Текст книги "Архон"

Автор книги: Кэтрин Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

На его лицо упал отблеск голубого света. Он насторожился, будто понял, что сказал слишком многое; внимательно огляделся.

Сетис спросил:

– Разве у тебя мало золота?

– Чтобы подкупить войска – маловато. Но теперь я получу недостающую сумму. – Он неожиданно вышел на балкон, выглянул вниз, потом поднял глаза. – Сделай, как я сказал, Архон. Отправляйся в паломничество. Мы найдем твой Колодец, найдем целую кучу колодцев, а я добуду золота и сумею скинуть Аргелина. – Он бросил взгляд на мальчика. – Буду ждать твоего решения. И не забудь, Орфет тоже ждет.

Он ловким прыжком вскочил на балюстраду.

– Хотя, может быть, он и не захочет вернуться.

– Ты не причинишь ему зла? – спросил Алексос.

– Зла? – Шакал напрягся, приготовившись к прыжку. – А зачем пачкать руки? Он и сам упьется до смерти.

И прыгнул.

Мирани ахнула, но он уже исчез. Легко подтянувшись, взобрался на резной карниз, перескочил на плоскую крышу и был таков. Девушка подбежала к краю балкона и подняла голову. Ей на лицо упали хлопья потревоженной штукатурки. Небо было синее, пустое.

– И как он это себе представляет? – сердито проворчал Сетис у нее за спиной. – Каким образом мы найдем в тысячемильных горах один-единственный колодец и мифическую золотую жилу?

Мирани вернулась в комнату.

– Алексос знает дорогу.

Мальчик печально вздохнул.

– Нет, не знаю, Мирани. Мне больше никогда не удавалось ее найти.

– Тогда придется воспользоваться вот этим.

Она достала ее из мешка, спрятанного в углу, и развернула, не сводя глаз с лица Сетиса. Увидела то, что ожидала: восторженный трепет, желание. Нескрываемое.

– Что это такое? – еле слышно прошептал он.

– Сфера Тайн. – Мирани вручила ее Алексосу; его тонкие руки крепко сжали Сферу. – Купцы принесли ее в дар Богу. Надо ее расшифровать. Креон говорит, это карта, на которой указан путь ко всему, чего мы желаем. К Колодцу Песен.

Сетис нетерпеливо протянул руку и выхватил Сферу, как будто не мог больше ждать. Поднял ее, повертел. Глаза блеснули восторгом.

– Письмена очень древние. Раньше Второй Династии. В те времена использовали наполовину слоговое, наполовину символьное письмо – я видел его на свитке в Зале Крокодилов.

– Можешь прочитать? – в волнении спросил Алексос

– Только отдельные слова. Дорога.. Врата, .. Берегитесь… Мне надо отнести ее в Город и поработать.

– В Город? – воскликнула Мирани. – А это не опасно?

Сетис поглядел на нее.

– Не опаснее, чем на Острове.

Он, конечно, был прав.

Ложась спать, она привязала мешок со Сферой к руке. После Утреннего Ритуала к ней в комнату зашла Крисса, а когда Мирани вернулась с завтрака, светловолосая жрица украдкой выскользнула ей навстречу.

– Искала тебя, – пояснила она. В Верхнем Доме не было покоя.

Глаза Сетиса светились радостью.

– Это ненадолго. Там есть словари, толкования.

– Ты никому не покажешь?

– Конечно, нет. – Он так увлекся находкой, что едва слышал девушку. Серебряная Сфера поблескивала у него в руках.

Мирани посмотрела на Алексоса Мальчик улыбнулся ей, ласково потрепал ее по руке, успокаивая. Стариковский жест.

– Не волнуйся, Мирани, – прошептал он. – У Сетиса с ней ничего не случится.

– А ты? – спросила она. – Действительно пойдешь в пустыню? В эту кошмарную, безжизненную пустыню?

Он пожал плечами. На миг его глаза потускнели, сделались древними, измученными.

– Я был Расселоном. Это я во всем виноват. Сколько лет прошло с тех пор, как пересохли реки?

– Не знаю, – пролепетала она.

Он кивнул, взял ее за руку. Его глаза опять заблестели.

– Пойдем посмотрим мои новые подарки, – предложил он.

* * *

Потом Мирани вспоминала ту хитроумную музыкальную шкатулку. Шкатулка играла мелодию за мелодией, мальчик радостно танцевал, обезьянка верещала. Она вспоминала об этом, когда стояла в удушающей жаре под маской Носительницы Бога, держа в руках большую бронзовую чашу, а вокруг суетилась Крисса. В чаше был скорпион, всего один, он неподвижно сидел на самом дне, и его задранный хвост подрагивал. Она не знала, Бог это или нет. Спросила – но никто не ответил. Здесь тоже играла музыка, надсадно лязгали цимбалы, звенели лютни, трубили горны, и скорпион скорчился на дне, будто задавленный этим грохотом. Она в неослабном напряжении ждала, когда же он метнется вверх; тогда она опытной рукой сбросит его обратно. Мирани облизала соленые губы. Она была спокойна. Носительнице нужна постоянная сосредоточенность.

Вокруг нее, на ступеньках Храма, наливался жаром знойный вечер. Заходящее солнце дышало пламенем, как раскаленная печь, грозя спалить всё живое. Гермия расстелила по мраморным плитам свои алые шелка, опустилась на колени и поклонилась до земли. Маска с прорезью напротив рта коснулась смятой ткани.

– О Повелитель Скорпионов, о Ярчайший, – звонким голосом заговорила Гермия. – Твой народ ждет. Твое солнце сжигает нас. Твоя земля изнемогает от жажды. Твои дни подходят к концу. На празднике твоего Слияния с Тенью благослови голодных, жаждущих и больных, снедаемых лихорадкой.

Крохотные клешни скорпиона скребли по бронзе. Казалось, он решил пройтись по извилистым линиям узора. У Мирани на лбу выступил пот. Руки заныли.

Гермия присела на корточки, у нее за спиной Девятеро сделали шаг вперед и выстроились полукругом. Позади них собралась толпа – недужные на носилках, хромые, калеки, дети, старики.

Солдаты Аргелина, плотный вооруженный строй, оттесняли их, скрестив копья. Поодаль следили за происходящим аристократы в роскошных паланкинах, богатые ремесленники и городские вельможи, надушенные актеры, вежливо любопытствующие купцы. Пришел и принц Джамиль – Мирани видела его сквозь прорези для глаз, он сидел в тени большого навеса. Потом встал, и она догадалась, что появился Архон.

Она отважилась взглянуть, повернула голову к Храму.

Алексос стоял на самой верхней ступени. На миг в пылающем свете ей почудилось, будто стоявшая внутри статуя Бога спустилась с пьедестала и вышла на лестницу. Но лучи солнца ослепили ее, а когда он начал спускаться, она уже видела только его – высокого стройного мальчика в белой тунике, в красивой торжественной маске, его темные волосы почти терялись среди пышных перьев и блестящих хрусталиков праздничного убора. Он поднял руку и помахал.

За спинами у Девятерых Аргелин кивнул, подавая знак. Его гвардейцы расступились, образовав проход, обрамленный шеренгами копий. Толпа медленно двинулась вверх по ступеням.

Эти люди были вполне платежеспособны. Мирани прекрасно знала, что человек, желающий увидеть Архона вблизи, должен дать взятку не только генералу, но и его офицерам, а возможно, и писцу, отвечающему за пропуска, или даже пополнить чьи-нибудь сундуки на Острове. Те, кто не смог заплатить, теснились сзади и не имели никакой надежды подойти поближе. Над площадью разносились их стенания и жалобные крики.

Аргелин восседал на белоснежном коне в кругу телохранителей. Мирани заметила, как он украдкой поглядывал на Гермию, и лицо у него при этом было мрачное, озабоченное.

Немощные выстроились в ряд, и Алексос пошел вдоль него. Отсюда девушке не было этого видно, но она знала, что он касается их, возлагает тоненькие руки на их гноящиеся раны, на язвы и сломанные конечности, на пылающие в лихорадке лица. Безмолвный, скрытый под маской, он был Богом, а Бог оставался для этих несчастных последней надеждой. Над головами, высоко паря в потоках теплого воздуха, кричали чайки. Наступило затишье, солнце опускалось к горизонту, и в его лучах рельефно обрисовались далекие горы. Мирани вгляделась в горизонт: самые высокие пики, зубчатые и неприступные, сверкали белизной. Неужели там, среди вершин, скрыто место, о котором говорил Креон, – чистый, незапятнанный Оракул, посредник между миром живых и миром мертвых?

Ее палец ощутил легчайшее прикосновение. Она опустила глаза и замерла.

Скорпион балансировал на самом краю чаши.

Возле нее застыла в мертвенном оцепенении Крисса.

– Не надо! – прошептала Мирани. – Если это ты, не убивай меня. Погоди. Не сейчас! Не здесь!

«Тот, кто служит Богу, Мирани, всегда ходит на волосок от смерти».

– Знаю. Но я нужна тебе!

«Здесь так много страданий. Посмотри, Мирани. Они ожидают, что я исцелю их, заберу себе все несчастья. Несчастья, которые и привели их ко мне. А если бы им не было больно, вспомнили бы они о том, что я существую?»

Она осторожно перевела дыхание.

– Они хотят жить. Я тоже хочу жить.

«Но в садах Царицы Дождя гораздо лучше. Ты же знаешь. Ты была там и видела».

– Прошу тебя. Здесь мои друзья.

«Я думал, ты другая, Мирани. – В голосе послышалась обида. – Но ты такая же, как они все».

Порыв ветра раздул ей платье. Скорпион, побарахтавшись, упал, беспомощно соскользнул в блестящие глубины полированного металла. Мирани закрыла глаза; от напряжения ныло всё тело.

– Спасибо, – вымолвила она.

Ответа не было. Только над вереницей убогих поднялся радостный крик. Кто-то с визгом отпрянул.

Гермия торопливо встала, у нее за спиной Аргелин отдал приказ, и солдаты ринулись вверх по лестнице, но Архон вскинул руку, и они нехотя остановились.

Кричала женщина, потом она зарыдала. Стояла, протянув руки к толпе, и голосила:

– Я исцелилась! Бог вылечил меня! Я спасена!

Толпа обезумела. Люди ринулись вперед, смели все кордоны, вверх по лестнице хлынула несметная человеческая волна. Аргелин в ярости заорал.

– Мирани! – прошептала Крисса. – Скорее!

Девятеро сгрудились посреди алых шелков. Внизу бушевала толпа. Тысячи лиц, и на всех – надежда, волнение, страх. Буря эмоций нахлынула на Мирани, как волна, и чуть не сбила с ног, но солдаты уже восстановили строй: они яростно избивали людей, теснили их назад, передние ряды смялись, над площадью повис крик, и тут чистый смелый голос звонко произнес:

– Успокойтесь.

Этот голос исходил из-под золотой маски Архона.

Мирани облизала губы. В толпе воцарилось гробовое молчание. Народ в изумлении застыл, точно громом пораженный. Архон никогда не разговаривал. Никто не слышал его голоса вплоть до того дня, когда приходило его время отдать жизнь. Единственным голосом Бога считалась Гласительница, но сейчас Гермия стояла молча и, судя по ее неподвижности, была изумлена не меньше остальных.

– Я хочу многое вам сказать, хоть и знаю, что это против правил. Но правила эти были установлены совсем недавно. И я помню времена, когда их не было вовсе, и Архон свободно разговаривал со своим народом. Я говорил с вами, и на мне даже не было маски.

По толпе пробежало волнение. Аргелин спешился и начал проталкиваться вперед. Его телохранители бесцеремонно распихивали людей.

Алексос заметил это и заговорил торопливее.

– Нас разделили – по-моему, это неправильно. Что толку от Архона, который помогает людям только своей смертью? Поэтому я принял решение. Я восстановлю исконный порядок вещей. Аргелин почти добрался до лестницы. «Скорее!» – взмолилась про себя Мирани.

– Я заявляю здесь и сейчас, перед вашим лицом, что намереваюсь совершить Великое Паломничество. Я отправлюсь в путешествие, которое испокон веков совершали все Архоны.

Девушка сделала шаг. Вышла навстречу генералу, огромными прыжками мчавшемуся вверх по лестнице, и преградила ему путь. Бронзовая чаша ударилась о его доспехи; скорпион вскарабкался на бортик. На долю секунды Аргелин замер от ужаса.

А Алексос воскликнул:

– Я совершу путешествие к Колодцу Песен, который скрыт по ту сторону смерти, по ту сторону пустыни. Изопью воды и принесу ее вам. Сделаю так, что реки снова потекут и поля дадут урожай. Я спасу вас, мой народ!

Наступила тишина. Потом толпа всколыхнулась, ахнула, и по площади прокатился громкий крик ликования, загремели щиты, нестройным хором залопотали трещотки, зазвенели цитры, ухнули барабаны.

Мирани ойкнула. Аргелин схватился за чашу руками в перчатках и поверх нее метнул на девушку яростный взгляд.

– Твоих рук дело, – прошептал он, и его голос потонул в общем гомоне.

Любое путешествие начинается с пошлины

Почему ты? – коротко спросил отец.

– Потому что Архон берет с собой самых близких друзей.

– А ты-то тут при чем?

Сетис пожал плечами.

– Я же помогал привести его сюда.

Телия выковыривала шелуху из ячменного хлеба.

– Не хочу, чтобы ты уходил, – нахмурилась она. – В пустыне водятся скорпионы и чудища.

– Скорпионы и чудища водятся повсюду. – Сетис сел на табуретку рядом с сестренкой. Видя, что она тревожится, тихо проговорил: – Не беспокойся. Пройдет всего несколько недель, и я вернусь.

Девочка отшвырнула хлеб и отвернулась от брата, уперлась локтями в белый подоконник.

– Тебя всё равно вечно дома не бывает, – сказала она.

Сетис сам не ожидал, что эти слова его так уязвят. Отец покачал головой и подошел к двери.

– Жаль, что твой приятель Архон не может ей помочь, – пробормотал он. – Ты небось даже не подумал попросить его.

Сетис вспыхнул и поглядел на Телию. Ее худенькая спинка напряглась. Ей всего пять лет, она такая маленькая, пугливое, болезненное дитя. В прошлом году, когда стояла страшная засуха, ее много недель трепала лихорадка. Теперь на нее временами что-то находило, и на несколько мгновений разум словно затуманивался, она ничего не видела и не слышала, забывала, что ей говорили.

– Прости, что меня так долго не было, – тихо проговорил он. – Быть вторым помощником архивариуса – работа трудная. Полным-полно дел. – На подоконнике цвела красная герань. Вдалеке ступенями уходили вниз крыши белоснежных домов, переплетенных извилистыми переулками и лестницами, спускающимися к шумной, суетливой гавани. Здесь, наверху, воздух был лучше и в доме было прохладнее, чем в их прежнем жилище. На миг Сетиса охватила гордость за то, что ему хватило денег переселить семью.

– Ты всё время ходишь к Архону, – обернулась Телия. – И к той девушке.

– Она не…

– А теперь ты уходишь далеко-предалеко.

– Так надо!

Волосы у нее были темные, спадающие на глаза густой челкой, как у матери. При воспоминании о ней Сетиса охватила печаль – такая сильная, что он сам испугался. Мама умерла, родив Телию, и с тех пор никто из них не заговаривал о ней. Юноша старался выбросить ее образ из головы и заполнял пустоту бесконечными свитками, планами, счетами, контрактами. Но сейчас он устал, проработал всю ночь под опустевшими сводами Города при свете единственного тусклого фонаря, кропотливо переводя текст на серебряной Сфере, и воспоминания о матери неожиданно подкрались и захлестнули его с головой.

Вдруг на подоконник вспрыгнула кошка. Телия погладила ее. Кошка выгнула спину и потерлась о ее руку.

– Тамми любит меня, – с укором сказала девочка.

Сетис больше не мог этого выносить. Он посадил сестренку себе на колени.

– Послушай. Я принесу тебе из Дворца подарков. Игрушек, красивых платьев. Вернусь очень скоро. Ты и не заметишь, что я уходил.

Ее темные глаза смотрели не мигая.

– Ты уходишь прямо сейчас?

– Да. – Это было неправдой. Согласно традиции, Архон отправится в путь лишь с наступлением ночи, когда взойдет луна, но Сетис знал, что до тех пор не успеет еще раз заглянуть домой. – Поцелуешь меня на прощание?

Она влажно чмокнула его в щеку и соскользнула с колен.

– Пока, Сетис.

За ней колыхнулась дверная занавеска. Сетис подавленно смотрел сестре вслед.

– До свидания, Телия, – прошептал он.

Подошел отец с холщовой сумкой в руках.

– Вот, возьми. Запасные туники. Сапоги. Кинжал. Притирания. Плащ – в пустыне ночами прохладно. И немного денег.

Небольшой кошель с монетами. Сетис покраснел.

– Деньги мне не нужны. Оставь себе.

– У тебя что, их и так куры не клюют?

– Хватает. А тебе пригодятся для Телии.

Отец угрюмо кивнул.

– Ей на приданое. Если доживет.

– Папа…

– Ты хотя бы попросил жрицу, чтобы девочку взяли на Остров? Или в своих важных заботах совсем забыл о нас?

Сетис вздохнул.

– Не успел.

Отец кивнул, как будто говоря: я так и знал. Сетис терпеть не мог эту его манеру. Потом старик взорвался:

– Ну что толку околачиваться вокруг Архона?! Он мальчишка, не имеющий реальной власти! Давным-давно надо было поступить на службу к Аргелину. Я тебе всегда это говорил. Сейчас жили бы припеваючи. Сетис, побелев, впился в него пылающим взглядом. Потом подхватил сумку и шагнул к двери. Думал, что не сумеет произнести ни слова на прощание, однако на пороге остановился и, не оглядываясь, бросил:

– Увидимся.

Заскрипело кресло.

– Надеюсь, – ядовито отозвался отец.

* * *

На углу улицы Кожевенников пела женщина Высокие переливы ее голоса звенели над домами, смешивались с резким запахом дубленой кожи. Кислотные пары, поднимавшиеся из чанов, разъедали Сетису горло, жгли глаза. На миг улица будто расплылась; он поспешно вытер лицо тыльной стороной ладони и зашагал дальше, чуть ли не бегом, ныряя под шкуры, развешанные на веревках.

Чего еще они от него хотят! Он работает в поте лица, истер пальцы до костей. Сколько раз он хитрил, жульничал, давал взятки – и всё ради своей семьи! В душе поднялась горькая жалость к себе, нахлынуло яростное, болезненное отчаяние. Захотелось швырнуть холщовый мешок на лестницу и пинками гнать его к гавани. Отец! Он и понятия не имеет о том, как устроен мир, как тяжело получить повышение по службе, добиться, чтобы тебя заметили, выделили из бесконечной вереницы рабов, тружеников, писцов, какие труды надо приложить, чтобы подняться хоть на одну ступеньку выше, зарабатывать побольше! Старик что, думает: стоит только обратиться с просьбой к Мирани, и Телию тотчас же возьмут на Остров?

Сетис вышел из-под арки на другом конце улицы и выдавил из себя мрачную улыбку. Может, в этом есть и его вина. Слишком много хвастался… «Мой друг Архон… Мирани без меня ни шагу ступить не может…» Он вышел на площадь и свернул под тенистый портик. «Ладно, попрошу. Хотя Мирани ничем не сможет помочь. Ей и самой нелегко приходится».

Вдруг неизвестно откуда на него обрушился удар кулака. В животе огнем полыхнула боль; он согнулся пополам, рухнул, хватая ртом воздух. Второй удар, по затылку, принес почти что облегчение; он с радостью провалился в глухую черноту. Но его подхватили под руки и куда-то потащили. Он с трудом переставлял ноги. Лицо перекосилось от боли.

Сквозь ужас и муку донесся чей-то голос:

– Это он?

– А кто же еще? Жалкий хвастунишка.

Сетис потянулся за сумкой, но ее уже отобрали. Когда красная пелена в голове рассеялась, он разглядел своих мучителей и похолодел от ужаса. Люди Аргелина. Целый отряд – шесть человек. Они окружили его и потащили за собой, а если он спотыкался, безжалостно толкали в спину.

Отряд быстро шагал вниз по крутым улочкам, мимо лавок, прикрытых ставнями от полуденного зноя; где-то лаял на привязи пес, обезумевший от жажды. Дальше путь лежал по туннелям, проходящим под Водяной башней Хореба, мимо фонтанов, которые она когда-то питала, мимо потрескавшихся от жары каменных дельфинов и наяд, резвящихся в пустых бассейнах. Каждый шаг отзывался болью во всём теле. В горле пересохло; Сетис сглотнул и напряг мозги. Что Аргелину от него надо?

Они считают, что Орфет мертв. Наверное, его самого опознал второй солдат из засады. Юноша лихорадочно начал строить планы. Что предложить похитителям?

– Слушайте, – прохрипел он. – Давайте договоримся. Вы схватили не того, кто вам нужен.

– Заткнись, – сверкнул глазами сотник.

– Я могу заплатить. Отпустите меня. Скажете, что не сумели меня найти.

Они даже не замедлили шаг. Видимо, сочли, что он не сможет предложить достойную их внимания сумму. Он оставил идею уговорить их и вместо этого сосредоточился на том, чтобы тверже держаться на ногах, восстановить дыхание. Колено наверняка кровоточит.

Улицы у них на пути были пусты. Случайные прохожие, попадавшиеся навстречу, спешили поскорее отойти в сторону. Сетис прикрыл лицо краем плаща Не хотелось, чтобы его увидел кто-нибудь из Палаты Планов. Глупо: скорее всего, он туда никогда больше не вернется.

И тут, в минутном приступе паники, он вспомнил о Сфере. Она надежно спрятана на нижних ярусах Города, среди глубоких ячеек, в которых веками хранятся и рассыпаются в пыль свитки с планами гробниц Архонов. Но если его казнят или бросят за решетку, Мирани никогда ее не найдет. Дорога к Колодцу Песен будет потеряна, Алексосу, Шакалу и Орфету придется блуждать в пустыне до самой смерти. Запах рыбы. Гул снастей, хлопанье парусов. Даже под полуденным зноем в Порту царило оживление, ветер развевал парусиновые навесы, пронзительно кричали чайки, кружась над грудами потрохов, крабовых панцирей, над остатками громадных несъедобных чудовищ из морской глубины.

Штаб Аргелина располагался в суровом, неприветливом здании. Поднявшись на крыльцо и пройдя мимо охраны, они очутились в просторном дворе, где толпился народ. Он уже бывал здесь и хорошо помнил день, когда впервые увидел Мирани, помнил, как она настояла, чтобы к ней привели Орфета. Поступит ли она так же ради него? И узнает ли кто-нибудь, куда его отвели?

Отряд рассеялся, подписав нужные бумаги. Сумку Сетиса бесцеремонно перерыли, отобрали кинжал, остальное уложили обратно. Он был рад, что не взял с собой денег, потому что их тоже забрали бы. Сотник схватил его, развернул к себе, обыскал с привычной небрежностью, подписал еще одну бумагу и сказал:

– Иди за мной. И без фокусов.

Они спустились по лестнице. Здание, выстроенное из темного камня, оказалось просторнее, чем он думал. По обеим сторонам коридоров тянулись двери, большей частью закрытые, некоторые с решетками. Тюрьма, догадался он. На лбу выступил пот. Неужели его будут пытать?

Опять вниз. Вокруг стало прохладнее, мрачнее. Сетис с дрожью понял, что подземные коридоры уходят в самую толщу горы, в мягкую вулканическую породу, а наверху шумят улицы, высятся дома. Каменная кладка местами исчезала; стены были сложены из причудливо оплавленного базальта, остекленевшего под напором невообразимо жаркого огня. Перед бронзовой дверью стояла большая чаша с водой, а в нише, выдолбленной в мерцающей черной стене, перед статуэткой Царицы Дождя курился ладан.

– Подожди.

Сотник постучался и вошел. Через мгновение он вернулся и кивком приказал Сетису следовать за ним. У юноши пересохло во рту, он отступил на шаг.

– Послушай… – пролепетал он. Но сотник молча втолкнул его внутрь.

Он ожидал очутиться в тесной камере, но комната оказалась такой просторной и полной роскоши, что у него захватило дух. Хоть она и располагалась в подземельях, все стены были покрыты росписью и увешаны богатыми коврами. На бронзовых треножниках стояли дорогие краснофигурные вазы с Каскадов, посреди пола простиралась шкура тигра с разинутой пастью. С потолка свисали тысячи ламп из бронзы, золота и хрусталя, и в каждой трепетал язычок пламени, и все они отражались в огромном круглом зеркале, так что комната была залита светом.

Большой овальный стол в центре залы был завален расстеленными бумагами и свитками. Их края были прижаты лимонами, взятыми из большой разноцветной майоликовой вазы. Возле стола стояла кушетка, на ней сидела женщина. А над столом, опершись ладонями на документы, склонился Аргелин.

– Подойди ближе. – Он выпрямился, внимательно глядя на Сетиса.

Тот приблизился на шаг.

– Не ожидал увидеть меня? – Аргелин сложил руки на груди. На нем не было доспехов, только темно-красный халат, окаймленный золотым узором. Узкая бородка и темные волосы блестели от масла. – Вот и хорошо. А то я уж было решил, что у тебя хватает ума предвидеть мои поступки.

Сетис остолбенел, но старался этого не показывать.

– Не настолько уж я умен, – пробормотал он.

Женщина, закутанная в плащ, откинула капюшон. Так и есть – это Гермия. Гласительница была одета в белое платье в складку, волосы тщательно завиты и уложены. От нее пахло лавандой и какими-то мускусными духами. Она встала, спокойно всматриваясь в Сетиса, и под ее внимательным взглядом юноше стало неловко, но он не подавал вида.

– У тебя хватило ума, – произнесла она наконец, – вступить в заговор со жрицей, чтобы усадить на трон нужного вам Архона.

Он ничего не ответил. Сначала надо понять, что здесь затевается.

– Сядь, – мягко велел Аргелин.

Сперва Сетис подумал, что он обращается к Гермии, но потом заметил, что они оба смотрят на него. Он обошел вокруг стола и сел на кушетку, заметив, что на колене запеклась кровь.

Аргелин снова облокотился на стол и сказал:

– Не стану терять времени. Предлагаю тебе должность квестора. Тысяча сиклей жалованья в год, но ты можешь утроить эту сумму, если постараешься. Пока налоги полной мерой поступают в казну, я закрываю глаза на некоторые нарушения.

– Должность квестора! – От изумления Сетис потерял способность рассуждать разумно. Квесторы возглавляли элитное подразделение по сбору налогов. Двенадцать квесторов были представителями генерала в Порту, проводили масштабные операции по сбору налогов, податей, дани. На взятках они получали тысячи. С какой стати Аргелин оказывает ему такую честь?

Генерал глядел на него, забавляясь.

– Ты переполнен радостью. Думаешь, твое нынешнее повышение было случайным?

Сетис пожал плечами.

– Нет, но…

– Его добился я. Чтобы ты понял, каковы мои возможности. Ты честолюбив. Не хочешь провести всю жизнь, покрываясь пылью среди свитков в должности второго помощника архивариуса.

Гермия внимательно следила за юношей, в ее угловатом лице сквозила настороженность.

– Что я должен сделать? – медленно произнес Сетис.

Аргелин улыбнулся, обошел вокруг стола и взял лимон, лежавший на стопке бумаг. Перекинул его из руки в руку.

– Хороший вопрос. Во-первых, я хочу знать, кто вложил в голову мальчишке мысль об этой экспедиции. Жрица Мирани?

Сетис облизал губы.

– Нет. По крайней мере… Нет, не думаю. Я в таких вещах плохо разбираюсь. Я всего лишь писец. Меня не посвящают ни в какие тайны.

– Неужели? – вкрадчиво спросил Аргелин. – Где же тогда мальчишка нахватался подобных идей?

– Он же Бог!

Гермия сверкнула глазами.

– Как-никак этот мальчик – Архон, – добавил Сетис

– Правда? – прошипела Гласительница. – Будь я в этом уверена…

– Когда он впервые заговорил об этом походе? – перебил ее Аргелин.

Гермия перевела пылающий взгляд на него, но не успела ничего сказать: Сетис принял решение. Надо говорить уверенным тоном. Если его заподозрят во лжи, он всё потеряет. Но нельзя упоминать Шакала. Шакал – враг столь же смертельный, как и Аргелин. А он, Сетис, оказался меж двух огней.

– В день избрания, – ответил юноша. – Он всё время, не переставая, думает о Колодце Песен. Понятия не имею, откуда он узнал о нем, но ему страшно хочется пойти туда. Говорит, что вода из Колодца кристально чиста и наполняет человека радостью. Вы сами слышали, как он пообещал, что принесет людям эту воду.

– Я слышал, что он говорил. – Аргелин осторожно опустил лимон на пергамент. – Это единственная причина?

– Насколько мне известно, да.

– И больше ничего? А как насчет открытий в горах? Он получал тайные послания от торговцев жемчугом?

Сетис обливался потом.

– Послушайте, я не знаю…

Перед ним встала Гермия.

– Вчера Носительница приходила в Город Мертвых. Спрашивала тебя. Унесла с собой какой-то предмет. Что это было?

На него наседали с двух сторон. Сетис изо всех сил пытался мыслить ясно.

– Не знаю. Меня там не было.

– Небольшой предмет, завернутый в ткань. Тяжелый. Она отнесла его во дворец Архона, а там ты был.

Он опустил глаза. От изнеможения подкашивались ноги, побои нещадно болели.

– Это была… сфера.

Аргелин и Гермия переглянулись. Генерал подошел ближе; его голос изменился.

– Что за сфера?

– Серебряная. Очень древняя.

– Где она ее взяла?

– Не знаю. – Сетису на плечи как будто навалилась неимоверная тяжесть. Отчаянно хотелось воды, свежего воздуха.

– Сфера была покрыта письменами?

– Да. – Еле слышный шепот.

Аргелин кивнул.

– Наверняка тебе дали ее расшифровать. Мальчишка неграмотен, девчонка ненамного лучше. Ты прочитал?

Юноша от безысходности кивнул. Перед глазами на миг появился образ Мирани со Сферой в руках. Внезапно он увидел то, чего не позволял себе заметить тогда, – она за ним наблюдала. Испытывала. И он выдал себя – в его глазах вспыхнул жадный интерес. Она это почувствовала. И не хотела отдавать Сферу.

Недоверие Мирани оскорбило его. Он дерзко вскинул взгляд.

– Это указания, как найти воду в пустыне, и карта пути к Колодцу Песен. – Он встал, взял со стола кувшин и налил себе воды. Руки дрожали, несколько капель пролилось на бумаги. Он выпил – Аргелин и Гермия не спускали с него глаз. Закончив, он с нарочитой медлительностью опустил чашу. – Значит, этого вы от меня и хотите? Чтобы я отдал ее вам и чтобы они все вместе с Алексосом погибли от жажды в пустыне? Или изменить указания и завести их в погибельную глушь? Это и есть моя плата за должность квестора?

Аргелин улыбнулся. Подошел, сел на кушетку и тихо произнес:

– Нет. Я хочу, чтобы они шли по пути, указанному на карте. Если там кроются опасности, пусть первым на них наткнется Архон. А ты будешь шпионить для меня. Передашь копию карты офицеру, который отведет тебя в Город. Пока ты перерисовываешь, он будет стоять у тебя за спиной. Мне тоже хочется знать дорогу к Колодцу Песен.

Весьма довольный собой, он обернулся к Гермии. Но лицо Гласительницы было холодно. Она сказала:

– Слишком много вопросов осталось без ответа. Принц Джамиль рассердится. Оракул запретил ему приближаться к пустыне, а другие все-таки туда идут.

– Ничего подобного. Никому по-прежнему нельзя отправляться в путь, пока Архон не завершит свое паломничество.

– И этот мальчишка. Если он в самом деле Архон…

– Это не имеет значения, – тихо произнес Аргелин и взял ее за руку.

– А для меня – имеет! – Она вырвалась, отошла.

Сетис почувствовал, что о нем почти забыли. Между генералом и Гласительницей с новой силой вспыхнула былая вражда. Аргелин встал, его лицо потемнело. Он обернулся к Сетису.

– Слушай внимательно. Как только вы найдете Колодец Песен, ты должен сделать так, чтобы Архон не вернулся.

От ужаса у Сетиса перехватило дыхание.

– Я вам не убийца.

– Ты сам удивишься, когда поймешь, как это легко. Падение с высокой скалы. Да. Несчастный случай. Не пытайся меня предать или вести двойную игру. Здесь остаются твои отец и сестра, и уверяю тебя, я без малейших колебаний обрушу на них свой гнев. На рынок поступят еще два раба, и кто знает, в чьи руки они попадут? А когда вернешься – один, – тебя будет ожидать должность квестора. Усердно работай на меня, и твоя карьера обеспечена. А теперь иди.

Сетис посмотрел на Гермию. Ее лицо было непроницаемо, но глаза пылали гневом. Она бросила на него пристальный взгляд. Юноша отвернулся и пошел к двери.

В коридоре, как только за ним захлопнулась тяжелая дверь, он закрыл глаза и содрогнулся всем телом. По спине ручьями струился пот. Колени подкашивались. Он поглядел на изображение Царицы Дождя, потом отвел глаза и горестно вздохнул. Душу выжгло отчаяние.