Текст книги "Королевское правосудие"

Автор книги: Кэтрин Ирен Куртц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Он ушел отдавать необходимые распоряжения, а Морган по просьбе Ротаны отнес спящую Джаннивер в церковь и оставил обеих девушек на попечении аббатиссы. Этим же вечером, после ужина и обсуждения с командирами и лазутчиками возможного маршрута налетчиков, Морган с холодно-молчаливым Келсоном вернулись в монастырь, чтобы узнать, как себя чувствуют обе королевских пациентки и что происходит в монастыре.

«Люди мастерски расчищают церковь,» – сказал им архиепископ Кардиель, выходя из церковных дверей в сопровождении отца Лаела, невысокого жилистого священника, который был одновременно его личным полевым врачом и духовником.

– «В церкви почти все сделано. Утром, до того как мы отправимся, я должен буду заново освятить ее.»

«А что с монахинями?» – спросил Морган.

Кардиель пожал плечами и вздохнул. – «С ними не так просто, Аларик, как с окружающими предметами, но мне кажется, что они в порядке, насколько, конечно, они могут быть. Аббатисса только что дала мне кое-какие цифры.»

«Сколько убитых?» – спросил Келсон.

«К счастью, не так много как мы боялись,» – ответил Кардиель. – «Больше всего пострадавших, конечно, среди мужчин. Пятеро мирян и один монах были убиты, когда те бросились защищать женщин, еще несколько человек избиты

– ничего необычного. Умерли только три монахини: одна была убита во время нападения. а еще двое умерли от травм. На самом деле, большинству из них удалось сбежать.»

«Слава Богу,» – прошептал Келсон, и повернулся к Лаелу, – «правда, умерло еще и несколько горожан. А как принцесса?»

Обычно веселый Отец Лаел, небрежно набросив на плечо свой медицинский мешок, оглянулся на дверь, из которой только вышли они с Кардиелем, и тяжело вздохнул.

«Я дал ей успокоительное. Физически она поправится очень быстро. Эта старая курица, аббатисса, не позволила мне осмотреть ее, но она молода и сильна, да и молодая монашка, которая сидит с ней, говорит, что у нет никаких серьезных повреждений,» – тут он снова вздохнул.

«А вот другие раны будут заживать долго. Плохо, что она не может просто забыть о случившемся. Или может?» – добавил он, с надеждой посмотрев вначале на Моргана, затем на Келсона, поскольку он видел их работу достаточно часто, чтобы догадаться о кое-каких их способностях. – «Вы ведь можете заставить ее забыть все, правда?»

Когда Келсон, уставившись себе под ноги, внезапно закрыл свои экраны – Морган никак не мог понять почему – Морган тихонько кашлянул, привлекая внимание Лаела.

«Святой отец, мы конечно, сделаем, что можем сделать, оставаясь в рамках приличия,» – негромко сказал он, пытаясь догадаться, почему Келсон закрылся ото всех. – «Но если аббатисса не позволила полевому врачу и духовнику архиепископа прикоснуться к своей подопечной, то попробуйте представить, что она скажет по поводу герцога-Дерини и молодого короля, в отношении души которого тоже есть кое-какие-подозрения.»

«А вдруг она не позволит нам увидеть Джаннивер?» – не ослабляя своих экранов, шепотом спросил Келсон, когда оба священника ушли, а они с Морганом направились к часовне, в которой спала Джаннивер. – «Боже, мне надо было сделать это как только мы нашли ее, когда у меня была возможность для этого.»

«Сделать что?»

«Заглянуть в ее воспоминания. Помните, Ротана говорила, что напавший на Джаннивер ворчал по поводу надменных епископов и священников. Вам не кажется, что он имел в виду Лориса?»

«Хмм, похоже,» – согласился Морган.

«Конечно, похоже. Даже если он имел в виду не Лориса, вполне возможно, что он сказал что-то еще, что позволит нам понять, кто здесь командует бандами мятежников. Кроме того, я хочу посмотреть на эту сволочь!»

«А-а,» – сказал Морган, внезапно поняв, чего хочет добиться Келсон. – «А, может, Ротана уже сделала то, что досточтимый отец Лаел предложил сделать нам ?»

Келсон внезапно замер и ошеломленно посмотрел на Моргана. – «О, Господи, неужели Вы думаете, что она это сделала?»

Ротана не сделала этого, но стоило только Келсону объяснить ей, что он

хочет сделать, как ее сухая деловитость моментально обратилась бешеным сопротивлением.

«Нет, нет, и еще тысячу раз нет!» – прошептала она, когда они с Келсоном впились друг в друга взглядами, стоя по разные стороны от спящей девушки, а Морган неловко замер в дверях часовни. Аббатисса оставила Ротану одну, чтобы найти ей подмену, но послушница-Дерини сама по себе была достаточно действенной защитой для спящей принцессы.

«Почему я не стерла все из ее памяти?! Если бы я знала, о чем вы станете просить, я бы давно это сделала.»

«Миледи, мы сделаем все очень быстро…» – начал было Келсон.

«Нет! Как Вы не можете понять? Вас вообще не должно быть здесь. Разве она еще не настрадалась достаточно? Чего вы добьетесь?»

«Мы добьемся того, чего требует мое понятие чести,» – ответил Келсон.

– «Я хочу сделать все, что смогу, чтобы сотворившие это предстали перед справедливым судом. Ротана, я все равно загляну в ее воспоминания. Отойдите.»

«Значит, вы хотите заставить меня силой?» – прошептала она, отступая на шаг, как только Келсон просительно поднял руку. – «Ваше понятие чести требует еще и этого ?»

«Что? »

«Раз вы так решили, то я, конечно, никакн не смогу помешать вам,» – сказала она, – «вы – двое вооруженных мужчин, а я – всего лишь женщина, которая не в силах остановить вас, так же как не смогла она .»

«Миледи…»

«Давайте, боритесь со мной!» – насмешливо бросила она. – «Клянусь, это единственный способ для вас дотронуться до нее. Я сомневаюсь, что кто-то из вас осмелиться использовать… иные силы, чтобы одолеть меня,» – она вызывающе вскинула голову. – «Я не знаю, чему учили вас, но я хорошо знаю, чему научили меня. Вряд ли вы захотите навлечь это на свои головы!»

Ее насмешки могли быть всего лишь ребяческой бравадой, но Келсон не был уверен в этом. Если бы он не побаивался ее – оне еще никогда не встречал женщину-Дерини примерно своего возраста – он просто сделал быт то, что было нужно сделать. Он сомневался, что Ротана в самом деле начнет ментальный бой, которым она угрожала, прямо здесь, в церкви. Что же касается небольшого психического принуждения, то…

Нет, это не ответ. И Ротана, и Джаннивер уже достаточно испытали за жтот день. Он должен постараться убедить ее.

«Миледи, постарайтесь, пожалуйста, понять,» – терпеливо сказал он. – «Если я выясню, кто именно ответственнен за то, что случилось здесь, я узнаю о нашем враге очень многое. И я найду его – запомните это! А когда я найду его, я назначу ему участь, которой он заслуживает.»

«А стоит ли это того, милорд?» – ответила она, блеснув глазами. – «Стоит ли Вам мстить ему? Разве это сможет вернуть то, что было утрачено Джаннивер или другими пострадавшими?»

«Миледи…»

«Месть за мной , сказал Господь,» – продолжила она, нравоучительным тоном цитируя ему Святое Писание. – «И аз воздам. Господь на небесех воздаст им, Ваше Величество – но не Келсон Халдейн, правитель гвинеддский!»

Такая дерзость настолько взбесила Келсона, что он чуть было не решил применить силу. Онемев от ярости, он упер сжатые кулаки в бока, посмотрел на Моргана, который ничем не мог ему помочь, и затем снова кисло взглянул на Ротану.

«Не мести жажду я, миледи, но справедливости,» – ответил он тихим бесстрастным голосом, – «Господи, поведай волю свою королю, сыну короля. Может, Вы считаете, что только Вы, отстаивая свою позицию в споре, можете цитировать Святое Писание?»

Она открыла рот от удивления. Она явно не ожидала такого ответа. Она было отвернулась, но Келсон, перескочив через единственную ступеньку алтаря, схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

«Вы можете отвернуться от меня, миледи, но не от Святого Писания – если, конечно, ваши одежды что-то значат для Вас!» – зло сказал он. – «Даруй нам силу для торжества закона ,» – процитировал он. – «ибо кто слаб, тот ничтожен. Ротана, я хочу, чтобы он предстал перед справедливым судом. Я не допущу, чтобы на моих землях творили такое, да еще те, кто когда-то поклялся защищать мои законы.»

«Тогда, если Вы , милорд, уважаете одежды, которые я ношу,» – холодно сказала она, – «уберите от меня свои руки.»

Он вздохнул и отпустил ее, чувствуя, что проиграл, но как только он повернулся и поглядел на дремлющую Джаннивер и все еще стоявшего в дверях часовни Моргана, он понял, что не может сдаться. Слишком рано.

«Я еще раз прошу Вас, миледи… ради нее ,» – пробормотал он.

«Нет, милорд. Она под моей защитой. У нее нет больше никого, чтобы защитить ее.»

«Тогда, если Вы не хотите позволить мне заглянуть в ее память, сделайте это сами ,» – попросил Келсон, готовый ухватиться за любую, даже самую слабую, надежду. – «А после этого позвольте мне получить нужную информацию из Вашей памяти. Я знаю , что прошу слишком многого, но для меня очень важно знать, кто натворил все это!»

Когда он обвел жестом разрушенный монастырь, одновременно пытаясь установить ментальный контакт, она отшатнулась как от удара. Задрожав, она снова отвернулась и, склонив голову, прижала к губам сжатые в молитвенном жесте руки. Когда она снова обернулась к Келсону, она казалась уже немного успокоившейся.

«Я… не думала об этом так широко, милорд,» – пряча глаза, сказала она негромко. – «Я… позабыла как много других людей пострадало от рук тех, кто натворил все это,» – Она снова опустила голову. – «Я сделаю то, о чем Вы просите, но я… должна попросить, чтобы нас оставили наедине. Герцог Аларик, я не хочу выглядеть невежливой, но… для меня это будет очень тяжело. Не сам процесс, а…»

«Понимаю,» – негромко сказал Морган и, слегка поклонившись ей, посмотрел на короля. – «Государь, мне подождать за дверью?»

«Нет, идите в палатку,» – твердо сказал Келсон, не отрывая взгляда от Ротаны. – «Я скоро приду.»

Когда Морган ушел, закрыв за собой дверь, Ротана вздохнула и спустилась к Джаннивер, а опустившись на каменный пол подле низкой кровати, стала внезапно похожей на испуганного ребенка, хрупкого и беззащитного. Келсон хотел было подойти к ней, но она догадалась о его намерении и отрицательно покачала головой, одновременно останавливая его жестом.

«Милорд, я должна сделать это в одиночку,» – прошептала она и ее лицо, освещенное тусклым светом единственной лампады на пустом алтаре, напряглось.

– «Не пытайтесь помочь ни мне, ни Ее Высочеству. Если она хотя бы предположит, что я познала выпавшие ей страдания, это и рассердит, и испугает, и смутит ее. Ментальный контакт может проникнуть куда глубже, чем любая телесная рана. Когда я закончу, я покажу то, что Вас касается.»

Когда Ротана взяла руку Джаннивер и крепко сжала ее обеими руками, Келсон только кивнул и, затаив дыхание, осторожно присел на ступеньку алтаря. Почувствовав, как она начинает входить в транс, он сконцентрировался и, сев поудобнее, начал готовиться к своему входу в транс, глядя в ее темные глаза, которые немного затуманились, когда она усилила контакт.

Тут глаза ее закрылись и она, замотав головой, задрожала и быстро нагнулась вперед, прижавшись лбом к краю матраса, плечи ее тряслись в молчаливой реакции на увиденное ею.

Он очень хотел подойти к ней, но данное им обещание удержало его на месте. Когда она, наконец, подняла голову и посмотрела на него, ее смуглое лицо побледнело и осунулось, а глаза были полны слез. Аккуратно уложив руку Джаннивер на постель, она, казалось, взяла себя в руки и ласково коснулась лба спящей девушки, успокаивая ее, и подняла взгляд.

«Не думаю, что она знает его имя,» – тихо сказала она, – «так что не обижайтесь. Но я могу показать Вам его лицо… и герб на его плаще. Этого достаточно?»

Не решаясь заговорить, Келсон кивнул.

«Очень хорошо. Дайте мне руку,» – сказала она, протягивая свою.

Споткнувшись о ступеньку алтаря, он сел у ее ног. Ее рука была прохладной и покорной его руке, кожа ее была мягкой, в отличие от его покрытой затвердевшими мозолями ладони. Когда их взгляды встретились, он опустил свои экраны и без всякого сопротивления подчинил свой разум ее, зная, что при необходимости он в любой момент сможет разорвать контакт.

Подчинив свой разум ее воле, он почувствовал, как мир вокруг него сжимается, и вскоре он не видел уже ничего, кроме ее глаз. Потом исчезли и они, он закрыл глаза и поплыл в пустоте – пока он внезапно не стал различать какие-то предметы и не ощутил себя находящимся в другом месте.

Парень, представший перед его глазами, был бы красив, если бы его лицо не было искажено яростью и похотью. Он был молод – может, чуть старше самой Джаннивер – но из-за охватившего ее ужаса о нем можно было составить только общее впечатление: каштановые, коротко стриженые, на солдатский манер, волосы, которые слиплись от пота из-за пребывания под бармицей, сброшенной теперь на его узкие плечи, влажный, перекошенный рот, орущий про епископов и попов, которым он вынужден подчиняться.

Когда парень взглянул на свою жертву, глаза его зажглись безумием. Келсон почувствовал как поддавшись ужасу Джаннивер, переданному ему Ротаной, его собственное тело начало дрожать, и он еле сдержал крик в своей глотке, когда латная перчатка ударила по съежившейся от испуга плоти, и лицо парня приблизилось слишком близко, чтобы его можно было рассмотреть.

Только когда свободная рука парня изогнулась, расстегивая пояс, и у Келсона поплыло перед глазами, он смог, наконец, отделить свой разум от переживаний Джаннивер и обратить внимание на герб, украшавший плащ парня: пляшущий медведь и малиновые звезды на поле из серебряных и золотых клеток

– старый герб суверенной Меары, с символами старшего сына на нем.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Она…вошла в душу служителя Господня и противостала страшным царям чудесами и знамениями

Премудрости Соломона 10:16

Та часть Келсона, которая осталась беспристрастной и полностью контролировалась Келсоном, немедленно узнала напавшего на Джаннивер. Он никогда не встречался с Ителом Меарским лицом к лицу, но когда он увидел клетчатое поле герба, он сразу же заметил сходство с чертами Лльювелла и Сиданы – да и кто еще кроме Итела осмелился бы носить такой герб. Та часть Келсона, которая оставалась королем и распорядителем правосудия, со стальным спокойствием запомнила лицо и герб Итела и отметила, что когда они наконец встретятся, Ител Меарский должен получить по заслугам.

Но та часть Келсона, которая, благодаря разуму Джаннивер, вновь пережила воспоминания о нападении Итела, не знала и не не хотела знать о том, что подросток в доспехах, грубо бросивший ее на землю, был мятежным принцем – эта часть его просто отшатнулась в невообразимом ужасе и, сжавшись, тщетно пыталась спрятаться от страха и боли.

Ярость Келсона только усилилась, когда часть его разума, неучаствовавшая в происходящем, осознала, что все, что передала ему Ротана, было лишь малой частью того, что вынесла сама Джаннивер. Даже пройдя через разум Ротаны, укоротившись во времени до нескольких секунд, ее беспомощность, боль и стыд были настолько сильны, что он на мгновение почувствовал себя обездвиженным и неспособным разорвать контакт, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Когда Ротана разорвала контакт, его сердце страшно колотилось от пережитого Джаннивер ужаса. Он взмок и задыхался, рука его так стиснула руку Ротаны, что часть его разума удивилась тому, что она не вскрикнула.

Застонав, он заставил себя отпустить ее руку и, опустившись на ступеньку алтаря и дрожа, прижал пальцы к вискам, сердце его дико колотилось, он, задыхаясь, пытался глубоко вздохнуть, чтобы вновь обрести равновесие.

Постепенно он пришел в себя. Еще до того, как у него в голове прояснилось, а пульс вернулся к более или менее нормальному, он понял, что Ротана не только передала ему информацию, которую он хотел получить, пусть и не в такой интенсивной форме, но и часть своей собственной реакции на произошедшее – мимолетное, но очень близкое касание ее собственной души. Подняв голову, чтобы посмотреть на нее, он почувствовал, что она испытала то же самое, и что она потрясена этим так же как он.

«Я не жалею о том, что я сделала,» – прошептала она, слегка вздрогнув, когда их глаза встретились. – «Я должна была заставить Вас понять, что она чувствовала. Вы – мужчина. Вы не можете знать, что значит быть женщиной и быть… использованной . А Джаннивер чувствовала себя такой защищенной…»

Когда ее голос стих, Келсон, заставив себя еще раз глубоко и прерывисто вздохнуть, поглядел вдаль, проведя руками по лицу. Он еле смог заставить себя заговорить.

«Вы правы,» – смог он вымолвить наконец, посмотрев украдкой на спящую Джаннивер и неожиданно обрадовавшись тому, что она спит. – «Я и представить себе не мог… Если Вы… посчитаете, что лучше стереть случившееся из ее памяти, то сделайте это,» – он тяжело сглотнул. – «Хотелось бы только знать, кто сможеть стереть Ваши воспоминания… или мои.»

Ротана расправила плечи и облегченно вздохнула. – «Милорд, тот, кто посвящает свою жизнь исцелению других, должен быть готов к подобным тяготам,» – тихо сказала она. – «Так же тот, кто носит корону, должен ощутить ее тяжесть. Разве не так?»

Это было так. Но осознание этой универсальной истины вовсе не облегчало его ношу, как не решало и других проблем, над которыми ему надо было поразмышлять. После того как он, запинаясь, попрощался с ней, он еще почти час бродил по затихшему лагерю, обходя линии караула и почемывая бархатные носы лошадей, тянувшихся к нему и тыкавшихся в него, ища ласки. Но все его ощущения блекли перед воспоминаниями, которые он постоянно прокручивал в своей памяти, пока, наконец, не вернулся к своей палатке, чтобы поговорить с Морганом.

«Государь?» – сказал Морган, вставая вместе с юным Бренданом, когда Келсон отодвинул полог палатки и вошел внутрь.

Пока ждали его, они занимались чисткой доспехов Моргана – Брендан, полировавший шпоры, выглядел в своей одежде пажа нарядным и воспитанным, а Морган разделся до туники, набросив на нее ярко-зеленую шелковую накидку, спасаясь от ночного холодка, и сменил сапоги на кожаные сандалии. Его сапоги и покрытый металлическими пластинами панцирь, которые он носил весь день, лежали, поблескивая в свете фонаря, вместе с мечом, обмотанным перевязью, на походной кровати Моргана.

«Брендан, можешь идти спать,» – едва заметив выражение лица Келсона, сказал Морган, отсылая мальчика. – «Мы закончим утром.»

Морган, зашелестев шелком накидки, поднялся, чтобы налить Келсону кубок вина, о котором тот не просил, но который был ему очень нужен. Келсон благодарно осушил его наполовину и, вздохнув, опустился на походный табурет, подовинутый Морганом к небольшому столику. И только после еще одного большого глотка он почувствовал себя готовым говорить о том, что произошло.

«Мне надо было немного погулять,» – ставя свой кубок на стол, негромко сказал король и расстегинул перевязь меча, опуская меч на солому, устилавшую пол. – «Мне было нужно время, чтобы подумать.»

Морган, усаживась на табурет и шурша шелком одежды, ничего не сказал и терпеливо ждал, глядя на Келсона, уставившегося пламя фонаря, стоявшего на столе между ними.

«Это был Ител,» – через мгновение сказал Келсон, не поднимая глаз. – «В этом нет никаких сомнений. И он ответит за это.»

Морган поставил локоть на столик и оперся подбородком на кулак. Другой рукой он поигрывал серебряным кубком – к сожалению, пустым, но он даже не подумал о том, чтобы налить еще вина. Он понял, что Келсон не просто узнал личность напавшего, но случилось что-то еще, о чем Келсон был пока не готов заговорить.

После долгого, давящего молчания Келсон неловко поднял взгляд и полуотвернулся, сев к Моргану боком и уставившись на стену палатки.

«Аларик, Вам когда-нибудь доводилось насиловать женщину?» – еле слышно спросил, наконец, король.

Морган поднял бровь, но больше ничем не выказал своего удивления.

«Нет, не доводилось,» – сказал он. – «Как, наверное, и Вам.»

Келсон мрачно усмехнулся и, сжав руками колени, покачал головой. – «Нет,» – прошептал он. – «Признаться, я никогда даже не думал об этом. Это не то, что относится к нормальным… желаниям,» – добавил он. – «Я… хотел Сидану… наверное.»

Он шумно сглотнул, теребя кольцо Сиданы, одетое на его мизинец, и Морган понимающе кивнул.

«Я уверен, что Вы хотели ее.»

«Но это другое,» – продолжил Келсон. – «Изнасилование – это…»

«…это, к сожалению, суровая реальность войны, государь,» – мягким голосом сказал Морган. – «Никто из благородных мужей не может смириться с ним, но такое все-таки… случается.»

«Я знаю.»

Келсон еще раз сглотнул и тяжело вздохнул.

«Аларик, а Вы… Вы никогда не задумывались, что должна чувствовать… женщина?» – заикаясь, спросил он. – «Должен признаться, что я никогда не думал об этом. Но теперь… я знаю это.»

Когда он еле сдержал всхлип и закрыл лицо руками, Морган медленно кивнул, догадываясь, что произошло.

«Ротана показала Вам воспоминания Дженнивер?»

Келсон поднял бледное лицо и внимательно посмотрел на Моргана. – «Откуда Вы знаете?»

«Келсон, я не в первый раз сталкиваюсь с насилием. Как Вы думаете, почему я не стал днем предлагать Вам прочесть воспоминания жертв?»

«А,» – все еще встревоженый Келсон посмотрел на свои переплетенные пальцы. – «Но… есть кое-что еще,» – негромко сказал он.

«Что?»

«Это… это была Ротана,» – он запнулся и беспокойно поежился. – «Я… я заметил… даже не знаю… отблеск чего-то… и я… я…» – Он тряхнул головой. – «Аларик, этого не должно было быть. Это неправильно. Она посвятила себя Богу. Я не должен даже думать об этом!»

«Проникновение в чьи бы то ни было воспоминания, требует очень интенсивного и тесного ментального контакта, даже при очень благоприятных обстоятельствах,» – спокойно сказал Морган, задаваясь вопросом, мог ли Келсон установить настолько тесный контакт, чтобы думать о монахине – тем более о хорошо обученной Дерини вроде Ротаны – хотя бы полусерьезно.

«Вы – обычный, здоровый юноша, она – бойкая очаровательная девушка, к тому же Дерини – а Вы никогда еще не сталкивались с таким сочетанием. Так что нет ничего удивительного в том, что Вы почувствовали, по меньшей мере, небольшой интерес. Кроме того, разве она не послушница? Если так, то все ее обеты временны.»

«Об этом не стоит даже говорить,» – пробормотал Келсон, качая головой. – «Она явно нашла свое призвание. Кто я такой, чтобы… чтобы…»

«Келсон, если она действительно призвана жить в лоне церкви, тоя не думаю, что Вам стоит беспокоится о том, что Вы можете помешать этому… если, конечно, Вас беспокоит именно это,» – ответил Морган. – «А если у нее нет этого призвания… значит, она очень даже может подойти Вам как Ваша потенциальная невеста.»

Келсон изумленно посмотрел на него, его взгляд отразил целую гамму чувств: шок, сменившийся задумчивостью, на смену которой пришло неприятие.

«Невеста? Это бред! Я не могу…»

«Да, Вы, пожалуй, правы,» – сказал Морган, взмахом руки останавливая дальнейшие протесты Келсона. – «Об этом действительно не стоит даже говорить. Забудьте, что я заговорил об этом.»

Но уже была дана пища размышлениям о том, стоит ли Келсону и дальше задумываться об этом и, может быть, принять участие в решении дальнейшей судьбы оказавшихся под его защитой.

«Думаю, что принцессу Джаннивер стоит отправить в Ремут,» – сказал он Моргану вскоре. – «Остальных сестер тоже. Пока Ител и его банда находятся на свободе, они будут там в большей безопасности.»

«Да, наверное, это будет самое правильное,» – равнодушно пробормотал Морган, отметивший про себя, что такое решение заодно оградит Келсона от соблазнов в отношении Ротаны.

«В конце концов, Джаннивер – принцесса ,» – теребя застежки на вороте своего панциря, рассуждал Келсон, расхаживая взад и вперед по настеленной на полу соломе. – «Я не уверен, что имеет смысл отправлять ее к отцу – во всяком случае, до того, как я отомщу за ее честь. В то же время, Бог знает, как ее примет король Лланедда. Он-то ожидал, что его невеста будет девственницей.»

«М-да, может получиться неудобно,» – согласился Морган.

«Да, в Ремуте они будут в безопасности, а тем временем смогу разобраться с тем, что происходит,» – продолжал Келсон. – «Кроме того, Ротана сможет помочь тете Мероде, когда придет время для новых родов. В конце концов, она обучена исцелению. Да и еще один Дерини при дворе не будет лишним. Я уверен, что Риченда не будет возражать против этого.»

Морган должен был признать, что она, скорее всего, не станет возражать.

«Придумал! Я поручу Коналлу сопровождать их,» – продолжил Келсон, улыбаясь пришедшей ему мысли. – «Он впервые получит отряд под свое командование – ему это понравится!»

«До тех пор, пока он не станет считать свои обязанности ссылкой, не дающей ему поучаствовать в сражениях,» – безразлично сказал Морган. – «Но, как мне думается, горечь ссылки будет смягчена тем, что он будет должен охранять двух очаровательных девушек.»

Келсон поморщился и пренебрежительно махнул рукой. – «Аларик, хватит! Дома у него есть подружка. Вы же сами замечали, как он исчезает на несколько часов. Кроме того, я не могу отрядить для этой задачи никого более опытного. Прежде, чем все это закночится, нам понадобятся все, от кого может быть хоть малейшая польза.»

«Ну, Коналл никогда не станет опытным, если Вы не будете ничего поручать ему,» – указал Морган.

«Это поручение очень ответственное , но оно не требует чувства боя. Кто-то все равно должен сделать это. И, честно говоря, вернувшись в Ремут, он будет гораздо полезнее для Найджела, чем он может быть полезен для меня, оставшись здесь. Иногда он становится таким надоедливым! Я постараюсь сделать так, чтобы его задача выглядела очень важной.»

К счастью, Коналл признал поставленную перед ним задачу очень важной. Когда его вызвали в палатку Келсона и объяснили, что от него требуется, он, казалось, вздохнул с облегчением.

«Мой собственный отряд!» – выдохнул он, слегка улыбаясь. – «Признаюсь, я надеялся поучаствовать в сражении, но мне пришлось бы действовать под чьим-то началом. А тут командовать буду я! И, может быть, по дороге нам придется сразиться с разбойниками.»

Известие о том, что он, вдобавок, повезет сообщения для Найджела, и в течение лета должен будет быть готов вернуться, если Найджелу понадобится передать королю какие-нибудь конфиденциальные известия, сделали его назначение еще более приятным.

«В конце концов, я, наверное, пробуду в Ремуте не очень долго,» – сказал он. – «У отца тоже могут быть новости, которые надо будет срочно доставить Вам..»

«Ты можешь понадобиться ему там, в Ремуте, если возникнут проблемы с нашими торентскими заложниками,» – напомнил ему Келсон. – «Боюсь, что я дал ему ужасно тяжелое задание. Постарайся помочь ему всем, чем сможешь.»

Этот разговор возымел желаемый эффект, и следующим утром, на рассвете, счастливый и довольный принц Коналл занялся сбором отряда, который должен был отправиться обратно в Ремут. Аббатисса и некоторые из монахинь были не столь рады предстоящей поездке, хотя большинство из них смирилось с ее необходимостью, стоило Келсону объяснить причины принятого им решения.

«Ваше преподобие, я не в силах защитить вас здесь,» – сказал он, подтягивая подпругу седла аббатиссы и наблюдая как Ротана садится в седло лошади, стоявшей чуть позади. – «Для Вас и вашего ордена опасность может выглядеть незначительной, но принцесса вытерпела слишком многое, чтобы я мог отправить ее в это путешествие без сопровождения других женщин. Ручаюсь, что в Ремуте вы будете в безопасности и вас встретят со всеми подоюающими почестями. Если Вы желаете, я могу выделить вам землю недалеко от Ремута, чтобы вы могли основать там новый монастырь.»

Настоятельница коротко кивнула. – «Спасибо, Сир, Вы очень щедры, но мы должны быть здесь. Что же касается нашей безопасности, то что Вы скажете о безопасности деревенских женщин, у которых нет покровителя королевской крови?»

Келсон вздохнул и последний раз проверил подпругу. Он был уже одет для боя, на пурпурной коже его панциря ярко сиял золотой лев Халдейнов, а его черные волосы были стянуты в аккуратную косичку. Морган, стоявший позади него, был занят тем же в отношении принцессы, которая, закрыв бледное лицо руками, рыдала, сидя на кобыле серовато-коричневой масти. Ротана двинула свою лошадь на несколько вперед, чтобы успокоить ее, но Джаннивер продолжала заливаться слезами и ее горе начало сказываться на самообладании прочих монахинь.

«Матушка, мне хотелось бы поговорить с Вами об этом поподробнее, но решение уже принято,» – сказал Келсон. – «Сожалею, что Вы не согласны со мной. Коналл!»

Коналл, выглядевший этим ясным июньским утром стопроцентным Халдейном, тем временем давал последние инструкции своему отряду и не прервал своего занятия даже направив свою лошадь к королю. Подъехав к королю, он изящно отдал честь, прижав кулак в кольчужной перчатке к груди, и удостоил женщин легкого кивка. Келсон редко видел Коналла столь самоуверенным и довольным.

«Ну, братец, тебе, похоже, не терпится приступить к своим новым обязанностям,» – улыбаясь сказал он, подталкивая вперед Брендана с толстым пакетом, который тот вручил Коналлу. – «У тебя хорошие солдаты, и я уверен, что они будут честно служить тебе. Дай вам Бог спокойно добраться до Ремута.»

Коналл, слегка поклонившись, спрятал пакет за пазуху. – «Благодарю, мой господин.»

«Просто передай этот пакет Найджелу,» – продолжил Келсон. – «Я вложил туда распоряжения, которые касаются других людей, но он легко разберется что к чему. Ответы можно посылать обычными курьерами. Риченда знает как нас найти.»

Коналл просто кивнул, но по выражению его лица Келсон понял, что Коналл догадался, как именно она найдет их. Но, поглядев на настоятельницу, он заставил себя не обращать на это внимания, и постарался не замечать взглядов Ротаны, сидевшей в седле стоящей неподалеку лошади.

«Ваше преподобие, я передаю Вас и сопровождающих Вас в руки одного из наших лучших командиров, принца Коналла Халдейна. Кузен, это матушка Элоиза.»

Коналл, ободренный рекомендацией Келсона, обратился к настоятельнице с изысканным поклоном. – «Ваше преподобие, я горд тем, что мне выпала честь служить Вам,» – сказал он.

Когда он выпрямился, Келсон улыбнулся и по-родственному обнял его за плечи.

«Удачи, Коналл,» – пробормотал он тихо, так что только Коналл мог услышать его. – «Я бы хотел, чтобы мы могли вернуться в Ремут вместе с тобой. Мне не нравится то, чем мне придется заняться в предстоящие месяцы.»

Когда они отошли на несколько шагов, Коналл покраснел и выдавил из себя улыбку, он был доволен и немного смущен тем, что оказался в центре внимания короля.

«Я постараюсь,» – сказал он тихо.

После этого он, еще раз официально поклонившись Келсону, вернулся, чтобы сесть в седло и дать отряду сигнал к отправлению. Лошади, позвякивая упряжью в прохладе раннего туманного утра, тихонько тронулись с места. Яркая форма солдат резко контрастировала с бледными голубыми одеждами монахинь.