Текст книги "Розы для Молли"

Автор книги: Кейт Хьюит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Кейт Хьюит
Розы для Молли

Глава 1

Когда такси доставило Молли Паркер к воротам имения Вольф-Мэнор, здание, стоящее вдали, показалось молодой женщине темным пятном.

– Куда теперь, мисс? – спросил шофер, обернувшись. – Ворота-то заперты.

– Правда? – Молли с трудом выпрямилась. В дороге она полулежала, прислонившись к своим чемоданам, сморенная усталостью после долгого перелета. – Странно. Их не запирали уже много лет. – Молли пожала плечами. Разбираться сил не было. Возможно, какой-нибудь местный мальчишка забрался в старый дом в поисках приключений или просто бросал камни в окна, и полиция отнеслась к делу серьезно. – Ничего страшного, – сказала она шоферу, доставая из сумочки пару купюр. – Вы можете высадить меня здесь. Остаток пути я пройду пешком.

Шофер посмотрел на нее недоверчиво – нигде не было видно ни огонька. Однако он взял деньги и помог Молли выгрузить из машины оба ее огромных чемодана.

– Вы уверены, мисс? – все же поинтересовался он.

Молли улыбнулась:

– Да. Мой коттедж вон там. Не беспокойтесь. Я могу найти дорогу даже с закрытыми глазами. – Она много раз ходила по дорожке между коттеджем садов ника и большим домом, когда Аннабелла еще жила здесь. Аннабелла редко выходила за территорию имения, и Молли, бедная дочка садовника, была ее единственным другом.

Но Аннабелла давно уехала. Ее многочисленные братья тоже. Джейкоб, самый старший, сделал это первым. Ему было тогда восемнадцать лет. Он повернулся спиной к своей семье, а отчий дом обрек на медленное разрушение, не думая о тех, кто будет стариться вместе с ним.

Молли постаралась прогнать грустные мысли. Но когда она осталась одна в полной темноте, то поняла, что не только усталость заставляет ее ворошить старые воспоминания.

Шесть месяцев Молли путешествовала по Европе. Шесть месяцев она, как эгоистка, занималась только собой. И теперь возвращаться домой было тяжело. Одиноко. Никто уже не жил в Вольф-Мэнор. Кроме нее.

Но и она не задержится здесь. Соберет вещи отца и найдет себе жилище в деревне или в соседнем городке. Что-нибудь маленькое, веселое, светлое, без мрачных воспоминаний. Самое ее ценное имущество – блокнот, который лежит в чемодане. В него Молли заносила свои идеи по садово-парковому дизайну. Она претворит все это в жизнь. И очень скоро.

Молли одернула купленный в Риме изящный жакет, с некоторым сомнением посмотрела на новые обтягивающие джинсы. Она не успела привыкнуть ни к дорогой одежде, ни к высоким, почти до колен, сапогам из тонкой кожи. Молли всегда носила грубые сапоги садовника. Но и эта одежда, и полный записей блокнот – элементы ее новой жизни, ее нового имиджа. Молли Паркер смотрела в будущее.

Она улыбнулась и пошла вдоль изгороди, таща за собой чемоданы. Изгородь была высокой, но Молли был известен каждый ее дюйм. Как и каждый акр имения Вольфов, хотя оно принадлежало не ей. В дом она заходила всего несколько раз (там было мрачновато, и Аннабелла предпочитала теплый уют коттеджа), зато сад изучила досконально.

На полпути она нашла тайный лаз. Об этом проходе не знал никто, даже пробиравшиеся сюда время от времени деревенские мальчишки. Молли пролезла в дыру и направилась домой.

Коттедж садовника, окруженный еще одной изгородью, был полностью отделен от большого дома. Темнота скрывала маленький садик, но Молли не сомневалась, что он сильно зарос. Она уехала зимой, когда клумбы, лишенные цветов, промерзли. Вдохнув аромат роз, молодая женщина поняла, что садик ее отца вернулся к жизни.

Неожиданно что-то сдавило ей горло. Она словно увидела отца, склонившегося над розами, которые он обожал. Мир менялся и шел вперед, но Генри Паркер оставался верен своим привычкам и мыслям до самого конца… семь месяцев тому назад.

Молли отогнала готовые выступить слезы и достала ключи. «Я начинаю все сначала, – напомнила она себе. – Новые планы. Новая жизнь».

Внутри пахло пылью и запустением. Одиночеством. Молли, вздохнув, пожалела, что не попросила кого-нибудь из деревенских знакомых открыть окна. Но связаться с кем-либо было затруднительно.

Молли дотянулась до выключателя, повернула его.

И ничего не произошло.

Электрические часы на камине не работали, холодильник не шумел. Дом был обесточен.

Молли застонала. Может быть, она забыла оплатить счет? Нет, уезжая, она даже заплатила вперед. Тут какое-то недоразумение. Но об этом она подумает завтра. Сейчас ей надо лечь в постель.

Вздохнув, Молли достала фонарь, который всегда лежал в старом шкафчике у стены. Веселый луч света прорезал темноту.

Она огляделась. Все было как всегда: стол в углу, расшатанный диванчик, старый холодильник. Отцовские сапоги у двери, перепачканные землей. Все было так знакомо, так дорого. Она не могла представить себе, что тут что-то изменится. Но…

В доме властвовали тишина и пустота. В этот момент Молли осознала, что она оказалась один на один с огромным пустым домом Вольфов и коттеджем, в котором нет никого, кроме нее.

Одна.

Джейкоба Вольфа мучила бессонница. Опять. Он привык к ней, он был даже рад, потому что его по крайней мере не преследовали кошмарные сны. Сны – одна из немногих вещей, которые он не мог держать под контролем. Они являлись, незваные, и отравляли его. Бодрствующий мозг, слава богу, ему подчинялся.

Джейкоб поспешил выйти из дома – он не желал бродить по комнатам, хранившим столько боли и тоски. Нет, не так. Он не желал встречаться лицом к лицу с правдой, даже в собственных мыслях. Был не в силах. Последние шесть месяцев Джейкоб жил в Вольф-Мэнор, наблюдая за ремонтом и готовя дом к продаже. Это стало для него самым трудным экзаменом на выносливость.

Он прошел мимо спален своих братьев и сестры, пустых и покинутых, заставил себя спуститься по дугообразной лестнице – одной из достопримечательностей особняка, – миновал кабинет, где девятнадцать лет назад принял решение бежать из этого дома, от семьи, от себя.

Но от себя убежать нельзя. Себя можно только держать в руках.

Ночной воздух был свеж и мягок. Джейкоб сделал несколько глубоких вдохов и достал из кармана брюк фонарь. Воспоминания не оставляли его.

«Здесь мой брат плакал, пока не заснул… Здесь я едва не ударил сестру… Здесь я убил отца…»

– Стоп!

Джейкоб произнес это вслух, холодно и решительно. То было предупреждение самому себе. За девятнадцать лет он научился контролировать и свое тело, и свои мысли. С телом все обстояло просто, до смешного просто. Контролировать мысли, жестокие, коварные, всегда было мучительно, а здесь мучительнее вдвойне, поскольку старые демоны атаковали его.

Джейкоб еще раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Мысли отступили, но воспоминания остались где-то в глубине сердца. Он включил фонарь и пошел вперед.

Теперь Джейкоб хорошо знал парк, поэтому часто бродил по нему ночами. Парк, хоть и заросший, успокаивал его. Он шел решительно, словно стремился к цели, хотя на самом деле никакой цели у него не было.

«Отремонтировать дом, чтобы продать его? Ты опять убегаешь».

Слова брата, Джека, звучали как приговор. Джек все еще был сердит на него за то, что он тогда уехал. Джейкоб понимал это. Он помирился со всеми, кроме Джека. Джейкоб нашел в себе мужество признать, какую боль всем причинил. Он не представлял, как долго будет мучить его эта боль. Как чувство вины и раскаяние, загнанные глубоко внутрь, будут пожирать его, так что он не сможет чувствовать ничего другого. Он бросил братьев и сестру. Джейкоб давно признал этот факт и даже необходимость такого поступка, однако выражение обиды и растерянности на их лицах будило в нем отвращение к себе.

Джейкоб остановился: что-то странное попало в поле его зрения. Он насторожился, повернул голову.

Свет.

Свет, танцующий между темными силуэтами деревьев. Неужели мальчишки опять забрались сюда и что-то затеяли? Костры частенько выходят из-под контроля.

У Джейкоба наконец появилась цель. Он двинулся на свет и резко остановился, оказавшись в маленьком садике, где раньше никогда не был. Посреди садика стоял, словно перенесенный из сказки, маленький каменный коттедж с башенкой. И огонь горел внутри его, озаряя окна колеблющимся светом.

Этот коттедж, о котором ему ничего не известно, находится на его земле. Как и тот, кто туда проник.

Джейкоб подошел к двери и распахнул ее.

Он услышал вскрик, а потом разглядел в полумраке чью-то тень. Женщина стояла, наклонившись, у камина и разводила огонь.

Она выпрямилась, держа в руках полено.

Его взгляд скользнул по ней. Джейкоб ожидал увидеть нечто совсем другое. Рыжие волосы падали ей на спину, кожа была белой, как молоко. А модная дорогая одежда совсем не подходила для этого места.

Кто она? Что тут делает?

Тут ее глаза, и без того расширенные от испуга, расширились еще больше, а полено выпало из рук.

– Джейкоб?!

Молли не узнала Джейкоба, когда он ворвался к ней, как безумец из фильма ужасов. Она вскрикнула, но крик оборвался и испуг прошел, когда она поняла, в чем дело. Джейкоб Вольф, хозяин Вольф-Мэнор, вернулся домой. Конечно, он стал старше, однако Молли, несмотря на испуг, заметила, какое мускулистое тело обтягивают потертые джинсы и поношенная майка. Темные волосы Джейкоба были слишком длинными, глаза, тоже темные, непроницаемо холодными. Луч его фонаря был направлен прямо на нее.

Это невозможно! Он исчез однажды вечером, растворился в воздухе, бросив шестерых отчаявшихся братьев и сестру. И пропадал почти двадцать лет.

И вот он здесь. Здесь! Молли охватило множество противоречивых ощущений: удивление, облегчение, даже какой-то непонятный восторг. И вдруг злость пронзила ее, словно кинжалом. Она не забыла, как отъезд Джейкоба сказался на его младших братьях и сестре, она видела их горе, их борьбу. И часто спрашивала себя, не ускорил ли упадок господского дома и парка постепенную деградацию ее собственного отца, приведшую к его кончине. Она часто представляла себе заманчивые «если бы»: если бы Джейкоб остался, если бы дом был по-прежнему обитаем и любим, и парк тоже?

Увы, слишком поздно. Отца больше нет, имение пришло в упадок. И Молли не была уверена, действительно ли она рада возвращению Джейкоба.

– Вы меня знаете? – поинтересовался он холодно, без всяких эмоций.

Молли рассмеялась:

– Да, знаю. И вы меня знаете, хотя, очевидно, не помните. Меня всегда легко забывают.

Она наблюдала, как дети Вольфов играли, как уезжали в Лондон, в фешенебельный городской дом, и в глубине своей детской души отчаянно завидовала им. А потом их жизни были сломаны несчастьями и отчаянием. Но они поддерживали друг друга… пока Джейкоб не уехал.

Глаза Джейкоба сузились, взгляд заскользил по неубранному помещению. Чемоданы Молли так и стояли в прихожей. Она собиралась забрать дорогие сердцу вещи. Трубка и табакерка отца лежали на каминной полке, его куртка висела у двери. Даже почта – куча рекламных листовок, счетов и писем, на которые никто не ответил, осталась на столе.

– Вы – дочка садовника.

Она возмутилась:

– Его звали Генри Паркер.

Джейкоб повернулся к ней. Его глаза остались бесстрастными, когда он произнес:

– Звали?

– Он скончался семь месяцев назад, – холодно ответила Молли.

– Мне очень жаль. – Джейкоб посмотрел на чемоданы. – Вы только что вернулись?

– Я была в Италии.

Молли понимала, как это должно выглядеть: отец умирает, и она тут же уезжает в Италию. Но не захотела давать объяснения. Джейкоб Вольф их не заслужил. Пусть думает, что хочет.

– Понятно… И вы вернулись в коттедж, потому что… – Это был не столько вопрос, сколько обвинение.

– Потому что тут мой дом, – заявила Молли. – Коттедж был моим домом с тех пор, как я родилась. Вы бросили Вольф-Мэнор, но это не значит, что другие должны поступить так же.

Джейкоб напрягся, и Молли почувствовала его сдержанный гнев, но он тут же расслабился и переспросил с угрожающим спокойствием:

– Вольф-Мэнор – ваш дом?

Ярость охватила ее.

– Да, и всегда был им! – выкрикнула она. – Даже если вы никогда так не считали. Но не тревожьтесь, – продолжала Молли, не дожидаясь ответа, – я не задержусь. Заберу свои вещи и тут же уеду.

Джейкоб скрестил руки на груди.

– Очень хорошо. – Он оглядел маленькое помещение. – Это не должно занять много времени.

Молли открыла рот от возмущения:

– Вы хотите, чтобы я уехала сегодня же?

– Я не настолько бессердечен. Вы можете остаться на ночь.

– А потом?

– Это частная собственность, мисс Паркер.

Молли посмотрела в его холодные, лишенные всякого выражения глаза, и обида, которую она таила на Джейкоба Вольфа, всплыла в ее сердце и сорвалась с губ.

– О да, конечно! – Воскликнула она, чуть заикаясь от злости. – Вам мало места в большом доме. Вам нужен и этот маленький коттедж.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Это частная собственность, – повторил Джейкоб.

– Это мой дом, – бросила Молли. Ее голос дрогнул, но только чуть-чуть. – И дом моего отца. Он умер там, наверху. – Она оборвала себя, потому что не хотела делиться этими воспоминаниями с Джейкобом. Не хотела, чтобы он жалел ее.

Это был единственный дом в ее жизни, если не считать четырех лет, проведенных за изучением садоводческого дела. Молли было больно и обидно, что Джейкоб Вольф готов вышвырнуть ее отсюда, даже не извинившись, особенно если учесть, что ее отец всю жизнь работал на его семью.

Но как она может возражать? Молли много лет жила здесь, не платя за аренду. И Джейкоб прав: это действительно частная собственность. Коттедж никогда не принадлежал ей. Она вздернула подбородок:

– Хорошо. Мне потребуется немного времени, чтобы собрать вещи отца, а потом дом поступит в ваше распоряжение.

Молли было больно говорить это, но она заставила себя выдержать суровый взгляд Джейкоба. В конце концов, он только ускоряет осуществление ее собственных планов.

Джейкоб продолжал смотреть на нее, размышляя.

– У вас есть куда идти, – заметил он скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Я хотела снять жилье в деревне, – сказала Молли не совсем уверенно; она еще ни с кем не договаривалась.

Джейкоб, видимо, понял это:

– И что вы собираетесь делать? У вас есть работа?

Молли прикусила губу.

– По профессии я садовод, – ответила она неохотно, – но надеюсь заниматься и ландшафтным дизайном.

– Неужели? – Его брови удивленно поднялись. Потом он коротко кивнул, словно принял какое-то решение. – В таком случае мы можем прийти к взаимовыгодному соглашению.

Потрясенная, Молли уставилась на Джейкоба, будучи не в силах представить, что может быть для них взаимовыгодным.

– Я не…

– Если вы хотите остаться в коттедже, – заявил Джейкоб, – придется это отработать. Вы будете работать на меня.

Глава 2

Теперь он ее вспомнил. Она вечно бегала за ними, когда они были детьми, выскакивала из-за деревьев или из лазейки в ограде. Он едва замечал ее: ему хватало забот с шестью братьями и сестрой, и дочь садовника не входила в сферу его интересов.

Позже Джейкоб видел ее фотографии в комнате Аннабеллы. Его сестра раз сто, наверное, фотографировала Молли Паркер. И он мог понять почему. Она, со своей белой кожей и рыжеватыми волосами, походила на тициановских красавиц. Джейкобу потребовалось время, чтобы отождествить модно одетую незнакомку с изящной смеющейся девочкой с фотографий, сделанных его сестрой. Но теперь он узнал эти вьющиеся волосы и белую кожу. Молли была красива, элегантна, и он понятия не имел, что она здесь делает.

Ведь это его собственность.

Почему Молли Паркер уехала в Италию, как только умер ее отец? И почему вернулась? Неуверенность и страх в ее карих глазах злили Джейкоба, потому что он растерялся. Джейкоб не хотел связываться с рассерженной мисс Паркер. У него хватало проблем с приведением в порядок разваливающегося дома и, хотя бы частично, своей развалившейся семьи. Забота о благополучии постороннего человека не входила в его планы. Ему ни к чему чувство, которое эти гордые и одновременно молящие глаза разбудили в нем. Он не испытывал ничего подобного… лет девятнадцать.

И не собирался испытывать.

Джейкоб наблюдал, как она неотрывно смотрит на сапоги у двери. Сапоги ее отца, судя по всему. Прошло семь месяцев, а Молли все еще оплакивает его. Он ощутил неприятный укол совести. Следовало бы проявить больше сочувствия.

Нет, он не желает иметь дело с Молли Паркер. Думать о ней, считаться с ней. И все-таки что-то в ее глазах тронуло его, и Джейкоб, несмотря на недовольство и даже страх, откликнулся на этот немой зов.

Он поможет Молли и одновременно успокоит собственную совесть. Он поручит ей уникальную работу.

– Работать на вас? – недоверчиво повторила Молли. И вновь разозлилась. – Мой отец работал на вас пятьдесят лет и последние пятнадцать не получал ни пенса.

Джейкоб стоял неподвижно. Молли поняла, что он удивлен, и спросила себя, вспомнил ли он о ее отце хоть один раз за девятнадцать лет. О ней Джейкоб, уж конечно, не думал.

– Я говорю не о вашем отце, – ответил он после минутного молчания. – Вам нужно где-то жить, а мне, представьте, нужно…

– Я не собираюсь быть вашей служанкой, или поварихой, или…

– Ландшафтным дизайнером? – мягко закончил за нее Джейкоб.

Молли показалось, что она уловила в его тоне насмешку.

– Ландшафтным дизайнером? – переспросила она, не веря своим ушам. – Вы не можете…

– Вы сказали, что собираетесь заняться ландшафтно-парковым дизайном. А мне нужен человек, который привел бы в порядок мой парк.

Молли моргнула, когда до нее дошел смысл его слов.

– Это… Это огромная работа, – неуверенно проговорила она.

Джейкоб пожал плечами:

– Ну так что?

– Но такая работа… – Молли замолчала. Она не хотела отказываться от потрясающей возможности, однако совесть требовала, чтобы она объяснила Джейкобу абсурдность его предложения. – Такую работу следовало бы поручить более опытному специалисту, – сказала она тихо.

– Я знаю, – сухо заметил Джейкоб, – и вы, кажется, тоже.

– Почему вы предлагаете это мне? – настаивала Молли.

Она не могла понять, почему Джейкоб, пропадавший столько лет, вдруг поручает ей огромное дело, не поинтересовавшись даже, есть ли у нее рекомендации. Глядя в его холодные глаза, трудно предположить, что им движет сострадание. Так что ему надо?

– Потому что, – нетерпеливо ответил он, – мне срочно нужен ландшафтный дизайнер. Я хочу поскорее отделаться от имения, и у меня нет времени разбираться с бесконечными резюме ищущих работу садовников.

– Отделаться? Вы хотите продать Вольф-Мэнор?

Губы Джейкоба скривились в улыбке, горькой и насмешливой одновременно. В этой улыбке не было ни тепла, ни веселья. Ничего человеческого. Но почему-то эта жестокая улыбка опечалила Молли. Какая-то неправильная улыбка. Какие чувства могут скрываться за ней?

– Слишком много места для одного человека, – сказал он тихо.

Ее лицо обдало жаром, когда она вспомнила свои слова: «Вам мало места в большом доме». Да, она была сердита. И до сих пор не понимает, чего хочет Джейкоб. Может быть, это жалость? Если так, следует немедленно отказаться, даже если это будет самая большая глупость в ее жизни.

– Тем не менее… – начала Молли.

– Уже поздно, – прервал ее Джейкоб. – И если честно, когда я, чтобы успокоиться, пошел прогуляться, в мои планы не входили беседы с незваными гостями. Если вы сомневаетесь в своих способностях, можете завтра показать мне предварительные наброски. – Он повернулся к двери, которую бесцеремонно распахнул несколько минут назад. – В противном случае сейчас же собирайте вещи.

Молли смотрела, как он уходит, и, когда темнота поглотила его высокую фигуру, в изнеможении прислонилась к камину.

Множество мыслей водоворотом крутилось у нее в голове. Она не могла переварить все сразу: возвращение домой, коттедж, оставшийся без света, вещи отца, встреча с Джейкобом Вольфом, его предложение… Прошлое и настоящее столкнулись.

Молли вздохнула, закрыла дверь, подобрала фонарь и пошла наверх. Не важно, что нет ни света, ни воды, ни еды. На кровати есть простыни, а она устала до изнеможения.

Войдя в спальню, Молли сбросила модные сапоги, сняла одежду, в которой до сих пор чувствовала себя неуютно, легла и провалилась в благословенный сон.

Молли разбудили веселые лучи летнего солнца. Она удивленно моргнула, но тут же в ее памяти вспыхнули события прошедшей ночи: коттедж, работа… Джейкоб!

Она закрыла глаза, однако образ Джейкоба не исчез. Он выглядел гораздо старше. Гораздо поношеннее, так сказать. Что он делал девятнадцать лет? Зачем вернулся? Может быть, ему нужны деньги? Может быть, поэтому он решил продать Вольф-Мэнор?

«Только без скороспелых выводов», – приказала себе Молли. Вчера она бросила в лицо Джейкобу много обвинений. Она осудила его много лет назад, хотя Аннабелла, у которой как у младшей сестры было для этого гораздо больше причин, не винила брата.

Виделась ли Аннабелла с Джейкобом? Знает ли, что он вернулся? Знает ли об этом хоть кто-нибудь из семьи? Так много вопросов и так мало ответов. И все это, честно говоря, совершенно ее не касается. Молли наблюдала издали за маленькими Вольфами, которые, скорее всего, не подозревали о ее существовании, пока Джейкоб не уехал, а Аннабелла, испуганная и измученная, заперлась в доме, не решаясь показываться на людях. И тогда Молли стала ее другом. Ведь других друзей у Аннабеллы не было.

Но остальные Вольфы, включая Джейкоба, даже не смотрели в ее сторону. И никогда не задумывались, что означали для Молли и ее отца упадок и разрушение Вольф-Мэнор.

Она тряхнула головой и выбралась из постели. Надо думать о будущем, а не о прошлом. Джейкоб Вольф хочет увидеть эскизы перепланировки парка, и он их получит. Молли не заметила, как приняла его предложение. Эта работа слишком важна, чтобы отказаться от нее только из гордости. К тому же очень благородно вернуть садам Вольф-Мэнор прежнее великолепие. И Молли сделает это не столько ради Джейкоба или себя самой, сколько ради отца.

Она надела свою «форму» садовника – старые джинсы и старую рубашку отца – и уложила волосы в пучок. Потом взяла блокнот и несколько карандашей и вышла из дома.

Это был один из тех свежих дней раннего лета, когда листва на деревьях блестит, а на траве и цветах сверкают, как алмазы, капли росы. Молли несколько раз глубоко вдохнула, наполняя легкие свежим утренним воздухом. На нее нахлынуло море разнообразных чувств: радость, тоска по дому, грусть, надежда. И она направилась к одичавшему парку.

С тех пор как здоровье отца стало ухудшаться и он больше не мог выполнять свои, пусть немногочисленные, обязанности, Молли принялась в меру своего умения трудиться за него. Она ухаживала за маленьким садиком у коттеджа, позволяя отцу жить в воображаемом мире, где большой дом был обитаем, а сады блистали красотой даже среди зимы. Между тем все вокруг постепенно приходило в упадок.

Она шла по вымощенной растрескавшимися камнями дорожке мимо когда-то прекрасных, а теперь заросших сорняками клумб. Молли горько вздохнула, заметив, что у многих деревьев надо срочно спиливать засохшие ветки, а некоторым уже не поможет и это. Погибшими деревьями можно отапливать большой дом целый год.

В самом ужасном положении оказался розарий. Когда-то он был гордостью имения (и ее отца). Розарий был разбит пять столетий назад в форме огромного правильного восьмиугольника. Вдоль каждой стороны росли розы определенного сорта. Генри Паркер любовно ухаживал за ними, отдавая всю душу редким гибридам, которые тут произрастали.

У Молли сжалось сердце, когда она увидела, что стало с любимыми цветами ее отца: на листьях желтели характерные пятна. Это означало, что розы заражены вирусом, против которого нет лекарства.

Молли с тяжелым сердцем выпрямилась. Столько потерь! И все-таки среди запустения виднелись ростки надежды: вдоль дорожек цвели акации, шиповник и пионы, поляна с полевыми цветами переливалась радугой красок, каменная ограда заднего двора была сплошь покрыта цветущим вьюнком.

Молли села на скамейку под кустами сирени в Детском саду. Ее отец дал имя каждому участку большого парка: Розовый сад, Детский сад, Водяной сад, Колокольчиковый лес. Словно главы из книги сказок. Она любила их все.

Молли положила на колени блокнот, достала карандаш, чтобы набросать какие-то идеи, однако не знала, с чего начать. Перед ее мысленным взором стояли сорняки, сухие ветки и морщинистое лицо отца. Он тревожился, что мастер Уильям (давно умерший) расстроится оттого, что клумбы заросли сорной травой.

Возможно, перепланировка парка окажется для нее слишком трудной задачей. У нее слишком мало опыта и слишком мало практики. К тому же ей больно заменять хотя бы часть любимых отцом цветов и деревьев. Но, с другой стороны, сады невозможно просто подлатать. Один розарий нуждается в полной реконструкции.

Молли прислонилась к каменной стене и закрыла глаза. Солнце ласкало ее лицо, легкий ветерок принес аромат сирени. Она чувствовала себя измотанной и физически, и эмоционально. Слишком уставшей для того, чтобы думать.

Молодая женщина не знала, сколько времени она просидела так, с закрытыми глазами, с тяжестью на сердце и пустотой в голове. Неожиданно послышался низкий насмешливый голос. Этот голос мог принадлежать только одному человеку. Глаза Молли открылись, она едва не подскочила на скамейке.

– Трудитесь без устали, я вижу.

Джейкоб Вольф стоял, засунув руки в карманы.

На нем были костюм стального цвета и синий галстук – единственное яркое пятно. Его брови издевательски приподнялись. Он выглядел холодным, безразличным и возмутительно самоуверенным.

– Вы не можете торопить творческий процесс, – ответила Молли немного чопорно, хотя губы ее улыбались.

Смешно, что Джейкоб застал ее, когда она практически задремала. Молли выпрямилась, сознавая, что непослушные пряди выбиваются из небрежно заколотого пучка и что на ней старая неказистая одежда, в то время как Джейкоб одет элегантно.

– Я не решился бы, – сказал он тихо, и Молли улыбнулась шире. Они ведут светскую беседу? Или – сумасшедшая мысль – флиртуют?

– Я осматривала парк, чтобы оценить размеры бедствия, – объяснила она. Ее сердце забилось быстрее.

– Значит, вы приняли мое предложение.

Молли расхохоталась:

– Я должна была бы сообщить об этом в первую очередь.

– Не важно. Я рад, что вы согласились.

Джейкоб выглядел так сурово, что она заговорила официальным тоном:

– Спасибо. Вы предоставили мне великолепную возможность.

– Всегда пожалуйста. – Джейкоб огляделся. – Похоже, раньше я здесь не бывал.

– Это Детский сад.

– Правда? – Он опять огляделся, словно искал спрятавшегося в кустах сирени ребенка. А может быть, фею или эльфа.

– Мне всегда казалось, что здесь должно быть что-нибудь детское, – заметила Молли. – Игрушки, например.

Джейкоб кивнул на фонтан в середине площадки:

– По-моему, садик получил свое название из-за него.

– Вы быстро догадались, – признала Молли смеясь. – Мне на это потребовались годы.

В фонтане три херувимчика тянулись к ускользнувшему от них мячу. Чаша была забита сухими листьями.

– Вы приходили сюда, когда были ребенком? – спросил Джейкоб, и Молли кивнула.

– Отец всюду водил меня с собой. Я знаю эти сады как свои пять пальцев. Точнее, знала когда-то, – добавила она с грустным смешком. – Если честно, я много лет тут не была. – Молли замолчала и, поскольку Джейкоб не ответил, постаралась хотя бы немного изменить тему разговора. – Когда вы собираетесь продать дом? – спросила она немного застенчиво.

Молли расстраивала предстоящая продажа. Конечно, имение принадлежало Джейкобу Вольфу, однако ее дом был его частью.

– К концу лета. Я не смогу задержаться здесь дольше.

– Почему?

Молли не могла скрыть любопытство. Она понятия не имела, чем занимается Джейкоб, чем он занимался все эти годы. Есть ли у него работа? Дом? Жена?.. Последний вопрос оставил в ее душе странный осадок.

– У меня есть обязательства, – сухо произнес Джейкоб. Он явно не хотел вдаваться в подробности. – Почему бы нам не пройти в дом? Мы уточним, что вам потребуется для работы, и договоримся об условиях.

– Хорошо, – согласилась Молли.

Им многое предстоит уточнить. Если Джейкоб пожелает узнать, какие у нее есть идеи – никаких идей пока нет. Солнце припекало достаточно сильно, когда она шла за ним к дому. Молли обливалась потом. А Джейкоб оставался холодным, как мрамор.

Может, поэтому он смог бросить семью и уехать, даже не оглянувшись?

А его отец? Холодок пробежал у нее по спине. Ей было восемь лет, но она не забыла, как неистовствовала пресса, как перешептывались люди в Вольфстоуне, когда Джейкоба арестовали за убийство отца. В конце концов его отпустили, признав его действия необходимой самообороной. Уильям Вольф был дик и несдержан. Все сочувствовали Джейкобу. Никто не сомневался, что он вынужден был защищать сестру и себя. «И все-таки, – размышляла Молли, – он убил человека».

Словно угадав, о чем она думает, Джейкоб повернулся к ней и улыбнулся короткой холодной улыбкой:

– Я понимаю, что, поскольку в имении нет никого, кроме нас, вы чувствуете себя не очень спокойно. Уверяю, со мной вы в полной безопасности.

Молли вспыхнула. Ей стало стыдно за мысли, не достойные ни Джейкоба, ни ее самой. Возможно, она немного сердита на него, возможно, ей жаль потерянных лет, но она не боится. Наоборот, с ним Молли чувствовала себя уверенной. Защищенной. Хотя сама удивлялась этому.

– Благодарю, – сказала она немного ехидно, – но в ваших уверениях нет нужды. Мне известно, что я в безопасности.

Что-то мелькнуло в глазах Джейкоба. Его губы дрогнули. Он кивнул и пошел к дому.

Снаружи дом был в лесах. Но, только попав внутрь, Молли смогла оценить, какая огромная ведется тут работа. Пол был закрыт защитной пленкой, у стен стояли переносные лестницы. Откуда-то доносился стук молотка.

– Трудитесь без устали, я вижу, – передразнила она Джейкоба, и была вознаграждена мимолетной улыбкой.

Пожалуй, он искренне улыбнулся впервые с момента их встречи. Молли ощутила нечто странное: словно она сделала слишком большой глоток лимонада и пузырьки газа наполнили ее.

Ого! Она не хотела так реагировать на Джейкоба Вольфа. Ей было известно, что это означает.

Влечение.

Желание.

Ни в коем случае! Джейкоб Вольф не тот мужчина, с которым можно флиртовать. Он пропадал девятнадцать лет, а его сестра и братья тревожились, предполагая худшее. Молли не могла позволить себе увлечься таким человеком, хотя, следует признать, он очень привлекателен – как принц из старой книги сказок. Только у него темные волосы и мрачная улыбка.

Джейкоб редко улыбался даже в молодости. Она по крайней мере не помнила, чтобы он улыбался. Джейкоб всегда выглядел сердитым, озабоченным, словно держал на своих юных плечах всю тяжесть мироздания. Но привлекал Молли именно он. Что-то в его взгляде находило отклик в ее душе. Впрочем, Джейкоб этого не замечал…