Текст книги "Крадущиеся тени"
Автор книги: Кей Хупер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 21
– Ничего не выйдет, – сказал Бишоп.
– Я знаю, вам хотелось бы в это верить, но… Бишоп шагнул к ней и, схватив за запястье, силой развернул ее к себе, когда она попыталась отвернуться.
– Я вовсе не то имел в виду, – резко заявил он. Глядя на них, Мэтт заметил, как Кэсси вдруг замерла. Она вскинула взгляд на агента ФБР, и в этом взгляде шериф прочел удивление и что-то еще – нечто такое, чего он не смог определить. Сомнение, удивление или понимание промелькнули, подобно тени, на ее тонком и нервном лице. Но тут Бишоп снова заговорил, причем в его голосе послышались досада и нетерпение:
– Если вы свяжетесь с ним открыто, проникнете через лазейку, которую он использовал для Шоу, контакт станет двусторонним. Он сможет за вас уцепиться и затянуть в глубину. Он отрежет вам путь к отступлению. А что, если в этот момент полицейские будут стрелять в него? Убьют его? Мы оба знаем, что это может произойти, потому что Вайсек ни за что не сдастся живым. Уж он позаботится о том, чтобы они непременно его убили. И вас он не отпустит. Это непомерный риск, Кэсси.
– Непомерный риск? – переспросил Мэтт. – Вы хотите сказать, что она не сумеет выбраться? Даже если он умрет?
Бишоп отпустил запястье Кэсси.
– Да, он смог бы удержать ее, даже умирая.
– Вы не можете утверждать это наверняка. – Кэсси рассеянно потирала запястье, не глядя ни на кого из мужчин. – Это всего лишь ваши догадки. К тому же я достаточно сильна. Я сумею вырваться.
– Этого вы не можете знать наверняка, – решительно возразил Бишоп. – Этот человек… нет, этот монстр одержим вами, Кэсси. Он последовал за вами за три тысячи миль, а когда нашел вас, начал методично уничтожать все, что еще оставалось от разума Майка Шоу, чтобы заполучить инструмент, при помощи которого можно было привлечь ваше внимание, не выдавая при этом своего присутствия. Он все это придумал и организовал, создал ситуацию, чтобы вас в нее вовлечь, произвести на вас впечатление своей изобретательностью. Неужто вы и в самом деле думаете, что, если обнаружите себя, добровольно заберетесь в его мысли, он когда-нибудь выпустит вас обратно на волю?
– Я достаточно сильна, – упрямо повторила Кэсси.
– Я так не думаю.
Она взглянула на него, потом повернула голову и посмотрела на шерифа.
– Наверняка нам известно только одно, – проговорила Кэсси все так же твердо. – Если мы не остановим Вайсека, он убьет Бена. И на этом он не остановится, он будет продолжать убивать. Нельзя упустить шанс взять его сейчас, другого такого случая не будет. Ты понимаешь, что это так.
Мэтт был полицейским и не мог оспаривать логику ее рассуждений. Но мысль о том, что Кэсси придется принести себя в жертву, оглушила его, как удар в челюсть.
– А ты не могла бы… ну… поиграть с ним в прятки? Отвлечь его ровно настолько, чтобы дать моим людям время подобраться поближе к дому? Это займет всего пару минут, самое большее – пять. Ты могла бы это сделать, не давая ему возможности затянуть тебя глубже?
– Конечно, я могу это сделать.
– Она не может, – категорически отрезал Бишоп. – Все или ничего, Данбар, вопрос стоит только так. Чтобы привлечь внимание этого типа, Кэсси должна обнаружить себя: войти и объявить о своем присутствии. Можете не сомневаться, он ее схватит и будет держать всеми своими щупальцами. Если он проникнет в мозг ублюдка, а вам придется стрелять на поражение, она тоже умрет. – Бишоп криво усмехнулся. – Но зато вы спасете своего друга. Должно быть, вы готовы заплатить эту цену.
Шериф сжал кулаки и шагнул к агенту, но его остановил голос Кэсси – удивительно спокойный и уверенный:
– Бишоп, если вы скажете еще хоть слово, клянусь, вы об этом пожалеете. – Ее завораживающий взгляд остановился на лице Мэтта, и она улыбнулась. – Тебе не о чем беспокоиться, Мэтт, со мной ничего не случится. Мне ничто не угрожает. Никакой опасности нет, запомни это.
Мэтт поглядел на нее, нахмурившись лишь на мгновение: опять ему показалось, что он увидел нечто мимолетное, неуловимое. Потом он повторил ее слова как заклинание:
– Никакой опасности нет. С тобой ничего не случится.
– Да, со мной все будет в порядке. Самое главное – застать Вайсека врасплох, чтобы спасти Бена. – Ее голос оставался по-прежнему тихим и ровным. – Так что давай выводи своих людей на позиции, а когда все будет готово, позвони мне и дай знать. Потом дай мне ровно пять минут перед тем, как двинешься вперед. Договорились?
– Ладно, Кэсси. Я оставлю здесь Дэнни с сотовым телефоном. Он будет держать связь и даст тебе знать, когда мы будем готовы.
Бишоп не проронил ни слова.
– Нам, наверное, понадобится минут пятнадцать, чтобы добраться туда и занять позицию, Кэсси, – продолжал Мэтт. – Но я дам тебе знать. И я обещаю: я вытащу Бена живым.
– Конечно, вытащишь! – Она произнесла это таким тоном, словно никакой другой возможности вовсе не существовало.
Шериф решительно кивнул и вышел из комнаты, передав сотовый телефон ошеломленному помощнику, продолжавшему нерешительно топтаться у дверей.
Бишоп подвинул ей кресло.
– Садись, пока ты еще не рухнула.
Кэсси послушно опустилась в кресло. Неужели она и впрямь выглядит так же скверно, как чувствует себя? Да нет, быть того не может.
– А ты крупно рискуешь: тратишь драгоценные силы, лишь бы успокоить совесть бедного шерифа. – Бишоп пытался говорить с насмешкой, но его голос звучал серьезно. – Кстати, Райан знает, что ты можешь это сделать?
– Откуда ему знать? Я сама не знала, что смогу это сделать.
– Данбар не обрадуется, когда узнает, что ты его обманула.
– Да уж конечно, не обрадуется. Но до поры до времени он не узнает. А когда узнает, будет уже поздно.
Она уже чувствовала себя усталой, подавленной, измученной страхом за Бена. А ведь еще так много предстояло сделать.
Бишоп прислонился плечом к каминной полке и скрестил руки на груди. Его лицо, как всегда, было бесстрастным, но шрам побелел и заметно выделялся на смуглой коже. «Интересно, – подумала Кэсси, – знает ли он, что эта метка на лице является барометром его чувств?»
– Это идиотский план, – сказал он.
– Ну и пусть.
– Даже если предположить, что план сработает и Райан выберется из переделки живым, он вряд ли поблагодарит Данбара и меня. Он скажет, что мы тебя использовали.
– Он поймет.
– Да ну? Думаешь, он будет рассуждать разумно? Когда увидит, что ты натворила и чего это тебе стоило?
– Ничего со мной не случится, – упрямо повторила Кэсси.
– Уж мне-то не надо мозги пудрить, – раздраженно поморщился Бишоп. – Только попробуй залезть ко мне в голову, и я живо вышвырну тебя вон.
– Знаю.
– Знаешь?
– Да. – Она улыбнулась. – Но ты не волнуйся, я не выдам твой секрет.
Впервые за все время его голос смягчился:
– Не обо мне речь. Кэсси, это безумие. Даже если бы ты была в отличной форме, у тебя вряд ли хватило бы сил тягаться с Вайсеком. А сейчас ты истощена, взволнована, ты так боишься за Райана, что даже думать ни о чем толком не можешь. Твои шансы выбраться из этой передряги живой равны нулю.
– Зато у меня есть большое желание выжить. Моя жизнь обрела смысл, а это самый мощный стимул. Сила воли много значит, ты это знаешь не хуже меня. – Она задумалась на мгновение, потом добавила: – Но если что-нибудь случится, скажи Бену…
– Что я, черт возьми, должен ему сказать? – сорвался на крик Бишоп, когда ее голос замер на полуслове.
Кэсси покачала головой:
– Ничего, забудь об этом. Надо было мне самой ему сказать, пока была возможность.
– Ненавижу слезливые мелодрамы, – отрезал он. Кэсси нашла в себе силы засмеяться.
– Я знала, что ты это скажешь. Не беспокойся, я больше не буду испытывать твое терпение.
Несколько минут оба молчали, потом Бишоп отрывисто заговорил:
– Кэсси, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.
– Все, что смогу.
– Когда войдешь, крепко держись за проводника. Что бы Вайсек ни говорил, что бы ни делал, что бы он тебе ни показывал, держись за меня, не отпускай.
Она согласно кивнула:
– Ладно, я постараюсь. Сделаю все, что смогу.
– Я тоже, – мрачно пообещал Бишоп.
Наступило молчание, нарушаемое только потрескиванием поленьев в камине да скрипом ботинок Дэнни, переминавшегося с ноги на ногу. Кэсси села на стул и уставилась в огонь. Бишоп не спускал с нее глаз. Дэнни растерянно наблюдал за ними обоими. Он едва не выскочил из собственной кожи, когда у него в руке зазвонил телефон.
Помощник шерифа ответил, внимательно прислушался, потом сказал: «Да, сэр», и, не выключая телефона, обратился к Бишопу:
– Мне велено оставить линию открытой. Шериф говорит, что они подобрались максимально близко к дому. Они пойдут на штурм ровно через пять минут.
Кэсси встала и перешла на диван, чтобы взять сапоги Вайсека. Она даже не заметила, что Бишоп последовал за ней и сел рядом.
– Крепко держись за меня, – напомнил он.
Она взяла сапоги, прижала их к себе обеими руками и закрыла глаза. Бишоп следил за ней и заговорил, как только заметил красноречивое подрагивание век.
– Говори со мной, Кэсси. Ты вошла?
– Я вошла.
Ее голос казался каким-то чужим и звучал словно издалека. Бишоп нахмурился.
– Он знает, что ты там?
– Да. Да, он знает.
* * *
– А в чем состоял трюк с музыкальной шкатулкой? – спросил Бен, глядя, как его похититель берет со столика еще один острый инструмент. – Кэсси думала, что Майк использует шкатулку, чтобы блокировать ее. Но ведь на самом деле это были вы, разве не так?
– Разумеется, это был я. У Майка телепатических способностей не больше, чем у вас, например. Я использовал шкатулку, чтобы отвлечь Кэсси… и еще для того, чтобы заставить Майка соблюдать ритуалы. Это было необходимо.
– Чтобы вы могли сохранить свою власть над ним?
– Что вы мне зубы заговариваете? Время тянете? – с любопытством спросил «Боб». – Неужели еще один час жизни настолько важен для вас?
– А вы задавали этот вопрос другим вашим жертвам? – поинтересовался Бен.
– Кое-кому задавал. Но в большинстве своем они лепетали что-то совершенно бессвязное, так что мне ни разу не удалось добиться удовлетворительного ответа.
Хотя в комнате было холодно, Бен чувствовал, как по спине у него струится пот. Поддерживать разговор с маньяком ему пока удавалось, но его не покидало тревожное ощущение, что не он ведет по очкам в этой игре. И вообще, кто с кем играет – вопрос спорный.
Господи, как ему хотелось дотянуться до Кэсси! Прикоснуться к ней. Но даже если бы Бен знал, как это сделать, ни за что на свете он не пожелал бы ее присутствия в этой комнате.
Чего он больше всего боялся – так это того, что она сама найдет сюда дорогу. Такая возможность была вполне реальной. Как только она узнает о его исчезновении, Кэсси тут же начнет поиск, а так как между ними контакта нет, нетрудно догадаться, чей ум откликнется на ее зов. Если этот свихнувшийся урод хоть наполовину прав насчет мысленной связи между собой и Кэсси, она неизбежно попадет в его сети.
Бен знал, сколько душевных сил она положила для спасения малознакомых ей жителей Райанз-Блафф; чем же она пожертвует ради возлюбленного?
Ему страшно было даже подумать об этом.
Ему оставалось только одно: продолжать разговор с этим чудовищем, не давать ему умолкнуть, упорно искать трещину в броне его самодовольства. И надеяться, что ему удастся каким-то чудом освободиться до того, как Кэсси начнет его искать.
– Я могу дать вам связный ответ, – сказал он своему похитителю. – Лишний час жизни крайне важен. Важна даже лишняя минута. Даже секунда и та имеет значение. Потому что пока есть еще хоть немного времени, может оказаться, что его достаточно.
– Достаточно для чего?
– Достаточно для того, чтобы я мог вас убить.
На мгновение «Боб» изумленно выкатил на него глаза, а потом расхохотался. Но внезапно его смех оборвался, он вскочил на ноги, машинально сжимая в руке нож, его лицо напряглось, блуждающий взгляд устремился куда-то вдаль. Его голос понизился, и в нем опять зазвучали те ласковые нотки, от которых у Бена мурашки бежали по коже и кровь застывала в жилах.
– Так-так, вот и она, – проговорил «Боб». – Здравствуй, моя дорогая.
* * *
– Он знает, что ты там? – нетерпеливо спросил Бишоп.
– Он… удивлен, – прошептала в ответ Кэсси. – Он не думал, что я догадаюсь про сапоги. – С полминуты она молчала, потом гримаса отвращения исказила ее тонкие черты. – О боже, о чем он думает! Его ум так темен, так… злобен. У него нет души.
Бросив взгляд на часы, Бишоп спросил:
– Ты можешь видеть его глазами, Кэсси?
– Нет. – Голос у нее был слегка удивленный. – Он… он держит меня слишком глубоко.
– Он тебя держит?
Ее голос был подобен шелестящему вздоху.
– Он хочет показать мне… свои тайные бездны.
– Кэсси, послушай меня. Постарайся отступить назад. Попробуй посмотреть его глазами.
– Я стараюсь. Я хочу увидеть Бена.
– Попробуй. Но очень осторожно.
Целая минута прошла в молчании, потом Кэсси вздрогнула и откинулась на спинку дивана. Ее глаза открылись. Расширенные черные зрачки зияли слепотой.
* * *
Бен понял, что контакт состоялся, что Кэсси или какая-то часть ее души проникла сюда. Он не знал, видит ли она его, но ему было ясно, что его похититель находится в некоем трансе: взгляд у «Боба» был пустой, все внимание обращено внутрь.
Другого шанса не будет.
* * *
– Кэсси?
– Он не дает мне посмотреть. Он… ему это нравится. Он хочет, чтобы мой голос звучал у него в голове. Он хочет, чтобы я осталась там… навсегда.
Бишоп наклонился и с силой сжал ее запястье.
– Кэсси? Держись за меня, Кэсси. Он не сможет задержать тебя, если ты ему не позволишь.
Ее дыхание замедлилось и стало неглубоким, бледность увеличивалась с каждой минутой, даже губы стали бескровными.
– Я… стараюсь, – прошептала она. – Он такой сильный… такой сильный. Он начинает сердиться. Он в ярости оттого, что я… смею ему противиться…
– Держись за меня, Кэсси. Не отпускай.
* * *
– Ты пришла ко мне. Я знал, что ты придешь.
– Я должна была прийти.
– Да. Мы принадлежим друг другу.
– Нет.
Вайсек испытал мгновенный шок, услыхав ее твердый отказ, но тут же ему на помощь пришел горячий и подкрепляющий приступ гнева.
– Да! Мы принадлежим друг другу.
– Я принадлежу Бену.
– Ты заблуждаешься, любовь моя. Но это не страшно. Я покажу тебе, где правда.
Он сконцентрировал свои способности, чтобы крепче ухватиться за нее и затянуть поглубже. Он попытался отрезать ей путь назад.
– Я не твоя любовь.
– Конечно, моя!
– Нет! – Каким-то чудом Кэсси удалось противостоять ему, не дать ему схватить себя. – И ты не часть меня. У нас нет ничего общего, что бы ты там ни думал. Сколько бы раз ни забирался ко мне в голову, как тебе кажется, без моего ведома.
Вайсек почувствовал растерянность, к этому он просто не был готов. Так, значит, ей все было известно?
– Ты ничего не знала. Ты понятия не имела! Никогда!
– Да ну?
У него в голове зазвучал ее серебристый смех, раскатывающийся, как шарики ртути.
– Ты ничего не знала! – завопил он, но это были пустые слова, и он сам ощущал их несостоятельность. Его чувство превосходства было поколеблено, впервые он почувствовал себя неуверенно.
– Конечно, я знала.
– Я тебе не верю!
Он попытался проникнуть за фасад ее уверенности, проверить ее утверждения, но она была подобна гранитной стене – такая же твердая, гладкая и прохладная, удивительно отрешенная. Он ощущал ее присутствие, но не ее дух. Он читал только те мысли, в которые она позволяла ему заглянуть.
Гнев разрастался в нем, поднимаясь к горлу горячей, неуправляемой, удушающей волной. Нет! Быть того не может. Он ни за что не поверит… Он никогда…
– Ты проиграл.
* * *
Впоследствии Бен так и не смог объяснить даже самому себе, как ему удалось настолько ослабить веревки, чтобы освободить руки. Возможно, это произошло из-за того, что маньяк не имел навыка связывания своих жертв, поскольку предпочитал убивать их на месте. Возможно, его сбила с толку непривычная ситуация, так как ему никогда раньше не приходилось похищать мужчин, и он проявил непростительную небрежность. А может быть, все объяснялось еще проще: отчаяние пробудило в Бене силы, о существовании которых он сам не подозревал.
Он в кровь разодрал кожу на запястьях, но все-таки добился своего и освободил руки от пут. Он наклонился, чтобы развязать веревки на лодыжках. При этом он не сводил глаз с неподвижно застывшего, немигающего чудовища, моля бога, чтобы хватило времени на бросок: надо было преодолеть несколько футов разделявшего их пространства, схватить мерзавца за горло и выдавить из него его гнусную жизнь.
Бен не переставал думать о Кэсси. Когда-то он спрашивал ее, что будет, если она погрузится слишком глубоко, и она ответила со слабой улыбкой, что может не вернуться. Насколько глубоко она сейчас проникла в сознание маньяка? И что будет, если этот ублюдок, загнавший ее в ловушку у себя в голове, умрет раньше, чем она сумеет выбраться?
Бен помедлил только секунду, но в эту самую секунду раздался звон разбитого стекла. Двое полицейских вломились в комнату через окно и тотчас же взяли преступника на мушку. А тот уже поворачивал к ним искаженное в жуткой гримасе лицо, но через плечо успел бросить на Бена взгляд, полный злорадного торжества. Одновременно его рука с ножом вздернулась вверх в угрожающем жесте, на который рефлекторно должен был отреагировать любой полицейский.
– Нет! – закричал Бен, рванувшись со стула.
Но было уже слишком поздно.
Его крик слился воедино со звуками выстрелов.
* * *
– Кэсси?
В комнате установилась мертвая тишина. Было до того тихо, что звуки выстрелов, донесшиеся из включенной трубки мобильного телефона, заставили Бишопа вздрогнуть. Выстрелы прозвучали очень кучно, но он автоматически насчитал три, и при каждом из них хрупкое тело Кэсси дергалось, словно от удара. Потом ее глаза закрылись, а тело обмякло, как будто лишилось костей.
Бишоп осторожно уложил ее на подушки дивана и стал нащупывать пульс на шее. Пульс был очень слаб, едва различим, а кожа казалась холодной как лед.
– Кэсси? – Он наотмашь ударил ее по щеке, но она так и не очнулась. Тогда Бишоп бросил через плечо помощнику шерифа: – Вызывайте «Скорую».
– О мой бог, – прошептал Дэнни. – Вы посмотрите на ее волосы!
– "Скорую" сюда немедленно! – рявкнул Бишоп.
* * *
10 марта 1999 г.
– Я провел все анализы, какие только можно. – Нейрохирург, приглашенный Беном, озабоченно просмотрел свои записи. – Ядерно-магнитный резонанс показывает отсутствие опухоли, гематомы или кровотечения в мозгу; нет никакого явного повреждения или травмы; нет болезни, которую мы могли бы определить. Она дышит самостоятельно. Электроэнцефалограмма зафиксировала наличие мозговой деятельности, хотя и несколько необычной – это я должен признать.
Бишоп, стоявший в изголовье больничной кровати, оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к врачу.
– Что это значит? – спросил он. Доктор Роудз покачал головой:
– Это значит, что зафиксирована активность в той области мозга, которая обычно бездействует, особенно в состоянии комы.
– Это хороший признак?
– Я не знаю, – признался доктор. – Точно так же я не могу объяснить, откуда взялась эта седая прядь у нее в волосах. Если бы кто-то другой мне сказал, что она появилась почти мгновенно…
– Я там был, – прервал его Бишоп. – Эта прядь появилась за несколько секунд, когда она потеряла сознание. Седина началась у корней и мгновенно распространилась до самых кончиков волос.
– Медицинская литература утверждает, что подобного не бывает, – пробормотал доктор себе под нос.
– А вы перепишите литературу, – посоветовал Бишоп.
– Видимо, придется. Причем по нескольким причинам. Я просто не понимаю, чем вызвана эта кома. Медицинских показаний для нее нет.
Бен положил конец их бесполезному спору:
– Итак, вы понятия не имеете, что с ней происходит на самом деле? Вы это пытаетесь нам объяснить?
– Я знаю, что она в коме, но не знаю, чем это вызвано. Я не знаю, как долго это будет продолжаться. Она может выйти из этого состояния так же внезапно, как в него впала. – Доктор Роудз беспомощно пожал плечами. – Я сожалею. Мы не волшебники, и наши возможности не беспредельны. – Он перевел взгляд с одного мужчины на другого, тяжело вздохнул и вышел из палаты.
– Она не выздоровеет сама собой, – сказал Бишоп.
– Вы были ее проводником, – резко напомнил Бен. – Почему вы ее отпустили?
– Если бы я ее отпустил, она сейчас была бы мертва, – спокойно, почти мягко возразил Бишоп.
Бен протянул руку и нежно коснулся щеки Кэсси, напряженно вглядываясь в ее лицо. Оно было неподвижно, как у мертвой. И оставалось таким всю неделю, все бесконечно долгие часы, что он провел у ее постели.
– Что, черт побери, произошло? – спросил он грубо.
– Я вам уже говорил. Она оказалась в западне – в мозгу у этого маньяка, когда он умер. Она была не настолько сильна, чтобы вырваться на волю, вовремя ускользнуть… Ее накрыло обратной волной телепатической энергии.
– И где же она сейчас?
– Где-то посредине.
У Бена вырвался горький смешок.
– Посредине. Боже, какая ценная информация!
– Вы спросили – я ответил, – пожал плечами Бишоп.
– Слушайте, если вы собираетесь стоять тут, как индийский гуру, и изрекать премудрости, скажите по крайней мере что-нибудь такое, что помогло бы мне вернуть ее назад.
– Ладно. Если хотите вернуть ее назад, отправляйтесь за ней.
– Каким образом? Я же не телепат!
Бишоп пожал плечами и отошел от окна к двери.
– Тогда она пропала. Закажите поминальную службу по Кэсси и продолжайте жить своей жизнью.
– Ублюдок!
У двери агент обернулся и в последний раз бросил пристальный взгляд на Бена.
– Вы единственный, кого она подпустила близко к себе за последние десять лет. Единственный, кто связан с ней буквально плотью и кровью. И вы единственный, кто может вернуть ее назад.
С этими словами он вышел за дверь.
Бен поглядел ему вслед, потом снова перевел взгляд на бледное неподвижное лицо Кэсси. Он наконец начал понемногу привыкать к снежно-белой пряди в черных волосах у нее над левым виском, но ее полная неподвижность буквально убивала его.
Он пытался разговаривать с ней, пытался звать ее, – она не откликалась. Он наблюдал, как Роудз и бригада врачей испытывают различные методы, пытаясь вывести ее из этого состояния, но все было безуспешно. Ее сердце билось. Она дышала. По словам озадаченного доктора, ее мозг продолжал действовать.
Но ее здесь не было.
«Единственный, кто связан с ней буквально плотью и кровью…»
Что это должно было означать? Они были связаны друг с другом, потому что были любовниками? Бену хотелось бы так думать. Но за всю эту бесконечную неделю, пока он сидел здесь и смотрел на нее, разговаривал с ней, пытался достучаться до нее, ему не удалось добиться никакого ответа.
Седая прядь в волосах Кэсси заставила его вспомнить о ее тетке, и он в отчаянии начал перечитывать дневники Александры Мелтон в поисках чего-то такого, что могло бы помочь ему вернуть Кэсси. В дневниках обнаружилось много неожиданного и поразительного, включая сведения о том, что Александра оставила для своей племянницы предупреждение: держаться от него подальше или погибнуть.
Кэсси этим предупреждением явно пренебрегла.
Он выяснил, что ее мать и тетя поссорились из-за того, как воспитывать Кэсси: мать настаивала, что ее ребенку необходимо привить глубокое чувство ответственности, чтобы дочка использовала свои таланты во благо людям, а тетя предупреждала, что грозный дар может запросто погубить девочку – как ее собственная способность к ясновидению едва не погубила ее саму.
Бен решил, что сможет найти ответ именно здесь: раз уж Александре удалось выжить, перенеся какой-то психологический шок, подумал он, значит, это может послужить добрым предзнаменованием для Кэсси, своего рода прецедентом. Но, как выяснилось, опыт Александры не пригодился Кэсси; перенесенное ею потрясение было хотя и сходным по характеру, но несравнимым по силе с тем, что выпало на долю ее племянницы. В свое время Александра тоже запуталась в мозгу опасного маньяка, но ее в конце концов вытащили, и сам он при этом остался жив. Ей не пришлось выбираться из трясины сознания умирающего.
Прочтя ее дневники, Бен не нашел помощи. И даже не обрел надежды.
– Бен?
Он обернулся и увидел Мэтта, стоявшего в дверях.
– Без изменений, – кратко отрапортовал Бен. Мэтт все еще чувствовал себя косвенно виноватым за то, что случилось с Кэсси, и не мог этого скрыть.
– Эбби хочет ее навестить. Я сказал, что, наверное, лучше завтра.
– Пусть будет завтра.
– Она просила передать, что с Максом все в порядке, так что ты не беспокойся.
– Спасибо, – кивнул Бен.
– Я обещал Мэри, что отвезу ее домой, но сегодня вызвался Роудз.
Несмотря на все свое отчаяние, Бен нашел в себе силы улыбнуться.
– У меня такое впечатление, что эти двое приглянулись друг другу с первой встречи. Но, может, мне только кажется?
– Тебе не кажется, – усмехнулся Мэтт. – Роудз, похоже, без ума от нее, а Мэри рассказывает всем и каждому, что Александра Мелтон давным-давно предсказала ей встречу с высоким темноволосым незнакомцем, с которым она познакомится благодаря своему сыну и выйдет за него замуж.
– Благодаря мне? Что ж, я действительно пригласил его из Рэйли. – Бен бросил взгляд на Кэсси. – Я рад, что хоть кому-то он помог.
– Она поправится, Бен.
– Я знаю. Знаю, что она поправится.
Ему приходилось все время повторять себе это. Он должен был в это верить.
Мэтт уже повернул было к дверям, но остановился на полпути.
– Я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но Шоу наконец заговорил. И мы наконец узнали, что означают монеты.
– И что же? – спросил Бен, хотя ему было все равно.
– Приказ Вайсека. Часть его садистской фантазии состояла в том, чтобы непременно оставлять на теле жертвы в знак своей благодарности деньги. Он знал, что традиционные бумажные розы сразу выведут на него Кэсси, вот и придумал трюк с монетами. Они из коллекции его отца, двадцать лет хранились в банковском сейфе. Мы их проследили. Это явное вещественное доказательство, устанавливающее связь между Шоу и Вайсеком.
– Хорошо, – сказал Бен.
– Мы нашли кое-что еще, – добавил Мэтт после минутного колебания. – Это насчет тех котят, которых Кэсси увидела в мыслях Люси Шоу. Насколько нам удалось установить, она обожала свою кошку и страшно радовалась, когда кошка окотилась. Как-то раз она вернулась домой из магазина и нашла Майка в гостиной. Он сидел на полу и резал котят на кусочки своим бойскаутским перочинным ножом. Ему было восемь лет.
– Господи боже, – прошептал Бен.
– Да уж. Расселл вернулся домой и застал мать за подбиранием кусочков несчастных животных. С тех пор она помешалась на этом.
Бен с обостренной нежностью взглянул на безжизненное белое лицо Кэсси. Монстры. Боже милостивый, сколько подобных чудовищных историй она хранила в своей голове? Теперь ему казалось невероятным, что, нагруженная таким опытом, она все-таки пришла к нему в кабинет и добровольно предложила свою помощь в попытке избавить его родной город от угрозы еще одного маньяка.
– Бен? Могу я что-нибудь для тебя сделать?
– Нет. Нет, Мэтт, спасибо.
– Ладно. Увидимся завтра.
– Увидимся.
Оставшись один, Бен расположился на своем посту у постели Кэсси, размышляя о монстрах, которых эта добрая, кроткая, самоотверженная женщина решительно впускала в свой измученный мозг, снова и снова повторяя жестокий опыт, несмотря на невольный страх. А потом он подумал о стенах, выстроенных им вокруг своей души для защиты от прошлого. Оно было, конечно, нелегким, но все-таки в нем не было настоящих монстров. Стены ограждали его от боли воспоминаний, но они изолировали его так надежно, что не давали ему проникнуться целительным духом женщины, которую он любил.
Он сжал хрупкую холодную руку Кэсси в своих пальцах и принялся методично рушить свои стены.
