Текст книги "Смуглый венецианец"

Автор книги: Кэролайн Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Эмма кивнула.

– Я уверена, что лучше. Но должна признаться, что это не очень привлекает меня. Я бы предпочла что-то менее... коммерческое.

– Хорошо, – граф улыбнулся. – Если ты мне доверяешь, сделаем, как я предложил вначале, я покажу тебе лагуну.

– Доверяю вам? – Эмма нахмурилась. – Я не понимаю.

Чезаре резко повернул лодку, и они проплыли между темными каменными стенами домов, выходящих прямо на канал. Обвитые вьющимися растениями арки вели во внутренние дворики, кованые железные решетки которых казались воротами в подводные сады. Маленькие лодочки были привязаны к шестам или небольшим колоннам.

– Я имею в виду, что многие островки лагуны сейчас пустынны, там никого нет, понимаешь? Конечно, есть Мурано, Бурано и Торчелло, но думаю, мы прибережем их на потом, хорошо?

Эмма посмотрела на часы.

– Уже больше трех часов, синьор. Наверное, было бы лучше оставить лагуну на потом.

Чезаре пожал широкими плечами, и Эмма не могла не залюбоваться тем как заиграли под серым шелковым пиджаком костюма его сильные мышцы. Почему он не женился, подумала она, должно быть, немало женщин охотно пожертвовали бы своей свободой ради него. Внезапно они вылетели из полумрака каналов на яркую открытую гладь моря, такого же голубого, как небо, сливавшееся с ним на горизонте. Это было так неожиданно и так красиво, что Эмма только вскрикнула и покачала головой в изумлении. Чезаре выключил мотор, и некоторое время они плыли по течению, оставив далеко позади шпили и церкви Венеции. В это время дня немногие отправлялись путешествовать, и казалось, они были совсем одни в голубом-голубом мире.

– Тебе нравится? – спросил он, вопросительно глядя на Эмму.

Она беспомощно покачала головой.

– Как такое может не нравиться?

Она пошла на корму маленького суденышка и села на мягкие подушки, покрывавшие скамейку. Граф Чезаре последовал за ней и сел рядом, предлагая ей сигарету. Эмма покачала головой.

– Я все еще не понимаю, почему вы привезли меня сюда!

– А почему бы и нет? – он лениво откинулся назад, разглядывая ее так внимательно, что она смутилась. Ты мне нравишься.

Эмма не могла промолчать.

– Граф Чезаре...

– Чезаре достаточно, – мягко перебил он.

– Ну... тогда Чезаре. Это просто не доходит до меня. Я прекрасно знаю, что Селеста куда более привлекательна, так почему же вы возитесь со мной? – Она вздохнула. – Пожалуйста, не пытайтесь меня обмануть.

Он возмущенно развел руками.

– А я и не пытаюсь. Ты мне действительно нравишься, и я хотел посмотреть, как ты отреагируешь на все это.

– Почему вы не взяли Селесту? Почему вы отказались от сиесты?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – ответил он холодно. – Принимай дары в том виде, как нам предлагают их боги.

Эмма повернулась к нему спиной. Она просто не могла поверить, что такому мужчине, как граф Чезаре, могло понравиться такое незначительное, незаметное существо, как она. Это было смешно. Должна существовать какая-то другая причина. Он был слишком привлекательным и, его вчерашнее приглашение выпить с ним было не более чем, инстинктивной реакцией итальянца, желающего показать, что он искренне извиняется. Последняя фраза графа испортила ей настроение, и она чувствовала себя разочарованной и несчастной.

Эмма взглянула на него и увидела, что он смотрит невидящими глазами в воду, словно глубоко поглощен своими мыслями. Почувствовав ее взгляд, он искоса посмотрел на нее.

– Хочешь вернуться?

Эмма пожала плечами.

– Думаю, что лучше вернуться.

Видал Чезаре смахнул пепел с брюк и встал. Он стоял, глядя вниз на ее поднятое лицо, потом прикоснулся сильными пальцами к ее подбородку и оценивающе посмотрел на нее.

– Не преуменьшай своих достоинств, Эмма Максвелл, – пробормотал граф мягко. – Ты славный ребенок, и при правильном обращении можешь быть довольно красивой, ты знала это?

– Я не ребенок! – парировала девушка, хотя и слегка по-детски. Он поднял темные брови.

– Нет? Возможно и нет для молодых людей твоего возраста, но мне ты кажешься невероятно юной и наивной. Я даже не могу вспомнить, когда сам был таким же молодым. Я чувствую себя так, словно родился старым.

– Женщины взрослеют намного раньше, чем мужчины, – быстро отреагировала она.

– Хорошо, я принимаю это. Но как ты сказала раньше, Селеста больше подходит мне по возрасту.

– Я не упоминала возраст, – сухо сказала Эмма, ее щеки горели, и он отпустил ее.

– Нет. Но ты проницательна, – произнес он загадочно и отправился заводить мотор.

Эмма вздохнула. Ну и что она доказала?

Она встала и присоединилась к нему.

– Скажите мне честно, зачем вы привезли меня сюда?

Чезаре вздохнул.

– Потому что ты славный ребенок, и потому что ты мне нравишься.

– И это единственная причина?

– А что бы ты хотела услышать? – он улыбнулся. – Я не имею дел с подростками, что бы тебе не говорила твоя очаровательная мачеха.

– Вы не могли быть более откровенным! – воскликнула Эмма, чуть не плача. – О, зачем я только поехала!

Чезаре засмеялся, и на секунду ей показалось, что он похож на дьявола. Насмехается над ней, дразнит, она почувствовала, что могла бы дать ему пощечину, так он ее разозлил.

– Ты ожидала легкомысленного флирта? – спросил он совершенно откровенно. Но Эмма была слишком изумлена и не ответила. – Неужели ты приехала в Венецию, чтобы завести так называемый курортный роман, а затем вернуться в Англию и снова погрузиться в каждодневные дела?

– Конечно, нет, – Эмма отвернулась. – Я изменила свое мнение о вас, синьор граф. Я думала, вы джентльмен!

Они вернулись в полумрак каналов и графу, отлично знавшему дорогу, потребовалось немного времени, чтобы добраться до Палаццо Чезаре. Эмма поспешно вылезла из лодки, пока он привязывал веревку, и быстро пошла через двор во дворец. Он догнал ее, когда она подходила к ступенькам лестницы.

– Как я понял ты на меня сердишься, – насмешливо пробормотал он.

– Мои чувства не распространяются на вас, – ответила она холодно, ступая на первую ступеньку с тем достоинством, на которое только была способна в тот момент. Но неожиданно нога соскользнула назад, она споткнулась и, наверняка, упала бы, если бы граф не поддержал ее.

Эмма ощутила тепло и силу его тела. Чезаре обнял ее, крепко прижали к груди, и она почувствовала, как ноги становятся ватными. Никогда в жизни Эмма не испытывала такого сильного волнения от прикосновения мужчины. По участившемуся дыханию графа она поняла, что от также взволнован. Стоило ей повернуться, и его губы, она не сомневалась в этом, стали бы искать ее, и вряд ли она смогла устоять. Когда через минуту граф отпустил ее, резко отступив назад, она, оглядываясь, взлетела вверх по лестнице. Удары сердца громом отдавались у нее в ушах.

5

Чезаре вышел из конторы Марко Кортино. Он пробрался сквозь шумную толпу, которая, казалось, не рассеивалась в любое время дня, и направился к мосту Риальто. Смешавшись с туристами, он надеялся пройти незамеченным, так как у него не было желания привлекать к себе внимание. Пройдя мимо моста, он направился по многочисленным улочкам и переулкам к Пьяццо Сан Марко. Было уже почти одиннадцать, а он пообещал встретиться с Селестой в одном из кафе, которых было не счесть на этой площади, именно в это время.

Граф с радостью узнал, что она должна была сделать кое-какие покупки, так что это избавило его от необходимости объяснять, почему он не мог составить ей компанию раньше. Ему надо было срочно связаться с Марко по важному делу, но было бы совсем нелегко придумать предлог для того, чтобы отправиться в район Фондако ден Тедески. Он подумал о том, как глупо было с его стороны позволить гостям остаться в Палаццо, в то время, как столько было поставлено на карту, но не в его характере было вести себя грубо и невоспитанно, поэтому ему пришлось смириться с их присутствием. Он сомневался, что кто-нибудь поверит в то, что ему безразличны планы бабушки, а его собственная попытка проявить интерес к падчерице не увенчалась успехом. Вспомнив свою прогулку с Эммой два дня назад, он снова принялся ругать себя. Это был совершенно идиотский поступок, приведший лишь к тому, что ему удалось разрушить обычную дружбу, которая могла бы завязаться у него с этим ребенком. Ребенком? Граф задумался. В податливой мягкости ее тела, когда он на мгновение прижал ее к себе на лестнице, не было ничего детского, да и его собственная реакция была исключительно взрослой. Он честно признался себе, что при любых других обстоятельствах, посчитал бы роман с Эммой забавным. Правда, все молодые женщины были для него одинаковы, но неискушенность Эммы и трогательное отрицание того, что он может проявлять к ней какой-то интерес, странно задели его, и ему хотелось бы продолжить эксперимент.

Селеста – совсем другое дело. Она очень красива и очень богата, и не намного моложе его. Чезаре не сомневался, что она очень хочет, чтобы их знакомство поскорее переросло во что-то более глубокое, но впервые в жизни желание обладания притупилось. Он знал многих красивых женщин, и считал красоту необходимым условием физического желания, но сейчас обнаружил, что это не всегда так. Эмма, этот ребенок, не была красивой, и все же ее стройное тело было желанным, хотя сама она этого и не осознавала. Ее волосы были мягкими как шелк и слегка пахли лимонным шампунем. Руки тоже были мягкими, и Чезаре почувствовал яростную злость на самого себя за то, что так явно представил удовольствие, которое бы испытал от прикосновения этих маленьких изящных ручек к своему телу.

– Чезаре! Чезаре! – сердито одернул он себя. – Что ты за мужчина, если позволяешь себе так неосторожно увлечься девятнадцатилетней девочкой в свои сорок?

Для самобичевания мало значило то, что это увлечение было чисто умозрительным, а не физическим, ибо его религия, к которой он относился очень серьезно учила, что мысль столь же греховна, как и поступок. Он добрался до площади, и прежде чем встретиться с Селестой закурил сигарету, надеясь, что это поможет ему успокоиться. Единственным способом не дать чувствам управлять его ощущениями – увлечься Селестой, чтобы та вытеснила все мысли об Эмме Максвелл из его головы. Но здесь крылась опасность другого рода. Селеста ждала его, потягивая кампари и зажав между прекрасно наманикюренными пальцами длинную американскую сигарету. На ней было бледно-голубое льняное платье с низким декольте, прозрачный шифоновый шарф развевался на легком ветерке. Она была красива и элегантна, и казалось, полностью владела собой.

Селеста с удовольствием посмотрела на него, когда он остановился у ее столика, и улыбнулась.

– Ну, Видал, ты опоздал, – промурлыкала она. – Уже пять минут двенадцатого. – Ее тон был слегка укоризненным.

– Извини. Меня задержали, – Чезаре сел рядом с ней и сделал жест официанту. – Ты меня простишь?

Селеста позволила ему взять свою руку и только потом кокетливо сказала:

– Так как это ты, то да. Где ты был?

Чезаре небрежно пожал плечами.

– Занимался своими делами. Что ты будешь пить, Селеста?

Когда они вышли из кафе, Селеста предложила отправиться в Базилику.

– Ты уверена, что хочешь туда пойти? – в тоне графа чувствовалось недовольство.

– Конечно, мой дорогой. Я не могу пробыть так долго в Венеции и не увидеть Базилику, не так ли?

Они последовали за потоком туристов и вступили в мир венецианско-византийской архитектуры. Пол представлял собой чудо мозаичного искусства, а обилие замечательных скульптур и картин затрудняло восприятие.

– Некоторые части церкви были построены еще в девятом веке, произнес Чезаре, наблюдая за лицом Селесты. Он не увидел на нем и намека на тот нескрываемый восторг, который был на лице Эммы. Селеста воспринимала окружающее со скучающим видом, словно вековая красота нисколько не трогала ее.

– Старые здания не в моем вкусе, – сказала она откровенно и облегченно вздохнула, когда Чезаре предложил закончить экскурсию. Прости, но я не могу приходить в восторг от картин, – продолжала она. – У меня есть несколько картин, принадлежавших Клиффорду, но боюсь, что я смотрю на них скорее как на капиталовложение. – Она по-девчоночьи хихикнула. – А ты много знаешь о художниках, Видал?

– Немного, – ответил он, чуть-чуть сдержанно, и она посмотрела на него с удивлением.

– Я тебя обидела, Видал? Я не хотела, дорогой, честно не хотела, но мне кажется, что в глубине души я современный человек. Дайте мне побольше зеркального стекла, бетона и старого шведского дерева, и я счастлива.

Чезаре покачал головой.

– Ничего, – ответил он, переходя на свой родной язык, и Селеста поняла, что она каким-то образом разочаровала его. Она взяла его под руку и сказала укоряюще:

– Видал, куда мы идем? Мне помнится, ты что-то говорил о ленче.

– Ленч? – Видал пожал плечами. – Вернемся в Палаццо, да?

Селеста решила не спорить.

– Хорошо. Но в гондоле, ладно?

– Как хочешь.

Гондола медленно и ритмично двигалась по тихой воде, и Селеста расслабилась, сидя на корме довольная, что граф Чезаре сидит рядом с ней. Обитые сидения были очень удобными и достаточно узкими, чтобы сидеть близко, что само по себе было романтично, особенно ночью. Однако, был полдень, но Селеста каждой клеточкой чувствовала, что рядом с ней мужчина, и была уверена, что он не может не чувствовать то же.

– Видал, – призывно промурлыкала она. – Извини. Я знаю, что я рассердила тебя, но не будь таким. Скажи, что ты меня прощаешь.

Видал Чезаре посмотрел на нее. С такого близкого расстояния были видны крошечные морщинки, вокруг ее глаз и в углах рта, говорившие о том, что она не так молода, какой хотела казаться. Тем не менее, она была поразительно привлекательной, и он не был бы мужчиной, если бы так не думал. Но каким-то непонятным образом она отталкивала его, и он не смог галантно наклониться, разрешая ей прижаться губами к его щеке.

– Видал, – выдохнула она, – ты знаешь, зачем твоя бабушка послала за мной, правда?

– Да, я знаю, – кивнул он.

– Ну?

– Давай не будем торопить события, Селеста, – пробормотал он мягко. Не стоит спешить, cara mia. Перед нами вечность.

Селеста прищурилась. Она не привыкла, чтобы ее отталкивали, так как всегда сама задавала тон. Она напряглась, отодвинулась от него и выпрямилась, на ее щеках запылал румянец, который, как уже знала Эмма, возвещал о приступе ярости. Но Селеста понимала, что нельзя проявлять свой характер до того, как они поженятся и она станет графиней, Чезаре не посмеет обращаться с ней подобным образом.

Видал наблюдал за ней, ее поведение немного забавляло его. Она вела себя, как капризный ребенок.

Кусая губы, пытаясь сдержать свой гнев, она спросила:

– Нет ли здесь возле побережья каких-нибудь островов, где можно было бы искупаться? Как насчет Мурано? Это там делают великолепное венецианское стекло?

Чезаре лениво закурил.

– Да. Острова есть. Есть еще и Лидо.

– Нет. Что-нибудь более уединенное. Купание в толпе не прельщает меня. Я бы предпочла какой-нибудь пустынный атолл с ленчем на природе. Мы можем это устроить, Видал? Может быть, завтра.

Чезаре нахмурился, скрывая лицо за дымом сигареты.

– Ты хочешь сказать... только мы вдвоем?

– Почему бы нет?

– Я подумал, что возможно, твоя падчерица обрадовалась бы такой возможности. В конце концов, она не купалась в море с тех пор, как приехала сюда, не так ли? А молодые люди любят пляж, ведь так?

Селеста провела языком по сухим губам.

– Эмма должна сама развлекать себя, – ответила она холодно. – Я ее не удерживаю.

– Тем не менее, я думаю, будет не очень гостеприимно снова оставить ее на целый день дома с бабушкой. Знаю, они прекрасно проводят время вместе, моя бабушка мне вчера рассказывала, какая Эмма способная ученица. Бабушка рассказывает ей об искусстве, и, кажется, твоей падчерице нравятся эти уроки.

– Перестань называть ее моей падчерицей, – произнесла Селеста сквозь зубы.

– Почему? Она ведь тебе падчерица, не так ли?

– Конечно, я бы не привезла к вам в дом кого-нибудь другого.

– Прекрасно. Послушай, Селеста, моя дорогая, вы в Палаццо уже несколько дней, и за это время у Эммы не было возможности куда-либо пойти, конечно, не считая первого дня, – пробормотал он задумчиво. – Мы были в лагуне.

Глаза Селесты стали злыми и холодными.

– Как я поняла, в наш первый день пребывания в Палаццо Эмма отправилась за покупками.

Чезаре засомневался, стоило ли ему вообще упоминать об этом Селесте. С ее характером, она, наверняка, по возвращении назад устроит Эмме скандал.

– Я встретил Эмму на лестнице. Она была свободна, я тоже. Я предложил показать ей Венецию. Вот и все, – теперь его тон был холодным, почти резким от раздражения на самого себя за то, что распустил язык.

Мгновение Селеста пристально смотрела на него, потом отвернулась. По тому, как она закусила губу, он понял, что Эмме не сдобровать.

– Селеста, – сказал он, намеренно прибегнув к ласковому тону, cara mio, это была абсолютно невинная поездка. Чем еще это могло быть? Если мы собираемся познакомиться ближе, вполне естественно, что я хочу узнать девочку, которая является моей... ну... твоей падчерицей.

Он произнес это таким тоном, что Селеста на время была обезоружена. Она не смогла возразить ему, и к тому времени, как они достигли Палаццо, Чезаре был почти уверен, что она забыла их предыдущий разговор.

Однако, когда ленч был окончен, и графиня удалилась отдохнуть, Селеста позвала Эмму в свою комнату. Как только закрылась тяжелая дверь, не пропускавшая звуков ни изнутри, ни снаружи, она повернулась к Эмме, как кошка бросающаяся на мышь.

– Ты маленькая лгунья! – прокричала она в ярости, – мне следовало бы отшлепать тебя за то, что ты делаешь из меня дуру!

Эмма выпрямилась в изумлении.

– Это легче сказать, чем сделать, – спокойно заметила она.

– Не умничай, Эмма, – зло предупредила Селеста.

– В чем дело? Что случилось? Что я такого сделала?

– Ты ездила на прогулку с Видалом, вот что случилось! – не унималась Селеста. – А мне сказала, что идешь за покупками!

Щеки Эммы запылали, но ей удалось сохранить достоинство.

– Небольшая поправка, – произнесла она спокойно. – Я сказала, что иду за покупками, когда уходила. Когда же вернулась, ты не спрашивала меня, где я была.

– Ах ты, хитрая распутница! – воскликнула Селеста. – Конечно, я тебя не спрашивала. Я была уверена, что ты ходила по магазинам.

– Ну, и что из этого? – спросила Эмма устало. – В любом случае, в этом нет ничего особенного, граф покатал меня на своей моторной лодке, мы съездили в лагуну, вот и все. Он был очень вежливым, очень любезным, и конечно же, мы не делали ничего такого, чего можно было бы стыдиться.

Селеста слегка успокоилась.

– Тем не менее, ты больше никогда не сделаешь ничего подобного, поняла? И если граф пригласит тебя прогуляться с ним, неважно, какой бы невинной не была ваша прогулка, ты откажешься. Слышишь?

– Я вижу, что ты – злая и ревнивая женщина! – выкрикнула Эмма, глаза ее блестели. – Ну почему ты не разрешаешь мне уехать домой, в Англию? Здесь от меня никакой пользы. Отпусти меня. Пожалуйста!

– От тебя много пользы, – возразила Селеста, к ней вернулся ее обычный самодовольный вид. – Граф сказал мне, что графине ты понравилась. Как я поняла, она учит тебя разбираться в искусстве.

– Да, в живописи. Здесь много работ Тинторетто и Каналетто. Графиня рассказывает мне о них. – Эмма вздохнула, – но я все равно хотела бы вернуться домой.

– Я сообщу тебе, когда ты сможешь уехать. – А теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.

6

В тот вечер граф Чезаре отправился с Селестой на обед. Их пригласили на бал, который проходил в палаццо, принадлежащем другу графа Чезаре. На Селесте было сверкающее серебристое парчовое бальное платье. Целое состояние в виде бриллиантов украшало ее шею и запястья, и Эмма видела из окна своей спальни, как они сели в огромную гондолу. Граф казался еще более смуглым и убийственно привлекательным в вечернем костюме. Эмма задумалась над тем, не приснилась ли ей та мгновенная реакция, которую она вызвала у него, когда он прижал ее к себе. В течение двух последних дней он не проявлял к ней ни малейшего интереса и обращался с вежливым безразличием, хотя они ни разу не оставались наедине. Такое отношение было ей неприятно, потому что она не могла так легко забыть то, что произошло, и каждый раз, когда он проходил мимо, вспоминала тепло его тела.

На следующее утро Селеста завтракала в своей комнате. Со времени переезда в Палаццо, она всегда поднималась к столу в гостиной, как думала Эмма, только для того, чтобы увидеть графа Чезаре. Но сегодня Анна объявила, что после бала у синьоры болит голова, и что она хотела бы остаться в постели.

– Ну, конечно, – мягко проговорила графиня и добавила Анне, пожалуйста, передай синьоре мои искренние сожаления.

– Si, si, графиня, – кивнула Анна и пошла выполнять поручение, а когда вернулась, обратилась к графу Чезаре, который лениво потягивал кофе и рассматривал журнал.

– Signore, корзина для пикника, которую вы просили собрать, теперь она не нужна?

Чезаре поднял глаза и пристально посмотрела на Эмму.

– Si, – ответил он, кивая. – Она нужна. Синьорина Эмма и я воспользуемся ею, не так ли?

Графиня посмотрела на своего внука странным взглядом.

– Ты собирался с Селестой на пикник?

– Да, графиня. Но как вы только что слышали, она не может поехать.

Графиня прикусила губу.

– И теперь ты намерен взять... Эмму?

Эмма задрожала, несмотря на утреннюю жару. Слова графа Чезаре одновременно наполнили ее радостью и напугали, и она была уверена, что лицо выдало ее чувства.

Чезаре сделал беспокойное движение.

– Если Эмма хочет поехать. А ты ведь хочешь поехать, Эмма?

Эмма тяжело глотнула.

– Куда вы едете?

– В лагуну. На один из маленьких пустынных островков, о которых я тебе говорил. Там есть маленький домик, где можно переодеться, а пляж просто идеален для купания. Вода теплая, и у нас будет много времени, чтобы позагорать и поплавать.

Графиня протянула руку и прикоснулась к плечу внука.

– Чезаре, ты уверен... – она не закончила фразу. – Я понимаю, что Эмме трудно отказаться, даже если бы она хотела. – Графиня с тревогой посмотрела на девушку. – Эмма, ты уверена, что хочешь поехать?

Видимо, графиня все же надеялась, что она откажется. Но почему? Неужели она знала, что ее внук является опасным спутником для впечатлительной молодой девушки?

Эмма понимала, что должна была бы отказаться, хотя бы потому, что создает ужасно неловкую ситуацию. Но она хотела поехать, провести несколько часов наедине с Видалом Чезаре, и в тот момент не особенно заботилась, что может сказать или сделать Селеста после их возвращения.

– Я очень хочу поехать, – произнесла она, не глядя на Чезаре... – В том случае, если вы не возражаете, графиня.

Графиня откинулась назад и убрала руку с плеча внука.

– Конечно, у меня нет возражений, почему я должна возражать? – Вид у нее был какой-то побежденный.

Чезаре посмотрел через стол на Эмму.

– У тебя есть купальник?

– Да.

– Тогда возьми его и мы отправимся. Прежде чем кто-нибудь придумает какую-то причину, чтобы задержать нас. Корзина для пикника готова, Анна?

– О, si, signore, как вы сказали, – Анна кивнула.

– Bene. Неси ее Анна. Эмма! Вы закончили завтракать?

Эмме не пришлось заходить в комнату к Селесте, так как Анна сообщила ей, что мачеха снова отдыхает и лучше было бы ее не беспокоить. Эмма была уверена, что Анна правильно оценила ситуацию и хотела избавить ее от прощальных нравоучений.

Живописный утренний пейзаж избавил Эмму от необходимости поддерживать вежливый разговор с графом, который направлял моторную лодку по узким каналам и протокам, ведущим от Палаццо Чезаре к водам лагуны. Она сделала вид, что поглощена окружающим и не обращает на него особого внимания, в то время как на самом деле ее бросило в дрожь от осознания его близости, от вида красивых загорелых рук, лениво покоящихся на руле, от гибкой силы его тела и загадочных взглядов, которые он иногда бросал в ее сторону. Она сменила платье на широкие ярко-желтые штаны и свободную яркую блузу, придававшую бледным щекам теплоту и привлекательность, волосы ее, гладкие и шелковистые, свободно падали на плечи. Наконец, когда они отъехали достаточно далеко, Эмма почувствовала, что должна что-то сказать и, повернувшись к Чезаре, произнесла:

– Извините, что я навязываюсь вам таким образом.

В глазах графа появилась насмешка.

– Милая Эмма, не начинай все сначала. Я думал, что в прошлый раз, мы договорились, что будем друзьями. А теперь я хотел бы узнать тебя получше. Выяснить, что тебя интересует...

– Меня все интересует, – заметила Эмма, намеренно прерывая его. – А что интересует вас?

Чезаре улыбнулся.

– Многое! Как и ты, я открыт для предложений.

– Перестаньте смеяться надо мной, – сказала девушка с легким раздражением. Она не привыкла вести разговор в такой наступательно-оборонительной манере.

– С чего бы это? Ты так легко попадаешься на крючок. Эмма, почему ты не можешь принимать вещи такими, каковы они есть? Почему непрерывно пытаешься найти какой-то подвох? Если я решил взять тебя на пикник, в этом нет ничего страшного, не так ли? У тебя была возможность отказаться.

– Я думаю, вы пытаетесь заставить Селесту ревновать, – наконец ответила Эмма. – А может быть, вам забавно мучить меня.

Какое-то мгновение Чезаре пристально смотрел на нее, потом расхохотался и покачал головой.

– О, Эмма, тебе нравится быть упрямой, не так ли? – Он немного успокоился. – Наверное, тебе будет интересно узнать, что, несмотря на разницу в возрасте, мне нравится твоя компания, и поверь, у меня нет ни малейшего желания вызывать гнев твоей мачехи. Напротив, моя бабушка многого ждет от нашей дружбы.

– Я слышала, – ответила Эмма и повернулась к нему спиной.

Он достал сигареты и предложил ей. Эмма взяла сигарету, надеясь успокоить нервы, но неожиданно рывком отодвинулась от него, так что он сердито выругался, потому что уже протянул ей зажигалку.

– Лучше сделай это сама, – холодно произнес он. Ты, очевидно, не можешь избавиться от чувства тревоги в моем присутствии. – Он усмехнулся.

Эмма неловко щелкнула зажигалкой, едва не уронив ее в воду, и Чезаре, наблюдавший за нею, вздохнул.

– Дай ее мне, – сказал он нетерпеливо, и взяв зажигалку, легко зажег ее и протянул к сигарете девушки. Эмма придержала его руку кончиками пальцев и задрожала от прикосновения. Его кожа была прохладной и упругой, и когда она взглянула вверх, то встретилась с его пронзительным взглядом.

Эмма курила, глядя вниз на крошечную каюту. Две койки, разделенные полированным деревянным столом, рядом с которым находились маленькая плита и раковина, шкафчики для посуды, книжные полки – все это придавало каюте жилой и уютный вид. Чезаре некоторое время наблюдал за ней, потом сказал:

– Пойди приготовь кофе. Ты найдешь все необходимое в шкафчиках.

Обрадовавшись, что у нее появилось какое-то занятие, Эмма поспешила вниз. Было приятно играть роль стюарда на этом маленьком катере. Пока молоко грелось на плите, она взглянула на корешки книг, которые, к сожалению, были все на итальянском языке, открыла дверцы шкафчика, чтобы познакомиться с его содержимым. Это был шкафчик со всевозможными напитками, и посудой из цветного стекла и фарфора, и настоящим столовым серебром. Эмма состроила презрительную гримасу, подумав, насколько все эти вещи важны для графа Чезаре. Его бабушка считала, что все средства хороши для восстановления богатства семьи Чезаре, но неужели графу действительно безразлично, что он продает себя за такую цену? Эмма вздохнула и покачала головой. Мысль об этом была ей отвратительна. Она наклонилась и открыла шкафчик под маленькой раковиной, удивляясь, почему Чезаре ее так интересует. С Селестой все было просто, понять ее эгоистичную натуру было легко. Но граф – совершенно другой и Эмма, как бы пыталась оправдать его поведение.

В шкафчике она не увидела ничего, кроме футляра от гитары, и нахмурилась, внезапно вспомнив, как граф входил в Палаццо в то первое утро с таким футляром. Эмма вытащила его из шкафчика. Она была знакома с парнем, который играл на гитаре и сама пыталась немного бренчать. Парень сказал, что у нее есть способности и она хорошо чувствует музыку.

Подняв крышку, она неожиданно обнаружила внутри блестящий черный резиновый костюм для подводного плавания, очки и трубки. Не хватало только баллонов с кислородом. Как странно!

– Basta! Dio, что, черт возьми, ты там делаешь?

Эмма виновато обернулась, прижав руку к горлу.

– Signore? – пробормотала она.

Чезаре спустился по ступенькам и встал рядом с ней.

– Я спрашиваю, что ты делаешь? – сердито набросился он на нее. – Как ты посмела совать свой нос повсюду?

Щеки Эммы вспыхнули.

– Прошу прощения, мне жаль, что так получилось, signore, – выдавила она, все еще не в состоянии связать свой проступок с его яростью.

– Еще бы! Не помню, чтобы я давал тебе разрешение осматривать мои личные вещи.

Эмма начала приходить в себя, и замешательство сменилось гневом.

– Ради всего святого! – воскликнула она возмущенно. – Что я сделала? Открыла старый футляр от гитары, в котором гитары не оказалось.

Чезаре, казалось, уже тоже овладел собой, и закрыл футляр с громким щелчком.

– Scusi, signorina, – произнес он холодно. – Я был груб. Но в дальнейшем я был бы вам признателен, если бы вы не позволяли себе так свободно обращаться с моими вещами.

Эмма вздохнула. В конце концов, она виновата, и он имел право возмущаться.

– Я тоже прошу прощения, – произнесла она медленно. Затем, когда они оба почувствовали запах горелого, она воскликнула: – О! Молоко! Ну, вот, смотрите, что получилось!

Чезаре поднял с газа сгоревшую кастрюлю, и закрыл вентиль. Затем опустил ее в раковину и наполнил водой. Он странно посмотрел на Эмму и пожал своими широкими плечами.

– Идем, мы больше не будем об этом говорить. Давай выпьем по баночке пива вместо кофе. Жарко, и я хочу пить.

Эмма кивнула и поднялась на палубу. Чезаре достал пару банок пива, взял два стакана и последовал за ней. Девушка села на корме лодки и неловко взяла стакан с пивом. Она чувствовала себя отвратительно и была уверена, что испортила остаток дня.

Чезаре сел рядом с ней на низкое деревянное сиденье. Он с удовольствием отхлебнул пива и лениво вытер губы тыльной стороной руки.

– Прекрасно, – прокомментировал он и неожиданно улыбнулся. – Ну ладно, Эмма, ну ладно. Я извинился. Есть вещи, которые я не могу объяснить.

Эмма отпила немного, затем подняла на него глаза.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Знаю. И может быть в один прекрасный день объясню тебе все. А сейчас бы я хотел, чтобы ты забыла, что когда-то вообще открывала этот футляр и видела его содержимое, si?

Она помрачнела, брови ее нахмурились.

– Забыть?