Текст книги "Ночь в Ведьмином доме"

Автор книги: Ким Шерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Когда мы, наконец, добрались до места назначения, вечерние сумерки сгустились настолько, что если бы не показавшийся под огромной старой елью низенький, едва заметный домик, то нам пришлось заночевать в лесу. Жёлтая луна медленно поднималась над верхушками деревьев, и, казалось, стоило только влезть на одну из высоких сосен, можно было легко дотянуться рукой до круглого края ночного светила.

Мы – это трое закадычных друзей, решивших провести несколько дней наедине с природой, перед тем как разъехаться по домам на время летних каникул. Никогда не унывающий Макс, полноватый парень, с курчавыми светлыми волосами и широкой улыбкой, редко сползающей с его лица. Немного апатичный, всегда задумчивый Игорёк – худой брюнет с проницательным взглядом, вечно с коротко стриженым «ёжиком» на голове, который, впрочем, удачно подходил его заострённым чертам лица. Ну и я – Влад, прагматик до мозга костей, с самой заурядной внешностью – среднего телосложения и такого же роста, с тёмно – каштановыми волосами, плюс чересчур полными, на мой взгляд, губами, которых всегда стеснялся. Будущие филологи и историки. Несмотря на столь различные особенности внешности и характеров, всех нас объединяло одно – жажда необыкновенных приключений, стремление убежать от обыденной реальности, хоть на короткое мгновение. Такие мгновения мы получали, запоем поглощая фэнтезийные романы, придумывая собственные миры и представляя себя их жителями.

Идея о походе пришла в голову Игорьку – самому серьёзному и самому высокому в студенческой группе. Он недолго нас уговаривал, поскольку все мы порядком измучились за учебный год, полный однообразия и унылости, а после успешно сданной сессии, наш тройственный альянс, слывший Союзом Неисправимых Романтиков, вконец истомился от скуки. Почему-то никого из нас не привлекали всевозможные студенческие вечеринки, а подобное безразличие к, попросту говоря, пьянкам, никак не способствовало благосклонности слабого пола к нашим персонам. Звание Неисправимых Романтиков мы получили на одном из внеклассных занятий, посвящённом литературе средних веков. Тогда я, Макс и Игорь не на шутку разошлись, по очереди весьма красочно описывая обычаи и нравы того времени, в чём-то схожие с горячо любимыми нами фэнтезийными романами.

Никто из нашей тройки раньше не бывал в лесу с ночёвкой, поэтому, когда мы начали собираться в поход, Максу пришлось обежать весь этаж общаги, в поисках необходимых, как нам казалось, вещей. Большую часть позаимствованных предметов парень получил от студентов старших курсов, ещё не успевших упорхнуть в родительские пенаты. Им уже приходилось путешествовать по местным лесам, собирая материал для итоговых работ по истории народного фольклора. В близлежащих окрестностях находилось несколько заброшенных деревушек, в которых ещё можно было встретить живущих по старым обычаям отшельников и которые охотно делились с молодыми историками местным, почти забытым фольклором. Правда, найти такие поселения зачастую означало провести несколько суток в лесу, причём, с немалым риском заблудиться. В итоге, Максу удалось раздобыть один котелок, одну керосиновую лампу, пару больших термосов и три спальных мешка. Но его самой главной добычей оказалась двуместная палатка, собрать которую, оказалось не так-то просто, из-за чего мы потратили добрую пару часов на изучение тонкостей её установки и последующей разборке. В тесной комнатке места не хватало, и всем этим мы занимались прямо в коридоре общежития, благо дело, большая часть студентов уже разъехались по своим домам и нам никто не мешал. Одновременно обсуждали будущий маршрут, хотя никто из нас толком не знал каких-либо ориентиров. Скорее, просто болтали, напуская тем самым на себя вид умудрённых в подобных делах заядлых путешественников. Знали только, что лагерь разобьём у озера, о красотах которого не раз слышали, но вот как добраться до него вернее, имели весьма смутное представление. Тогда Макс впервые упомянул о «Гремячем Ключе».

– Знаете, что сказал мне Семён? – спросил он, в сотый раз, запутавшись в премудростях сбора палатки. – Тот, с пятого курса, который палатку нам дал?

– Что – же? – равнодушно отозвался Игорь.

– Прикиньте, сказал, что если мы пойдём к озеру, то лучше идти всё время только по дороге, никуда не сворачивая. Где-то на пятом километре от основного пути, в лес уходит заброшенная тропа, по которой давно уже никто не ходит. По ней до водоёма можно добраться быстрее, но он не советовал идти через те дебри.

– Это ещё почему? – возмутился я. – Боится, что мы заблудимся?

– Да нет, – замялся Макс. – Места там, говорит, нехорошие. Люди сторонятся их.

Мы, молча, переглянулись с Игорем.

– И чем же, по его словам, они «нехорошие»? – спросил я, снова распутывая крепления палатки.

– Да говорит, деревня там была когда-то. «Гремячий ключ» называлась. Сейчас от неё почти ничего не осталось. Так, только избы в лесу попадаются, да и те, прогнили насквозь, или же поросли мхом да кустарником, сразу и не заметишь. Старожилы с соседних деревень туда не суются, это они рассказали Семёну о проклятом месте. Сам он туда ни разу не ходил, вот и нам не советует.

– Что за проклятие? – будничным тоном поинтересовался Игорь. Так, словно всю жизнь работал терапевтом в областной больнице. Только бы вопрос поменять: «На что жалуемся, больной»?

– Я толком не понял, – в тон ему ответил Макс. – Да и не вникал особо, думал только о палатке – даст или не даст. Ну, в двух словах история выглядит так: стояла себе в лесу небольшая деревенька, как и те, что сейчас неподалёку от неё находятся. Мужики ловили в озере рыбу, охотились, женщины собирали ягоды, грибы, орехи, хозяйство вели, детей воспитывали. А потом завелась в селе какая-то нечисть. Среди них, деревенских. Да так, что жители и не сразу поняли, что к чему. Когда поняли, поздно было. Что там с ними стало, Семён не сказал. Короче, исчезли все. Соседи других поселений решили проведать их, мол, давно никого не видать из «Гремячего», а когда пришли туда, увидели, что все избы пустые. Причём, уже давненько. Печи холодные, скотина рядом по дворам бродит, а в огородах – трава по пояс. Вообщем, так странно всё получилось…. Семён сказал, что те, кто там был тогда, видели такое, из-за чего решили спалить деревню. Вроде как, от нечисти избавить хотели. Только вот не вышло – проклятье там оказалось сильное, не брал огонь ту землю. Когда вернулись обратно, то сами не свои были от страха. Некоторые даже поседели, но о том, что видели, конкретно никто не рассказывал. Вот так то.

Признаюсь, во время рассказа моё воображение так ярко нарисовало опустевшую деревню, люди из которой исчезли по неясным причинам, что по коже пробежал лёгкий озноб. Я чётко увидел пустые и почерневшие от времени деревянные избы, поросшие зеленью раздольного леса дороги, представил, как эти заброшенные места выглядят ночью….

– Вампиры, что-ли? – усмехнулся Игорь.

– Не, – протянул Макс, – вампиры – это сказки. Там что-то другое…. Семён сказал, что в тех местах старожилы часто слышат жуткие вопли по ночам, вроде как, исчезнувших селян. Иногда видят огоньки в избах, правда, издалека. Ближе не подходят – боятся. А ещё сказал, что в той стороне до сих пор время от времени бесследно пропадают люди….

Ну, как вы думаете – услышав такую историю, куда могли отправиться трое молодых парней, больше всего на свете жаждущих приключений?

Перед тем как сесть в электричку, мы зашли к Семёну, и он дополнил рассказ Макса некоторыми подробностями. С его слов, в тех местах выходила из строя любая техника, компасы указывали неверное направление, а часы останавливались. Кроме того, он рассказал, что старик, поведавший эту историю, открыл ему возможную причину проклятия «Гремячего ключа». На мой взгляд, всё это больше смахивало на обычную легенду с элементами мистики, старинное предание, коими полна русская литература конца восемнадцатого века. Из последующего рассказа следовало, что в тёмных чащах лесов собираются все порочные души умерших грешников. Когда их становится слишком много, рождается зло, способное влиять на мир живых. Кто-то из жителей «Гремячего ключа» принёс это из леса в деревню, и долгое время скрывал. Потом начало происходить страшное – стали пропадать люди. И в одну из тёмных ночей из села исчез последний житель. Сейчас деревня уже много лет пустовала, но зло, поглотившее «Гремячий ключ», до сих пор таилось среди брошенных домов.

Мы поблагодарили Семёна, клятвенно уверяя, что будем идти только прямо, никуда не сворачивая, но этим нам не удалось развеять сомнения в его взгляде.

Я хорошо помню то жуткое чувство, которое охватило нас, едва мы увидали первый полуразвалившийся дом былой деревни. До этого нам пришлось полдня пробираться сквозь густеющий лес, который чем дальше, тем сильнее сплетал вокруг нас свои ветви. Уже всем казалось, что ничего, кроме этих бесконечных деревьев и кустарников, разросшихся до невероятных размеров, вокруг не существует. В какой-то момент мы думали, что заблудимся, но появляющиеся время от времени на пути свидетельства человеческого пребывания, в виде бутылок, пакетов и прочего неубранного мусора, неслыханно ободряли нас. Однако чем больше нам приходилось углубляться в лес, тем меньше этих свидетельств попадалось. В ускользающем свете дня уже не представлялось возможным увидеть что-либо в пределах нескольких метров, но когда разговор о ночёвке в лесу начал приобретать всё более реальный характер, мы неожиданно вышли на поляну, в центре которой увидели избушку, прятавшуюся под высокой елью и частично скрытую огромными лапами веток дерева. Вид этого обветшалого, пустующего жилья был настолько зловещ и угрюм, что наши шаги замерли одновременно. После нескончаемого треска ломающихся веток, тишина вокруг казалась вполне осязаемой на ощупь. Более того – полностью соответствовала значению «мёртвая». И в этой тишине, в преддверии ночи, среди непроходимого леса стояли мы трое, глазея на чёрный, полусгнивший дом, который тоже смотрел на нас своими пустыми проёмами еле заметных в темноте окошек.

– Не под открытым же небом ночевать, – робко произнёс Макс.

Ещё бы! Это только в фильмах подобное мероприятие на пикнике выглядит красиво и романтично. Или при свете дня. Представив, что мы будем лежать в палатке (причём, кому-то из нас троих пришлось бы спать под открытым небом в спальнике), ночью, в лесу, где полно диких зверей, да ещё среди заброшенной деревни…. Такой смелостью в нашей группе не мог похвастать никто. Ведь в случае чего – бежать было некуда, да и позвать на помощь мы не могли. К слову сказать, наши мобильники сели ещё днём, но винить в этом «аномальные зоны» мы тогда не спешили. Так что, заросшая мхом лачуга, хоть и казалась зловещей, но в какой-то мере гарантировала относительную защиту.

Мы достали фонари, и на краткий миг яркие ломтики света разрезали это мрачное и тёмное царство. Перед нами мелькнула ещё довольно крепкая на вид дверь, прогнившее насквозь крыльцо, из которого прорастали тонкие прутья кустарника, а затем, словно по команде, свет наших фонарей погас. Я уверен, что все мы в тот момент подумали об одном и том же, но озвучить догадку вслух никто не решился. Из рюкзака тут же была извлечена керосинка, и спустя пару минут, обветшалая хижина приняла своих новых постояльцев.

В жёлтоватом свете лампы пред нами предстали жалкие останки деревенского быта – три деревянные скамьи вдоль каждой из бревёнчатых стен, грубо сколоченный из досок стол, стоящий в центре одной из двух комнатушек, и несколько почерневших от сажи и копоти чугунных горшков, валявшихся возле такой же чёрной, неуклюже замазанной руками глиняной печи. Над каждой скамьёй чёрными дырами зияло по одному маленькому, скошенному от времени окошку, являя собой зрелище весьма удручающее. Однако все мы слишком устали, чтобы расстраиваться видом брошенного жилья, или, что ещё хуже – вновь размышлять об услышанном проклятии. Но едва Макс установил лампу на столе, Игорёк вдруг вскрикнул, и, наклонившись, подобрал с пола какой-то предмет.

– Вот вам и отгадка таинственных окон, светящихся во тьме! – С этими словами он протянул руку, в которой держал пустую консервную банку из под шпрот.

– Да мы здесь, оказывается, не первые! – воскликнул Макс, с явным облегчением в голосе. – Небось, Семён тут наследил, а других пугает, чтобы не совались. Как же – он самый смелый из всех! Вот и рассказывает небылицы про заколдованную деревню!

Мы с Игорем безропотно согласились, и затем все, обрадованные разгадкой проклятой деревни, принялись располагаться на ночлег. Перед тем как закончить раскладывать спальные принадлежности на лавках, мы обследовали вторую маленькую комнату дома, намного меньше той, в которой устроили спальню, но, не считая старой, покрытой паутиной прялки в углу, в ней ничего не было. Даже окон.

Позже, ворочаясь на неудобном и жёстком ложе, мы лениво вели разговор на отвлечённые темы, но вскоре сон сморил всех троих. Последнее, что я услышал, были слова Макса:

– Странно, вроде в лесу ночуем, а тишина, как на кладбище….

На столе осталась тускло гореть лампа, фитиль которой, в целях экономии керосина, прикрутил практичный Игорёк. Несмотря на ничем не занавешенные окна, свет луны, почему то не проникал в помещение, но выяснять причину этого никто из нас не стал.

Внезапный удар по лицу вырвал меня из объятий Морфея. Я тут же проснулся, больше от неожиданности, нежели от испуга или боли, явственно ощущая на щеке горящий отпечаток чьей то ладони. В комнате стояла тишина, а лампа на столе уже не горела, из-за чего увидеть что-либо вокруг не представлялось возможным. В полной темноте я прислушивался, стараясь уловить движение ударившего меня. При этом недоумевал – неужели кто-то из моих друзей решился на подобную выходку, столь нехарактерную ни для одного из них? Удар был нанесён со всей силы, со злобой, которую я успел ощутить, даже более того – с ненавистью. В ушах звенело от напряжённой тишины, царившей в помещении, но затем я почувствовал, как кто-то осторожно передвигается в этой кромешной тьме, всего в каких-то паре метров от меня. Тело покрылось мурашками, хотя, как ни странно, воздух вокруг был раскалён, как от горящей печи.

– Кончайте, вы… – собственный голос показался мне чужим.

– Тебе не спится? – прозвучал из темноты вопрос.

Это был Игорёк.

Я облегчённо выдохнул.

– Это ты сейчас ударил меня?

Шаги замерли. Как я не прислушивался, но кроме собственного дыхания больше мне не удалось различить какие-либо звуки.

– Игорь, – позвал я. – Не знаешь, почему здесь так темно и душно? И кто лампу затушил?

Было странно разговаривать с темнотой, но ещё более странным мне показалось то, что от моих слов в комнате звучало слабое эхо. Будто я находился в закупоренной со всех сторон коробке.

– Существовал негласный обычай, – почему то вместо ответа начал рассказывать Игорёк. – Если человека подозревали в связях с нечистой силой, то окна его дома замазывали грязью. Так случилось и здесь. Женщина, которая жила в этом доме, была признана ведьмой. Слишком часто она пропадала в лесу, в самых тёмных чащах, куда не совался ни один житель деревни. Изгнать из села её никто не решался, поскольку женщина была уже немолодой. А, может, попросту боялись. Старухе не раз приходилось отмывать окна от грязи, но вскоре таких домов стало появляться всё больше….

– Слушай, – прервал я его, всем телом ощущая дрожь от такого рассказа. – Зажги эту чёртову лампу!

Ответом была тишина. Ни шороха, ни дыхания, ни шагов, вообще – ни единого звука. Только безмолвие и кромешная тьма, бесплотным вакуумом окружающие меня со всех сторон. Прошла, наверное, вечность, однако ничего не менялось. Но я по-прежнему чувствовал, что в этой темноте кто-то стоит прямо передо мной.

– Игорь!– еле сдерживаясь, чтобы не закричать во весь голос, выпалил я.

И тут раздался тихий смех.

Низкий и злобный, почти нечеловеческий. Смех, больше смахивающий на протяжный рык хищного зверя, готового вот– вот прыгнуть на свою жертву из темноты. В следующую секунду я с воплем выскочил из под одеяла, и рискуя врезаться в кого бы там ни было, подбежал к месту, где по моим меркам должен был находиться стол. В одно мгновение мне удалось совершить невероятное – нащупать спички и лампу, и, что ещё более невероятное, поджечь керосинку с первого раза. В панике я выкрутил фитиль лампы слишком сильно, и пламя, взметнувшееся вверх, едва не опалило мне брови. Однако и случись так, я бы вряд ли обратил на это внимание, поскольку едва пляшущий круг света озарил комнатку, моему взору предстало такое, отчего волосы на голове стали дыбом.

В комнате никого не было!

На длинных скамьях не осталось ни единого свидетельства пребывания моих друзей. Словно я с самого начала находился здесь абсолютно один. Но ведь… кто-то разговаривал сейчас со мной! И тот кошмарный смех…. Кто смеялся? Голос принадлежал чужому человеку. Нет, теперь я точно знал, что это был не Игорь. Мои друзья не могли так подшутить надо мной. Физически не могли. Они просто исчезли. Но тогда кто здесь был только что и куда делся? Где Игорь и Макс?

В тот момент от страха я действительно чуть не сошёл с ума.

Произойти этому не позволяли вопросы, безумным роем гудящие в моей голове. Может, всё таки, это какой-то розыгрыш? К этому вполне мог быть причастен пятикурсник Семён, специально рассказавший нам байку о проклятии «Гремячего ключа». Нам? Скорее всего, с самого начала эта история предназначалась для меня одного. А Макс и Игорь ему подыграли. Ну да, кто-то из них специально установил в фонари слабые батареи, а пока я спал, в комнате включили какой-нибудь аудио-проигрыватель с записанным заранее голосом. Конечно, при детальном разборе мои теории не выдержали бы никакой критики, но в те ужасные мгновения я был готов поверить любому, более-менее разумному объяснению происходящего. Однако в следующий момент я сам поверил в мистическую реальность описываемых событий. Возможно, всё вышесказанное могло иметь место при использовании технических ухищрений, но, чего мои приятели сделать никак не могли, так это ВСТАВИТЬ В ОКНА СТЁКЛА, пока я спал. Вот почему в комнате стало душно. Я осторожно приблизился к одному из окошек, и, освещая лампой, внимательно рассмотрел. Мои руки мелко затряслись, когда я увидел, что замазка из глины по краям рамы уже давно потрескалась, и местами отвалилась.

А затем кто-то за моей спиной дунул на лампу, и всё вокруг вновь погрузилось во тьму.

Я отчётливо ощутил присутствие постороннего в комнате, более того – теперь я слышал его хриплое, тяжёлое дыхание. С диким криком бросив потухшую керосинку в сторону невидимого гостя, я в два прыжка выскочил из дома, и кинулся бежать. Невыразимый ужас придавал мне силы, и я молился только об одном – чтобы не ощутить в коленях слабости от пережитого кошмара. Пробежав метров двадцать, я замер. Впереди за густыми елями и разросшимся кустарником виднелась ещё одна избушка, которую сначала никто из нас не заметил. И окна её уютно светились желтоватым светом. Не помня себя от радости, я помчался на эти огни, не обращая внимания на больно хлеставшие по лицу ветки. В тот момент мне в голову снова пришла мысль о розыгрыше. «Это они – Игорь, Макс и Семён, – ликовал я. – Они тихонько свалили, пока я спал,… хотели напугать! Но там и впрямь было что-то жуткое! Они просто не знают»! Вбежав на крыльцо, я рывком распахнул дверь и ввалился внутрь хаты, еле переводя дух. Но…. Здесь тоже никого не оказалось! На столе стояла горящая керосиновая лампа, вдоль стен располагались длинные деревянные скамьи…. Обстановка в доме как две капли воды походила на ту, из которой я только что сбежал! Руки мои продолжали трястись, сознание плыло как в тумане, а глаза слезились. Но, возможно, что все жители этого проклятого села строили свои дома абсолютно одинаково. Чтобы проверить свою догадку, я схватил лампу со стола и двинулся в соседнюю комнату. Там я увидел то, чего боялся – одиноко стоящую в углу прялку. Ноги меня едва держали. Подойдя к окну, я в изнеможении опустился на дощатый пол. Взгляд упал на небольшой предмет, темнеющий недалеко от ножки стола, но мне не надо было вставать, чтобы лучше рассмотреть его. Я и так знал, что это такое – пустая консервная банка из под шпрот. Но как?! Как такое могло произойти?!! Мой воспалённый разум отказывался воспринимать очевидность происходящего, предпочитая подсовывать наиболее рациональные объяснения, хотя и правдоподобные, но весьма неубедительные.

Прошло неизвестно, сколько времени, когда до моих ушей донёсся тихий скрип половиц. Я моментально обратился в слух, и, прислушавшись, понял, что звук доносится сверху. Чердак! Кто-то двигался там, но больше было похоже на то, что неизвестный рывками перетаскивал тяжёлую вещь, наподобие мешка с мукой. Или полз…. «Господи! Пусть это будет Игорь или Макс! – скулил я от страха. – Пусть это будут они! Я буду весь год писать за них конспекты и делать все задания! Пусть это будут они»!

Рывок с одновременно резким стуком – следом скрип половиц на потолке, ещё рывок – и снова скрип вместе с продолжительным шорохом трущегося о деревянные доски тяжёлого предмета….

А затем лампа погасла, и вместе с наступившей темнотой пришла пугающая тишина. Сколько я так просидел, стуча зубами от страха, не помню. Ничего не происходило, и я очень надеялся, что смогу дождаться в этом месте рассвета. Вспомнив про лампу, я тихо встал, чтобы взять со стола спички и тут мой взгляд упал на окно…. Никогда не забуду ужаса, который я испытал в тот момент. Приложив к стеклу руки, в комнату заглядывало жуткое лицо безобразной старухи. Её глаза, безумно выпученные глаза сумасшедшей, жадно рассматривали меня с ног до головы. Именно из-за этого взгляда, я понял, что существо, стоящее за окном, вовсе не человек – зрачки старухи отсвечивали в темноте, как у кошки, караулящей мышь.

И вновь я бежал по лесу, с трудом балансируя на грани реальности и полнейшего безумия – отовсюду, куда бы я ни бежал, из темноты прямо на меня выскакивали маленькие домики, похожие друг на друга, как близнецы. По собственному желанию и глупости мы пересекли границу проклятой деревни, и, покинуть её пределы, вероятнее всего, как и другим, нам уже не удастся. Вконец обессиленный, я рухнул на траву. Когда моё бешено колотящееся сердце немного успокоилось, я поднял голову. Ну да…. Прогнившее крыльцо и приветливо распахнутая дверь вновь приглашали войти в пустующий домик. У меня больше не было сил продолжать эту неравную борьбу со сверхъестественным. Пошатываясь, я поднялся на крыльцо, но прежде чем войти, обернулся. Мой взгляд различил вдалеке, среди огромных лап елей, белую тонкую фигуру. Приглядевшись внимательнее, я понял что ошибся. Всего лишь одинокая берёза. Странно, по моим меркам, уже давно пора бы начать светать, однако даже большая жёлтая луна, казалось, нисколько не сдвинулась с прежнего положения. Постояв так с минуту, я вошёл внутрь. Как ни странно, но в этот раз даже мой спальник был на месте. Недолго думая, я влез в него, и, стараясь не думать о том ужасном лице в окне, попробовал молиться. Уж не знаю, насколько это помогло, но на короткое время, я даже, кажется, заснул.

Из краткого полузабытья меня вывел странный чавкающий звук. Открыв глаза, я лежал, не двигаясь. Страх, ненадолго потерявший свой контроль надо мной, вновь схватил в свои липкие пальцы. На этот раз, шум доносился с улицы. «Только бы не та старуха»… – мысленно взмолился я. Чмокающие звуки не прекращались. Я осторожно высунул голову из спального мешка, и посмотрел на окно. Вокруг всё так же было темно, но теперь мои глаза смогли хорошо различить проём. Переборов страх и готовый в любой момент опять кинуться прочь, я выбрался из своего ненадёжного укрытия. В этот же миг в окне медленно поднялась костлявая рука, сжимающая что-то в скрюченных пальцах, а затем со всхлипывающим звуком припечаталась к стеклу. «Окна дома, хозяин которого был уличён в связях с нечистой силой, жители деревни замазывали грязью», – вспомнил я слова Игорька. Или не Игорька…. Следом появилась вторая рука, и проделала то же самое. Потом ещё одна, и ещё…. Подойти ближе и посмотреть, кто там сейчас этим занимался, у меня не было ни сил, ни желания. Руки хаотично размазывали грязь, исчезали, чтобы затем появиться снова. Невольно, я делал назад шаг за шагом, пока не упёрся задом в стол. Продолжать оставаться в полной темноте было выше моих возможностей. Нашарив лежащие на столе спички и не сводя с окон взгляда, я кое-как зажёг лампу. Руки тряслись как у заядлого алкоголика. Взяв керосинку, я повернулся, чтобы осмотреть другие окна, но не успел. Прямо предо мной стояла та самая кошмарная старуха, протягивая свои посиневшие, покрытые мхом руки к моему лицу. В этот краткий миг я увидел, что глаза её были тёмно-красного цвета, и напрочь лишённые жизни, но, в то-же время, полные злобы и ненависти. Закричав, я швырнул лампу ей под ноги, а сам бросился вон из этого проклятого дома.

Бежал я долго, не останавливаясь ни на секунду. Почему-то был уверен, что бежать нужно к той берёзе, виденной мною с крыльца. Когда добежал, то не стал даже оглядываться. Наверное, потому, что до сих пор слышал разъярённый жуткий вопль, доносившийся из той хижины под старой елью.

И ему вторили голоса.

Сотни разгневанных голосов.

Я не заметил, когда именно лес начал редеть и расступаться, впуская в своё царство первые лучи рассвета.

Когда меня нашли, я узнал, что с тех пор, как мы пропали, прошло около недели. Несмотря на все мои уверения, что в лесу я пробыл всего одну ночь, в это никто не поверил. Посчитали, что со мной произошла дезориентация во времени. Такое случается с людьми, которые по разным причинам оказываются оторванными от цивилизации. Которые, например, попадают после кораблекрушения на необитаемый остров, не имея с собой часов или календаря. Или теряются в лесу. Я и сам перестал на этом настаивать, когда мне показали местные газеты. Оказывается, нас и впрямь искали целую неделю! Правда, Игорька и Макса так и не нашли….

С того времени много воды утекло. Я окончил институт, получил диплом. Семёна, того, что предупреждал нас, я больше не видел. Ведь он уже тогда заканчивал учёбу.

Зато не поленился съездить в деревню к староверам. Они-то подробно и рассказали мне, что на самом деле приключилось в «Гремячем ключе».

А началось всё с женщины. Только не с той старухи, чьё лицо иногда преследует меня в кошмарах, а с девушки, которую жители несправедливо обвинили в колдовстве. Оклеветала её та самая ужасная старуха, сын которой, оказывается, не раз сватался к молодой красавице, да только каждый раз от ворот поворот получал. В отместку, мать несостоявшегося жениха пустила по деревне слух, будто гордая девица связалась с нечистью. А тут, как назло, волки повадились на скот хозяйский по ночам набегать. Селяне – народ тёмный, мигом старухе поверили, да несчастную девушку винить в этом стали. Тогда-то и окна её начали грязью мазать.

Говорят, однажды ночью девушка внезапно исчезла. Тут уж и пошли слухи – мол, нечистый за ней пришёл и забрал в дремучую чащу. А на самом-то деле, сами местные мужики уволокли её в лес. Вроде как, старуха всё никак успокоиться не могла, вот и подначила некоторых «дело доброе совершить, да детишек своих с хозяйством от нечисти уберечь». Там, в лесу, «ведьму» и убили, перед этим жестоко надругавшись над несчастной. Да только умирая, пообещала она вернуться, чтобы наказать селян за «доверчивость безрассудную, и жестокость несправедливую». С теми словами и померла. Вернулись мужики в деревню, но о том, что сделали, никому ничего не рассказывали.

И однажды, душной августовской ночью в селе раздался первый страшный крик. То кричала старуха, клеветавшая на пропавшую девицу. Прибежавшие соседи обнаружили, лишь, пустую хату – ни хозяйки, ни сына её рядом не было. Искали их, звали, но всё напрасно.

А спустя три ночи старуха вернулась. Одна, без сына. Да только это была уже не та прежняя селянка, которую все знали. Вместе с ней пришло что-то ужасное, явно не Богом сотворённое, невиданное доселе зло. Днём старуха спала в погребе, за хозяйством более не смотрела, за огородом не ухаживала. Когда пытались с ней заговорить, то отвечала она, словно, не своим голосом – глухим и злобным. Стали замечать, что бродит старуха по селу только по ночам, а те, кто встречался с нею в такое время, отмечали, что глаза её горели в темноте, точно волчьи. Некоторые жители утверждали, будто видели, как бабка к шеям собственных коров присасывалась, будто упырь проклятый, оттого, мол, вся скотина у старухи и подыхает, но проверять эти слова никто не решился. Лишь измазали грязью окна этого дома, да толку? Зараза уже жила в деревне.

Через некоторое время в деревне пропал ребёнок. Потом ещё один. А спустя пару ночей исчезли семьи, в которых дети эти жили. И, вроде как, соседи видели, что в ночь, когда бесследно сгинули родственники пропавших детей, по крыше да по стенам домов хозяев, с жалобным плачем ползали младенцы. Своих матерей с отцами звали…. То были семьи тех самых мужиков, что расправу над «ведьмой» учинили.

Потом пропавшие вернулись, и история со старухой повторилась. Домов, с заляпанными грязью окнами, в деревне становилось всё больше и больше. У кого хватило ума, тот покинул те места, и переехал жить в соседние деревни. С их-то слов старожилы отчасти смогли сложить картину гибели «Гремячего ключа».

Вот так душа невинной девушки отомстила жителям деревни. Говорят, её до сих пор можно встретить в лесу, правда, в самых глухих местах. Несколько раз она указывала заплутавшим путникам верную дорогу, обратившись в тонкую белую берёзку.

Может, всё-таки, это она указала мне путь к спасению в ту страшную ночь?

Больше я ни разу не бывал в тех местах, о чём, собственно, и не жалею.

Только вот по ночам, когда мне снятся пропавшие друзья, я отчётливо слышу их зовущие голоса, которые доносятся из того маленького домика под огромной старой елью….

КОНЕЦ