Текст книги "Равенклифф (ЛП)"

Автор книги: Кэрол Гудман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Авалайн Холл, – проорала миссис ван Хассель. – Вы арестованы как враг Ордена.

– Вы не можете арестовать Авалайн, – сказала мисс Шарп. – Она и Дарклинги спасли наших девочек сегодня!

– И они спасли Орден от позора и скандала, – сказала Агнес. – В Совет проникли "сумерки".

– Если бы Вулворт-билдинг взорвался, все ваши инвестиции были бы уничтожены, – сказал мистер Гринфедер.

– Молчать! – взвизгнула миссис ван Хассель. – Вас всех обвинят в сговоре с врагами Ордена!

Лицо миссис ван Хассель до этого красное стало фиолетовым. Малыш Марвел, Омар, Делайла, и все остальные маджи и сияющие спрайты появились в дверном проеме и столпились в гостиной.

– Мистер Беллоуз, – дрожащим голосом позвала миссис ван Хассель, – я приказываю вам, как рыцарю Ордена, защищать нас от этих… этих…

– Этих хороших людей? – уточнил мистер Беллоуз, встав между женщинами из Ордена и толпой.

Мисс Кори и мисс Шарп подошли и встали по обе стороны от него. Агнес и господин Гринфедер присоединились к ним. Я чувствовала огромную благодарность за преданность моих друзей, но также не хотела, чтобы кто-то ещё пострадал сегодня.

– Я пойду с вами, если вы отпустите Рэйвена и Марлина, – сказала я. – И других магических созданий. Вы можете арестовать меня. Только оставьте моих друзей в покое.

– Арестовать Холл! Я так не думаю!

Голос раздался из-за толпы маджей. Я наблюдала, как они стали расходиться при взмахе палки из слоновой кости, позволяя моей бабушке медленно, но величественно войти в комнату.

– Никто не будет арестовывать мою внучку, особенно ты, Ансония ван Хассель. Кто пустил этих распутных мужчин в Блитвуд? Кто посоветовал Совету вложить все деньги Ордена в "Титаник"? А потом, как будто мы не усвоили урок, в Вулворт-билдинг?

– Твоя внучка – Дарклинг, Эльвира, – сказала миссис ван Хассель.

Бабушка обернулась и посмотрела на меня.

– Это правда, бабушка, – сказала я, пытаясь встретиться с ней взглядом, хотя всё ещё была заморожена хваткой вороны. – Мой отец был Дарклингом.

Дрожь промчалась по лицу моей бабушки. Конечно, сейчас она отречётся от меня.

– Так вот почему бедная Эви прятала тебя все эти годы, – сказала она, её глаза сверкали, как блестящие бусинки на её платье. – С крыльями или без, ты всё ещё Холл.

Она щёлкнула пальцами. Чучело вороны освободило моё плечо от хватки и упало безжизненно на пол. Те, что держали Рэйвена и Марлина, тоже рухнули.

– Должно состояться расследование и специальное заседание Совета, Эльвира, – начала миссис ван Хассель.

– Да, всё это будет, – ответила бабушка, поднеся к глазам лорнет и пристально поглядев на Ансонию ван Хассель. – Мне будет интересно узнать, что они сделают с вашей инвестиционной политикой. А теперь моя внучка выглядит уставшей. Тебе пора возвращаться домой, Авалайн.

– Но я не могу оставить Хелен, бабушка, или… – я оглянулась на группу в гостиной, Рэйвена и Марлина, моих учителей, Малыша Марвела и Омара и всех маджей. – Или моих друзей.

Бабушка оглядела потрёпанную группу школьниц, Дарклингов и волшебных созданий и вздохнула.

– Ну, тогда хорошо. Полагаю, Хелен в любом случае стоит перевезти к нам домой. Пригласи и своих друзей. У нас достаточно места.

ГЛАВА 37

Я была так рада, что бабушка признала мою сущность Дарклинга и пригласила моих друзей в свой дом, что я с радостью провела бы остаток весны в ожидании заседания Совета в особняке на Пятой Авеню. Но на следующее утро мы получили телеграмму от Дейм Бекуит.

"Слышала новости о вашей храбрости. Я очень горжусь. Вы можете простить старую женщину за то, что та была так слепа? Жилли будет ждать на вокзале в 5:02".

Я отнесла телеграмму в комнату Хелен, где Натан пытался накормить её тостами и чаем.

– Ради Колоколов, Натан, ты не должен кормить меня тостом. У меня не работают ноги, а не руки!

– Ох, отлично! – сказала Дейзи, впустив меня. – С сегодняшнего утра Хелен чувствует себя в своей тарелке.

– Я всегда была самой собой, – сказала она Дейзи. – Это вы были кем-то ещё… – она запнулась, увидев, как побледнел Натан.

– Очевидно, что я здесь не нужен, – сказал он, вставая.

– Нет, Натан, – сказала я. – Ты тоже должен это увидеть. Я получила телеграмму от твоей матери.

Я передала Натану телеграмму, но Хелен проворно вырвала её у него из рук. Последовала короткая драка, которая, как я думала, могла привести к разрыву бумаги, но закончилась она тем, что они склонили головы и начали вместе читать телеграмму.

– Ох, я так рада слышать, что у Жилли всё в порядке, – сказала Хелен. – Конечно же, вы должны вернуться.

– Не уверена, что я смогу вернуться, – сказала я. – Не тогда, когда все знают, что я…

– Герой, – сказала Хелен, глядя на меня блестящими глазами. – Ты бы видела, как ты вылетела из того здания с бомбой. Ты выглядела как Инес Малхолланд, ведущая парад суфражисток на Вашингтон!

Я улыбнулась Хелен.

– Простите, что не сказала вам раньше, и я рада, что вы в состоянии принять меня такой, какая я есть, но другие…

– Могут идти к черту, если им это не принять! – вскрикнула Дейзи.

– Верно, – угрюмо сказал Натан.

Я посмотрела на своих друзей.

– И то, что вы трое поддерживаете меня, очень много для меня значит, но, боюсь, всё не так просто, как кажется. Я наполовину Дарклинг. Я тоже кое-что им должна. Я не могу принадлежать Ордену, если они считают Дарклингов врагами.

– Но они не смогут продолжать делать это после того, что случилось, – сказала Дейзи. – Ты слышала, что твоя бабушка сказала вчера вечером. Будет проведено расследование.

– Да, – сказала Хелен, – когда они узнают, что сделали Дарклинги и маджи, чтобы спасти наших девочек, им придётся пересмотреть своё решение. Теперь им придётся помириться. Ты можешь отправляться в Блитвуд, пока они не закончат расследование и не примут решение.

– Но я хочу остаться здесь с тобой, – сказала я Хелен.

– Натан может позаботиться обо мне, – сказала Хелен, смущённо поглядев на Натана. – Я поправлюсь через несколько недель.

Как обычно, было трудно поспорить с логикой Хелен. В тот день я уехала в Блитвуд на поезде с Дейзи, Эттой и ещё дюжиной девочек – Долорес, Беатрис, Кам, Сюзанной, Мэри и Миртиленой. Они заполнили вагон поезда и были очень громкими и шумными, пока делились событиями вчерашнего дня, что проводник угрожал высадить нас в Бейкон, если мы не будем вести себя как леди.

– Так, сэр, – продекламировала громовым голосом Долорес Йегер, – так леди себя и ведут.

Беатрис просияла, посмотрев на свою вновь разговаривающую сестру.

– Папа будет гордиться, – сказала она, вытирая слёзы с глаз. – Мы предотвратили международный кризис. Представьте, что было бы, если бы этот сумасшедший убил эрцгерцога!

– Оказалось, что эрцгерцога там даже не было, – скромно сказала Долорес. – Но это была бы большая потеря, если бы мистер Тесла умер.

– Не говоря уже о мистере Гибсоне, – добавила Миртилена. – Не было бы больше никаких девочек-Гибсон!

Она похлопала по своей зачесанной наверх прическе.

Я была поражена и воодушевлена упорством моих одноклассниц, но, глядя в забрызганное дождём окно на туманную реку (по которой, как я знала, что подменыши возвращаются в Блитвудский лес), я почувствовала себя почему-то изгнанной из их веселья. Дело не в том, что они знали, кем я была – все они испытывали восторг и даже ревность (по крайней мере, Кам), что у меня была пара крыльев под корсетом – но я не чувствовала себя уверенной в результатах предстоящего заседания Совета, в отличие от них. И мне не нравилось возвращаться в Блитвуд без Хелен.

Часть моей меланхолии развеялась, когда я на станции увидела Жилли. Он пригнал повозку, чтобы вместить всю толпу девушек и украсил её фиалками, ветвями цветущей яблони и большим пурпурно-зелёным знаменем с надписью: "Приветствую Героинь-Завоевательниц!”

Девушки толпились в волнении, толкая друг друга, чтобы освободить место для меня, но когда Жилли предложил мне сесть рядом с ним, я согласилась. Я повернулась к нему, когда он занял своё место.

– Ты знал, не так ли.

Его глаза приобрели более мягкий оттенок зелёного, когда он повернулся ко мне – такой же весенний зелёный, как новые листья платанов, возвышающихся над Ривер Роуд. Несмотря на то, что пока мы ехали в поезде, на улице шёл дождь, небо здесь, в Равенклиффе, было голубым, и лёгкий ветерок, с ароматом яблоневых цветов, обдувал моё лицо. Глядя в эти бездонные зелёные глаза – глубокие и старые, как лес – я поняла, что это был глупый вопрос. Лучше было бы спросить, чего не знал Жилли.

Но он ответил мне со всей серьёзностью.

– Я знал, кого любила твоя мама и почему она ушла. Я видел войну, происходившую внутри тебя. Видел, кем ты была – но не знал, кем ты станешь. Никто не мог этого знать. Но я вижу тебя сейчас. Твоя мама гордилась бы тобой.

Я почувствовала, как слёзы обожгли глаза, но прежде чем они смогли упасть, ветерок подхватил их и унёс. Жилли издал воркующий звук лошадям, но также, подумала я, что и мне. Это был звук, который он издавал, зовя ястребов домой. Над нами я услышала Эйрвин и Гвинфора, вторящих ему. Когда повозка отправилась вниз по Ривер Роуд, я почувствовала, по крайней мере, на данный момент, что я была дома. Не потому, что я возвращалась в Блитвуд, а потому, что я сидела рядом с другом – и правда, каким ещё мог быть дом?

Однако в течение ближайших недель, что я зову домом оставалось неопределённым. Дейм Бекуит умудрилась водворить ощущение нормальности и запланировала на последнюю неделю сессию. Наши учителя поспешили охватить весь материал семестра. Мы усиленно работали, чтобы поспевать за ними. Бальный зал превратился в учебный, на зеркалах рисовались диаграммы, схемы, временные графики и цветные гравюры знаменитых зданий и картин, которые мы должны бы запомнить. Иногда обнаруживалось, что кто-то из девочек напевает мотив из "Феи Кукол", но тут же другая девочка заводила песню Блитвуда, которая начиналась со слов: "Звучи искренне, целься выше! – и заканчивалась, "Мы девушки Блитвуда до гробовой доски!", напевая мелодию "Марсельеза"³¹.

Раз в неделю Лига Птенцов встречалась в эллинге Равенклиффа – теперь мы использовали лодки, поскольку река вышла изо льда – чтобы обменяться мнениями по продвижению встреч наших Старейшин. Наши друзья-Дарклинги сообщили нам, что их Старейшины были приглашены на встречу Совета, и что встреча будет проводиться в Вулворт-билдинге.

– Интересно, почему они выбрали это место? – спросила Миртилена. – Думаю, это лишь подтолкнёт их всех к дурным воспоминаниям.

– А я думаю, это хороший знак, – сказала Беатрис. – Это место, где Дарклинги и девушки Блитвуда боролись сообща. Символ нашего единения.

– И у него чрезвычайно хорошие виды! – сказала Кам.

Я заметила, что Рэйвен был молчалив и задумчив во время разговора.

По ночам, когда не было встреч Лиги, мы с Рэйвеном летали вместе в горы Ганкс, крыло к крылу над рекой. В некоторые из ночей мы улетали дальше на запад в горы Катскилл и однажды совсем далеко на озеро Эри. Иногда я задавалась вопросом, должны ли мы улететь на запад, как можно дальше от Блитвуда и Равенклиффа, за Скалистые горы, где, по словам Рэйвена, огромные горные просторы и где Дарклинги могли парить незамеченными и где даже люди не руководствовались чьим-то старыми устоями. Но каждую ночь мы возвращались и из нашей ниши в утёсе наблюдали за восходом солнца над Гудзоном. В один из таких рассветов я спросила его, что он думает о выборе Вулворт-билдинга в качестве места встреча Совета и Старейших Дарклингов.

– Думаю, – сказал он, – что у ван Друда были основания хотеть взорвать именно это здание, и что мы выясним больше на этой встрече.

Мы не говорили о ван Друде со времени спасения Рэйвена из темницы в клубе "Хелл-Гейт". Когда другие упоминали его, его глаза темнели, и он отворачивался. Крылья Рэйвена исцелились, его собственные перья вырастали поверх надставленных, и его шрамы побледнели, но я подозревала, что были невидимые мне шрамы, полученные им в той яме и которые теперь он нёс в своей душе.

– Когда ты был в заточении, – произнесла я, – ты… слышал ван Друда?

Он пожал плечами, зашелестев перьями, и отвёл от меня взгляд.

– Да. Он был в моей голове, рассказывал мне ужасные вещи.

– Именно так он и делает, – сказала я. – Он находит твои слабости и затем использует их, чтобы вломиться в твою душу и впустить туда сумерки. Он сказал мне, что моя мама боялась, что я превращусь в монстра и что мой отец знал обо мне, когда бросил меня. Он заставил меня чувствовать себя монстром.

– Ты и сейчас себя так чувствуешь? – спросил он, по-прежнему не смотря на меня. – Монстром?

– Нет, – сказала я, стиснув его руку. – Мои друзья не отказались от меня, даже узнав, кем я была. Твои друзья поддержали меня. Ты… – я ладонью накрыла его щёку и повернула его лицом к себе. – Ты рисковал своей жизнью ради спасения моих друзей. Ты не монстр… как тогда я могу им быть?

В первом румянце рассвета его кожа казалась розовой, и он выглядел очень юным.

– Он сказал мне… – он сглотнул и сжал челюсть. – Он сказал мне, что ты любишь Натана.

Я едва не рассмеялась.

– Из всего, что ван Друд смог выбрать, он ухватился за нечто такое…

Я собиралась сказать "мелочное", но затем я вспомнила слова Дейм Бекуит "Зло часто вырастает из столь мелочной зависти и обид". А Рэйвен просто заполнил пробелы.

– Правдивое?

– Не будь глупцом! Я не…

Но я не могла произнести это со всей откровенностью. Я представила Натана, скользившего на коньках по льду, Натана за штурвалом "Полумесяца", признающегося мне в любви, и как я говорила Натану, что люблю его, в то время как он был под контролем ван Друда… затем Натана, несущего Хелен на руках вниз все двадцать семь лестничных пролетов.

– Натан с Хелен, – сказала я в итоге, хотя не совсем была уверена, что их связь была романтической. – И я люблю тебя.

Это было правдой, неважно насколько противоречивые чувства я могла бы испытывать к Натану.

– И я тебя, – произнёс Рэйвен, сложив вокруг меня крылья. – Только это помогло мне пережить все те недели в яме, слушая ван Друда в своей голове. Неважно как сильно он старался убедить меня, что ты не любишь меня. Вспоминая, как сильно я люблю тебя, я смог остаться цельным. Ван Друд проиграл, точно так же как он потерпел неудачу с взрывом Вулворт-билдинга, потому что наши с тобой друзья не позволили разногласиям своих Старейшин разобщить их. Думаю, именно поэтому мы встречаемся там. Вдобавок к тому, Старейшины счастливы, что встреча будет проходить где-то так высоко. Им нравится видеть, что грядёт.

До того как я успела спросить что он имел в виду, он остановил мой рот поцелуем таким настойчивым и неотложным, что это затопило мои крылья пламенем. Они распахнулись янтарно-золотистым нимбом вокруг нас, соперничая с восходящим солнцем на востоке.

ГЛАВА 38

Несмотря на веские доводы Рэйвена, я не так была довольна выбором места для встречи, как он. Я знала, что Орден вложил средства в здание, и опасалась, что он стремился пустить пыль в глаза своим богатством и мощью. Я также была сильно потрясена, узнав, что дядя Тэдди был вызван на встречу, и беспокоилась, что Совет планировал использовать его как пример вреда, который причинялся людям посредством контакта с фейри. Когда я пошла навестить мисс Шарп в доме её тётушек, она согласилась со мной, и сомневалась, что им получится вообще заставить дядю покинуть Дом Фиалок. Но когда Тэдди показали фотографию Вулворт-билдинга, он очень взволновался и преисполнился решимости поехать.

– Это же как часовая башня, которую разрабатывал папа! – воскликнул он.

Эммалайн попыталась объяснить, что это не совсем часовая башня – на башне даже часов не было – но Тэдди настаивал, что так и было, и это означало, что место было безопасным, потому что часы уберегут нас. И как будто бы чтобы продемонстрировать его точку зрения, часы в Доме Фиалок начали отбивать час. С тех пор как Рэйвен наладил их, они били синхронно, каждая мелодия сливалась с другими в симфонию, которая, в самом деле, дарила чувство безопасности – обоим: и Дарклингу и человеку во мне. Дядя Тэдди был прав. Тадеуш Шарп создал часы для защиты Дома Фиалок от всякого вреда. "Было бы хорошо, – подумала я, поглощая очередную лепёшку, – если бы Вулворт-билдинг было построено с такой же целью".

В день проведения встречи, я выехала в город с Дейзи и Эттой и дюжиной других девочек. Нам сказали, что мы не сможем присутствовать на встрече, но все хотели быть там, чтобы выразить свою поддержку и полюбоваться видом из обсерватории.

– Если бы Хелен была здесь, она бы удивилась, почему все так сильно хотят увидеть вид, который едва не стал их погибелью два месяца назад, – с тоской подметила Дейзи.

– Я тоже по ней скучаю, – сказала я, стиснув руку Дейзи. – Бабушка говорит, что ей гораздо лучше, и она будет сегодня там.

– Знаю. Она в письме сообщила мне об этом. Натан там тоже будет. Я в восторге от того, как он заботиться о ней… и это так романтично! Как думаешь, они поженятся? Если они подождут до выпуска, мы сможем устроить двойную церемонию.

– Сомневаюсь, что дела зашли так далеко, – сказала я, постаравшись обуздать своё раздражение.

С тех пор как мистер Эпплби согласился принять Дейзи обратно, после того как она написала ему и объяснила, что была обременена учёбой, когда разорвала их помолвку, она не говорила ни о чём, кроме свадебных планов. Это уже начинало действовать мне на нервы. Но сейчас, когда я посмотрела на неё, я увидела, что вопреки яркой улыбке, в её глазах стоял обеспокоенный взгляд. Даже если Совет одобрит её брак с мистером Эпплби, она никогда не сможет поделиться тайнами Ордена с ним. В этом году мы все уяснили, какова цена замалчивания тайн.

– Посмотрим, – сказала я Дейзи. – Мы даже не знаем, что выйдет из этой встречи. Наши люди могут оказаться вовлечены в войну. Вряд ли сейчас подходящее время для разговоров о замужестве.

Дейзи пожала плечами и отвернулась поговорить с Миртиленой о свадебных нарядах в Саванне, а я выглянула из окна в надежде хоть мельком увидеть Старейшин Дарклингов, летевших в сторону города. Рэйвен полетел с ними, как и мой отец, который будет служить в качестве каталога "Пророчества Ангелов". Но я ничего не смогла разглядеть сквозь туман, который, как я подозревала, был создан подменышами, путешествующими в город. Они тоже были вызваны на встречу, чтобы решить участь Ру, которая проживала в Доме Фиалок с Рут и изображала из себя её кузину из Варшавы. Жалко было, что Рэйвен не смог поехать со мной на поезде.

Бабушка прислала к станции лимузин, который должен был отвезти нас в центр, что было крайне неловко, но девушки пришли в восторг и все втиснулись внутрь. Кам села вперёд к Бэбсону, которого она допрашивала весь путь до городского центра о двигателях "Роллс-Ройсов". Я едва сумела вставить слово и выяснила, что он ранее уже отвёз Натана, Хелен и бабушку в центр.

– Миссис Холл хотела появиться там первой, – по секрету сообщил мне Бэбсон. – Она хотела убедиться, что займёт лучшее место раньше миссис ван Хассель.

– Надеюсь, она не переутомила себя всем этим, – сказала я.

– Ей пошло это на пользу, – ответил Бэбсон. – Она выглядит на лет десять моложе. Она борец, твоя бабушка. Прямо как ты.

Я была воодушевлена верой Бэбсона в меня, точно также как и перед балом Монморанси десять месяцев назад, но когда мы подъехали к главному входу в Вулворт-билдинг, я почувствовала себя такой же запуганной, как и перед особняком Монморанси. Это было такое внушительное здание. Войдя в мраморный вестибюль, выполненный в готическом стиле, я подумала о том, как его назвали в прессе: Собор Коммерции. Для меня он воспринимался как собор власти – власти Ордена. Теперь я была вполне уверена, что они выбрали это место для встречи, чтобы устрашить Дарклингов и маджей и поставить всех нас на своё место.

Но если и была такова их цель, это не сработало на Малыше Марвеле. Он стоял у лифтов в сияющем костюме, накрахмаленной фетровой шляпе и с бутоньеркой в виде розовой гвоздики.

– А вот и они – колокола Блитвуда! – воскликнул он, крутанув тростью так, словно он был шулером с Кони-Айленда. – Ваша колесница подана, – он жестом указал на открытый лифт и нажал кнопку тростью. – Экспресс доставит вас на пятьдесят первый этаж всего за одну минуту и три четверти. Я всё утро катаюсь в нём вверх-вниз. Это ещё та адская поездка! Придерживайте шляпки, дамочки!

Некоторые из девочек в прямом смысле ухватились за шляпки. Летя через всё здание, я была уверена, что мне не стоит принимать подобные предостережения, но когда лифт стал стремительно набирать высоту, я пожалела, что не могла удержать свой желудок от подъёма к самому горлу. Я испытала облегчение, когда двери открылись на пятьдесят первом этаже.

– Обсерватория прямо наверх по лестнице, дамы, – объявил Малыш Марвел, словно он был владельцем здания. – Отправляйтесь поглазеть. Но не ты, сестричка.

Он схватил меня за локоть и повёл вглубь коридора. Дейзи послала мне любопытствующий взгляд, но я махнула рукой, давая ей понять, чтобы шла без меня. Малыш Марвел втолкнул меня в маленькую комнатку. Она была щедро обставлена бархатными диванами, персидскими коврами на полу. Похоже, это была некого рода комната ожидания. По крайней мере, люди, по-видимому, в ней ждали… меня.

Делайла подошла ко мне. Лицо было прикрыто вуалью, но вот из одежды на ней были нарядный зелёный байковый жакет и юбка.

– Мисс Холл, – официально обратилась она ко мне, без какой-либо фривольности танцовщицы непристойных танцев, которую я впервые встретила на Кони-Айленд. – Мы рады вас здесь видеть. Нам бы хотелось занять минутку вашего времени, чтобы попросить вас об одолжении.

– Конечно же, – сказала я, окинув взглядом комнату.

Я увидела Омара и Шанго, и других маджей, которых я повстречала в социальном агентстве на Генри-Стрит. Сначала я не заметила подменышей, пока они не стали ёрзать на диванах и я увидела, что они переняли ярко-красный цвет бархата и золотой вышивки обивки. Только Ру, сидевшая между Рут и Эттой, имела человеческий облик.

– Что я могу для вас сделать?

– Мы бы хотели, чтобы вы говорили от нашего имени, – сказала Делайла.

– Но разве не Омар ваш представитель? – спросила я. – Так мне сказала Дейм Бекуит.

– Да, – ответил Омар. – Мне была удостоена честь быть избранным в качестве представителя всех этих хороших людей. Но мы обеспокоены, что моего голоса будет недостаточно, чтобы повлиять на направление мыслей Совета.

– Но ты самый убедительный, из всех кого я знаю, – выпалила я.

Омар улыбнулся и склонил голову.

– В этом то и состоит проблема. Совет будет думать, что я пытаюсь загипнотизировать их, даже если я поклянусь не использовать свои гипнотические навыки. Но если один из их вида будет говорить от нашего имени…

– Но я не одна из их вида, – запротестовала я. – Я не принадлежу полностью ни к Ордену, ни к Дарклингам. Я и сама как на суде здесь – они могут изгнать меня.

– Мы понимаем, если ты не готова рисковать и ставить себя в один ряд с нами, если ты считаешь, что это навредит твоему положению…

– Нет! – прервала я его, устрашившись тому, как он воспринял мои слова. – Это вовсе не так. Для меня будет честью стоять рядом с любым из вас. Я просто не знаю, насколько полезной буду.

– Думаю, ты недооцениваешь свою силу, – мягко произнесла Делайла. – В тебе заключено лучшее от двух миров – Дарклинг и человек – и твой опыт выковал тебя в нечто исключительное: феникс, которого мои люди зовут Бену³², птица-солнца, которая сама создает себя. Мы верим, что ты можешь добиться всего, что задумаешь, и если ты будешь говорить от нашего лица, Совет нас примет.

– И если они тебя выставят, – добавил Малыш Марвел, – у тебя всегда есть место среди нас.

Мне стало интересно, означало ли это, что это место на Кони-Айленд. Я улыбнулась Малышу Марвелу и пристально посмотрела в глаза Делайлы. Не знаю, была ли она права насчёт меня, но я знала наверняка, что обязана своей жизнью этим людям и жизнями моих друзей.

– Сочту за честь говорить от вашего имени, – сказала я им.

Я подошла к залу совещаний, чувствуя себя гораздо сильнее, чем раньше, не только благодаря вере маджей в меня, но и потому что я больше не думала только о себе одной. Маджи рассчитывали на меня. Мои друзья рассчитывали на меня. Я выпрямила спину, почувствовав, как вес моих крыльев тянет мои лопатки назад, подняла подбородок и открыла дверь.

Я предполагала увидеть некого рода конференц-зал с большим длинным столом, по разные стороны которого заседали бы противоборствующие Дарклинги и Орден. Вместо этого, казалось, будто я шагнула внутрь гигантских часов. Восемь увалистых стен были обшиты медными шестерёнками и колоколами, сияющими в ярком свете, льющимся через открытый световой люк. Даже пол был умощён медью. В центре зала возвышался диск, обрамлённый низкой скамьёй, на которой сидела госпожа ван Хассель, по бокам которой разместились Лукреция Фиск и Аталанта Джонс, дамы с украшенными птицами шляпами с моего вступительного собеседования; а также Дейм Бекуит, профессор Йегер, моя бабушка, и к моему удивлению, миссис Календ. Старейшины Дарклингов устроились на выступах по всему залу. Я узнала Мерлинуса, Рен и Гуса. А также увидела своего отца, который сидел между Смотрителем Квиллом и мисс Кори. И Рейвена. Я выдохнула, когда увидела его.

Невысокий лысеющий мужчина, который выглядел очень знакомым, но я никак не могла припомнить кто он, стоял в центре зала, держа длинную бамбуковую трость в одной руке и фолиант в другой. У его ног сидел дядя Тэдди, скрестив ноги и раскачиваясь взад-вперёд, словно маятник. Когда он увидел меня, он вскочил на ноги и воодушевленно замахал мне войти.

– Эти папины часы сделаны огромными! – прокричал он, его глаза были выпучены.

Он буквально вибрировал от радостного возбуждения.

Если честно, я осознала, что все мы вибрировали. Целый зал двигался, шестерёнки сходились медленно, но неотрывно, центральный диск вращался в бесконечно малой степени. От этого меня стало немного подташнивать. Госпожа ван Хассель выглядела заметно зелёной.

– Да, вижу, – сказала я Тэдди. – Это большие часы. Но где их циферблат? Снаружи здания нет никаких часов.

Невысокий лысеющий мужчина указал тростью на потолок – и когда он это сделал, я его узнала. Это был мистер Хамфри, часовщик, у которого Рэйвен проходил обучение. Я подняла взгляд и увидела, что световой люк был снабжён железной решеткой, которая отчасти напоминала часы – или может, компас. Лицо циферблата было разделено на четверти внутри медного кольца, иллюстрируя части глобуса. Стрела вращалась вокруг окружности. Это напомнило мне игру, играя в которую птенцы выбирают кто первым войдет или кому первым выпадет шанс выбирать комнату. Круг за кругом стрела летит…

Внезапно десятки, а может и больше, шестерёнок встали на свои места и ударили в колокола. Я приготовила себя к оглушительному трезвону, но колокола были беззвучны. И лишь их вибрации сотрясли весь зал, взвились по восьмиугольной камере и вырвались на улицу через световой люк. Закрыв глаза, я смогла ощутить, как вибрации распространяются вокруг здания – и дальше, надо всем городом, накрыв Нью-Йорк подобно огромному стеклянному колпаку.

Я открыла глаза, когда вибрации утихли.

– Что это? – спросила я.

– Это защитный экран, разработанный мистером Хамфри, – сказала Дейм Бекуит, улыбнувшись старому часовщику.

– Я не смог бы этого сделать, если бы мой ученик не рассказал о часах в доме Фиалок, – произнёс мистер Хамфри, улыбаясь Рэйвену.

– Идею мне подкинул дядя Тэдди, – скромно сказал Рэйвен. – Он показал мне, как его отец добился, чтобы часы защищали дом. Я рассказал мистеру Хамфри о них, но я не знал, чем он занимался.

– Мистер Хамфри рассказал мне, – сказала Дейм Бекуит, – и я направила его к мистеру Гилберт и мистеру Вулворт. Мы посчитали, что если часы могут защищать дом, тогда есть вероятность, что большая их версия сможет защитить целый город.

– И поэтому ван Друд хотел уничтожить здание? – спросила я.

– Да, – ответила госпожа ван Хассель, – и вы могли бы заранее предупредить хоть кого-нибудь из Совета по поводу этих башенных часов.

– Это было бы обнародовано после официальной церемонии открытия, – ответила Дейм Бекуит, свирепо посмотрев на госпожу ван Хассель. – Конечно же, мы не знали, что ван Друд выяснит о часах или проникнет в Блитвуд с учителем танцев.

– По мне так, если бы вы руководили своей школой, как полагается, такого бы не произошло, – съязвила в ответ госпожа ван Хассель.

– У нас у всех есть слабости.

Голос послышался сверху, с выступа, где сидел мой отец. Он оттолкнулся от края выступа и спланировал в центр зала, его крылья шелестели звуком бумаги. Он посмотрела на меня, заговорив:

– Ван Друд использует наши слабости против нас самих же, подобно расщелине, чтобы запустить внутрь "сумерки". Он использовал мои страхи, чтобы убедить меня покинуть любимую и моего ребёнка много лет назад, вместо того, чтобы взять их с собой в изгнание, и он использовал нашу враждебность друг к другу, чтобы ослабить нас. Все эти годы он составлял план, как разрушить нас обоих: Орден из-за запрета его брака с Эвангелиной, и Дарклингов из-за того, что Эвангелина любила меня. Но то, что началось как мелочная ревность и обида, переросло в ненависть ко всему человеческому роду – и роду Дарклингов и фейри. Мы все находимся под угрозой. Амбиции ван Друда становятся только сильнее с его ненавистью.

– Всё верно, – сказал профессор Йегер, встав со своего места. – "Сумерки" стекаются по всей Европе, сея раскол и ненависть на Балканском полуострове, проникают в правительство Австрии, Франции, Англии – даже наша братская школа Готорн подверглась атаке в этом году. Мы считаем, что ван Друд планирует великую войну, такую, что вызовет такие беспорядки и боль среди человеческого рода, что его сумрак будет вечно верховенствовать.

– Тогда мы должны остановить его! – воскликнула госпожа ван Хассель, стукнув тростью по медному полу. – Орден должен проявить стойкость, как и всегда он это делал, чтобы победить силы зла. И именно теперь мы не должны позволить себе быть скомпрометированы Дарклингами и демонами…

– Нет! – мисс Кори соскользнула со своего выступа одним грациозным движением и, подойдя, встала рядом с моим отцом. – Именно сейчас это самое время, когда мы должны примкнуть к Дарклингам в борьбе против сумрака. Ведь именно это знала Дейм Альциона и написала об этом в своей книге. Она предвидела, что придёт время, когда сумрак замахнётся на овладение всем миром и что единственная надежда кроется в объединении между Орденом и Дарклингами. Она писала… – она повернулась к моему отцу. – Если не возражаете, мистер Фалько.