Текст книги "Пылающие листья"

Автор книги: Ким Сон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Сон Ким Цын
Пылающие листья

Ким Цын Сон

Пылающие листья

Перевод с корейского Геннадия Прашкевича, Владимира Горбенко.

О Ким Цын Соне

Он был крупный, круглый, как сивуч, человек; казалось, его широкое круглое лицо, как у настоящего сивуча, пересекают боевые шрамы. Но, разумеется, никаких шрамов не было, были глубокие морщины. В Южно-Сахалинске он жил на улице космонавта Поповича. Когда я появлялся в доме, Ким Цын Сон встречал меня словами: "Хозяин пришел."

Хозяином я не был.

Мне просто нравились стихи Ким Цын Сона.

Переводя его стихи мы с В. Горбенко пытались передать их скрытую интонацию. Невозможно передать корейскую графику, в самих начертаниях иероглифов – свой смысл, но интонацию передать можно. Стихи Ким Цын Сон резко выделялись своей оригинальностью, непохожестью на всех прочих сахалинских поэтов. А жизнь, как известно, жестко относится к тем, кто выделяется из толпы.

В быту Ким Цын Сона называли Владимиром Сергеевичем.

Родился он 11 сентября 1918 года во Владивостоке. Море всегда было перед его глазами. "Маленький краб, выбиваясь из сил, тщетно старается к морю пробраться..." Ким Цын Сон задолго до конца предугадал свое будущее. "Горькая участь: зеленой волной выброшен в камни, опутан травой, брошен в песках – задыхаться."

С четырех лет Ким Цын Сон рос без отца, с десяти – без матери.

Я узнал об этом уже после смерти Ким Цын Сона – от Зои Иннокентьевны, его вдовы. Вырастила будущего поэта родная тетка. Учился Ким Цын Сон в корейской школе, но с четырнадцати лет вынужден был зарабатывать на жизнь. В 1937 году он разделил участь всех дальневосточных советских корейцев. Сейчас мало кто помнит постановление СНК СССР, ЦК ВКП (б) от 21.08.37 за №1428-326 "О выселении корейского населения пограничных районов Дальневосточного края в Среднюю Азию". Но те, кого это постановление коснулось, никогда о нем не забывали.

Закончив иностранное отделение (английский язык) Кзыл-Ординского пединститута, с 1946 года Ким Цын Сон жил в Ташкенте, преподавал в средней школе корейский язык, и там же, в Ташкенте, издал первые книги и там же был принят в Союз писателей СССР.

В некотором смысле это было чудом. Ведь до 1953 года дальневосточные корейцы находилось на положении спецпереселенцев. Им было запрещено перемещаться по стране, у них не было советских паспортов, у них не было практически никаких политических и гражданских прав.

Но времена менялись.

Иногда мне кажется, что это вовсе не заслуга людей.

В 1955 году Ким Цын Сон с семьей получил разрешение вернуться на Дальний Восток. Он, не колеблясь, выбрал Южно-Сахалинск. "Как тогда я взволнован, о море! Тридцать лет для тебя, что за срок? Только вот... Кожу сморщило время, валуны превратило в песок..."

В Южно-Сахалинске Ким Цын Сон работал заместителем главного редактора корейской газеты "По ленинскому пути".

В 1968 году в Южно-Сахалинске по приказу первого секретаря Сахалинского обкома партии П. А. Леонова в приказном порядке была закрыта единственная на весь остров корейская школа. На закрытом партийном собрании Ким Цын Сон заметил: "Если закрыли единственную корейскую школу, то кто в будущем будет читать нашу единственную корейскую газету?" Секретарю обкома слова Ким Цын Сона не понравились, а тут ещё в корейской газете по случаю празднования 20-летия со дня образования КНДР появилась редакционная статья. В её основу легли материалы одного из корреспондентов ТАСС за 6 июля 1968 года. Немедленно было отдано распоряжение отыскать в статье, ответственность за которую нес Ким Цын Сон, какой-нибудь политический криминал, и такой политический криминал, разумеется, был найден. Я уж не помню, в чем он заключался, но он был найден. Ким Цын Сона немедленно изгнали из редакции.

Чтобы кормить семью, поэт устроился завхозом в столовую.

Тогда это не было исключением. Тогда это было бытом. Все продолжали жить, делая вид, что ничего особенного не произошло. Только мы с В. Горбенко продолжали переводить стихи Ким Цын Сона, изредка печатая их в журналах "Дальний восток" (Хабаровск), "Байкал" (Улан-Удэ), "Сибирские огни" (Новосибирск) – подальше от Сахалина. Однажды стихи Ким Цын Сона напечатал даже софроновский "Огонек". А сам Ким Цын Сон работал завхозом в столовой. Время от времени мы встречались в его небогатом, но всегда гостеприимном доме.

"Хозяин пришел!"

Таинственная корейская кухня. Таинственные корейские настойки. И, как всегда, стихи. Но что-то уже незримо стояло между нами: читая свои печальные строфы, Ким Цын Сон только делал вид, что у него есть будущее.

Он так и умер завхозом столовой.

Но поэт может умереть завхозом провинциальной столовой, а остается в памяти поэтом. И никто, никакой режим, никакие установки ничего поделать с этим не могут.

Геннадий Прашкевич

ВОСПОМИНАНИЯ О КОРЕЙСКОМ ПОЭТЕ

КИМ ЦЫН СОНЕ

Прежде всего вспоминаю лоб:

выпуклый, желтый, блестя пластмассой,

он возвышался как злой сугроб

над потемневшей от времени массой

щек, подбородка. Сплетенье жил,

съеденных нервами в сумрачных драках.

Он по-корейски кричал и выл,

он по-корейски молил и плакал.

"Переводи, – умолял, – вводи

слово за словом в тот мир, что спаян

словом и делом. Переводи!

Все – на тебе. Ведь ты – хозяин."

Падая лбом на край стола,

будто предчувствуя холод разлуки,

он на мгновение умолкал,

веки сжимал, опускал руки.

"Переводи! – умолял. – Вводи

в лес, где ручей никогда не смолкает,

в ночь, где смятением махнут дожди,

в дождь, где снега, как смятение, тают.

Переводи! Над сиянием слов

дух затаив, будто дышишь на свечи!"

И он умолял говорить про любовь,

и холод сводил его

...

конец ознакомительного фрагмента