил ложку и сказал:

– Плохо питаетесь.

– Другого предложить не можем, – ответил Посейдон. – Кстати, я должен заметить, что, в отличие от Алисы, вы плохо воспитаны.

– Ваша наследница не лучше, – ответил Пашка.

– Вы правы, – сказал Посейдон. – Но что поделаешь, она последний ребенок, мы ее избаловали.

– Ребенок! – фыркнул Пашка. – Взрослая женщина!

– Даже пожилая, – согласился Посейдон. – Но для нас она ребенок.

Он подвинул к себе сосуд поменьше, снял крышку.

– Отварной осьминог, – сообщил он. Потом достал ложкой кусок белого мяса и принялся жевать. – Как всегда, недоварен.

Алиса попробовала кусочек, но прожевать не смогла. Пашка даже пробовать не стал.

Так и закончился обед.

Затем Посейдон поднялся и произнес:

– Вы готовы идти?

– Только не вздумайте нас казнить, – сказал Пашка. – Учтите, я буду сопротивляться.

– Молодой человек, – ответил Посейдон усталым голосом, – меньше всего на свете мне хочется вас казнить. – Он помолчал и добавил: – Но осторожность не мешает.

В столовую быстро вошел толстый Меркурий.

– Я возьму обед для доченьки, – сказал он.

– Опять капризничает? – спросил Посейдон.

Толстяк только махнул рукой и начал составлять сосуды стопкой. Потом обнял стопку и осторожно понес к выходу.

– Тяжело одному воспитывать ребенка, – вздохнул Посейдон.

– А у вашей Афродиты нет матери? – спросила Алиса.

– Мать этой девочки умерла… пятьдесят лет назад.

Посейдон отодвинул миску.

– Хотите отдохнуть? – спросил он.

– Нет, мы не устали, – сказала Алиса. – Нам пора возвращаться.

– К сожалению, это невозможно. Закон велит сохранять нашу тайну.

– И сколько это будет продолжаться? – грозно спросил Пашка.

– Всю вашу жизнь, – ответил Посейдон.

– Вы хотите, чтобы я всю жизнь осьминогами питался?

– Мы же питаемся.

– Вы привыкли. А я не намерен.

– Ничем не могу помочь, – сказал Посейдон.

– Какие же вы после этого культурные люди, – воскликнул Пашка, – если вы не подумали о наших родителях? Они сойдут с ума, когда решат, что мы погибли! У вас нет совести!

– Мы не можем думать обо всех, – сказал Посейдон. – На Земле много несчастных людей и одиноких родителей. Мы – хранители великой и древней тайны. И мы не принадлежим себе. Я был бы рад покинуть Атлантиду. Но не имею права.

– Почему?

Посейдон не ответил.

Глава 5
Принцесса, куклы и сирены

Посейдон провел их по узкому коридору в ту комнату, где они томились первый час своего плена.

– Прошу вас не выходить, – сказал он и запер за собой дверь. – Я вернусь.

Пашка прошел вокруг стола, потом улегся на скамью.

– Не переживай, Алиса, – сказал он. – Выпутаемся.

Алиса почувствовала, что устала. Она села в ногах у Пашки.

– Кто же они такие? – подумала она вслух.

– Атланты, – сказал Пашка уверенно. – Последние атланты.

– Но они знают, что такое голограмма, выходят наружу в скафандрах, говорят по-русски, как мы с тобой…

– Научились, – сказал Пашка.

– Нет, – сказала Алиса. – Я им не верю.

– Мне бы пулемет, – вздохнул Пашка. – Мы бы пробили путь наверх.

Алиса только отмахнулась. Она думала о другом. Вернее всего, у атлантов должен быть пункт связи. Обязательно должен быть. Значит, можно будет дать о себе знать… Атланты боятся, что их найдут. Значит, им есть что скрывать.

– Где наш батискат? – услышала Алиса голос Пашки.

– Он у них в ангаре, – сказала Алиса.

– Точно! – Пашка сел на скамейке. – Мы его найдем и прорвемся. Пошли.

– Куда?

– Ты забыла, что здесь есть вторая дверь. К наследнице.

– Она шум поднимет.

– Чем мы рискуем? Хуже не будет.

Пашка прошел к маленькой двери и толкнул ее. Дверь послушно открылась. За ней оказался большой зал, совершенно темный.

– Эй! – крикнул Пашка.

«Эй-эй-эй…» – отозвалось эхо, отражаясь от далеких стен.

Когда эхо утихло, стало слышно, как, срываясь с высоты, по полу бьют капли.

– Хорошо, что я оказался сообразительней тебя и не снял скафандра, – сказал Пашка.

Он надел шлем и включил фонарь. Яркий луч улетел вдаль, но не нашел преграды, а рассеялся в темноте.

– Вот это да! – сказал Пашка. – Откуда же приходила наследница?

– Ау, – раздался голос справа. – Ау…

И тут же зазвучала медленная, нежная песня.

Она заполняла собой гулкое подземелье.

– Это вы, Афродита? – позвал Пашка.

Песня продолжалась.

Они пошли направо, стараясь держаться ближе к стене.

– Стой! – крикнула Алиса.

Но Пашка уже сам увидел, что дальше хода нет, – у ног был обрыв. Внизу чернела вода.

Песня прекратилась.

Пашка наклонил голову, чтобы фонарь светил вниз.

Вода была спокойна. Вдруг она всколыхнулась, и из нее показалась голова девушки. Длинные зеленые волосы расплескались по плечам. Лицо тоже было зеленым, глаза большие, словно у ночного животного.

Девушка подняла руку и поманила Пашку. Рядом с ней вынырнула вторая. И они запели. Они пели очень красиво, в два голоса, и при этом медленно плавали кругами, не отрывая взгляда от Пашки.

Пашка глядел на них завороженно, и Алисе пришлось вмешаться.

– Паш, – сказала она, – по-моему, это самые обыкновенные сирены, или морские русалки.

– Молчи. Не мешай!

– Когда-то моряки теряли голову от их песен и ныряли в воду. Только учти, вода здесь очень холодная.

– Ау, – позвала Пашку одна из русалок.

– Они хотят вступить с нами в контакт, – пояснил он.

Алиса вспомнила, что Одиссей заливал своим матросам уши воском, чтобы те не слушали песен сирен и не бросались в море.

– Может, тебе уши заткнуть? – спросила она.

– Не беспокойся, – ответил Пашка. – Неужели ты не видишь, что мною руководят научные интересы?

Но Алиса не была в этом убеждена. На всякий случай она встала к Пашке поближе.

Тут из темноты выплыл морской змей размером чуть побольше дельфина, но с длиннющей тонкой шеей и маленькой головкой.

Одна из русалок ловко вскочила ему на спину, и оказалось, что у нее широкий плоский чешуйчатый хвост.

– Вот это да! – воскликнул Пашка. – Морской змееныш!

Он уже забыл о сиренах, потому что проблема морских змеев его занимала куда больше.

Из озера доносились плеск, веселое уханье змееныша, визг сирен.

– Обойдем озеро с другой стороны, – сказала Алиса.

Вскоре они вышли на широкую площадку.

Площадка сбегала к самой воде, и там вдоль берега стояло несколько выдолбленных из камня корыт. Корыта были пусты. Возле одного из корыт сидели три сирены и тихонько выли. При виде Алисы и Пашки они принялись выть куда громче, а одна стала стучать кулачком по краю корыта.

– Наверное, они голодные, – решил Пашка.

Вдруг Алиса увидела свет.

Свет вырывался из небольшого окошка, пробитого в каменной стене. Желтым квадратом он падал на склон, и казалось, что горит окно в избушке в темном лесу.

Пока Пашка разглядывал сирен, Алиса поднялась к окошку и заглянула внутрь.

Там была самая настоящая лаборатория.

На длинном белом столе стояли приборы, колбы, пульты и баренги. У одной стены был пульт с дисплеями, вдоль другой тянулись стеклянные ниши с заспиртованными обитателями морских глубин. Но с первого взгляда было ясно, что лаборатория находится в полном запустении. Приборы стояли в беспорядке, большой электронный микроскоп зарос паутиной, а на окуляре сидел большой белый паук и чистил лапы. На полу валялись разбитые пробирки. В углу на круглом белом табурете сидел старик Гермес и мирно дремал, опустив голову на грудь.

– Тише, – сказал Пашка Алисе. – Пускай спит. Нам нужно скорее отыскать батискат.

Но уйти не удалось.

По берегу озера медленно брела еще одна сирена, но без хвоста и двуногая. Зеленые волосы скрывали лицо, а зеленое платье волочилось подолом по камням. В руке она несла бронзовый фонарь.

Сирены при виде двуногой подруги отчаянно заскулили. Та зашипела на них – видно, приказывая молчать.

Она кинула опасливый взгляд на светящееся окошко лаборатории и тут заметила Алису с Пашкой.

– Ой! – сказала двуногая сирена, подобрала подол платья и, похоже, хотела убежать, но нога у нее подвернулась, и русалка неловко упала.

– Бежим, – сказал Пашка. – А то сейчас сюда сбегутся.

Сирена громко рыдала знакомым Алисе голосом.

Этот шум услышал старик, что спал в лаборатории. Он с трудом поднялся с табурета и побрел к двери.

Алиса отлично понимала, что нужно бежать, но ноги сами понесли ее к плачущей русалке. Она склонилась над ней, помогая подняться.

– Афродита, – сказала она, – вы ушиблись?

– Зачем ты меня испугала! – закричала на нее наследница. – Ты меня нарочно испугала, чтобы я упала.

– Вы ошибаетесь, – возразила Алиса. – Давайте я помогу вам подняться.

– Нет, я никогда уже не поднимусь, – сообщила наследница сквозь слезы. – У меня сломана нога.

– Пашка, – позвала Алиса, – помоги мне.

Пашка не отозвался.

Алиса подняла голову, над ней стоял старик Гермес.

Он сказал что-то наследнице на своем языке, и та в ответ разразилась длинной визгливой тирадой. Она была так возмущена, что поднялась без помощи Алисы и принялась махать кулаками перед носом Гермеса. Зеленый парик съехал набок.

Старик тоже кричал на наследницу, сирены выли и щебетали возле пустых корыт, эти звуки поднимались, усиленные эхом, к потолку подземного зала, и Алисе казалось, что она сидит на стадионе во время футбольного матча.

Вдруг шум как по команде прекратился.

Старик спокойно побрел в свою лабораторию, наследница замолкла, словно ее выключили. И даже русалки-сирены утихомирились.

– Ты думаешь, я его испугалась? – спросила наследница у Алисы.

Алиса нагнулась, подняла фонарь Афродиты, который, к счастью, не пострадал, и передала его женщине.

– И вовсе я не скрывалась от него, – продолжала наследница. – Я переоделась в русалку, потому что люблю изображать русалок. Иногда я даже с ними танцую на берегу.

«Где же Пашка? – тем временем подумала Алиса. – Вернее всего, он воспользовался суматохой, чтобы продолжить поиски батиската. Это правильно. У него есть фонарь. А я пока узнаю побольше об атлантах». А вслух спросила:

– Почему же вы ссорились с Гермесом?

– А они здесь все из ума выжили, – ответила наследница. – Он ходит в эту лабораторию и говорит, что там работает. А все знают, что он только спит. Он же сто лет как все забыл. И еще смеет кричать, что я мешаю ему ставить опыты, старый дурак!

Афродита подняла подол и стала рассматривать ссадину на коленке.

– Так я и знала, – сообщила она Алисе. – Почти до крови. Когда я стану Госпожой Атлантиды, я прикажу этого Гермеса казнить. Он мне надоел. Пошли ко мне.

– Пошли.

– А где твой мальчик? Он мне нравится.

– Мальчик ушел по делам.

– У всех дела! – капризно сказала наследница. – Как только мне мальчик понравится, у него дела. Я ненавижу мужчин.

Наследница сорвала криво сидевший парик, бросила его в озеро, и сирены, толкаясь и вереща, кинулись к нему. Их глаза хищно горели в полутьме. В мгновение ока они разорвали парик на клочки.

– Они думают, что он съедобный, – засмеялась наследница и пошла прочь от озера.

– Они голодные? – спросила Алиса, поднимаясь следом за ней.

– Еще бы, – сказала Афродита. – Что осталось в озере, то и едят. Скоро друг дружку съедят. Или змееныши их скушают, или они змеенышей скушают. Все друг дружку едят.

– А почему их не кормят?

– Самим мало, – сказала наследница. – Только Гермес иногда кормит. Но он глупый, всех жалеет.

Наследница остановилась у двери в лабораторию. Старик Гермес опять задремал.

– Тихо, не разбуди, – прошептала она, – мы через лабораторию пройдем. Тут короче.

Она подошла к стеклянному шкафу, в котором лежал свернутый спиралью скелет какой-то рыбы, нажала на угол шкафа, и тот, страшно заскрипев, чуть сдвинулся в сторону. Наследница навалилась на него животом и позвала Алису:

– Помоги. Все тут заржавело, даже противно.

Они принялись толкать шкаф вдвоем, но он не поддавался. Наследница запыхалась и отошла. Потом схватила со стола микроскоп и запустила им в шкаф.

– Ты что! – закричала Алиса.

Но было поздно – стеклянный шкаф разлетелся вдребезги, скелет рыбы рассыпался по полу, а то, что недавно было микроскопом, раскатилось по каменному полу массой мелких деталей.

– Ой! – закричал с перепугу Гермес. – Наводнение, обвал!

Он вскочил, опрокинул табуретку, кинулся было бежать, потом сообразил, что случилось, и опечалился:

– Что ж вы наделали! Как теперь опыты ставить?

– Молчи, дурак! – огрызнулась наследница и со всего размаха ударила ногой по стойке шкафа. У того, видно, уже не осталось сил сопротивляться, и он упал, открыв проход. – Вот видишь, – сообщила Афродита, – с ним надо строже! Они все распустились.

– Кто? – спросила Алиса, входя за наследницей в открывшийся проход. Там было темно, и бронзовый фонарь наследницы высвечивал занавески и тряпки, свисавшие вокруг.

– Все люди и все вещи, – сказала Афродита. – Когда я возьму власть, то приведу все в порядок. Все меня будут бояться. А Госпожу Геру, если не успеет помереть, казню.

– А что здесь было раньше? – спросила Алиса. Ей надоело слушать, как тараторит глупая наследница.

– Театр, – сказала Афродита. – Разве не видишь? Мне отец рассказывал. Я отсюда платья и парики беру.

В подводном мире было мало пыли. Только здесь, в этом проходе ее скопилось столько, что запершило в носу. И запах был особый – запах пыльных тряпок.

Проход кончился небольшим обрывчиком. Алиса увидела внизу несколько рядов кресел. Наследница тяжело спрыгнула вниз и поспешила по проходу между кресел. Алиса сообразила, что они спустились со сцены и оказались в зрительном зале.

– Сколько вас здесь? – спросила Алиса.

– Много, – туманно ответила Афродита. – А раньше было больше.

– Сколько?

– Ты всех видела.

Уууух-взззвиии! Что-то черное, чернее тьмы, широкое, плоское метнулось над головой – закачались, зашуршали старые занавески.

Алиса присела от неожиданности.

– Не бойся, – сказала наследница, – они не кусаются.

– Кто это?

– Летучие собаки.

– Они тут живут?

– А где же им жить? Ты их не бойся. Ты камеусов бойся.

Наследница, пригнувшись, нырнула под низкую арку.

И тут они оказались в ее детской.

Когда-то там была театральная уборная. Вдоль стены шли узкие высокие зеркала в золоченых пышных рамах, перед каждым был столик и небольшое вертящееся кресло. Кроме того, в комнате стояло несколько пышных, правда, потертых и продавленных диванов, валялось множество ковров и звериных шкур. Но больше всего там было кукол. Фарфоровые и тряпичные, целлулоидные и деревянные, в длинных платьях и коротких распашонках, с белыми, желтыми, золотыми, черными, рыжими, зелеными волосами, а то и вовсе без волос, с голубыми, серыми, черными закрывающимися глазами и даже с пуговицами, пришитыми к розовому лицу. Одни куклы были как новенькие, а другие истрепаны настолько, что трудно угадать, какими они были раньше. Несколько самых больших кукол сидели в креслицах перед зеркалами, остальные занимали диваны, лежали на полу и под стульями. Самая маленькая куколка сидела на подушке широкой неприбранной кровати.