Текст книги "Желание джентльмеена"

Автор книги: Кэролайн Линден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Маркус бросился к рухнувшему без чувств негодяю.

– Всем стоять на месте! – рявкнул он приспешникам Бентли и навел на них пистолет кузена. В тот же миг дверь отворилась и в комнату ворвалась толпа вооруженных людей.

Поскольку зачинщик всей этой истории без чувств лежал на полу, подельники Рурка мгновенно утратили былой кураж; теперь они стояли, переминаясь с ноги на ногу и опустив глаза.

Вслед за полицейскими на пороге появился Тиммз: войдя в комнату, он громогласно объявил, что намерен арестовать всех соучастников преступления.

Герцог протянул полицейскому пистолет Бентли.

– Браво, Эксетер! – Тиммз похлопал его по плечу. – Чисто сработано!

Однако Маркус лишь отмахнулся.

– Моему брату срочно нужен доктор. – Он обернулся, ища глазами Дэвида: тот по-прежнему стоял, опершись о стену, и держался за бок. Заметив взгляд брата, он, превозмогая боль, улыбнулся.

– Доктор сейчас будет. А что с этим парнем? – Тиммз брезгливо указал на Бентли. – Что ему нужно: поставить пиявки или заказывать деревянный ящик?

– Пиявки, сэр, – склонившись над Бентли, отрапортовал полицейский. – Дамочка малость промахнулась, и поэтому он остался жив.

– Повезло мерзавцу! – Тиммз явно собирался уходить, и тут Маркус схватил его за руку:

– Где она? Где моя жена?

Некоторое время Тиммз пребывал в нерешительности, затем взглянул на потолок, и Маркус последовал его примеру, однако не увидел ничего примечательно.

И тут в комнату влетела Ханна, растрепанная и грязная, глаза ее лихорадочно блестели. Завидев Маркуса, она на мгновение застыла, а затем с душераздирающим криком бросилась к нему.

Маркус ринулся к ней навстречу и стиснул в объятиях. Подумать только, они могли бы больше никогда не увидеться! При этой мысли у Маркуса затряслись руки, и он еще крепче прижал к себе Ханну.

– Надеюсь, ты не ранен? – Ханна откинулась назад и провела рукой по его лицу, плечам, а потом крепко вцепилась в его руки. – Говорят, кого-то застрелили… Я не знала…

Маркус закрыл ей рот долгим страстным поцелуем. Какая радость – она невредима, и он тоже жив и может ее обнять!

– Со мной все в порядке, – сказал Маркус, прервав поцелуй. – А вот как ты очутилась на крыше, мне не понятно.

Ханна застенчиво улыбнулась сквозь слезы.

– Им нужно было знать, что творится внутри, и мне на ум пришла идея использовать дырявую крышу. Вот только на крышу никто не мог залезть, поэтому вызвалась я.

– А потом ты уронила бесценные жемчужины в крысиную нору. – Маркус усмехнулся, Ханна тоже неуверенно улыбнулась.

– Ожерелье – единственное, чем я могла привлечь внимание негодяя заставить подойти туда, откуда можно было запустить кирпичом…

Маркус откинул голову и расхохотался, а Ханна облегченно вздохнула и прижалась к нему. Слава Богу, он цел и невредим; а она так боялась, что они опоздали!

– Черт с ними, с жемчужинами, – прошептал Маркус, припав к ее волосам. – Думаю, за несколько веков никто не нашел им лучшего применения.

Ханна кивнула, но тут взгляд ее упал на Дэвида, и она охнула.

Маркус стремительно обернулся: Дэвид медленно сползал по стене и, в конце концов, распростерся на полу. Над ним озабоченно склонился один из полицейских.

Маркус велел подвинуться полицейскому и опустился на колени рядом с братом.

– Дэвид! – негромко позвал он и прикоснулся к его плечу. – Дэвид, ты меня слышишь?

Дэвид кивнул, не открывая глаз.

– Чертово ребро, – пробормотал он.

Маркус помрачнел.

– Надо скорее ехать домой, – решил он.

Поддерживая Дэвида с обеих сторон, Маркус и полицейский подняли его на ноги, затем Маркус перехватил руку брата и жестом велел полицейскому отойти.

Ханна помогала ему с другой стороны. Медленно ступая, они вышли на улицу, и Маркус, остановившись, оглянулся.

– Интересно, как ты это сделала? – спросил он, вглядываясь в кирпичную трубу.

– Сама не знаю, – удивленно сказала Ханна – ей самой не верилось, что она сумела вскарабкаться на крышу, которая опасно накренилась набок; впечатление было такое, будто ветхое здание скоро рухнет.

– Ты чертовски храбрая, – слабым голосом заметил Дэвид.

– Ну нет, это ты настоящий храбрец!

– И все же, Ханна, это был героический поступок, – настаивал Маркус.

Щеки Ханны залил алый румянец. Ну разве это подвиг – влезть на крышу и при этом погубить бесценное колье! Куда опаснее было остаться наедине с пятью головорезами.

– Ты моя героиня, – сказал Дэвид и тут же закашлялся.

Маркус с улыбкой взглянул на Ханну.

– Нет, – поправил он. – Она моя героиня.

Глава 22

Вернувшись домой, они застали небывалую суматоху. Не успела карета подъехать к парадной лестнице Эксетер-Хауса, как из дверей высыпала добрая дюжина слуг, а следом вышла бледная как полотно Розалинда. Не говоря ни слова, она опередила лакеев и бросилась в объятия пасынков, едва успевших выбраться из кареты.

Вскоре Маркус отошел, оставив Дэвида в объятиях мачехи.

Прислушиваясь к словам Розалинды, Дэвид несколько раз кивнул, затем медленно заковылял к дому, поддерживаемый с двух сторон слугами.

– Ах, Ханна! – Розалинда поспешно обернулась. – Бог ты мой, я ничего не знала… Я даже представить не могла, пока Селия не сказала, что ты оставила у нее Молли, а Телман не сообщил про запертую в гардеробной служанку.

– Надеюсь, никто не пострадал? – с надеждой спросила Ханна и взяла Розалинду за руки. – За время нашей отлучки ничего не случилось?

Розалинда покачала головой.

– К счастью, все в добром здравии. Я велела Харперу запереть на засов до вашего возвращения все двери и окна и прочесать дом сверху донизу. – Она негромко рассмеялась. – Сейчас он, наверное, осматривает винный погреб.

Ханна с облегчением вздохнула; она беспокоилась, что Бентли мог заслать сюда своих сообщников. Они с Дэвидом так спешили, что никого не успели предупредить.

– Может, зайдем внутрь? – предложил Маркус. – А потом все объясним Розалинде.

Вся компания проследовала в дом, и Дэвид тут отправился к себе.

При их приближении Телман вскочил на ноги.

– Ваша светлость! – Слуга поклонился, взволнованно переводя взгляд с Маркуса на Ханну.

– Я сделал все, как вы просили. – Он протянул Ханне ключ, словно ему не терпелось от него избавиться.

– Спасибо, Телман. Помощь, которую вы оказали, бесценна. Я ваша вечная должница.

– Ах, мадам, вы так добры! – Телман улыбнулся, но, взглянув на Маркуса, тут же вернул лицу бесстрастное выражение.

– Ничего, Телман, – добродушно сказал Маркус.

– Думаю, мы все до одури счастливы. Я не забуду службы, которую ты сослужил. – Он взял у Ханны ключ.

Камердинер недоуменно захлопал глазами, затем поклонился.

– Благодарю, ваша светлость, – неуверенно пробормотал он.

– Пока можешь быть свободен, – добавил Маркус. – Сегодня мне не понадобятся твои услуги.

Телман снова поклонился, затем повернулся и поспешно зашагал прочь.

– Дом в полном порядке, ваша светлость, – отрапортовал дожидавшийся своей очереди Харпер. – Я лично обыскал каждую комнату.

– Молодец. – По голосу Маркуса чувствовалось, что эта ситуация начинает его забавлять.

Дворецкий поклонился.

– Пошлите кого-нибудь за костоправом для лорда Дэвида и велите подать чай в мой кабинет.

Харпер, кивнув, удалился, и Маркус повернулся к Розалинде:

– Розалинда, будь добра, скажи Селии и Молли, что мы живы и невредимы.

– Разумеется, я это сделаю, – нерешительно произнесла Розалинда, – но…

– Не волнуйся, после я тебе все расскажу, но сначала мы должны поговорить со служанкой. – Маркус протянул ключ одному из слуг. – Ступай и приведи сюда горничную, запертую в гардеробной лорда Дэвида.

Когда слуга ушел, Ханна почувствовала жуткую усталость и прикрыла глаз: она была слишком измучена, чтобы допрашивать Лили, и сейчас ей хотелось только одного: проведать Молли и улечься спать.

Маркус положил руку ей на талию.

– Еще немного продержишься? – прошептал он ей на ухо. – Я хочу, чтобы ты помогла мне расспросить Лили.

Ханна глубоко вдохнула и, кивнув, потянулась к нему, но вспомнила, что они стоят посреди парадной в окружении слуг, и отвела глаза.

– Ах, я должна известить Селию, – словно очнувшись, воскликнула Розалинда, – бедняжка так волнуется! Теперь, когда я знаю, что все в безопасности…

Она опрометью бросилась вверх по лестнице.

Взяв Ханну за руку, Маркус подвел ее к кабинету.

– Не переживай, милая, – сказал он.

Когда они вошли в кабинет, Маркус обнял Ханну и долго ее не отпускал.

Ханна доверчиво прижалась к нему; сейчас она не могла говорить, даже если бы захотела. Подумать только, Маркус чуть не погиб: он дважды поставил свою жизнь под угрозу: сначала чтобы выручить ее дочь, потом – во имя спасения брата. Те, кто считает его холодным и бесчувственным, сильно заблуждаются; он доказал, что на многое способен ради любви. В горле у Ханны встал комок. Какое счастье, что он ее любит!

– Ты спасла мне жизнь, – прошептал Маркус.

– И вовсе не я! Мистер Тиммз, наверное, никогда не забудет скандала, который я учинила в его доме.

– Тиммз умеет ценить храбрость. К тому же он несколько месяцев пытался выследить эту банду фальшивомонетчиков. – Герцог убрал с ее лица спутавшиеся пряди. – Ты уверена, что не пострадала?

Ханна кивнула и улыбнулась, но тут их разговор прервал стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Маркус, не выпуская Ханну из своих объятий.

Оказалось, что слуга принес поднос с чаем.

– Спасибо, можешь быть свободен. – Когда слуга ушел наконец, Маркус выпустил Ханну, и она без сил опустилась на ближайший стул. Подойдя к шкафчику из орехового дерева, он достал бутылку бренди, пододвинул другой стул поближе к Ханне, налил ей чаю и добавил капельку бренди.

– Выпей, – велел он. Ханна покорно отпила глоток. – Ну а теперь я намерен допросить Лили. Скорее всего она расскажет нам больше, чем Бентли, на нее моя главная надежда. Наверное, у тебя тоже припасено для нее несколько вопросов, однако позволь мне начать первым.

Ханна кивнула и снова пригубила чай, приправленный бренди; в конце-то концов, именно Маркус – работодатель Лили и вправе поступать с ней по своему усмотрению.

– Если захочешь что-нибудь сказать, у тебя будет такая возможность. Не сомневайся, я заставлю ее выложить все, что ей известно.

Ханна снова кивнула, после чего Маркус раскрыл толстую папку и уселся за стол.

В дверь постучали, и он, подняв голову, посмотрел на Ханну, затем негромко произнес:

– Войдите!

В комнату бочком протиснулась Лили; на лице у нее был написан ужас, будто она поднималась по ступеням гильотины. Остановившись у двери, Лили нерешительно переводила взгляд с Ханны на Маркуса.

– Ваша светлость, – наконец пробормотала она и присела в реверансе.

– Садись. – Герцог не спускал со служанки глаз.

Лили, потупившись, подошла к стулу, на который он указывал, и села, после чего в комнате воцарилось напряженное молчание. Ханна едва удерживалась, чтобы не начать задавать вопросы, но она обещала Маркусу, что не станет ему мешать…

– Итак, – промолвил герцог, заставив Лили вздрогнуть, – у меня в доме завелась шпионка.

Горничная бросила на Ханну умоляющий взгляд, но промолчала.

– Шпионка, которая во мраке ночи пробирается в мой кабинет и творит бог знает какие пакости. Мало того – она похищает невинных детей и заключает сговор с ворами и убийцами, – сурово продолжил Маркус.

– Вероятно, Бентли не сказал тебе, что убийство герцога карается повешением? Да и остальных твоих преступлений достаточно для того, чтобы надолго засадить тебя за решетку. Как знать, выйдешь ли ты когда-нибудь на волю. – Маркус поставил локти на стол и сцепил пальцы. – Полиция пока не нагрянула сюда лишь по одной причине: я хочу, чтобы ты сначала ответила на мои вопросы. Итак, скажи, что заставило тебя предать меня и мое семейство?

Лили, похоже, испугалась до полусмерти.

– Смилуйтесь, ваша светлость, – захныкала она, – я не похищала ребенка, а просто спрятала девочку в безопасном месте…

– Спрятала, но зачем?

Служанка вся съежилась.

– Из-за мистера Риза, сэр. – Ее голосок дрожал. – Он… Он сказал мне…

Маркус не проронил ни слова, лишь всем корпусом подался вперед. Лили побледнела еще больше.

– Он сказал мне, будто его батюшка перворожденный сын, а вовсе не ваш отец, ваша светлость, и что в вашем кабинете хранятся документы, которые подтверждают, что его, мистера Бентли, то есть мистера Риза, сэр, обманом лишили законного титула. Еще он сказал, что сам должен быть герцогом и что будто бы вы и ваш батюшка спрятали документы, а если я их найду, то он… – Она сглотнула. – Он возьмет меня к себе, и что у нас с ним общий отец…

Если герцога и удивила эта история, то, насколько могла судить Ханна, ему удалось ничем не выказать своего изумления.

– Бред, – презрительно фыркнул он. – Придумай сказку получше.

– Но это все правда! – запальчиво воскликнула девушка.

– По крайней мере, так сказал мистер Риз. Сначала я отказалась ему помогать, а потом… Он все знал о моей матери и извинился за своего отца, который так нехорошо с ней обошелся. Получается, я и вправду его сестра, и он хочет загладить передо мной вину. – Она покраснела. – Видите ли, я не знала своего отца, а матушка сказала, что он умер, когда я была еще младенцем. Она вообще не любила о нем говорить. А теперь у меня никого не осталось, кроме… кроме…

Лили всхлипнула.

– Я не знала о том, что готовится убийство; думала, если действительно существует документ, в котором говорится, что мистер Риз герцог, титул принадлежит ему по праву, верно ведь? Я полагала, что он никому не желает зла, а хочет лишь исправить несправедливость. Мне было несложно выполнять его поручения, пока он не попросил меня украсть ребенка, но на это я не могла пойти.

Она обернулась к Ханне и умоляюще воскликнула:

– Поверьте, мадам: что бы ни случилось, я бы ни за что не обидела вашу дочку!

Маркус озабоченно почесал переносицу.

– О чем именно вас просил Бентли?

Лили поспешно вытерла глаза.

– Я всего лишь должна была открывать это, – она указала на двустворчатое окно, доходящее до пола, – и еще иногда отвечать на его вопросы. Он много расспрашивал о вас, мадам.

Лили обернулась к Ханне.

– И что он спрашивал?

Служанка на секунду задумалась.

– Спрашивал, верны ли слухи о нежных отношениях между вашими милостями. – Горничная залилась багровым румянцем. – Я сказала, что вряд ли, потому что никогда не видела… ну… в вашей комнате, мадам…

– Да, понимаю, – оборвала ее Ханна и тоже покраснела.

До недавнего времени Лили никогда не видела в ее покоях Маркуса и вдруг в одно прекрасное утро застала его обнаженным. Неудивительно, что бедняжка тогда выронила поднос.

Однако Маркус, похоже, не собирался отвлекаться от главной темы.

– Значит, ты рассказала Бентли о Молли, – произнес он, не отрывая глаз от Лили.

Служанка кивнула:

– Да, так оно и было. От меня он узнал, что вы, мадам, сильно привязаны к дочке.

Маркус задумчиво откинулся на спинку кресла. Не верить Лили он не мог. Все сходится. Кое-что он узнал от Дэвида, кое о чем догадался сам. Его отец и отец Бентли тоже были близнецами, вернее, двойняшками: в отличие от Маркуса и Дэвида они были разными, как небо и земля. В конце концов, Бентли решил – точнее, внушил себе, – что именно он законный герцог и вознамерился любыми средствами заполучить вожделенный титул. Интересно, действительно ли Бентли полагал, что в кабинете Маркуса хранятся тайные документы, или просто хотел порыться в его бумагах?

То, что Бентли без зазрения совести обманул доверчивую девушку, не знавшую своего отца, было вполне в его духе; он просто воспользовался ею для достижения своих корыстных целей. В случае успеха своего мерзкого предприятия кузен спокойно мог обвинить Лили в убийстве, которого та не совершала, и, чего доброго, потом сам сдал бы ее властям, заявив, что разоблачил заговор.

– Итак, Бентли уверял, будто у вас с ним общий отец, – повторил Маркус. – А что он представил в качестве доказательства?

Лили захлопала глазами.

– Он… – Она осеклась. – Он сам признался. Сказал, что нашел отцовский дневник и прочитал, как его отец соблазнил матушку, когда та прислуживала в Эйнсли-Парке. Еще он сказал, что хоть и не может публично признать меня своей сестрой, но будет обо мне заботиться, как и полагается брату. За это я должна помочь ему, поскольку я его сестра.

– И он показал тебе этот дневник?

– Нет, ваша светлость, – прошептала девушка.

– Неужели он не представил иного подтверждения своему рассказу?

Лили помотала головой, и Маркус глубоко вдохнул.

– Мой дядя уже несколько лет как покойник, – медленно произнес он, – Насколько я помню Бернарда, этот человек никогда не вел дневник. Бернард был мечтатель, художник, и его ничто не интересовало, кроме живописи. Если бы он завел роман со служанкой из Эйнсли-Парка, отец бы взыскал с него сполна.

Маркус умолк.

– Думаю, Бентли это было прекрасно известно.

Лили кивнула.

– Да, ваша светлость, – пролепетала она. – Какая же я дура, что поверила ему!

Маркус невольно пожалел девушку. Это все Ханна виновата, беззлобно подумал он: если бы не она, он бы никогда не заподозрил Лили.

– Сколько тебе лет? – уже не так строго спросил он. Наверняка Бентли наврал ей с три короба, и теперь пора заставить Лили понять, что она предала хозяев ради жалкого лгуна.

Лили нервно сглотнула.

– Скоро двадцать три, ваша светлость.

Маркус задумчиво наморщил лоб.

– Двадцать два года назад мой отец женился на Розалинде. Тогда Бернард жил в поместье Эксетер. Но до этого… – Он покачал головой, припоминая. – Нет, тогда он еще не жил в нашем поместье. До свадьбы отца он почти два года жил в Европе. Помнится, летом, во время свадебных торжеств, я слушал его рассказы об Италии и Греции…

Ханна увидела, как на юбку Лили упала слезинка. Пожалуй, они с Маркусом взялись за нее слишком круто. В конце концов, она так и не отдала девочку Бентли, как бы сильно ей ни хотелось восстановить так называемого брата в правах.

Бросив взгляд на герцога, Ханна поняла: ему совершенно безразлично, что руководило Лили в ее поступках: она предала его, шпионила за ним и вступила в сговор с человеком, который хотел его убить. Похоже, девушка и впрямь может угодить за решетку, а ведь ей ещё нет и двадцати трёх!

Неожиданно Маркус обернулся.

– Ну и как же ты с ней поступишь? – спокойно спросил он.

Ханна растерялась. Имеет ли она право выносить приговор? И если да, то какой?

Ханна невольно поднялась.

– Помнишь, ты кое-что предложил мне, когда я только приехала?

Маркус на мгновение задумался, потом кивнул.

– Можно забрать это сейчас?

Маркус снова кивнул и вынул маленькую книжицу, затем что-то написал и протянул ей листок.

Ханна, взяв листок, обернулась к Лили, и та со страхом посмотрела на нее.

– Ты совершила подлый и низкий поступок, – сурово произнесла Ханна. – Даже если бы то, что сказал мистер Риз, было правдой, ты не должна была шпионить за мной и за его светлостью. Как ты понимаешь, после такого поступка я не могу оставить тебя в доме.

По щеке Лили скатилась вторая слезинка.

– Тем не менее, ты не отдала мою дочь мистеру Ризу, и поэтому я тебя прощаю. Отныне ты свободна. – Она протянула Лили банковский чек. – Вот возьми. На эти деньги ты начнешь жизнь сначала в каком-нибудь другом месте.

Лили осторожно взяла чек.

– Значит, вы не посадите меня в тюрьму? – робко спросила она.

– Нет. Но помни: все могло закончиться куда хуже. Это тебе урок – больше не искушай судьбу.

– Что вы, мадам! – Лили осторожно взглянула на чек: увидев, на какую сумму он выписан, она широко раскрыла глаза и, поднявшись со стула, поспешно запихнула бумажку в карман передника. – Спасибо, мадам. Спасибо, ваша светлость. Я больше никогда… я…

– Все, довольно, – прервал Маркус, и Лили поспешила удалиться.

Ханна долго смотрела вслед служанке: ей очень хотелось верить, что она поступила правильно. Лили обманула ее, но ведь она сама тоже долго притворялась герцогиней Эксетер; имеет ли она после этого право осуждать других за ложь? К тому же Лили фактически спасла ее дочь, поэтому Ханна не хотела лишать ее свободы.

Повинуясь душевному порыву, она обернулась к Маркусу:

– Спасибо тебе.

Он поднял бровь.

– За что?

Ханна улыбнулась.

– Ты знаешь.

Маркус усмехнулся.

– Вероятно, ты имеешь в виду прошлую ночь…

– Вот негодник! – Ханна рассмеялась. – Вовсе не за это, а за то, что отпустил Лили с миром.

Герцог пожал плечами.

– Бентли дурачил куда более проницательных людей; я и сам никогда бы не заподозрил, что он способен придумать такую схему, тем паче привести ее в исполнение. Так что пусть в тюрьме гниет Бентли, а не девушка, которая поверила в красивую сказку.

– Ты прав, но все равно спасибо.

С минуту герцог молчал, потом уголки его губ дрогнули.

– У тебя очень доброе сердце. Редли, Дэвид, Лили… Всем ты даруешь прощение.

– Перестань! – Ханна покачала головой.

– Даже мне. – Голос Маркуса стал серьезным, и Ханна вскинула на него взволнованный взгляд. – Вначале я был с тобой ужасно груб, и теперь прошу простить меня.

– Чего уж тут, я тоже ведь не сахар.

Ханне невольно вспомнилось все, что она наговорила Маркусу и что о нем думала прежде. Хотя, как правило, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило выходить из себя и давать волю гневу.

– Со мной тогда нельзя было иначе. – Маркус вздохнул. – Я даже рад, что ты ко мне не подлизывалась.

Ханна недоуменно захлопала ресницами.

– Тогда бы я решил, что ты хочешь стать настоящей герцогиней. После истории с Сюзанной… – Он смущенно отвел глаза. – Я привык, что все женщины лгут, чтобы добиться желаемого. Если бы ты была ко мне добра, я решил бы, что ты играешь, хочешь, чтобы я растаял от нежности и попал в твои сети.

Ханна осуждающе покачала головой:

– Не понимаю я этих лондонских дам!

– Я тоже, – охотно согласился Маркус.

В это время раздался стук в дверь, в комнату вошла Розалинда.

– Я поговорила с Селией, а Молли сладко спит. Ну как, все утряслось?

Маркус переглянулся с Ханной, и она улыбнулась. Действительно, похоже, все наконец пришло в норму, братья-близнецы помирились, Бентли и его сообщники угодили за решетку, а с Дэвида сняли все обвинения. Молли мирно посапывает под боком у Селии, и никто серьезно не пострадал.

– Видишь ли, Розалинда, – медленно произнес Маркус, – нам осталось решить один жизненно важный вопрос.

– Какой еще вопрос? – Ханна встревоженно взглянула на мужа. – Неужели Дэвид?..

– Нет, к Дэвиду это не имеет ни малейшего отношения. Просто я должен сделать одну вещь, требующую осторожности и такта.

Вдруг Розалинда лучезарно улыбнулась и захлопала в ладоши.

– Ах, Маркус! Разве ты еще не… Так чего же ты ждешь?

– Жду, когда ты закроешь за собой дверь, – насмешливо произнес герцог.

Не задавая больше вопросов, Розалинда вышла из комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.

У Ханны пересохло во рту; она не осмеливалась поднять глаза.

– Я не должен был говорить того, что сказал сегодня вечером в карете, – осторожно начал Маркус. Боже праведный! Тогда герцог, по сути, признался ей в любви. Неужели теперь он отказывается от своего признания?

– Тогда было не время и не место, – продолжил он. – Я не должен был говорить…

Маркус осекся.

– Когда же ты собирался это сказать? – тихо спросила Ханна и едва услышала себя: так громко стучало в ее груди сердце.

Маркус повертел в руках лист бумаги.

– Сегодня. Я хотел накрыть ужин на двоих у себя в комнате, а потом… – Он улыбнулся и развернул особое разрешение на брак. – Я всегда любил строить планы, но с тех пор, как в моей жизни появилась ты, ничто не выходит, как задумано.

– Да, – прошептала она. – Я тебя понимаю.

– Неужели?

– Поверь, жизнь в Лондоне многому меня научила.

Маркус чуть усмехнулся.

– Я надеюсь научить тебя еще большему.

– А я постараюсь быть прилежной ученицей, – улыбнулась Ханна.

Неожиданно Маркус обнял ее за талию, подхватил и усадил на стол.

– Для этого я должен буду преподать тебе еще много уроков, – сказал он и взял ее лицо в свои большие ладони.

Ханна заглянула ему в глаза – они лучились тем теплым светом, к которому она была так неравнодушна.

– Надеюсь. Я сама хочу, чтоб уроков было как можно больше.

Шутливое выражение внезапно исчезло с лица герцога; теперь на нем читалась такая любовь и нежность, что у Ханны защипало глаза от подступивших слез.

– Я думаю… – нерешительно начал он. – Пожалуй, теперь самое время кое-что сказать. Я люблю тебя, Ханна Джейн Престон, как никогда никого не любил, и я хочу, чтобы ты стала моей герцогиней и моей законной супругой.

Он умолк, затем прибавил:

– Конечно, если ты не против.

– Все это просто чудесно, – Ханна вздохнула, – но беда в том, что у меня нет приданого.

– Зачем тебе оно? – удивился Маркус.

– А еще у меня нет положения в обществе, – продолжила Ханна. – Надо мной в городе все смеются из-за моих веснушек и деревенских привычек.

– Никто не осмелится… – начал было герцог и вдруг замолчал.

Он начал понимать, к чему она клонит.

– Если пройдет слух, что я влезла на крышу и разбросала фамильный жемчуг Эксетеров, со мной перестанут разговаривать лондонские дамы. – Ханна, покосившись на Маркуса, заметила, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка.

– Тогда мы больше не будем тратить время на все эти глупые приемы и балы. В любом случае теперь я чаще стану бывать дома по вечерам, – твердо сказал он.

– Вот так уже лучше, а то у меня здесь совсем нет друзей. Не думаю, что нас хоть куда-нибудь пригласят.

– Гм… – Маркус обхватил ее за бедра и наклонил к столу.

– Что ж, тогда я буду твоим другом, – прошептал он. – И весьма… близким.

Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался.

– Но ты позабыла упомянуть еще одно свое качество.

Теперь пришел черед Ханны недоуменно хлопать глазами. Маркус нежно взял ее руку, положил ладонь себе на грудь, а сверху прикрыл ее своей рукой, и Ханна почувствовала ритмичные удары его сердца.

С минуту они молча смотрели друг на друга, и тут Ханна почувствовала, что в который раз влюбляется в выразительное лицо мужа.

– Да, – прошептала она. – Мне чрезвычайно лестно, что ты так ценишь его.

Маркус сильнее сжал ее руку.

– Скажи, ты способна полюбить надменное, бессердечное чудовище?

Ханна от души улыбнулась.

– А ты способен полюбить деревенскую простушку?

Герцог на мгновение задумался.

– Ты спрашиваешь про любовь до гроба или прямо здесь и сейчас, на этом столе?

Ханна молчала, а Маркус опустил ее еще ниже.

– Впрочем, зачем я спрашиваю? Ответ все равно один: да.

Ханна взвизгнула и, потеряв равновесие, распростерлась на столе, с которого Маркус едва успел сбросить счетные книги и бумаги.

– В последнее время меня преследует навязчивая идея: всякий раз, когда я вижу стол, мне хочется заняться на нем с тобой любовью.

Ханна с удовольствием подумала, что в Эксетер-Хаусе десятки столов, и, когда Маркус склонился над ней, обвила руками его шею.

– Я от всей души тебя в этом поддерживаю.

Маркус рассмеялся, и его теплое дыхание защекотало ей губы.

– Главное, держись за меня и не разжимай своих объятий, милая.