Текст книги "Равенклифф (ЛП)"
Автор книги: Кэрол Гудман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Она подняла корзинку, которая качалась в её руке и вытащила костюм в красно-белую полоску, украшенный оборками и бантиками.
– Я одевала его в Ньюпорте прошлым летом, так что, конечно же, он уже вышел из моды, но должен подойти.
– Ава на четыре дюйма выше и на десять фунтов легче… – начал было Натан, пока я не пнула его в голень.
Наряду с тем, что я не хотела слушать, как описываются мои физические достоинства, меня так же озадачило: неужели он уделял мне столь пристальное внимание? Я только что осознала, почему эта поездка была так важна для Хелен. Прошлым летом – и каждое лето своей жизни до этого – Хелен проводила летний сезон в Ньюпорте, но больше она со своей матерью не могли позволить себе такую роскошь.
Вместо этого она проводила это лето в душном, пыльном городе, помогая своей маме упаковывать имущество в их особняке на Вашингтон Сквер и продавать их самое драгоценное имущество, чтобы переехать в тоскливые апартаменты в отеле "Франкония". Миссис ван Бек сообщила всем в своём социальном окружении, что она продает особняк, поскольку устала от его тёмных, узких комнат и занимается поиском более грандиозной резиденции на Пятой Авеню, но вот на самом деле она "занималась поиском" мужа для Хелен, который выдернет их из покушавшейся на них пасти бедности. Бедная Хелен. Она заслужила выходной.
– Посмотрим, – сказала я, с сомнением посмотрев на кошмарный купальный костюм. В нём я буду выглядеть как леденец в форме посоха: – Ты, несомненно, сможешь поплавать, пока я хожу по округе и показываю фотографию Рут.
Я показала фотографию Натану и Хелен.
– Ох, какая чудная! – воскликнула Хелен. – Кажется, будто они едут по Елисейским Полям. Заодно, давайте тоже сфотографируемся!
Было довольно приятно видеть как Хелен, у которой имелся портрет, выполненный самим Джоном Сингер Сарджент, с таким энтузиазмом отнеслась к запечатлению на память нашего дня на Кони-Айленд в сувенирной фотографии, но когда я посмотрела на Натана, то увидела, что с его лица сошли все краски.
– Что не так? – спросила я.
– Мужчина, – произнёс Натан сквозь плотно сжатые губы. – Он кажется знакомым.
– Как ты можешь судить? – спросила Хелен. – Его лицо совершенно нечистое.
– В том-то и дело. Именно так я помню его – мужчину, который задавал мне вопросы в тот день в таверне "Крыло и Клевер". Всякий раз, когда я о нём думаю – или он мне снится – его лицо размыто точно так же, как здесь.
– Если это тот же мужчина, – сказала я, вспомнив день, когда мы с Хелен застукали Натана в местной таверне Райнбека, в компании с незнакомым джентльменом, – это означает, что мужчина, который увёл Рут – Юдикус ван Друд.
Шквал прохладного солёного воздуха накрыл нас, как только мы сошли с поезда в Бруклине. Он восхитительно ощущался, но не унёс прочь зловещие мысли. За последний год я выяснила, что Юдикус ван Друд был настоящим отцом Натана, но Натан об этом не знал. И если бы я могла хоть что-то с этим сделать, он бы никогда не узнал.
– Каков план? – спросил Натан, когда мы спустились по ступенькам с надземной платформы на улицу.
У меня действительно был план. Мы начнём с самого входа в Стиплчейз-парк, где Рут собиралась встретиться со своим таинственным незнакомцем, и найдём кого угодно – продавцов билетов, бродячих актёров, сотрудников охраны – кто постоянно работал здесь и покажем им фотографию Рут. Но я не рассчитывала на такую толкучку. Когда мы спустились с железнодорожной платформы, нас подхватил поток людей и понёс за собой, подобно огрызкам бродяг в Бауэри12. Толпа потащила нас по широкому авеню, названному в честь улицы Манхеттена с очень сомнительной репутацией, которое вело в парк с аттракционами, и само по себе было неким подобием парка развлечений.
– Держитесь! – выкрикнул Натан, сцепив наши руки под своей рукой, когда мы вверглись в людские массы.
Невозможно даже было услышать друг друга поверх какофонии смеявшейся толпы, шутовской музыки каллиопа, которая, казалось, звучала отовсюду одновременно, и уличных актёров, предлагающих множество аттракционов.
– Присмотритесь хорошенько на эту группу дикарей, леди и джентльмены! – воскликнул один из них.
Я вытянула шею, чтобы разглядеть представителя африканского племени в меховой набедренной повязке, его бритый череп и обнажённая грудь были покрыты татуировками.
– Этот мужчина почти что голый! – прошептала Хелен мне на ухо.
– Посмотрите шоу уродов! Посмотрите на бородатую даму и леди-обезьяну с Борнео!
Краем глаза я увидела женщину, одетую в красивое кружевное платье, только вот её лицо было покрыто волосяным покровом. Она стояла с диким королевским достоинством, её взгляд был сосредоточен на точке выше голов толпы.
– Это дорога к Далиле Семи Вуалей13, – прокричал другой актёр. – Самое обольстительное шоу на Земле! Она исполняет непристойный танец! Больше нигде кроме как здесь, в океанском бризе Кони-Айленда, её поглотит собственный огонь!
Женщина с закрытым вуалью лицом, но в откровенном костюме, прикрывающем только грудь и бёдра, затанцевала шимми рядом с нами, нащёлкивая пальцем по тарелкам и извивая своими шарфами вокруг шеи Натана. Опьяняющий аромат жасмина смешался с запахами жареных моллюсков, соленого воздуха и цирковых животных. Натан взглядом проследил за танцовщицей, пока она, покачиваясь, сливалась с толпой.
– Она уж чересчур бесцеремонна! – засопела Хелен.
Танцовщица непристойных танцев была не единственной, кто был бесцеремонен. Дважды я почувствовала руки незнакомцев на себе, но когда я оборачивалась, чтобы поймать нарушителя, я смотрела в море смеющихся лиц, настолько раздутых от веселья, что они походили на гротескный знак, который на крыше воспроизвела подменыш. И затем я увидела само лицо, мелькавшее над толпой, подобно направляющему духу места – духу шутовского ликования, от которого у меня появилась оскомина на зубах, но каким-то образом заставившего меня пожелать улыбнуться и танцевать под безумную мелодию каллиопа.
– Сюда! – закричала я Нату, который отгонял шута в клетчатых штанах, протянувшего несколько игральных карт.
Хелен с широко распахнутыми глазами наблюдала за обнимавшейся парочкой, конечности которых были настолько переплетены, что казалось, будто они были одним единым существом. Я потянула Натана и Хелен к входу в Стиплчейз-парк, где имелся закуток открытого пространства прямо под знаком карикатурного лица. Я поняла, почему там было свободно, когда мы добрались до местечка. В центре пустого островка стоял огромный мужчина. На нём была надета белая мантия, которая вздымалась от лёгкого бриза, белая туника и тюрбан, сверкающие красные панталоны и соответствующий пояс. Он стоял совершенно неподвижно, его тёмное лицо было обездвижено как у вырезанной из красного дерева статуи, чёрные как уголь глаза сверлили толпу посетителей, которые утихомиривались рядом с ним, словно попадали под чары. Я считала, что вполне возможно он был статуей, пока он не поднял руку и не указал на девушку в тёмно-синем купальном костюме.
– Ты! – рявкнул он. – Ты не веришь в магию Омара Великолепного!
Девушка прикрыла лицо дешёвым бумажным веером и захихикала. Но когда Омар заговорил вновь, хихиканье прекратилось, и вся толпа умолкла.
– И почему же ты не веришь? Потому что тебе сказано оно на Кони-Айленд, а в своём сердце ты говоришь… какое слово? Чепуха? Но я спрошу тебя, почему я должен был пересекать океан, так далеко от родной земли, где солнце жаркое круглый год, и священный Ганг течёт в море с великих холмов, чтобы носить белые тюрбаны вечных снегов и нашёптывать секреты в уши звёзд – почему я должен делать это, если моё представление чепуха?
Его голос упал до тихого шёпота, который, казалось, защекотал у меня в ушах. Теперь складывалось впечатление, что он смотрел прямо на меня.
– И зачем тебе приходить, если ты не найдёшь того потерянного, которого ты ищешь?
Затем, не произнеся больше ни единого слова, он развернулся, его мантия волнами поднялась вокруг него в белом водовороте. Последовала вспышка света, клуб дыма, и он исчез. Толпа ахнула, все как один.
– Увидьте большее от Омара Индуса Гипнотизёра в "Золотом Павильоне"! – объявил зазывала.
– Ох, давайте! – воскликнула Хелен. – Я хочу посмотреть, сможет ли он загипнотизировать меня. Уверена, у него не получится. Я слишком волевая.
– Это дешёвый трюк, – презрительно произнёс Натан.
Я посчитала довольно странным, что мои друзья, которые знали о существовании магии, поставили под вопрос возможность того, что магия могла существовать здесь.
– Если он исполняет это небольшое представление здесь каждый день, возможно, он видел Рут, – сказала я, встав в очередь за билетами.
Я показала снимок Рут продавцу билетов, но он лишь пожал плечами и сказал мне, что он видит "тысячи гримас в день и через какое-то время все они становятся на одно лицо". Я поблагодарила его и попросила показать в какую сторону идти к "Золотому Павильону".
– Сразу за Стипль-чез, не доходя до шоу уродов. Не пропустите крылатую женщину.
Я вздрогнула, а он уже повернулся к следующему покупателю в очереди, и Хелен подгоняла меня за собой.
– Посмотри на красивых лошадей! – вскричала она, указав на механических деревянных лошадей на Стипль-чез. – Я скучаю по езде верхом со времени, как мы продали наши конюшни! Мы можем покататься на них?
– После того как найдём Омара, – сказала я, начав чувствовать себя как неряшливая гувернантка у двух непокорных подопечных.
Но когда мы отыскали "Золотой Павильон", там висел знак, говоривший нам, что следующего сеанса Омара Великолепного не будет в течение ещё сорока минут. Я спросила у дежурного, не можем ли мы побеседовать наедине с Омаром, но он сказал нам, что Великий Омар медитирует в подготовке к его выступлению.
– Мы вполне могли бы прокатиться на Стипль-чез тем временем, – подметила Хелен.
Поняв, что было бесполезно спорить, я согласилась. Мы вернулись в Стиплчейз-парк и выбрали себе лошадей. Несмотря на всё искусство верховой езды Хелен, ей понадобилось многовато помощи со стороны Натана, чтобы сесть на деревянного коня, и как только она села, она открыто призналась, что до ужаса боится упасть.
– Смотри! – сказала она Натану. – Все катаются в парах. Здесь вдоволь места для тебя, и ты сможешь уберечь меня от падения.
– А кто убережёт Аву от падения? – поинтересовался Натан.
– Я вполне способна удержаться на коне-карусели! – огрызнулась я, теперь уж точно зная, почему Хелен так сильно желала покататься на Стипль-чез.
Всё, что я видела вокруг нас, так это хихикающих девушек, когда их молодые люди стягивали свои руки вокруг их талий. Вся эта гонка была одним большим предлогом для объятий. Внезапно я по-дурацки себя почувствовала от катания в одиночку. Я сойду, пойду по округе и буду показывать фотографию Рут…
Но затем вибрация механизмов и неожиданная тряска сообщили мне, что скачка началась. Хелен взвизгнула, и Натан качнулся в седле позади неё со всей непринуждённостью ковбоя из шоу "Дикий Запад". Я схватила шест и прицепилась к нему, когда деревянный конь подо мной затрясся, спикировал вниз по искусственному потоку, и затем начал подниматься по длинному наклонённому вверх треку. Я смогла увидеть минареты Луна-Парка и огромное Колесо обозрения и вселяющую ужас Мёртвую петлю. Мы поднимались высоко над отупевшими толпами в чистый, прохладный воздух.
За парком простирался Атлантический океан, сине-зелёный и необозримый, чайки кружили над гребнями волн. Холодный солёный воздух поднял влажные волосы с моей шеи и скользнул под тонкую батистовую блузку. Я закрыла глаза и позволила воздуху перекатываться по мне. Это было подобно нырянию в волну. Это было сродни полёту. Под корсетом мои крылья зудели от желания размяться и вспарить над океаном с чайками. А почему бы нет? Разве не всё было дозволено на Кони-Айленд? Мужчины и женщины держались друг за друга на публике; женщины танцевали, обнажив животы, на улицах; фокусники испарялись в клубах дыма… Если я сейчас расправлю свои крылья и полечу, кто-нибудь посчитает, что это было нечто больше, чем одно из чудес Кони-Айленда?
Я открыла глаза. Впереди меня Хелен зарылась головой под руку Натана, жёстко обхватив его руками. Неожиданно я вспомнила, что Хелен до смерти боялась высоты. Должно быть, она не осознавала, что скачки будут проходить так высоко в воздухе. Натан был слишком занят – буквально – не позволяя ей впасть в истерику. Все остальные пары были поглощены друг другом. Кто вообще заметит моё отсутствие?
Мы добрались до гребня курса. Теперь! Всё моё тело призывало меня. Но как только я приподнялась в своём седле, обрывок разговора всплыл ко мне по ветру.
– Но я не могу бросить свою семью!
Это был голос девушки, высокий и ворчливый. Глубокий бас ответил ей в столь тихих тонах, что я не смогла разобрать слова, лишь только низкий навязчивый ропот.
– Ладно, если я смогу посылать им деньги… и вы уверены, что эта работа будет хорошо оплачиваться…
Последовал очередной ропот, без малого рычание.
– Тогда я сделаю это! Ох, но не сегодня. Мне надо собрать сумку. Я встречусь с вами на следующей неделе… да, под забавным лицом, как всегда. С вами у меня всегда отличное время…
Голос девушки унесло прочь, когда карусель завернула за угол, и ветер задул с боку. Я привстала в своём седле, чтобы посмотреть с какой лошади доносились голоса, но не смогла определить. А даже если бы и смогла, как я могла сказать наверняка, что эту девушку завлекали в рабскую жизнь или что это было лишь бегство с её возлюбленным? Всё же, если я смогу последовать за ней на следующей неделе, когда она отправится со своим кавалером, вероятно, она приведёт меня туда, где удерживалась Рут.
Теперь мы пикировали вниз на финальном отрезке. Все парочки склонились вперёд, понуждая своих лошадей, как будто те были живыми дышащими животными, вместо деревянных фигур. Лошади с более тяжёлой ношей будут двигаться быстрее и выиграют, а я, одна, приду самой последней. Девушка, которая планировала сбежать, улизнёт. Я подалась вперёд и щёлкнула языком, словно это что-то изменит – и к моему изумлению, получилось! Моя лошадь ускорилась и нагнала других.
– Давай, Ава! – я услышала выкрик Натана, когда миновала их с Хелен, затем двух других наездников. Только одна лошадь всё ещё была впереди меня. Мужчина уже спешился и помогал своей компаньонке слезть. Я услышала, как её хихикающий голосок напыщенно произнёс: "Мы выиграли! Мы выиграли!" Эта была та девушка, которую я слышала ранее. На ней был надет матросский костюм и украшенная цветком шляпка. Спиной стоя ко мне, она обвила руками шею своего спутника.
– Да, – я услышала его ответ, его голос был низким ропотом. – Я всегда выигрываю.
Низкий звон залязгал в моей голове, когда я пересекла финишную линию, словно сигнализировал о моей победе, но звенел он вовсе не по этой причине. Всё потому, что мужчиной, стоявшим передо мной, был Юдикус ван Друд. Я узнала его накидку и фетровую шляпу, которую он обычно носил, и которые выглядели грузно и не к месту в толпе разодетых по-летнему людей. Наши взгляды встретились, и он улыбнулся, струйка дыма, завиваясь, вырвалась из его приоткрытых губ. Затем он выскользнул из объятия своей компаньонки и скрылся сквозь выход.
Я соскочила с лошади и побежала за ним, грубо оттолкнув девушку в матросском наряде, и выскочила через занавешенный портьерами дверной проём…
Где у меня под ногами исчезла земля. Я рухнула в темноту, руками ударяя по гладким стенам в поисках опоры, стремительно проваливаясь в бездну.
ГЛАВА 7
Я жёстко приземлилась на деревянный пол, огоньки пылали вокруг меня подобно Геенне Огненной. Лицо неясно вырисовывалось в ярком свете, перекошенное и диковинное, глаза обрамлены тенями, нос выпуклый в форме луковицы и красный рот неестественно широко растянут. Создание подало мне руку в красной перчатке, поманив меня в сторону адского огня. Проигнорировав это, я самостоятельно поднялась на ноги и нашла себя возвышавшейся над маленьким человеком. Он пожал плечами, снял шляпу, и зашагал вперёд. Он вёл меня к ван Друду? Шквал горячего воздуха взметнул по моим ногам, подняв мои юбки выше коленей. За ярким сиянием огней я услышала низкий гул. Смех. Я моргнула от слепящего света и разглядела образы голов и шляп – женские шляпки с перьями и мужские соломенные шляпы. Это была публика, собравшаяся понаблюдать за моим унижением. Я одернула юбки вниз и зашагала по сцене, где маленький мужчина – карлик с лицом клоуна – ожидал меня.
– Не злись! – выкрикнул он громким фальцетом. – Погоди! Присоединяйся к аудитории и посмейся над нашим следующим представлением.
Так вот как это работало. Они унижают тебя, затем предоставляют возможность посмеяться над их следующими жертвами. Даже если бы я опустилась так низко, мне необходимо отыскать ван Друда. Я устремилась мимо карлика.
– Разведай "Павильон Смеха", – прошептал он себе под нос. – Хамбаг пошёл туда.
Верно ли я расслышала его? Могла ли я доверять ему? И что такое хамбаг. Может быть, он имел в виду шляпу Хомбург, что носил ван Друд?
Покинув сцену, которая, как выяснилось, когда я оглянулась назад, называлась "Театр Блоухол", я обнаружила себя в огромном арочном павильоне, битком набитом кричавшей толпой. Я напрасно пыталась отыскать ван Друда, пока проходила мимо аттракциона под названием "Человеческое Колесо Рулетки", на котором в безумном цикле вращали людей, и аттракциона "Бочка любви", где раскачивали мужчин и женщин по кругу, подобно белью, стираемому в ванне. Затем я заметила тёмную фетровую шляпу Хомбург у арочного входа, который походил на врата в Преисподнюю. Врата Ада. Да, именно туда ван Друд и пошёл бы. Я вошла в длинный узкий коридор, который, казалось, становился всё уже и уже, пока я шла вперёд. В конце коридора я разглядела струйку дыма, стелющуюся за ван Друдом. Я заторопилась вперёд и столкнулась с испуганной девушкой с широко распахнутыми глазами.
Это была девушка со Стипль-чез? Она показалось знакомой. Но когда я потянулась к ней, рукой я ударилась об стекло. Я ошарашено смотрела в зеркало на своё собственное напуганное отражение. Я резко развернулась, и десятки Ав повернулись вместе со мной, у всех были зияюще открыты рты и их глаза по-совиному круглые.
– Глупая девчонка, – пожурил низкий мужской голос. – Ты даже саму себя не узнаешь.
Я вновь развернулась, ища источник голоса, и мельком увидела, как подол накидки и кромка шляпы исчезают на краю каждого зеркала, как будто ван Друд каким-то образом проскользнул за зеркала. Мысль о том, что он стоял за стеклом, наблюдая за мной, была тошнотворной.
– Конечно, я вижу тебя, Ава, – голос ван Друда промурлыкал из-за зеркала. Я шагнула к нему, пристально посмотрев на своё собственное лицо, словно могла высмотреть ван Друда за стеклом: – Я всегда за тобой приглядывал. С тех пор как ты была маленькой девочкой.
Мой образ в зеркале дрогнул, расплылся, и его место занял другой образ. Я смотрела в глаза, которые были похожи на мои, но моими не были. Они были более насыщенного зелёного оттенка, взрослее и были омрачены страхом. Это были глаза моей матери. Я проследила за их взглядом вниз к маленькой девочке, игравшей на пляже, вбегавшей и выбегавшей из прибоя подобно кулику. Моя мама наблюдала за мной маленькой… но почему её взгляд был таким напуганным? Тогда-то я и увидела его, тёмную фигуру, стоявшую на мглистой границе между землёй и морем.
Я повернулась назад, чтобы посмотреть на лицо матери, но сцена уже сменилась. Я увидела себя, старше, идущей по улице города рядом с мамой, мы обе укрывались от дождя под большим зонтом.
– Дождь закончился! – воскликнула я, выскочив из-под зонта и перепрыгнув через лужу, вскинув вверх руки. В моём чёрном плаще, казалось, будто у меня есть крылья. Когда я на радостях приземлилась на тротуар, я едва не столкнулась с мужчиной в накидке.
– Ты наблюдал за мной, чтобы понять, не превращаюсь ли я в Дарклинга, – сказала я.
– Я не был единственным, – ответил он.
Его голос прозвучал у меня за спиной. Я крутанулась вокруг и увидела другую сцену из своего детства: мама стоит позади меня, расчёсывая мне волосы. Я почти могла ощутить, как расчёска ласково задевает мой скальп и вес руки мамы на моём плече…
А её взгляд прикован к моей спине, глаза затенены страхом.
– Она боялась, что ты превращаешься в монстра.
– Нет! – воскликнула я, повернувшись к голосу.
Калейдоскоп образов закружил вокруг меня: мама снимает с меня мерки для платья, наблюдает, как я тянусь за книгой к библиотечной полке, её глаза всегда омрачены страхом; взгляд, который я видела всё своё детство, но, который, как я предполагала, был вызван её собственными демонами.
– Ты была её демоном.
– Нет!
– Она ждала, желая понять, каким монстром ты станешь. Именно поэтому она сбежала от своих друзей и семьи, поэтому она спрятала себя в позоре. Зная, что ты станешь монстром, подобно демону, который испортил её.
– Нет! Всё было совсем не так. Она была влюблена…
– Откуда ты знаешь? Она тебе это рассказала, когда ты виделась с ней в Волшебной стране?
– Нет, – призналась я. – Но Рэйвен рассказал мне…
– Конечно, он не расскажет тебе, что один из его собственного вида напал на беззащитную девушку. Что ты тоже становишься монстром. Смотри.
Образы из моего детства испарились, оставив только меня настоящую. Но когда я внимательно посмотрела на своё отражение, мои крылья прорвались сквозь тиснение корсета и раскрылись у меня за спиной, и перья начали прорезаться из моей кожи, не только на огромных крыльях, но и из моих рук и лица – жёсткие, уродливые перья, из-за которых я стала выглядеть как бородатая леди или женщина-обезьяна с Борнео. Я отвернулась от зрелища, но образ преследовал меня, приумножившись в сотни раз.
"Это трюк, – сказала я самой себе, – иллюзия, созданная ван Друдом".
Но даже когда я произнесла эти слова самой себе, я понимала, что не изгнала образы, которые теперь буду видеть вечно. Я навсегда окажусь пойманной в ловушку этого "Павильона Смеха", коридора зеркал, такого же расколотого, как и мой разум.
"Вот оно". Я шагнула ближе к зеркалу, съёжившись от вида монстра в увеличенном масштабе в нём, и заколотила по стеклу кулаками.
Стекло задрожало, и я услышала неотчётливый позвякивающий звук… как у колоколов. Почему мой низкий звон не отбивал, если мне действительно угрожала опасность?
Однажды в подземелье Блитвуда мои колокола подвели меня. Они были заглушены "сумерками". Не подавлены ли они сейчас зеркалами? Не поэтому ли ван Друд заманил меня сюда – потому что мои колокола не работали в "Зале Зеркал"?
– И где же твоя сила теперь, колокольный ребёнок? – голос ван Друда издевался надо мной. – Неужели ты думала, что сможешь сохранить этот дар, в то время как ты становишься монстром? Неужели ты считала, что сила Меропы останется в теле проклятой расы, что уничтожила её?
– Меропа не была загублена Дарклингом, – воскликнула я. – Она любила Адерина и он спас её.
– Это то, что тебе твой возлюбленный Дарклинг рассказал? – ван Друд подавился от смеха. – Не хочешь увидеть, что произошло на самом деле?
Образ оперённого монстра исчез со стекла. Мгновение назад я была бы благодарна увидеть, как он пропадает, но когда я развернулась, посмотрев в одно за другим пустые зеркала, показалось странным ничего не видеть. Моё собственное отражение было стёрто со стекла. Словно я больше не существовала.
Затем зеркала начали вращаться, всё быстрее и быстрее, как "Человеческое Колесо Рулетки" – или как зоотроп14, который я однажды видела в патефоне-автомате, в колесе с образами внутри, которое начинает перемещать картинки, когда ты смотришь в него. Только теперь внутри него была я, и картинки заснеженного леса, которые начали всплывать, были не просто картинками. Я ощутила укус холодного снега, дующего сквозь эти лес, и услышала вой бродящих по нему волков.
Сумрачных волков.
Я совершенно точно знала, где находилась.
Я уже дважды видела эту историю раньше – один раз в канделбеллуме – устройстве, что хранится в подземелье Блитвуда, и однажды в быстро вращавшейся чайной чашке, которую Рэйвен показал мне. Это была история, как образовался Орден Колоколов. В обеих историях семь дочерей колокольных дел мастера отправились через лес, чтобы доставить комплект из семи колоколов в замок принца. На них напали сумрачные волки, одержимые "сумерками" создания. Когда их телега опрокинулась, самая младшая сестра – Меропа – сплотила своих сестёр в воспроизведении трезвона на колоколах, чтобы удержать сумрачных волков на расстоянии. Они звонили в колокола всю ночь, одна за другой прекращая, когда исчерпывали свои силы, вплоть до того, что только одна Меропа била в свой одинокий колокол. Когда принц со своими рыцарями пришли к ним на спасение, Меропа исчезла, оставив после себя лишь наполненный кровью отпечаток в снегу.
Вот с этого места истории расходились.
Орден верил, что Меропа была насильно похищена Дарклингом – злым созданием, стоящим на стороне "сумерек" и всех монстров Волшебной страны. Но Рэйвен показал мне версию, в которой Меропа была влюблена в Дарклинга Адерина, который спас её и затем, вместе с созданиями Волшебной страны, помог в битве с "сумерками". Какую историю покажет мне ван Друд в "комнате смеха"?
Я с опаской наблюдала, как сумрачные волки преследовали дочерей колокольных дел мастера, и Меропа, зазвонившая в свой колокол, отогнала их прочь. Поразительно, история ван Друда вытекала из истории Рэйвена, когда создание с большими чёрными крыльями опустилось к ней и её лицо осветилось любовью. Адерин подобрал Меропу в свои руки и унёс её в небеса. Вместе они последовали за сёстрами и рыцарями назад к замку, которые отбивались от гнавшихся за ними тенями. Я в ужасе смотрела, как принц был атакован сумрачными воронами и поглощён ими – точно также как однажды, должно быть, был поглощен "сумерками" ван Друд и стал тем, кем он был сейчас. В этом была причина, почему он решил мне показать эту историю? Он показывал мне, как сам стал Мастером Теней, так чтобы я испытала жалость к нему… или даже спасла его?
– Тебя можно спасти? – громко спросила я.
Вращавшиеся картинки на мгновение завибрировали, подобно тем движущимся образам, что я видела в синематографе, когда они задёргались из-за того, что плёнка застряла в проекторе – или как я однажды видела, как сам ван Друд отрывисто задёргался. Тогда он был похож на сломанную машину. Неужели какая-то частичка его, что до сих пор была человеческой, боролась за то, чтобы вырваться на свободу?
Но затем картинки уж слишком гладко вновь задвигались. Принц был разорван на части тенями, вороны зарывались под его кожу и поедали его изнутри. Я прикусила щеку, чтобы не заплакать.
Создание, которое когда-то было принцем, повернулось ко мне, лицо вздулось от того, что сумрачные вороны двигались под его кожей, красные глаза ярко пылали, рот изрыгал дым. Я в ужасе наблюдала, как создание вскрыло свою собственную грудную клетку, чтобы извлечь корчившуюся ворону.
Я наклонилось, чтобы увернуться от полетевшего снаряда, и услышала глухой удар и крик боли у себя за спиной. Я обернулась, подумав, что кто-то присоединился ко мне в зале зеркал и пострадал, но крик исходил от существа в зеркалах. Адерин, Дарклинг, который спас Меропу, схватился за свою грудь, его глаза были широко раскрыты от боли.
"Нет!" – крик Меропы разорвал воздух, сотрясая зеркала, но не настолько, чтобы развеять образ Адерина, вырывающего сумрачную ворону из своей груди. Он вырвал её, но частичка мрака уже зарылась внутрь его.
– Где и оставалась до конца его дней, разрушая его и Меропу и их детей и возлагая проклятье на всех Дарклингов, – голос ван Друда теперь прозвучал очень близко.
Я могла ощутить его дыхание на своей коже.
– Тени уже внутри тебя, – зашипел его голос, – как и внутри всех Дарклингов со времени как тени развратили Адерина. Его заражение прокляло всех Дарклингов. Именно поэтому они больше не могут войти в Волшебную страну. Вот этого Рэйвен тебе не сообщил. И вот поэтому-то ты теперь монстр. Прямо как я.
– Нет!
Я крутанулась и замолотила руками в направлении откуда исходил его голос, но руки лишь ударили стекло, как и карманные часы, что я носила на цепочке вокруг шеи. Колокола внутри часов забили от удара, слабо и резко, но достаточно громко, чтобы напомнить мне о назначении часов. Это были отнюдь не простые часы. Это был автоматический репетир, который мне дала мисс Эммалайн Шарп, чтобы помочь мне сосредоточиться на своих собственных колоколах. Я уже раз использовала их раньше, чтобы разогнать "сумерки" и ещё раз, чтобы отогнать ван Друда. Теперь же я схватила рукой часы и выжала головку, взмолившись, что они начнут играть мелодию, которая разрушит власть ван Друда надо мной.
Две автоматические фигуры – женщины и крылатого мужчины – занесли назад молотки и ударили по колоколам между ними, заиграв, к моему удивлению, мелодию каллиопа, которую я раньше слышала на улице Бауэри. Возможно, всё было из-за того, что это была последней из услышанных мной мелодий. Безусловно, я не понимала как радостная, шутовская мелодия могла хоть что-то сделать против ван Друда.
Но фигуры в зеркале начали отодвигаться назад порывистыми движениями, быстрее и быстрее, как будто они были актёрами, исполняющими свои роли в мелодраме водевиля. И теперь, когда Меропа заиграла в свои колокола, они зазвучали в безумном мотиве каллиопа; становясь всё громче и громче, музыка сотрясла зеркала. Я отступила от стекла как раз непосредственно перед тем, как все зеркала разбились вдребезги.
Когда стекло осыпалось со всех сторон вокруг меня, один из фрагментов приземлился на мою руку. Я опустила взгляд на осколок и увидела внутри него образ вороны, её жёлтый клюв был именно в точке, где осколок проколол мою кожу. Я отбросила осколок и подняла голову, приготовившись к стае зеркального воронья, что снизойдёт на меня, но стекло полностью рухнуло, и на его месте уже стоял клоун из "Театра Блоухол" и Омар Индус-Гипнотизёр, необъяснимым образом сопровождаемый Натаном и Хелен.
ГЛАВА 8
– Слава колоколам, мы нашли тебя! – воскликнула Хелен, с хрустом бросившись ко мне по океану разбитого стекла. – Мистер Марвел и Мистер Омар сказали, что ты здесь.
– Мистер Марвел? – переспросила я, пока Хелен стряхивала фрагменты зеркал с моей юбки и распрямляла мою блузку.
– Малыш Марвел, – сказал карлик, шагнув вперёд и протянув свою руку. – Шоумен и импресарио, конферансье коронованных особ Европы, и, – добавил он, подмигнув, – карлик. И не просто человеческого вида, если ты понимаешь к чему я клоню.
– Ох, – ответила я, не уверенная, что поняла, – ты хочешь сказать, что ты фейри-дварф?
