Текст книги "Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния"
Автор книги: Кент А. Кил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Через пять лет, я тогда все еще работал в этой же тюрьме, ко мне вприпрыжку подскочил Боб и сказал:
– Эй, все исследуете? Я бы не отказался поучаствовать еще раз.
Я уставился на него:
– За что вас опять?
– Да ну. – Он улыбнулся и рассказал: – Еще одна телка довела меня до ручки. Что поделать нашему брату?
Он засмеялся и ушел. Как довести Боба до ручки? Подружка назвала его «жирным, лысым нищебродом».
– Она нажала сразу на три кнопки, – сказал он мне в наш следующий разговор, – но уж ее я зарыл как следует.
После первого интервью с Бобом я направился к себе в кабинет и по дороге прошел мимо Гранта.
– Привет, Кент, как сегодня дела? – спросил он.
– Отлично, – ответил я.
– Здорово, рад слышать. Нам с ребятами [он имел в виду обычных заключенных] ты понравился. Только поосторожнее с насильниками.
– Обязательно, – ответил я.
Я открыл дверь, запер ее за собой все тем же латунным ключом и пошел к себе.
Что-то шло не так. Я же так тщательно старался никого не разозлить, особенно тех, с кем я вообще не встречался, кого я даже не вызывал на интервью.
Я вышел из тюрьмы и, когда проходил через главные ворота, набрал полную грудь воздуха, вдыхая свободу.
День третий
После привычной утренней поездки из дома, раздачи кофе и визита к принтеру за новыми копиями вопросов по Перечню психопатических черт я шел к главному входу в психиатрию и оттуда по уже знакомой дороге в жилой блок. Закрыв за собой дверь, я заметил фигуру в конце коридора. Ошибиться было невозможно – огромный зловещий силуэт мог принадлежать только Гэри. Он стоял прямо в дверях жилого блока. Я знал, что в этом месте нет камер наблюдения. Гэри тоже знал, и меня это нервировало. Я повернулся и не торопясь отпер дверь своим латунным ключом, стараясь, чтобы он не заметил, что я обратил на него внимание. Я пытался вспомнить какие-нибудь приемы самообороны, если вдруг этот дамоклов меч падет на меня в конце коридора. У меня бешено колотилось сердце.
Позади меня раскрылась дверь, и я пропустил двух заключенных. Одной секунды мне хватило, чтобы осознать, что одним из них был Грант. Он повернулся ко мне и помахал по дороге к жилому блоку.
Гэри сверлил меня глазами. Он стоял прямо, глядя поверх голов приближавшихся к нему соузников, не сводя с меня холодного взгляда. Грант замедлил шаг и снова оглянулся на меня, потом обернулся к Гэри и подошел к нему. Гэри взглянул на него сверху вниз, они обменялись несколькими словами. Гэри вперил на Гранта тяжелый взгляд. Все это время я продолжал идти. Мне казалось, будто все замедлилось, как на кинопленке. Потом Гэри вдруг развернулся, бросил еще один холодный взгляд в мою сторону и вошел в жилой блок. Грант двинулся за ним, ничего мне не сказав.
Через несколько часов я сидел в медпункте, Дороти куда-то вышла, и у двери возник Грант.
– Привет, – сказал он. – Я только хотел сказать, что решил вашу проблемку с Гэри. Кажется, сегодня утром он хотел разобраться с тобой, но я ему велел тебя не трогать, пригрозил, что иначе он будет иметь дело со мной. А со мной лучше не связываться. Пока, увидимся.
С этими словами он исчез в коридоре жилого блока. Я даже не смог выдавить ни слова в ответ.
У меня на лбу выступил холодный пот. Я чуть не нарвался на драку с насильником-великаном.
В тот день ушел из тюрьмы пораньше и поехал домой в тишине и глубокой задумчивости. Я взял Джейка, и мы побежали вдоль берега, чтобы снять напряжение. Потом за ужином я дочитал «Игры, в которые играют преступники». И на меня снизошло озарение.
День четвертый
На следующее утро я шел к себе другой дорогой, избегая мест, где свободно передвигались заключенные. Я раздал кофе еще нескольким охранникам, получил в ответ улыбки и благодарности. Я тоже улыбался, хотя и слегка нервничал из-за того, что собирался сделать.
Устроившись у себя в кабинете, я позвонил в медпункт. Дороти сняла трубку.
– Грант на месте? – спросил я.
– Минутку, – сказала она. – Да, он у себя в камере. Хотите, чтобы я за ним сходила?
– Будьте так добры. Пришлите его в психиатрию.
– У вас нет еще кофе? – спросила она.
– Есть. Я с ним быстро поговорю и заскочу к вам.
– Тогда он сейчас будет, – сказала она.
Я пошел к главной двери и стал ждать Гранта, поигрывая моим латунным ключиком.
Грант появился через несколько минут. Он быстро шагал по коридору и в руках держал папку с листком бумаги.
– Еще какое-нибудь исследование? – сказал он.
– Ага, – сказал я.
«Что-то в этом роде», – подумал я про себя.
– Ну ладно. А скажи, ты не мог бы мне оказать услугу? У меня тут папка с домашним заданием на групповое занятие, оно будет попозже, и мне надо сделать несколько копий – раздать ребятам.
– Вы же знаете порядок: закажите копии, и за них вычтут из ваших личных средств, – ответил я.
– Да, но мы же приятели; я тебе помог, ты же знаешь. Я же чуть не подрался за тебя с этим насильником. – В его голосе послышалась хрипотца. – Ты у меня в долгу.
– Сядьте, – твердо сказал я. – Вы с Гэри пытались меня облапошить.
Он уставился на меня:
– Чушь собачья. Я не имею дел с насильниками, братан. И это благодарность за то, что я спас тебе жизнь?
В его заявлении была доля правды – осужденные за тяжкие преступления не якшаются с насильниками.
Я в упор смотрел на него и дожимал:
– Вы блефуете. Пытаетесь мной манипулировать.
И тут он раскололся.
– У нас все еще конфиденциальный разговор? – спросил он.
– Да, – ответил я.
Он расхохотался:
– Как ты додумался?
– Я, может, и новичок, но не дурак, – ответил я, оставляя за скобками, что лишился сна, пытаясь разобраться, в какую муть я вляпался, или что мне казалось, будто я за пару дней постарел на год.
– Ты не держи зла, договорились? Ты понимаешь, мы же должны были тебя проверить. Мы всегда так поступаем с новичками. – Ухмылка у него разъехалась от уха до уха. – Мы, я тебе скажу, и не такие шутки устраивали до тебя. У нас с Гэри роли доведены до совершенства. Я уж думал, что поймал тебя на крючок, – сказал он. – Особенно когда ты нам сказал про конфиденциальность. Мы решили, что, если не зайдем слишком далеко, все будет в порядке; ты же не стал бы жаловаться, что тебя надурили.
Так я получил полезный урок, которым могу поделиться с работающими в тюрьмах коллегами: постарайтесь, чтобы заключенные не воспользовались оговоркой о конфиденциальности, которая придумана для их же защиты, чтобы обвести вас вокруг пальца.
– И ради чего вы старались? – спросил я. – Что вы надеялись от меня получить?
– Сигареты, может, травку, – сказал он, пожав плечами, – что-нибудь такое. Если бы вас и застукали, вам бы особо ничего не сделали. Мы просто хотели чуть-чуть порадовать себя, чтобы время быстрее пролетело.
Что-то подсказало мне, что Грант и Гэри не остановились бы на сигаретах и другой мелкой контрабанде.
– Ладно, надо возвращаться к работе, – сказал я. – Рад, что мы все выяснили. Я никому не скажу.
Я не собирался никому ничего говорить – мне было стыдно, что меня развели.
– О’кей. Пойду скажу Гэри, что игра кончена. Серьезно, ты не обиделся? Я все равно хочу участвовать в исследовании.
– Я с вами свяжусь, – сказал я. – Вы прекрасный объект для изучения, – язвительно добавил я, когда он встал, чтобы выйти.
– Ах да, захватите это для Дороти, – сказал я и передал ему мешок с кофе. – Если мешка у нее не окажется, я буду знать, с кого спросить.
Он засмеялся, и я проводил его по коридору к жилому блоку.
Вернувшись в кабинет, я сел на стул и глубоко вздохнул. Потом сделал заметку в блокноте. «В тюрьме скучно не бывает», – написал я. Это стало одной из моих любимых поговорок, когда я рассказывал, в какой обстановке собирался провести большую часть следующих двадцати лет. В тюрьме скучно не бывает.
Меня ждали запланированные на сегодня интервью. Просмотрев личные дела заключенных, я пошел в жилой блок, чтобы записать кого-нибудь на интервью, а потом решил выпить кофе с Дороти.
Мы поболтали об РМЦ. Я разузнал, когда прибудут новые заключенные, расспросил о работающих там терапевтах, о том, чего не надо нарушать, чтобы не разозлить охрану. Весьма важная информация для того, кто в тюрьме без году неделю.
Гэри показался в конце своего крыла, знакомое мне каменное выражение на лице пропало. Теперь на его лице была сдержанная улыбка. Он легонько кивнул, повернулся и пошел к себе в камеру.
– Пора возвращаться к работе, – сказал я Дороти.
– Пора, – повторила она.
Я в первый раз направился по крылу насильников. Я шел мимо камер, пока не прочел на двери одной имя Гэри.
– Гэри, – позвал я, вглядываясь в темноту.
На стенах висели снимки хоккеистов и футболистов.
– Я так и думал, что мы с вами скоро встретимся, – раздался ответ из темноты.
Гэри появился из ниши в камере и подошел к двери.
Ну и здоровый же он был парень! Мышцы, выпирающие под белой футболкой, так и бросались в глаза. Слава богу, что у нас все кончилось миром.
– Хотите участвовать в исследовании или нет? – спросил я.
Он засмеялся и ответил:
– Конечно. А вы ничего больше не хотите сказать?
– Можем поговорить о чем хотите, когда подпишете бланки с согласием и документы о конфиденциальности, – сказал я.
– Значит, пока мы говорим не конфиденциально, – нервно сказал он.
– Нет, если только не запишетесь на исследование, – сказал я, вдруг понимая, что сам могу манипулировать объектом изучения, чтобы принудить его к участию.
«Ой, ну и ладно, – подумал я, – комиссия по этике меня поймет».
– Ладно. Почему бы нет. Ребята говорят, с вами забавно разговаривать, – ответил он.
– Подпишите здесь – это ваше согласие на то, чтобы мне дали ваше личное дело. Тогда я приду за вами после обеда, и мы поговорим.
– Без проблем, – сказал он. – Правда, вам может не хватить времени, если вы хотите прочитать все мое личное дело.
Он засмеялся и сел на койку.
– Ну, значит, в два часа я за вами зайду.
Я вышел и направился прямо в хранилище документов, где запросил материалы по Гэри.
Обычно в таких случаях мне приносили одну-две подшитые папки толщиной где-то 5–10 сантиметров. В личных делах хранятся полицейские рапорты, отчеты о поведении в тюрьме, сведения, полученные от соцработников, психиатров и психологов, данные о семье, школе и местах работы и т. п. На этот раз служащая вернулась с папкой толщиной сантиметров пятнадцать, перехваченной несколькими толстыми резинками. «Не так уж плохо», – подумал я, забирая ее. Но служащая сказала:
– Погодите, это только первая. – И потом крикнула: – Вам сложить в коробку или попробуете унести так, в руках?
– Хм… лучше в коробку, если вам не трудно, – сказал я.
Личное дело Гэри уместилось в коробку из-под бумаги для копировального аппарата. Он был прав; мне не хватит перерыва на обед, чтобы прочитать его дело.
Это оказалось одно из самых поразительных дел, которые мне когда-либо доводилось читать. Гэри станет моим первым идеальным психопатом – 40 баллов из 40, а таких в следующие двадцать лет я встретил немного.
Гэри также стал первым психопатом, у кого несколько лет спустя просканировали мозг.
Когда я разгадал подстроенную Гэри и Грантом шараду, заключенные стали считать меня за своего и дружно записываться на исследование. За мои семь лет работы в РМЦ больше 95 процентов тамошних обитателей добровольно вызвались участвовать. Так все и шло по накатанной: я интервьюировал сотни заключенных, каталогизировал истории их жизни, оценивал симптомы и черты характера и в конечном итоге забрался к ним в мозг.
Глава 2
Страдающие души
ФАКТ: во всем мире насчитывается более 29 миллионов психопатов{5}5
На 1 января 2013 г. население мира составляло около 7 100 000 000 человек (из них около 3 550 000 000 мужчин). Доля психопатов среди мужчин составляет от 0,5 до 1 процента, то есть от 17 750 000 до 35 500 000 человек (среднее значение 26 625 000). Среди женщин доля психопатов составляет около 0,1 процента, или от 1 775 000 до 3 550 000 человек (среднее значение 2 662 500). Взяв усредненное количество психопатов мужского и женского пола, получаем общее число 29 287 500 психопатов в мире на сегодняшний день. http://www.usarightnow.com
[Закрыть].
В 2008 году журналист издания The New Yorker Джон Сибрук написал статью о моей лаборатории, которую назвал «Страдающие души»{6}6
Seabrook J. (2008). Suffering souls // The New Yorker; 2008. 10 ноября.
[Закрыть]. Собирая материал для статьи, Джон несколько раз побывал у меня в лаборатории и в одной из тюрем Нью-Мексико, где мы с командой проводили исследования. Вначале Сибрук ничего не знал об истории изучения психопатов и главным образом полагался на то, как психопаты изображаются в популярном кино и газетах. Мы с Сибруком несколько недель разговаривали о психопатии в исторической перспективе, и ему удалось сплести из этого чудесный рассказ, отразивший тогдашнее состояние этой области науки со всеми ее спорными вопросами.
Как я сказал Сибруку, менее процента обычных людей, или примерно 1 из 150 человек, отвечает критериям психопатии. Однако в тюрьмах доля психопатов гораздо больше, чем в обществе, потому что они склонны нарушать закон. Исследования показывают, что во всем мире от 15 до 35 процентов заключенных соответствуют критериям психопатии – и больше всего психопатов содержится в тюрьмах усиленного и строгого режима. Я сказал Сибруку, что, когда большинство психопатических черт сливаются в одном человеке, как будто происходит нечто особенное. Мои слова о том, что психопаты «просто отличаются от остальных», стали довольно известны.
Тем не менее нужно понимать, что черты психопатии присутствуют в той или иной степени у всех нас. К счастью, распространены они неравномерно: у большинства людей очень мало таких черт, у некоторых их чуть больше, и лишь у немногих большинство этих черт проявляются в полной мере. Именно для этой последней группы ученые приберегли диагноз «психопатия».
Однако термин «психопат» по-прежнему употребляют неверно в самых разных контекстах. Например, часто бывает, что газеты объявляют психопатом какого-нибудь брокера с Уолл-стрит, политика или папашу, уклоняющегося от алиментов. В таких случаях слово имеет уничижительный смысл и не связано с конкретным определением психопатического расстройства. Когда меня спрашивают о них, обычно я отвечаю, что у подобных лиц, возможно, чуть больше психопатических черт, чем у обычных людей, но все же я предпочитаю оставлять диагноз психопатия для тех, кто демонстрирует это расстройство во всей полноте.
Теперь давайте узнаем, как запечатлелись в истории те из нас, кто «просто отличается от остальных».
Краткая история психопатии
Как и Сибрук, я позаимствовал название этой главы – «Страдающие души» – у немецкого психиатра Юлиуса Людвига Августа Коха (1841–1908), который, как считается, изобрел термин psychopatische, то есть психопат, психопатический{7}7
Koch J. L. A. (1888). Kurzgefaßter Leitfaden der Psychiatrie mit besonderer Rücksichtnahme auf die Bedürfnisse der Studierenden, der praktischen Ärzte und der Gerichtsärzte. Ravensburg: Dorn.
[Закрыть]. В буквальном переводе он означает «страдающая душа».
Однако психопаты под другими названиями и ярлыками обращали на себя внимание задолго до Коха. Можно сказать, с самого появления человека в истории сохранились сведения о людях, у которых проявлялось то, что мы теперь называем психопатическим расстройством.
Возможно, первое письменное описание психопатических черт можно найти в книге Второзакония примерно за 700 лет до н. э.{8}8
http://en.wikipedia.org/wiki/Book_of_Deuteronomy; написана в Иерусалиме в VII в. до н. э. в контексте проводимых царем Осией религиозных реформ (правил в 641–609 до н. э.) (страница посещалась 16.11.2011).
[Закрыть] Около трехсот лет спустя один из учеников Аристотеля Теофраст (371–287 до н. э.) стал первым ученым, подробно описавшим «прототип» психопата. Он назвал его «бессовестным человеком»{9}9
Widiger Т. А., Corbitt Е. М. & Million Т. (1991). Antisocial personality disorders. В A. Tasman & M. Riba (Eds.) // Review of Psychiatry (vol. 11). Washington, DC: American Psychiatric Press.
[Закрыть].
Психопаты во множестве населяют литературу. Греческая и римская мифология изобилует описаниями подобных персонажей. Рассказов о них предостаточно в Библии, начиная с Каина – первого убийцы. Психопаты неизменно присутствуют в произведениях культуры любого народа: от Шекспира с его Ричардом III и мавром Аароном из «Тита Андроника» до Симэнь Цина из китайского романа XVII века «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»). Из персонажей поновее у нас есть Макхит из «Трехгрошовой оперы» Бертольта Брехта и Ганнибал Лектер из «Молчания ягнят» Тома Харриса.
Психопаты встречаются и в племенах, стоящих на доиндустриальном этапе развития. Это позволяет сделать вывод, что они появляются не под влиянием прогресса и цивилизации, но живут среди нас с самого нашего возникновения как вида. В племени йоруба из Юго-Западной Нигерии психопатов зовут «арана-кан», что означает «человек, который всегда поступает по-своему, не обращая внимания на других, неприязненный, злонамеренный и упрямый»{10}10
Murphy J. M. (1976). Psychiatric labeling in cross-cultural perspective // Science 191 (4231), 1019–1028.
[Закрыть]. У инуитов есть слово «кунлангета», которым они называют человека, который «умом знает, что надо делать, но не делает» и который постоянно лжет, крадет, жульничает и насилует{11}11
Widiger et al. Antisocial personality disorders.
[Закрыть].
В прошлом психопаты обычно описывались как чудовища, злодеи, люди, не испытывающие эмоциональных привязанностей, свойственных большинству людей. Проще говоря, у психопатов нет совести и сострадания.
Психиатры, как и все остальные, тоже были заинтригованы психопатами. Практикующие специалисты начали писать о них с самого возникновения психиатрической науки в начале XIX века.
История изучения психопатии в психиатрии
Первым из психиатров, описавшим это состояние, был директор знаменитейшего в мире приюта для душевнобольных – больницы Бисетр на окраине Парижа. Филипп Пинель (1745–1826), основоположник современной психиатрии, написал о группе пациентов, страдающих «mania sans délire» («безумием без бреда»){12}12
Pinel P. (1801). Abhandlung über Geisteverirrungen oder Manie. Wien, Austria: Carl Schaumburg.
[Закрыть]. Этот термин использовали в тех случаях, когда человек обладал нормальным интеллектом, но отличался значительными недостатками поведения с такими типичными чертами, как жестокость, асоциальность, злоупотребление спиртным и наркотическими веществами, безответственность и безнравственность.
Пинеля поразило, что эти люди, как правило, отличались очень развитым умом, но что-то в них было не так. Пинеля учили считать душевнобольными людей с бредовыми идеями и искаженным восприятием реальности. Но ему все больше встречались такие пациенты, страдавшие явным дефицитом морали, и он изменил свой взгляд на них. Пинель первым описал такой тип безумия, которому были не свойственны расстройства мышления и интеллекта, что отличало этих пациентов от психотиков.
Надо понимать, что психотические пациенты (то есть страдающие психозом) и психопаты очень отличаются. Психоз – это фрагментация мышления, приводящая к таким симптомам, как галлюцинации, бред и спутанность сознания. Психотические симптомы показаны в любимом критиками фильме «Игры разума», где актер Рассел Кроу изображает математика Джона Нэша, лауреата Нобелевской премии. Нэш страдал галлюцинациями и бредом, но все же смог разработать теорию игр, которая вызвала переворот в экономической науке. Психоз проявляется в таких состояниях, как шизофрения, биполярное расстройство личности и клиническая депрессия. Эти симптомы, как правило, не наблюдаются у психопатов{13}13
В очень редких случаях пациент с психотическим расстройством типа шизофрении может также соответствовать критериям психопатии. Я проинтервьюировал более сотни шизофреников, осужденных за тяжкие преступления, и лишь один из них отвечал критериям ППЧ. Это был очень странный человек, и бредовые идеи, пронизывавшие его мышление, раздули его эго, внушили манию величия и подтолкнули его к совершению преступлений. Во время наших бесед он не казался типичным психопатом, но тем не менее, если придерживаться строгого порядка диагностики, этот пациент действительно должен был получить баллы выше порогового значения. Я на собственном опыте (который разделяют многие ученые) убедился, что у психопатов редко наблюдаются психотические симптомы. Конечно, за исключением тех случаев, когда психопаты экспериментируют с психоделическими наркотиками, но мы считаем, что кратковременные психотические расстройства, вызванные наркотиками, по качеству и тяжести отличаются от симптомов, которые испытывают пациенты с шизофренией.
[Закрыть]. По существу вопроса именно отсутствие психотических симптомов с самого начала позволило отличить психопатов от других пациентов психиатрических больниц.
Повторив Пинеля, американский психиатр Бенджамин Раш (1745–1813) утверждал, что на нравственные качества, как и интеллектуальные, могут влиять повреждения мозга и они тоже должны входить в компетенцию медицинской науки{14}14
Rush В. (1827). Medical Inquiries and Observations upon the Diseases of the Mind. Philadelphia: Jonkoping.
[Закрыть].
По мере развития судебно-правовой системы в США на первый план вышло понятие свободной воли и ответственности, и психиатры описывали все больше психических болезней, связанных с такими нарушениями, на основании которых защита могла объявить о невменяемости и, следовательно, неподсудности обвиняемого. У психиатрии и закона сразу же сложились бурные отношения. Напряжение достигло максимума в вопросе о «нравственном помешательстве». Первым такой термин предложил Джеймс Причард (1786–1848){15}15
Prichard J. С. (1837). A Treatise on Insanity and Other Disorders Affecting the Mind. London: Haswell, Barrington and Haswell.
[Закрыть]. Причард широко применял его практически ко всем душевным болезням, за исключением шизофрении и умственной отсталости. В начале XIX века концепция нравственного помешательства вызывала оживленные дебаты у психиатров США.
По ту сторону океана приверженец Причарда, ведущий британский психиатр Генри Модсли (1835–1918) в 1875 году утверждал, что: «Как есть люди, неспособные различать цвета, страдающие так называемым дальтонизмом, или другие, не имеющие музыкального слуха, неспособные отличить одну мелодию от другой, есть и те, кто от природы лишен нравственного чувства»{16}16
Maudsley H. & Harry Houdini Collection (Library of Congress) (1875). Responsibility in Mental Disease. New York: D. Appleton and Co. P. 58.
[Закрыть].
Выдающиеся сторонники идеи нравственного помешательства, такие как Айзек Рей (1807–1881), утверждали, что эмоциональные и интеллектуальные способности одинаково важны для определения безумия. Рей считал, что за поведение отвечает исключительно мозг и что эмоциональные аберрации связаны с аномальными состояниями рассудка{17}17
A Treatise on the Medical Jurisprudence of Insanity А. Рея (1838) был первым англоязычным трактатом, который систематически рассмотрел проблему психического здоровья применительно к преступлению и наказанию (ср. Overholser, 1962). Ray I. (1838). A Treatise on the Medical Jurisprudence of Insanity. Boston: Freeman and Bolles.
[Закрыть].
Так начались долгие и запутанные отношения концепции нравственного помешательства и ее следствий с судебно-правовой системой. С одной стороны, психиатры утверждали, что у пациентов с психопатическими симптомами такое же расстройство мышления, как и у пациентов с шизофренией; с другой стороны, многие всерьез опасались, что это фактически означает приравнивание преступного поведения к болезни.
Нравственное помешательство по-прежнему вызывало споры в юридических и научных кругах, в свет выходило множество книг и других публикаций, отстаивающих ту или иную позицию. Отчасти из-за противоречивости термина «нравственное помешательство» и из-за его размытости, которая приводила к тому, что оно применялось к многим, кто просто был преступником, немецкий психиатр Юлиус Людвиг Август Кох (1841–1908) и изобрел термин «психопат» в 1888 году.
Кох также был первым, кто настаивал на том, что для диагноза психопатии нужно рассмотреть всю историю и все аспекты жизни человека, чтобы получить полную картину проявления симптомов. Это был заключительный фрагмент головоломки, благодаря которому сложилось большинство тех принципов, на основании которых мы в настоящее время оцениваем психопатические черты в судебно-правовой системе. Диагностические критерии Коха завоевали большую популярность и вошли в восьмое издание классического учебника клинической психиатрии Эмиля Крепелина{18}18
Стоит отметить, что термин «психопатия», возможно, впервые использовал австрийский врач и автор книг Эрнст фон Фейхтерслебен (1806–1849), который в 1845 г. написал первый австрийский учебник психиатрии (в переводе на английский 1846 г. The Principles of Medical Psychology). Однако широкое распространение термин получил лишь после выхода труда Коха.
[Закрыть].
Хотя термин Коха был гораздо уже нравственного помешательства, применимого к самым разным преступникам, все же это была довольно широкая и неконкретная концепция, подразумевавшая множество расстройств личности. Так называемая немецкая школа психопатии расширила категорию психопатов, включив в нее тех, кто причиняет боль не только другим, но и себе, и в процессе этого расширения, видимо, забыла о нравственной неспособности, ключевой для этого состояния.
В 1920-х годах психиатрия применяла термин «психопат» в том числе и к людям подавленным, слабовольным, чрезмерно робким и неуверенным – иными словами, практически ко всем, кто как-то отклонялся от нормы. Например, в одном из моих любимых фильмов – в «Подкидыше», трагической истории, основанной на реальных событиях 1928 года, Кристину Коллинз (которую сыграла Анджелина Джоли) помещают в «палату психопатов» за эмоциональность, так как она неоднократно высказывала недовольство действиями полиции по делу ее пропавшего сына.
