Текст книги "Невеста Дерини"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Глава третья

Нашел ли ты жену себе по сердцу?

Мудрость Иисуса 7:26

С болью в сердце и безнадежностью в душе король вернулся в свои апартаменты в сопровождении верного Дугала. К тому времени, как они допивали остатки вина, которого оказалось куда больше, чем ожидал Дугал, речи их делались все более жалостливыми и неразборчивыми, и прерывались все более длинными и мучительными паузами. Наконец Келсон позволил Дугалу отвести его в постель и тотчас погрузился в тяжелый сон без сновидений. Проснувшись от мучительной головной боли и тошноты, он обнаружил, что заснул полностью одетым, а Дугал дремлет рядом в кресле, положив ноги на край ложа.

Солнце пробивалось сквозь щель в тяжелых занавесях, закрывавших двери на балкон, и в лучах плясали пылинки. Судя по всему, час был уже довольно поздний.

– Дугал, – воскликнул король, приподнимаясь на локтях и одновременно спихивая ноги приятеля с постели. Дугал пробудился рывком.

– Что?

– Просыпайся! Который час?

– Да откуда мне знать.

– Проклятье, она уже наверняка уехала! – воскликнул Келсон, скатился с кровати и едва не упал, запутавшись в покрывалах. – Может быть, я еще сумел бы ее переубедить…

Дугал поднялся со вздохом и двинулся вслед за Келсоном, чтобы помочь ему раздвинуть шторы. Он поморщился, когда яркий солнечный свет ослепил его.

– Келсон, ты ни за что бы не переубедил ее. Только сам еще больше бы запутался. Она окончательно все для себя решила, ты это знаешь, и я это знаю. А тем временем у нас остался последний день до отъезда в Торент. И тебе еще нужно провести последнее заседание Совета. И не забудь о торонтских посланцах, которые прибудут после обеда…

– Может, она еще не уехала, – бормотал Келсон.

– Где пажи? Иво! Даворан!

На крик короля тут же послышался топот бегущих ног, и в дверь просунулись перепуганные пажи и оруженосцы. Судя по многозначительному взгляду, который Даворан исподволь метнул на Дугала, тот накануне сам велел подольше не будить их с королем, но Келсон предпочел пока не обращать на это внимания и поманил к себе одного из пажей, присев перед ним на корточки.

– Ниад, я хочу, чтобы ты как можно быстрее сбегал на конюшню и выяснил, уехала ли уже леди Росана с сыном. Если нет, то они не должны уезжать ни в коем случае. А если уехали, я хочу знать, когда.

Ты все понял?

Мальчик кивнул с серьезным видом, осознавая всю важность возложенной на него миссии, и тотчас унесся прочь. Келсон немедленно принялся стягивать с себя парадное одеяние, разбрасывая вещи направо и налево, а затем велел пажам принести ему наряд для верховой езды, в то время как Даворан пытался заставить короля совершить хотя бы некоторое подобие утреннего туалета. Наскоро умывшийся и переодевшийся в чистую рубаху, Дугал исподволь наблюдал за другом, гадая, не лишился ли тот окончательно рассудка прошлой ночью.

Келсон как раз натягивал сапоги. Даворан пытался привести в порядок его шевелюру, когда Ниал, задыхаясь, вбежал в комнату, а за ним проследовал озадаченный Рори.

– Сир, леди уже нет в замке! – выпалил Ниал. – Они отбыли вчера вечером.

– Вчера вечером?

– Келсон, они уехали много часов назад, – объявил Рори, ухватив короля за руку, в то время как тот явно собирался устремиться прочь из комнаты, а затем поддержал кузена, когда тот с измученным вздохом рухнул на стул. – Келсон, да что с тобой такое?

Бросив на Рори суровый взгляд, Дугал покачал головой и торопливо выгнал пажей с оруженосцами прочь из королевских покоев. Когда они, наконец, ушли, Келсон уже успел отчасти придти в себя и теперь стоял у окна спиной к своим друзьям, невидящим взором глядя куда-то вдаль.

– И когда же точно она уехала? – спросил он.

– Скорее всего, сразу после того, как мы проводили Джатама в покои новобрачных, – пояснил Рори. – Я даже не видел ее, когда мы расходились. Может, она вообще не пошла туда. – Он помолчал. – Келсон, она опережает нас на восемь или даже десять часов. Гнаться за ней бесполезно. Что она сказала вчера?

Келсон лишь покачал головой, не глядя на Рори, – и в этот миг ему на ум пришло, что хотя слова кузена прозвучали для него как приговор, все же в его власти – сделать что-то хорошее, несмотря на владевшее им отчаяние.

– На самом деле, – промолвил он с трудом, – мы говорили и о тебе.

– Обо мне? – изумленный Рори уставился на Дугала, который лишь пожал плечами в ответ.

– О, да, – с легкой улыбкой на устах Келсон обернулся к своему кузену. – Скажи мне, как ты относишься к леди Ноэли Рэмси.

Рори застыл. На красивом лице его отразилось опаска и задумчивая мечтательность, но он уверенно встретил взгляд Келсона.

– Если ты спрашиваешь меня как король, – промолвил он осторожно, – то я прекрасно осознаю, что ее мать и советники были бы рады выдать ее за тебя. Если так случится, то она станет женой моего кузена… Моей королевой… И я буду относиться к ней, как подобает…

– Рори, я спрашиваю не как король, – перебил его Келсон с широкой улыбкой. – Я спрашиваю тебя как мужчина мужчину, и хочу, чтобы ты ответил мне точно так же. Если я заверю тебя, что не имею ни малейшего желания брать в жены Ноэли Рэмси, готов ли ты жениться на ней?

Рори вновь изумленно покосился на Дугала, который изо всех сил пытался не расплыться в улыбке, затем вновь посмотрел на Келсона.

– Ты что, серьезно? – выдохнул он.

– Конечно, серьезно, – подойдя чуть ближе, Келсон опустил руки на плечи двоюродному брату и взглянул ему прямо в глаза. – Рори, послушай меня.

Нам было бы очень выгодно, если кто-то из рода Халдейнов соединит свою судьбу с Меарой, но это не обязательно должен быть я. Я не питаю никаких особых чувств к Ноэли… Но мне сообщили, что между вами двоими что-то есть. Если я смогу этого достичь.., только не напоминай мне обо всех преградах у вас на пути.., готов ли ты взять ее в жены? Ответь мне от чистого сердца.

– Я… Я был бы счастлив жениться на ней! – воскликнул Рори. – Келсон, я и не мечтал даже…

– Ну, хоть кто-то должен иметь право мечтать, – промолвил король, на краткий миг лбом прижавшись ко лбу Рори, а затем крепко стиснул его в объятиях.

– Ступай теперь, – продолжил он, отпуская юношу. – Но никому ничего не говори до моего возвращения из Торента. Я не хочу, чтобы кто-то прознал о наших планах, прежде чем я успею все как следует обдумать. Нельзя, чтобы сорвался этот брак.

– Конечно, я все понимаю, – широко распахнув глаза, согласился Рори. – Я так понял, что мне даже нельзя написать Ноэли?

– Конечно, нет, если только ты не собираешься самолично решать этот вопрос с ее матерью, когда она обо всем узнает, – засмеялся Келсон. – Я так и думал, что эта мысль тебе не по душе. Не обижайся, кузен, но она надеется на то, что руки ее дочери попросит сам король, а не принц. Мне будет стоить немалых трудов убедить ее в том, что искренняя любовь искупает разницу в титулах.

Рори лишь пожал плечами в ответ.

– Да, тут я тебе не завидую. Дело будет и впрямь непростое. Но как же тяжело мне будет сохранить тайну… Даже не знаю, как тебя благодарить! Если бы ты только знал, как много это для меня значит…

– О, могу себе представить, – отозвался Келсон, хотя все же сумел улыбнуться при этих словах. – Ну, ступай теперь, и если кто заподозрит неладное по твоему лицу, пусть они решат, что ты накануне просто выпил слишком много вина. Я-то уж точно мучаюсь похмельем… Чуть позже мы к вам присоединимся.

После того как Рори ушел, Келсон с глубоким вздохом посмотрел на Дугала. Тот не скрывал широкой радостной улыбки.

– Ты и впрямь осчастливил Рори сегодня поутру, – воскликнул он. – У тебя есть какой-то конкретный план, чтобы добиться цели?

Поморщившись, Келсон потер ноющие виски, а затем иронично усмехнулся.

– Пока нет. Но я уж точно не собираюсь жениться на Ноэли Рэмси, так что нет никаких причин, чтобы этого не сделал Рори, если уж ему так хочется.

– Так ты все же возьмешь в жены Аракси? – негромко спросил его Дугал.

Келсон уставился в пол, изо всех сил стараясь отогнать от себя эту мысль.

– Дугал, скажу тебе честно, не знаю. Я пока не готов с этим справиться. Но, возможно, я успею хоть что-то сделать для Рори, прежде чем мы отправимся в Торент. По меньшей мере, следует обо всем сообщить Нигелю. Этот брак будет еще более важен для нас, если вдруг я не вернусь из своей поездки.

– Не смей даже думать о том, что ты можешь не вернуться, – пробормотал Дугал.

– Но я обязан об этом позаботиться, ведь я же король, – возразил Келсон. – И если случится самое худшее, то следующим королем станет Нигель. А такая возможность всегда существует, в особенности когда мы имеем дело с Торентом.

– А в этом случае, – добавил он со слабой улыбкой, поигрывая закрепленным на поясе кинжалом, – это уже станет проблемой Нигеля.., так что пошли, отыщем его. Скорее всего, он сейчас на мессе, вместе с пажами и оруженосцами. Там мы его и перехватим. Будет удобная возможность переговорить с ним до начала королевского совета.

– Ты уверен, что время подходящее?

– Нет, но лучшего может не представиться, поскольку до отъезда осталось всего ничего. Как только прибудут гонцы из Торента, все мое внимание будет занято Лайемом.

Они незаметно проскользнули в королевскую часовню, где уже началось богослужение. Юный Пейн исполнял роль служки. Вид у него был довольно потерянный, как у человека, который толком не выспался и к тому же страдает от головной боли. И все же в кружевной рубахе и алой накидке он выглядел вполне достойно. Рядом отец Нивард, худощавый, в зеленой рясе, готовил для освящения чашу с водой и вином, которые вскорости превратятся в Святую Кровь, с помощью магии куда более могущественной, чем все волшебство Дерини.

– Offerimus tibi, Domine, calicem salutaris, – проговорил Нивард.

Вручаем Тебе, Господи, чашу спасения…

Перекрестившись святой водой, Келсон незаметно пристроился в угловой нише. Дугал, как всегда, был рядом с ним. В отличие от вчерашнего вечера, сегодня в крохотной часовенке было негде яблоку упасть, ибо за последнюю неделю или две в Гвиннед стеклось множество дворян, которые обычно не проживали в столице. Некоторые из них должны были сопровождать Келсона в Торент, другие же должны были оставаться в городе до его возвращения. Прямо перед ними с Дугалом оказались келдорские рыцари, служившие Эвану, герцогу Клейборнскому.

Даже королева Джехана пару дней назад вернулась ко двору, дабы исполнять свои обязанности в регентском совете, который должен будет править Гвиннедом в отсутствие ее сына, – а также и для того, чтобы постараться повлиять на Келсона ради его скорейшей женитьбы. Келсон заметил мать на коленях у алтаря. В своем белом, почти монашеском одеянии и платке, которые стали ее постоянным нарядом со времен вдовства, она была похожа на призрак. Рядом молился ее непременный духовник, миловидный молодой священник по имени отец Амброс, и пожилая сестра Сесилия, верная спутница королевы в последние годы.

Стараясь пока не думать о матери, Келсон окинул взглядом собравшихся в поисках Нигеля и наконец заметил его, – не на своем обычном месте, но, как всегда, в окружении пажей и оруженосцев. Некоторые юноши уже были настолько рослыми, что почти скрывали дядю короля от посторонних глаз.

Перезвон колоколов вернул внимание Келсона к мессе, и он опустился на колени, в то время как отец Нивард затянул славословный гимн:

– Sanctus, Sanctus, Sanctus, Domine Deus Sabaoth. Pleni sunt caeli et terra gloria tua…

И все же Келсон никак не мог сосредоточиться на богослужении. Воспользовавшись знакомыми словами молитвы для концентрации сознания, он ладонями прикрыл лицо, обдумывая все аргументы в пользу брака между Рори и Ноэли, а также вытекающие отсюда сложности и мелочи, которые требовалось учесть, – ибо одной любви или даже симпатии недостаточно для того, чтобы устроить судьбу принца.

По счастью, в данном конкретном случае не было нужды выбирать между чувствами и политической необходимостью. Этот брак лишь укрепит союз между крупными политическими группировками, основания для которого уже были заложены помолвкой между Бреконом и Ришель. Как справедливо подчеркнула Росана, Рори даже мог бы отправиться со своей женой в Меару…

К тому времени, как королю нужно было встать и подойти к причастию, у него в уме уже начал формироваться некий план.., хотя еще пока не настолько подробный, чтобы обсуждать его с Нигелем, поскольку им сейчас явно будет не до этого. И все же по окончанию мессы он ощутил, что наконец начал вновь обретать хотя бы некоторое подобие власти над своей жизнью, несмотря на все, что говорила Росана накануне. Слегка приободрившись, он вышел наружу вместе с Дугалом, сразу же после того, как Нивард в последний раз благословил свою паству, и в коридоре принялся дожидаться дядю, который вышел из часовни вместе с остальными.

– Много ли у нас будет дел на Совете? – спросил он, догнав Нигеля. – Или только подписывать документы?

– Да, в основном, бумаги, – отозвался тот. – Если хочешь, я тебе обо всем расскажу за завтраком.

Хорошая погода для прогулки по саду.

Вскоре все втроем они уже устремились в сад, прихватив с собой по кружке коричневого орехового эля и по ломтю белого хлеба, щедро намазанного маслом и медом. Они поели на ходу, не прерывая разговора, обсуждая все дела, которые нужно будет завершить на сегодняшнем совете. Нигель был так поглощен делами и завтраком, что даже не заметил, как Дугал отстал от них на пару шагов, чтобы не подпустить к ним посторонним и дать королю с дядей возможность поговорить наедине.

– Есть еще один вопрос, о котором тебе следует подумать, пока меня не будет, – сказал Келсон, когда они остановились у фонтана, чтобы сполоснуть руки. – Я не собираюсь поднимать этот вопрос на Совете до возвращения, однако тебе хочу рассказать обо всем заранее… Особенно на тот случай, если я не вернусь назад из Торента.

Нигель стряхнул воду с рук, затем провел влажными пальцами по вискам. Подобно большинству пожилых придворных, он стриг волосы коротко, длиной до ворота.

– Надеюсь, это не какое-то дурное предчувствие?

– небрежным тоном спросил он.

Келсон криво усмехнулся.

– Нет, конечно, нет. Но я говорю серьезно… И над этим стоит поразмыслить, вне зависимости от того, как у нас все пройдет в Торенте. Ты знаешь о том, что Рори питает нежные чувства к Ноэли Рэмси?

Нигель внезапно застыл, на лице его недоумение быстро сменилось изумлением, а затем и возмущением.

– Если он тронул ее хоть пальцем, то клянусь…

– Нигель, Нигель, он ее не касался, и никогда бы на это не осмелился, – заверил дядю Келсон. – Он знает, что ее хотели выдать за меня, и он точно так же чтит свой долг, как и все мы.

– Тогда, во имя Господа, кто.., кто тебе сказал об этом?

– Росана вчера вечером, – пояснил Келсон, на миг отводя взор. – И я лично спросил у Рори сегодня утром. Поверь, меня это ничуть не огорчает. Девушка мне совсем не интересна.

– Вот и напрасно, – возразил Нигель. – Это очень хороший брак, с политической точки зрения.

– Но тут нет и тени сердечной склонности, если не считать склонности ее матери к моей короне, – с этими словами Келсон присел на край фонтана. – С политической точки зрения, брак между Ноэли и Рори ничем не хуже. Он еще более укрепит союз, который Халдейны заключили с Бреконом, и как совершенно верно подметила Росана, Рори мог бы даже отправиться жить в Меару, дабы там постоянно находился кто-то из Халдейнов. Будучи королем, я, разумеется, не сделал бы ничего подобного.

– Но будут.., другие сложности, – напряженно проговорил Нигель, слегка поразмыслив.

Келсон глубоко вздохнул, прекрасно сознавая, что именно было причиной одной из сложностей, о которых говорил сейчас Нигель. Речь шла об Альбине Халдейне, о предательстве его отца, который приходился Нигелю старшим сыном и должен был быть его наследником.

И столь горька была боль от предательства этого сына, – чье имя отныне избегали упоминать в присутствии Нигеля, – что он признал Рори, а отнюдь не сына Конала своим новым преемником, и теперь надеялся, что тот станет со временем новым герцогом Картмурским. Так что Нигель никак не мог допустить, чтобы его наследник поселился в Меаре, на другом конце королевства.

– Да, я сознаю, что сложностей будет немало, – заметил Келсон, – и у нас еще не было времени даже все их себе вообразить, не то что найти пути решения, а завтра я должен уехать. Но в том случае, если, Боже упаси, я все же не вернусь из Торента, этот брак может оказаться вдвойне полезным для нас. К тому же, о многих проблемах, которые тревожат меарцев, мы говорили с ними на переговорах прошлым летом.

– Так что будем опираться на это, – продолжил он, поднимаясь на ноги. – Собственно, мне только что пришло на ум, что если уж и впрямь Халдейнский принц станет постоянно проживать в Меаре, то мы могли бы сделать эту провинцию вице-королевством.., тем самым усмирив тамошних бунтарей.

Для них это почти так же приятно, как получить полную независимость.

Они медленным шагом двинулись в парадный зал.

– О, конечно, Рори еще очень молод. Его нужно будет окружить мудрыми и опытными советниками, по крайней мере поначалу… И дать ему попривыкнуть.

Нигель, не торопясь, кивнул, ибо прекрасно сознавал, насколько разумны все замыслы Келсона. И все же, судя по всему, это не доставляло ему особого удовольствия.

– Конечно, я сделаю все, как ты пожелаешь… Но надеюсь, ты сознаешь, что выдав Ноэли Рэмси за Рори, ты сам лишаешься превосходной невесты.

– Однако так будет лучше для Гвиннеда, дядя, – поморщившись, возразил Келсон. – Ведь нам надлежит думать именно об этом, раз уж я не могу жениться на той женщине, которую люблю.

– Келсон, должен ли я говорить тебе, как я сожалею?..

– О, я знаю… И если бы здесь была твоя вина, я мог бы затаить обиду. Но твоей вины здесь нет. – С тяжелым вздохом он подал знак Дугалу, чтобы тот присоединился к ним. – Однако давай поговорим о женитьбе, когда я вернусь из Торента. И без того меня уже предупредили о том, что следует опасаться самого худшего, когда мы остановимся в Короте.

Морган говорит, что Риченда всю зиму собирала портреты подходящих невест, да и Арилан, похоже, кого-то для меня присмотрел. Я очень постараюсь быть внимательным… Но только ради Гвиннеда.

Глава четвертая

Мирная жертва у меня: сегодня я совершила обеты мои

Притчи 7:14

В это же утро, в то самое время, когда король и его дядя присутствовали на заседании королевского совета Гвиннеда, Аларик Морган, герцог Корвинский, в полном боевом облачении скакал по дороге из Дессы в Ремут вместе с двумя посланниками из Торента. Их сопровождал большой эскорт королевских лучников Халдейнов и мавританские конники, так и не сменившие своих одеяний кочевников. Все они скакали по двое, в полном молчании, и тишину нарушало лишь звяканье упряжи и приглушенный стук копыт по немощеной дороге. Вдалеке слева виднелась серебристая лента реки, над которой под лучами солнца понемногу начал рассеиваться туман, обещая теплый, но сырой день.

Уже и сейчас, на вкус Моргана, сделалось жарковато, в особенности в ездовых доспехах и кольчуге.

Ни ветерка, ни дуновения воздуха, – и Морган с раздражением отбросил прилипшую ко лбу прядь влажных волос, а затем слегка натянул поводья, чтобы его конь не толкнул гнедого жеребца Сэйра Трегерна, ехавшего впереди. Рядом с Сэйром, который командовал отрядом гвардейцев, ехал державный герольд на сером боевом жеребце. В руках он, как и положено, держал походное двухвостое знамя Халдейнов, но сейчас шелковое полотнище обвисло, облепляя древко, так что вышитая золотом буква «К», символ королевского сана, была почти не видна в складках ткани.

Треугольный походный стяг мавров куда лучше походил для такого безветрия. Их знаменосец ехал прямо перед двумя подопечными Моргана. По верхнему краю знамени была закреплена жесткая проволока, так что черно-белое изображение оленя в прыжке, являвшегося символом Торента, ясно читалось на огненном фоне. Такие же ярко-рыжие перья украшали белые тюрбаны мавров, а также гривы и поводья их скакунов.

До сих пор путешествие проходило без всяких приключений. Оба посланца, разумеется, были Дерини, точно так же, как и Морган, поэтому от них следовало ожидать любых неожиданностей, и они могли бы причинить немало бед, если бы решили нарушить перемирие, которое Торент вынужден был заключить с Гвиннедом после того, как их король сделался заложником при дворе Келсона. Но несмотря на то, что до сих пор в отношениях Гвиннеда и Торента случалось всякое – от простого обмана до кровавого предательства, – Морган сомневался, чтобы сейчас эти двое предприняли что-то незаконное, покуда Лайем не вернется в свою державу.

Куда больше следовало опасаться, что какие-то враждебные действия могут быть предприняты во время коронации Лайема, и его подданные попытаются отомстить Гвиннедскому королю, который удерживал того в заложниках долгих четыре года, – ибо Келсон должен был присутствовать на церемонии вместе со свитой, и в обряде, полном неведомых им магических символов, таилось множество опасностей, не говоря уже о том, что гвиннедцы в Торенте будут в явном меньшинстве, увы, но до сих пор торентцы давали мало поводов для доверия.

Кроме того, и сам Лайем подвергался опасности не меньшей, чем его бывшие опекуны, если правдивы слухи относительно дядьев мальчика. Но даже если все пройдет гладко, – в чем Морган, к несчастью, до глубины души сомневался, – как минимум, следовало ожидать, что церемониальные торжества будет чудовищно длинными, утомительными и потребуют ото всех участников массы усилий.

Обернувшись через плечо, он улыбнулся своему пасынку Брендану, который сейчас служил при нем пажом. Брендан широко усмехнулся в ответ. Моргану очень не хотелось брать с собой мальчика в этот раз, хотя бы даже из-за физической нагрузки, – три поездки из конца в конец от Ремута в Дессу и обратно, и достаточно резвым ходом, – но Брендан упросил его, и Морган уступил. По крайней мере, никакая прямая опасность им вроде бы не грозит, несмотря на близость торентцев. Брендан все же был отчасти Дерини, – хотя ему сравнялось всего одиннадцать лет, но у него были отлично развитые защиты, и, благодаря наставничеству матери, он не по годам хорошо мог распознать попытки чужого ментального воздействия, если вдруг кому-то вздумается воспользоваться его юностью и доступом к высокопоставленным сановникам.

Кроме того, он мечтал отправиться с королем в Белдор, хотя до сих пор Морган не дал ему окончательного ответа. В поддержку своей просьбы Брендан указал, – вполне разумно и без малейшего высокомерия, – что деринийские умения, впитанные им от матери, могут оказаться полезными в этой поездке, ибо он уже начал обучаться чарам истины, но по молодости лет и незначительности статуса мало кто из придворных был склонен обращать на него внимание и, соответственно, держаться настороже. И все же Морган был пока не готов подвергнуть мальчика таким испытаниям и возможным опасностям… И к тому же Риченда явно была бы против.

Внезапно лошадь Моргана оступилась, он выровнял ее шпорами и поводьями, вновь вернувшись мыслями к двум своим чужеземным спутникам. Торентцы прибыли в Дессу накануне вечером на юркой боевой галере под эскортом собственного корабля Моргана, «Рафалии». Со старшим из двоих Морган был давно знаком: еще в самом начале, когда Лайем только появился при гвиннедском дворе, аль-Расул ибн Тарик был назначен регентами Лайема официальным посредником между двумя королевствами, и они с Морганом относились друг к другу с изрядной долей симпатии, хотя и не без опаски. Тем не менее, размышлял Морган, автоматически повинуясь знаку, поданному Сэйром Трегерном, чтобы лошади перешли на рысь, он до сих пор почти ничего не знал об этом утонченном и загадочном Расуле, с того первого дня их знакомства, когда мавр въехал на своем скакуне прямо в парадный зал Ремутского дворца вместе с гепардом, что восседал в седле за спиной у всадника. Этот смуглокожий Лерини, изысканный в речах и всегда ускользающий, блестящий царедворец, умел угрожать, передавать волю своих хозяев, вести ни к чему не обязывающие светские беседы, одновременно почти ничего не выдавая ни о себе самом, ни об истинных целях и замыслах своих господ.

Если не считать искренней любви к своему юному королю, то, пожалуй, единственный личный интерес, который он выдал за все четыре года, это страсть к зодчеству. На родине, в Торенте, он сам разработал планы и возвел несколько замков и укрепленных городов, поэтому остроглазый Расул всегда старался в свои приезды в Ремут изучить градостроительные чудеса столицы, – но, в подробностях распространяясь на эту излюбленную тему, он все же ухитрялся ускользать от любых прямых расспросов. Они с Морганом относились друг к другу с уважением и даже с пониманием, однако здесь не могло быть подлинного доверия, учитывая, что каждый служил своим хозяевам. Если бы того потребовали политические обстоятельства, Морган ничуть не сомневался, что Расул стал бы грозным и опасным противником.

Однако еще большую тревогу, поскольку он был для герцога Корвинского совершенным незнакомцем, вызывал бородатый молодой человек, скакавший рядом с Расулом: граф Матиас, младший брат регента Махаэля и, следовательно, дядя юного короля, – разумеется, он также являлся искусным Дерини. Если не брать в расчет самого Лайема, то лишь второй племянник и двое братьев стояли между Матиасом и троном Торента… А в семействе Фурстанов никогда не придавали особого значения узам крови и прочим нелепым предрассудкам. Хотя утверждали, что сам Матиас не питает никаких политических амбиций и уделяет все свои силы и время семье и своим виноградникам, Морган в глубине души сомневался, что подобное утверждение можно со всей искренностью отнести хоть к кому-то из Фурстанов.

Алчность и интриги были у них в крови, они впитывали это с молоком матери.

На вид, Матиас выглядел невозмутимым и уверенным в себе, вполне достойным своего титула и ранга, – однако черные волосы он заплетал в косу и сворачивал на затылке узлом, как подобает воину, и Морган не сомневался, что под верхней просторной накидкой на нем надета кольчуга.., точно так же, как и у всех остальных всадников. В седле он тоже держался как истинный боец, одновременно расслабленный и напряженный, замечая все вокруг себя. У Моргана не было никаких сомнений, что аристократ Матиас, скорее всего, великолепно владеет длинной изогнутой саблей, что висела у него на левом бедре, – не хуже, чем магической силой, скрытой за непроницаемыми щитами.

Тем не менее, несмотря на то, что внешне он выглядел как и подобает облеченному властью человеку, прибывшему с важной дипломатической миссией, Матиас показался Моргану не вполне типичным представителем дома Фурстанов, – может быть, в нем чувствовалась какая-то мягкость, и к тому же, он явно был глубоко верующим человеком. Когда он только сошел на причал в Дессе, приветственно склонив голову, пока Расул представлял их друг другу, Морган заметил у него на груди блеснувшую в солнечном свете крохотную иконку Пресвятой Девы, богато отделанную серебром и эмалью. И хотя в дороге граф спрятал драгоценную реликвию под тунику, Морган не сомневался, что он носит ее не просто по привычке или повинуясь обычаям. Подобные же образки Моргану доводилось видеть у восточных патриархов, когда он был с визитом при дворе Хорта Орсальского. Обычно их украшали рубинами и розовыми бриллиантами, а порой и жемчугом.

Одеяние Матиаса также скорее вызывало в памяти византийскую роскошь и не слишком напоминало шелковую одежду кочевников пустыни, которую предпочитал Расул и прочие торентцы. На нем была синяя расшитая туника с широкими рукавами, отороченная бархатом, с высокими разрезами по бокам и сзади, под которой виднелась нижняя плотная туника, еще более темно-синего цвета, с высоким воротом, расшитая золотым шнуром. На голове же у него красовалась не изящная кефия Расула с золотыми шнурами, символизировавшими корону, и не белоснежный мавританский тюрбан, как те, что всадники надевали поверх островерхих шлемов, но высокая плосковерхая шапка из коротко стриженного меха, спереди украшенная самоцветами.

Сэйр впереди вновь подал знак, и всадники мгновенно повиновались, переводя всхрапывающих лошадей на шаг. До Ремута оставалось меньше часа пути, и они наконец выехали из леса и двинулись по высокому берегу реки. Здесь воздух сделался чуть посвежее, подул даже легкий ветерок, обещая прохладу в конце дня. Неожиданно за спиной у Моргана Матиас шепотом обменялся парой слов с Расулом, затем поменялся с ним местами, и теперь именно он, а не Расул оказался слева от Моргана. Герцог мгновенно насторожился.

– Как вижу, король Гвиннеда правит богатой и красивой страной, – без предисловий заявил Матиас, взглядом обводя реку и плодородные поля на другом берегу. – Но объясните мне, почему на этих склонах не сажают виноград?

Он указал на далекие холмы, и Морган тут же припомнил, что этот молодой человек увлекался виноделием. Сам Морган разбирался лишь в качестве вин, подававшихся к столу, ибо климат Корвина не благоприятствовал лозе, однако возможно, разговор на эту тему поможет ему добыть какие-то полезные сведения о торонтском принце.

– Увы, я точно не знаю, – промолвил он. – Должно быть, климат не совсем подходящий… Или солнечный свет падает не под тем углом. Насколько я понял из слов лорда Расула, вы хорошо разбираетесь в этих вещах?

Матиас с легкой улыбкой пожал плечами и покосился на Расула, который молча кивнул.

– Аль-Расул щедр в своих похвалах, как и всегда, – отозвался Матиас. – Мои виноградники долго пребывали в запустении, и мне предстоит еще многому научиться. Я получил свои владения в наследство от покойного герцога Лионела, доводившегося мне двоюродным братом. По-моему, вам с ним однажды доводилось встречаться.

Морган слегка напрягся, ибо Матиасу было прекрасно известно, что Морган присутствовал при гибели Лионела, хотя убил его Келсон вместе с Венцитом и Брэном Корисом, отцом Брендана. Сам Морган считал, что это были убийства из необходимости, – в худшем случае их можно было назвать казнью, – однако Матиас мог совсем иначе относиться к этим вещам, особенно если знал, что именно Морган научил Келсона способам убийства с помощью магии.

– Наша встреча произошла при весьма прискорбных обстоятельствах, милорд, – осторожно вымолвил Морган. – Мы все служим своим государям и стараемся делать это достойно…

– Полагаю, вы правы, – согласился Матиас, – и даже в моей стране всем известно, что герцог Корвинский – человек чести.

Не дождавшись ответа от Моргана, он со вздохом уставился прямо перед собой.