Текст книги "Дракон-лежебока"

Автор книги: Кеннет Грэм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Кеннет Грэм

Дракон-лежебока

Много-много лет назад, так много, что и не счесть, в домике на полпути между нашей деревней и вон тем меловым холмом жил пастух с женой и маленьким сыном. Пастух проводил все дни, а весной и летом и ночи высоко в горах, на неоглядных просторах Даунса, где компанию ему составляли лишь солнце, звезды и овцы, так, что и поболтать ему было не с кем, а то, что делалось у добрых друзей, на миру, не долетало к нему – ни до глаз, ни до ушей. Но его сынишка, когда он не помогал отцу, а частенько и при этом, проводил почти все свое время, зарывшись в огромные фолианты, которые ему давали снисходительные сквайры и пекущиеся о своих прихожанах пасторы из окрестных мест. Родители очень любили сына и немало гордились им – хоть никогда не хвалили его в глаза, – поэтому не стояли ему поперек дороги и позволяли читать сколько вздумается; они смотрели на него почти как на равного и никогда не награждали его оплеухами, которые нередко доставались его сверстникам. Родители здраво рассудили, что если они обеспечат житейскую мудрость, а сын – книжную премудрость, это будет вполне справедливым разделением труда. Они знали, что книжная премудрость частенько приходит на выручку в трудную минуту, что бы там ни говорили соседи. С самым большим аппетитом Мальчик глотал волшебные сказки, книги по естественной истории, глотал подряд, без разбора, все вместе, как слоеный пирог, и, говоря по правде, такой способ чтения кажется мне вполне разумным.

Как-то вечером пастух, уже несколько дней возвращавшийся с гор сам не свой, вошел в дом в страшном перепуге и, садясь за стол, где уже сидели его жена и сын, мирно занимаясь каждый своим делом: она – шитьем, он – сопутствуя в его приключениях Бессердечному Великану, воскликнул, дрожа всем телом:

– Плохо мое дело, Мария! Ни в жизнь больше в горы не пойду, разрази меня гром!

– Ну, полно тебе, – сказала его жена, которая была на редкость рассудительная женщина. – Расскажи нам сперва, что бы оно там ни было, что тебя так взбудоражило – на тебе же лица нет, – а потом уж ты, и я, и сынок наш, глядишь, промеж нас и дознаемся до толку.

– Это началось несколько ночей назад, – сказал пастух. – Вы помните пещеру там, наверху? Мне она никогда не нравилась, сам не знаю почему, и овцам тоже, а уж коли овцам что не нравится, на это всегда есть резон. Ну, так вот, последнее время оттуда доносились какие-то звуки, вроде бы тяжелые вздохи вперемежку с бормотанием, а иногда храп – глубоко под землей, – заправдашный храп, но, как бы это сказать, не натуральный, вроде как у нас с тобой, когда мы спим. Сама знаешь.

– Я-то уж точно знаю, – негромко сказал Мальчик.

– Понятное дело, я напугался до смерти, – продолжал пастух, – но, сам не знаю почему, меня так туда и тянуло. И вот сегодня, перед тем как спуститься, я потихоньку подкрался к пещере, не замечу ли чего. И там – свят, свят! – там я, наконец, увидел его – так же ясно, как вижу вас.

– Увидел кого? – спросила его жена, которой передались волнение и страх мужа.

– Кого? Да его, о ком я толкую, – сказал пастух. – Он вылез до половины из пещеры и, похоже, услаждался вечерней прохладой с эдаким восторженным видом. Огромный, как четыре ломовые лошади цугом, и весь покрытый блестящей чешуей: на спине – темно-голубая, а к брюху переходит в светло-зеленую. Когда он дышит, вокруг ноздрей у него видно мерцанье, как над меловыми дорогами летом в жаркий, безветренный день. Он опирался подбородком на лапы и, должно статься, о чем-то размышлял. Ничего не скажешь, вполне мирная тварюга, и на дыбы не становится, и не кидается ни на кого, и ведет себя как положено. Спору нет. Но мне-то что делать, а? Чешуя, понимаете, и когти, а уж о хвосте и говорить нечего, хоть я и не видел его с того конца, – я к этому непривычный, и мне это не по нутру, как там ни крути.

Мальчик, все это время продолжавший читать, не поднимая глаз, захлопнул книгу, сцепил пальцы на затылке и сонно сказал:

– Успокойся, отец. О чем тут волноваться? Это всего лишь дракон.

– Всего лишь дракон! – вскричал пастух. – Что ты хочешь этим сказать? Расселся тут со своими драконами! Всего лишь дракон… Хорошенькое дело! И что ты знаешь о драконах?

– Но это правда дракон, и я, правда, все о них знаю, – спокойно ответил Мальчик. – Послушай, отец, каждому – свое. Овцы, и погода, и всякое такое – по твоей части, драконы – по моей. Я всегда говорил, что эта пещера там, наверху, – драконья пещера. Я всегда говорил, что в ней когда-то, верно, жил дракон и сейчас должен бы жить, по правилам. Ты говоришь, что в ней поселился дракон. Так и должно быть. Я куда больше удивлялся, когда ты говорил мне, что в ней нет дракона. Правило всегда оказывается правильным, если иметь терпенье. Пожалуйста, оставь все это мне. Я загляну туда завтра утром… нет, утром не смогу, у меня куча дел… ну, возможно, вечером, если буду свободен… поднимусь и поболтаю с ним: увидишь – все будет в порядке. Только, пожалуйста, не броди ты там без меня, – и сам успокойся, и его оставь в покое. Ты ничего не понимаешь в драконах, а к ним нужен подход.

– Мальчик прав, отец, – поддержала его разумная мать. – Как он говорит, каждому – свое, драконы по его части, а не по нашей. Он на диво хорошо знает все это зверье из книг, тут никто прекословить не станет. И, сказать по правде, сердце кровью обливается, как подумаешь, что это бедное животное лежит там, наверху, одно-одинешенько, без горячего ужина, и словечком ему не с кем перемолвиться, и, может, мы сумеем как-нибудь ему помочь, а если с ним не стоит водить знакомства, Мальчик вмиг это разглядит. Наш сынок такой славный да увертливый, ему всякий готов душу выложить.

На следующий день, выпив чай, Мальчик зашагал по меловой тропинке к вершине горы. Там он и впрямь нашел дракона, развалившегося на траве у входа в пещеру. Перед ним открывался великолепный вид. Направо и налево на много лье уходили вдаль голые гряды гор, впереди лежала долина с кучками крестьянских дворов, нитями белых дорог, бегущих через сады, с возделанными пашнями, а еще дальше, у самого окоема, чуть виднелись серые тени – древние города. Легкий ветерок игриво шевелил траву, над кустами можжевельника показался огромный серебряный серп луны. Ничего удивительного, что дракон пребывал в самом мирном настроении и казался довольным жизнью; хотите – верьте, хотите – нет, но когда Мальчик подошел поближе, он услышал, что тот мерно и блаженно мурлычет. «Век живи – век учись, – сказал себе Мальчик. – Ни в одной из моих книжек не говорилось, что драконы умеют мурлыкать».

– Привет, дракон! – негромко проговорил Мальчик, подходя к нему.

Услышав приближающиеся шаги, дракон было учтиво приподнялся, но когда увидел, что перед ним Мальчик, сурово нахмурил брови.

– Не вздумай меня ударить, – сказал он, – не вздумай кинуться камнем, не вздумай брызнуть водой или еще что-нибудь. Я этого не потерплю, так и знай.

– Да не собираюсь я тебя ударять, – устало сказал Мальчик, плюхаясь на траву рядом с ним, – и перестань, ради всего святого, твердить «не вздумай», Я так часто это слышу, это так монотонно звучит, и мне это так надоело. Я просто заглянул, чтобы спросить, как ты поживаешь и все такое прочее, но, если я мешаю, могу уйти. У меня куча друзей, и никто не скажет, что я имею привычку навязываться, приходить незваным-непрошеным.

– О нет, нет, не уходи, я не хотел тебя обидеть, – поспешно проговорил дракон. – Видишь ли… Мне, разумеется, здесь очень хорошо, я занят с утра до вечера, мой юный друг, с утра до вечера! И все же, между нами, порой мне бывает немного скучно.

Мальчик откусил травинку и пожевал ее.

– Надолго к нам сюда? – вежливо спросил он.

– Пока трудно сказать, – ответил дракон. – Местечко как будто приятное… но я здесь всего несколько дней, надо осмотреться, и все обдумать, и взвесить, прежде чем поселиться навсегда. Это дело серьезное. К тому же… я открою тебе одну тайну! Ты бы в жизни не догадался! Признаться по совести, я – ужасный лентяй!

– Ты меня удивляешь, – учтиво сказал Мальчик.

– Увы, это так, – продолжал дракон, усаживаясь поудобнее и, судя по всему, в восторге, что наконец-то у него есть слушатель, – и я думаю, потому-то я и очутился здесь. Понимаешь, все остальные были такие энергичные и деловые и все такое прочее – вечно буйствовали и бесчинствовали, вступали в схватки, шастали по пустыням, ходили дозором по берегам морей, преследовали рыцарей по всему белому свету и пожирали девиц, ну и вообще плохо себя вели, а я любил вовремя поесть, а потом немного вздремнуть, прислонившись спиной к скале, а проснувшись, поразмыслить о том, как идут дела, идут своим чередом, хоть делай что, хоть не делай. Поэтому, когда это случилось, я попал в ловушку.

– Когда что случилось, прости? – спросил Мальчик.

– Этого я точно не могу сказать, – ответил дракон. – Я полагаю, земля чихнула или отряхнулась, или откуда-то выпало дно. Так или иначе, я почувствовал сильный толчок, раздался грохот, поднялась неразбериха, и я оказался за много миль оттуда, где был, под землей, зажатый со всех сторон, – ни взад, ни вперед. Ну, слава богу, потребности мои скромны, а главное – вокруг было тихо и спокойно, и никто не приставал ко мне, чтобы я пошел и предпринял что-нибудь. И у меня такой деятельный ум… я всегда чем-то занят, можешь мне поверить, – мысленно, конечно. Но время шло, и жизнь стала немного монотонной; наконец я стал подумывать, что неплохо бы мне выбраться наверх и посмотреть, что поделывают там все остальные. Поэтому я пустил в ход когти и принялся рыть ходы, тыкался туда и сюда и наконец вышел через эту пещеру наружу. И мне нравится здешняя местность, и вид, и люди, – то, что я смог заметить, – и в общем и целом я склонен здесь поселиться.

– А чем это всегда занят твой ум? – спросил Мальчик. – Вот что я хотел бы знать.

Дракон слегка покраснел и отвел глаза в сторону. Наконец сказал застенчиво:

– Ты никогда… просто ради шутки… не пробовал сочинять… ну, знаешь… писать стихи?

– Ясное дело, пробовал, – сказал Мальчик. – У меня их целая куча. И некоторые совсем недурны, можешь мне поверить, только здесь это никому не интересно. Мама, конечно, хвалит, когда я ей читаю, и все такое, и отец, тоже, ничего не скажу, но, похоже, им все это не очень-то…

– Вот именно, – прервал его дракон, – мой собственный случай, точка в точку. Похоже, что им все это не очень-то… и не будешь же с ними спорить. Ты – мальчик развитой, образованный, я сразу это увидел, и мне хотелось бы знать твое откровенное мнение о некоторых пустячках, которые я набросал, когда был там, внизу. Я страшно рад, что тебя встретил, и надеюсь, что остальные мои соседи столь же симпатичны. Только вчера вечером здесь был очень милый пожилой джентльмен, но он, по-видимому, не захотел нарушать мое уединение.

– Это был мой отец, – сказал Мальчик, – и он действительно милый пожилой джентльмен, и как-нибудь я вас познакомлю, если хочешь.

– А вы бы с ним не могли прийти ко мне завтра… к обеду или к ужину? – с надеждой в голосе спросил дракон. – Конечно, если у вас нет лучшего занятия, – вежливо добавил он.

– Огромное спасибо, – сказал Мальчик, – но мы никуда не ходим без мамы, а ты, прости за откровенность, можешь прийтись ей не по вкусу. Ведь, что там ни говори, ты – дракон, шила в мешке не утаишь. И когда ты толкуешь о соседях и о том, что хочешь здесь поселиться, мне, увы, ясно, что ты не совсем правильно рисуешь себе свое положение. Ты – враг людей, понимаешь?

– У меня нет ни одного врага на свете, – радостно сказал дракон. – Слишком ленив, чтобы заводить врагов, начнем с этого. А если я, – что греха таить, – и читаю другим свои стихи, так ведь я всегда готов и их стихи послушать.

– О господи! – вскричал Мальчик. – Ну неужели ты не можешь немного напрячься и уразуметь, что к чему! Когда остальные люди тебя обнаружат, они станут преследовать тебя с копьями и мечами и всем таким прочим. По их понятиям, ты должен быть уничтожен, стерт с лица земли. Ты – вредоносное чудище, божья кара, чума!

– Все – до единого слова – неправда, – сказал дракон, внушительно покачивая головой. – У меня безупречная репутация. А теперь… тут вот один небольшой сонет, над которым я работал, когда ты появился…

– Ну, если ты не желаешь слушать голос рассудка, – вскричал Мальчик, вставая с земли, – я пошел домой! Нет, я не могу задерживаться ради сонетов, мама не ляжет спать, пока я не вернусь. Я загляну к тебе завтра, когда точно – не знаю, и постарайся, наконец, понять, что ты – моровая язва, проклятье, бич, не то попадешь в хорошую переделку! Спокойной ночи!

Успокоить родителей насчет своего нового друга Мальчику оказалось нетрудно. Они всегда оставляли такие вещи на его усмотрение и потому поверили ему на слово. Пастух был представлен дракону по всем правилам хорошего тона. Они учтиво осведомились друг у друга о здоровье и благоденствии и обменялись множеством любезностей. Однако мать Мальчика, хоть и выражала готовность сделать для дракона все, что можно: починить одежду, прибрать в пещере, сготовить какую-нибудь малость, когда дракон весь день сидел над сонетами и забывал вовремя поесть, – типичный мужчина! – наотрез отказалась официально признать его. То, что он – дракон и «они не знают, кто он такой», по-видимому, было для нее решающим. Однако она не возражала против того, чтобы сынишка проводил вечера у Дракона, лишь бы Мальчик возвращался домой не позже девяти; и друзья скоротали вместе не один приятный вечерок.

Сидя на траве перед пещерой, дракон неторопливо рассказывал Мальчику о былых временах, когда драконов водилось здесь тьма-тьмущая, земля казалась куда более веселым местечком, а жизнь была полна захватывающих приключений, риска и неожиданностей. Однако то, чего опасался Мальчик, вскоре и произошло. Самый что ни на есть скромный и склонный к уединению дракон не может скрыться от людских глаз, если он ростом с четырех ломовых лошадей и покрыт голубой чешуей. Поэтому в деревенском трактире, естественно стали поговаривать о том, что в пещере на склоне холма сидит в мрачных раздумьях настоящий живой дракон. Хотя жители деревни были крайне напуганы, это льстило их тщеславию. Как-никак – не у всех есть свой собственный дракон, им было чем гордиться. Однако все были согласны в том, что такое положение вещей не может тянуться до бесконечности. Ужасную тварь следует уничтожить, смести с лица земли их край нужно освободить от этой чумы, этой язвы, этого божьего бича. Пусть после появления дракона даже с курицы не слетело ни перышка, что с того? Он – дракон и не может этого отрицать, а если он ведет себя не по-драконьи, это его личное дело. Но, несмотря на все эти воинственные разговоры, не нашлось ни одного смельчака, пожелавшего бы взять в руки меч и копье, освободить деревню от мытарств и завоевать бессмертную славу; поэтому каждый вечер горячие дебаты кончались ничем. Тем временем дракон валялся на травке, любовался закатами, рассказывал Мальчику допотопные анекдоты и шлифовал старые стихи, в то время как обдумывал новые.

Как-то раз, спустившись в деревню, Мальчик заметил, что все вокруг разукрашено, хотя по календарю в этот день не значилось никакого праздника. Из окон свисали ковры и разноцветные ткани, с колокольни доносился громкий трезвон, единственная улочка была усыпана цветами, и все население деревни от мала до велика столпилось по обе стороны дороги, толкаясь, бранясь, болтая и отпихивая друг друга. Мальчик увидел в толпе приятеля и окликнул его.

– Что случилось? – закричал он. – Кто приезжает? Бродячие актеры, или дрессированные медведи, или цирк, или что?

– Порядок! – закричал в ответ приятель. – Он уже близко.

– Кто близко? – спросил Мальчик, вклиниваясь в толпу.

– Как кто? Святой Георгий, понятно, – ответил приятель. – До него дошли слухи о нашем драконе, и он приезжает специально, чтобы сразить это смертоносное чудище и избавить нас от его ужасного ига. Красота! Потасовка будет что надо!

Вот это новость! А все же лучше удостовериться самому, – и Мальчик стал чуть не ползком пробираться между ног у добросердечных взрослых, понося их без передышки за их неучтивую манеру пинаться. Оказавшись наконец в первом ряду, он стал затаив дыхание ждать появления Святого Георгия. Вскоре с другого конца улицы донеслись приветственные клики. Затем раздалась мерная поступь боевого коня. У Мальчика быстрее забилось сердце, и вот уже он вместе с остальными громко кричит «ура», в то время как Святой Георгий медленно едет по улице под восторженный рев толпы, звонкие возгласы женщин, плач поднятых вверх младенцев и трепыханье носовых платков. Сердце Мальчика замерло, дыхание перехватило, – столь велики были красота и стать героя, – никогда в жизни Мальчик не видел никого прекраснее его. На гофрированных стальных латах блестела золотая насечка, с седельной луки свисал шлем с плюмажем, густые светлые волосы обрамляли лицо невыразимо кроткое и доброе, несмотря на твердый взгляд. Он натянул поводья перед небольшой харчевней, и жители деревни обступили его с приветствиями и изъявлениями благодарности, а также многоречивыми сетованиями и жалобами на обиды и притеснения. Мальчик услышал сдержанный, мягкий голос Георгия, заверявшего их в том, что теперь все будет хорошо, что он не бросит их в беде, отстоит их права и восстановит справедливость, короче говоря, освободит деревню от их врага. Затем Георгий спешился и вошел в двери, толпа хлынула за ним, а Мальчик со всех ног побежал на гору.

– Плохо наше дело, дракон! – закричал он еще издалека, как только увидел своего друга. – Он едет. Он уже здесь. Придется тебе взять себя в лапы и наконец что-то предпринять.

Дракон вылизывал чешуйку за чешуйкой и протирал их куском фланели, который ему дала мать Мальчика, пока не засверкал, как гигантская глыба бирюзы.

– Спокойнее, спокойнее, Мальчик, – сказал он не оборачиваясь. – Сядь, отдышись и постарайся вспомнить, что местоимению должно предшествовать существительное, а затем ты, возможно, сделаешь мне одолжение и объяснишь, кто именно едет.

– Спокойней? Ну еще бы! О чем нам беспокоиться? – сказал Мальчик. – Надеюсь только, ты останешься хоть вполовину таким же спокойным, когда услышишь, что я тебе скажу. Кто едет? Всего лишь Святой Георгий; он появился в деревне полчаса назад. Конечно, тебе ничего не стоит его вздуть – ты же у нас такой большой и храбрый! Но я подумал, что лучше тебя предупредить, ведь он заявится сюда завтра спозаранку, а у него есть длинное-предлинное копье – даже глядеть страшно, ты такого в жизни не видел. – И Мальчик встал с земли и принялся прыгать от радости при мысли о поединке.

– О боже, боже, – застонал дракон, – это ужасно. Я его не приму. Заявляю тебе наотрез. Не желаю его знать. Уверен, что он несимпатичный субъект. Скажи ему, чтобы он немедленно убирался, прошу тебя. Скажи, что он может написать мне, если хочет, но никаких интервью. В настоящее время я никого не принимаю.

– Ну, дракоша, – умоляюще сказал Мальчик, – не будь упрямым ослом. Как ты не хочешь взять в толк? Тебе все равно придется когда-нибудь с ним сразиться, ведь он – Святой Георгий, а ты – дракон. Лучше покончить с этим сразу, а потом мы снова займемся сонетами. Нельзя быть таким эгоистом! Если уж тебе скучно, подумай, каково мне!

– Милая моя крошка, – серьезно, даже торжественно сказал дракон, – пойми раз и навсегда, что я не могу драться и не буду. Я не дрался ни разу в жизни и не собираюсь начинать это сейчас и устраивать бой гладиаторов ради твоего удовольствия. В прежние времена я предоставлял драться другим – тем, кто относился к этому по-деловому, потому-то, бесспорно, я имею удовольствие находиться здесь.

– Но если ты не будешь с ним драться, он отсечет тебе голову, – чуть не плача сказал Мальчик, в отчаянии, что он лишится и боя, и друга.

– Вряд ли, – лениво протянул дракон. – Ты уж что-нибудь придумаешь. Я полностью на тебя полагаюсь, ты ведь такой прекрасный руководитель. Я все передаю в твои руки. Будь умницей, сбегай вниз и все уладь.

Мальчик поплелся в деревню в полном унынии. Начать с того, что не будет никакого боя; второе: его дорогой и уважаемый друг дракон показал себя вовсе не в таком героическом свете, как бы ему хотелось; и последнее: был ли дракон героем в душе или нет, не имело значения, ведь Святой Георгий, несомненно, снесет ему голову.

– «Что-нибудь придумать», хорошенькое дело, – сказал он с горечью сам себе. Дракон смотрит на все это так, словно он получил приглашение к чаю или на партию в крокет.

В то время как Мальчик шел по улице, навстречу ему попадались жители деревни; они не спеша расходились по домам в самом превосходном настроении и радостно обсуждали ждавший их великолепный подарок. Мальчик добрался до харчевни и вошел в главную горницу, где Святой Георгий сидел наконец один, прикидывая в уме, каковы его шансы на успех, и сочувственно припоминая печальные повествования о причиненном драконом зле, которые в этот день лились потоком в его уши.

– Можно войти, Святой Георгий? – вежливо спросил Мальчик, приостанавливаясь у дверей. – Я бы хотел поговорить с тобой об этом дельце, о драконе, если только тебе еще не надоело о нем слышать.

– Входи, входи, Мальчик, – ласково сказал Георгий. – Боюсь, что меня ждет еще один рассказ о горе-злосчастье. Так кого же лишил тебя тиран – доброго родителя? Или нежной сестры? Или брата? Ничего, скоро все это он смоет своей кровью.

– Да нет же, – сказал Мальчик, – тут какое-то недоразумение, и я хочу все это уладить. Дело в том, что это не дурной дракон.

– Именно, – сказал Святой Георгий, приятно улыбаясь, – я вполне тебя понимаю. Недурной дракон. Поверь, я только рад, что меня ждет достойный противник, а не какой-нибудь чахлый представитель этою мерзкого племени.

– Но он вовсе без роду и племени! – в отчаянии вскричал Мальчик. – О боже, до чего глупы эти взрослые, раз им что втемяшится в голову. Говорю же тебе: он не дурной, а хороший дракон, и мой друг, и рассказывает мне такие замечательные истории, каких ты в жизни не слышал, о старых временах, когда он был еще маленьким. И он так мил с мамой, она ради него на все пойдет. И отцу он тоже нравится, хоть отец не в ладах с искусством и поэзией и всегда засыпает, когда дракон принимается толковать о стиле. Да что там, когда с ним сойдешься короче, его просто нельзя не полюбить. Он такой обходительный и доверчивый, и такой простодушный, как дитя.

– Сядь и пододвинь ко мне свой стул, – сказал Святой Георгий. – Мне нравятся люди, которые горой стоят за друзей, и я уверен, что у дракона есть свои положительные черты, раз у него такой друг, как ты. Но вопрос не в этом. Весь вечер я слушал с жестокой болью в сердце рассказы о его бесчинствах и злодеяниях: возможно, рассказы эти были чуть приукрашены и не всегда достаточно достоверны, но в общем и целом это вполне солидный перечень его черных дел. История учит нас, что даже отъявленные негодяи нередко обладают добродетелями, и я боюсь, что твоего благовоспитанного, просвещенного друга, несмотря на все те качества, которые заслужили ему (и вполне справедливо) твое уважение, следует как можно быстрее умертвить.

– И ты поверил всем небылицам, что тебе тут наплели! – нетерпеливо вскричал Мальчик. – Да в нашей деревне каждый что ни скажет, то соврет, мы славимся этим на всю округу. Кого хочешь спроси. Ты в наших краях недавно, не то прослышал бы уже об этом. Бой – вот что им нужно, и больше ничего. Их хлебом не корми – дай поглазеть на драку. Собаки, петухи, быки, драконы – все, что угодно, лишь бы была потасовка. Да куда дальше ходить, в этот самый момент в конюшне за домом заперт бедный, ни в чем не повинный барсук. Они хотели устроить забаву сегодня, но теперь приберегают его, раз подвернулось это дельце с тобой. Я не сомневаюсь, что они прожужжали тебе все уши про то, какой ты герой и борец за правое дело, что ты просто не можешь проиграть, ну и все такое прочее, но, хочешь – верь, хочешь – нет, когда я проходил сейчас по улице, они открыто бились об заклад и на тебя ставили четыре шиллинга, а на дракона шесть.

– Шесть против четырех в пользу дракона, – грустно проговорил Святой Георгий, подперев щеку рукой. – Этот мир погряз в грехах, и я начинаю думать, что главное зло не в драконах. И все же не мог ли этот коварный змий ввести тебя в обман насчет своей истинной природы, чтобы твой хороший отзыв о нем прикрыл его злые деяния? Более того, не может ли в этот самый миг какая-нибудь злосчастная принцесса сидеть в заточении в его мрачной пещере?

Не успел Святой Георгий вымолвить эти слова, как пожалел о них, так искренне огорчился Мальчик.

– Уверяю тебя, Святой Георгий, – сказал он горячо, – никаких принцесс там и близко нет. Дракон – истинный джентльмен, джентльмен до кончиков когтей, и, поверь мне, никто не был бы так поражен и опечален, как он, если бы он услышал, как… как вольно ты говоришь о вещах, относительно которых у него такие твердые взгляды.

– Что ж, возможно, я оказался слишком легковерным, – сказал Святой Георгий. – Возможно, у меня создалось превратное мнение об этой тварюге. Но что нам теперь делать? Мы с драконом оба здесь, чуть ли не нос к носу, и каждый из нас, как полагают, жаждет крови другого. Я просто не вижу выхода. Что ты предлагаешь? Ты не мог бы что-нибудь придумать?

– В одно слово с драконом, – сердито ответил Мальчик. – Свалили все на меня, а сами умыли руки, что один, что другой… Тебя, верно, и просить нечего тихонько отсюда уехать, да?

– Боюсь, что это невозможно, – сказал Георгий. – Абсолютно против правил.

Кому это знать, как не тебе.

– Ну, тогда… послушай, – сказал Мальчик, – сейчас еще не так поздно… ты не против пройтись со мной на гору, заглянуть к дракону и все с ним обсудить? Это недалеко, и моих друзей там всегда ждет радушный прием.

– Конечно, это не принято, – сказал Георгий, поднимаясь. – Но, пожалуй, это будет самым разумным. Ты не жалеешь сил ради своего друга, – добавил он благожелательно, когда они вместе выходили из дверей. – Но не вешай носа, малыш! Возможно, мы вообще обойдемся без боя.

– О, надеюсь, что нет, – ответил Мальчик разочарованно. – Я привел друга повидаться с тобой, дракон, – сказал Мальчик, повысив голос.

Дракон вздрогнул и проснулся.

– Я как раз… э… размышлял кое о чем, – бесхитростно сказал он. – Очень рад с вами познакомиться, сэр. Сегодня прекрасная погода.

– Это Святой Георгий, – уронил Мальчик. – Святой Георгий, позволь мне представить тебя дракону. Мы пришли, чтобы спокойно обо всем потолковать, и, ради бога, давайте проявим хоть сколько-нибудь здравого смысла и придем к какому-то практическому и деловому соглашению, потому что мне до смерти надоели теории, и взгляды на жизнь, и личные тенденции, и все такое прочее. К тому же могу добавить, что мама не ляжет спать, пока я не вернусь домой.

– Счастлив познакомиться с вами, Святой Георгий, – начал дракон немного взволнованно, – ведь ходит молва, что вы – великий путешественник, а я всегда был домосед. Но если вы останетесь у нас подольше, я с удовольствием покажу вам все здешние памятники старины и достопримечательности… Когда вы только пожелаете…

– Мне кажется, – сказал Святой Георгий, как всегда, благожелательно и прямо, – что нам лучше последовать совету нашего юного друга и попытаться прийти к взаимопониманию на деловой основе касательно нашего с вами дельца. Вы не думаете, что самым простым, в конце концов, было бы устроить единоборство согласно принятым правилам, и пусть победу одержит сильнейший? Они ставят на вас больше, чем на меня, там, внизу, в деревне, но я не в обиде.

– Правда, дракоша, – воскликнул Мальчик в восторге, – это избавит нас от кучи хлопот!

– Мальчик, помолчи, – сурово сказал дракон. – Поверьте мне, Святой Георгий, – продолжал он, – никому на свете я бы не хотел услужить так, как вам и этому юному джентльмену. Но все это – с начала до конца – нелепица, дань условностям и поголовная дурь. Нам с вами вообще не за что драться. И, так или иначе, я не намерен это делать. Так что не о чем и говорить.

– А если я вас заставлю? – спросил задетый его словами Святой Георгий.

– Не сможете, – торжествующе возразил дракон. – Я просто уйду в пещеру и удалюсь на время от света, спущусь в ту дыру, откуда я сюда вышел. Вам скоро смертельно надоест сидеть у входа и ждать, когда я появлюсь. А как только вы, наконец, уедете, я уж тут как тут – радостно выберусь наружу, потому что, признаться по правде, мне нравится это местечко, и я намерен здесь остаться.

Несколько минут Святой Георгий смотрел на расстилавшийся перед ними ландшафт.

– Да, прекрасное место, особенно для поединка, – снова начал он убеждать дракона. – Эти необъятные голые холмы в качестве арены, вы, свившийся в огромные кольца, и я – в своих золотых доспехах на фоне вашей голубой чешуи! Подумайте только, какая это будет картина!

– Теперь вы пытаетесь подъехать ко мне, взывая к моему эстетическому чувству, – сказал дракон. – Ничего не выйдет. Хотя, не спорю, картина была бы прекрасная, – добавил он менее твердо.

– Похоже, что мы уже ближе к делу, – сказал Мальчик. – Ты должен понять, дракон, что боя не миновать, он все равно будет, рано или поздно, не хочешь же ты на самом деле залезть в эту грязную дыру и торчать там до скончания века.

– Я кое-что придумал, – задумчиво сказал Святой Георгий. – Я, разумеется, должен где-нибудь пронзить вас копьем, но вовсе не обязан делать вам больно. Вы такой огромный, наверняка у вас найдутся где-нибудь запасные местечки. Вот здесь, к примеру, сразу за передней лапой. Вам ведь не больно… вот здесь?…

– Ой, не щекочите меня, Святой Георгий, – сказал, отпрянув от него, дракон. – Нет, это место не подойдет, никоим образом. Даже если не будет больно, – а я уверен, что будет, и еще как, – я не выдержу и рассмеюсь, и все будет испорчено.

– Давайте поищем где-нибудь еще, – терпеливо сказал Святой Георгий. – На груди, например… все эти складки толстой кожи… если бы я кольнул вас здесь копьем, вы бы даже не заметили.

– Да, но вы уверены, что попадете точно туда, куда надо? – встревожено спросил дракон.

– Абсолютно, – твердо проговорил Святой Георгий, – можете на меня положиться.

– Вот потому-то я вас и спрашиваю, что вынужден положиться на вас, – ответил дракон несколько раздраженно. – Без сомнения, вы будете глубоко сожалеть о любой ошибке, допущенной в пылу битвы, но вы и вполовину не будете сожалеть об этом так, как я. Однако я полагаю, надо доверять тем, кто встречается на твоем жизненном пути, и ваш план, в общем и целом, не хуже любого другого.