Текст книги "Месть и любовь"
Автор книги: Кэтрин Коултер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Замечательная новость, папа, – сказала Хэтти, приготовившись услышать обстоятельный отчет о блестящей стратегии, разработанной консерваторами.
И снова сэр Арчибальд удивил ее. В его поведении ничего не говорило о его намерении сообщить ей подробности триумфа тори. Вместо этого он произнес:
– Садись же скорее, дитя мое. У меня намечено столько дел. И еще я должен тебе сказать… – Он помолчал и с таинственностью в голосе добавил: – У меня для тебя сюрприз!
Хэтти тотчас навострила уши. В жизни такого не бывало, чтобы он хоть раз приготовил ей какой-нибудь сюрприз. Не сомневаясь в том, что ей предстоит услышать от него нечто поразительное, и видя, что он уже забыл о своих словах, она с нетерпением спросила:
– Папа, какой сюрприз?
– Сюрприз? Ах да, милочка. Сегодня ты отправишься к леди Мелбери. Она приглашает тебя на музыкальный вечер. Впрочем, я уверен, там не будет ничего интересного. Ожидают какую-то итальянскую певичку. Говорят, необыкновенное сопрано. Воображаю, какой это будет пронзительный птичий крик. Лично я не ждал бы от этого вечера ничего, кроме головной боли. Но я подумал, что тебе может понравиться. Так что я позволил себе от твоего имени принять от леди Мелбери это приглашение.
Хэтти побледнела. Естественно, она понимала, что рано или поздно мисс Генриетте Ролланд придется совершить свой первый выход в лондонский свет. Но, будучи оптимисткой, надеялась, что это произойдет намного позднее, возможно, даже после того, как она расквитается с лордом Оберлоном. Однако если в обществе в одно и то же время появятся Генриетта Ролланд и лорд Монтейт, то, по-видимому, довольно скоро ни для кого не останется незамеченным, что между ними существует весьма большое сходство.
– Ты сказал «сегодня», папа?
Сэр Арчибальд, уловив оттенок смущения в голосе дочери, выразительно посмотрел на нее поверх тарелки с супом:
– Знаю, знаю, Генриетта. Знаю, что ты хочешь мне сказать. Я вижу, что ты все еще носишь траур по брату. Но я подумал, что ты не откажешься побывать на этом небольшом, без всяких претензий вечере. Я так и сказал леди Мелбери, что ты скромная девочка и не любишь больших и шумных сборищ. Потому-то я и принял ее приглашение. – Видя, что дочь не проронила ни слова, он продолжил строгим голосом: – Ты слишком много времени проводишь дома, Генриетта. Должно быть, это тебя ничуть не беспокоит. Но ты должна понимать, что такое поведение не подобает твоему положению. Сегодня вечером я сам отвезу тебя в дом Мелбери. Разумеется, я не смогу остаться там вместе с тобой, но это не имеет никакого значения. Леди Мелбери заверила меня, что будет опекать тебя и позаботится о твоем благополучном возвращении.
Таким образом, он решил, что выложил ей все аргументы, с которыми, по его мнению, она не могла не считаться. Удовлетворенный этим разговором, он вернулся к прерванному ленчу.
Хэтти со всей ясностью осознала безвыходность своего положения. Похоже, ей не оставалось ничего другого, как не перечить отцу.
– Это очень любезно со стороны леди Мелбери, папа. Я буду рада побывать на ее вечеринке. Но только на этой вечеринке.
Правда, произнося эти слова, она сомневалась, что сэр Арчибальд вообще слушает ее. В этом она не ошиблась.
Теперь ей нужно было предупредить сэра Гарри и мистера Скаддимора, что она не сможет присоединиться к ним в Блер-хаусе. Для этого она воспользовалась помощью Милли. Вручив ей послание для своих друзей, она отправила ее к Потсону на Томпсон-стрит. Потом уселась в спальне перед камином. Подперев руками подбородок, она принялась обдумывать это неожиданно возникшее недоразумение. Оснований для волнения у нее было предостаточно. То, что ей предстояло отправиться не куда-нибудь, а в дом лорда Мелбери, близкого друга сэра Арчибальда и такого же сухаря, как он сам, в данном случае ничего не значило: ведь там собирались устраивать не политический митинг, а светский вечер. Следовательно, на нем, несомненно, могли оказаться те леди и джентльмены, с которыми она встречалась в других местах за минувшие четыре месяца.
От ощущения полной безнадежности Хэтти была готова завыть в голос, как вдруг она увидела Милли, указывавшую Доби, их привратнику, куда ставить два ведра с горячей водой для ванны. Через несколько минут она уже сидела в медной ванне и думала, думала, думала…
– Просто ума не приложу, что делать, – сказала она горничной, хлопотавшей вокруг нее с полотенцами. – Мне совсем нечего надеть. Из всех платьев я уже давно выросла.
Она перешагнула через край ванны и взяла от Милли полотенце.
– Сколько раз вы говорили мне, – попыталась вразумить ее Милли, – что лорд Гарри никогда не теряет спокойствия и хладнокровия, ни при каких обстоятельствах. Не понимаю, что мешает мисс Хэтти вести себя точно так же? – Она замолкла на минуту и внимательно посмотрела на голову своей госпожи, ее пышные белокурые волосы. – Вы же сами без конца подтрунивали над лордом Гарри, мисс Хэтти. Вы говорили, что он отвратительно одет, что у него препротивные напомаженные волосы и все такое. Так чего же вы так волнуетесь теперь? Неужели вы боитесь, что знатные леди и джентльмены при виде вас не станут кричать в восторге: «Ах, до чего же она замечательная, эта мисс Генриетта Ролланд!»
Вечером того же дня, без нескольких минут восемь, успокоившаяся Хэтти последний раз взглянула на себя в зеркало и чуть громко не расхохоталась. Из зеркала на нее смотрело настоящее пугало. Ее замечательные светлые кудри были полностью закрыты глубоким, надвинутым на лоб, отделанным кружевом александрийским чепцом бледно-зеленого цвета. Можно было подумать, что под ним скрывается голова, на которой вообще отсутствуют волосы. На переносицу она посадила одолженные у повара очки. За их толстыми выпуклыми стеклами было почти невозможно разглядеть ее лучистых синих глаз. И это было еще не все. Чтобы убедить даже самого безразличного к моде человека в том, что мисс Ролланд не имеет о ней ни малейшего понятия и вообще лишена всяческого вкуса, она еще надела подходящее платье. Оно было подобрано в тон чепцу – такого же тошнотворного горохового оттенка, только чуть темнее. К достоинствам платья, несомненно, можно было отнести его длину. При такой длине туфли вовсе не нуждались в щетке.
Хэтти отвернулась от зеркала и сдвинула очки на нос.
– Тьфу-тьфу, со зрением и здоровьем у меня пока все в порядке. Так что, пожалуй, я их на время спрячу. Надену, когда уедет сэр Арчибальд. Ну чем не замечательный вид? Вот увидите, Милли, не успеет начаться вечеринка, как меня провозгласят вожаком бабуинов.
Конечно, сэр Арчибальд никогда не опустился бы до вульгарного сравнения собственной дочери с представителем обезьяньего племени, и все же ему показалось несколько странным, что Генриетта надела этот огромный чепец: «Не рановато ли ей носить такие вещи?»
Но она с невозмутимым видом заявила, что такой чепец – крик моды в этом сезоне. И хотя ему было по-прежнему трудно согласиться с ней, ее самоуверенный тон отбил у него охоту заниматься этим вопросом.
– Хорошо, Генриетта, – сказал он, – это не имеет особого значения. Все равно ты будешь лучше всех молодых леди. Ах да, дитя мое, вот что мне сообщил лорд Мелбери. Тебе не придется слушать оглушительное сопрано, о котором я тебе говорил. Оказывается, они решили устроить обыкновенную вечеринку с картами. По-моему, это как раз для тебя. Поднатореешь в игре.
Если бы можно было шлепнуть его по уху за такие слова, Хэтти непременно сделала бы это. «О Боже, – подумала она, – новые заботы». Она предпочла бы лучше до бесконечности слушать самое оглушительное сопрано. Пение, во всяком случае, отвлекало бы внимание людей от нее.
Когда Джон, их грум, помогал ей устроиться в экипаже, она тихо бормотала какие-то заклинания, моля Всевышнего о том, чтобы вечер у леди Мелбери прошел в узком кругу. Она бы даже согласилась с тем, чтобы там собрались все политики до единого, лишь бы не было особо важных персон. Тогда по крайней мере ей не пришлось бы заниматься светской болтовней. Она тяжко вздохнула, понимая, что все будет, увы, совсем не так.
Тем временем экипаж остановился у городского особняка Мелбери, и Хэтти вылезла из коляски с видом молодой леди умирающей от нетерпения вкусить все прелести бала. Остановившись на ступеньках у парадной двери, она подождала, пока экипаж с сэром Арчибальдом не покатил дальше по мощенной булыжником улице. Затем осторожно вынула из ридикюля очки и приладила их на носу, в самом что ни на есть неподходящем месте.
Вздохнув поглубже и скосив глаза, она с силой стукнула кольцом на двери.
На стук почти тотчас вышел Хиггинс, дворецкий Мелбери, вышколенный человек с манерами лорда и проницательными глазами. При виде столь невзрачной особы у него брезгливо дернулись ноздри, однако он не подал виду, и голос его прозвучал совершенно бесстрастно. Точно так и сам он внешне выглядел невозмутимо-равнодушным.
– Да, мэм. Я вас слушаю.
«Ну что же, для начала неплохо», – решила Хэтти, от которой не ускользнула промелькнувшая на его лице брезгливость. Если уж дворецкий оказался столь чувствительным, то, наверное, у нее есть неплохие возможности отпугнуть и всех остальных. Может быть, никто к ней и не подойдет за весь вечер? Дай Бог.
– Я мисс Генриетта Ролланд, – торжественно произнесла она, упиваясь своим гнусавым выговором, и улыбнулась ему во весь рот. Она представила, как омерзительно должен звучать ее голос для чужого уха, если она сама слышит его таким. Эта мысль доставила ей невероятное удовольствие.
После ее слов лицо Хиггинса заметно побледнело. Он вдруг осознал, что стоявшая перед ним леди в платье горохового цвета – дочь сэра Арчибальда, самого уважаемого из всех знакомых сэра Мортимера и такого же рьяного, как и его хозяин, сторонника тори. Дворецкий был просто потрясен. Столь невзрачная наследница явно не украшала человека с такой политической карьерой, как у сэра Арчибальда. Неудивительно, что его светлость не устраивает приемов у себя на Гросвенор-сквер.
Глава 9
Леди Коринна Мелбери обвела глазами заставленную цветами гостиную. Лицо ее озарила довольная улыбка, какая бывает у женщины, ощущающей себя в роли радушной хозяйки. Сэр Мортимер вежливо удалился и увел вместе с собой большую часть своих политических единомышленников, таких же, как он сам, серьезных джентльменов в строгих костюмах. Те немногие из них, кто остался в гостиной, разбились на небольшие группки и скромно держались в стороне от весело щебетавших леди и светских щеголей.
Спустя несколько минут леди Мелбери еще раз оглядела присутствующих и, убедившись, что большинство гостей уже собралось, дала знак оркестру играть вальс. Живой ритм немецкой музыки обратил оставшуюся часть политиков в бегство.
Улыбка еще не успела сойти у хозяйки вечера с лица, как вдруг она заметила Хиггинса с виновато-извиняющейся гримасой на лице. Рядом с ним стояла высокая молодая леди в ужасающем наряде. Первое, что бросалось в глаза, это жалкий зеленый чепец и немыслимые очки. «О Боже, – с содроганием подумала леди Мелбери, – кто бы это мог быть? Может быть, леди просто ошиблась адресом?» С деланно-непринужденной улыбкой она грациозно двинулась ей навстречу.
– Мисс Генриетта Ролланд, миледи, – представилась молодая леди.
«Господи! – снова воскликнула про себя леди Коринна. – Так это же дочь сэра Арчибальда». Взглянув во второй раз на Генриетту, она вдруг почувствовала, как в ней проснулся материнский инстинкт. Она вспомнила, что супруга сэра Арчибальда скончалась много лет назад, и участливо посмотрела на его несчастную дочь, как на заброшенного осиротевшего ребенка.
– Ах, Генриетта, моя дорогая девочка, как это мило с вашей стороны. Как хорошо, что вы пришли на этот вечер. Ну что же вы встали здесь, дитя мое? Пойдемте, я хочу представить вас моим друзьям. Ведь вы никого не знаете в Лондоне?
Прежде чем Хэтти успела сказать хотя бы два слова, леди Коринна схватила ее за руки и потащила за собой к кучке дам, стоявших поодаль вместе с кавалерами.
Хэтти была потрясена таким неожиданно теплым приемом.
– Нет, мэм. Что вы! – сказала она, собравшись с мыслями. – Я уже много месяцев в Лондоне. Просто я все еще ношу траур по моему брату.
– Да-да. Я понимаю. Какая ужасная трагедия.
Леди Коринна совсем забыла, что у сэра Арчибальда был еще красавец сын, сложивший голову под Ватерлоо. Выходит, бедная девочка все эти месяцы оставалась одна в четырех стенах, довольствуясь лишь обществом отца, и то, наверное, время от времени. В таком случае, немного ей перепадало для поднятия духа. Живо представив себе такое положение дел, леди Коринна с неприязнью подумала о сэре Арчибальде, похожем как две капли воды на сэра Мортимера, у которого также отсутствовала родительская жилка. С грацией, ставшей ее почти органической чертой в результате постоянного вращения в свете, она подвела Хэтти к какой-то полной, величественной даме, оказавшейся одной из ее самых близких подруг.
– Эва, позвольте представить вам мисс Генриетту Ролланд, дочь сэра Арчибальда, как вы догадываетесь. Это ее первое появление в обществе, и наш долг оказать ей теплый прием. Я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Леди Эва Лэнгли, с виду добродушная женщина, не выказала какого бы то ни было удивления по поводу туалета Хэтти.
– Очень приятно, мисс Ролланд, – сказала она, тотчас повернувшись к ней с приветливой улыбкой. Похоже, ничего неестественного в ее внешности дама не усмотрела, разве что чепец вызвал у нее некоторое недоумение. Подобные головные уборы носили только вдовы и добровольно обрекавшие себя на одиночество старые девы. Те и другие таким образом как бы заявляли о своем статусе в обществе. – Надеюсь, вы не против познакомиться с моими дочерьми, Мод и Каролиной?
Хэтти никак не рассчитывала на такую любезность и поэтому растерялась. Она не знала, чем объяснить столь неожиданное радушие. Неужели ее представления о лондонском обществе ошибочны? Может быть, она и в самом деле глубоко заблуждалась на этот счет?
В это время одна из названных дамой молодых леди уже приближалась к ней. Завидев ее, Хэтти постаралась придать своему лицу бессмысленное выражение. Оказалось, что эту леди она уже видела раньше, в «Друри-Лейн». Она вспомнила, как та глупо улыбалась всем молодым джентльменам подряд и бросала на них недвусмысленные взгляды. Лорд Монтейт тоже пришелся ей по вкусу, когда имел неосторожность случайно задержаться глазами на ее ложе.
Мисс Мод, узколицая, с торчавшими ключицами молодая леди, проводившая в обществе свой второй сезон, весьма охотно откликнулась на просьбу матери. Она тотчас покинула младшую сестру, находившуюся в центре внимания группы молодых людей, видимо, полагая, что на фоне невзрачно одетой незнакомки сама она должна казаться просто ангелом небесным. Губы под ее длинным костлявым носом скривились в усмешке. Она была польщена таким вниманием к себе.
– Как замечательно. Еще один свежий человек в Лондоне. Скажите, мисс Ролланд, неужели это ваш первый сезон? – Смеющимися глазами она сначала посмотрела на зеленый чепец, потом перевела взгляд на допотопные очки.
Хэтти заставила себя подавить улыбку.
– Вы не ошиблись, мисс Лэнгли, – робко ответила она. – Я очень долго жила в поместье. – Если мисс Лэнгли очень хочется видеть в ней перезрелую барышню, то это просто замечательно.
Между тем леди Коринна заметила, что ее милейшая подруга, леди Эва, не следит должным образом за своей дочерью, которую, кстати, сама она считала препротивной девицей. Поэтому, желая положить конец бестактному поведению молодой леди, она кивком дала ей понять, что ее миссия закончена, и повела Хэтти к мисс Каролине Лэнгли.
Ее Хэтти также видела в «Друри-Лейн». При ближайшем рассмотрении младшая сестра Мод целиком подтверждала впечатление, произведенное ею на лорда Гарри. Мисс Каролина была просто красавицей. У нее были темные блестящие глаза, живо смотревшие из-под изящно изогнутых черных бровей, и густые черные волосы, особенно модные в этом сезоне. Волосы ее спадали к плечам каскадом тугих локонов, схваченных скромной голубой ленточкой возле левого уха. Она была невысокого роста, с хорошей фигурой и развитой грудью, скромно прикрытой, несомненно по настоянию матери, изысканным брюссельским кружевом. Мисс Каролина старалась придать своему лицу капризное выражение. Если бы Хэтти могла, она бы сказала ей, что это портит молодую леди. Прекрасные глаза девушки неустанно сновали по гостиной, словно искали что-то. Или кого-то?
В действительности мисс Каролину не только раздражало, но и утомляло ее окружение. Она понимала, что появление человека, которого она жаждала увидеть, маловероятно. Все остальное ей было неинтересно. Приятное опьянение от успехов у молодых людей, устремившихся к ней при ее первом появлении в обществе, прошло уже через несколько недель. Конечно, она не хотела, чтобы сезон закончился для нее так же, как предыдущий для Мод. Ее сестрица уже второй год оставалась без кавалеров и была вынуждена довольствоваться стульчиком в дальнем углу. С другой стороны, думать о помолвке с любым из нынешних ухажеров, домогавшихся ее внимания, было до тошноты противно.
От подобной разборчивости дочери миссис Лэнгли делалось дурно. Тем не менее Каролина оставалась при своем мнении. Нет, ей совсем ни к чему эти коленопреклоненные желторотые юнцы с их нескладными стихами, воспевающими ее лебединую шею и тому подобное. Она мечтала о мужчине вполне самостоятельном и с жизненным опытом. Такой мужчина существовал не только в ее воображении, но и в жизни. При мысли о том, что он еще может появиться здесь, на щеках у нее вспыхнул нежный румянец.
Она подняла глаза и увидела леди Мелбери, которая вела к ней какое-то существо женского пола. Такого леди Каролина еще в жизни не видела. От столь неприятного и жалкого зрелища ее даже передернуло, однако она тотчас спряталась за вежливой улыбкой. В конце концов, нельзя же всем, решила она, встречать людей с такой же кислой миной, как бедняжка Мод.
– Моя дорогая Каролина, позвольте познакомить вас с мисс Генриеттой Ролланд. Это дочь близкого друга лорда Мелбери.
Каролина наклонила голову, грациозно согнув свою красивую шейку.
– Очень рада, – проговорила она, стараясь стоять спокойно и, упаси Бог, не дернуться еще раз. Но это стоило ей немалых усилий.
– Ой, до чего же вы очаровательны, мисс Лэнгли.
Хэтти сразу же поняла, что переборщила. Такое изъявление восторга следовало бы оставить на будущее, для лорда Гарри. «Впрочем, ему, – подумала она, – была бы позволительна и неприкрытая лесть».
Мисс Каролина смотрела на нее широко открытыми глазами, как бы говоря, что она не привыкла слышать столь откровенных похвал из уст другой леди. В действительности ей были непривычны вообще какие-либо похвалы от другой леди. Это заставило ее изменить мнение о мисс Ролланд. Она оставила свое притворство и, улыбнувшись, бойко возразила:
– Боюсь, что вы просто грубо льстите мне, мисс Ролланд.
– О, неужели я обидела вас? Но это действительно так, мисс Лэнгли. Вы одна из самых красивых леди, которых я когда-либо встречала в Лондоне.
– Она только вчера приехала сюда, – не удержалась от ехидного замечания Мод.
– Вовсе нет, мисс Лэнгли. Ваша сестра шутит. Я здесь уже достаточно долго.
Тогда мисс Каролина решила, что за подобную прямоту и откровенность, равно как и великодушие, мисс Ролланд, несомненно, заслуживает вознаграждения. В конечном счете, решила она, можно побеседовать с ней, поскольку все равно пока нет лучшего занятия. В то же время, думала она, если ее увидят рядом с такой замухрышкой, как мисс Ролланд, на нее непременно обратят внимание те завистливые почтенные вдовушки, которые постоянно называют ее тщеславной гордячкой. Может быть, хоть один вечер она будет выглядеть в их глазах благородной и добродетельной. Она пропустила слова сестры мимо ушей.
– Пойдемте, мисс Ролланд, – сказала она Хэтти. – Не лучше ли нам с вами присесть в каком-нибудь укромном уголке? Я хочу познакомиться с вами поближе.
Хэтти кивнула и поплелась вслед за мисс Каролиной к небольшому дивану у камина, держа в голове свой умысел. Если она будет и дальше услаждать уши мисс Лэнгли своими похвалами, то по крайней мере останется не замеченной другими гостями леди Мелбери.
Мисс Каролина уселась рядом с Хэтти и дружески похлопала ее по руке:
– Ну вот и хорошо. Теперь, мисс Ролланд, вы должны рассказать мне о себе.
Хэтти прекрасно понимала, что та гроша ломаного не даст за ее рассказ, и посему решила ограничиться несколькими скупыми, ничего не значащими фразами. Но едва она успела открыть рот, как увидела, что взор ее собеседницы вдруг оказался прикованным к двери гостиной. У мисс Лэнгли даже слегка приоткрылся рот, а живые глаза засверкали от возбуждения. Хэтти тоже перевела взгляд на дверь и окаменела.
– Его светлость маркиз де Оберлон, – раздался звучный голос Хиггинса. Все присутствующие тотчас повернулись к непринужденно вошедшему джентльмену.
Хэтти, никогда еще не видевшая маркиза с такого близкого расстояния, поймала себя на том, что ее собственные глаза широко раскрыты от удивления. Издали он казался смуглее и представлялся ей угрюмым, неразговорчивым человеком с суровыми и холодными глазами. Если бы она ненароком обнаружила, что у него есть рога и расщепленный наподобие вил хвост, наверное, это ничуть не удивило бы ее. Однако сейчас, когда их разделяло лишь небольшое пространство гостиной, ее глазам предстал совсем другой мужчина. Она нашла, что его лицо с густым загаром довольно приятно, а темные глаза излучают тепло и светятся весельем. Когда он рассмеялся на какое-то замечание леди Мелбери, его улыбка показалась ей настолько обезоруживающей, что она на мгновение даже забыла о том, кто он. Но забывать об этом ей не следовало, потому что он был чудовищем. Должен был быть им. И как всем чудовищам на свете, ему нужно было уметь в любой момент предстать перед миром в другом обличье: ему полагалось иметь приятное лицо, нравиться людям и шутить, чтобы никто не смог распознать, что под этой личиной прячется сам дьявол.
Мисс Каролина схватила Хэтти за руку и прошептала:
– Это лорд Оберлон. Какой франт! Вы когда-нибудь видели более красивого мужчину, мисс Ролланд? Ах, я так боялась, что он уже не появится. Всем известно, что он не любит таких скучных вечеринок. Вы, должно быть, слышали, он недавно вернулся из Италии. Я предполагала, что он скоро появится в обществе. Вы ведь знаете, что он приходится племянником леди Мелбери?
– Нет, я этого не знала, – сказала Хэтти.
Она решительно повернулась спиной к лорду Оберлону и молча кивнула мисс Каролине, чтобы та продолжала.
– Отец лорда Оберлона, как и лорд Мортимер, имел большое влияние в кабинете министров. Он умер несколько лет назад, – доверительным тоном сообщила мисс Каролина, прикрывая рот изящным веером. – Вы, конечно, поняли, что моя мама и леди Мелбери близкие подруги. Поэтому я все это хорошо знаю. Несчастный человек! Пережить такую трагедию! Конечно же, сейчас он так нуждается в развлечениях. Как ему недостает красивой женщины!
Мисс Лэнгли поднялась со стула. Все ее движения были необыкновенно мягки и женственны, но внезапно загоревшиеся глаза выдавали сидевшего внутри ее маленького хищного зверька.
– Ах, извините меня, мисс Ролланд. Я должна вас покинуть. Право же, мне так неловко, что я уделяю так мало внимания нашей доброй хозяйке.
«Неужто, мисс Каролина? – подумала Хэтти. – Вам нужно внимание его светлости. Ну-ну, дерзайте. Возможно, вы получите его внимание. Только за это вам придется заплатить». Она проводила глазами мисс Лэнгли, устремившуюся в дальний угол гостиной, где леди Мелбери и лорд Оберлон вели неторопливую беседу. Хэтти осталась на прежнем месте и стала незаметно наблюдать за лордом Оберлоном. Она старалась делать это как можно беспристрастнее, но у ее это плохо получалось. Она чувствовала, как внутри ее поднималась волна ненависти. Этот человек вел себя так, как будто его ничто не обременяло, шутил и смеялся, черт его подери! А бедный Дэмиан лежал в могиле, всеми забытый, кроме самых близких людей. Вот кто поистине несчастный человек. И вот уж действительно ирония судьбы, что она, Генриетта Ролланд, именно она, а не лорд Гарри, оказавшись в одной комнате с убийцей своего брата, бессильна что-либо предпринять. Похоже, богини судьбы настроены против нее.
Она продолжала изучать своего противника и вскоре была вынуждена признать, что это был приятнейший собеседник, достойный восхищения самой взыскательной хозяйки. Маркиз с одинаковой легкостью находил общий язык как с дамами, так и с джентльменами. Хэтти вдруг подумала, что, чего доброго, при такой воспитанности, он доберется и до нее. Тогда она проворно соскочила с дивана и выбрала себе новое место за шторой.
Несколько позже, однако, она ослабила бдительность и чуть было не поплатилась за это. Случайно подняв глаза, она увидела, что маркиз действительно направляется прямо к ней. Нет, все три богини судьбы не просто сговорились против нее – они решили ее убить. Она поспешно повернулась к нему спиной и тотчас попыталась завязать разговор с некоей важной, глухой, как тетерев, пожилой дамой, сидевшей неподалеку. Заметив такую вопиющую невоспитанность со стороны молодой леди, маркиз удивленно вскинул бровь, но тут же непринужденно повернулся и отправился обратно. Не успел он сделать нескольких шагов, как его подхватила мисс Каролина Лэнгли и принялась развлекать своим веселым щебетом.
Поведение маркиза сильно озадачило Хэтти. Было ли ему известно, кто она такая? Послала ли его к ней леди Мелбери? Хотела бы она знать, что он подумал о ней самой?
В действительности маркиз подумал, что у дочки Ролланда, к которой его направила тетушка, на редкость неудачные платье и чепец. Таких вещей ему не приходилось видеть ни на ком за всю свою жизнь. Он не успел понять, было ли ее лицо под стать одежде, но решил, что, видимо, так оно и есть. Она демонстративно отвернулась от него – это ему тоже было ясно. Но он не мог понять почему. Или она совсем невоспитанная, или близорукая, решил он, улыбнувшись каким-то словам Каролины, хотя на самом деле вовсе не слушал ее.
– Вы не находите, что моя сестрица нарушает этикет?
Хэтти неохотно обернулась, услышав нудный голос мисс Мод Лэнгли.
– Вас это не удивляет, мисс Ролланд? Весь вечер висит на локте у лорда Оберлона. Вы, конечно, уже все знаете про него.
Рассматривая эти высказывания мисс Мод как завистливую атаку на сестру, Хэтти, едва удержавшаяся от безнадежного вздоха, при последних словах сразу же вскинула на нее глаза и приготовилась слушать ее с величайшим вниманием.
– Нет, мисс Лэнгли. Боюсь, что мне ничего не известно о нем. Я только знаю, что маркиз де Оберлон – племянник леди Мелбери. Мне кажется, что он самый очаровательный из всех ее гостей.
Мисс Мод изогнула свою толстую бровь, метнув взгляд в сторону маркиза.
– Ну конечно, мисс Ролланд, ведь вы же недавно в Лондоне. Зато я знаю о нем почти все. Наша мама не согласилась бы с тем, что я вам сейчас скажу. Она так не считает, но это ее дело. Если хотите знать, маркиз де Оберлон – опытный ловелас. Такие джентльмены, как он, волей-неволей становятся обаятельными. Жизнь делает их такими. Не думайте, что это мое личное мнение, многие так считают.
– А почему вы считаете его ловеласом, мисс Лэнгли? Мисс Лэнгли заговорила почти шепотом и вдобавок приложила руку ко рту:
– Это же совершенно ясно, мисс Ролланд. Судите сами. Его несчастная жена умерла восемь или девять месяцев назад, во время родов. После этого он покинул Англию и укатил в Италию, чуть ли не прямо с похорон. Весь Лондон знает о его подвигах. Говорят, он имел бешеный успех у итальянских дам. Действительно, я сама видела его новую любовницу, которую он привез оттуда. Знаете, как он кичится ею? Вы никогда не видели их вместе, мисс Ролланд?
– Только издали, мисс Лэнгли.
«Интересно. – Хэтти задумалась над словами Мод. – Элизабет умерла в родах? Конечно же, мисс Лэнгли что-то перепутала». Не могла Элизабет выйти замуж за лорда Обертона всего за семь месяцев до своей кончины. Что-то здесь не связывалось.
– Как жаль, мисс Лэнгли, – продолжила она, исполненная решимости докопаться до истины, – что эта женщина так рано умерла. Почти сразу после замужества. Кто, вы сказали, была жена лорда Оберлона?
– Ее звали Элизабет Спрингвилл. В прошлом году у нее и у меня был первый сезон. Она была очень хорошенькая, но, к сожалению, распущенная, мисс Ролланд. У нее было несколько интрижек. Я не одобряла ее легкомысленного поведения с джентльменами. Леди не должна позволять себе этого. Лорд Оберлон был лишь одним из многих, кто волочился за ней. Когда он неожиданно, по специальному разрешению, женился на ней и сразу же увез ее из Лондона в одно из своих поместий, вокруг новобрачных возникло много разговоров. Лично я узнала об этом от мамы. Вообще, мисс Ролланд, я не люблю заниматься сплетнями. Но мама, как вы знаете, близкая подруга леди Мелбери. И уж кому, как не ей, тете лорда Оберлона, было не знать, что Элизабет в то время находилась в интересном положении. Да-да, мне это доподлинно известно. Так вот, тогда она уже носила ребенка лорда Оберлона.
– В таком случае, дорогая мисс Лэнгли, – сказала Хэтти, – мне представляется, что лорд Оберлон показал себя достойным человеком. Будь он ловеласом, вряд ли бы он женился на леди.
– Ну как вы можете такое говорить? – воскликнула мисс Мод, посмотрев на Хэтти с такой жалостью, что ей захотелось щелкнуть ту по носу. – Ведь вы не дослушали до конца, мисс Ролланд. После того как он отвез мать своего будущего ребенка в Бланшли-Манор, он вернулся к прежней жизни. Это ли не скандальное поведение? Я только об одном молю Бога, чтобы моя собственная сестра не оказалась в таком же положении, как бедная Элизабет.
Прошло много часов после этого разговора. Хэтти вернулась домой глубокой ночью и направилась прямо в спальню.
– Ну до чего же она злорадная, эта Мод, – рассказывала она горничной, просовывая голову в ночную рубашку. – Видели бы вы ее, Милли. Вот завистливая выдра. Я не собираюсь верить всему, что она наговорила мне.
И она начала с увлечением пересказывать ей события минувшего вечера, путаясь пальцами в петлях и пуговицах.
– Но знаете, Милли, в ее словах есть доля правды. Леди Лэнгли – лучшая подруга леди Мелбери, а лорд Оберлон – племянник леди Мелбери. Поэтому мисс Мод действительно могла узнать о беременности Элизабет. О Боже, Милли, как же мне это раньше не пришло в голову! А вы не допускаете, что это мог быть ребенок Дэмиана?
