Текст книги "Графиня"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Кто-то повторял мое имя. Снова и снова. Наконец мне удалось приоткрыть глаза. Он, казалось, плавал надо мной, как темное пятно среди непорочного сияния. И тут я поняла, что мертва. Слава Богу, я попала на небеса.
– Ты ангел?
Глава 11
Ангел кивнул. Уж это я видела ясно. Темные, как ночь, глаза вопросительно моргнули. Он прижал меня к себе так тесно, что я почувствовала на лбу теплое дыхание, невыразимо сладостное.
– Возможно, – мрачно признался он.
– Вероятно, я ошибалась насчет небес. Это, наверное, ад? Вы черны, как все смертные грехи, вместе взятые. Вы один из ангелов сатаны? Дедушка всегда верил, что и у сатаны есть ангелы, совсем как у Господа. И глаза у вас почти смоляные. Как вы способны вынести это жестокое сияние? Я едва не ослепла. И ничего не понимаю.
Я снова прикрыла глаза. У меня не осталось ни единой мысли. Только в глубине души я сознавала, что не желаю попасть ни в ад, ни в рай. И еще я не хотела видеть никаких ангелов. А если это все же слуга дьявола? В таком случае я в беде. В смертельной опасности.
Я попыталась припомнить, в чем согрешила. На память пришел лишь тот давний случай, когда мне удалось стащить шиллинг со стола викария. Но, пожалуй, даже нечистый не способен покарать меня за проступок, совершенный в одиннадцать лет. Разумеется, этого просто не может быть!
– Не хочу умирать! – выпалила я в это смуглое лицо, то появлявшееся, то исчезавшее передо мной. – Останусь здесь, в Йоркшире, и буду скакать на Буйном.
– Первое вполне достижимо, что же касается второго… ни за что!
Он легко, как пушинку, подхватил меня на руки, и я поняла, что этот ангел отнюдь не бесплотен и очень силен. Он повернулся – непонятное белое свечение вновь озарило мое лицо и тут же исчезло.
– А мне нужно и то и другое, – упорствовала я.
– Даю слово, что вы по-прежнему в Йоркшире. Но Буйный вам не принадлежит. Если попробуете приблизиться к нему, я задам вам трепку. А теперь лежите спокойно.
Неожиданно все встало на свои места. Я поняла, что передо мной Джон, и почти позабытый страх разгорелся с новой силой. Я ненавидела это чувство. И не знала, что с ним делать.
– Вот так, – спокойным, глубоким голосом заметил он. – Не сопротивляйтесь. Я знаю, как вы боитесь меня, хоть и непонятно почему. Возможно, скоро все сами скажете. Доверьтесь мне, Энди. Я не причиню вам зла.
У самой щеки билось его сердце. Сильно, мерно, хотя, пожалуй, чуть учащенно. Нет, он никакой не ангел. Настоящий мужчина.
Я открыла глаза, и передо мной поплыло его лицо.
– Куда мы идем? – тонким, неуверенным голоском пролепетала я. – И почему бы нам просто не полететь туда?
– Черт возьми, что это вы себе вбили в голову? Никакой я не ангел, и крыльев у меня нет. Я ваш племянник. И вы прижимаетесь к моей груди. Чувствуете, как колотится мое сердце? Нет, не отвечайте, вы все еще не пришли в себя.
– Хорошо, – прошептала я, закрыла глаза и куда-то уплыла. Страх тоже улетучился, и мне стало так хорошо. Вряд ли я потеряла сознание. Это все, кто окружал меня, скорее всего сошли с ума. В уши неприятно били громкие незнакомые голоса.
Я почувствовала, что виски раздирает невыносимая боль, и, едва ворочая непослушным языком, вымолвила:
– Джон, пожалуйста… Я бежала за помощью. Амелия в беде.
Томас едва не набросился на меня:
– Эй! Что с Амелией?
Я с трудом сфокусировала взгляд на его побелевшем лице:
– Западное крыло. Комната… примерно в середине коридора… справа. Дверь была открыта, и Амелия очень удивилась. Она переступила порог… я пошла за ней… но дверь внезапно захлопнулась прямо перед моим носом. Я не смогла ни открыть ее, ни сломать. Амелия кричала. Не знаю почему… Со мной все в порядке… Спасайте Амелию. Пожалуйста… Не пойму, что с ней случилось…
И тут мне стало совсем плохо. Я знала, что все еще нахожусь на земле, потому что боль нарастала и нарастала, унося меня во мрак, пока мне не удалось ускользнуть от нее и погрузиться в чудесные темные глубины.
Неизвестно, сколько времени я там пробыла, но когда очнулась, меня окутывала мягкая полутьма. Никто ничего не требовал, не кричал, никаких громких голосов. Я лежала, и лоб приятно холодил компресс. И ангел, которого я так боялась, тоже исчез. Надо мной возвышался Лоренс, мой муж, и это означало, что я не мертва и вновь вернулась на грешную землю.
– Надеюсь, на этот раз я останусь жива, – пролепетала я.
– Вы просто были без сознания, – объяснил он, улыбаясь мне. Я почувствовала, что он стиснул мою руку. – Как вы, Энди?
– Амелия… – выдохнула я. – Где Амелия?
Он немного помолчал и, отвернувшись, перебросился с кем-то несколькими словами. И снова склонился надо мной.
– Амелия спит. Когда Томас и Джон нашли комнату, дверь была приоткрыта, а спящая Амелия лежала посреди пустой комнаты.
– Она несла канделябр, – перебила я, пытаясь отыскать в его словах хотя бы крупицу смысла.
– Да, он валялся рядом, но свечи, к счастью, потухли.
– Что с ней случилось?
– Ничего, Энди, – заверил Лоренс, снова стиснув мою руку, словно я в его глазах выглядела беспомощным безмозглым инвалидом.
– Она вскрикнула, – пояснила я, пытаясь приподняться. – Дверь захлопнулась, и она вскрикнула.
– Нет, не вставайте, вам еще нельзя.
– Пустите меня! – выдохнула я, отталкивая его. Лоренс отодвинулся, и я села.
Оказалось, что меня положили на один из диванов в гостиной и накрыли кремовым одеялом. Я спустила ноги на пол и села. В комнате было полно людей и среди них – только одна женщина. Я воззрилась на нее, и та после нескольких мучительных мгновений вымолвила:
– Я миссис Редбрист, экономка, миледи. Мы еще не встречались… то есть теперь встретились, но при самых странных обстоятельствах.
Действительно, более чем странных.
Тут стояли Джон, Лоренс и Флинт, камердинер Лоренса, неприятный человек, которого я невзлюбила с первого взгляда. Особенно раздражали меня его глаза, бесстрастные и невыразительные, как у снулой рыбы. Рядом с Джоном находился какой-то незнакомец.
– Это Бойнтон, мой армейский денщик, а теперь камердинер.
Бойнтон показался мне человеком упрямым и жестким. Смуглый, загорелый до черноты, с выдубленной ветрами и солнцем кожей. И почти такого же роста, как я. Совсем карлик.
Он улыбнулся, и я заметила большую щербинку между передними зубами. Несмотря на все, что произошло, я невольно улыбнулась в ответ. Он годился мне в отцы, хотя был на добрых десять лет моложе моего мужа. Улыбка сползла с моей физиономии. Я закуталась в одеяло и громко, на всю комнату, провозгласила:
– Повторяю: я услышала крик Амелии. А когда не сумела открыть дверь, заорала, что иду за помощью. И хотя я упала и ушибла голову, не могла же так долго оставаться без сознания.
– Совсем недолго, – заверил Джон и нахмурился. В его почти черных глазах промелькнуло что-то неприятное. Может, жалость? Ну да, разумеется! Будь у меня в руках камень, бросила бы в него.
– Видите ли, – пояснил он, – дело в том, что мы почти сразу же нашли ту комнату. Дядя Лоренс говорит правду. Дверь не была заперта. Амелия спала на полу. Проснувшись, она сказала, что, увидев открытую дверь, удивилась и вошла. Амелия помнит только, что оставила вас в коридоре. Но это все. Остальное покрыто мраком неизвестности.
– Она вскрикнула, – упрямо повторила я. – А дверь захлопнулась передо мной. И оказалась запертой. Я билась в нее, толкала плечом, но дверь не поддавалась. Я не безумна и все помню.
Господи, как же надоело без конца твердить одно и то же, особенно потому, что никто, похоже, не собирался мне верить!
– Убежден, именно так все и было, дорогая моя, – кивнул Лоренс. – Сейчас появится врач, чтобы убедиться, все ли с вами в порядке.
Я медленно поднялась. Голова, правда, закружилась, но ненадолго. Скоро я почувствовала себя лучше.
– Мне не нужен доктор. Хочу видеть Амелию.
– Разумеется, – согласился Лоренс. – Очевидно, вы очень волнуетесь за нее. Однако она снова заснула. Сказала, что ужасно устала.
– Вы что-нибудь понимаете? С чего это вдруг она так утомилась? И даже если это так, почему, во имя Неба, ей вдруг вздумалось прилечь на пол в пустой комнате? И отчего свечи не горели, словно их кто-то загасил?
Ответов я не получила. И мне это страшно не понравилось, Я переводила взгляд с озабоченного лица Лоренса на Джона, стоявшего с видом ошеломленного темного ангела, и Флинта, отвратительного существа с черными глазками-пуговками. Он взирал на меня, как на наглую лгунью, решившую посмеяться над окружающими. Бойнтон же, напротив, мрачно хмурился, очевидно, как и хозяин, ничего не понимая. Я опять ему улыбнулась, но не получила на этот раз ответной улыбки. Миссис Редбрист встревоженно озиралась. Боится, что новая хозяйка не в себе?
– Поднимусь в свою комнату, – решила я и, таща за собой одеяло, вышла из гостиной прямо в чулках, поскольку кто-то снял с меня туфли.
– Пусть идет, – услышала я голос мужа. – Позже я зайду взглянуть на нее.
Я, не оборачиваясь, продолжала шагать, пока не услышала отчаянный лай Джорджа, рвущийся сквозь закрытую дверь Синей комнаты. По коридору мне навстречу шествовала мисс Крислок. Увидев меня, она взмахнула тонкой белой рукой:
– Дорогая, я шла вниз, чтобы справиться, как ты. Что случилось?
– Упала с лестницы в Старом зале, Милли. Но сейчас все в порядке. Хочу погулять с Джорджем.
– По-моему, он почувствовал твое приближение: ты ведь знаешь, какой острый у него слух. Он мертвых поднимет из могил, если немедленно не доберется до тебя.
Не успела я открыть дверь, как на пороге появился Джордж, держа в зубах желтую митенку. Я опустилась перед ним на колени, так что прелестное кремовое одеяло раскинулось у моих ног, и стала упрашивать отдать митенку мамочке, но Джордж лишь крепче сжимал челюсти. Я опасалась, что он порвет перчатку, по виду весьма дорогую и хорошего качества. Пришлось долго умасливать и уговаривать Джорджа, предлагать на завтрак бекон, чтобы он согласился расстаться с перчаткой. Наконец мне удалось отвлечь его, щелкая пальцами над головой, и он раскрыл пасть. Я заполучила митенку. Странно. Такая крохотная. Совсем детская. Но кому она принадлежит? Здесь ведь нет детей!
– Милли, – заверила я, – со мной все в порядке. Почему бы тебе не отыскать миссис Редбрист? Передай ей, что я не сумасшедшая. И постарайся убедить, что я совершенно безвредна. Похоже, именно она и Брантли всем здесь заправляют.
– Разумеется, дорогая. Ты ведь правду говоришь? – осведомилась мисс Крислок, озабоченно щуря прелестные голубые глаза.
Но что еще я могла ей сказать? Как успокоить?
Оказавшись у себя, я неожиданно поняла, что совершенно не желаю покидать спальню. Здесь я чувствовала себя в безопасности, несмотря на дыры от решеток! Что же все-таки стряслось? Никак в толк не возьму! Ничего, как только Амелия проснется, непременно выпытаю правду. Она наверняка что-то припомнит!
Я пролежала добрый час, пока Джордж не запрыгнул на постель и не уселся мне на грудь, так что наши носы почти соприкасались. Он тявкнул.
– Все-таки требуешь прогулки? Так и быть, я полна энергии, поэтому дай только разыскать туфли, и мы идем.
К счастью, по пути я не встретила никого из семейства Линдхерстов. Высокие стеклянные двери вели из гостиной в маленький садик на задах. Кирпичная ограда была увита розами. Должно быть, весной здесь изумительно красиво!
Я швырнула любимую палку Джорджа, и он сорвался с места с громким лаем, но, тут же поняв, что нужно беречь силы, замолк. Я уселась на скамью, сквозь планки которой пробивался плющ, закрыла глаза и подставила лицо солнечным лучам. Плечи снова заныли – последствия падения все еще сказывались. Это меня мало волновало, но загадочное исчезновение Амелии буквально сводило с ума. Она наверняка помнит куда больше, чем говорит. Сама мысль о том, что она просто разлеглась на полу в пустой комнате, поистине смехотворна!
Я открыла глаза, когда Джордж тихонько ударил палкой мне по колену. Едва он отбежал, я снова опустила ресницы, но тут же вскочила, напуганная тихим шорохом. Я едва не завопила во весь голос и уже хотела удрать сломя голову, но поняла, что в девочке, стоявшей передо мной, нет ничего сверхъестественного. На вид ей было лет одиннадцать-двенадцать. Маленькая, изящная, как сказочная принцесса, светлые волосы с легким рыжеватым оттенком, изумительные серо-голубые глаза.
– Какой чудесный пес! Как его зовут? – показала она на Джорджа, семенившего ко мне с палкой в зубах.
– Джордж. Он данди-динмонт-терьер, и я согласна с тобой: Джордж – самая красивая, самая восхитительная собака во всей Англии!
Джордж остановился как вкопанный примерно в трех фугах от незнакомки, уронил палку и принялся вилять хвостиком.
– По-моему, ты ему понравилась. Как тебя зовут?
– О, я Джудит. А вы кто?
– Ты, случайно, не потеряла лимонно-желтую перчатку?
– Потеряла. Мисс Джилбенк пожурила меня за беспечность. Правда, понятия не имею, где я ее уронила.
– В Синей комнате. Джордж нашел ее и принес мне. Я Энди и теперь буду тут жить.
– Почему? Кто вы? Какое необычное имя!
– Возможно, но мне подходит. Я графиня Девбридж. Мы с графом приехали только вчера вечером.
– Как странно, – прошептала Джудит, опустилась на колени и, не обращая на меня внимания, протянула маленькую белую руку Джорджу. Тот послушно обнюхал ее пальцы и шагнул вперед. Девочка взглянула на меня:
– Можно, я тоже брошу палку?
– Разумеется, если хочешь.
Она размахнулась и метнула палку. Довольно сильная девочка! Палка едва не долетела до дальней стены сада. Джордж поплясал на задних лапах и рванулся вперед. Джудит вскочила и с энтузиазмом зааплодировала. В девочке было что-то смутно знакомое, но я никак не могла определить, что именно.
– Ты часто посещаешь Девбридж-Мэнор?
Девочка недоуменно подняла брови, но в этот момент на нее налетел Джордж. Она, смеясь, повалилась на землю, нисколько не тревожась, что пачкает платьице. Очевидно, она от души веселилась. Я больше ничего не сказала, пока обласканный и довольный Джордж не отправился на поиски подходящего кустика.
– Ты когда-нибудь была в Лондоне? – снова поинтересовалась я.
– О нет. Папа сказал, что я поеду в столицу, когда придет пора искать мужа. Мужья – это просто мальчики, которые рано или поздно вырастают. И знаете, они настоящие дьяволята. Как по-вашему, они изменятся?
– Скорее всего нет. Кого ты тут навещаешь?
– Никого, – пожала она плечами. – Я здесь живу. Господи, да что тут происходит?!
– А кто твоя мама?
Девочка гордо выпрямилась и, сев рядом со мной, принялась отряхивать грязь и травинки. По-видимому, это не дочь одной из служанок. Правильный выговор, без малейшего следа йоркширской картавости; одежда прекрасно сшита и хорошего качества; рукава и вырез желтого платья обшиты тонкими кружевами.
Я терпеливо дожидалась ответа. Наконец девочка объяснила:
– Мама ушла на небеса, когда родилась я.
– Мне очень жаль, – пробормотала я, не сводя глаз с прелестного личика. Нет, я совершенно запуталась!
– Ничего. Я ее не помню. Даже не знаю, как она выглядит, потому что, когда она умерла, я была совсем маленькой.
– А кто твой папа?
На этот раз Джудит уставилась на меня как на полную идиотку.
– Граф Девбридж, конечно.
Я едва не свалилась со скамейки. Неужели это дитя любви моего муженька? Ведь его жена умерла задолго до рождения Джудит!
– Я не хочу показаться грубой, – мягко заметила она, – но как вы можете быть графиней Девбридж? Вы чуть старше меня. Прошлой ночью я слышала, как папа говорил мисс Джилбенк о вас, но не думала, что вы совсем молодая. Мне почему-то казалось, что вы ровесница папы, но вы моложе моих кузенов Томаса и Джона.
Что сказать на это? Как спросить у малышки, уж не побочная ли она дочь моего супруга? Нет, нужно действовать дипломатически.
– Джудит, а кем была твоя мама?
– Папиной женой, конечно.
Что ж, вполне достойный ответ. Я была так потрясена, что безвольно сидела, наблюдая, как Джордж обнюхивает шестой по счету куст. Да, мой Джордж – весьма своеобразная собака!
Почему муж не счел нужным сообщить, что я третья жена и существовала и вторая графиня Девбридж? Две усопшие супруги. Не многовато ли?
– Мисс Джилбенк твердит, что папа любил маму больше всех леди на свете. Должно быть, она имела в виду и вас, Энди. Как ужасно! Но вы очень молоды и не будете долго горевать, верно?
Должно быть, я кивнула или сделала что-то в этом роде, потому что девочка спокойно продолжила:
– Не понимаю, отчего папе вздумалось жениться на вас, если он по-прежнему любит маму? Вы даже моложе мисс Джилбенк!
– Твой папа женился на мне, потому что у меня есть Джордж, а он обожает Джорджа. Разве тебе не нравится песик? Посмотри, как он старательно обходит кусты, не пропускает ни одного. Хочешь заключить пари на то, какой куст он в конце концов выберет?
– Рододендрон, – не колеблясь заявила Джудит. – Ставлю шиллинг. Больше у меня нет.
Я скорее поспорила бы на яблоко или апельсин. Но Джудит протянула ручку, и мне ничего не оставалось, кроме как пожать ее. Мы сидели, в зачарованном молчании наблюдая за Джорджем. Он обежал весь сад, прежде чем остановиться у единственного куста рододендрона и поднять лапку. Я вздохнула:
– Ну как ты догадалась, что он выберет именно рододендрон? Будь их дюжина, дело другое. Ему ничего не оставалось бы. Но во всем саду всего один такой куст.
В этот момент откуда-то послышался женский голос:
– Джудит? Где ты, дитя мое? Пора начать урок географии. О Господи, что за уродливый пес мочится на рододендрон?
Глава 12
– Он вовсе не уродливый! – воскликнула я, готовая до последней капли крови защищать честь Джорджа, вскочила и оказалась лицом к лицу с молодой женщиной, отличавшейся особой, неяркой красотой, стройной, с темно-каштановыми волосами и бархатистыми карими глазами. Казалось, ей не более двадцати пяти лет. И одета просто и аккуратно, в голубое шерстяное платье. Даже острый подбородок, к моему удивлению, ничуть ее не портил.
– Миледи, – произнесла она, мило приседая.
– Мисс Джилбенк, я только что выиграла у Энди шиллинг.
Похоже, мисс Джилбенк успела узнать обо мне все и ничуть не изумилась тому неоспоримому факту, что мне всего лишь перевалило за двадцать один.
– Просто я не привыкла к собакам. Извините, я не хотела его обидеть, – произнесла она, кивнув в сторону Джорджа. – Вблизи он выглядит куда благороднее. Джудит, что там насчет шиллинга?
– Это было пари, – пояснила я, гадая, уж не способствовала ли только что развращению невинной души.
Но вместо упреков и неодобрительных взглядов мисс Джилбенк лишь покачала головой и вздохнула:
– Миледи, за все годы, что я здесь, этот ребенок выиграл у меня не менее пяти фунтов. Не бейтесь с ней об заклад, если не хотите разориться. Она чересчур везучая. И умна не по годам – настоящая мошенница, хотя кто бы такое подумал, глядя на это прелестное личико!
– А мне кажется, это талант, мисс Джилбенк, – вставила Джудит. – Придется спросить у папы, не игрок ли он.
– Да, он играет в карты, но без особого азарта, – подтвердила собеседница.
– Кроме того, я сама предложила, – оправдывалась я, ибо имела дурную привычку держать пари на все, что в голову взбредет. Обычно выигрывал дедушка. Но не всегда. Он-то как раз был азартным игроком, но любил повторять: «Тот, кто ставит на кон больше, чем может позволить себе потерять, заслуживает расстрела».
Мудрый был человек… хотя некоторые считали, что он слишком негибок и старомоден в своих взглядах. Так оно и было, но поскольку я разделяла почти все его верования и принципы, то считала всех, кто смел критиковать его, дураками. И никогда не забывала его высказывания о карточной игре. Становясь старше, я все чаще прислушивалась к историям о людях, которые проигрывали дома, состояния, даже лошадей и гончих… Большинство из них стрелялись. Помню рассказ о женщине, покончившей с собой, потому что проиграла драгоценности и муж отказался купить ей новые.
– Что такое мошенница, мисс Джилбенк?
– Мошенником называют человека, который так часто и легко выигрывает, что люди отказываются заключать с ним пари.
– Мне пока не хочется быть мошенницей, – заключила Джудит. – Если вы откажетесь заключать со мной пари, значит, мои накопления так никогда и не увеличатся.
– В таком случае, – вставила я, – придется тебе иногда проигрывать, чтобы завлечь побольше людей в свои сети.
– Верно! – обрадовалась Джудит и вновь обратилась к гувернантке:
– Мисс Джилбенк, это Энди, новая жена папы. Я считаю, она слишком молода для него, но Энди утверждает, что папа обожает Джорджа, – тут уже ничего не попишешь.
– Здравствуйте, – выпалила я, протягивая руку. Сбитая с толку, гувернантка долго непонимающе смотрела на нее, прежде чем пожать. Неужели считала, что я стану обращаться с ней как со служанкой?
– Добро пожаловать в Девбридж-Мэнор, миледи. Надеюсь, Джудит не успела обрисовать всех домочадцев самыми черными красками?
– О нет, она почти все время играла с Джорджем.
– Джордж вовсе не уродлив, мисс Джилбенк, – заверила Джудит. – Наверное, вам стоит надеть очки, чтобы получше его разглядеть.
Мисс Джилбенк присмотрелась к Джорджу, который оставил в покое рододендрон и радостно трусил к трем женщинам, по его мнению, находившимся здесь исключительно для его удовольствия. По пути он подхватил палку и весело ею помахивал. Джудит подбежала к нему. Мисс Джилбенк с улыбкой заметила:
– Очень рада познакомиться с вами. Его светлость рассказал мне о вас вчера вечером. Похоже, он очень счастлив.
Я снова уселась, сделала ей знак последовать моему примеру и, когда она послушалась, без всяких обиняков, но очень тихо, чтобы девочка не услышала, сказала:
– Я понятия не имела, что у моего мужа была вторая жена и ребенок от этого брака.
Идеально изогнутая бровь вопросительно приподнялась:
– О Господи, представляю, каким потрясением явилась для вас эта новость! Мне очень жаль!
– Вряд ли вы виноваты в том, что муж не захотел рассказать мне правду. Простите, не стоило мне говорить с вами об этом. Я просто думала вслух. И никак не пойму, почему он предпочел промолчать.
– Возможно, вы так дороги ему, что он боялся потерять вас, если скажет правду.
Звучит весьма романтично, но в то же время ужасно глупо и совершенно лживо. Нет, у Лоренса иные мотивы, хотя я пока не могу понять, какие. Улыбнувшись мисс Джилбенк, я осведомилась:
– Почему вы не вышли к ужину вчера вечером?
– Я не ужинаю с семьей, – спокойно ответила она, не спуская глаз с Джудит.
– А мы вчера прекрасно провели время. Может, и вы захотите когда-нибудь присоединиться к нам? Вряд ли так уж весело есть в одиночестве.
– Верно, но я уже привыкла.
Она криво усмехнулась, и я заметила, что передние зубы у нее немного неровные. Совершенно очаровательный дефект!
– Гувернантки – странные создания: ни пава ни ворона. Мне нравятся Брантли и миссис Редбрист, но они будут потрясены, если я вдруг вздумаю обедать на кухне, со слугами.
– Не желаете ли спуститься к ужину сегодня вечером, мисс Джилбенк?
– Спасибо, миледи, с радостью.
Она немного помолчала, взирая на Джудит, старавшуюся вырвать палку из стиснутых челюстей Джорджа. Тот упирался в землю задними ногами и рычал, но ничто не помогло. Джудит попросту раскрыла руками его пасть и схватила палку. Я улыбнулась, а мисс Джилбенк призналась:
– У меня есть одно парадное платье, жаль только, что оно уже лет пять как вышло моды.
– Ничего страшного. Возможно, скоро мы сумеем отправиться в Йорк, тогда Амелия покажет нам лучшие магазины, – пообещала я и тут же совершила ужасную ошибку, спросив:
– Надеюсь, мой муж достаточно вам платит?
Ее не оскорбила такая бестактность, она просто ответила:
– Разумеется, миледи. Я получила хорошее образование и имею большой опыт в воспитании детей. К вашему сведению, моих услуг добиваются во многих домах. Всего полгода назад его светлость был вынужден прибавить мне жалованье, потому что мистер Бледсоу просил меня стать наставницей шести его дочерей. – Она рассмеялась и вздрогнула:
– Мне почему-то казалось, что он хотел заодно и жениться на мне. Так он смог бы сэкономить немало денег, ведь тогда ему вообще не пришлось бы платить мне.
Она поспешно прикрыла рот рукой, и прелестные карие глаза в ужасе округлились при мысли о том, какие легкомысленные речи она вела. Но мне стало смешно.
– Превосходная история! Скорее всего вы правы насчет мистера Бледсоу. Расчетливый человек, ничего не скажешь!
– Верно, – согласилась мисс Джилбенк, вставая. – Джудит, пойдем, куколка. Пора возвращаться на Дальний Восток.
Джудит откликнулась быстрой тарабарщиной, отдаленно напоминавшей китайский язык.
– Ну не молодец ли? Это на кантонском диалекте «добрый день»!
– Вижу, что муж – сторонник женского просвещения. Весьма прогрессивные взгляды. Мой дед придерживался его мнения; правда, он предпочитал обучать меня лично, и в зависимости от того, под каким углом рассматривать, мое образование можно считать узконаправленным, специальным… или, наоборот, весьма хаотичным.
– Почему узконаправленным? – засмеялась мисс Джилбенк.
– Когда мне исполнилось одиннадцать, моим именем назвали звезду. Когда-нибудь я покажу ее вам. Чудесная звезда и сияет ярче всего осенью. Одна из составляющих пояс Ориона. Помню, как дедушка собирал всех гостей во дворе и ставил меня в центре, чтобы продемонстрировать это чудо. Она носит имя Большой Андреа.
– Каким прекрасным человеком был ваш дед! Надо же – подарил внучке собственную звезду!
Я взяла Джорджа и вернулась в Синюю комнату, где он мог спокойно поспать, после обеда, конечно. Белинда принесла ему бекона и почек, оставшихся от завтрака. Джордж, должно быть, поверил, что попал в настоящий рай, и не успел доесть последний кусочек, как громко засопел. Я сошла вниз к ленчу, надеясь, что все остальные уже давно встали из-за стола. Не хотелось никого видеть, кроме Амелии, конечно. Я потерла плечо, начинавшее ныть. Ребра тоже болели. Хорошо еще, что ничего не сломала! А синяки скоро пройдут.
Ну до чего же мне не повезло! Кроме Джона и Лоренса, в маленькой утренней столовой никого не было! Я коротко кивнула обоим и обратилась к мужу:
– Утром я вместе с Амелией была на конюшне. Замечательные лошади. Ракер, похоже, знает свое дело. Не могу ли я взять себе Малютку Бесс?
– Разумеется. Я решил отдать ее вам в качестве свадебного подарка.
Я едва не вскочила со стула, чтобы подбежать и обнять его, как столько раз проделывала с дедушкой, когда он устраивал мне очередной сюрприз, но вовремя вспомнила о том, что теперь я графиня Девбридж, и чинно проговорила:
– Благодарю. Вы очень добры, Лоренс.
– Рад, что вам понравилась Малютка Бесс. Ракер считает, и я иногда соглашаюсь с ним, что конефермы в Уэксфорде дают лучших лошадей во всей Англии. Правда, Джон рассказал, что сегодня утром вы просто не отходили от Буйного.
– Да, – сухо обронила я и, положив на тарелку несколько прозрачных кусочков окорока, взяла из накрытой салфеткой корзины теплую булочку.
– Графине известно, что она горько пожалеет, если попытается сесть на Буйного, – вмешался Джон. – Кроме того, постарайтесь держать от него подальше Малютку Бесс. Он хочет ее. Безумно.
– Я стану держаться от вас обоих как можно дальше, Джон.
– Энди, как вы себя чувствуете?
Я не желала даже думать об этом, не то что говорить, но, заметив взволнованный взгляд мужа, неохотно выдавила:
– Так, побаливает кое-что, но ничего страшного.
– Когда я подбежал к ней, – заметил Джон, – она посчитала меня ангелом.
– Именно из-за вас я и упала.
– Но в эту минуту я находился ярдах в пятнадцати от вас, – с недоумением возразил Джон.
– Когда вы открыли дверь, солнечный свет ударил мне в лицо и на мгновение ослепил.
– Вот оно что! – воскликнул он. – А я никак не мог понять, о чем вы бормочете!
– Все же, дорогая, – настаивал Лоренс, – вам следует быть поосторожнее, по крайней мере еще пару деньков.
– Где Амелия? – поинтересовалась я, набив рот булкой.
– Все еще спит. Похоже, ничего плохого с ней не случилось. Томас рядом. Он очень встревожен, хотя лично я не вижу причин волноваться.
Я заглянула в глаза сначала мужу, потом племяннику.
– Считаю, что необходимо ее разбудить. Если же мы не сумеем сделать это, надеюсь, что в округе найдется хороший врач. Это неестественно, и вы все прекрасно понимаете. Почему же притворяетесь, будто все в порядке?
Мужчины переглянулись. Я бережно свернула салфетку и поднялась.
– Немедленно иду к Амелии. А потом поеду на прогулку и возьму Джорджа. Ему нужно освоиться на новом месте.
– Пойду с вами, – решил Джон и тоже встал.
Я посмотрела на мужа, но тот упорно уставился в тарелку. Что тут творится?
Амелия все еще не очнулась. Я подошла к кровати, оттолкнула Томаса, нагнулась и, схватив Амелию за плечи, принялась трясти.
– Что вы делаете?! Немедленно прекратите, вы сделаете ей больно!
Но я продолжала трясти Амелию. Потом легонько похлопала по щекам. К моему невероятному облегчению, она открыла глаза и непонимающе воззрилась на меня:
– Энди?
– Да, Амелия. Со мной Томас и Джон. Проснитесь. Давно пора очнуться.
Глаза Амелии немного просветлели. Я помогла ей сесть.
– Что случилось? Почему вы все собрались? Который час?
– Вы проспали… если это так можно назвать… больше трех часов. Уже два.
Томас отодвинул меня в сторону и положил ладонь на лоб жены.
– Болит голова, дорогая? У меня осталась микстура, которую ты давала мне. Как хорошо она помогла в прошлый вторник!
– Нет, Томас, я прекрасно себя чувствую.
– Помните, Амелия, что было, когда мы вышли из Черной комнаты?
– Разумеется.
– Мы шли по коридору западного крыла, когда вы вдруг остановились у приоткрытой двери. Сказали что-то насчет того, как это странно, и вошли в комнату. А потом?
Она долго молчала. Меня затрясло от страха и леденящего холода. Боже, что же произошло в той пустой комнате?
– Мы говорили о моем отце, – наконец произнесла она, – призраках и сверхъестественных явлениях, и далее… – Она заломила руки. Томас погладил ее по плечу и обнял, но Амелия отстранилась. – Нет, все остальное покрыто мраком, Энди. Больше ничего не было.
Я набрала в грудь воздуха и отважилась:
– Это совершенно необъяснимо – Амелия все забыла. Думаю, это работа призрака.
– Вздор! – воскликнул Джон. Первое слово, которое мы услышали от него после нашего появления в спальне.
– Вы не знаете, о чем говорите, Джон! Вас там не было!
– Я живу здесь с двенадцати лет и никогда не видел, не слышал и не чувствовал присутствия того, что хотя бы отдаленно напоминало привидение. Не забивайте чепухой свою и наши головы.
– Прекрасно! Как же вы объясните случившееся с Амелией?
– Не могу объяснить, но это не значит, что правдоподобного истолкования не существует.
Я повернулась к Амелии, приникшей к Томасу. Тот нежно гладил ее по голове.