Текст книги "Цена счастья"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Кэтрин Куксон
Цена счастья
OCR, Spellcheck Queen of Spades
© Catherine Cookson “A Ruthless Need”, 1995
© Перевод, издание ООО «Мир книги», 2002
Аннотация
Всякий раз, когда ангел-хранитель, казалось, готов был взять эту беззащитную девушку под свое крыло, судьба-злодейка грубо растаптывала хрупкое счастье Лиззи. Добрые люди спасли ее от издевательств распутной мачехи, едва не сделавшей Лиззи проституткой, и девушка встретила свою первую любовь… чтобы тут же потерять ее. Старый друг пришел ей на помощь в трудную минуту, и в сердце Лиззи родилось новое чувство. Но сколько же разочарований ее еще ожидает, прежде чем Лиззи наконец-то встретит того единственного, кто достоин ее чистой души, которую не в силах ожесточить никакие страдания!
Часть 1
Отпуск, 1937 год
1
– Слушай, Джефф! Ты смешно выглядишь, прямо как шпионы на картинках! Зачем тебе этот черный плащ и кепка? На улице уже темно, да и дождя нет!
Высокий молодой человек наклонился к матери, чья голова едва доходила до его плеча, и проговорил доверительным шепотом:
– Я вот что вам скажу, миссис Фултон. Я уже четыре года в армии, но до сих пор помню то, что любимый капрал вбил нам в башку еще в первые недели: «Все медные штуки на форме должны быть вычищены и сиять, как свет небесный. Это днем. А ночью, что бы вам ни говорили умные головы в ваших школах и пансионах, замазывайте, такие-растакие идиоты, все медяшки каким-нибудь дерьмом или закрывайте накидкой, если хотите вернуться с ночного патрулирования живыми!»
– Ах, чтоб тебя! – Мать Джеффа повесила свою палку на спинку стула и, схватив сына за отвороты плаща, попыталась потрясти его, приговаривая: – Все шутишь, да? Все такой же, да? А что ты сейчас говоришь своим парням, а, сержант?
Осторожно взяв руки матери своими лапами, Джефф сказал уже более серьезным тоном:
– Я уже и не мечтаю сказать им что-нибудь. Сейчас мы уже не говорим солдатам, а просим их, например: «Рядовой Реджинальд Джонсон Смит! Вы ничего не имеете против, если я попрошу вас немного почистить свой ранец – ну, понимаете, просто как пример для остальных?»
– Ах, чтоб тебя! – снова повторила миссис Фултон, вырываясь из рук сына, и, взяв свою палку, вздохнула: – Иногда мне хочется, чтоб ты хоть пять минут побыл серьезным и рассказал, как оно все на самом деле.
Прихрамывая, она отошла вглубь комнаты. Со спины ее можно было принять за молодую девушку – она всегда была худощавой, стройной и изящной. Джефф помнил, что так же она выглядела, когда ему было всего двенадцать, и он всегда гордился, сравнивая ее с матерями своих школьных приятелей. Мать очень любила ездить верхом, и когда изредка она заезжала за ним в школу и сажала его в седло позади себя, он чувствовал, как переносится во времена рыцарей блестящих доспехах, тех, что спасали красавиц, унося их галопом в седле верного скакуна. И не имела никакого значения та мелочь, что сейчас, напротив, красавица уносила молодого рыцаря в седле, – ощущение все равно было прекрасным. Но однажды галоп оказался слишком быстрым, а препятствие, на которое мать послала лошадь, – слишком высоким... Слава богу, мать не осталась парализованной на всю жизнь, но травма бедра оказалась серьезной, а потом к ней еще прибавился артрит...
В общем, можно было только догадываться о том, что эта сильная женщина переживала в душе, но оптимизм и жизнелюбие не покинули ее. Кроме любящего и заботливого мужа, у миссис Фултон оставалась ее музыка – она была прекрасной пианисткой.
Вот и сейчас она села к своему инструменту и с усмешкой спросила сына:
– Надеюсь, ты не собираешься ловить Теда Хонисетта?
– А ты думаешь, куда еще я могу собираться? – ответил Джефф. – Точно говорю: это он был вчера – отстегнул от своего велосипеда какую-то сумку и отправился к черному ходу гостиницы в Дурхеме. А потом снова появился, с той же сумкой, и выглядел как кот, нализавшийся сметаны.
– Не представляю себе, чтобы у нашего соседа – браконьера Теда Хонисетта – было довольное лицо! Ну, а если ты все-таки поймаешь его?
– Постараюсь внушить ему немного страха перед Богом.
– Перестань! Ты же знаешь Теда всю жизнь. Кто– нибудь может испугать его Божьим наказанием?
– Конечно! Я могу! Для этого есть разные способы, например, я могу пригрозить, что заставлю его ползком ползти до города, как новобранца.
– О! Представляю! – Мать рассмеялась. – Но, думаю, более охотно ты бы заставил мистера Эрнеста Брэдфорд-Брауна доползти до реки и подержал бы под водой его голову... как можно дольше.
– Ма! Меня не было здесь четыре года. За это время многое могло измениться, даже мое отношение к этому джентльмену.
– Ну, это вряд ли, – улыбнулась миссис Фултон. – Ты помнишь, что ты сказал ему в тот раз, в городе? Куда ты посоветовал ему засунуть свою работу? А ведь тебе тогда было всего восемнадцать. И знаешь еще что? – Мать посерьезнела. – Он мог бы выгнать твоего отца, если бы не так нуждался в нем. Хорошо, что наш дом находится за границей поместья, иначе нас вышвырнули бы, как Райсов. Мистеру Брауну поперек горла, что дом принадлежит нам. Он же всю жизнь спит и видит, чтобы отец продал дом. Если бы Райсы не уехали сами, их бы просто уволили – и Питера, и Салли, и Майкла. Ты же сам знаешь, как трудно сейчас найти новую работу. А все потому, что эти коттеджи, которые сдаются на выходные дни, приносят кучу денег. Знаешь, сколько выложил некий мистер Киддерли за домик с газом и электричеством, акр земли и право на работу? Четыре тысячи фунтов! А приезжает он только на выходные! Ну это ладно, – снова улыбнулась миссис Фултон, – если ты действительно собираешься поймать старину Теда, то отправляйся, иначе и к полуночи не вернешься!
Джефф взял тетрадь с нотами, полистал ее, и сказал:
– Ерунда все это, неохота мне никуда идти.
Мать посмотрела на сына внимательно и, выдержав паузу, тихо спросила:
– Тебе скучно, Джефф?
– Да, ма, вроде того.
– А почему бы тебе не прогуляться к «Зайцу», просто посидеть, поболтать с приятелями?
– Знаешь, ма, я за последнюю неделю сходил туда пару раз, и что я там слышал? Рональд Колман силится перещеголять своего тезку-артиста и хвастается победами на женском фронте. Пит Кэмпбелл утверждает, что может за час уложить больше кирпичей, чем в иерихонских стенах. Мэй, – тут его тон изменился, – о, милая Мэй научилась, находясь за стойкой, толкать стаканы с пивом своим бюстом! Жаль, что мои парни не видели этого! Они все бы сбежали в самоволку, чтоб только одним глазом посмотреть на такое чудо. А старушка Мэри со своей каплей под носом...
– Перестань, Джефф! – Берта Фултон держалась за бока и, хохоча, не могла уже сдерживать слез. – Неужели они все такие?
– Да, они все по-прежнему такие, ничего не изменилось. И еще Хобсон с Рэйбенком – жалуются на тяжелую долю фермеров, на цены, от которых ноги протянешь от голода, а у самих урожай дай Бог каждому. Рэйбенк к тому же купил такой аппарат для дойки коров, что о-го-го! А все поют: мы бедные, голодные! Пройдохи они, каких мало!
Берта Фултон наконец вытерла глаза и, немного успокоившись, спросила:
– Так тебе уже надоел отпуск? Уже хочется обратно?
– Нет! Конечно, нет! – Джефф стремительно подошел к матери и, опустившись на корточки возле нее, снова схватил ее за руки. – Ты и отец – моя единственная опора в жизни! Я каждый раз еду в отпуск и надеюсь увидеть, что вы не изменились. Но когда посмотришь вокруг, я имею в виду всех этих соседей и знакомых... Знаешь, ма, это, наверное, потому, что я кое-что повидал, кое-чему научился там, в армии. Приезжаешь в этот поселок, как на другую планету! Понимаешь?
Берта помолчала секунду-другую и мягко спросила:
– Ты думаешь, что все было бы по-другому, не узнай ты, что Дженис Брэдфорд-Браун помолвлена?
Джефф медленно отпустил руки матери, встал, поправил отвороты плаща и застегнул верхнюю пуговицу.
– О чем ты? Это же было так – сон, мечта...
– Я не уверена, что это был такой уж сон два года назад.
– Перестань! – Джефф нахмурился. – У меня и тогда в мыслях ничего не было – так, легкое увлечение. Кстати, и у нее тоже! Все началось, когда мне было шестнадцать, ты же знаешь! Мы развлекались тем, что дурачили ее отца, а ты помнешь, как она к нему относилась. Представляешь, что было бы, если бы он что-нибудь заподозрил? Нет, мам, не бери в голову!
Берта кивнула, соглашаясь, а потом внимательно посмотрела на сына и спросила:
– Тогда почему это «ничего» тянется так долго?
– Немного разнообразия – ты же понимаешь... Тем более что я – солдат: храбрый, дерзкий. Я еще в детстве песенку сочинил:
Я ничего не пугаюсь,
Но если я в речке купаюсь,
Страшно мне, мать,
Совсем не дышать,
Когда с головой окунаюсь!..
– Ладно тебе, Джефф! Отправляйся на свою прогулку!
– Ты хочешь остаться одна?
– Нет, не хочу! Тем более что отца не будет вечером дома. Угораздило же старика Генри умереть именно тогда, когда ты приехал в отпуск. Он всегда все делал в неподходящее время. Могу поспорить, что последними словами, что он сказал твоему отцу, были: «Ну зачем ты женился?». Воспитывая твоего папашу, он всегда считал себя отцом и матерью в одном лице и никогда не мог простить ему женитьбы на мне. Он никогда не давал отцу ни пенни, потому что не хотел, чтобы он потратил их на меня!.. Слушай, ты идешь или нет? Я вообще-то собираюсь поспать сегодня!
– Ну так иди и ложись!
– Я не лягу, пока ты не вернешься, ты же знаешь. Так что ступай и особо не задерживайся!
Джефф кивнул и, надев шляпу, прошел через холл на кухню и вышел через заднюю дверь во двор. Вместо того чтобы коротким путем выйти на дорогу, он пересек двор и, посвечивая фонариком, пошел через луг. Перепрыгнув сложенную из камней стенку, он оказался на узкой тропинке, которая заканчивалась проволочным забором, увитым густыми ветвями кустарника. Тут Джефф на минуту задумался – пройти через лазейку в заборе по частным владениям или сделать крюк по тропинке? Если бы ему в самом деле удалось поймать Теда на месте преступления, то было бы над чем посмеяться потом. Отцу никогда не случалось схватить браконьера за руку, по крайней мере, он сам так говорил. Но мать как-то сказала, что пару раз отец ловил его, но, прочитав мораль, отпускал – у Теда была куча детей, которых надо было поднимать. Правда, это было давно – сейчас его старшему, Билли, уже семнадцать. Артуру – шестнадцать, Кэти – пятнадцать, и все трое уже работают. Но еще трое учится в школе, кроме того, есть пара малышей, так что Теду приходится крутиться. Зимой, конечно, было туго, но весной и летом проныре Теду, как его называли все в округе, предлагали кучу всякой работы на фермах. Однако все знали, что Тед – любитель другой наживы. Браконьерская ловля лосося и форели была весьма выгодным делом, а Тед считался мастером таких дел.
Вода в реке стояла высоко, и Джефф подумал, что мост около Уоррен-Корнер – как раз то место, где можно будет застукать Теда. Этот мост находился рядом с бывшим домом Райсов, тем самым, который переделали в коттедж для «любителей природы по выходным».
Пролезая сквозь забор, Джефф спросил себя, что будет, если он столкнется с кем-нибудь из обитателей коттеджа или с самим владельцем. «Скажу, что сегодня вечером я работаю вместо отца. А что остается? Это же почти правда!»
Дойдя до тропинки, ведущей к реке, Джефф сообразил, что если он хочет подойти к мосту незамеченным, надо обогнуть коттедж. Пройдя немного вдоль поросшего деревьями берега, он свернул к изгороди, окружавшей коттедж, но тут же остановился – ему почудилось, что он услышал чей-то крик.
Вечер был тих и безветрен, даже ветки не шуршали. Тишина вокруг была густой и тяжелой. Уже собравшись сделать следующий шаг, Джефф снова услышал что-то похожее на крик или плач, и ему пришло в голову, что новый владелец коттеджа привез с собой гостью, но не может прийти с ней к вечернему взаимопониманию.
Он снова зашагал вдоль изгороди и почти подошел к берегу, когда его опять остановил крик, до-несшийся от коттеджа. На этот раз Джеффу стало совершенно ясно: кто-то в коттедже абсолютно не в восторге от субботнего вечера.
С того места, где он стоял, было хорошо видно освещенное окно на первом этаже, но что происходило за окном, Джефф разобрать не мог. Подойти ближе – значит дать себя увидеть Теду (если он и в самом деле у моста), а остаться незамеченным можно только пробежав десять ярдов по открытой лужайке...
Выбрав второе, Джефф пригнулся, но не успел он сделать шага, как новые крики заставили его взглянуть на коттедж. В этот момент входная дверь распахнулась и в ее освещенном прямоугольнике появились силуэты двух сцепившихся человеческих фигур. Высокий, почти детский голос кричал: «Нет, нет! Пустите меня! Нет, я не хочу!!!» Джефф разглядел девичью фигурку, бившуюся в руках мужчины, который старался затащить ее обратно в дом. Вместо того чтобы бежать вдоль ограды к воротам, Джефф перемахнул через нее и в несколько прыжков подскочил к двери коттеджа. Он увидел, что мужчина раздет до пояса, и в следующую секунду этот тип издал сдавленный крик, поскольку его горло схватила железная сержантская рука. Еще через секунду другая, столь же крепкая рука въехала в мягкий голый живот, а хороший удар снизу в челюсть заставил все тело сначала немного взлететь, а затем совсем не плавно приземлиться спиной на газон.
Джефф повернулся к съежившейся от страха и боли девочке. Она стояла, прислонившись к дверному косяку и придерживая обеими руками куски разорванного платья.
– Как ты? – спросил Джефф.
Девочка только всхлипнула в ответ. Джефф взял ее за дрожащее плечо, повернул лицом к свету и сказал:
– Ведь ты кто-то из девчонок Гиллеспи, правда? – Та в ответ снова всхлипнула и слабо кивнула. – И что ты здесь делаешь в такое время? – Не дождавшись ответа, Джефф слегка подтолкнул ее и сказал: – Ладно, пошли. Пальто-то у тебя есть?
Девочка, спотыкаясь, пошла в комнату, а Джефф приблизился к распростертой на земле фигуре. Он не стал наклоняться и прикладывать ухо к груди лежавшего, а просто приложил вытянутую руку ладонью к ребрам и тут же удовлетворенно кивнул.
Девочка вышла из дома, на ходу натягивая паль-то. Джефф взял ее за плечи, повел к воротам и, стараясь быть спокойным, сказал:
– Я отведу тебя домой, к матери.
Он знал, что Минни Гиллеспи – ее мачеха, а не мать, но сейчас это было не важно. Он знал также, что отец девочки – Артур Гиллеспи – смылся еще в прошлом году, оставив своей второй жене все, в том числе двух дочерей от первой супруги, троих ее собственных детей от первого мужа и одного общего ребенка.
– Ты которая из двух? – спросил Джефф девочку.
– Я – Лиззи, – ответила она и, оглянувшись на дверь коттеджа, тихо спросила: – Он... мертвый?
– Да нет, выживет, – равнодушно ответил Джефф. – Давай, пошли, мать будет беспокоиться. – Что же ты все-таки тут делала, а?
Лиззи промолчала, но зашагала чуть быстрее. Джефф снова повторил вопрос:
– Что ты тут делала?
– Она меня послала...
– Она послала? Зачем?
– Отнести... отнести ему пирог.
– А почему она не могла послать тебя днем? Или твою старшую сестру?
– Мидж сбежала в прошлом месяце...
– О... – только и сказал Джефф после долгой паузы. – А раньше мать посылала с пирогом Мидж?
– Да, – тихо ответила Лиззи.
– И часто Мидж ходила в коттедж?
– Она убиралась там вечером, когда приходила с работы из магазина Бексли.
– А почему она сбежала?
– Из-за него. Ей не нравилось, когда с ней занимаются всякими глупостями.
– О боже! – громко вздохнул Джефф.
Он хорошо знал Минни Гиллеспи, урожденную Кольер. Сучкой она была, это точно, но чтобы до такой степени!.. Замуж она вышла в семнадцать и выпивать начала со своим первым мужем, хотя Джефф считал, что такие, как она, могут пьянствовать и без всякого мужа. То, что она вытворяла сама, – в конце концов, ее личные проблемы, но торговать своими падчерицами – это, как говорят здесь, совсем другая уха.
– Ты часто здесь бывала?
– Сегодня первый раз...
– Ты не думала, что он начнет... ну, это... приставать к тебе?
– Нет. – Ее голос дрожал. – Нет!
– А твоя сестра не говорила, что она делала, когда... ну... носила пирог в коттедж?
– Нет, она не рассказывала, только говорила, что ей не нравится, когда ее заставляют делать всякие глупости. Я думала, что это про работу – ну, что он придирается, и все такое... Он ей платил пять шиллингов.
– Пять шиллингов?! О Господи...
Что-то в голосе Джеффа заставило Лиззи сказать оправдывающимся тоном:
– Она хорошо прибиралась! Она умела делать все по дому...
«Да уж», – подумал Джефф, а вслух спросил:
– Сколько тебе лет?
– Четырнадцать.
– Школу закончила?
– Да, только что.
– И что собираешься делать?
– Она говорит, что надо ехать в Гейтсхед, к ее сестре. Там есть фабрика, и можно получать пятнадцать шиллингов в неделю...
– А ты хочешь туда ехать?
– О нет! Там еще хуже, чем тут, – кругом такая грязь, и она сама... ужас какой-то, ее сестра то есть. А здесь работы нету – как Мидж сбежала, так миссис Бексли взяла кого-то в магазин. Мать говорит, что половину я буду отдавать ей, потому что мой отец сбежал, и Мидж тоже, а я ей должна помогать с малышней. Другую половину нужно будет отдавать ее сестре...
Они прошли вдоль берега реки и уже выбрались на главную дорогу, когда Джефф остановился и сказал девочке:
– Не бойся, теперь все будет в порядке.
Она подняла голову, но не смогла рассмотреть его лицо, скрытое между поднятым воротником и надвинутым козырьком кепки.
– А ты вообще сам-то кто? – спросила она.
– Я рыцарь в доспехах, слышала про такого? Только под плащом не видно.
– Ты здесь живешь?
– Да, живу я здесь, и в это время я обычно прогуливаюсь верхом, только сегодня моя лошадь натерла ногу.
– Ты шутишь, – вздохнула девочка.
– Шучу, – ответил Джефф и, помолчав, спросил: – Как ты думаешь, дадут тебе ремня, когда вернешься?
По ее лицу пробежала тень, и девочка грустно вздохнула.
– Может быть. Но я ей сказала: если еще раз тронешь меня, я сбегу, как Мидж. Только, – она снова вздохнула, – я не смогу, мне просто некуда бежать.
– А Мидж? Она куда сбежала?
– В Ньюкасл, у нее там друзья. Она мне про них не рассказывала, но обещала написать. А если она что обещала, то сделает, она такая. Она мне давно говорила, что сбежит, ну и вот...
– А у тебя есть друзья?
– Да, здесь в округе, только к ним... в общем, они не такие, чтобы она меня там не достала.
– Значит, поедешь в Гейтсхед, на фабрику?
– Да, придется.
– А когда?
– Не знаю точно. Она ждет известия от сестры, когда будет место.
– Тогда я еще увижу тебя здесь?
– А как я узнаю, что это ты?
– Ну, это просто. Главное, что я тебя узнаю. А со мной рядом будет лошадь, которая немного хромает.
– Смешной ты...
– Это точно. Ну, беги домой, ладно?
– Пока!
– Пока!
Джефф медленно повернулся и пошел по на-правлению к дому. Примерно через полмили он увидел, что кто-то выходит из телефонной будки, светя себе фонариком, и идет навстречу. Не доходя нескольких шагов, человек осветил лицо Джеффа, и вдруг хорошо знакомый голос проговорил:
– Что, Джефф, прогуливаешься?
Джефф помолчал секунду, а потом вежливо улыбнулся.
– Да, можно сказать так, мистер Хонисетт. Как и вы, я решил немного пройтись.
– Странные вещи случаются иногда на прогулке, Джефф. Догадайся, куда я сейчас звонил?
– Не имею ни малейшего понятия, мистер Хонисетт.
– Я тут обнаружил этого... ну, который на выходные приезжает в коттедж, здорово помятого! Вроде челюсть сломана, да и ползти ему трудновато. Я решил доктору позвонить, так оно лучше, наверное, а? Кто-то ему крепко врезал, я имею в виду челюсть. Что скажешь, Джефф?
– Я сказал бы то же самое, мистер Хонисетт. Трудно сломать себе челюсть, если только не наткнешься на что-то очень крепкое.
– Что верно, то верно. Я вот думаю: на что он наткнулся своей челюстью?
– Не могу догадаться, мистер Хонисетт. Гуляешь себе, и вдруг... Я лично просто так никогда не дерусь, я человек мирный.
В ночном воздухе раздался хриплый смех, переходящий в кашель:
– Если я не ошибаюсь, то ты, Джефф, был не шибко мирным в молодые годы, а? Да ты и сейчас не очень старый, ха-ха! Я тут слышал, что ты уже сержант и скоро поедешь служить куда-то далеко. Верно говорят?
– Верно, мистер Хонисетт, верно.
– Ну ладно. Пойду посмотрю, как там этот бедняга. Наверное, его в больницу повезут – нижние зубы у него чуть ли не в нос воткнулись. Счастливо тебе, Джефф!
– До свидания, мистер Хонисетт!
Они разошлись, и Джефф лишь чуть-чуть отошел, когда до него донесся тихий голос.
– Гусиный жир хорошо помогает от ссадин на костяшках, хе-хе!
Джефф прикусил губу, чтобы не рассмеяться, и зашагал дальше. Ему положительно нравился этот старый плут. Наверное, он видел все с самого начала, а может быть, даже догадывался о том, что происходит в коттедже. Хотя, имея собственных дочек, он вряд ли стал бы просто стоять и смотреть... Джефф вздохнул и подумал: «Вот тебе, сержант: думал, ты самый хитрый, умеешь подкрадываться незаметно, сидеть в засаде, а тебя выследили, как мальчишку в чужом саду...»
Еще не доходя до ворот, Джефф услышал музыку. Он постоял несколько минут у окна гостиной, слушая, как мать играла что-то из Грига. Играла она действительно здорово. Она и Джеффа учила играть с шести лет, и он достаточно прилежно учился, пока работа по дому и на участке не стала его основным занятием, то есть лет до четырнадцати. Но он не чувствовал тяги к музыке, хотя неплохо овладел техникой, и понимал, что мать была разочарована этим. Свою игру Джефф потом часто сравнивал со службой в армии: любого человека можно сделать солдатом, если он подчиняется приказам. Но чтобы стать хорошим солдатом, нужно иметь еще кое-что – душа должна лежать к тому, чем ты занимаешься... Душа Джеффа к музыке не лежала.
Когда он вошел в гостиную, мать перестала играть и, повернувшись к нему, спросила:
– Ну что, поймал его?
– Я бы не сказал, что поймал, но мы с ним поговорили.
– Вы поговорили? – Мать встала, взяла палку и, подойдя к Джеффу, удивленно спросила: – Ты с ним говорил?
– Да, а что тут странного? Мы довольно долго... хм-м... беседовали.
– И о чем же?
– О, это длинная история. Сначала я прогулялся вдоль речки... Кстати, а кофе у нас есть?
Мать кивнула:
– Да, в кофейнике осталось немного. Так о чем же вы все-таки беседовали?
– Дай мне сначала кофе попить! Хотя, знаешь, я позволю себе чего-нибудь покрепче.
Джефф направился к буфету у дальней стены гостиной и налил себе приличную порцию виски. Потом подошел к матери, усевшейся у камина, подвинул себе стул, сел напротив и, сделав глоток виски, спросил:
– Ты что-нибудь знаешь о девчонках Артура Гиллеспи? В смысле, о двух старших, его, а не ее?
– Я слышала, что старшая, Мидж, сбежала из дома. Она всегда была какой-то взбалмошной, да и развита... в общем, не по годам, что ли. Я ее видела примерно год назад – они редко появлялись на нашей стороне поселка. А почему ты о них вспомнил?
– Я младшую встретил, ее Лиззи зовут...
– Младшую? В такое время? Ведь почти ночь на дворе?
– В том-то и дело! Безобразие, скажешь, да? Только еще большее безобразие то, что из нее хотят сделать шлюху, а она этого даже не понимает!
– Сделать кого? – Мать ошеломленно уставилась на Джеффа. – С чего ты это взял?
И Джефф выложил все, что увидел и узнал за время своей прогулки. Мать долго молчала, а когда заговорила, то, к удивлению Джеффа, не о девочке, а о нем самом.
– А что было бы, если бы ты... убил его?
– Что было бы? Естественно, были бы последствия. Но я уверен: судья учел бы смягчающие обстоятельства, потому что, – тут голос Джеффа потяжелел, – девчонка ничего про это и не знала. Понимаешь, о чем я? Я видел, как она сопротивлялась! И я не знаю, как долго он возился с ней, пока ей не удалось открыть дверь и выскочить. Я услышал крики, когда еще был у дальней изгороди! Эту дрянь – я имею в виду Минни – пора прижать как следует.
– Думаю, ты прав. Надо сообщить об этом властям.
– Ну, сообщим. А потом что?
– Потом? – Берта задумалась. – Если будет доказано, что девушку использовали... ну, как ее старшую сестру... наверное, ею займутся органы опеки, надзора, или как там они называются.
– Я сомневаюсь, что все зашло так далеко. Ей ведь только четырнадцать лет. – Джефф допил виски, поставил стакан на стол и, как бы размышляя вслух, заговорил: – Я тут вот о чем подумал, когда возвращался. Ты говорила насчет помощи. От отца многого требовать уже нельзя, да и дом большой – девять комнат, а еще какое-никакое хозяйство... В общем... если тебе взять девчонку к себе, а?
– Ты про Лиззи?
– Да, про Лиззи. Я не знаю, где другую найти, но если надо – поищу...
– Перестань, Джефф! Я серьезно! Ты предлагаешь мне взять в дом одну из этих Гиллеспи. А ты знаешь, что их мать – редкостная неряха, а дом – полный свинарник?
– Две старшие девочки – не ее! А ты сама говорила, что Артур Гиллеспи был вполне приличным парнем, поэтому и не смог больше терпеть и сбежал от такой женушки. Я уверен, что и Лиззи совсем не сладко там живется. Она мне сказала, что предупредила свою мачеху: если та еще хоть раз на нее руку поднимет, она тоже из дому сбежит, как сестра. Ты знаешь, я что-то не заметил, чтобы в округе много молодых девушек искали работу по дому. Когда я уходил в армию, все мечтали о том, чтобы устроиться в модный магазин или, в крайнем случае, на курсы машинисток. Прошло – сколько? – четыре года, а они всё такие же, домашнее хозяйство – это не для них! И я тебе честно скажу: у меня одной заботой меньше будет, если я уеду, зная, что у тебя тут останется... ну, компаньонка, что ли! У меня сложилось впечатление, что Лиззи – вполне разумная малышка и ей тоже нужна хорошая компания!
– Я подумаю, Джефф. Хорошо бы посоветоваться с отцом, ведь он знает всех в округе, и этих Гиллеспи тоже. Лиззи, живя со своей мачехой, наверняка набралась не самых лучших манер, понимаешь?
– Ну, насчет манер и воспитания, и даже перевоспитания, ты мастерица, каких поискать! Но и я мастер! Мастер-сержант первого класса Фултон!
– Ах ты, негодник! – Мать попыталась шлепнуть Джеффа, но тот увернулся. – Ступай-ка лучше спать!
– А ты, ма, не собираешься ложиться?
– Нет, я еще хочу немного поиграть, колыбельную, например! Все, спокойной ночи!
Джефф обнял мать, чмокнул ее в щеку и пошел к себе.
Оставшись одна, Берта еще долго сидела в кресле, забыв о том, что собиралась помузицировать. Она смотрела на огонь в камине и думала о том юном существе, которое могло скоро появиться в ее доме. Эта девочка – не важно, кем она будет: помощницей, служанкой или горничной, – несчастное существо, и ей надо помочь, воспитать ее и научить многим полезным и хорошим вещам. Ну где сейчас найдешь такую – Берта даже мысленно не могла назвать ее так – служанку, которая согласилась бы, чтобы ее воспитывали и учили играть на пианино? А научить кого-нибудь играть Берте всегда хотелось, но из местных жителей не находилось желающих, а из города ездить в поселок на уроки было далековато. Сейчас, когда Джефф собирался продолжать свою службу где-то за далекими морями, пустота в душе начинала ощущаться Бертой все сильней и сильней, и заполнить ее могли только его письма. Муж мало чем мог помочь ей – Джону приходилось работать не только днем, но и задерживаться до позднего вечера. Что ж, если в доме появится еще одна живая душа – почти ребенок, за которым надо присматривать, но с которым можно и поделиться разными женскими секретами, – это неплохо, это дает надежду на то, что дни будут не такими долгими и пустыми.
Как-то раз Джон предложил завести еще одну собаку. Бетси от старости уже ленилась лаять и бросаться за случайно заскочившими на участок кроликами. Она тихо лежала на соломенном матрасике и покорно ждала своего часа. Берта понимала чувства Джона, который категорически отказывался ускорить естественный ход событий с помощью ветеринара. Конечно, собаку можно любить и даже разговаривать с ней, но вот ответить тебе она может только хвостом или лапами, в лучшем случае – лизнув руку или нос...
Да, она подумает о том, что предложил Джефф, обязательно подумает!
2
Проходя в комнату, Джефф поморщился. Женщина, стоявшая на пороге, долго раздумывала, впускать его или нет, пока Джефф не поинтересовался:
– Может, мне лучше прийти с кем-нибудь из отдела по надзору за несовершеннолетними, миссис?
Сейчас он стоял посреди комнаты и несколько пар детских глаз внимательно смотрели на него. Впрочем, назвать комнатой это помещение его сержантское «я» отказывалось. Даже самое лучшее название того, что он видел, вряд ли стоило произносить при детях. Его мать, старавшаяся на всю жизнь привить ему привычку к чистоте и аккуратности, скорее всего, употребила бы слово «хлев». Джефф сразу понял, что комната являлась не только кухней, но и спальней, поскольку над кроватью в дальнем углу торчали головы двух малышей. Прямо перед ним стояли двое мальчишек: старшему, худому и болезненному на вид, было лет двенадцать, младшему, крепышу с круглой мордашкой, – лет пять-шесть.
У стола стояла девочка, которая бросила на вошедшего Джеффа быстрый взгляд исподлобья и продолжала резать толстыми ломтями батон хлеба. Ее темные волосы были распущены и закрывали почти пол-лица, но Джефф, присмотревшись, заметил на скуле свежий кровоподтек. Это была Лиззи.
Женщина, впустившая Джеффа, кивнула в сторону, кровати и сказала, обратившись к старшему мальчику:
– Забери их в ту комнату.
Тот, поколебавшись немного, поманил младших рукой. Девочки слезли с кровати и пошли за братом, а следом за ними побежал и младший мальчик. Не успели дети скрыться в той комнате, как мать рявкнула им вслед:
– Дверь закрой! – после чего дверь испуганно захлопнулась.
– А она? – Джефф кивнул в сторону Лиззи.
– Что она? – огрызнулась женщина.
– Мне хотелось бы поговорить без нее.
– Да ладно вам! Она не такой уж ребенок. Выкладывайте, что у вас там.
Джефф подошел к столу и, взяв Лиззи за плечо, тихо сказал:
– Пойди погуляй немного, ладно?
– Эй, послушайте! – закричала женщина. – Кто вы такой, черт возьми, что приходите в мой дом и начинаете тут...
– Заткнись! – Джефф тяжело взглянул на нее, а потом снова обратился к Лиззи: – Сделай, как я говорю. – Девочка молча повернулась и вышла. Когда дверь за ней закрылась, Джефф снова повернулся к женщине и медленно произнес: – Наверное, я зря сказал ей, чтоб она вышла. Думаю, ей понравилось бы услышать, что ты – грязная стерва.
– Чего?! – повысила голос женщина. – А ты кто такой?
– Я тебе скажу, кто я такой! Я – тот, кто не любит, когда молодых девчонок за пять монет подсовывают взрослым мужикам, поняла? Поэтому ее сестра сбежала, не так ли? Ей порядком осточертело все это.
Женщина судорожно сглотнула, потом отбросила спутанные волосы назад и злобно буркнула:
