Текст книги "Брак по завещанию"

Автор книги: Кейт Донован

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Совершенно точно. – Джек помолчал и улыбнулся. – Вам не кажется, что они предпочли бы получить хоть что-то вместо этого ничего?

Тринити облизнула губы и кивнула.

– Как вы считаете, если бы мы посетили их и сообщили, что намерены пожениться, но хотим обсудить иной способ решения дилеммы, это их заинтересовало бы?

– Иной способ?

Джек кивнул и продолжал:

– Мое намерение, если я вступлю как партнер в это предприятие, заключается в том, что я предложу им процент с текущих доходов ранчо – должен добавить, из моей доли дохода – за их согласие не настаивать в собственных же интересах на скрупулезном соблюдении условий завещания насчет нашего брака. Вам понятно, что я имею в виду?

Тринити прикусила нижнюю губу и снова кивнула.

– И как вы полагаете, каким будет их ответ?

– Я склонна полагать, что их ответ будет отрицательным, мистер Райерсон.

– Отрицательным? – Джек призвал себя к самообладанию и произнес как мог мягче:

– Я не уверен, что выразился достаточно ясно…

– Вы изложили суть дела предельно ясно, – заверила его Тринити. – Мой дед вложил все средства в участок голой земли и в течение долгих десяти лет превратил его в процветающее скотоводческое ранчо. Я предпочла бы думать, что хозяева сиротского приюта уважают его право на изъявление своей воли. Он потом и кровью заработал это право. Кто такие они и кто такие мы, чтобы отыскивать лазейку ради нарушения его воли?

И снова это с ним произошло – она разозлилась, и в гневе ее диковатая красота поразила его чувства, и ему хотелось только одного: перемахнуть через стол, сжать ее в объятиях и поклясться, что никогда больше он не упомянет ни словом о такой неподобающей идее, как попытка обойти предсмертную волю ее дедушки.

Может, он так и поступил бы, если бы она не вскочила на ноги первой и, устремив на него весьма выразительный взгляд, буквально приковала его к месту.

– Можно мне кое-что сказать вам, мистер Райерсон?

– Разумеется, – ответил он тоном весьма сдержанным и далеким от фамильярности.

Подбородок Тринити гордо взлетел вверх.

– Я не в обиде на вас за то, как вы со мной обходитесь. Сказать по правде, я оделась так единственно из желания не показаться привлекательной. Такого со мной еще не было… – Голос ее слегка дрогнул, и она, стараясь говорить с большей уверенностью, продолжила:

– Теперь я понимаю, что совершила ошибку.

Закинув руку на затылок, Тринити вынула из волос несколько черепаховых шпилек, тряхнула головой, и ее светло-золотые волосы потоком хлынули ей на плечи и на спину.

Джек застыл как зачарованный, не смея представить себе, что он почувствовал бы, погрузив лицо в эти шелковистые, мягкие локоны и шепча слова – о, любые слова! – способные успокоить ее.

И тут он заметил, что пальцы Тринити снова заняты: на этот раз тем, что она быстро-быстро расстегивала пуговицы на спине своего уродливого черного платья. Она произнесла заносчиво, хотя голос ее дрожал от волнения:

– Я сделаю все возможное, чтобы доставить вам удовольствие, мистер Райерсон. Само собой, в известных пределах. Я вовсе не ханжа, но и не шлюха…

– Конечно, нет! – Райерсон подбежал к ней и взял ее руки в свои. – Господи помилуй, мисс Стэндиш, неужели вы думаете, что я считаю вас непривлекательной? Вы самая красивая женщина, какую мне когда-либо довелось обидеть. Если бы это было просто искушение, я упал бы перед вами на колени в тот же миг, как впервые увидел вас. Но я доверенное лицо, ваш потенциальный деловой советник и не вправе пользоваться преимуществами создавшегося положения. Ведь вы это понимаете, не так ли?

С минуту Тринити изучала выражение его лица, потом улыбнулась трепетной улыбкой, от которой у Джека замерло сердце.

– Я и вправду самая красивая женщина, которую вам когда-либо довелось обидеть?

– Безусловно.

Тринити рассмеялась негромко и мелодично.

– Как это мило звучит. Глупо, но приятно. Благодарю вас.

Райерсон отпустил ее руки.

– Рискуя обидеть вас еще больше, позволю себе предположить, что на самом деле это Расселу Брэддоку должно быть стыдно за себя.

Тринити выпятила губы.

– Он знал, что вы намерены сделать такое предложение, но ничего не сообщил мне. Чего ради он так поступил?

– Он брачный агент, – напомнил Джек.

– Да, но… – Тринити нахмурилась. – Столько усилий ради того, чтобы устроить брак на шесть коротких месяцев? Или вы полагаете…

– Я не могу придумать иного объяснения, а вы?

Глаза у нее снова вспыхнули, но на этот раз Джек чувствовал себя свободно и радовался тому, что гнев Тринити направлен на Рассела Брэддока.

– Никогда не видел таких глаз, как у вас, мисс Стэндиш. Цветом они напоминают фиалки.

– У моей мамы были такие же.

– Она, вероятно, была очень красива.

– Мне говорили, что это так, – вздохнула Тринити. – Я разочаровалась в мистере Брэддоке. Он, конечно, принимает наши интересы близко к сердцу, но я объяснила ему в совершенно недвусмысленных выражениях, что не намерена осесть дома возле мужа до тех пор, пока не объеду весь белый свет. А на это уйдут годы. Зачем же он в таком случае пытается манипулировать мной?

Джек только пожал плечами, а Тринити повторила сказанные им слова:

– Он брачный агент. И попросту льет воду на свою мельницу, верно?

– Я так не думаю, – возразил Джек.

Явно смягчившись, Тринити вернулась в свое кресло.

– Хотелось бы, чтобы он меня к этому подготовил.

– Мне тоже хотелось бы этого. Но все же новость добрая, не так ли?

– Не знаю, – протянула Тринити. – Я имею в виду, хорошо, что нам не надо вступать в брак из одних только деловых соображений. Но такова была последняя воля дедушки, мистер Райерсон. Даже если ваш план удастся, я не уверена, что когда-либо смогу с этим примириться и чувствовать себя нормально.

Джек присел на краешек стола поближе к ней.

– Вдумайтесь в то, что вы говорите. Неужели вы верите, что, умирая, ваш дед желал, чтобы вы сочетались браком с незнакомым человеком? Осудить себя на первую брачную ночь с мужчиной, который женился на вас только из меркантильных соображений, это ведь… Нельзя, впрочем, утверждать, что тут имели бы место лишь финансовые причины, – поспешил добавить Джек, – я просто имел в виду…

Тринити расхохоталась.

– Бедняга, вы, должно быть, сочли меня помешанной. Я понимаю, о чем вы говорите, и согласна с вами по крайней мере в одном отношении. Я уверена, что в глубине души дедушка надеялся, что я и мой муж полюбим это ранчо, захотим прожить здесь всю жизнь и создадим семью.

– Это верно, – сказал несколько приободрившийся Джек. – Но вы хотите от жизни совершенно иного. Прежде всего путешествовать. Я пока не могу ручаться, что добьюсь для ранчо прежнего процветания, но, несомненно, вернусь в Бостон, как только дела здесь пойдут гладко.

Уверяю вас, что по натуре я отнюдь не фермер.

Глаза у Тринити озорно заблестели.

– Не беспокойтесь, сэр. Я вовсе не хочу сделать из вас фермера или своего мужа на всю оставшуюся жизнь. Но я понимаю, почему мистер Брэддок не мог отказаться от мысли найти для вас невесту. Вы так привлекательны и добросердечны. Постараюсь найти для вас невесту сама.

– А я найду для вас жениха, который захочет объехать весь мир вместе с вами и к вашему глубокому удовлетворению, – парировал удар Джек. – Кстати, вы не думали попросить Брэддока заняться поисками такого молодца?

Уж ему-то известно, где их искать, я это знаю по собственному опыту.

– Неужели?

Джек откашлялся, досадуя на себя за то, что не к месту вспомнил об Эрике и ее моряке, но слово уже сорвалось с губ, а оно, как известно, не воробей; выпустишь, так не поймаешь.

– Брэддок не говорил вам, как он услышал обо мне?

– Говорил, что у вас с ним есть общая приятельница, которая высоко ценит и вас и его.

– Меня она просто обожает, – с кривой усмешкой произнес Джек. – Она, собственно, вышла бы за меня замуж, не вмешайся в это дело Брэддок. Это длинная история, но если я здесь останусь, то как-нибудь расскажу ее вам, хотя бы для того, чтобы убедить вас, что Брэддок мастер отыскивать любителей приключений для женщин, которые страстно жаждут подобной чепухи.

– О Боже!

– Мои слова прозвучали горько?

– Отчасти. – Тринити встала и посмотрела ему прямо в глаза. – В целом это звучит так, словно Брэддок сделал для вас доброе дело.

– Он так и говорит.

– И наверное, это правда. Вы заслуживаете женщину, которой нужен такой мужчина, как вы.

Джек рассмеялся, услыхав это краткое и четкое определение.

– Не надо так расстраиваться, мисс Стэндиш. Брэддок твердо намерен добиться, чтобы я жил «в ладу и согласии», не случайно так называется его брачная контора. Он лишь ждет моего разрешения, чтобы начать поиски другой, более подходящей для меня невесты.

– Вы все еще любите эту вашу общую приятельницу? – Тринити сдвинула брови. – Все еще негодуете по поводу того, что она позволила мистеру Брэддоку встать между вами?

– Негодую? – медленно произнес Джек. – Да, пожалуй, это была бы наиболее уместная реакция. Но я никогда не был в состоянии злиться на нее больше одной минуты, хотя, видит Бог, она часто доводила меня до бешенства своими… – Он прервал себя, сообразив, что откровенничает с почти незнакомым человеком – красивой незнакомкой, глаза которой лишали его самообладания, но тем не менее она была ему чужой. Ни больше ни меньше чем деловым партнером. И к такому положению вещей им обоим следовало относиться с должным уважением – ради собственной безопасности.

Тринити пристально смотрела на него.

– Совершенно очевидно, что вам трудно говорить о ней, тем более с чужим человеком. Почему бы нам не сменить тему разговора? Однажды, когда мы станем друзьями, а не только деловыми партнерами, вы сможете выплакаться у меня на плече, или разразиться негодующей филиппикой по поводу перенесенной вами несправедливости, или просто расскажете мне обо всем, когда утихнут боль и горечь.

Тронутый этими словами, Джек жестом пригласил ее снова занять место в кресле, а сам склонился над письменным столом.

– В настоящее время нам с вами стоило бы сосредоточиться на проблеме лазейки в завещании вашего деда.

Вы должны все это очень хорошо и не спеша обдумать.

Потом, если вы не согласитесь с моим советом, мы обсудим другие возможности. А сейчас я хотел бы пойти и посмотреть, как там девочки. Они совершили долгое и трудное путешествие.

– Разумеется! Хороша же я, завладела вашим вниманием, а эти славные девчушки предоставлены самим себе в чужом доме! – Прежде чем Джек успел возразить ей, Тринити уже была на полпути к двери. – Я немедленно провожу вас к ним. И если отведенные им комнаты, по вашему мнению, им не подходят, обещайте честно сказать мне об этом. Мы подготовили каждой отдельную комнату, но, может быть, они будут уютнее чувствовать себя в общей спальне. Только скажите об этом Элене, и она велит Клэнси и Малышу Бобу передвинуть кровати'.

– Мисс Стэндиш…

– Да?

– Уверяю вас, у девочек все отлично. И поверьте, если они решат, что им больше подойдут другие комнаты, то не постесняются прямо заявить об этом. По крайней мере Джейни и Луиза не преминут это сделать.

– Луиза, которая «вечно на все жалуется»? – Тринити рассмеялась. – Она напоминает меня в этом возрасте. Что бы мой отец для меня ни делал, мне все не нравилось. А потом, когда его не стало, бедный дедушка оказался обремененным непосильной для него задачей сделать меня счастливой. – Веселость ее угасла. – Я убеждена, что оба они с нетерпением дожидались того времени, когда я стану покладистей и научусь думать не только о своих желаниях, но и об их делах и нуждах.

– Они должны были чувствовать удовлетворение при мысли о том, что вырастили умную девушку, способную бороться за свои интересы, – сказал Джек. – Когда жизнь с Луизой начинает утомлять меня, я спрашиваю себя: разве было бы лучше, если бы она молча страдала, притворяясь всем довольной, а по ночам плакала в подушку? Я знавал таких женщин – они были благодарны судьбе за то, что у них есть крыша над головой и человек, который их опекает, и не требовали большего, даже не помышляли о большем.

– Это благородно сказано. – Глаза у Тринити сияли, когда она добавила:

– Какое счастье, что у них есть вы.

– А ведь меня научила этому Эрика, – с задумчивой улыбкой проговорил Джек. – При всех ее недостатках она умеет быть счастливой и старается, чтобы и все вокруг нее наслаждались жизнью. Она уверенно поучала меня, как надо воспитывать девочек, и, как ни странно, советы ее оказались дельными. Все прочее было безумным, но это уже другая история.

– Жду не дождусь, когда услышу ее, – не без сарказма произнесла Тринити. – Предчувствую, что последующие полгода будут полны рассказов об Эрике. Хочу надеяться, что их стоит выслушать.

Прежде чем Джек успел ответить или, еще лучше, извиниться, его хозяйка выплыла с гордым достоинством в двустворчатую дверь, оставив ее распахнутой, и исчезла в прихожей с таким видом, словно не могла больше ни единой секунды находиться в обществе гостя.

Джек ринулся было за ней следом, но тут же оставил это намерение. Видимо, он снова сказал Тринити нечто обидное. Разумнее остаться в кабинете еще на несколько минут и восстановить в памяти весь этот путаный разговор, чтобы в дальнейшем не повторять досадных ошибок.

Разумеется, это на тот случай, если он останется в «Сломанной шпоре». Хотелось бы надеяться на то, что его будущая весьма темпераментная партнерша поняла самое главное: он обещал оценить ранчо как возможность определенной инвестиции., – и только. Он вступит в отношения партнерства лишь в том случае, если оно сулит потенциальную выгоду, и при этом потребуется не только значительная затрата его личного времени, но и солидная денежная инвестиция либо от одного из его компаньонов, либо, что гораздо вероятнее, от него самого.

До сих пор, исходя из полученной информации, Джек считал такую инвестицию идеально соответствующей его интересам. Теперь, когда он столкнулся с неровным характером Тринити и с ее неразумным, прямо-таки иррациональным желанием буквально следовать условиям завещания деда, баланс нарушился.

"Ты уже здесь, – убеждал он себя с какой-то половинчатой решительностью. – Это еще один фактор, который следует учесть. Еще одна сторона соглашения о партнерстве, если ты решишь принять этот проект. Нельзя сказать, что у тебя нет опыта общения с иррациональными особами женского пола. Успешного ли? Разумеется, нет.

Однако вполне можно утверждать, что опыта подобного рода выпало на твою долю более чем достаточно".

Он посмеялся над своим затруднительным положением, напомнив себе, что дело обстояло бы куда хуже, если бы обнаруженной им в завещании лазейки насчет брака не существовало. Перспектива воистину пугающая, несмотря на хорошенькое личико и очаровательную фигурку Тринити. К счастью, это всего лишь деловое соглашение. И как все сложные проблемы, с которыми ему приходилось сталкиваться за время его карьеры, эта проблема имела свои уникальные особенности, включая необходимость продуктивного общения с партнером.

Тринити, несомненно, хотела этого в той же мере, как и он. И она отдавала ему 50 процентов дохода в обмен на его опытность, его советы и его вложения. Она кажется умной женщиной, несмотря на бурную непоследовательность ее необъяснимых вспышек, и скорее всего постарается найти, как и он сам, приемлемые способы сосуществования.

«Если она хотя бы наполовину так непостоянна, как другие женщины, которых тебе довелось встречать, – сказал он себе, легкой походкой выходя в прихожую и направляясь к лестнице, – то сейчас она уже преодолела свое раздражение и, наверное, признательна тебе за то, что ты нашел способ избавить ее от злополучной брачной ночи».

Глава 3

Захлопнув за собой дверь собственной спальни, Тринити стянула траурное платье и, наподдав ногой, отшвырнула через всю комнату в угол. Пропади пропадом ее план с ходу предотвратить возможные похотливые домогательства со стороны нового делового партнера! Знать бы заранее, что этот дуралей страдает от неразделенной любви и что ему безразличны все женщины на свете, за исключением какой-то Эрики, которая разбила его сердце!

«Мистер Брэддок должен был тебя предупредить! – твердила она себе, кипя негодованием. – Ты повела бы себя совершенно по-другому. Более того, нашла бы кого-нибудь еще – мужчину, который захотел бы жениться на тебе, несмотря на твои бесчисленные недостатки».

Увы, теперь уже слишком поздно. А если бы и не так, она хочет Джека Райерсона. Точнее, ей необходима его компетентность. Пятнадцать минут наедине с ним подтвердили слухи о его логическом уме и способности сосредоточиться на деле и только на деле, если не считать семьи и этой его драгоценной утраченной любви. И она просто не могла забыть, как уверенно он обращался с лошадью, словно всю жизнь провел в седле, что, само собой, было очень далеко от истины. К тому же он, как никто другой, справится с задачей спасения ранчо «Сломанная шпора». Это значит, что Джек Райерсон – самая подходящая кандидатура на обе роли – делового партнера и временного мужа.

"Стало быть, ты должна извиниться перед ним немедленно. Постарайся заручиться поддержкой младших девочек. Если они захотят остаться, Джеку будет непросто принять иное решение. А самое главное, ты должна рассказать ему о дедушке. Помочь ему понять, каким было ранчо до того, как дела пошли скверно. Мистер Райерсон хочет получить выгоду, только и всего. Докажи ему, что здесь он заработает целое состояние.

С течением времени он начнет понимать дедушку и будет возмущен действиями, посредством которых эти негодяи, эти ужасные Крауны хотят отобрать у нас все то, во что дедушка вложил все свои силы и всю свою любовь.

Если мистер Райерсон поймет это, он должен понять и то, что мы не можем поступать вопреки желаниям дедушки.

Мы станем получать огромные доходы с этого ранчо, но только если будем честно вести дела".

Размышления Тринити были прерваны чьим-то стуком в дверь, и она улыбнулась с облегчением. Надеясь, что у нее появилась возможность предстать перед своим партнером в более женственном – не говоря уже о том, что в более привлекательном, – виде, Тринити быстро надела скромный, но очень ей шедший розовый пеньюар и отворила дверь, но обнаружила за ней не Джека, а милую маленькую девочку.

– Та леди велит, чтобы вы поскорее шли пить чай с пирожными вместе с нами, – торжественно объявила Джейни.

– Та леди? Ты имеешь в виду Элену? Пирожные – это замечательно, правда? Но сначала мне надо выбрать какое-нибудь платье понаряднее и надеть его. Может, останешься и поможешь мне?

Джейни кивнула и вошла в комнату, разглядывая все большими зелеными глазами. Добравшись до открытой двери на балкон, спросила:

– А детям можно туда выходить?

– Конечно. – Трннити вывела девочку на свежий предвечерний воздух и, слегка поддразнивая, спросила:

– Хочешь увидеть коров? Но они еще вон там, за горкой.

Девочка посмотрела в ту сторону сквозь решетчатые перила и спросила:

– Мы завтра пойдем туда погулять?

– Да.

Джейни удовлетворенно кивнула и повернулась к хозяйке дома:

– Вы с Джеком поссорились?

– Бог мой, ты слышала, как мы спорили? Надеюсь, мы тебя не слишком огорчили.

Девочка пожала узкими плечиками.

– На Джека никто не повышает голос. Кроме… – Джейни запнулась и поморщилась. – Ладно, это не важно.

– Ты, наверное, хотела упомянуть об Эрике? – спросила Тринити, борясь с лишенным всякого смысла приступом ревности по отношению к бывшей нареченной Джека.

Джейни еще шире распахнула свои огромные глаза.

– Нет, Эрика ни-ког-да не повышает голос. Она говорит, что это неприлично для леди. Но это только первая причина.

– Первая причина?

– Да, а вторая тоже есть. Мы не должны показывать мужчине, что он нас задел.

Невольно заинтригованная, Тринити спросила:

– Почему?

– Я не помню. Но Мэри помнит. Она вообще все помнит лучше, чем я.

Тринити сочувственно улыбнулась девочке:

– Серьезно? А кто же тогда смеет повышать голос на твоего брата?

– Луиза. Она очень хорошая, но грубая, ужасно грубая.

– А так как я повысила голос на него, ты и меня считаешь грубиянкой, да?

Джейни хорошенько обдумала вопрос, прежде чем ответить:

– Вы не были грубой, а только расстроенной, и я знаю почему.

– Ну?

– Вы чувствуете себя одинокой, потому что ваш дедушка ушел на небо. Но теперь Джек здесь, и вам уже не нужно расстраиваться.

Совершенно очарованная Тринити подвела девочку к кровати.

– Посиди здесь, и мы еще поболтаем, пока я буду одеваться.

– Ой! – Джейни увидела одну из карт, нарисованных Тринити в предвкушении задуманных путешествий. – Как красиво! Это вы нарисовали?

– Да. Это карта мира.

– Всего мира?

– Да, а что?

– На ней нет Бостона.

– Это легко исправить, мы его сейчас обозначим. – Тринити достала из ящика письменного стола ручку и поставила на карте новую метку. – Вот где Бостон. А теперь посмотри сюда. – Она указала на маленький кружок к востоку от Сан-Франциско. – Здесь мы находимся сейчас. Это ранчо «Сломанная шпора».

– Кружок, а не звездочка, – заметила Джейни.

– Звездочками обозначены особые места. Те, куда я собираюсь поехать.

– Бостон тоже особый.

– Мне так и говорили, и я этому верю. Но особые места, помеченные звездочками, для меня важны потому, что их посещал мой отец и писал мне оттуда письма. Я храню его письма вот уже много лет и дала себе слово, что когда-нибудь поеду по следам отца.

– Он тоже на небе?

– Да. Вместе с моей мамой.

– Мои мама и папа тоже там. Но Джек заботится о нас.

Тринити присела рядом с девочкой на постель и обняла ее за плечи.

– Но ведь и вы заботитесь о нем, верно?

Джейни кивнула.

– Расскажите мне, пожалуйста, о местах, отмеченных звездочками.

– Нам следовало бы присоединиться к остальным, но… – Тринити закусила нижнюю губу и секунду подумала; ее радовала возможность поговорить на любимую тему – о тех странах и городах, куда она непременно собиралась поехать. Помимо ранчо и выполнения дедушкиных заветов, эти планы составляли смысл ее существования. И она заговорила с мечтательной улыбкой:

– Ты слышала что-нибудь о стране под названием Марокко?

* * *

– Привет!

– Добрый день. – Джек заслонил рукой глаза от солнца, от души сожалея, что не надел широкополую шляпу, подаренную ему Брэддоком накануне их отъезда из Сан-Франциско. Брэддок предупредил, что широкие поля защитят его от палящих и ослепительных солнечных лучей в долине Сан-Хоакин, и оказался прав. – Это просто потрясающая земля, мистер Клэнси. Я не ожидал увидеть такое множество разных животных.

– Да, у нас тут всего понемножку, как говорится. Прямо как в Ноевом ковчеге, только дождя не хватает, чтобы нашим тварям было попрохладнее.

Доморощенный юмор старика позабавил Джека.

– Сколько у вас лошадей в настоящее время?

– Чересчур много. В загоне голов сорок, и обихаживать их приходится мне. Пока Эйб был жив, это было мое единственное занятие, и теперь, когда вы здесь, надеюсь, так оно снова и будет. – По лицу Клэнси расплылась широкая улыбка. – Потому я и говорю вам от всей души: добро пожаловать.

Джек посмотрел старику в глаза.

– Пока все останется как есть. Первую неделю или около того я проведу, оценивая возможности ранчо. Мисс Стэндиш объяснила вам это?

– Такой сообразительный парень, как вы, не проделал бы весь этот долгий путь, если бы дело того не стоило.

А уж если такая хорошенькая девушка, как наша Тринити, захочет выйти за вас замуж, если вы тут останетесь, очень глупо было бы с вашей стороны отказываться.

Джек откашлялся и сказал:

– Я не вправе обсуждать подробности, но, может быть, мне удастся сохранить владение для мисс Стэндиш без необходимости вступать в брак.

– Вы что, хотите жить с ней в грехе?

– Господи помилуй, конечно, нет! Наши отношения будут чисто деловым партнерством, и у мисс Стэндиш не будет нужды вступать со мной в отношения чисто интимные.

– Вы так считаете? – Клэнси склонил голову набок и сказал:

– Ежели вы того добьетесь, мы все будем вам благодарны, мистер Райерсон, попросту и от души. И я лично тоже. Очень уж меня тревожило это условие в завещании Эйба. Упрямый старый мул. Он хотел все устроить таким путем, но не набрался храбрости уговаривать внучку, пока был живой, и подумал, что в могиле окажется в полной безопасности.

Джек рассмеялся:

– По вашим словам выходит, что ее стоит побаиваться.

– По большей части она просто солнышко ясное. Но унаследовала от деда его упрямство. Да и папаша был такой, царство ему небесное. Только и делал, что шастал по белому свету, а дочку оставлял одну. Ни разу не навестил собственного папочку, ни единого разочка – даже не взглянул на то, что сотворил тут Эйб своими руками.

– Трудно поверить, что мистер Стэндиш добился столь многого всего за десять лет.

– И ради чего старался? Ради сына, которому все это было не нужно, а внучке и подавно. Не подумайте, что я ее осуждаю. С этим местом у нее связаны только плохие воспоминания. Вам известно, что она впервые сюда приехала после смерти отца? Скорбела тогда, скорбит и теперь. Ничего себе наследство, как вы скажете?

– Да.

– Старый Эйб решил, что своей причудой вынудит ее полюбить это ранчо, как любил его он сам. Но такие вещи по приказу не делаются. Если вы придумаете, как избавить ее от всего этого, я первый поблагодарю вас от всего сердца.

– Если я решу сделать вложение, то уверен, что сумею все уладить, и мисс Стэндиш сможет уехать немедленно, если ей так захочется. Я не в курсе того, каково ее финансовое положение, но она может пожить здесь, пока мы не начнем получать твердый доход. Но во всем прочем она будет совершенно свободна от обязательств перед ранчо.

Клэнси выпятил губы.

– Мы будем о ней скучать, но для нее это к лучшему.

У Тринити такое горячее желание поездить по миру! Увидеть что-то особенное, как я понимаю. То, чего она не видит у себя дома.

– Можете мне поверить, я хорошо знаком с подобным пристрастием у женщин, – усмехнулся Джек. – Если мисс Стэндиш жаждет приключений, то я последний человек, который стал бы ей в этом препятствовать. Это не только бесполезно, но и рискованно.

Клэнси захохотал во все горло.

– Это факт. Я бы предпочел оказаться зажатым между забором и брыкливым необъезженным жеребцом, чем приблизиться на расстояние плевка к этой девушке, когда она начинает кипятиться. Погодите, пока сами увидите такое.

Тогда вам захочется, чтобы вы и слыхом не слыхали о «Шпоре».

Джек почувствовал мимолетный порыв признаться, что уже видел Тринити в ее наихудшей ипостаси, – во всяком случае, он надеялся, что в более скверном настроении она не бывает! Но вместо этого он слегка сжал плечо Клэнси – как бы в утешение – и сказал:

– Я уже говорил, что получил свою долю темпераментных особ женского пола.

– Эту девушку вроде бы ни капельки не занимает это ранчо, зато она настолько предана Эйбу, как только может быть предана девушка ее возраста. Очень надеюсь, что вы останетесь здесь, сынок. Ради ее спасения.

– А я полагаюсь на то, что вы мне дадите сведения о ранчо, необходимые для принятия этого самого решения.

Завтра давайте начнем с путешествия по всему владению, если это возможно.

– Я путешествую, как вы такое дело назвали, по этому чертову владению каждый божий день, – ухмыльнулся Клэнси. – Вы для меня более чем желательный попутчик.

Вы крепко держитесь на вашем жеребце?

Джек заметил смешливую искорку в глазах у старого ранчера.

– Я взял этого коня на время в Стоктоне. Он работал на славу.

– Этому его и учили, – заметил Клэнси. – Работать как следует. Но для объезда ранчо он не годится. Я закреплю за вами Рейнджера.

Джек повернул голову и увидел самую обычную лошадку, темно-гнедую, с черными как смоль гривой и хвостом. Клэнси свистнул, и уши животного тотчас встали торчком, и оно зарысило к забору, вытянув шею, словно приветствовало таким образом старого друга.

– Привет, парень, – поздоровался с конем Клэнси и почесал его за ухом. – Познакомьтесь с Рейнджером, мистер Райерсон. Самый лучший ковбойский мустанг, какого я вырастил и обучил.

– Было бы только справедливо, чтобы завтра на нем ездили вы, – сказал Джек. – Я возьму своего Плутона.

Вот увидите, какая это превосходная лошадь.

– Что за имечко у него? Больно заковыристое.

– Его назвали именем римского бога подземного царства, Плутона.

– Нам тут нет нужды в римских богах, – рассмеялся Клэнси, – но воля ваша, сынок. Езжайте завтра на этом самом Плутоне, и посмотрим, как он справится.

Джек не обиделся на старого лошадника, прекрасно понимая, что на скотоводческом ранчо нет чистокровных арабских скакунов, подобных Плутону, и вполне логично, что Клэнси считает таких коней ненужной роскошью, причудой приезжих из восточных штатов Америки. Плутон и был собственностью приезжего с востока страны, умершего полгода назад в Стоктоне от сердечной недостаточности и оставившего своего чистокровного жеребца в уплату за номер в гостинице и за доставку бренных останков хозяина в Сан-Франциско.

– Он вас наверняка удивит, мистер Клэнси.

– Все может быть, хотя такого заядлого лошадника, как я, удивить трудненько. Когда бы вы хотели начать объезд, в котором часу?

– А вы когда его начинаете?

– На восходе солнца.

– Вот и отлично.

– Наденьте вашу большую черную шляпу и ваши красивые перчатки не забудьте.

– Что-нибудь еще? – со вздохом спросил Джек.

Улыбка Клэнси потеплела.

– Вы, сынок, шутки понимаете, как я погляжу. В тех местах, откуда я родом, это считается добрым знаком.

– В тех местах, откуда я родом, это тоже добрый знак.

– В Бостоне? Я малость беспокоился насчет этого, – признался старик. – Думал, увидим мы этакого бледного коротышку, который толкует только о цифрах и заморочит ими голову мисс Тринити. Но я понял, что вы за парень, как только увидел вас в седле. И она тоже поняла.

Вы так сидели на вашем большом жеребце, словно родились в седле, и шляпу сняли перед ней как надо. Для меня оно было большим облегчением, да и мисс Тринити почувствовала себя лучше. А теперь вот услышал, что вы не собираетесь вступать с ней в брак… – Клэнси протянул Джеку руку. – Когда я сказал вам, что рад вашему приезду в «Шпору», то говорил от души. Вы только что объяснили мне, что вам нужно, и я помогу вам. Хочу уговорить вас остаться здесь, это уж точно.

Джек крепко пожал руку старика.

– Как вы сами сказали, я не предпринял бы такое долгое путешествие, если бы не рассчитывал на хорошие, даже очень хорошие возможности для себя, если я останусь на ранчо. Я рад сотрудничеству и тому, что увижу ранчо завтра на заре.

– Взгляни-ка, Джейн. Мой отец нарисовал это в Египте. Ты знаешь, что это такое?

– Котенок?

Тринити рассмеялась.

– Его зовут Сфинкс. Это полулев-получеловек. Легенда гласит, что он загадывал путникам загадки. Ты любишь загадки?

Джейни зевнула, помотала головой и устроилась на подушках в головах кровати.