Текст книги "Вещие сны"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Ну-ну… – все еще улыбаясь, сказал Скотт. – Постороннему взгляду, знаете ли, трудно проникнуть в суть некоторых вещей – особенно если это касается брака.
Джоанна не могла не согласиться – она и сама недавно говорила кому-то нечто очень похожее. Но спросить-то она могла.
– Разве я пытаюсь во что-то проникнуть?
– По-моему, да. Вы слышали, что Кэролайн была несчастна, ибо я… холоден. Вы видели, что Риген смотрит мимо меня, как будто я не существую. На ваш взгляд, я безразличен к несчастному ребенку. Из всего этого вы и сделали вывод, что я виноват бог знает в чем. Я монстр! Чудовище из сказки.
– А вы не чудовище? – прервала она его довольно темпераментное высказывание.
Улыбка Скотта Маккенны стала еще шире.
– Отчего же? Чудовище. Если все вокруг говорят, что я жестокий негодяй, это ведь не значит, что все говорят не правду.
Едва ли не в первый раз в жизни Джоанна не нашла, что ответить.
Скотт посмотрел на заходящее солнце.
– Скоро стемнеет. В темноте скалы особенно опасны. Вам пора возвращаться в «Гостиницу». Рад был познакомиться. – Он повернулся и ушел.
Воскресенье выдалось ветреным и дождливым, и Джоанне некуда было деться от томительного беспокойства. На улице невозможно было находиться больше десяти минут; комната казалась маленькой и невыносимо тесной, стены давили, нервы были натянуты до предела. Мало этого. Звуки ее сна обретали нестерпимую реальность.
Тик-так. Тик-так. Тик-так. Часы из сна теперь тикали у нее в голове – постоянное напоминание о том, что время уходит. И ей казалось, что они тикают быстрее, чем вчера и позавчера, – призывая ее, заставляя ее… что-то делать.
Непонимание, что именно делать, сводило с ума.
Наконец она вышла из комнаты посмотреть, не играет ли в покер с постояльцами отеля кто-нибудь из незнакомых ей жителей города, как это часто бывало. Это дало бы ей возможность поговорить с новыми людьми, порасспросить о Кэролайн. Наверное, это самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации.
Ей не повезло – если иметь в виду новые сведения о Кэролайн. Она выиграла довольно-таки впечатляющую сумму, но чрезвычайно приятные люди, с которыми она заговаривала, так и не сообщили ей нужных сведений. Причем с явной преднамеренностью – они умело обходили тему Кэролайн, как только Джоанна ее затрагивала. Широкие улыбки – и настороженные глаза, и предложение взять еще карту.
Джоанна поймала себя на том, что опять грызет ногти.
Никогда в жизни еще Амбер не было так скучно. В этом богом забытом месте было совсем нечего делать. Она поерзала в кресле и тяжело вздохнула.
Ее мать оторвалась от книги и терпеливо сказала:
– Радость моя, пойди займись чем-нибудь.
– Чем, например? Утопиться? Если ты заметила, здесь хорошо живется только уткам.
– Амбер, я же не предлагаю тебе пойти прогуляться. Уже восемь, выходить поздновато. Но игровая комната, я думаю, работает, гимнастический зал тоже. Кстати, есть же еще бассейн. Дома ты очень любила плавать.
– Исключительно из-за спасателей, – язвительно заметил отец, не отрываясь от телевизора. – А здесь никто не пялится на ее формы, едва прикрытые этим, с позволения сказать, купальником.
Амбер вспыхнула: он был прав. В закрытом бассейне гостиницы был только один спасатель, лет тридцати-сорока, и он следил за порядком из окошка своего кабинета. Это было отвратительно, дома гораздо лучше: там в бассейне спасателями работают мальчики из колледжа.
– Ну, тогда почему бы не сходить в игровую комнату? – чуть плаксиво настаивала мать. – Там много интересного, Амбер. Паззлы, настольный теннис, компьютерные игры. Можно…
Амбер вскочила, всячески показывая, что пойдет куда угодно, лишь бы не слышать этой изрядно надоевшей ей ноты в материнском голосе.
– О, ладно! Ухожу, ухожу.
И подумала, что разыграла все как по нотам.
– Возвращайся не позже одиннадцати, – напутствовала мать.
Из гостиной их номера с двумя спальнями Амбер прошла в свою и хлопнула дверью. Взяла с туалетного столика ключи и опустила в карман, размышляя, зайдут ли к ней родители, перед тем как ровно в одиннадцать лечь спать.
Да, конечно, мама непременно заглянет.
Выходя из номера, Амбер мечтательно улыбнулась. О'кей, значит, она будет в своей комнате, как велено, к одиннадцати. Чиста, как свежевыпавший снег. Она примет ванну и надушится, чтобы все нужные места хорошо пахли. А когда родители заснут, она наденет прелестное платьице, которое купила вчера, прозрачное, с короткой юбочкой, и незаметно выскользнет в двери террасы. Ее никто не увидит. И она уйдет. И никогда не вернется! Никогда!
А пока она и вправду пошла в игровую комнату. Она пребывала в таком возбуждении, что сама не знала, засмеется или заплачет в следующую секунду. Она была взвинчена до предела. В этот вечер весь мир для нее изменился; она приветливо поздоровалась с несколькими соседями по отелю, забавляясь их удивлением – они не привыкли к подобному дружелюбию с ее стороны.
Они не знают! Никто не знает!
Как замечательно иметь такую сладкую тайну! Она с высокомерной жалостью смотрела на этих скучных, обыкновенных людей – ведь у них никогда, никогда не было таких чувств, как у нее! Что они понимают в жизни, что они знают!
Загрохотал гром. Ей нравилось, что разыгралась непогода, но к полуночи шторм, конечно, утихнет. Должен утихнуть. Это ее ночь, а ее ночь должна быть прекрасна!
Она сыграла в пинг-понг с какой-то женщиной средних лет, причем позволила той обыграть себя. Щедро предложила еще одну игру и опять проиграла. Посидела за столом, где кто-то не закончил складывать паззл. Полчасика поиграла на компьютере. Но ей никак не сиделось на месте.
Она бесцельно слонялась из угла в угол, наблюдала, как за карточными столами играют в покер, часто подходя к двери террасы и вглядываясь в темноту, где ревел и грохотал шторм. Потом взяла коктейль и продолжала бродить, прихлебывая из бокала.
В одиннадцатом часу она наконец отправилась к себе в комнату. Потому что в одиннадцать мама должна увидеть, что она невинно спит в своей постели. Амбер хихикнула про себя.
В вестибюле она оглянулась еще раз на этих невозможно скучных людей – оглянулась с презрением и жалостью к их серой и невзрачной жизни. И попутно увидела нечто незапланированное. Возможно, она бы и не обратила внимания, не будь в этот вечер ее чувства особенно обострены, – но она заметила.
– Интересно, зачем это ему понадобилось? – пробормотала она и, пожав плечами, пошла к своему номеру. Наплевать! Гораздо интереснее было думать о том, которые из трех любимых духов лучше подойдут сегодня.
Поздно вечером, когда дождь вовсю хлестал в окна, гром грохотал почти непрерывно, а ноготь большого пальца был изгрызен до основания, Джоанна наконец легла спать.
В эту ночь сон немного изменился. Все символы, из которых он состоял, остались, но в преувеличенном и искаженном виде – как в комнате смеха. Отражение большого дома дробилось бушующими волнами океана, с роз облетели лепестки, картина – теперь было окончательно ясно, что это картина Кейна с девочкой среди поля цветов, – покосилась на мольберте. Громко тикали часы, жалобно плакал ребенок. Раскрашенная карусельная лошадка бешено крутилась на штыре, бумажный самолетик промок и упал. А еще в этот раз кричала чайка, кричала громко, надсадно, и этот мучительный звук повторялся снова и снова, как эхо…
Джоанна проснулась. За окном брезжил серенький свет пасмурного утра, но, хотя часы показывали чуть больше семи, она не стала даже пытаться заснуть опять – сна не было ни в одном глазу, и всегдашнее напряжение и беспокойство достигли такой силы, что она поймала себя на том, что подбирается к следующему ногтю. Она потянулась, откинула одеяло и встала. Лучше все, что угодно, чем вот так лежать в постели и чувствовать себя раздавленной.
Пусть она и чувствует себя точно так же, но хотя бы в вертикальном положении.
Она решила не заказывать завтрак в номер, а спуститься пить кофе вниз. Горячий душ никак не повлиял на ее нервозное состояние; она стала сушить волосы феном, решив сегодня оставить их распущенными, в основном потому, что она была слишком издергана, чтобы заниматься еще и прической. В громком гудении фена ей пару раз послышался ночной крик чайки. Вдруг ей пришло в голову, что, возможно, на самом деле это был звук сирены.
В Атланте такой звук был привычен, но здесь эта мысль показалась ей исключительно странной и даже нелепой. Пожар? «Скорая помощь»? «Блейзер» Гриффина?
Выйдя из ванной, она прислушалась, но было тихо. Джоанна все же оделась очень быстро. Джинсы и свитер с высоким воротом, а поверх – свободная фланелевая рубашка; кроссовки, потому что после завтрака она твердо решила пойти гулять, даже если придется гулять под дождем.
Одевшись, она вышла на балкон. Дождь кончился, но небо было пасмурным. С океана дул сильный ветер, пропитанный влагой и солью. И, если не считать всегдашнего яростного грохота прибоя, было по-прежнему странно тихо. На веранде не было ни души, но зато вдалеке зачем-то собралась целая толпа. Кроме того, там стояло множество машин: спасательная, пожарная, «Скорая помощь». «Блейзер» Гриффина!
Ни в коридоре, ни в лифте – никого, и вестибюль тоже был пустынен. Джоанна поспешила на веранду. Там под крышей пили кофе гости отеля и обслуживающий персонал: они встали еще раньше и, вероятно, уже знали, что произошло.
Среди них Джоанна заметила Холли и ее помощницу Дану – обе выглядели подавленными. Собственно, как и все остальные. Одна женщина даже плакала. Джоанна направилась было к ним, но вдруг поймала взгляд Гриффина, устремленный на нее из-за гостиничного газона.
Должно быть, всех уже предупредили, что проход запрещен, но Джоанна, не задумываясь, спустилась с веранды и побежала по мокрой траве газона, прямо к Гриффину. В это утро он был в длинном черном дождевике, с непокрытой головой – в отличие от своих помощников, которые работали ближе к краю обрыва в таких же дождевиках и широкополых покрытых пластиком шляпах. Холодный ветер ерошил его волосы; и только подойдя ближе, Джоанна поняла, насколько он устал.
– Гриффин?
Он обернулся. И хотя его лицо осталось мрачным, при виде Джоанны темные глаза, казалось, чуть просветлели. Он не шагнул к ней навстречу, но крепко взял ее за руку, когда она оказалась рядом.
– Что случилось? – спросила она.
– Джоанна, здесь находиться запрещено, – сказал он как-то вскользь. – Мы просим всех уйти отсюда. – Но при этом руки ее не отпускал.
– Но что…
– Грифф! – От края обрыва к ним шел высокий худощавый мужчина с мокрыми темными волосами; длинные полы дождевика хлопали его по ногам. Джоанна не сразу поняла, что спасатели только что подняли его снизу на тросе.
– Ну что, док? – спросил его Гриффин.
Врач чуть удивленно посмотрел на Джоанну усталыми голубыми глазами и потряс головой.
– Ты видел то же, что и я. Что я должен тебе сказать?
– Не была ли она пьяна?
«Она»? Джоанна похолодела.
– Грифф, ты же понимаешь, ее нашли в воде. Она настолько вымокла, что, выпей она до этого хоть галлон, запаха все равно бы не осталось. Я не могу ответить без лабораторных анализов.
– От чего она умерла?
Врач снова посмотрел на Джоанну и сухо сказал:
– От падения с такой высоты – если только потом я не найду чего-нибудь неожиданного, что маловероятно. Господи, Грифф, она летела с высоты сто тридцать футов!
– Ее столкнули? – спросил Гриффин почти равнодушно.
– Не знаю, – ответил врач. – Даже если и так, будет трудно это доказать. Но я посмотрю, может, удастся что-нибудь обнаружить.
– Спасибо, док.
Высокий мужчина прощально поднял руку и снова направился к краю обрыва, где спасатели в очередной раз поднимали трос.
– Гриффин, кто это? – спросила Джоанна.
– Сначала я подумал, что это вы, – ответил он тем же лишенным выражения голосом и чуть сильнее стиснул ее руку. – Но это оказалась Амбер Уэйд.
Джоанна потрясенно оглянулась на обрыв – в этот самый момент наверх вытащили спасательную корзину с телом. Тело было завернуто в ярко-оранжевое одеяло, из-под которого выбилась только одна прядь длинных светлых волос.
Глава 7
– Ты шутишь? – Кейн усмехнулся. Гриффин вздохнул, произнося в ответ привычную фразу:
– Такова моя работа, Кейн, – задавать вопросы.
Взглянув на Холли, сидевшую рядом за столиком на веранде «Гостиницы», Кейн вновь перевел глаза на шерифа, который расположился напротив.
– Ты спрашиваешь, не я ли столкнул с обрыва этого ребенка?
– Не преувеличивай. Я спрашиваю, где ты был вчера с одиннадцати вечера и до сегодняшнего утра, часов до семи, – повторил Гриффин. – Послушай, всем известно, что она за тобой бегала как собачонка. Ее отец сказал, что она, вероятно, улизнула после того, как родители пожелали ей спокойной ночи, убедившись, что она уже в постели. У ее комнаты, к сожалению, имелся отдельный выход прямо на веранду, – вероятно, она им и воспользовалась.
– Она не приходила ко мне, – мрачно сказал Кейн. – Ни в прошлую ночь, ни в какую другую. Ради бога, Грифф, неужели ты серьезно думаешь, что я флиртовал с бедняжкой? И что, договорившись с ней о встрече, – позволь тебе напомнить, вчера лило как из ведра, – убил ее?
– Где ты был, Кейн? – настаивал шериф.
– Я был дома. – Тон художника был весьма резок. – В своем коттедже. Всю ночь.
– Один?
– Да, один, черт побери!
Холли подалась вперед.
– Грифф, это точно несчастный случай?
Он посмотрел на нее и отрицательно покачал головой.
– Не думаю. Если бы она просто сорвалась, то летела бы прямо вниз, а мы нашли тело так далеко, что, очевидно, ее толкнули, и с немалой силой.
– Может быть, она прыгнула?
– И такая возможность существует. Увы, подростки сплошь и рядом кончают жизнь самоубийством. – Он перевел суровый взгляд на Кейна. – Но я должен проработать все возможности. Решить все мыслимые и немыслимые уравнения. И одна из версий – та, что кто-то ее столкнул.
– Это не я, – раздельно произнес Кейн. Холли покачала головой.
– Грифф, и не думай, пожалуйста, что Кейн смертельно обидел Амбер. Она, конечно, страдала. Но это было просто обычное подростковое увлечение, мы все проходили в свое время через что-то подобное. К тому же, даже если относиться к этому серьезно – а никому и в голову не приходило, – она все равно уехала бы с родителями на следующей неделе.
– Холли, я не утверждаю, что кто-то хладнокровно планировал ее убийство, – сказал Гриффин. – Ее могли убить случайно, в состоянии аффекта.
Кейн напрягся, его живые зеленые глаза уперлись в шерифа, а голос стал очень тихим.
– Теперь я понял тебя, Грифф. Однажды, на одной из выставок, я вышел из себя и крепко приложил одного парня – он вел себя как свинья. И с тех пор на мне клеймо – считается, что я легко теряю контроль над собой.
– Кейн, его пришлось увезти в больницу, – так же тихо напомнил Гриффин.
– Падая, он ударился головой об угол стола. Гриффин кивнул.
– Я знаю. И, представь себе, не думаю, что ты выходишь из себя легче, чем, к примеру, я. Но поставь себя на мое место. Весь отель и половина Клиффсайда знали, что Амбер в тебя по уши влюблена, потому что она это всячески демонстрировала. Только что на шее у тебя не висла, собрав побольше народу. Где бы ты ни появился, она немедленно оказывалась рядом. Флиртовал ты с ней или нет, отвечал ты ей или нет – она вполне могла стать серьезной проблемой. И я должен учитывать это.
– Ладно, – сказал Кейн. – Но учти также и то, что я не считал происходящее проблемой. Для меня она была просто ребенком в переходном возрасте. И дело было только за тем, чтобы не оставаться с ней наедине и вообще по возможности ее избегать. А это, согласись, нетрудно. Спроси Джоанну, если не веришь, – она однажды очень помогла мне – кажется, в пятницу, – когда Амбер заявилась ко мне в коттедж.
– А Джоанна что делала у тебя в коттедже? – не сдержался Гриффин.
В зеленых глазах Кейна вдруг мелькнули искорки смеха.
– Хочешь, нарисую тебе сердце на рукаве, чтобы все видели?
– Кейн, отвечай на вопрос.
– Она, скорее всего, просто гуляла и увидела, как я работаю – я писал на улице. И была настолько любезна, что дошла с нами до самой «Гостиницы», спасая меня от напористости Амбер.
– А мне послышалось, что Амбер никогда не приходила к тебе, – сказал Гриффин.
Кейн не обиделся на это обвинение, все еще посмеиваясь про себя.
– Я имел в виду, что никогда не назначал ей свиданий где бы то ни было, тем более у себя дома. В пятницу она явилась без приглашения – уже во второй раз; в первый раз я спрятался в доме и не открыл ей дверь.
Гриффин кивнул и поднялся на ноги. Он был недоволен собой. И беседу закончил не потому, что не имел больше вопросов или был удовлетворен весьма небрежными ответами Кейна, нет, ему просто стало не по себе под проницательным взглядом художника. Сердце на рукаве! Вот сукин сын!
– Грифф, – чуть помявшись, осторожно сказала Холли, – позавчера я увидела Джоанну со спины и приняла ее за Амбер.
Гриффин не удивился. Когда он увидел на острых камнях разбитое тело с разбросанными светлыми волосами…
– Это добавляет неизвестных в твои уравнения? – спросил Кейн.
– Да, – сказал Гриффин, все больше ощущая собственную неуверенность. Не добавляет, черт возьми, совсем не добавляет – а просто в корне меняет дело! – Если кто-то из вас вспомнит что-нибудь важное, дайте мне знать.
– Непременно, – сказала Холли. Она смотрела, как шериф, выйдя с веранды, направился к обрыву, где у перил, глядя на океан, одиноко стояла Джоанна.
– Ты действительно думаешь, что кто-то хотел убить именно Джоанну, а Амбер подвернулась случайно? – спросил Кейн.
Она вздохнула.
– И то, и другое равно бессмысленно. Я не могу понять, зачем кому-то могло понадобиться убивать Амбер – как, впрочем, и Джоанну.
– Но ты считаешь, что уж скорее Джоанну?
– Не знаю, – нахмурилась Холли. – Пожалуй. Как бы это объяснить… Ну, Амбер была просто ребенком, который слишком недолго жил, чтобы успеть обзавестись врагами, понимаешь? Она могла прыгнуть, желая покончить с собой, но кому нужно ее толкать? С другой стороны, Джоанна…
– Джоанна приехала сюда как многие – провести отпуск, – продолжил Кейн, когда она запнулась. – Но она необычайно похожа на женщину, которая погибла в этом городе несколько месяцев назад. И она активно расспрашивает всех об этой женщине. И может быть… кому-то не нравятся ее действия?
У Холли мурашки пробежали по спине, когда он произнес вслух ее тайные мысли.
– А это указывает на то, что гибель Кэролайн, возможно, и не была случайностью.
Теперь нахмурился Кейн, его взгляд стал отрешенным. Такое выражение его лица было хорошо знакомо Холли; она уже знала, что в такие минуты внутренний голос призывает его писать.
– Возможно, – наконец сказал он. – Если жертвой наметили Джоанну, а не Амбер, то это почти обязательно должно быть как-то связано с Кэролайн. Потому что откуда здесь взяться врагам у Джоанны? Она здесь не бывала раньше. Не привезла же она их с собой. Итак… каков же изъян в этой картине? – Он помрачнел. – Что здесь совершенно необъяснимо, так это сходство Джоанны и Кэролайн и расспросы Джоанны. Словно она приехала сюда специально для этой цели.
– Ты слышал о Дилане и Лиссе? – спросила Холли.
Кейн кивнул.
– Да, они видели Джоанну в Атланте. В высшей степени странно, что она оказалась здесь вскоре после этого. Трудно объяснить это случайным совпадением.
– А чем же еще? Дилан сказал, что она никак не могла узнать, откуда они с Лиссой приехали.
– Могла, и довольно легко, – возразил Кейн. – Всегда можно незаметно проследить, в каком отеле живут интересующие тебя люди, и за некоторое количество баксов получить самую полную информацию о них. Уверяю тебя, это не так уж и сложно.
– Я как-то не подумала об этом, но ты, конечно, прав. Как тебе кажется, а Гриффин учел такую возможность?
– Разумеется. Наш шериф отнюдь не дурак, к тому же он полицейский милостью божьей, вспомни, как он не любит, когда его вопросы остаются без ответа. Я не знаю, что сказала ему Джоанна, но голову даю на отсечение, что он не поверил в случайное сходство. И должен сказать, что я его за это не осуждаю. Меня это тоже начинает беспокоить.
Холли помолчала, видимо, размышляя над проблемой.
– Почему вдруг она приехала именно сюда, за три тысячи миль? Случайно? Из любопытства? Потому что двое незнакомцев назвали ее чужим именем?
– Нет, все не так просто, за этим что-то стоит, – нахмурился Кейн. – Может быть, попросить ее позировать? Люди, когда их пишут, порой рассказывают самое сокровенное.
О чем же тебе рассказала Кэролайн? Холли хотелось это знать, но спрашивать она не стала.
– Гриффу не понравится, если кто-то из нас будет совать нос в его расследование, – сказала она вместо этого.
– Никаких сомнений, – согласился Кейн. – Особенно если мы сосредоточим свое внимание на Джоанне. Он к ней, кажется, немного неравнодушен.
Холли улыбнулась.
– Я думала, он тебе двинет, когда ты так славно пошутил насчет сердца на рукаве.
– Я тоже так думал. – Кейн засмеялся и добавил:
– Тогда мне было бы не до смеха. Такие мужчины, как Грифф, если уж влюбляются, то крепко. Если он сочтет, что она не сказала ему правды, он этого не перенесет. И даже если все это отбросить, ему все равно нелегко, ведь Джоанна так похожа на Кэролайн.
– Что ты хочешь сказать?
– Я думал, ты знаешь, ты ведь живешь здесь уже давно, – с нескрываемым удивлением ответил Кейн. – Даже я давно уже узнал об этом, еще когда только приезжал сюда на лето.
– О чем узнал?
– Что в свое время Кэролайн была влюблена в Гриффина. И даже хотела уйти от мужа.
Холли изумленно посмотрела на него. Неужели она так зациклилась на своей работе, что совершенно не замечала того, что творилось у нее под носом? Не может быть! Даже при том, что она никогда не была близка с Кэролайн, она бы наверняка обратила внимание, что брак ее работодателя оказался на грани краха.
– Ничто на это не указывало, – подумав, возразила она. – Это, видимо, просто сплетня, Кейн.
– Нет.
– Почему ты так уверен?! То есть…
– Холли, я знаю, что это правда, потому что Кэролайн сама мне это сказала. Сказала, что к Гриффину она чувствует то, чего никогда не чувствовала к Скотту. – Он покачал головой. – Я не знаю, почему она решила доверить это мне. Но люди вообще склонны к этому. Когда я работаю на улице, кто-нибудь обязательно остановится посмотреть – ты знаешь, мне это не мешает – и поговорить, и ты, возможно, удивишься тому, что я знаю об этом городке.
– Наверняка, – подтвердила Холли. Кейн улыбнулся.
– Послушай, я никому, кроме тебя, не рассказывал этого о Кэролайн, особенно когда понял, что это не общеизвестно. Она обычно не показывала своих чувств, слишком заботилась о своем добром имени, чтобы ставить свою репутацию под удар. Кроме того, что-то там у них не заладилось, так что это все касается только их двоих.
– Скотт знал? – спросила Холли.
– Кэролайн не говорила ему и была уверена, что он и не догадывался, – так она сказала. Это было давно, еще до рождения Риген.
– Интересно, чего еще я не знаю об этом городе, – потрясенно прошептала Холли.
– Ты была занята, – произнес Кейн. Она расслышала намек, хотя голос у него был совершенно естественный.
– Вероятно, была. Но теперь, ты же знаешь, я стараюсь. С тех пор, как мы заключили наше небольшое соглашение.
– Я чувствую. – Он улыбнулся. – И очень ценю, поверь. Но, Холли, теперь я попрошу тебя провести ночь в моем коттедже – сделай нам приятное, скажи «да», даже если тебе утром предстоят важные встречи. Конечно, копы не доверяют алиби, когда подтверждение исходит от любовниц, но это все же лучше, чем ничего.
– Я могла бы соврать Гриффу, что была с тобой, – заметила она.
– Могла бы. И это со всей ясностью показало бы, что ты не считаешь меня вовсе уж непричастным к смерти Амбер.
Холли удивилась было, но лишь на мгновение. Он вновь был прав. Если бы она в чем-то сомневалась, она бы грудью бросилась на его защиту и заявила бы, что была с ним. Но поскольку она была абсолютно уверена, что он не мог сделать девушке ничего дурного, ей и в голову не пришло, что ему нужно помочь доказать свою невиновность.
– Ты знаешь, это самое лучшее из всего, что ты мне когда-либо говорила, – сказал Кейн и улыбнулся ей.
Холли не удержалась и улыбнулась ему в ответ, и позволила взять себя за руку, и переплела свои пальцы с его, несмотря на то, что их могли увидеть и ее сотрудники, и постояльцы.
Впервые она, не стесняясь, коснулась его на людях. «Своего рода прогресс», – подумала она. А может быть, и нет. Потому что она и не думала о том, что на них смотрят, не вспоминала даже о смерти бедняжки Амбер.
Холли думала о Кэролайн. Преодолела ли та свое чувство к Гриффу за годы, прошедшие после их романа, или просто перенесла на кого-то другого? Конечно, не на бесчувственного мужа. На кого-то, кто, вероятно, выслушал ее с пониманием, кто подставил плечо, поддержал. Кто восхищался ее беззащитной женственностью, кто умел оценить ее красоту и элегантность.
Вот, например, Кейн.
Но Холли не хотела спрашивать его прямо, не вполне ясно отдавая себе отчет почему. Может быть, потому, что трудно бороться с мертвой соперницей, может быть, потому, что боялась услышать в ответ, что Кейн любил Кэролайн. Холли понимала только одно: она совсем не знала Кэролайн.
«Да и понимал ли хоть кто-нибудь в их городе, что собой представляет Кэролайн Маккенна на самом деле», – вдруг подумала она.
Когда Гриффин подошел к Джоанне, она стояла, обеими руками крепко вцепившись в перила, и невидящими глазами смотрела куда-то за горизонт. Сильный холодный ветер трепал ее длинные светлые волосы и румянил щеки.
– Вы же не думаете, что эту девушку убил Кейн? – сдержанно спросила она.
– Очень бы удивился, – не стал спорить Гриффин. – Но, впрочем, я и без этого удивлен – оказывается, никому нельзя доверять. Он сказал, что в пятницу, когда Амбер без приглашения заявилась к нему в коттедж, там были вы.
Джоанна кивнула.
– Так оно и есть. Он, кстати, не флиртовал с ней, вел себя совершенно корректно. Стараясь не задеть ее чувств, делал все что мог, чтобы заставить ее ощутить себя маленькой, какой она, в сущности, и была.
– И что же он для этого предпринимал? – спросил Гриффин.
Джоанна посмотрела на него и слегка улыбнулась.
– Для этой цели мы с ним устроили политическую дискуссию. Бедное дитя явно не доросло до таких разговоров и вполне это прочувствовало.
– И вы уверены, что он устроил эту дискуссию именно для того, чтобы показать Амбер, что она слишком юна?
– Конечно. Для чего же еще?
Гриффин не позволил себе сорваться во второй раз за один день. К тому же он не вполне уверен в характере своих чувств по отношению к этой женщине. Но зато убедился теперь в том, что она кое о чем умолчала. Надо сказать, ему не давали покоя и те вопросы, которые он так и не задал Кейну и Холли. Но если дело касалось Джоанны, он уже не мог думать ни о чем другом.
Шериф с трудом заставил себя вернуться от этих туманных размышлений к вещам конкретным и имеющим значение.
– У Кейна нет алиби на эту ночь, – заявил он.
– У меня тоже, – возразила Джоанна. – И осмелюсь предположить, так же обстоит дело и с большинством жителей городка. Вы говорите, между одиннадцатью вечера и семью утра? Ночь была штормовая, – вероятно, почти все просто легли спать или коротали время с хорошей книжкой. Без всякого алиби.
– Понятно, понятно.
Гриффин смотрел на нее, прислонившись к перилам. Пейзаж Клиффсайда, от которого захватывает дух, был ему привычен, а ее облик – нет. Она была очаровательна. От взгляда на нее захватывало дух гораздо сильнее, чем от какого угодно пейзажа, и он постоянно отвлекался от того, о чем ему полагалось думать.
Не думай о ней. Не думай. Не сейчас. Еще рано.
– Может быть, ее и не столкнули, – предположила Джоанна. – Может быть, она сама бросилась в пропасть.
– Возможно. – Он сделал над собой усилие и сосредоточился на теме разговора. – Но… мне кажется, что для девушки такого типа, экстравертной, с завышенной самооценкой, это маловероятно. Она скорее сделала бы какую-нибудь гадость Холли – из ревности, или даже набросилась бы на Кейна, если бы тот ее впрямую отверг, но…
– Он ее не отвергал, – перебила его Джоанна. – Он из кожи лез, чтобы не дошло до таких крайностей. Кейн действовал более тонко – был с ней… дружелюбно-безразличен и вел себя так, словно просто не замечал, что она в него безумно влюблена.
– Вот это-то она и могла счесть невыносимым для себя.
– В последний раз, когда я ее видела, она была разочарована и чувствовала себя весьма неловко – но при этом совершенно не казалась ни подавленной, ни обезумевшей от ревности.
– В последний раз вы ее видели в пятницу?
Джоанна кивнула.
– В выходные все могло измениться, – пробормотал Гриффин. – И, должно быть, изменилось. Я не верю, что она случайно упала с обрыва, так что или самоубийство, или ее столкнули. Самоубийство, пожалуй, более вероятно.
– Но в него вы тоже не верите. Почему? Только потому, что оно не соответствует ее психологическому типу?
Он подумал, потом вздохнул.
– Трудно быть до конца уверенным из-за дождя, и еще труднее будет доказать это суду, но я обнаружил почти неразличимые следы у края обрыва, там, где она упала.
– Какие следы?
– Следы, которые показывают, что их могли оставить два человека, причем один из них был гораздо тяжелее другого, а тот, что более легкий, – сопротивлялся. Вот так.
Перед мысленным взором Джоанны возникла картина: на краю обрыва две фигуры, вцепившиеся друг в друга под пронизывающим ветром и потоками дождя, освещенные вспышками молний. Она вздрогнула.
– Но это же бессмысленно! Она была совершенным ребенком, кому могло понадобиться ее убивать?
– Не знаю.
– Кто-нибудь рассказал хоть что-нибудь, дающее зацепку?
– Пока все твердят, что ничего не видели. Мои помощники будут опрашивать всех постояльцев отеля без исключения, но я сомневаюсь, что это что-то даст. Как вы сказали, ночь была штормовая.
– А кто ее нашел? – спросила Джоанна.
– Один из служащих отеля. Он собирался спуститься вниз, чтобы проверить пляж, – как он делает после каждого шторма.
– Так что это тоже ничего не дает.
Гриффин покачал головой.
Джоанна помолчала, глядя на него, и наконец решилась.
– Я не думаю, что это может как-то помочь, но… Помните, я вас спрашивала про человека, который погиб здесь раньше в этом году? Я думала, что это женщина, а вы сказали, что мужчина.
– Помню.
– Так вот, я думала, что это женщина, опять же из-за своего сна. – Она коротко изложила сон, не умея прочитать по непроницаемому лицу Гриффина, поверил он ей или нет, но резонно полагая, что вряд ли. За это время веры в сны у него не прибавилось. – Я считала, что этот сон тоже имеет отношение к Кэролайн. Может быть, она видела, как женщину толкают с обрыва; я даже предполагала, что этот темноволосый мужчина хотел убить ее как раз за то, что она это видела. Потом вы мне сказали, что погиб мужчина, а не женщина, и я уже не знала, что и думать. Но когда снизу подняли тело Амбер и я увидела прядь ее волос, вьющуюся за подъемником, я решила, что, может быть, это ее смерть я видела во сне. Ну, еще до того, как это произошло.
