Текст книги "Снова с тобой"

Автор книги: Кэтрин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 6

– Еще одно?

Они находились в этой жуткой малой гостиной, дожидаясь лорда Спинтона. Неужели она не может принимать визитеров в какой-нибудь другой комнате? Нет, здесь она, наверное, встречается только с теми, от кого хочет побыстрее избавиться.

Норт появился за пять минут до оговоренного времени. Спинтон на пять минут опаздывал. Судя по всему, Октавии не хотелось дожидаться своего почти жениха и не терпелось поделиться последними новостями про таинственные любовные письма.

Она рассмеялась:

– По меньшей мере мой поклонник настойчив.

– Или не в своем уме, – пробормотал Норт, почесав подбородок. Поначалу он не принял эти письма всерьез. Даже когда соглашался провести расследование. Сейчас уверенности поубавилось. Письма приходили часто, значит, автор изводит себя мыслями об Октавии.

Кстати, не знай Норт ситуацию изнутри, то мог бы заподозрить в авторстве самого себя.

– Или мается от скуки, – добавила Октавия. – Иногда мне кажется, что ему просто нечем заняться.

– С чего ты так уверена, что это мужчина? – Он пока не пришел к столь определенному выводу.

– Женщина не стала бы писать, что хочет меня. Интересная мысль. Норт протянул руку:

– Дай письмо.

Октавия сунула письмо под муслиновое платье густого зеленого цвета и заулыбалась.

– Скажи «пожалуйста».

В ответ на провокацию губы поползли в стороны, но он заставил себя нахмуриться:

– Не сбивай меня с толку, – и щелкнул пальцами протянутой руки.

– Что хочу, то и делаю. – Октавия ядовито усмехнулась и отвернулась.

– Почему ты ведешь себя так только со мной? – О черт! Она замерла, потом, расправив плечи, посмотрела ему в глаза:

– О чем ты?

Он заставил ее встряхнуться. Может, в этом и состоял его замысел, вот только исполнение было топорным.

– Почему ты легко уступаешь другим, а со мной сражаешься из-за каждой мелочи?

Ее брови цвета янтаря нахмурились.

– Неправда!

– Правда! – Не похоже, что Норт нашел ее больное место. Двенадцать лет прошло, а в их поведении ничего не изменилось. Она всегда действует так, как от нее ждут другие, а посмотреть на это проклятое письмо не дает. Она даже уступила Спинтону. Уступила безо всякой борьбы.

Октавия сложила руки, еще сильнее подчеркнув нежные округлости грудей.

– Наверное, потому, что знаю – ты уступишь. Ты всегда давал мне возможность одержать верх над собой.

– Не всегда.

– Всегда, когда это касалось чего-то важного.

Она имеет в виду ту ночь? Тогда Норт легко сдался прикосновениям ее трепещущих пальцев, которые умоляли, просили, убеждали. Но если бы ему самому не захотелось уступить, у Октавии ничего бы не получилось. Она должна это понимать. Он позволил ей одолеть себя.

Октавия протянула ему письмо:

– Мне кажется, что ты впервые одерживаешь победу.

– Не впервые, – не удержался он.

Она смотрела на него. Только легкая дрожь бумаги в ее руке говорила о том, что Октавии понятно, о чем он говорит. Норт взял у нее письмо, сопротивляясь собственному желанию сжать ее пальцы и не выпускать из своих рук.

– Нам нужно поговорить о той ночи. – Голос у нее стал низким и каким-то неопределенным.

Он покачал головой:

– Не сейчас, Ви. Твой жених или еще не жених может войти в любую минуту.

Октавия не знала, как он оценивал ее отношения со Спинтоном.

– Ты жалеешь о том, что случилось?

Разве он не сказал ей, что они все обсудят в другое время?

– Нет, – вздохнул Норт. И нерешительно добавил:

– А ты?

– Нет.

– Тогда поговорим потом. – Он оборвал ее и грубо сломал печать на письме. Красный воск с оттиском в виде розы. Ничего особенного. Он знал по крайней мере трех аббатис и одну владелицу опиумного притона, у которых были такие же печати.

«Он недостоин вас. Вам нужен Я».

Настырный и, возможно, не вполне нормальный.

– На твоем месте я предупредил бы Спинтона, чтобы он был настороже, – заметил Норт, возвращая письмо Октавии.

Она мельком просмотрела листок и округлила глаза.

– О Господи!

– Обрати внимание на прекрасный почерк. Это только подтверждает мои подозрения, что наш автор из благородных и наверняка из тех, кто знает о твоих отношениях со Спинтоном.

Она ответила ему прямым взглядом.

– В обществе всем известно о моих отношениях со Спинтоном.

Норт смотрел на нее, пока до Октавии не дошел смысл его слов. Когда дошел, Октавия, расстроенно застонав, опустилась на софу.

– Это же может быть кто угодно. Любой из светского общества.

– Любой мужчина из светского общества, – уточнил Норт. Ему хотелось успокоить Октавию, но сесть рядом с ней он не мог из-за Спинтона. Вдруг графу придет в голову объявиться именно в этот момент. – Я найду его, Ви. – Если Норт не сумел уберечь Черную Салли от рук хорошо известного убийцы, как тогда он защитит Октавию от загадочного незнакомца?

Не важно. Норт защитит ее или умрет. Она присмирела, но встревожилась.

– Я не хочу, чтобы пострадал Спинтон.

До графа Норту нет никакого дела. Нет, есть. Они со Спинтоном – люди разного сорта. Норт знал, как защитить себя, что предпринять в случае нападения. Спинтон не знал. Нужно, чтобы кто-нибудь из слуг все время сопровождал графа.

– Мне не хочется, чтобы пострадал и ты, – добавила Октавия.

– У нас кого-нибудь ранили? – Это был Спинтон. Во всем голубом, благоухающий мылом – просто образец джентльмена. Он вписывался в малую гостиную и элегантностью, и цветом костюма. Слава Богу, граф опоздал, иначе пришлось бы что-нибудь придумывать насчет беспокойства Октавии и по поводу Норта.

– Не стоит беспокоиться, милорд. – Норт повернулся и глянул на невысокого Спинтона сверху вниз. – Мы с леди Октавией только что обсуждали, как на время расследования обеспечить вашу безопасность.

У Спинтона на лице появилось выражение признательности и удовольствия. Он с такой благодарностью посмотрел на Октавию, что Норту даже стало жалко его. Какие бы чувства Октавия ни испытывала к Спинтону, графу все равно хотелось большего. Норт не мог осуждать его за это. Когда-то и ему хотелось того же самого.

– Вечером мы встретимся с вами на балу у лорда и леди Хавершем, – начал он инструктировать графа, все еще пребывавшего в состоянии благодушия. – И тогда вы представите меня леди Октавии.

– Зачем нужно выносить наше знакомство на публику? – Спинтон стал приходить в себя.

Норт улыбнулся, что-то просчитывая в уме, и глянул на Октавию.

– Все очень просто. – Ему страшно хотелось поразить ее своим планом. – Я попытаюсь увести у вас невесту.

Сделать вид, что он незнаком с Октавией, не составило труда, тем более что она держалась с ним по-настоящему настороженно. Сохранять настороженность, танцуя, оказалось немного сложнее. Конечно, Норту нужно было обозначить свой интерес к Октавии, но если он не проявит осмотрительности, тогда весь свет поймет их план еще до того, как Спинтон начнет разыгрывать ревнивца.

Вести Октавию в танце было настоящим блаженством. Ощущая ее теплое стройное тело в своих объятиях, Норт не мог не вспомнить, что точно так же держал ее, когда они обнаженные лежали у него на мятой постели.

Та ночь целиком и полностью изменила их отношения. Эта ночь тоже кое-что поменяет.

Тогда Октавия перестала быть его другом. По правде говоря, он и раньше думал о ней как о девушке. Какой юноша хотя бы раз не подумает так о юной леди, с которой хорошо знаком? Но с Октавией все было по-другому. Это было больше чем просто физическое влечение. Как-то само собой получилось, что Норт влюбился. И подозревал, что она тоже влюбилась в него.

И вот снова его первая любовь, его первая любовница у него в объятиях. Совершенно естественно, что ему вспомнились прежние ощущения. Понятно, откуда взялась в нем эта щемящая нежность. Он любил Октавию не просто как девушку, но и как друга, и как человека. У него в сердце для Октавии нашлось особое место. После всех этих лет он все равно отдал бы за неё жизнь, не раздумывая ни минуты. Он готов на все, только чтобы она была счастлива.

Даже готов смотреть, как она выходит замуж за милейшего человека, совершенно не подходящего ей. Даже готов притвориться, что собирается увести ее у него. Хотя сейчас это не казалось притворством.

Но тяжелее всего было чувство вины. Что он делает на этом глупом балу, если убийца разгуливает на свободе? Какое он имеет право танцевать с Октавией и млеть от ее присутствия, если Харкер в это время смеется над ним? Черная Салли давала самый лучший шанс схватить бандита, а теперь ее не стало. В этой смерти виноват Норт. Нельзя было отправлять Харриса в одиночку. Норту тогда показалось, что парнишка со всем справится. Нужно было догадаться, что Харрису не по силам головорезы Харкера. Норт сам должен был водить Салли. А сейчас вместо того, чтобы мстить за смерть, он занимается любовными невзгодами знатного господина.

Только какой-нибудь ненормальный мог отдать этому делу предпочтение перед поимкой Харкера. Пока Норт тут сейчас танцует в сиянии люстр, Харкер наслаждается еще одной ночью свободы. Пришлось напомнить себе, что поклонник Октавии тоже может быть опасным. Норт сам-то верил в это? Иногда – да.

Неужели здравый смысл и чутье оставили его?

Все, кто присутствовал на балу, увидели, как он знакомится с Октавией, а потом стали свидетелями его откровенного интереса к ней. Если сплетники еще не проснулись, то очень скоро заработают языками. Разве могло быть иначе? В шелковом светло-коричневом платье Октавия была ослепительна. Смог бы Норт посмотреть на какую-нибудь другую женщину? И Октавия, надо отдать ей должное, явно была в восторге от него.

– Люди таращатся на нас, – сообщил Норт, двигаясь с ней по кругу. Конечно, он ведь пригласил ее на вальс. Танец все еще оставался вполне скандалезным, чтобы вызывать переполох.

Глядя на Норта снизу вверх, она заулыбалась, словно он польстил ей. С какой легкостью она встроилась в их игру!

– Разве ты не этого хотел?

– Этого. Только вот разговаривать в танце трудно.

– Разговаривать? – У нее дрогнули ресницы. – О чем нам говорить?

Издевается! Она любит издеваться над ним. Всегда любила.

– Ну, например, что ты поведаешь Спинтону, когда он поймет, что ты уже не девственница?

О потрясении сказали лишь глаза, выражение лица не изменилось.

– Не время и не место сейчас задавать такие вопросы. Они вновь пошли по кругу, их шаги были идеально синхронны.

– Значит, ты собираешься скрыть это от него? Лицо у нее оставалось безмятежным, но голос – сплошной лед:

– Именно так я и сделаю.

– А если он догадается? – Норт снова вонзил шпильку. Точно так же, как в детстве, когда изводил ее до тех нор, пока она не начинала отвечать тем же или не ударялась в слезы. Он терпеть не мог ее слез.

– Не догадается.

– Откуда ты знаешь?

У нее на щеках появился румянец, но тон так и остался ровным и спокойным:

– Потому что я уверена, у него нет никакого понятия, как женщину лишают невинности.

Возможно. Мало кто среди знакомых Норта имел дела с девственницами, во всяком случае, до женитьбы. К распущенности относились отрицательно почти на всех уровнях общества. У Норта все любовницы, за исключением Октавии, были искушенными женщинами. Ему нравилось, когда любовница тоже получает удовольствие от постели, а не боится ее.

– Если он все поймет, ты скажешь ему про меня? Взгляд у нее прояснился, а чувственный рот тронула довольная улыбка.

– Ты ревнуешь.

– Ни в коем случае! – И кто кого сейчас задел?

– Нет, ревнуешь. Ревнуешь к Спинтону. Наверное, боишься, что он как любовник будет лучше тебя?

Норт насупился. Получать от нее сдачу он тоже ненавидел.

– Ох, Норри, – покачала головой Октавия. – Тут нечего стыдиться. Мне кажется, это очень естественно, если помнить о нашей дружбе и наших отношениях. Представляю, что я почувствовала бы к какой-нибудь женщине, если бы вдруг узнала, что ты на ней женишься.

От этой мысли ему стало спокойнее.

– Сомневаюсь, что у тебя будет такая возможность.

Юбка Октавии волнами закрутилась вокруг его ног. Они как раз выполняли вращение.

– Почему нет?

– Потому что я не собираюсь жениться. Она нахмурилась:

– Не говори глупостей.

Глупостей? Это всего лишь здравый смысл. Что же тут глупого?

– Женщина, которая выйдет за меня, окажется в уязвимом положении из-за особого рода моей работы. Какая женщина согласится с этим?

– Та, которая любит.

Сердце от таких слов подпрыгнуло.

– Только согласится ли женщина, которая любит, сидеть и спокойно смотреть, как я раз за разом влезаю в опасные переделки? Я не посмею попросить ее смириться с такой жизнью.

– Поменяй свою жизнь.

Норт засмеялся. Получилось как-то горько.

– Тогда я должен любить ее больше, чем работу. Еще нужно встретить такую женщину. – Двенадцать лет назад этот ответ мог быть другим.

Ее кобальтовые глаза наполнились искренним сочувствием, что Норту не понравилось.

– Ну, может, как-нибудь…

– …повезет, – добавил он.

– Ты заслуживаешь того, чтобы любить и быть любимым, Норри.

– Ты тоже, Ви. – Он не стал договаривать мысль. Так или иначе, Октавия поняла. Конечно, поняла. Она знала его лучше, чем кто-либо другой.

– Спинтон – хороший человек.

– Но ты его не любишь. – Давай, давай, вставь шпильку!

Октавия пожала плечами:

– В обществе это не редкость. Кроме того, он мне нравится.

– Такой обмен на его жертвенность может показаться графу неравноценным. – Ему не удалось избавиться от яда в голосе. Какой мужчина удовлетворится тем, что только «нравится»?

Она слегка обмякла у Норта в руках, словно вдруг почувствовала страшную усталость. Словно признала поражение. Это ему тоже не понравилось.

– Чего ты от меня хочешь, Норри?

– Правды. Ты можешь лгать кому угодно, даже самой себе. Но только не лги мне.

Октавия холодно сверкнула глазами, хотя оставила улыбку на лице для тех, кто наблюдал за ними.

– Можешь не сомневаться, я выйду замуж за Спинтона. Понятно, что он заслуживает лучшей женщины, чем я, но он с этим не согласен. Он хочет этого брака так же, как его хотел дед. Я стану графиней и исполню клятву.

Она считает, что Спинтон заслуживает лучшей женщины? А разве такая есть? Да, пожалуй, есть та, которая подходит ему больше, чем Октавия.

– Однажды ты пообещала мне, что мы навсегда останемся друзьями.

– Мы и останемся.

Норт проглотил комок в горле.

– А еще ты обещала, что всегда будешь моей. Ее взгляд смягчился.

– Так и будет.

– Нет, не будет. Ты стала какой-то другой. Моя Ви собиралась жить по своим собственным законам. Она не играла по чужим правилам.

В ее синих глазах он словно увидел, как от его удара ее сердце разлетелось на куски, будто фарфоровая чашка, выброшенная в окно со второго этажа.

– Может, я и живу по чужим правилам. Только неужели это хуже, чем обманывать себя, как ты? Твой мирок безопасен и удобен, Норт. Но рано или поздно тебе придется вернуться в реальный мир.

У Норта заколотилось сердце.

– Октавия… – Но конца не последовало. Музыка закончилась, и Октавия высвободилась из его объятий. Норту пришлось проводить ее к Спинтону и отойти в сторону, чувствуя на сердце такую тяжесть, которую давно не испытывал.

На следующие два вечера Норт превратился в тень Октавии. Куда бы она ни пошла, на каком бы балу ни присутствовала, Норт был там. Иногда они могли перекинуться парой фраз, иногда – потанцевать, но он постоянно наблюдал за ней. И не сомневался, что другие отмечают направление его взглядов.

Им не приходилось оставаться наедине, но она остро, словно голой спиной, ощущала его присутствие.

Они не напоминали друг другу о словах, сказанных на балу у Хавершемов. В этом не было смысла. Ничего не изменилось. Ни он, ни она не собирались менять свою жизнь только из-за того, что им не нравился выбор, сделанный другим. Но то, что они молчали об этом, совсем не означало, что Октавия не вспоминала о том танце и о том разговоре. Глупости, услышанные по поводу ее невинности, она отвергла как проявление мужской ревности. Просто Норту, как и большинству мужчин, не нравилось, что кто-то еще претендует на территорию, которую он считал своей. Не важно, что он оставил ее много лет назад.

Нет, она вспоминала замечание о его Октавии, той, что жила по своим собственным правилам. Эти слова поразили ее. Норт прав. Одно время она презирала диктат светского общества, как настоящая дочь ученицы Мэри Уоллстонкрафт.[4]4
  Уоллстонкрафт, Мэри (Wollstonecraft, M.) – английская писательница и феминистка (1759–1797).


[Закрыть] Октавия сама решила, кто будет ее первым любовником. Она сама решила, как строить свою жизнь. Потом мать умерла, и все изменилось. Октавия перестала верить в себя.

Нужно быть честной хотя бы перед собой. Ей хотелось стать леди. Как часто они с Нортом представляли, что являются теми величавыми персонажами в роскошных одеждах и облаках дорогого парфюма. Она знала, с какой страстью Норт желал стать частью того мира, и в глубине души ей хотелось того же. Ладно, не важно, о чем она мечтала. Ему не удалось войти в этот мир. Он остался там, откуда она вырвалась. Октавия изменилась. Он – тоже. Так у кого из них есть право разбрасывать камни?

Тем не менее он упрекал ее в том, что она живет по чужим правилам, а сам добавлял к ним новые.

– Вы никуда не будете выходить одна. Если потребуется выйти из дому, либо берите с собой мисс Генри, либо присылайте за мной.

Спинтон, который в это время сидел на парчовой софе, резко выпрямился.

– Если потребуется, я сам буду сопровождать леди Октавию.

– Нет. – Норт изобразил вежливую улыбку. – Вы будете держаться в стороне и от меня, и от Ок… И от леди Октавии. Мне совершенно ни к чему беспокоиться и о вас.

Ради нее Норт подставлял под удар себя, но это его мало беспокоило. Такова была его нынешняя жизнь – раз за разом ставить на кон самого себя? Да. Он признался ей в этом. А что будет, если удача отвернется от него?

Нет ничего удивительного, что он не решился жениться. Хорошо хоть, что ему хватило благородства не заставлять женщину проходить через такие испытания. Она бы точно не выдержала подобных мучений. Тут не было сомнений.

Спинтон явно почувствовал себя задетым.

– А как быть с безопасностью Беатрис?

Они уже общаются накоротке, если он величает кузину по имени? Как интересно! Октавия с трудом удержалась и не стала выказывать своего удивления.

Норт потер подбородок. На подбородке пробивалась щетина. Наверняка нынешним утром ему не пришло в голову побриться, хотя рассыпавшиеся волосы были еще влажными после ванны.

– Я полагаю, что автора этих писем интересует прежде всего леди Октавия и ее поклонники. Мисс Генри не представляет для нашего воздыхателя никакой угрозы, и потому она в безопасности.

– Мне не нравится ваш план. – Граф не скрывал своей неприязни. – Я не буду изображать отвергнутого жениха.

Норт сдвинул брови.

– Даже ради безопасности леди Октавии?

Ей стало интересно, что Спинтон ответит на это. Спинтон побагровел.

– Разумеется, она – моя главная забота.

Разумеется… Самолюбие – его главная забота. Мелкое ничтожество!

Норт усмехнулся. Он был единственным человеком, кто отважился посмеяться над пэром Англии.

– Вам ни в коем случае не потребуется ничего изображать. Просто леди Октавия будет постоянно находиться во власти моего внимания и шарма. – Он заговорщицки улыбнулся Октавии, а та прикрыла рукой ответную усмешку.

– Я не потерплю такого унижения. Октавия, всем уже известно, что мы достигли согласия. Что станут говорить, когда увидят тебя с мистером Шеффилдом?

– Только то, что нам нужно, – откликнулся Норт.

Он не сглаживал углы. Он словно нарочно дразнил Спинтона. Зачем? Что за удовольствие издеваться над заведомо слабым противником? Или у Спинтона было над ним какое-то преимущество? Интересно какое? Преимущество законнорожденного? А может, все дело в ней? Спинтон метнул на него раздраженный взгляд.

– Я не согласен.

– Лорд Спинтон! – Норт скривил губы, его шотландский выговор стал еще заметнее. – Никому и в голову не придет, что между леди Октавией и мной существует нечто большее, чем безобидный флирт. Вполне возможно, некоторым мамашам я могу казаться заманчивой партией, но любой знает, что стать графиней намного предпочтительней, чем просто госпожой.

Как он может такое говорить? Наверное, для каких-нибудь женщин стать графиней – это предел мечтаний, но любая ухватилась бы за Норта, если бы смогла заполучить его в мужья.

Если бы только сумела выдержать его еженощные исчезновения в погоне за собственной смертью.

– Могу вас заверить, рядом со мной репутации леди Октавии ничто не угрожает. Учитывая, что я не собираюсь жениться, и не говоря уж о моем положении в обществе. Когда все закончится, вы оба будете относиться к этому как к попытке невесты возбудить небольшую ревность жениха, с которым она долго была обручена.

Его положение в обществе! Что он этим хочет сказать? Все-таки он сын виконта. А она единственная дочь графского сына. Единственно, что их разнит, – это клочок бумаги, где говорится, что ее родители сочетались законным браком. Чушь, самая настоящая!

Октавия вздохнула:

– Спин… Фицуильям, мне совсем не хочется заставлять тебя страдать. Я никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. Пожалуйста, Сделай, как просит мистер Шеффилд.

Спинтон стиснул зубы.

– Я соглашусь, но на одном условии.

– На каком?

Он взглянул на нее с такой серьезностью, что Октавия насторожилась.

– Как только все закончится, мы публично объявим дату нашей свадьбы.

О Господи!

– Фицуильям…

Он поднял руку.

– Я не соглашусь, пока ты не дашь мне слова, Октавия.

Октавия глянула на Норта. У того на лице было написано полнейшее равнодушие, как и полагается постороннему человеку. Но он ведь не посторонний. Он ее друг, ее первый мужчина. Должно же быть хоть какое-то выражение у него на лице. Может, счастья? Или сожаления?

Она отвернулась. Пустой взгляд лишал ее присутствия духа.

– Хорошо, – пробормотала она. – Мы еще поговорим. От счастья Спинтон готов был взорваться. Он даже не обратил внимания, что невеста не разделяет его радости. Он подскочил к Октавии и заключил ее в объятия. Только когда Спинтон отпустил ее, она рискнула посмотреть на Норта.

Тот смотрел в окно с выражением полнейшего безразличия. Правда, желваки играли.

Затем неожиданно, как занавес взвивается вверх, Норт повернулся к ним и обходительно улыбнулся:

– Итак, теперь, лорд Спинтон, вы должны сыграть роль отвергнутого поклонника. Вы должны убедить все общество, что Октавия бросила вас ради другого мужчины. На время, естественно. Вы можете это сделать?

Спинтону, похоже, теперь нравилось все. Он согласно кивнул.

– А если мне потребуется поговорить с кем-нибудь из вас? Негодяй ведь будет следить за каждым шагом леди Октавии.

Да, как они будут выкручиваться? Октавия повернулась к Норту:

– Для связи мы будем использовать мисс Генри. Она уже любезно согласилась стать посредницей, ни у кого не возникнет вопросов насчет того, что, вы поддерживаете знакомство с человеком, которого давно знаете, тем более с дальней родственницей.

Ответ удовлетворил графа. С плеч Октавии свалился тяжкий груз. Неужели они в конце концов обо всем договорились?

– Тогда почему мисс Генри не присутствует при нашем разговоре?

Норт кивнул:

– Ну, если хотите…

Октавия уже наливала себе шеррй. Конечно, лучше чего-нибудь покрепче, но только не в присутствии Спинтона.

– Она в библиотеке, Фицуильям. Будь любезен, приведи ее.

Не успела дверь захлопнуться, как Октавия одним глотком опорожнила стакан и подошла к Норту. Ей нужно было знать, что он думает. Ей нужно было получить его одобрение или осуждение. Ей нужен был друг, а не этот посторонний человек.

– Норри, я…

Он остановил ее, положив руки на плечи. Потом наклонился и поцеловал в щеку.

– Главное, чтобы ты была счастлива, Ви. Это все, чего я хочу.

Прикосновение его губ отозвалось в ней дрожью.

– Я тоже хочу для тебя счастья.

– Не уверен, что мы его заслуживаем.

– Ты заслуживаешь. – Он понимал, что она имела в виду. Норт через силу улыбнулся:

– Зато Спинтон – счастливчик. Октавия тихо засмеялась:

– Ты единственный знаешь, какое испытание его ожидает.

– Его единственное испытание – это научиться ждать. Под его пристальным взглядом она вспыхнула, как глупенькая школьница.

– Врун!

Он сжал ее плечи, и Октавия чуть не застонала от этого сильного и мягкого прикосновения, которое полностью снимало внутреннее напряжение.

– Я никогда не лгал тебе.

– Ты просто забыл! – возмутилась она.

– Когда?

– В тот день, когда ты сказал, что знаешь, что происходит между мужчиной и женщиной.

У него слегка порозовели щеки.

– И тогда я не лгал. Я действительно знал.

– Но не на собственном опыте. Он пожал плечами:

– Ну да. Один раз я в костюмерной наткнулся на Мэри Магуайр и Джимми Тейлора.

Октавия расхохоталась:

– Тебе действительно повезло!

Норт страшно удивился. Он стоял и таращился на нее.

– Но ты тоже не была знатоком. Да, не была.

– Я об этом и не заикалась. Улыбка у него погасла, но не исчезла.

– Кажется, мы еще не раз вспомним про ту ночь.

– Не сомневаюсь.

Потом они молча смотрели друг на друга. Норт отпустил ее плечи, как будто не желая удерживать.

– Давай лучше как-нибудь сядем рядком и все обсудим.

– Давай.

Они вовремя успели договориться, потому что в комнату ворвался Спинтон. Он тащил за собой Беатрис, которая была готова выслушать их план, в котором уделялось место и ей. И Спинтон, и Беатрис выглядели как дети, которым пообещали заманчивое приключение. Октавия даже позавидовала им.

Чуть ли не на каждом предложении Спинтон перебивал Норта своими комментариями. Норту потребовалась вся выдержка, чтобы не нагрубить графу.

В конце концов из них двоих Норт оказался терпеливее. Он был таким же терпеливым и в ту ночь, когда они улеглись в постель. Октавии хотелось покончить со всем побыстрее. Норт не торопился, чтобы насладиться самому и дать возможность насладиться ей. Эти мгновения навсегда врезались в память.

Он был так ласков и нежен. Его неопытные пальцы действовали, как подсказывал инстинкт. В тот момент, когда он оказался сверху, Октавия уже хотела его. Ей было хорошо, но потом стало больно. Он разрывал ее. Боль длилась и длилась. Тело стало деревянным. Когда все кончилось, он вышел из нее. Недовольство улеглось. Стала проходить боль от его вторжения. Тогда Октавия поняла, как ей хочется, чтобы он оставался в ней.

Она заплакала. Ему показалось, что это от пережитого страха. Он стал успокаивать ее и ласкать. Ему было невдомек, что его тело значило для нее больше, чем удовольствие, получаемое от рук. Чувствовать его в себе было потрясающе, воспоминание об этом ощущении грело ее все эти годы. В тот момент они превратились в единое целое. Октавия самодовольно улыбнулась. Норт был у нее первым, а она – у него. Первой женщиной, которая узнала, что значит принадлежать этому великолепному, по-настоящему преданному мужчине. Не важно, кто там еще у пего был, не важно, за кого она выйдет замуж, она всегда будет принадлежать ему.

А он всегда – всегда! – будет ее.