Текст книги "Приключения мышонка Десперо"

Автор книги: Кейт ДиКамилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Кейт ДиКамилло
Приключения мышонка Десперо

Приключения мышонка Десперо, а точнее – Сказка о мышонке, принцессе, тарелке супа и катушке с нитками

Посвящается Люку,

который попросил меня придумать

сказку с неожиданным героем

Мир погружён во тьму, и свет в нём – на вес золота. Садись-ка поближе, читатель, и доверься мне. Я расскажу тебе сказку.

Книга первая
Рождение мышонка

Глава первая
Последыш

Эта сказка началась так: за толстыми, крепкими стенами замка родился мышонок. Совсем маленький. У родителей он был последышем, самым младшим ребёнком, причём единственным, кто выжил из последнего помёта.

– Где мои дети? – слабым голосом проговорила измученная родами мама-мышь. – Покажите детей!

Папа-мышь поднял тщедушного мышонка повыше.

– Только один, – ответил он. – Остальные мёртвые.

– Mon Dieu! Мой бог! Только один?

– Да, вот этот. Как ты хочешь его назвать?

– Столько сил потрачено – и всё впустую! – Мать вздохнула. – Такое разочарование! Я в отчаянии!

Мама-мышь была родом из Франции и прибыла в этот замок когда-то давно в багаже французского дипломата. Разочарование и отчаяние были её излюбленными словечками. Она произносила их по самым разным поводам.

– Так ты дашь ему имя? – повторил отец.

– Имя? Ему? Разумеется, дам! А толку? Он всё равно умрёт, как все остальные. Боже, какое разочарование! Какая трагедия!

Мама-мышь поднесла носовой платок к кончику носа, а потом принялась обмахиваться платком, точно веером.

– Так ты настаиваешь, чтобы я дала ему имя? – Она фыркнула. – Что ж, изволь. Я назову его Десперо, потому что в моём родном языке есть похожее слово. Это дитя – именно Десперо, ибо он принёс с собой безмерное разочарование и отчаянье. Где же наконец моё зеркальце?

Муж протянул ей осколок зеркала. Антуанетта – а именно так звали маму-мышь – глянула на своё отражение и ахнула.

– Тулиз, немедленно принеси мою сумочку с косметикой, – велела она одному из сыновей. – У меня чёрные круги под глазами.

Пока Антуанетта подкрашивала глаза, папа-мышь уложил новорождённого в колыбель, на клочья одеял. Апрельское солнце, ещё слабенькое, но напористое, пробилось сквозь окна замка и дальше – через щель в стене и наконец дотронулось своим золотым пальцем до младенца.

Мышата сгрудились вокруг, чтобы рассмотреть новообретённого братца.

– У него слишком большие уши, – заявила сестрица Мёрло. – Я таких ушей в жизни не видела.

– Смотри-ка, папа! – окликнул отца мышонок по имени Ферло. – У него глаза открыты. Ведь это неправильно, да, пап?

Да, это было неправильно. Десперо не следовало открывать глаз. Но он открыл. И увидел, как по потолку, отразившись от маминого зеркальца, побежал овальный солнечный зайчик. Мышонок смотрел на него и улыбался.

– С ним что-то не так, – подтвердил папа-мышь. – Отойдите-ка от него подальше.

Братья и сёстры Десперо поспешно сделали шаг назад.

– Всё, – донёсся с кровати голос Антуанетты. – Этот последний. Больше мышат у меня не будет. Дети – это такое разочарование. Они губят мою красоту. Да-да, губят безвозвратно. Так что больше никаких мышат. Этот – последний.

– Последний, – повторил папа-мышь. – И он скоро умрёт. Он не выживет. С открытыми глазами нельзя выжить!

Но представляешь, читатель, – он выжил.

И сказка наша как раз о нём.

Глава вторая
Такое разочарование!

Десперо Тиллинг выжил.

И само его существование вызвало в мышином сообществе немало пересудов.

– Мельче мышонка я в жизни не видела, – заявила тётушка Флоренс. – Мелок до нелепости. Таких мышат просто не бывает. Уж на что все Тиллинги мелкие, но не до такой же степени! – Тут она снова взглянула на Десперо с прищуром, точно подозревала, что от этого взгляда он попросту исчезнет. – Таких мышат не бывает, – повторила она свой приговор. – Никогда.

Десперо смотрел на тётку, обвив хвостиком задние лапки.

– А уши! Уши-то какие огромные! – воскликнул дядя Альфред. – Не мышиные, а прямо ослиные!

– Неприлично большие уши, – подтвердила тётя Флоренс.

И тут Десперо этими ушами пошевелил.

Тётка аж ахнула.

– Говорят, он родился с открытыми глазами, – шепнул ей на ухо дядя Альфред.

Десперо посмотрел на дядю в упор.

– Так не положено, – отрезала тётя Флоренс. – Ни один мышонок, хоть крошечный, хоть большеухий, не смеет рождаться с открытыми глазами. Так не положено.

– Его папаша Лестер говорит, что он нездоров, – заметил дядя Альфред.

Десперо чихнул.

Он ничего не сказал в своё оправдание. Да и что он мог сказать? Дядя с тётей не ошиблись. Он действительно до смешного мал. У него действительно несоразмерно большие уши. И он действительно родился с открытыми глазами. К тому же он и впрямь получился каким-то хилым: то чихает, то кашляет, поэтому в одной лапке у него всегда зажат носовой платок. И температура у него поднимается довольно часто. От громких звуков он вообще теряет сознание, а ещё – и это больше всего тревожит его родственников – он не проявляет ни малейшего интереса к тому, чем положено интересоваться всем мышам.

Например, он совершенно не думает о пище и не стремится подобрать всякую крошку. Когда его старшие братья и сёстры едят, Десперо просто замирает, склонив головку набок.

– Слышите этот сладкий, этот чудесный звук? – как-то спросил он у родственников.

– Когда у людей изо рта падают крошки и ударяются об пол, я всегда слышу. По мне, так слаще звука на свете нет, – ответил его брат Тулиз. – Я его всегда различу.

– Нет, это что-то другое, – возразил Десперо. – Сладкий звук… тягучий… похоже на… на мёд.

– Может, уши у тебя и большие, – фыркнул Тулиз, – но к голове они явно как-то не так приставлены. Разве можно услышать мёд? Его можно только почуять. Когда он есть. Но сейчас его нет.

– Отставить мёд! – рявкнул на Десперо папаша Лестер. – Хватит витать в облаках. Бери ноги в руки да ищи крошки.

– Умоляю тебя, сынок! – воскликнула мама Антуанетта. – Ищи крошки. Ешь их, чтобы порадовать мамочку. Ты такой костлявый! Ты такое разочарование для своей мамочки!

– Прости, – понурившись, прошептал Десперо. И опустил голову к самому полу.

Ты думаешь, он вынюхивал крошки, читатель?

Нет, он просто слушал. Его огромные уши улавливали какой-то удивительно сладкий звук, который другим мышам было, кажется, не дано услышать.

Глава третья
Однажды жил да был…

Братья и сёстры Десперо прилежно старались обучить его мышиным повадкам. Однажды братец Ферло решил показать ему замок, а заодно преподнести урок бега и юрканья.

– По прямой бегать нельзя, надо петлять, – наставлял он младшего брата и тут же показывал на скользком, натёртом воском полу, как это делается. – Непременно оглядывайся то через правое плечо, то через левое. Ни на что не отвлекайся и ни в коем случае не останавливайся.

Но Десперо не слушал братца Ферло. Он смотрел на свет, на разноцветный свет, лившийся через окна-витражи. Он встал на задние лапки да так и замер, зажав у сердца носовой платочек, – глаз не мог отвести от струившегося сверху сияния.

– Ферло, – наконец вымолвил он. – Что это? Откуда такие краски? Мы что, в раю?

– Ну ты и фрукт! – отозвался Ферло из дальнего угла. – Стоит себе посреди зала и про рай разглагольствует! Давай лапами двигай! Ты – мышь, а не человек! Значит, должен бегать и юркать.

– Что-что? – рассеянно переспросил Десперо.

Но Ферло нигде не было.

Как и пристало правильному мышонку, он юркнул в норку под лепным плинтусом.

Как-то раз сестрица Мёрло отвела Десперо в библиотеку замка. Свет там лился потоками через высокие стрельчатые окна и ложился на пол яркими жёлтыми пятнами.

– Беги за мной, братишка, – велела Мёрло. – Я научу тебя, где и как лучше всего грызть бумагу.

Мёрло проворно вскарабкалась по ножке и спинке стула, а оттуда перепрыгнула на стол, где лежала огромная открытая книга.

– Теперь сюда, братишка, – скомандовала Мёрло, взбираясь прямо на страницы книги.

Десперо последовал за ней: с пола – на стул, со стула – на стол, со стола – на книгу.

– Помни, самое вкусное – это клей. Он вот здесь, на корешке. Края тоже вполне съедобны, они тонкие и крошатся на зубах.

Сестра выгрызла кусок с края страницы и оглянулась на Десперо.

– Теперь ты попробуй, – пригласила она. – Сперва откуси кусочек клея, а потом заешь его бумагой, с самого краешка. А вот эти каракули – вообще объедение.

Десперо посмотрел на книгу, и тут случилось нечто чудесное. Чёрные значки, или каракули, как называла их Мёрло, вдруг обрели форму и смысл. Они превратились в слова, а слова сложились в удивительную мелодичную фразу: Однажды жил да был…

– Однажды жил да был… – прошептал Десперо.

– Что? – обернулась Мёрло.

– Ничего.

– Ешь давай! – велела Мёрло.

– Я не смогу. – Десперо даже попятился.

– Почему?

– Ну… потому что можно испортить сказку.

– Сказку? Какую сказку? – Мёрло возмущённо уставилась на брата. На её длинном усике негодующе подрагивала бумажная крошка. – Всё-таки папа был прав. Он сразу, ещё когда ты родился, сказал, что с тобой не всё в порядке.

Сестрица Мёрло бросилась вон из библиотеки – поскорее рассказать родителям о последнем разочаровании, связанном с Десперо.

Когда сестра скрылась наконец из виду, уже ничто не мешало Десперо протянуть лапку и потрогать чудесные слова: Однажды жил да был…

Он вздрогнул. Чихнул. Высморкался в платочек, который всегда был у него наготове.

– Однажды жил да был… – произнёс он вслух, наслаждаясь каждым звуком.

А потом Десперо, поводя лапкой от слова к слову, прочитал всю сказку с начала до конца – сказку о прекрасной принцессе и рыцаре, который служил ей верой и правдой и был преисполнен отваги.

Десперо читал, но даже не подозревал, что отвага скоро понадобится ему самому.

Кстати, читатель, я уже говорила, что под замком было подземелье? Настоящая подземная тюрьма, где водились крысы! Огромные крысы. Гадкие. И Десперо предстояло вступить с ними в неравную схватку.

Читатель, запомни: непростая судьба (будь то встреча с крысами или что-то совсем другое) уготована всякому мышонку и человеку, который смеет быть не таким, как все.

Глава четвёртая
Появляется горошинка

Вскоре братья и сёстры оставили любые попытки научить Десперо мышиным повадкам – зряшное это было занятие. Так что Десперо оказался предоставлен сам себе и совершенно свободен.

Дни он проводил, как ему заблагорассудится: бродил по замку и мечтательно смотрел на свет, струившийся сквозь разноцветные стёкла. Ещё он ходил в библиотеку и перечитывал сказку о прекрасной девушке и рыцаре, который вызволил её из беды. Главное же, он в конце концов понял, откуда берётся этот сладкий, как мёд, звук.

Это была музыка.

Сам король Филипп играл на гитаре и пел по вечерам, перед сном, для своей дочери, принцессы Горошинки.

Мышонок прятался за стенкой принцессиной спальни и слушал во все уши. Или нет, он слушал сердцем. От гитарного перебора, от голоса короля сердце теснило, душу распирало, а внутри становилось как-то по-особенному легко.

– Чудо, – повторял мышонок. – Чудо! Точно в раю. Точно мёдом по сердцу.

Стремясь расслышать каждую ноту, Десперо однажды высунул из норки левое ухо, а потом и правое – вдруг он что-нибудь упустит? Вскоре он, сам того не заметив, высунул и лапки – сперва одну, а потом и другую. А после… мышонок даже сам не понял, как это произошло, но, боясь пропустить даже ползвука, он весь, целиком, вылез из норки. Десперо хотел быть поближе к музыке.

Вообще-то он знал, что делать это не положено. Хотя он не очень-то обременял себя мышиными правилами, но один самый главный закон обычно соблюдал неукоснительно: никогда ни при каких обстоятельствах не попадайся на глаза людям.

Но… музыка. Во всём виновата музыка. Из-за музыки он совсем потерял голову и утратил даже те немногие мышиные инстинкты, которыми наделила его природа. И вот теперь он стоял посреди спальни, на виду у людей, и востроглазая принцесса Горошинка его конечно же очень скоро заметила.

– Папа! – воскликнула она. – Смотри, мышка!

Король умолк. И прищурился. Он был близорук, то есть с трудом различал то, что не находилось прямо у него под носом.

– Где мышка? – спросил он.

– Вон же, – ответила принцесса и показала пальцем на Десперо.

– Милая моя Горошинка, это никакая не мышка, – сказал король. – Это просто жучок. Таких маленьких мышек не бывает.

– Нет, папочка, это мышка.

– Жучок, – твёрдо сказал король.

Он любил, чтобы за ним всегда оставалось последнее слово.

– Мышонок! – не отступалась Горошинка, которая прекрасно знала, что права.

Десперо же начал понимать, что совершил непростительную ошибку. И задрожал. От ушей до пят. И чихнул. И уже собрался было бухнуться в обморок.

– Он нас боится, – сообразила Горошинка. – Посмотри, папа, он весь дрожит. Знаешь, по-моему, мышонок хотел послушать музыку. Сыграй ещё что-нибудь.

– Ты хочешь, чтобы король играл для жучка? – Король озадаченно наморщил лоб. – Думаешь, так и подобает? Тебе не кажется, что мир перевернётся с ног на голову и покатится в тартарары, если короли будут петь для жуков?

– Папа, я тебе объяснила: это не жук, а мышонок. Ну спой! Пожалуйста!

– Ладно, изволь. Если это доставит тебе удовольствие – я, король, готов петь для жучка.

– Для мышонка, – упорствовала Горошинка.

Её отец поправил на голове тяжёлую золотую корону. Откашлялся. Ударил по струнам и затянул песню про звездопад. И песня эта оказалась такой же сладкой и тягучей, как лившийся сквозь витражи свет. Она завораживала, как сказка из книжки в библиотеке.

Десперо позабыл все свои страхи. Он хотел одного – слушать музыку.

Мышонок подполз ближе, ещё ближе, и скоро, читатель, он уже сидел у самых ног короля.

Глава пятая
Что увидел Ферло

Принцесса Горошинка посмотрела на Десперо. И улыбнулась ему. И пока король пел ещё одну песню – про густые сиреневые сумерки, которые окутывают сонные садовые изгороди, – принцесса протянула руку и погладила Десперо по макушке.

Потрясённый Десперо поднял глаза. И решил, что Горошинка – в точности как прекрасная девушка из книжки в библиотеке. Принцесса снова улыбнулась Десперо, и на этот раз мышонок осмелился улыбнуться ей в ответ. И тут случилось нечто невообразимое. Он влюбился.

Читатель, ты, конечно, можешь… нет, ты просто обязан спросить: разве не нелепо, что крошечный, болезненный большеухий мышонок влюбился в человека? В прекрасную принцессу по имени Горошинка?

Ответ ясен. Разумеется, это нелепо.

Любовь вообще большая нелепость.

Но любовь – это ещё и чудо. И она обладает огромной властью. И любовь Десперо к принцессе Горошинке со временем окажется именно такой – могущественной, чудесной. И останется нелепой.

– Ты такой милый! – шепнула мышонку принцесса. – Такой маленький.

Десперо смотрел на неё с обожанием.

В это время его братцу Ферло как раз случилось пробегать мимо принцессиной спальни. Он бежал по всем правилам: петляя и оглядываясь то через правое плечо, то через левое.

– Ну и ну! – выдохнул Ферло, заметив брата, и остановился.

Заглянул в комнату. Усики его напряглись, точно натянутая тетива.

Ферло увидел, как его брат, Десперо Тиллинг, сидит возле самых ног короля. Ферло увидел, как его брата, Десперо Тиллинга, гладит по голове принцесса.

– Ну и фрукт! – присвистнул Ферло. – Совсем сбрендил! Тут ему и крышка!

И Ферло заспешил дальше по всем правилам – где бежал, где юркал, – чтобы поскорее сообщить папе Лестеру Тиллингу эту ужасную, эту совершенно невероятную новость.

Глава шестая
Опять твой барабан!

– Нет, это не мой сын! Он просто не может быть моим сыном! – Зажав усики передними лапками, папа Лестер причитал и в отчаянии мотал головой.

– Ну, разумеется, это твой сын, – отозвалась Антуанетта. – Чей же ещё? Вечно ты говоришь всякие глупости. Откуда такие мысли?

– Всё ты! – ворчал Лестер. – Ты во всём виновата. Кровь твоя французская в башку ему ударила, и парень с ума спятил.

– C’est moi? – возмутилась Антуанетта. – Я виновата? Почему всегда я? Если твой сын – сплошное разочарование, то ты виноват в этом ничуть не меньше, чем я.

– Надо что-то делать, – твёрдо сказал Лестер и потянул себя за усик так сильно, что вырвал его вовсе. Тогда он принялся размахивать им над головой, а потом наставил на жену. – Иначе мы все из-за него погибнем. Надо же! Додумался! Уселся у ног человечьего короля! Невероятно! Уму непостижимо!

– Не драматизируй! – сказала Антуанетта и, вытянув вперёд лапку, стала рассматривать свои накрашенные коготки. – Он же просто маленький мышонок. Какой от него вред?

– Кое-что я в этой жизни усвоил прочно, – ответил Лестер. – Мыши должны вести себя по-мышиному, иначе бед не оберёшься. Я созову внеочередной Мышиный совет. И мы все вместе решим что делать.

– Господи! – вздохнула Антуанетта. – Вечно ты носишься с этим Мышиным советом. Пустая трата времени.

– Как ты не понимаешь? – вскипел Лестер. – Его надо наказать. Его надо отдать под трибунал!

Папа-мышь бросился к вороху бумажек и, яростно раскидав их, извлёк чуть не с самого дна этой кучи напёрсток. Отверстие для пальца у напёрстка было закрыто туго натянутым кусочком кожи.

– Умоляю, только не стучи! – Антуанетта закрыла лапками уши. – Опять твой барабан! Неужели нельзя созвать Совет каким-то другим способом?

– Нет! – отрезал Лестер. – Только барабанным боем.

Подняв инструмент высоко над головой, он обратил его сперва на север, потом на юг, а после – на запад и восток. Затем, повернувшись спиной к жене, он пристроил барабан между лапок, закрыл глаза, вдохнул поглубже и начал выбивать медленную дробь: один длинный удар – хвостом, два коротких – лапками.

Бум! Там-там! Бум! Там-там! Бум! Там-там!

Эта дробь была сигналом для членов Мышиного совета.

Бум! Там-там! Бум! Там-там! Бум!

Услышав такую дробь, они сразу понимали, что им предстоит принять важное решение – решение, от которого зависит безопасность и благоденствие всего мышиного племени.

Бум! Там-там! Бум! Там-там!

Бум!

Глава седьмая
Влюблённый мышонок

А что же делал наш герой? Где был самый интересный для нас член мышиного племени, когда по замку эхом прокатилась барабанная дробь?

Признаюсь честно, читатель: самого предосудительного Ферло увидеть не успел. На самом деле Десперо ещё долго сидел с королём и принцессой и слушал песню за песней. И в какой-то момент Горошинка бережно-пребережно взяла его в руки. Она посадила мышонка на ладонь и стала почёсывать его за несоразмерно большими ушами.

– У тебя такие милые ушки, – шепнула она. – Прямо бархатные!

Десперо понял, что вот-вот потеряет сознание. От счастья. Его огромные уши для неё – просто ушки, да ещё бархатные. Чтобы не упасть в обморок, он опёрся хвостиком о руку Горошинки, о самое запястье, и почувствовал, как пульсирует под её кожей тонкая венка. И его сердце тут же начало биться в унисон с сердцем принцессы.

– Папочка! – воскликнула Горошинка, когда отец закончил петь. – Я оставлю себе этого мышонка. Мы станем с ним большими друзьями.

Король сощурился. Пригляделся.

– Мышь, – пробормотал он. – Грызун.

– Ты о чём? – недоумённо спросила принцесса.

– Брось немедленно, – потребовал король.

– Вот ещё! – возмутилась Горошинка. – С какой стати?

– Потому что я тебе велю.

– Но почему? – заупрямилась Горошинка.

– Потому что это мышь.

– Я знаю. Я тебе с самого начала говорила, что это мышь.

– Но я сразу не подумал.

– О чём?

– О твоей маме. О королеве.

– О маме, – печально повторила Горошинка.

– Мыши – грызуны, – сказал король. И поправил корону. – Они родственники крыс. А как мы относимся к крысам, ты отлично знаешь. Ты знаешь, что самые мрачные страницы нашей истории связаны с крысами.

Принцесса содрогнулась.

– Но, папа, – заспорила она, – это мышонок, а не крыса. Мышонок – совсем другое дело.

– У особ королевской крови много обязанностей, – провозгласил король. – И одна из них состоит в том, чтобы не вступать в личные отношения даже с дальними родственниками твоих врагов. Горошинка, немедленно положи его на пол.

Принцесса опустила Десперо на пол.

– Вот и умница, – сказал король. И перевёл взгляд на Десперо. – Беги же! – велел он.

Но Десперо не побежал. Он сидел, не сводя глаз с принцессы. Король сердито топнул:

– Беги прочь!

– Папочка, пожалуйста, не пугай его! Он ни в чём не виноват. – И принцесса заплакала.

Её слёзы заставили Десперо нарушить последний ещё не нарушенный им закон предков. Он заговорил с человеком.

– Прошу тебя, не плачь, – сказал он и протянул Горошинке свой носовой платок.

Горошинка всхлипнула и наклонилась к нему низко-низко.

– Не смей к ней обращаться! – взревел король.

Десперо уронил платочек и попятился.

– Грызуны не смеют заговаривать с принцессами! Я не позволю, чтобы этот мир перевернулся с ног на голову и покатился в тартарары. На всё есть свои законы. Беги отсюда! Беги со всех ног, чтоб я тебя больше никогда не видел. Убирайся, пока ко мне не вернулся здравый смысл и я не приказал тебя убить!

Король снова топнул.

Мышонок встревожился: нога была такая громадная, топала с такой силой и так близко от его головы! И Десперо наконец побежал к спасительной дырке под плинтусом.

Но прежде чем туда юркнуть, он остановился и крикнул принцессе:

– Меня зовут Десперо!

– Десперо?

– Да, Десперо. И я вас боготворю, клянусь честью!

Именно так говорил рыцарь прекрасной девушке в той книжке, которую Десперо каждый день перечитывал в библиотеке: Я вас боготворю, клянусь честью! Мышонок бормотал эту фразу про себя тысячу раз, но у него ещё не было случая сказать её вслух.

– Убирайся немедленно! – заорал король и топнул ногой ещё сильнее, а потом ещё сильнее, так что сотрясся весь замок, а то и весь мир. – Грызуны не имеют никакого понятия о чести!

Десперо юркнул в норку и стал смотреть на принцессу оттуда. А она подобрала его платочек и посмотрела в норку – прямо в глаза мышонку.

– Десперо, – прошептала она.

Он угадал по губам, что она шепчет его имя.

– Я вас боготворю, – прошептал он. – Клянусь честью.

Он приложил лапку к груди и поклонился, коснувшись усиками пола.

Увы, наш мышонок влюбился не на шутку.