Текст книги "Электрический идол"

Автор книги: Кэти Роберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Глава 7
Эрос

Прикасаться к Психее было ошибкой. Она такая мягкая, что у меня возникает почти непреодолимое желание провести ладонями по всему ее телу и… Черт, нужно взять себя в руки. Влечение поможет нашему замыслу, но терять контроль недопустимо.

Мать будет в ярости.

Радоваться нечему. У нее в руках почти одни козыри, а у меня их крайне мало, и существует вероятность, что мать забудет об осторожности и изгонит меня. При всем свойственном ей безрассудстве она поймет, что этот брак фиктивный. Впрочем, ей бы в любом случае было все равно. Для Афродиты не имеет значения, влюблен ли я в Психею или пытаюсь осуществить какой-то план. Ее волнуют только собственные цели.

Кого нам нужно убедить, так это Деметру. Мне требуется ее поддержка. Если она встанет на мою сторону (на нашу сторону), то сможет предоставить такую защиту, которая даже мне не по силам. Я лишь сын Афродиты. А Деметра – одна из Тринадцати и обладает большей властью и поддержкой, чем все остальные.

В конце концов, не случайно Афродита так сильно ее ненавидит.

Моя мать бросила бы меня на произвол судьбы, если бы решила, что это поможет ее долгосрочным планам. Деметра же грозилась заморить голодом половину города, чтобы вернуть Персефону, и исполнила угрозу. Если бы не предусмотрительность Аида, могли погибнуть люди. Потому нам нужно убедить Деметру, что мы безнадежно влюблены, чтобы пробудить ее легендарный материнский инстинкт. Задача почти невыполнимая, но если кому она и по силам, то только нам с Психеей.

Лифт останавливается, и двери беззвучно разъезжаются в стороны. Весь этаж занимает мой пентхаус, поэтому холл небольшой и с единственной дверью. Я открываю ее, отпустив Психею.

– Добро пожаловать домой.

Ожидаю, что она продолжит волноваться и глупо шутить, но Психея поворачивается ко мне с радостной улыбкой.

– Спасибо, малыш. Я так счастлива.

Это ложь. Знаю, что ложь. Но это нисколько не уменьшает силы моей реакции на ее слова. Я покачиваюсь на пятках и вынужден сжать кулаки, чтобы не потянуться к ней. Психея ненавидит меня, и я сам не знаю, как в целом к ней отношусь, но между нами достаточно химии, чтобы все усложнить. От моего внимания не укрылось, что ее взгляд то и дело устремляется к моему рту, будто она не может перестать смотреть на мои губы.

В ту ночь на вечеринке мне не показалось, что ее влечет ко мне.

Не удивлен: в конце концов, я же видел себя в зеркало. Моя внешность – такое же оружие, как и все остальное в моем арсенале. Видя красивое лицо, люди ждут чего-то другого, а значит, не ищут таящуюся за моей внешностью опасность. Если Психея из числа тех, кто считает меня привлекательным, тем лучше. Нам довольно долгое время предстоит тесно общаться.

Возможно, мне не следует ждать этого с таким нетерпением. И уж точно не стоит размышлять, как скоро смогу снова к ней прикоснуться. Я должен быть выше этого. Чтобы наш план сработал, мы не можем позволить себе отвлекаться.

Психея заходит в мой дом и присвистывает.

– Да ты полностью погрузился в образ миллионера-плейбоя, когда выбирал интерьер, да? Какая безвкусица.

Облако страсти, окутавшее мою голову, слегка рассеивается. Я пытаюсь увидеть свой дом глазами Психеи. Да, здесь полно дорогих вещей, но держу пари, в доме ее матери их не меньше.

– А что не так?

Изогнув губы, она обводит рукой пространство.

– Насколько надо быть самовлюбленным, чтобы иметь шестигранное фойе с зеркалами на каждой стене?

– Они не на каждой стене. Только на четырех. – На двух остальных расположены двери: к лифтам и ведущая в остальную часть пентхауса. Меня обдает жаром, но виной тому не желание. – Моя мать убеждена в важности первого впечатления.

– Скорее твоя мать любит быть в центре внимания, даже если оказывается в комнате одна. – Она произносит это со странным выражением лица. Не успеваю придумать ответ, как Психея подходит к ближайшему зеркалу. Оно массивное, в стильной металлической раме, от пола до потолка, а шириной почти закрывает всю стену. – Эрос, это же нелепо. – Она проводит пальцами по раме, имитирующей пучки перьев. – Шикарная работа, но совершенно нелепая.

– Ты необъективна. – Мои слова звучат как оправдание, но я ничего не могу с собой поделать. Как не могу перестать наблюдать, как Психея вместе с многочисленными отражениями движется по холлу и останавливается перед каждым зеркалом, чтобы рассмотреть рамы. Перья, кинжалы, колючие сердца и связки стрел.

Она касается пальцем кончика стрелы.

– Острый.

– Как и сказал, мать любит производить впечатление.

Психея качает головой.

– Ладно, проведи мне экскурсию. Мне нужно узнать, какие еще чудовища здесь прячутся, прежде чем мы продолжим.

Знаю, что, шутя, она пытается справиться с непредвиденными обстоятельствами, которые ей преподнесла сегодняшняя ночь, но меня это раздражает.

– Ты же понимаешь, что я не обязан на тебе жениться?

– А мне кажется, что обязан. Ты не из тех, кто станет делать что-то без веской на то причины, и дело вовсе не в том, что однажды на вечеринке я в течение пятнадцати минут относилась к тебе хорошо. Ты не обязан мне рассказывать, но давай перестанем делать вид, будто это односторонне выгодная сделка, ладно?

В этом и проблема: не уверен, что у меня в самом деле есть серьезные причины ввязываться в это. Возможно, Психея не осознает, насколько важным был тот случай на вечеринке, потому что привыкла жить, постоянно совершая небольшие добрые дела. Но мне чужд ее мир. Если скажу об этом, она рассмеется мне в лицо, и я не могу ее за это винить. Какое же я чудовище, если не решаюсь сломать одну розу? Мне неприятна мысль, что в мире не будет ее яркого присутствия. Если хочу сохранить ей жизнь, сохранить ее невредимой, это единственный доступный вариант.

Будь я хорошим человеком, помог бы ей найти способ сбежать из Олимпа. В изгнании тяжело, но она умная женщина и вскоре получит доступ к внушительному трастовому фонду. Она будет скучать по семье, но встанет на ноги. Моей матери плевать на все, что происходит за пределами города, ведь попасть в Олимп и выбраться из него чертовски сложно, а значит, это самый надежный план.

Но тогда Психея и для меня окажется недоступна.

А я хочу ее. Хочу с безумной силой, не могу этого отрицать. И намерен ее заполучить.

Я следую за Психеей, пока она ходит по моему дому, отпуская милые пренебрежительные замечания по поводу массивной черной плитки, которой покрыты полы, плотных темно-красных штор, закрывающих окна высотой от пола до потолка, и зеркал, развешанных в каждой комнате. Она заглядывает в холодильник, а потом бросает на меня удивленный взгляд.

– У тебя есть шеф-повар. Интересно. Я думала, ты такой параноик, что не впускаешь сюда людей.

Опершись бедром о кухонную стойку, я скрещиваю руки на груди.

– Почему ты так считаешь?

– У тебя полный холодильник. Если бы ты все время ел вне дома, то он был бы пуст или заставлен контейнерами навынос. Все овощи свежие, а значит, их используют.

Прекрасные выводы, но они не объясняют, почему она вдруг заговорила о шеф-поваре.

– И?

Психее удается посмотреть на меня свысока, хотя она и ниже меня на добрых пятнадцать сантиметров.

– Да брось, Эрос. Такой избалованный человек, как ты, не станет готовить себе сам.

– Кто-то опять строит догадки.

Она хмуро смотрит на меня, и даже ее хмурый взгляд кажется милым.

– Только не говори, что ты готовишь.

– Готовлю. Это у меня тоже хорошо получается. – Она не прекращает хмуро смотреть на меня, и я продолжаю: – Ты права, мне не нравится, когда в моем доме посторонние, и готовка – один из способов снять напряжение.

На смену ее хмурому взгляду приходит живое любопытство.

– А другие способы?

– Я тренируюсь. – Внимательно наблюдаю за ее лицом. – И трахаюсь.

Она становится красной как помидор, что выглядит очаровательно. Такой же взволнованной она казалась, когда думала, что умрет. Ее реакция подтверждает мои подозрения: ее влечет ко мне так же, как и меня к ней.

– Ничего не выйдет.

Я моргаю.

– До этого момента прекрасно выходило.

– Не сомневаюсь. – Она быстро приходит в себя. – Секс – отличное средство борьбы со стрессом.

Я отталкиваюсь от стойки и иду к ней. Медленно. Даю ей достаточно времени увидеть, что подхожу, и решить, что с этим делать.

– А ты трахаешься, Психея?

– Это не твое дело. – Ее голос становится немного хриплым, когда я останавливаюсь перед ней и упираюсь ладонями в столешницу по бокам от ее широких бедер. – Что ты делаешь?

– Упражняюсь. – Я чертов лжец, но почему бы нет. – Ты не можешь подскакивать каждый раз, когда я оказываюсь рядом. Никто не поверит, что мы трахаемся как кролики, если будешь так делать. – Каждый раз, когда произношу слово «трахаться», она слегка вздрагивает. Так не пойдет. Это никуда не годится.

Она с опаской тянется ко мне, будто ждет, что я укушу, и осторожно опускает ладони мне на грудь.

– Вот. Теперь мы можем продолжить разговор?

Какой разговор? Я и двух мыслей не могу связать, когда Психея ко мне прикасается, а она лишь прижала ладони к моей груди, будто готовится оттолкнуть меня. Я веду героическую борьбу со своим телом, чтобы оно не реагировало так, будто я возбужденный подросток, к которому впервые прикасаются. Никогда не был таким неуклюжим, даже в шестнадцать. У нас проблемы.

Поцелуй ее.

Соблазни.

Тогда и выбросишь все это из головы.

Не обращаю внимания на шепот искушения и стараюсь сосредоточиться.

– О чем?

– Ты ни с кем не можешь заниматься сексом. – Она слегка шевелит пальцами. – Я не признаю полиаморные отношения, и все в моей семье об этом знают. А еще уверена, что скорее прикончу своего партнера, чем останусь с ним, если он мне изменит. Пока мы женаты, ты ни с кем не можешь быть.

Честно говоря, такого я не планировал. Секс для меня – возможность выпустить пар и успокоиться. Я получаю удовольствие. Мои партнеры тоже. И каждый из нас в результате доволен. Возможно, я рассуждаю как потребитель, но я в самом деле не подарок, и в Олимпе об этом известно. Всем, с кем пытаюсь встречаться, приходится иметь дело с моей мамой из Тартара, не говоря уже о моей репутации ее подручного. Я парень, с которым трахаются, парень, с которым можно пуститься во все тяжкие, а потом выбрать более безопасный вариант и остепениться. Так все и происходит, и мне всегда было этого достаточно.

Но это не означает, что я готов открыть Психее эту правду. Тем более пока мы ведем переговоры.

– Психея. – Мне нравится, как ощущается ее имя на языке. И подозреваю, что еще больше мне понравится ощущать ее саму. – У меня есть потребности.

– Тогда предлагаю тебе познакомиться со своей рукой. – Мне слишком нравятся ее упрямо нахмуренные брови. – Или, если хочешь, могу купить тебе одну из игрушек, которые имитируют предпочитаемое тобой отверстие.

От удивления издаю смешок.

– А ты будешь довольствоваться своей рукой или маленькой шумной игрушкой?

– У меня бывали периоды затишья в личной жизни. В последние месяцы эти периоды были скорее правилом, чем исключением. – Она пожимает плечами, будто это факт из жизни, а не чертова трагедия.

Я пододвигаю руки ближе к ней, прижимаясь предплечьями к ее бедрам. Она слегка вздрагивает, и я вскидываю брови.

– Самый верный способ, чтобы ты свыклась с мыслью, что я к тебе прикасаюсь, – это экспозиционная терапия[1]1
  Техника в поведенческой психотерапии, применяемая для лечения тревожных расстройств. Суть техники заключается в экспозиции пациента к источнику тревоги или ее контексту в отсутствие прямой опасности. (Прим. пер.)


[Закрыть]. Секс ускорит этот процесс.

Психея смотрит на меня.

– Извини, видимо, я ослышалась. Мне показалось, ты только что предложил секс в качестве экспозиционной терапии.

– Предложил.

– Ты в самом деле такого высокого мнения о себе?

Не могу понять, язвит она или нет, поэтому игнорирую вопрос.

– Ты мне нравишься. Да и сама не считаешь меня противным.

– Ого, ты правда высокого о себе мнения.

– Я констатирую факты. Секс – самый простой способ скорее воплотить наш план. – Самый простой способ получить то, чего я хочу.

Возможно, это будет лишь очередной сексуальный контакт. Желание, секс, а на следующее утро – пустота. Нам никогда не придется делать это снова, мы можем делить одно пространство, не создавая друг для друга неудобств. Она слишком хорошо играет в эту игру, а у меня никогда не было проблем с контролем.

До сих пор.

– Нет. Исключено. Не знаю, что ты видишь, когда смотришь на меня, раз решил, что я буду рада заняться сексом с человеком, который час назад собирался меня убить, но мои стандарты гораздо выше. – Она едва ощутимо толкает меня в грудь. – Отойди от меня, Эрос. Сейчас же.

Я выполняю ее просьбу, позволяя оттолкнуть себя на несколько шагов назад. Хочу, чтобы она оказалась в моей постели, но добровольно.

– Мы не сможем выйти из этой квартиры, пока ты не перестанешь вздрагивать, когда я к тебе прикасаюсь.

– К утру все будет хорошо. – Она демонстративно озирается по сторонам. – У тебя есть гостевая спальня?

– Психея. – Я жду, когда она посмотрит на меня. У меня есть гостевая спальня, и она вполне отвечает ее потребностям. Но хочу, чтобы Психея была в моей постели, и готов вести нечестную игру, лишь бы затащить ее туда, даже если мы будем просто спать рядом. – Я не шутил насчет экспозиционной терапии. Если не секс, то нам придется хотя бы спать рядом.

– Нет.

– Это не обсуждается.

– Многие пары спят в разных комнатах. Моя мать и ее второй муж никогда не спали вместе.

Я вскидываю брови.

– То, что вы с Персефоной появились на свет, говорит об обратном.

Она чертовски милая, когда краснеет.

– Сделаю вид, что ты этого не говорил. Прекрати попытки меня отвлечь.

– Брак по любви, – медленно проговариваю я. – Если мы рехнулись настолько, что поспешили с браком, будет странно, если ты станешь вздрагивать каждый раз, когда я подхожу к тебе на расстояние вытянутой руки.

– Я поработаю над этим. Нам не нужно спать в одной кровати, чтобы наш план сработал.

Меня утомил этот спор.

– Не хочешь в этом участвовать? – Указываю себе за спину. – Дверь там. Я не причиню тебе вреда, но моя мать пошлет кого-то другого. Если хочешь проверить, каковы твои шансы пережить эту неделю, то пожалуйста. – Я блефую. Не могу позволить ей уйти. Ведь нас обоих ждут серьезные последствия.

Она смотрит на меня, будто ненавидя, но я потерплю, потому что она идет в коридор, ведущий в глубь дома.

– Давай закончим экскурсию по этому чудовищному пентхаусу.

Глава 8
Психея

Осмотрев остальную часть пентхауса (каждая комната в котором дороже и изящнее предыдущей), я наконец сумела освободиться от Эроса и спрятаться в главной ванной. Она такая же нелепая, как и все остальное в этом доме, с выложенной плиткой душевой кабиной, в которой могли бы поместиться шесть человек, и дюжиной душевых насадок, продуманно расположенных в различных местах. Плитка симпатичная, хотя никогда не скажу этого вслух. Она похожа на розовый кварц, который матово сияет на фоне напольной плитки цвета серого сланца. Обе раковины блестящие, черные, глубокие и оснащены датчиками движения. Естественно.

А еще зеркала.

Боги, как же здесь много зеркал.

Быть может, в мамином доме зеркал тоже больше, чем нужно, но здесь их слишком много. Все огромные и в вычурных рамах. Возможно, они не производили бы такое ошеломляющее впечатление, если бы тут был еще какой-то декор. Но нет. Только зеркала и минималистичная мебель, отчего у меня возникает чувство, будто я забрела в странную художественную галерею. Дорого и красиво, но бездушно.

Не сомневаюсь, это что-то говорит об Эросе, но слишком устала, чтобы связывать факты воедино.

Стараясь чем-то себя занять, чищу зубы зубной щеткой, которую он нашел для меня, и смотрю на свое отражение в главном зеркале ванной комнаты. Оно горизонтальное и тянется вдоль всей столешницы, простая рама из черного металла сверкает на фоне плитки. Я вздыхаю. Эта ночь перевернула мои планы с ног на голову, но ничего не поделаешь. Я знаю, когда настает время противостоять ударам судьбы, пусть этот удар закончился нокаутом. В конце концов из этой ситуации найдется выход, но сейчас единственный вариант – выйти замуж за Эроса.

Выйти замуж за Эроса.

Я бы рассмеялась, если бы у меня хватило духу. Знала, что он привлекателен. У меня есть глаза. Разумеется, он привлекателен. Но, даже понимая это, оказалась не готова столкнуться с силой, которую излучает его личность, когда он устремляет все свое внимание на меня. Он не источает тепло (не думаю, что он вообще способен), но сексуальность, которая от него исходит, может растопить мой разум, оставив только низменные потребности.

Я подскакиваю всякий раз, когда он прикасается ко мне, не потому, что мне неприятен контакт. Наоборот. Каждый раз, когда он касается меня или обнимает, чувствую, будто в меня ударила молния.

Он хочет заняться сексом.

Хочет, чтобы мы спали вместе.

Знание себя подразумевает, что я осознаю как все свои слабости, так и сильные стороны. Я умна, сообразительна и прекрасно умею создавать публичный образ. А еще одинока, измотана и не способна разделять секс и чувства. Я узнала об этом со своим первым парнем и приняла этот урок близко к сердцу. Возможно, кому-то подходят случайные связи, но не мне. Я ищу глубоких отношений. В результате мне приходится тщательно проверять всех, кто меня заинтересовал, поэтому моя личная жизнь в последний год была скудной. Если я не уверена, что человек в самом деле увлечен мной, а не пытается втереться в доверие к моей матери или как-то еще использовать меня, то не могу просто переспать с ним, заглушив голос разума.

Мне понадобится вся логика, дальновидность и хитрость, на которые я способна, чтобы пережить брак с Эросом. Я не могу совершить ошибку, которая ослабит мою бдительность.

И неважно, как сильно он меня привлекает.

Я закрываю глаза и выпрямляю спину. Ладно, решение принято. Теперь нужно его придерживаться. Я могу это сделать. С рождения имею дело с сильными личностями, как членами моей семьи, так и теми, кого встречала, живя в Олимпе. Справлюсь с Эросом, как справлялась с остальными. Нужно только найти рычаг давления на него, чтобы заставить делать то, что хочу.

Хотя бы немного сместить центр силы нашего партнерства в мою сторону.

С этой мыслью я иду к двери, открываю ее… И вижу, что Эрос растянулся на кровати в одних домашних штанах. Я замираю. Он был красив в смокинге и выглядел бесподобно в дорогом сером костюме. Невозможно превзойти совершенство. Это нелогично, но в пижамных штанах, босиком Эрос выглядит так, что у меня замирает сердце.

Я смотрю на его ступни. Они красивые, как мне кажется. Не скажу, что я из числа тех, у кого есть твердое мнение о ступнях, но его небрежная уязвимость символизирует близость, и в моей голове раздается сигнал тревоги.

– Что ты делаешь?

– Уже поздно. Я устал. – Он хлопает по кровати рядом с собой, и напрягшиеся мышцы его руки привлекают мое внимание к тому, какая у него красивая грудь, а потом мой взгляд устремляется…

Я беру себя в руки.

– Нам нужно поговорить.

– Поговорим утром. Сегодня мне больше нечего сказать. – Я не вижу его голубых глаз, но по его поджатым губам понимаю, что мне не одержать победу в этой битве.

Эрос снова хлопает по кровати, теперь будто приказывая.

– Иди сюда, Психея.

Мне предстоит довольно долго спать рядом с ним. Полагаю, логично начать сегодня ночью.

– Обычно я сплю голая. – Боги, зачем сказала это вслух?

– Я тоже. Однако ты временно сняла вопрос секса с рассмотрения, поэтому думаю, будет благоразумно оставить на себе немного одежды.

Благоразумно. Подавив истерический смешок, иду к кровати. Знаю, что это воображение, но чем ближе подхожу к нему, тем сильнее густеет воздух вокруг меня. Притягивает Эрос меня или отталкивает, пока неясно. Я неохотно расстегиваю джинсы. Пусть слишком устала, чтобы спорить с ним, но один момент не могу оставить без внимания.

– Поправка: я навсегда сняла вопрос секса с рассмотрения.

– Он еще открыт для обсуждения.

– Вовсе нет. – Это невозможно.

Я выскальзываю из джинсов, болезненно осознавая, с каким напряжением Эрос наблюдает за мной. Впервые обнажаться перед кем-то неловко, в эти моменты я чувствую себя такой уязвимой, что становится тошно. Даже учитывая, что доверяю человеку достаточно, чтобы заняться с ним сексом. Я беру себя в руки и смотрю Эросу в лицо, не зная, чего ожидать. Видела, какими людьми окружает себя Эрос. Все они – воплощение физического совершенства, каким его представляет Олимп.

Худые тела. Безупречная кожа. Идеал красоты.

Едва ли я такая. Мне постоянно напоминают об этом. Общественные ожидания сталкиваются с моей реальностью.

Я люблю свое тело. С невероятным упорством боролась, чтобы полюбить его, пусть даже порой это больше походило на неосуществимый замысел, чем на правду. Я по-прежнему болезненно осознаю критику.

После недолгого спора с собой снимаю свитер и остаюсь в майке и трусиках. Спать в лифчике я не стану, а потому с трудом освобождаюсь от него, не снимая майки.

В конце концов поднимаю взгляд на Эроса.

Он смотрит на меня так, будто хочет поглотить, смакуя каждый кусочек. Все мышцы в его теле напряжены, а под тканью пижамных штанов безошибочно выступает возбужденное достоинство. Вожделение. Чистое вожделение, и оно настолько сильно, что заполняет все пространство между нами.

Нельзя позволить ему снова ко мне прикоснуться.

Я прокашливаюсь.

– Подвинься.

– Здесь огромный матрас. Места предостаточно. – Он говорит спокойным тоном, и единственным признаком, что он взбудоражен, служит более глубокий тембр. – Прекращай спорить и ложись в кровать, Психея.

Хуже, чем лечь под эти одеяла, – стоять здесь и позволять Эросу пожирать меня взглядом, поэтому я подчиняюсь. Я предполагаю, что он будет спать поверх одеял, создавая иллюзию, будто мы спим отдельно, но он встает и, откинув одеяла, ложится рядом со мной.

Плохая идея. Поправка: это настолько ужасная идея, что слово «плохая» не описывает ее даже отдаленно.

Завтра…

Я вскакиваю и сажусь.

– Мне нужно сделать пару звонков. – Что угодно, лишь бы отсрочить момент, когда придется выключить свет.

Он движется неожиданно быстро и, обхватив меня за талию, прижимает к груди.