Текст книги "72"

Автор книги: Кейси Доуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

-4-

Путник бредет впереди всех остальных.

Он перетаскивает ноги по дороге, то и дело отпинывая пустые банки из-под газировки или пакеты из-под чипсов. Он устал, но он продолжает идти. Как и люди, что следуют за ним.

Он знает, ради чего он это делает.

Наконец, чуть поправляет платок, что закрывает его голову от солнца. Ночью же он использует его против ветра. Слегка сощурившись, поднимает глаза и смотрит на небо. После чего вновь устремляет глаза в даль.

Передышка закончена.

Он вновь продолжает путь, рефлекторно нащупав пистолет за поясом.

Ему нелегко, но он знает – Им еще сложнее. Намного и намного сложнее.

И времени у них осталось совсем мало.

Глава 3

-1-

«58:02:14»

Столько времени показывает дисплей моих дурацких часов, когда я едва размыкаю глаза от громогласных требований «подъема» одного из хоплэтов. Того, что вчера назначили спать возле окна. Верещит, точно резаный – зато разбудил разом почти всех.

«58:02:05»

Выходит, с момента моего появления в Хоплесе прошло уже 14 часов.

Со стоном приподнимаюсь на локтях и оглядываю холл. Я вчера улегся на ковру рядом с каким-то парнем, которого не знаю. Лютер вообще ничего не говорил о правилах того, кто где спит – да и как вижу, парни в разброс храпят и просыпаются рядом с девчонками, но на хрен от беды подальше. Еще одной из них примерещится, что я там до нее лез, а это первое общее правило – и все, жди меня чертов трап.

Хоть я и понятия не имею, что это конкретно за хреновина такая.

– Давайте-давайте, шустрее – Лютер тоже уже встал и, почесывая голову, подгоняет лежачих.

Ричи, проходя мимо меня, ожидаемо пинает мою ногу:

– Эй, ушлепок, тебя это тоже касается! Вставай и пой, мать твою, вставай и пой.

И вот эта вот дрянь «ладит со всеми»? Слабо верится. Либо здесь все просто одновременно съехали с катушек и им по кайфу этот придурошный.

– Вставай, черт тебя подери – повторяет он и пинает мою ногу еще сильнее, после чего язвительно добавляет – что показывают твои часики, принцесса? Кто тебе нацепил их на ручку, а?

Я ничего не говорю и вскоре Ричи уходит, бурча себе под нос что-то про «долбанных подсадных». Видимо, он все еще убежден в каком-то всеобщем заговоре, где я – главное зло.

Но на чем-то же это должно быть основано?

Даже у такого придурка, как Ричи.

В итоге все мы встаем. И я опять первым делом собираюсь следом за всеми идти в уборную, как Лютер недовольно хватает меня за руку и поворачивает к себе:

– Далеко собрался, Везучий?

– В сортир – недоуменно жму я плечами.

– Я кому, на хрен, объяснял правила? Твой хоплэт на сегодня – Сью, ты не должен отходить от нее ни на шаг! Так какого черта ты поперся из холла без нее?

Я уже хочу напомнить, что вчера всем было насрать куда и как я иду, но решаю, что это не лучшая стратегия. Указываешь на изъяны – тебя же самого здесь в них и обвиняют.

– Ладно, прости – отмахиваюсь я, желая поскорее закончить эту фигню.

– Только в этот раз – он предупреждающе наставляет мне в грудь палец, подобно Ричи (может Ричи от него это и взял?) – сочту, что ты просто забыл, потому что тупой. Второго шанса не будет. Наказание тебе известно.

– Трап – равнодушно киваю я.

Меня так часто им запугивают – но так ничего о нем пока и не сказали толком, что первовозникшая паника и страх давно отступили. Мне уже отчасти даже интересно посмотреть, что это за такое страх-место в Хоплесе, считающееся худшим наказание для хоплэтов.

– Пошли – не успевает Лютер разъесть меня взглядом, как не пойми откуда взявшаяся Сью резво хватает меня за локоть и тащит за собой – черт возьми, и на минуту одного оставить нельзя.

– По-моему это ты должна приглядывать за мной – напоминаю я раздраженно – а не я искать тебя по всему Хоплесу.

– Я тебе не мамочка, Лаки – замечает она резко – зад подтирать не собираюсь. Это тебя кинут в трап, если окажешься сам, а не меня. Значит это ты должен не отходить от меня и на шаг, а не я. Логично?

Не могу поверить, что она правда это сказала. Ничего не отвечаю и она равнодушно дергает плечами:

– Вот и я думаю, что логично. Может другие хоплэты и станут с тобой нянчится, но не я, лучше заруби это себе на носу сразу. Я просто делаю то, что всегда – а ты таскаешься за мной, потому что парни тебе не доверяют. Все просто. Таков наш план на день.

– Вчера ты была радушнее – бурчу я.

– Просто вчера мы мало пообщались.

Утро явно нельзя считать добрым, потому в очереди мы стоим молча. Наконец, я умываюсь и хожу в туалет, после чего вынужден еще какое-то время ждать Сью. Понять не могу, какого черта она так долго делает – но без нее мне даже в холл самому вернуться нельзя.

Как будто преступник какой-то, черт возьми! Хотя я так же понятия не имею, где я и что я, как и они.

Наконец, она появляется спустя еще треть часа. Рыжие волосы распущены – мокрыми патлами свисают вниз, отчего кажутся еще более яркими. Вся футболка насквозь мокрая, словно она в ней купалась, и через ткань как нельзя красноречивее просвечивается черный топ под ней.

Я быстро отвожу от него взгляд, чтобы она не подумала еще чего и не сказала, что я до нее лезу.

– Тебе топили в толчке? – язвлю я, когда она подходит – какого черта ты все мокрая и была там фиг знает сколько?

– Осторожнее на поворотах, Везучий – осекает она меня резко.

Ага, понятно. Для нее я – Лаки, когда она просто обращается, и – Везучий, когда я ее бешу. Или типо того.

– И все-таки?

– Я мыла голову и одежду. А ты? Только не говори, что просто поссал и вышел.

– Умыл лицо – стараюсь вложить в эту фразу как можно важности.

Она закатывает глаза и хлопает себя ладонью по лбу.

– Знаешь что – защищаюсь я на пути в холл – мне никто не рассказал, что здесь можно мыть голову с утра, и надо стирать шмотки. И вообще – ты теперь пойдешь в мокром?

– А у тебя есть запасной гардеробный шкаф с собой? – фыркает она – и у нас нет. Но не ходить же вонять, как некоторые.

– Я не воняю.

– Если так и продолжишь только ссать по утрам, то очень скоро это изменится. И знаешь, когда твои белобрысые волосы станут сальными сосульками падать на лоб – не подходи ко мне.

Я возмущенно фыркаю и складываю руки на груди:

– Очень надо было, можно подумать! Сами заперли меня в четырех стенах, надзор дали, как за придурком каким-то. Лаки нельзя выйти, Лаки нельзя войти – я передразниваю ее манеру речи – «Лаки, не засматривайся на себя, на хрен, долго в зеркало, у нас и так чертовски мало времени»! А теперь я видите ли должен был по наитию догадаться, что с утра могу сидеть там сколько хочу, а еще помыть голову и футболку, чтобы ходить, как мокрая крыса, с прилипающей к телу тканью!

– Ну да, лучше вонять, как вонючая крыса.

– Наконец-то ты приняла его природу – самодовольно хмыкает Ричи, обогнав нас – вонючая крыса, вот кто он. Ушмарок – после чего шлет дурачливый поцелуй Сью – мои соболезнования, крошка.

И скрывается за поворотом, ведущим в холл. Его волосы тоже мокрыми патлами свисали вниз, нивелировав кудри.

Я взмахиваю руками, как бы подводя черту под тем, какой Хоплес дыра и какие дегенераты все, кто тут живут. И какой я несчастный, что вынужден отираться среди этих идиотов.

Едва мы заходим в холл, как Сью тут же направляется к очереди за едой. Ричи только вернулся, поэтому сегодня жестянки раздавал какой-то другой хоплэт. Как бы даже не Бен, на которого мне показывала вчера Сью.

Я встаю рядом со Сью в очереди и вскоре мы опять получаем одну банку на двоих.

– Смотрю, есть вдвоем у нас уже традиция – замечаю я между прочим, когда мы садимся на край ковра.

– Не привыкни – заявляет она, опять поделив содержимое на две части кончиком ногтя – и вообще не забывай, как я ем.

– Молча – закатываю я глаза – но вообще-то думал, что сегодня сделаешь исключение, раз уж я за тобой закреплен. Пока едим, не расскажешь, куда отправимся после?

– Я кормак, ты уже в курсе.

– Это мне не о чем не говорит. Типо, мы будем искать такие вот жестянки целый день?

– Еда разные, не обязательно жестянки, но в целом да.

– И где?

– Везде.

– У нас те же схемы и ориентиры, что у пытаков – только мы ищем еду, а они выход.

– Ну да, и только вы находите, а они нет.

Она игнорирует мое замечание.

– А кто вообще чем занимается? – я оглядываю остальных хоплэтов, что так же едят как и мы – Лютер?

– Они с Ричи главные среди пытаков – буднично сообщает она.

– Тогда понятно, почему в этой отрасли нет успеха.

– Держи язык за зубами – наконец, раздражается она – думаешь, ты единственный, кому хочется отсюда свалить? Мы все делаем все, что можем.

Я решаю сделать паузу, чтобы не разжигать конфликт, после чего перевожу тему:

– А как выбирали чистяков? Вряд ли кто-то сам вызывался.

– Тут ты прав – хмыкает она.

Ее перемены настроения такие же быстрые и резкие, как тумаки Ричи. Только что она была злой – а теперь будто все забыла. Может, так и надо, когда вас остается 20 в закрытом пространстве, из которого никуда не деться.

– Тогда как?

– Ну.. у пытаков должно быть хорошее зрение и они должны быть выносливые. Юркие и быстрые – за день они оббегают вновь всю территорию и просматривают по новой стены на наличие выходов. Эта самая сложная работа, потому что на них больше всего ответственности. Ведь именно ради выхода мы и работаем – еда и чистота лишь поддерживают в нас силы и порядок.

Она подцепляет очередную порцию жижи из банки:

– Кормаки должны быть внимательные. И честные – чтобы не сожрали найденное по пути или не припрятали где-нибудь от остальных на черный день. Им должны беспрекословно доверять все хоплэты, только так не иначе.

– И тебе доверяют?

Она самодовольно изгибает бровь:

– Я главная среди кормаков.

– М-м.. – киваю я вдумчиво.

– Удивлен?

– Не то что бы – признаюсь я – я бы не сказал, что ты типичная девчонка из серии «палец поранила – плак-плак». Ты бы и мне зад надрала – а такие гонористые обычно где-то на крупном сидят. К тому же я заметил, что ты ошиваешься рядом с Лютером и Ричи, а они как понял главные. Так что нет, не удивлен.

Она усмехается, явно довольная моей характеристикой ей.

– Так вот, а что до чистяков.. чтобы тарелки да толчки помыть – много ума не надо. И прозорливости. И зрение хорошего, да и доверия не требуется. Короче все, кто не подошли на первые две работы по каким-то причинам – отсеялись в чистяки. Бедолаги. Я бы рехнулась просыпаться каждое утро, зная, что весь день мне чистить загаженные сортиры и так по кругу. Жуть какая.

И так до бесконечности – проносится в голове жуткая непрошеная мысль. Если они не выбрались за два месяца, то где гарантии, что здесь вообще есть выход?

– Вы говорите, что ищите выход – вновь подаю я голос, когда внутри жестянки почти ничего не остается – но вы ни разу не задавались вопросом, как вы сюда попали? Не в плане откуда – а в плане как? Зачем? Я слышал вчера все трепались о «Них» и некоторые до сих пор думают, что я засланный. Но кем я заслан, по их мнению?

Я перевожу требовательный взгляд на Сью и вижу, как она напряженно закусывает нижнюю губу. Очевидно, пытается понять – относится это к той инфе, что мне можно знать, или нет.

– Да брось, я не псих и не подсадной – злюсь я – ты же видишь! Я, блин, даже голову не помыл и в грязной футболке! Выпусти меня одного в Хоплес – и счастье, если я через неделю смогу вернуться в этот сраный холл, а не сдохну где-нибудь, заблудившись. Я не имею никакого отношения к тому, что здесь происходит!

Я в отчаянии вскидываю руки и отпихиваю жестянку, хотя там еще осталась моя часть.

Сью вопросительно вскидывает бровь.

– Наелся – фыркаю я – сыт по горло вашим дерьмом.

Она дергает плечами и невозмутимо продолжает доедать свою часть теперь вместе с моей. Наконец, облизав палец пятый раз, подпирает подбородок ладонью и поворачивается ко мне:

– Я не считаю, что ты подсадной. Если что, я была в числе тех, кто голосовали за то чтобы оставить тебя. Причем на общих основаниях, без дополнительных правил.

Я изумленно таращусь на нее. Вот уже не подумал бы:

– Серьезно?

– Да, но нас таких было мало. В смысле, тех что за общие правила, поэтому тебе и дали ряд ограничений. Но нельзя их винить за то, что они тебе их вменили. Кто знает, будь на нашем месте – может ты стал бы еще подозрительнее и жестче, чем мы?

Я молчу, после чего, не зная что сказать, бросаю:

– Наверное, спасибо.

– За то, что не считаю себя подосланным? Не торопись. То, что я не вижу в тебе предателя, не значит что я не вижу в тебе придурка. Попридержи благодарности.

К Сью вновь вернулся ее насмешливо-высокомерный тон.

– Ну если ты не считаешь меня хотя бы подосланным – подбочениваюсь я – может объяснишь, кто такие «Они»? И как они связаны с тем, что мы здесь?

– Это лишь теории.

– И о чем они?

– Мы не знаем как здесь оказались. Поэтому хоплэты строят разные догадки на сей счет. Одна из самых популярных – что нас просто похитили и закрыли здесь. С какой целью – непонятно, но под «Они» ребята подразумевают тех самых похитителей. Лично я в это не верю. Зачем кому-то это делать, при этом не предпринимая никаких действий вот уже два месяца?

– И что на это говорят те, кто склоняются к этой версии?

– Они упорно верят, что мы можем быть детьми кого-то влиятельных из мира. И тогда нас просто держат до момента выкупа. Но что-то долговато для выкупа ценных детей, да? Если мы так ценны – то почему никто даже не обращает внимание на окно, что стоит у всех на виду и откуда мы постоянно шлем сигналы? И вряд ли все мы могли быть такого подозрительно одинакового возраста.

Понимаю, что согласен со Сью.

Версия с похищениями – бред. Если бы нас правда похитили – то почему тогда со мной задержались на два месяца? И прочие несостыковки.

– И они думают, что эти самые похитители прислали меня к вам? С какой-то целью и часами?

Она дергает плечами, как бы показывая, что все это полный бред и она с этим согласна, но такие хоплэты есть. Включая Ричи.

– Но ты в это не веришь – подытоживаю я – к чему тогда ты склоняешься? К какой-то другой версии?

– Ни к чему. У меня голова кругом – она крепко обхватывает пустую жестянку и, оперевшись ладонью о колено, резко поднимается – просто хочу выбраться и все, а не лясы чесать о том, как здесь оказалась. Оказалась и все.

Я киваю, но не спешу подниматься. Потому она в упор смотрит на меня сверху вниз и толкает ногой, как Ричи с утра, только не так больно:

– Вставай, Лаки. Рабочий день начался, нам пора. Познакомишься с Хоплесом получше.

-2-

Перед тем, как окончательно отправиться в путь, Сью решает заморочки со своими волосами. Они частично высохли, частично так же валяются мокрыми патлами, поэтому она заплетает их обратно в хвост. Ее майка снизу уже подсохла, сверху все так же облепляет топ, но ее это не парит.

Половина хоплэтов уже разбежались.

Пытаки умчались одними из первых – включая Лютера и Ричи. Теперь почти разбежались и все кормаки – а чистяки начали свое дело как раз, когда Сью подбежала ко мне. Раньше я и не обращал особо внимания на нее – как сказал Лютер, все здесь «хоплэты». Но поскольку мы неволей стали общаться, я замечаю, что влажная майка облегает ее по фигуре – и та у нее есть. И талия на месте. Глаза – светло-зеленые, но обрамленные ярко-рыжими бровями, оттого будто даже интересные. В целом, думаю, Сью одна из самых симпатичных девчонок здесь.

Может, мне так кажется конечно, потому что я уже знаю, что она лидер кормаков и подружка основных лидеров Хоплеса, а лидеры всегда кажутся привлекательными. Но так или иначе – что-то в ней определенно есть.

Видимо, я засматриваюсь, потому что она весьма недвусмысленно щелкает у меня перед носом пальцами:

– Правило номер один, Везучий.

– Я тебя не трогаю – невозмутимо фыркаю я и поднимаюсь – больно надо. Я вообще засмотрелся..

– Я заметила.

– Да нужна ты мне – закатываю я глаза и на удивление мой тон реально звучит правдоподобно – я в точку засмотрелся. Пытался вспомнить хоть что-нибудь из прошлого.. и ничего.

– Бывает – равнодушно кивает она.

Кажется, версия с тем, что я заглядывался на нее – больше приходилась по душе самолюбию Сью. А едва я обозначил другую – как она сразу потеряла интерес.

Ясно, ей нравится находится в центре внимания, хоть и находясь в нем, она демонстративно этим пренебрегает. Лютер сказал, что романтики здесь не было, но теперь я сомневаюсь, что у Сью ничего никогда не было с Лютером или, как минимум, с Ричи, который дает ей различные недвусмысленные клички.

Удивлюсь собственной тупости и выбегаю вслед из холла за ней. Я очухался черт знает где, черт знает с кем, черт знает зачем сюда меня закинули и хрен пойми, где выход – все совсем безнадежно, а я думаю о том, спала ли одна из девчонок Хоплеса с одним из парней.

Я и правда рехнулся.

Сью не особо меня ждет, но я быстро ее нагоняю:

– Зачем бежать? – возмущаюсь я, еле поспевая за ней трусцой – мы же не пытаки.

– Да, но так же должны обежать немало. Нам нужно принести побольше еды, и чем больше отсеков мы пройдем, тем больше найдем.

– Но есть же еще кормаки. Они тоже принесут. Нафиг лезть из кожи вон?

– Из твоей-то кожи вылезти несложно – замечает она, кивая на мои костлявые руки.

– Это ускоренный метаболизм – бурчу я.

И сам удивляюсь, что узнаю значение этого слова лишь в тот момент, когда его употребляю. До этого и знать не знал, что это такое. Обрывочная память – бесполезная и бессвязная, как сказал Лютер.

Так точно, командир.

– Ну-ну – легкая усмешка появляется на ее губах – давай, напрягись и меньше трепись. Болтовня скрадывает дыхание и ты быстрее устаешь. А я тебя ждать не буду. А останешься один..

– Попаду в трап – заканчиваю я уже с легкой отдышкой.

– Точно, Лаки. Так что работай тем единственным, что удачно выросло у тебя из задницы.

Я озадаченно вскидываю бровь.

– Ногами, идиот – заливисто смеется она и делает значительный рывок вперед, увеличивая между нами дистанцию – догоняй, скоро будет сектор В-02, там привал.

Я не успеваю особо разглядеть Хоплес – только и думаю, чтобы не потерять из виду Сью и не остаться самому. В какой-то момент понимаю, что это обосновано даже не страхом перед непонятным трапом, а реальным страхом здесь на фиг заблудиться. Я не знаю этих коридоров и отсеков – а если верить Лютеру, то здесь еще и семь этажей.

Наконец, я могу остановиться, когда мы достигаем какого-то средних размеров помещения. Здесь куча шкафчиков – потом металлические столики, какие-то компьютеры, но явно нерабочие. Экраны темные, ни на что не реагируют.

– Не пытайся – бросает мне Сью, когда я стараюсь реанимировать компы – они не работают. Ричи с ними вначале неделю возился.

– Ричи?

– Да, он что-то понимает в них. Вернее, сам удивился, что понимает.. а может и не понимает, но компы в любом случае без сети работать не будут, а этого здесь нет. Дохлый номер.

Я убеждаюсь в этом спустя пару минут, когда Сью уже вытаскивает пару банок из шкафчиков. Надо признать – почти в каждом шкафчике она что-то находит и кладет в рюкзак за своей спиной, потому в итоге я, нахмурившись, оборачиваюсь:

– Слушай, а разве еда не должна была уже кончится? Типо 20 человек едят 3 раза в день 67 дней подряд? Даже по 1 банке на 2 человека – это выходит..

Я задумываюсь и удивляюсь, как быстро подсчитываю в уме сложнее число:

– Это будет чуть больше 2000 банок!

Но Сью лишь мрачнеет этой цифре, однако я продолжаю:

– 2000 банок, Сью – вам не кажется странным, что они не кончаются и что здесь было столько банок? И что они продолжают, блин, здесь все еще находиться! Откуда? Вас это не парит?

– Нет, умник – цедит она – радуемся, что это так и что мы все еще можем их находить.

– А.. – догадываюсь я – или вы типо за ту теорию, что это похитители вам их суют? Спускают по трубе, как Санта-Клаус подарки?

Она молча мрачнеет и продолжать вытаскивать жестянки, которые находит. Некоторые зачем-то трясет.

– Или у вас есть теории побезумнее? – не отвязываюсь я и подхожу совсем близко, так же рядом с ней присев на корточки – может расскажешь? Ну.. как-то чувствуешь себя своим, когда погружаешься в общее безумие, а то нормальным не по себе – с сарказмом добавляю я.

– Строишь из себя умника, Везучий? – она резко подскакивает, покончив с банками и перебрасывает рюкзак обратно за плечи – знаешь, больше всего я терпеть не могу пустых выпендрежников и хоплэтов, считающих себе умнее других.

– Я всего лишь хочу понять, как вы себе это объясняете. Не могли же вы не задаться ни разу вопросом, какого черта банки не кончаются! Я в это просто не верю!

Я вскидываю брови и дергаю плечами, словно в эпилептическом припадке. Не могу поверить, что их совершенно не парит природа банок. Ведь это может быть ответом на один из вопросов – эдакий ключик к многоскважной двери. Ведь если банки кто-то спускает – значит все-таки кто-то за нами следит, кто-то нас выкрал. Это хоть что-то!

Значит, где-то есть лаз – или в какое-то время, пока мы спим, когда они проникают сюда. Значит, надо устроить засаду! Да хоть что-то новое, на что есть шанс!

А они просто игнорируют этот факт и продолжают собирать их и искать выход там, где его нет.

– Хочешь знать, как мы это объясняем? – она так рьяно поворачивается ко мне, что я не успеваю остановиться. Мы оказываемся в считанных дюймах друг от друга, но в этом нет ничего интимного.

Ее ноздри раздуваются от ярости, как у быка.

– Да, было бы круто.

– НЛО, похитители, тайная магия, обычное везение, удачное стечение обстоятельств. Еще варианты назвать? Можешь сам подкинуть – любезно предлагает она – каждый выбирает то, во что ему верить проще всего. В то, что придает ему надежду на спасение и сил просыпаться каждое утро, чтобы заниматься своей работой и искать реальный выход, а не сумрачную хрень своего воображения. Вот как мы это объясняем.

Наверное, ее речь должна была меня заставить устыдиться и извиниться, но она лишь распаляет меня еще сильнее. Я хмурюсь и буквально ощущаю, как появляется расщелина меж моих белых бровей:

– Ты сейчас, блин, серьезно? Окей, ладно, я понимаю теории по поводу вашего заточения – это и хрен выяснишь, так что дурак думками богател. Но здесь! Это же можно проверить, как-то не знаю.. подкараулить, засечь.. да хоть что-то придумать, что может намекнуть на то, как отсюда выбраться! Реально, а не гонка по вертикали!

– Ты думаешь, шкафчики реально пополняются? Сегодня мы забрали отсюда банки, а завтра их уже опять дюжина? – осведомляется она уже более устало, чем воинственно – ты еще такой придурок, Везучий. Банки не появляются там, откуда мы их забрали. Они просто есть где-то еще на территории Хоплеса. И мы их ищем. И каждый раз надеемся, что нашли не последнюю.

– Хочешь сказать, кто-то заранее их здесь распихал черт знает сколько?

– Понятия не имею – она поворачивается и идет к коридору, заканчивая этим разговор – я уже сказала, что не строю теорий по поводу того, как мы здесь оказались. По поводу того, как здесь оказались жестянки – у меня та же позиция.

Я тащусь за ней следом. Коридор, коридор – еще пара шкафчиков, и вот мы вновь пускаемся трусцой на некоторое расстояние. Пара лестниц – значит, на этаж ниже.

– А это что за отсек? – я спрашиваю скорее трепотни ради, так как название все равно ничего мне не скажет.

– Н-4.

– Ясно.

Оглядываю большую комнату, поделенную стеклянными стенками на еще меньшие отсеки рабочих зон. Подобную я видел, когда Ричи, девчонка и Лютер вели меня на знакомство к остальным хоплэтам.

Брожу взглядом по комнате и отрешенно переставляю ноги, пока Сью не приводит меня в чувства:

– Эй, мистер Лаки, не соизволите опустить свой зад чуть ниже и тоже начать искать банки? Сегодня ты со мной, а значит кормак. Не зритель, что пялится на чужую работу. Шевели конечностями.

Она ждет, пока я тоже начну открывать шкафчики – и только тогда продолжает.

Чувствую себя идиотом. Тем, что мы ищем тут банки и продолжаем делать всю эту чушь, которую они делают уже два месяца – мы только сильнее адаптируем себя к Хоплесу. Не к тому, чтобы выбраться отсюда – а к тому, чтобы удобнее здесь выжить.

Не удивлюсь, если в конечном итоге пытаки и вовсе больше не понадобятся. Бесконечные банки и собственные законы – чем не прелесть?

Неужели они не понимают, что надо пытаться искать что-то новое в стратегиях? Даже если я слишком амбициозен и туп, и многого не знаю о Хоплесе (потому что инфа у меня ограничена) – уверен, все равно есть какие-то варианты. Пусть самые безумные – но новые, черт возьми. На которые еще есть надежда, а не которые протерты до дыр, как работа пытаков.

– После такого ты просто обязан на ней жениться – слышу голос Сью и выхожу из своих мыслей.

– Чего?

– Банка – она кивает на жестянку в моих руках – ты уже минут пять ее наглаживаешь. Либо женись – либо ты просто бесчестный мудак.

Она усмехается, после чего добавляет серьезно:

– Знаешь, как кормак – ты полное дерьмо – встает на ноги и перекидывает портфель на плечо – но как клоун, ты мне нравишься. Весело с тобой, не заскучаешь.

– Ага, спасибо – цежу я и передаю ей «наглаженную» банку – всегда мечтал быть чьим-то личным клоуном.

– А может ты им и был? – вполне серьезно парирует она – откуда нам знать? Мы не помним, кем мы были, но быть смешным идиотом у тебя получается подозрительно хорошо. Я бы сказала, профессионально. И это комплимент, Лаки.

– Тогда ты просто богическая ехидна – я натягиваю на себя широчайшую язвительную улыбочку – и это комплимент, Сью. От чистого сердца.

Она смотрит на меня пару мгновений, после чего смеется:

– А ты мне нравишься, Везучий. Есть в тебе что-то.. до жути идиотское. Это всегда цепляет.

И мы вновь стартуем новым кроссом.

Так мы пробегаем помещение за помещением – я стараюсь работать быстрее, потому что Сью то и дело шпыняет меня за то, что я наглаживаю банки или недостаточно быстро проверяю шкафчики.

– В чистяках живости больше, чем в тебе – заявляет она в один из разов.

Не так, чтобы я пытался произвести впечатление своими способностями – но быть после «испытательного срока» обреченным на работу чистяка мне не особо хочется. А если она так и скажет, что я дерьмовый кормак – то это мне и светит. Потому что стать пытаком при лидере группы Ричи – можно и не мечтать.

Хоть окон и нет – я могу понимать, сколько часов мы возимся. Пусть часы на моей руке – всего лишь сраный таймер, но время они отсчитывают обычное. Пусть и назад – но часы и минуты уходят.

В скором времени вижу на дисплее:

«50:57:48».

Значит, мы уже носимся по Хоплесу 7 часов. Не сказал бы, что это удивляет. Я думал, что уже часов 10 или вообще 12, настолько устал и охота жрать. За это время мы вернулись в общий холл лишь раз – как и пытаки. На общий обед.

После чего без привала вновь обратно, в те же коридоре, с точек, на которых закончили.

Как выяснилось, чем больше я бегаю – тем больше жрать хочется. Обеда для меня будто и не было – желудок тянет, а в теле появляется слабость. Это еще мышцы не ноют – завтра будет самый сок.

Очевидно, в прошлом я точно не был спортсменом. В отличии от Бена, который сложен крепче всех нас и которому подобные «прогулки», наверняка, как нефиг делать.

– Кстати, а кто Бен? – спрашиваю я, доставая очередную жестянку – небось пытак?

– Чистяк – жмет плечами Сью, а моя банка так и замирает в воздухе.

– Чистяк? Но почему? Он же мощный, как чертов халк.

– Ага, потому кормаком ему не быть. Он даже при хоплэтах пытается всегда сожрать чужого, что будет, если его самого оставить наедине с едой?

– Ну а пытак?

– У него нелады со зрением. Он видит нас, но такими туманными, расплывчатыми, как он говорит. Очков при нем не было, а значит какой из него пытак с такими глазами?

– И он сам признался в этом? Он что, идиот?

– Идиот ты, если думаешь, что 20 хоплэтов этого бы сами не заметили. Когда он путал двери и щурился, пытаясь разобраться в каком-то дерьме. Еще в первый день стало ясно, что у него проблемы.

– Жесть.

– Ага. Ну ничего, не жалуется.

(нам понадобилось время, понимание и хорошие тумаки, чтобы признать, что мы должны действовать сообща)

Думаю, чтобы объяснить суть его предназначения Бену – понадобился не один хоплэт сложением не дохлее Лютера. Сомневаюсь, что этот здоровяк так просто кивнул и сказал: «а, драить сортиры? Всегда мечтал работать с говном, ребята, конечно, хоть языком».

Интересно, кем кому быть и какой группе какое качество необходимо – с самого начала решали новоиспеченные лидеры?

– А ты сразу сконтовалась с Ричи и Лютером? – не знаю, зачем задаю этот вопрос. Все еще держу банку в руках и тут же передаю ей, чтобы искать новую.

– О чем ты? – но я слышу в ее тоне интригу. Она играет.

– Да брось, вы друзья и ты не отрицаешь, если не больше.. – пытаюсь подлезть к новой жестянке, но слишком рано поднимаю голову и сильно бьюсь башкой об угол – черт, долбанная железяка!

Она усмехается и берет еще один мой добытый кровью и потом трофей.

– Аккуратней. Голова, пусть и без мозгов, еще может тебе пригодиться.

– Ага, чтобы сортиры драить, куда меня пристроят твои дружки – фыркаю я. Почему-то удар сильно меня взбесил, но я тут же беру себя в руки.

– С чего взял?

– Слушай, Ричи меня ненавидит и не играй в «хлопаю-глазами-ничего-не-понимаю». Это все видят. Придурок этого даже не скрывает.

– Но если ты нормально справляешься с работой кормака – даже он не сможет запихать тебя в группу отсталых.

– Ага, а я нормально справляюсь с работой кормака? Ты сама сказала, что из меня клоун лучший, чем кормак.

– Я так и считаю. Но может быть, если ты перестанешь меня бесить, Ричи я скажу что-нибудь другое. Это его немного взбесит, скорее всего, но зато я расстрою вашу пару с толчком.

Я даже теряюсь такому заявлению:

– Это.. слушай, это было бы здорово. Спасибо.

– Я еще ничего не пообещала. Ведь кормак из тебя правда дерьмовый. Один плюс – ты ничего не сожрешь по дороге, но если ты ничего и не найдешь – то этот как-то аннулируется.

Она вновь садится на корточки перед очередным шкафом, и я, так же на корточках по другую сторону комнаты, поворачиваюсь к ней, держа равновесие за счет дверцы шкафа:

– Но ты так и не ответила про Лютера с Ричи.

– Нет, мы не сразу поладили – не отвлекая глаз от банок, равнодушно бросает она – и может тебя даже удивит, но с Ричи мы сконтовались гораздо раньше, чем с Лютером.

Припоминаю, как Ричи к ней обращается и мрачно заявляю:

– Знаешь, вообще не удивлен.

Видимо, мой тон заставляет ее обернутся и она внимательно смотрит на меня, сощурившись:

– Я не поняла, Везучий, какие-то проблемы?

– Да нет – дергаю я плечами, демонстративно вскинув бровь – просто особого таланта не надо, чтобы спать с лидерами. Но я не осуждаю, у каждого свой путь.

Какое-то время ее взгляд не меняется, после чего, вопреки любым ожидаемым мной реакциям, Сью заливается в таком смехе, что хватается за живот, а после даже смахивает пару слезинок: