Текст книги "Парящий тигр"

Автор книги: Кейт ДиКамилло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 26

Оставив Уилли Мэй в мотеле, он побежал дальше, вперёд по шоссе.

– Сикстина! – кричал он на бегу. – Сикстина!

И, о чудо! Он её увидел! На горизонте показалась яркая точка – оранжевое платье в розовый горошек. Сикстина Бейли.

– Эй, Сикстина! – крикнул он. – Погоди! Мне нужно тебе что-то сказать.

– Я с тобой не разговариваю! – крикнула она в ответ. Но остановилась. Обернулась. И упёрла руки в боки.

Роб побежал быстрее и наконец её догнал.

– Послушай, это насчёт тигра, – запыхавшись, сказал он.

– Что насчёт тигра?

– Я это сделаю. Выпущу его.

Сикстина сощурила глаза:

– Слабо тебе, не выпустишь.

– Выпущу, – повторил он. Он достал из кармана ключи и эффектно, как фокусник, гордый удачно получившимся фокусом, побренчал связкой перед носом у Сикстины. Словно он только что сотворил их из пустоты, словно их раньше вовсе не существовало. – Я выпущу его. Для тебя.

– Эге-гей!

Роб оглянулся на пронзительный крик. Прямо на них на своём красном джипе нёсся Бошан.

– Ой! – прошептал Роб. – Только не он!

– Это хозяин? – шёпотом спросила Сикстина.

Роб кивнул.

Расплёскивая лужи и грязь, Бошан съехал на обочину.

– Прогуливаешься? – завопил он.

Роб пожал плечами.

– Чего молчишь? – проревел Бошан и вылез из машины.

Роб быстро спрятал ключи в карман. Сердце у него в груди громко булькнуло, точно предупреждало: ничего не бойся. И тут лее забилось спокойно и ровно.

– А ты, гляжу, не один, – сказал Бошан, оглядев Сикстину. – Значит, уже за девчонками бегаешь? Молоток! Мне такие парни по душе! С подружкой, значит, гуляешь? – Бошан ободряюще хлопнул Роба по спине.

– Нет, сэр, – произнёс Роб и оглянулся на Сикстину.

Она смотрела на Бошана таким тяжёлым, испепеляющим взглядом – Роб далее испугался, что хозяин и вправду задымится.

– Я там тебе ещё пакет привёз, – сказал Бошан. – Оставил его в мотеле. Заберёшь у Иды Белль.

– Хорошо, сэр, – ответил Роб.

– А тебя, крошка, как зовут? – обратился Бошан к Сикстине.

Сердце Роба снова булькнуло. Один бог знает, что может сейчас наговорить Сикстина.

Но она его, как всегда, удивила. Мило улыбнувшись Бошану, она ответила:

– Сисси.

– Клёвое имя, – одобрил Бошан. – Стоит того, чтобы гоняться за тобой по шоссе. – Он повернулся и навис над Робом. – Надеюсь, ты помнишь, что у нас есть общее дельце. Причём секретное. Секрет-то хранишь? По-взрослому?

– Да, сэр, – ответил Роб.

Бошан ему подмигнул, и зубочистка в уголке его рта заходила ходуном.

– Мне тут в городе надо кое-что обтяпать, поеду. – Он крепко сжал плечо Роба и тут же отпустил. – Вы тут с подружкой не балуйте.

– Хорошо, сэр, – сказал Роб.

Бошан враскачку пошёл обратно к джипу. Роб с Сикстиной смотрели, как он идёт, как залезает внутрь и как машина с рёвом уносится прочь.

– Он его боится, – произнесла Сикстина. – Он боится тигра. Потому и велел тебе его кормить.

Роб кивнул. Это была ещё одна правда, которую он просто знал, знал из ниоткуда. Так же как он знал, что Сикстинин отец за ней не приедет. Похоже, внутри у него помещается ещё много разных знаний, о которых он даже сам не подозревает.

– Ты прости меня, – сказал он. – Я про отца твоего зря сказал, не подумал. Прости.

– Я не хочу говорить о моём отце, – отрезала Сикстина.

– Может, он ещё за тобой приедет…

– Не приедет. – Сикстина тряхнула головой. – А мне плевать. Мне это совершенно не важно. Сейчас важно одно. Тигр. Пошли скорее. Пора его выпустить.

Глава 27

Первый ключ скользнул в замочную скважину и повернулся там с такой лёгкостью, что Роб даже оторопел. Похоже, выпустить тигра совсем нетрудно.

– Ну же! – торопила его Сикстина. – Давай! Открывай остальные замки.

И он открыл – сначала второй, потом третий. А потом по очереди вынул замки из петель и отдал Сикстине, а она положила их на землю.

– Открывай, – приказала она.

Сердце у Роба бешено заколотилось, чуть не выскакивая из груди.

– А вдруг он нас съест? – спросил он.

– Не съест, – ответила Сикстина. – Он нас не тронет. Из благодарности. Ведь мы – его освободители.

Роб распахнул дверь.

– С дороги! В сторону! – закричал он, и они оба, отбежав подальше от клетки, затаились в ожидании.

Но тигр их совершенно проигнорировал. Он продолжал ходить взад-вперёд, не обращая внимания на открытую дверь.

– Эй, выходи! – крикнул ему Роб.

– Ты свободен, – прошептала Сикстина.

Но тигр даже глазом не повёл.

Сикстина подкралась обратно к клетке, схватилась за сетку и начала трясти.

– Выходи! – завопила она. – Иди сюда, – позвала она Роба. – Помоги мне. Помоги сделать, чтоб он вышел.

Роб тоже схватился за сетку и потряс её изо всех сил.

– Беги! – велел он.

Тигр замер и уставился на двух детей, висевших на клетке, точно обезьянки.

– А ну брысь! – Роба вдруг охватила ярость.

Он тряс клетку изо всей мочи, вопил, улюлюкал, а потом вдруг откинул голову и завыл, глядя в небо, набрякшее дождём небо, и от этой бесконечной серой пелены ярость его стала ещё сильнее, и он завопил ещё громче – прямо в тучи. И не переставая тряс клетку.

Внезапно ему на руку легла ладонь Сикстины.

– Тсс! – шепнула она. – Он уходит. Смотри.

Они смотрели во все глаза, а тигр с осторожностью и величавой грацией вышел из клетки и ступил на землю. Сначала он задрал морду кверху и принюхался. Потом сделал шажок-другой. Потом снова остановился и замер. Сикстина хлопнула в ладоши. Обернувшись, тигр посмотрел на них в упор сверкающими жёлтыми глазами. И бросился бежать.

Тигр бежал так быстро, что Робу показалось, будто он летит. Мышцы его двигались плавно и мерно, точно могучая река. Даже не верилось, что этот зверь вообще мог сидеть в клетке. Ему это не пристало.

Огромными прыжками тигр нёсся по высокой траве прочь от Сикстины и Роба. Он был, словно огненное солнце, которое то всходило, то заходило, а Роб глядел ему вслед, и его сердце поднималось и опускалось вместе с тигром. Точно в такт.

Глава 28

– О! – произнесла Сикстина лёгким-лёгким голосом, который так нравился Робу. – Вот видишь? Мы всё правильно сделали. Мы всё сделали правильно.

Роб кивнул. Но отчего-то он вдруг увидел – не наяву, но отчётливо – маленькую вспышку… зелёную… Попугайчик по кличке Сверчок.

– Ты о чём? – спросила Сикстина. – О чём ты сейчас думаешь?

Роб покачал головой:

– Так. Ни о чём.

– Ро-о-оберррт! – Крик раскатился над лесом со стороны мотеля.

– Это мой отец! – всполошился Роб. – Меня отец зовёт.

Потом они услышали голос Уилли Мэй.

– Господи Иисусе! – вопила она дико и пронзительно. – Дети! Где вы?

И тут раздался выстрел.

Роб и Сикстина ошеломлённо застыли, не отозвавшись. Но вот Уилли Мэй выбежала из сосняка, увидела их и обессиленно остановилась.

– Слава тебе Господи! – выдохнула она, взглянув в небо. – Целые, невредимые дети! Спасибо Создателю! Идите ко мне скорее, – позвала она и широко раскинула руки. – Идите сюда!

Роб двинулся к ней. Ему хотелось объяснить, что она неправа. Что он вовсе не чувствует себя целым и невредимым, что он совсем другой… Но сил говорить не было. Он мог только передвигать ногами… правая… левая… снова правая… левая… Он мог только идти вперёд, к Уилли Мэй.

Уилли Мэй повела их к мотелю. И на полпути, увидев тигра и стоящего над ним отца с ружьём в руках, Роб почувствовал, как его распирает гнев, огромный и могучий, как сам тигр. Даже больше чем тигр.

– Ты его убил, – сказал Роб отцу.

– Другого выхода не было, – ответил отец.

– Но это был мой тигр! – закричал Роб. – А ты убил его! Убил моего тигра!

Роб набросился на отца с кулаками. Колотил, бил, разил, лягался. Отец стоял непоколебимо. Как стена. Поднял ружьё над головой и, широко открыв глаза, стоически, не мигая, принимал удары.

Роб понял, что кулаки не помогут. И тогда он сделал то, чего даже сам от себя не ожидал. Он открыл чемодан. И слова, напружинившись, начали вылетать из-под крышки, раскручиваясь в воздухе:

– Почему умерла она, а не ты?! – кричал Роб. – Почему? Я тебя ненавижу! Ты мне не нужен! Мне нужна она! Только она!

Мир замер, и всё внутри мира тоже замерло.

Роб смотрел на отца.

Отец смотрел на Роба.

– Как её звали?! – крикнул Роб в тишину. – Произнеси её имя!

– Каролайн, – прошептал отец, по-прежнему не моргая и держа ружьё над головой.

И от этого слова, от этих звуков, от маминого имени мир снова ожил и стал потихоньку набирать скорость, словно старая скрипучая карусель. Отец опустил ружьё и притянул к себе Роба.

– Каролайн, – шептал он, – Каролайн, Каролайн, Каролайн…

Роб уткнулся в отцовский живот. От его рубашки пахло потом, скипидаром и зелёными листьями.

– Мне без неё так плохо, – произнёс Роб.

– Мне тоже, сынок. – Отец прижал Роба к себе ещё крепче. – Но её больше нет. Нет ни у тебя, ни у меня. У меня есть только ты, а у тебя – только я. Будем обходиться тем, что есть. Надо научиться жить друг с другом…

– Я не буду плакать, – сказал Роб и крепко зажмурился, но слёзы всё равно просачивались наружу, а потом вдруг хлынули потоком, неостановимо, откуда-то из самого нутра, из того места, где раньше была мама и был тигр, а теперь никого уже нет.

Роб поднял голову и увидел, что у отца тоже текут слёзы.

– Ну всё, сынок, всё. – Отец отвернул голову и снова прижал к себе Роба. – Всё у нас будет хорошо.

Когда Роб снова открыл глаза, он увидел, что Уилли Мэй прижимает к себе Сикстину, укачивает её, точно младенца, и шепчет:

– Ш-ш-ш-ш…

Уилли Мэй посмотрела на Роба и сказала:

– Не вздумай меня тоже поколотить.

– Не буду, мэм. – Роб провел ладонью под шмыгающим носом и вывернулся из отцовских рук.

– Да, это я позвала твоего папку, – продолжала Уилли Мэй, не переставая качаться взад-вперёд вместе с Сикстиной. – Я же поняла, что вы задумали. Этот тигр мог таких бед натворить! Как представлю – жуть берёт. Вот я и позвала твоего папку. Спасать вас надо было, вот что.

– Да, мэм, – согласился Роб и подошёл к тигру.

Глаза у тигра были открыты. Дырочка от пули в голове была красная и совсем маленькая. Даже странно, что он умер.

– Ну же, погладь его, – сказала Сикстина.

Роб поднял голову. Сикстина стояла рядом в мятом, точно жёваном платье. Глаза у неё были красные, вспухшие. Она ободряюще кивнула Робу, и он, встав на колени, положил руку на лоб тигра. И почувствовал, что внутри снова вскипают слёзы.

Сикстина присела на корточки. И тоже дотронулась до тигра.

– Он был такой красивый, – проговорила она. – Я такой красоты в жизни не видела.

Роб молча кивнул.

– Надо устроить ему похороны, – сказала Сикстина. – Достойные похороны. Как павшему в бою воину.

Роб сел, прижался к тигру и зарылся пальцами в жёсткую густую шерсть. Он гладил и гладил тигра, а слёзы всё катились и катились по его щекам и капали на землю.

Глава 29

Роб с отцом взяли лопаты и выкопали яму – достаточно глубокую, достаточно широкую и достаточно тёмную, чтобы похоронить в ней тигра. Всё это время не переставая шёл дождь.

– Надо ему слова на прощание сказать, – предложила Уилли Мэй, когда яма была готова и в неё опустили тигра. – Негоже тварь божью просто так в землю закапывать.

– Я могу стих прочитать, – откликнулась Сикстина и сосредоточилась, прижав руки к груди. – «Тигр, тигр, слепящий свет, ты во мрак лесов одет…»

Роб закрыл глаза.

– «Кто бессмертною рукой создал страшный образ твой? – продолжала Сикстина. – Кто создал и для чего ярость сердца твоего…»

Слова казались Робу музыкой, нет, даже лучше музыки. И на глазах у него снова выступили слёзы. Роба эти слёзы уже начали тревожить. А вдруг он никогда не перестанет плакать?

– Дальше не помню, – сказала Сикстина. – Там ещё много, но я забыла. Теперь твоя очередь, Роб. Говори.

– Да чего?.. Нечего мне говорить. Любил я его. Очень.

– Что ж, теперь я, – задумчиво начала Уилли Мэй. – Я так скажу: не складывается у меня в голове, чтобы тварей в клетке держать, не складывается по жизни, и всё тут. – Пошарив в кармане передника, она достала маленькую деревянную фигурку и, наклонившись, положила её на тигра. – Это так, безделушка, – сказала она тигру. – Тебе с этой пташкой веселее будет. – Она выпрямилась и отошла от могилы.

Отец откашлялся. И начал что-то напевать себе под нос – Роб подумал, что он репетирует и сейчас запоёт громко. Но вместо этого отец тряхнул головой и произнёс:

– Мне пришлось его убить. Другого выхода не было. Ради Роба.

Роб прижался к отцу, отец к Робу – всего на миг, а потом оба они снова взялись за лопаты. Роб закидывал тигра землёй и вдруг почувствовал, что на локте у него что-то пляшет и поблёскивает. Он смотрел и разом верил и не верил. Это было солнце. Видно, оно всегда приходит на похороны.

– Прости, что я заставила тебя его выпустить, – сказала Сикстина, когда над могилой вырос холмик. – Это из-за меня получилось.

– Не жалей, – ответил Роб. – Я не жалею о том, что сделал.

– Можно соорудить для него могильный камень, – предложила Сикстина. – И класть на него цветы, каждый день свежие. – Она взяла Роба за руку. – Ты мне не верь, ты не трус. Прости, что я так сказала. И что я тебя ненавижу – всё вранье. Ты мой лучший друг.

Всю дорогу до мотеля «Звезда Кентукки» Роб с Сикстиной шли, взявшись за руки. И он всё удивлялся, какая же у неё маленькая ладошка и как хорошо на душе, когда за неё держишься.

А ещё он удивлялся тому, что внутри у него стало как-то по-другому, легче стало, намного легче, точно он сбросил с плеч тяжкий груз и пошёл дальше – даже не оборачиваясь.

Глава 30

В тот вечер отец мазал Робу ноги и пел песенку. Ту самую, про золотоискателей, которую он пел когда-то вместе с мамой. А допев песню и домазав ноги, он прокашлялся и сказал:

– Каролайн любила эту песенку.

– Я её тоже люблю, – отозвался Роб.

Отец встал.

– Ты уж сам скажи Бошану, что отпустил тигра.

– Хорошо, пап.

– Я признаюсь, что застрелил, а ты – что выпустил из клетки.

– Хорошо, пап, – повторил Роб.

– А то я могу без работы остаться, – добавил отец.

– Знаю, – ответил Роб.

Он не боялся Бошана. Бошан сам трус, Роб был в этом уверен. У Бошана руки трясутся от страха.

– Я скажу ему, что отработаю, – произнёс Роб.

– Да, предложи ему какой-нибудь здравый выход из положения. Но это не значит, что он согласится. Бошан непредсказуем. Кроме того, он наверняка взбесится. Так что готовься.

Роб кивнул.

– А в понедельник, – продолжил отец, – я позвоню твоему директору и скажу, что ты возвращаешься в школу. И ни к каким врачам я тебя больше не потащу. Будешь ходить в школу и точка.

– Хорошо, пап, – кивнул Роб.

Он был не против вернуться в школу. Там есть Сикстина.

Отец откашлялся.

– Мне трудно говорить о маме, – начал он. – Я никогда не думал, что можно так сильно по кому-нибудь тосковать… но вот, тоскую… Мне больно произносить её имя. – Он опустил голову и стал сосредоточенно завинчивать тюбик с мазью. – Но если тебе это нужно, я постараюсь. Я буду говорить её имя – ради тебя.

Роб глядел на папины руки. Те самые руки, которые держали ружьё, когда оно стреляло в тигра. Те самые руки, которые втирают мазь в его зудящие ноги. Те самые руки, которые так крепко обнимают его, когда он плачет. Сколько всего намешано в этих руках… как сложно…

– Будешь на ужин макароны с сыром? – спросил отец, взглянув на Роба.

– Ага! – обрадовался Роб. – Давай!

Ночью Робу приснилось, что они с Сикстиной стоят на могиле тигра. Смотрят по сторонам и ждут. Роб не знает, чего или кого они ждут. И тут он замечает трепыханье зелёных крылышек и понимает, что прилетел его попугайчик. Только он уже не деревянный, а самый настоящий, живой. Он вылетает прямо из могилы тигра, и они начинают за ним гоняться – смеясь и наталкиваясь друг на дружку. Они пытаются поймать птицу, но никак не могут. Попугай улетает всё выше и выше, пока вовсе не исчезает в небе, которое вовсе не небо, а купол Сикстинской капеллы – с облаками и фигурами. Роб стоит задрав голову, и восхищается красотой, в которой растворился попугайчик.

– Видишь, – говорит ему во сне Сикстина. – Я так и обещала: будто на фейерверк смотришь.

И тут он проснулся. Проснулся с улыбкой, глядя на потолок их комнаты в мотеле «Звезда Кентукки».

– Представляешь? – окликнул отец с террасы.

– Что? – спросил Роб.

– На небе-то ни облачка!

Роб привстал на локте и кивнул. Он смотрел, как пробивается сквозь ткань занавесок солнце, и думал о Сикстине и о тигре, которого он для неё вырежет. Прикидывал, какую взять древесину, какого размера сделать фигурку. И представлял, как обрадуется Сикстина, когда получит такой подарок.

Он лежал в постели и думал о будущем, а за окном, отважно соревнуясь с утренним солнцем, то вспыхивала, то гасла крошечная неоновая «Звезда Кентукки».