Текст книги "Опасный мужчина"

Автор книги: Кэндис Кэмп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Однако Элеонора была весьма уязвлена, когда поняла, что лорд Нил пытался расстроить их с Эдмундом брак не оттого, что беспокоился за собственное благополучие, – выходит, он хотел спасти племянника от нее. Значит, единственные причины его отношения – презрение и неприязнь.

Даже думать не хотелось, что единственный мужчина, чей поцелуй поразил Элеонору в самое сердце, презирает ее.

Элеонора сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, делать нечего, подумала она, остается только поехать в Кент и встретиться лицом к лицу с неумолимым врагом. С единственным человеком, которого любила и который не испытывал к ней ответных чувств.

Глава 6

Тедлоу-Парк, старинная резиденция семейства Скарбро, представляла собой красивое, пусть и несколько беспорядочное из-за многочисленных пристроек сооружение из красного кирпича с несущими конструкциями из дерева. У центральной части, возведенной во времена королевы Елизаветы, был неровный фундамент, отчего казалось, будто она клонится вбок, а каждый следующий Скарбро, видимо, при малейшей прихоти приказывал строить новое крыло, и в результате дом разросся в разные стороны. После всех преобразований поместье получилось одновременно и обширным, и уютным, а причудливость придавала ему особое обаяние.

Эдмунд вырос в этом доме и очень любил его, но Элеонора была здесь всего один раз, когда он привез ее знакомиться с леди Гонорией. Однако визит превратился в настоящее испытание – мать то рыдала, то бранила сына, а потом и вовсе удалилась в спальню и отказалась даже поужинать с молодоженами. Эдмунд и Элеонора уехали на следующее утро. Спустя несколько месяцев Эдмунд навестил мать перед отъездом в Италию, но отправился в Кент один, Элеонора же осталась в Лондоне.

Когда карета остановилась напротив поместья, у Элеоноры защемило сердце при мысли о том, что перед смертью Эдмунд не успел увидеть дорогой его сердцу дом.

Дарио с любопытством выглянул в окошко.

– Значит, вот он какой – Тедлоу-Парк, – кивнул он, разглядывая здание. – Да, все точно как рассказывал Эдмунд. Я тогда не мог себе представить, как это выглядит, но теперь понимаю, что он имел в виду. Эдмунд говорил, будто это место похоже на заколдованный замок.

Элеонора рассмеялась:

– Да. Мне он тоже так говорил. Очаровательное место.

Дарио высадился из кареты и предложил Элеоноре руку, помогая ей спуститься. Некоторое время они постояли молча, разглядывая дом.

– Кажется, теперь поместье принадлежит кузену Эдмунда, сэру Малькольму Скарбро, – задумчиво проговорила Элеонора.

– А его мать до сих пор тут живет? – спросил Дарио.

– Кажется, нет. Она отправила мне письмо из поместья Бейнбери, однако встретиться пожелала здесь. Ее дом, написала леди Гонория, слишком мал, чтобы достойно принять гостей. Только не спрашивайте, что она хотела этим сказать. Если честно, сомневаюсь, что леди Гонория примет нас достойно, здесь или в любом другом месте.

– Эдмунд мне кое-что о ней рассказывал. У меня создалось впечатление, что она очень… м-м… требовательная женщина.

Элеонора с тихим вздохом кивнула:

– Не следует говорить о ней дурно. В конце концов, леди Гонория потеряла единственного сына. Естественно, она очень горюет. К тому же мне еще долго предстоит иметь с ней дело. Ну почему он поручил контролировать деньги сестры именно мне?

– Наверняка посчитал, что вы с этим справитесь лучше всех, – польстил Дарио. – Он всегда вами восхищался.

– Восхищался? – опешила Элеонора. – Он – мной? Но ведь Эдмунд был гением!

– Зато вы разбирались в вещах, в которых он ничего не понимал – приходно-расходных книгах, прибылях, инвестициях.

Элеонора улыбнулась со светлой грустью:

– Эдмунд говорил, у него от всего этого голова болит.

Лакей в парадной ливрее открыл дверь и провел гостей в ближайшую комнату. На кушетке сидели женщина средних лет и юная девушка – вернее, девочка, еще не начавшая носить длинные юбки, – а сбоку в кресле сидел молодой мужчина. Но Элеонора сразу же отыскала взглядом человека, стоявшего в стороне от остальных, опершись локтем о каминную полку. Это был лорд Нил.

В ту же секунду их взгляды встретились, лорд Нил выпрямился и шагнул вперед:

– Леди Элеонора.

Он поклонился, она протянула ему руку. Энтони ощутил, что пальцы Элеоноры слегка дрожат. Элеонора почувствовала, какая теплая и чуть жесткая на ощупь у него кожа.

– Милорд.

Элеонора постаралась ответить как можно более спокойно. Она испугалась, что сейчас покраснеет, потому что ей вдруг отчего-то стало жарко. Элеонора старалась не вспоминать об их последней встрече наедине. Но сейчас все, о чем она могла думать, – тот поцелуй в кабинете.

– С моей сестрой вы знакомы, – произнес Энтони, обернувшись к дивану. – Леди Гонория Скарбро.

– Здравствуйте, миледи, – вежливо приветствовала ее Элеонора.

– Леди Элеонора.

Мать Эдмунда едва кивнула, лицо ее воплощало застывшую маску скорби. Леди Гонория была одета в черное, плотная вуаль откинута за спину, чтобы открыть лицо. Наряд был настолько подчеркнуто траурным, что казался неуместно комичным, будто гротескный костюм театрального героя. К тому же Элеонора заметила, что платье сшито по последнему писку моды из шелка высшего качества. Леди Гонория все еще была привлекательной женщиной и одевалась безупречно. Элеонора подозревала – если бы белокожая, светловолосая леди Гонория не выглядела так эффектно в черном, она не стала бы столько времени соблюдать полный траур.

Далее Энтони представил Элеонору девочке. Это была дочь леди Гонории Саманта. Элеонора видела ее всего один раз и теперь ни за что бы не узнала, поскольку за прошедшие полтора года девочка очень выросла и из ребенка с пухлыми щеками превратилась в худенького подростка с длинными руками и ногами, который вот-вот станет девушкой. Саманта тоже была с ног до головы одета в черное, но, в отличие от матери, этот суровый цвет совсем не шел ей, заставляя бледную кожу и белесые волосы казаться вовсе бесцветными.

– Здравствуй, Саманта. – Элеонора протянула девочке руку. – Рада тебя видеть.

Личико Саманты озарила улыбка, и Элеонора заметила, что она очень похожа на сэра Эдмунда.

– Здравствуйте. Я вас тоже.

– Надеюсь, в этот раз мы сможем узнать друг друга получше, – продолжила Элеонора.

– Да, было бы замечательно, – застенчиво ответила Саманта и бросила чуть испуганный взгляд на мать.

Леди Гонория едва заметно нахмурилась, поджав губы, и улыбка пропала с лица Саманты. Она бросила на Элеонору виноватый взгляд, та ободряюще улыбнулась в ответ. Элеонора и правда хотела познакомиться с девочкой поближе. Ради Эдмунда она стремилась подружиться с Самантой и к тому же надеялась хоть немного оградить девочку от деспотичного влияния матери. Элеонора была готова к недовольству леди Гонории и знала, что та сделает все, лишь бы помешать ей. Будет нелегко, и Элеоноре ужасно не хотелось, чтобы несчастная девочка очутилась между двух огней.

Лорд Нил повернулся ко второму мужчине и объявил:

– Позвольте представить сэра Малькольма Скарбро, кузена Эдмунда и нового хозяина Тедлоу-Парка.

Молодой человек тоже чем-то напоминал Эдмунда – такой же светлый, высокий и худощавый, – однако если лицо Эдмунда светилось живым умом и любознательностью, то этот мужчина был сдержан и непроницаем.

– Миледи, – проговорил он и довольно-таки напряженно поклонился. – Добро пожаловать в мой дом.

– Благодарю, сэр Малькольм.

Элеонора повернулась к Дарио, которого Энтони предпочел исключить из церемонии приветствия.

– Позвольте представить лучшего друга сэра Эдмунда, синьора Дарио Параделлу.

Дарио отвесил картинный, чисто итальянский поклон:

– Весьма польщен знакомством с вами, леди Скарбро. Мисс Скарбро. Сэр Малькольм. Лорд Нил, для меня большая честь видеть вас снова. Надеюсь, вы простите мое вторжение в дом, где царит горе. Сэр Эдмунд был мне близким другом, и я хотел отдать ему дань памяти здесь, в его родовом гнезде.

– Понимаю ваши чувства. Похвальное желание. – Леди Гонория с очаровательной улыбкой протянула ему руку. Похоже, и она пала жертвой чар Дарио, несмотря на неприязнь к Элеоноре. – Мы очень рады вашему приезду. Эдмунд бы оценил… – Голос леди Гонории задрожал, она умолкла и промокнула глаза платком. – Эдмунд был удивительный человек. Счастье иметь такого сына. Если бы он остался дома…

Гонория разразилась слезами. Саманта стала гладить ее по руке и успокаивающе что-то зашептала. Сэр Малькольм бросил на Гонорию мимолетный взгляд и со скучающим видом отвернулся. Элеонора заметила, что стоявший рядом Энтони плотно сжал челюсти, однако ничего предпринимать не стал.

Дарио же мигом кинулся к леди Гонории, предлагая свой безупречно белый платок, дабы осушить ее слезы, и сочувственно склонился над ней. Не прошло и пары минут, как его заботы заставили леди Гонорию улыбнуться сквозь слезы, и рыдания на удивление быстро прекратились.

– Не пора ли ехать в церковь? – напомнил Энтони. – Викарий ждет.

– Да, конечно. – Сэр Малькольм поспешно встал с кресла, явно радуясь, что драматичная сцена окончена.

Дарио помог леди Гонории встать и проводил ее до кареты сэра Малькольма. С помощью ловкого маневра он незаметно для всех очутился в карете рядом с ней и с хитрым видом улыбнулся оттуда Элеоноре. Та улыбнулась в ответ. Она рассказывала ему, что хочет провести побольше времени с сестрой Эдмунда, и с помощью уловки Дарио у нее появилась такая возможность.

– Мисс Скарбро, не желаете воспользоваться моей каретой? – предложила Элеонора. – В вашей слишком много народу, к тому же мы с вами сможем немного поболтать.

– С удовольствием, – быстро ответила Саманта, искоса глянув на вторую карету, внутри которой уже скрылась ее мать. Саманта поспешно завязала ленты капора и взобралась в карету Элеоноры.

– Прекрасная мысль, – согласился Энтони. – Если не возражаете, я тоже поеду с вами.

Лорд Нил жестом подозвал конюха, велел тому привязать его лошадь сзади кареты и протянул Элеоноре руку, чтобы помочь ей забраться в карету.

По ловкости Энтони не уступает Дарио, отметила Элеонора. Она должна была рассердиться за то, что лорд Нил своим непрошеным вторжением мешает ей познакомиться с Самантой как следует, но ощутила лишь пылкое волнение.

– Какие у вас красивые лошади, миледи.

Девочка вежливо похвалила серую пару, запряженную в карету.

– Наша Саманта – отличная наездница, – ласково улыбнулся Энтони.

При одном взгляде на племянницу его лицо смягчилось.

– Ездить верхом так весело, не то что географию учить, – с некоторой дерзостью ответила Саманта. – Или танцевать. Мама меня заставляет с учителем танцев заниматься.

Саманта скорчила рожицу.

– Не любишь уроки танцев? – спросила Элеонора.

– Нет. Учитель все время улыбается. Вот так. – Саманта изобразила какую-то застывшую гримасу, больше похожую на оскал, а не на улыбку. – А еще от него мятными конфетами пахнет. – Саманта помолчала и рассудительно прибавила: – Мне вообще-то нравятся мятные конфеты, но, по-моему, он их ест, чтобы отбить запах джина. Я однажды видела, как он сделал глоток из фляги, перед тем как зашел в дом.

– Вот увидишь – тебе понравится танцевать, когда научишься и будешь ходить на балы, – ободрила ее Элеонора.

– Знаю. Но это еще когда будет! Мама говорит, что я смогу танцевать на балах графства, только когда мне исполнится семнадцать. Это же еще два года ждать! Впрочем, какая разница, там все равно танцевать не с кем, кроме маминых друзей и других стариков.

– Милая Саманта, ты меня ранила в самое сердце, – шутливо произнес Энтони, прижав ладонь к груди, однако не смог сдержать улыбки.

Элеонора заметила, что сердце ее трепещет, когда Энтони улыбается. На одной щеке у него появлялась весьма привлекательная ямочка, неожиданно придававшая строгому выражению лица неотразимое обаяние. Глядя на него, Элеонора тоже невольно заулыбалась.

– Меня ты тоже в старики записала? – продолжил Энтони. – Учти, я собираюсь пригласить тебя на первый танец, когда тебе исполнится семнадцать. А может, и раньше.

Саманта захихикала, и у нее на лице тоже появились милые ямочки.

– Нет, что вы, дядя Энтони. Вы совсем не старый. Генерал Хавермор или мистер Созертон, которые ухаживают за мамой, – вот они старые.

– Ну и что же, кто из них добился большего успеха? – спросил Энтони. – Ставлю пять фунтов на генерала.

Саманта вновь рассмеялась:

– Шутите! Сами знаете, мама за генерала ни за что не выйдет. Ему лет сто, а еще у него денег мало. – Тут Саманта с виноватым видом прикрыла рот ладонью и затараторила: – Ой! Простите. Я не должна была так говорить. Я хотела сказать…

Саманта умолкла – девочка явно не хотела врать, однако жалела, что выставила мать в таком свете.

– Конечно же ты не имела в виду ничего дурного, – тут же подхватила Элеонора. – Любая мать должна быть очень осторожна, когда принимает такие решения. Когда у женщины есть ребенок, она прежде всего должна думать о его благополучии. Разумеется, леди Гонория не может вступить в брак с человеком, который не в состоянии обеспечить вас обеих всем необходимым.

У Саманты на лице отразилось облегчение.

– Да, конечно. Так оно и есть.

Краем глаза Элеонора заметила, что лорд Нил изучающе разглядывает ее. Несомненно, он ждал, что Элеонора воспользуется таким шансом и поощрит дочь леди Гонории, дав ей понять, что все эти неприятные вещи соответствуют истине. Именно таким человеком считал Элеонору лорд Нил. С некоторой обидой Элеонора подумала – что в ней такого, отчего Энтони настолько сильно ее невзлюбил, причем с первого взгляда?

Впрочем, думать об этом никакого смысла не было, поэтому Элеонора вернулась к разговору с Самантой.

– Вот подрастешь, начнешь выезжать в свет и сможешь танцевать с кем угодно. Уверяю, среди твоих кавалеров будет много молодых людей, а не только стариков.

Саманта вздохнула:

– Мама сказала, на мой светский дебют мы в Лондон не поедем. Говорит, мы теперь бедные, потому что Эдмунд умер.

– Глупости, – с заметным раздражением в голосе отмахнулся Энтони. – Конечно же ты поедешь в Лондон, когда тебе исполнится восемнадцать.

– Разумеется, – подхватила Элеонора. – Уж на это денег более чем достаточно.

– Правда? – просияла Саманта. – Мама не любит ездить в Лондон. Говорит, это очень утомительно.

– Не волнуйся, поедет, – мрачно заверил Энтони.

– А если нет, можешь пожить у меня, – предложила Элеонора.

– У вас? Серьезно? – оживилась Саманта.

– Ну конечно, – ответила Элеонора. – Эдмунд доверил твои деньги мне. Уверена, он хотел, чтобы я позаботилась о тебе не только в финансовом плане. Вообще-то меня саму светской львицей не назовешь, но я найду кого-нибудь, у кого связей побольше, так что будешь представлена всем в высшем свете.

– Одна фамилия Саманты обеспечит ей достойное место в обществе, – твердо проговорил Энтони.

– Разумеется, – ровным тоном произнесла Элеонора. – Но без высоких покровителей тоже не обойтись. Как вам кандидатура моей подруги, леди Барр? Уверена, Джулиана рада будет мне помочь. А если она не сможет, легко найду кого-нибудь еще.

Энтони вопросительно посмотрел на Элеонору:

– И как же вы собираетесь это сделать?

Элеонора с вызовом ответила на его взгляд:

– По-моему опыту, у некоторых аристократов бывают тяжелые времена, и за денежную помощь они готовы назвать лучшим другом кого угодно.

– Такая молодая, красивая женщина – и такой цинизм, – тихо произнес Энтони, и глаза его блеснули.

Элеонору тут же обдало жаром, и она быстро отвернулась, чтобы Энтони ничего не понял по ее лицу.

– В любом случае, Саманта, сейчас это все только разговоры, а когда дойдет до дела, твоя мама наверняка захочет сопровождать тебя. Первый светский сезон дочери – какая мать такое пропустит?

Элеонора заметила, что при этих словах энтузиазма у девочки поубавилось, но Саманта только кивнула и грустно проговорила:

– До дебюта еще далеко. А мне так хочется побывать в Лондоне! И в Италии, наверное, тоже замечательно.

– Италия – красивая страна, – согласилась Элеонора. – И мне, и Эдмунду там очень понравилось. Когда-нибудь ты сама туда поедешь, если захочешь.

Саманта затаила дыхание:

– Правда?

– Да. Когда я закончила школу, отправилась в путешествие по Европе, и тебе тоже советую. Искусство, история, музыка – там столько всего интересного! Путешествия – неотъемлемая часть образования. – От одного воспоминания глаза у Элеоноры засверкали.

Они с Самантой погрузились в увлекательную беседу, перечисляя достопримечательности, которые можно увидеть в Европе. Этой темы им хватило на всю оставшуюся дорогу до деревенской церкви. Сидевший напротив лорд Нил просто наблюдал, как они разговаривают, только время от времени прибавляя что-то от себя, и то лишь когда к нему обращалась племянница.

Надо сказать, зрелище перед лордом Нилом предстало весьма приятное. Сегодня Элеонора была одета во все черное, из драгоценностей – один простой медальон из золота. Но такая женщина в дополнительных украшениях не нуждается, а строгий цвет чудесно оттеняет ее драматическую красоту. Каждый раз, когда он ее видел, совершенство Элеоноры поражало Энтони, будто впервые.

Однако эта женщина была не только красива. Элеонора отличалась остроумием, и любая беседа с ней превращалась в увлекательную игру – превозносила ли она красоты Италии или обменивалась с ним ядовитыми выпадами. Неудивительно, что Эдмунд влюбился в нее. Странно, что его примеру не последовала добрая половина высшего света. Энтони всегда считал себя более устойчивым, чем большинство мужчин, которые чаще руководствовались призывами плоти, нежели здравым смыслом, однако спустя несколько минут наедине с Элеонорой уже целовал ее, не думая о последствиях.

Даже сейчас, вспоминая их поцелуй, Энтони чувствовал, как его охватывает желание. Глупо убеждать себя, будто это было его сознательное решение, а чары Элеоноры здесь ни при чем. Энтони отдавал себе отчет в том, что не должен целовать ее, однако голову затуманила страсть.

Хуже того – Элеонора заставила Энтони усомниться в собственной правоте. Слушая их разговор с Самантой, Энтони невольно задумался: а вдруг он с самого начала ошибался в ней? Лорд Нил сел с ними в карету, потому что хотел защитить племянницу от махинаций Элеоноры. Однако та удивила его, не воспользовавшись возможностью подорвать влияние леди Гонории на дочь. Хотя Элеонора явно ее раскусила – высказалась она очень корректно, однако Энтони сразу понял, что она имела в виду, когда уверяла – Гонория, без сомнения, переменит свое решение относительно дебюта. Сейчас она, конечно, притворяется немощной – Гонория предпочитала блистать в маленьком мирке кентской деревни, а не затеряться в огромном Лондоне. Кроме того, Энтони подозревал, что сестру не прельщает перспектива быть отодвинутой на второй план и ограничиться скромной ролью дуэньи. Но стоит Саманте заикнуться, что Элеонора с удовольствием представит ее в свете, и тогда Гонорию уже ничто не остановит.

Однако Элеонора не стала заострять внимание на ее недостатках. Наоборот, о матери Саманты она говорила исключительно с уважением и даже предложила удобное оправдание тому, что, как все они знали, было просто корыстью, – для леди Гонории это был основной мотив при вступлении в брак.

Элеонора с легкостью могла настроить Саманту против матери и подчинить ее своему влиянию. По натуре она обаятельнее и больше располагает к себе, вдобавок Элеонора сможет стать для Саманты взрослой подругой, не подавляющей и не ограничивающей свободу девочки. Видит бог, общение с подобной женщиной бедняжке не помешает. Насчет материнских чувств Гонории Энтони не питал никаких иллюзий. Однако Элеонора предложила Саманте дружбу, не стараясь сделать ее пешкой в игре против леди Гонории.

С другой стороны, благоразумно напомнил себе Энтони, такое поведение может, напротив, свидетельствовать о ее мастерстве в манипулировании людьми. Кто поручится, что этим разговором с Самантой она не заложила основу, которой позже воспользуется, дабы вбить клин между матерью и дочерью? А своей осмотрительностью Элеонора вынудила Энтони усомниться в правильности его выводов. Если она привлечет его на свою сторону, то сможет с легкостью добраться до наследства Саманты. Несомненно, Элеонора понимает, что он мигом заметит подтасовку в приходно-расходных книгах и узнает, если она присвоит часть денег себе. А стоит Элеоноре поймать его в свои сети, и с деньгами она сможет вытворять все что угодно.

Кроме того, нельзя исключать, что теперь она нацелилась на него, посчитав более крупной добычей, чем сэр Эдмунд. Поцеловав ее, Энтони выдал себя – теперь Элеонора знает, он к ней неравнодушен. Нельзя исключать, что она решила сделать Энтони своим следующим мужем.

Разумеется, у нее ничего не выйдет. Энтони не из тех мужчин, что женятся на авантюристках, он не такой, как отец. Этот урок Энтони заучил еще в ранней юности. Ни одна женщина не сможет вертеть им как заблагорассудится.

Даже думать смешно.

Но Элеонора-то об этом не знает. Вне всяких сомнений, она уверена в собственной красоте и очаровании и считает, что способна даже из недоброжелателя сделать своего поклонника. В таком случае Элеонора получит гораздо больше, чем только шанс поживиться деньгами Саманты. Теперь все сходится, и стало понятно, для чего она привезла с собой этого итальянского франта. Видимо, рассчитывала пробудить в Энтони ревность.

– Дядюшка! Почему вы так нахмурились?

Из раздумий Энтони вывел голосок Саманты.

– Что? – Он попытался расслабиться. – Просто задумался об одной проблеме. Не обращай внимания.

У Элеоноры при одном взгляде на лорда Нила сложилось впечатление, что эта проблема – она. На протяжении всего разговора он не сводил с нее глаз, а когда задумчивый взгляд сменился мрачным и даже злобным, Элеонора окончательно уверилась, что причина в ней. Наверняка лорд Нил недоволен, что они с Самантой так хорошо поладили. Двух мнений быть не может, он поехал с ними для того, чтобы следить, что она будет говорить его племяннице. Каким бы дружелюбным ни показался ей лорд Нил во время поездки, нельзя забывать – это еще не означает, будто он проникся к ней теплыми чувствами. Судя по всему, лорд Нил просто решил усыпить ее бдительность, чтобы она перестала считать его врагом.

Элеонора наградила Энтони долгим холодным взглядом и вернулась к разговору с Самантой.

Спустя несколько минут карета замедлила ход, а вскоре и вовсе остановилась. Элеонора выглянула в окошко. Они прибыли на кладбище. Оно располагалось за деревенской церковью, строением из серого камня с башней времен норманнов, выдававшей древность строения. Возле крытого входа уже стояли сэр Малькольм, Дарио и леди Гонория. Последняя тяжело облокотилась на локоть Дарио, лицо ее теперь скрывала черная вуаль.

Элеонора высадилась из кареты и повернулась к кучеру, спустившемуся с высоких козел и державшему в руках шкатулку из тикового дерева. Лицо Элеоноры затуманила печаль, и она потянулась к этому предмету, содержавшему прах Эдмунда. Лорд Нил быстро подошел, чтобы помочь ей, и она позволила ему взять шкатулку. Пусть они ненавидят друг друга, но Элеонора не сомневалась, что он тоже любил Эдмунда.

Саманта пыталась сдержаться, но глаза ее сразу наполнились слезами. Элеонора успокаивающе обняла девочку за плечи, и они отправились на кладбище.

Викарий ждал их около семейного склепа Скарбро и произнес молитву над шкатулкой с прахом. После нескольких слов из Библии и короткого панегирика Эдмунду шкатулку поместили в склеп. Церемония была недолгая, но очень трогательная, и у Элеоноры в глазах стояли слезы. Леди Гонория, разумеется, рыдала не останавливаясь, прислонившись к надежному плечу Дарио. Элеонора не убирала руку с плеча Саманты, которая утирала слезы, тихо и медленно катившиеся по щекам. Лорд Нил же стоял как каменный – что, впрочем, было вполне предсказуемо.

Наконец они покинули гробницу – Дарио шел первым, поддерживая рыдающую Гонорию, остальные шагали следом. Выйдя за пределы кладбища, все на мгновение замерли, не зная, как себя вести и что сказать друг другу.

– По-моему, сейчас уже слишком поздно, чтобы обсуждать завещание Эдмунда, – осторожно начала Элеонора. К тому же ей ужасно не хотелось разговаривать с истеричной леди Гонорией. Церемония пробудила тяжелые воспоминания, сердце вновь пронзила боль, и Элеонора опасалась, что показная скорбь и природное упрямство матери Эдмунда вынудят ее наговорить лишнего, о чем потом придется жалеть.

– Да, да, – с чувством закивала леди Гонория. – Я не могу говорить о таких вещах сейчас, после того как… О дитя мое, мое дитя…

Причитания прервал новый поток слез.

Искоса глянув на Дарио, Элеонора заподозрила, что тому уже надоело исполнять роль утешителя.

– Только скажите, где здесь поблизости гостиница, и завтра мы с вами снова встретимся и все обсудим.

– Глупости. В гостиницу никто не поедет, в этом нет нужды. Она очень маленькая и наверняка не соответствует вашим стандартам, – возразил лорд Нил.

– Но, Энтони, в моем доме совсем нет места. – Гонория встревожилась, и теперь от слез не осталось и следа. – Ты же знаешь, у нас так мало комнат, не то что в Тедлоу-Парке, но оттуда мы были вынуждены уехать.

В первый раз Элеонора заметила проблеск эмоций на лице сэра Малькольма. С оскорбленным видом он отрывисто проговорил:

– Леди Гонория, я же сказал – вы с Самантой можете и дальше жить в Тедлоу-Парке. Я бы ни за что не стал вас гнать.

– Нет, ведь теперь это уже не мой дом, – провозгласила леди Гонория с видом мученицы. – И вообще, я не могу там оставаться – столько воспоминаний… Теперь, когда мы остались одни, нам с Самантой пора учиться выживать самим в этом жестоком мире. Разумеется, на наши деньги мы можем позволить себе лишь скромный домик.

– Поместье – это не «скромный домик», Гонория, – сухо вставил Энтони. – Гости решат, будто вы в лачуге ютитесь.

– Нет, не в лачуге, конечно… – нехотя пошла на попятный леди Гонория.

– У нас очень красивый дом, – Саманта, судя по всему, готова была сквозь землю провалиться. – И кстати, мама, у нас же есть две свободные спальни.

Леди Гонория бросила на дочь испепеляющий взгляд, и девочка, залившись краской, примолкла.

– Боюсь, там не прибрано, – обратилась леди Гонория к Элеоноре. – Да и меблировка скудная.

– Понимаю, – серьезно ответила Элеонора, изо всех сил сдерживая улыбку. – Не беспокойтесь, миледи. Я прекрасно устроюсь в ближайшей гостинице. Уверяю вас, мне и раньше приходилось останавливаться в деревне, и я знаю, что это такое.

– Не говорите чепухи, – возразил Энтони. – Я приглашаю вас и синьора Параделлу в свой дом. Комнаты уже готовы.

– Ну… – От неожиданности Элеонора не нашлась с ответом. Она предполагала, что после церемонии и разъяснений по поводу наследства Саманты проведет ночь в гостинице или, в крайнем случае, в доме леди Гонории, но приглашение лорда Нила застало Элеонору врасплох. Она была уверена, что Энтони рад ей не больше, чем леди Гонория. – Хорошо, спасибо. Очень мило с вашей стороны.

– Да, милорд, – вежливо подхватил Дарио. – Весьма любезное предложение.

Энтони бросил на итальянца взгляд, значение которого понять было трудно, и коротко кивнул:

– Значит, договорились. В таком случае следуйте за мной…

Лорд Нил приподнял шляпу, прощаясь с сестрой и племянницей, отвязал от кареты свою лошадь и вскочил в седло. Дав инструкции кучеру Элеоноры, он поскакал вперед по дороге. Элеонора и Дарио сели в карету и последовали за ним.

Дарио глубоко вздохнул и откинулся на кожаные подушки.

– Устали? – с лукавым блеском в глазах поинтересовалась Элеонора.

Дарио печально улыбнулся:

– Всегда думал, что английские леди сдержанные. Но эта леди Скарбро – просто неаполитанка какая-то!

Элеонора рассмеялась:

– Спасибо, что взяли ее на себя.

Дарио пожал плечами:

– Я привык. Вы забываете, что у меня три сестры, мама и множество тетушек. Так что слезами меня не удивишь. Это меньшее, что я мог сделать во имя памяти Эдмунда… и ради вашего спокойствия, разумеется.

– Да. И я вам очень благодарна.

– Рад быть полезным, – просто ответил Дарио.

Поместье лорда Нила было всего в нескольких минутах езды от деревенской церкви, и вскоре они уже были на месте. По длинной извилистой подъездной дорожке они приближались к дому. Элеоноре случалось видеть здания, отличавшиеся большим великолепием. Здесь не было ни многоярусного крыльца, ведущего к величественному парадному входу, ни сводчатых окон, ни статуй по краям крыши. Поместье было выстроено из простого серого камня, одни блоки были одинаковы, другие отличались по форме и размеру, а местами стены потемнели от времени и лишайника. Однако удивительная симметрия здания завораживала – главная часть, где располагались ворота, массивная и квадратная, по бокам два крыла с зубчатыми стенами. От этого поместья веяло надежностью, стариной и приятным ощущением безопасности. Со временем вдоль стен разрослись кусты, несколько смягчавшие их суровый облик, а с одной стороны свисал занавес из плюща. Клонившееся к закату солнце озаряло стены теплым золотистым сиянием.

Очарованная Элеонора невольно ахнула:

– Какая красота!

Дарио окинул дом беглым взглядом, явно вспоминая изящные виллы с красными черепичными крышами у себя на родине, и изогнул бровь.

– Дом под стать хозяину, – наконец вынес он вердикт.

Элеонора издала смешок:

– Верно. Вы правы. – Потом нерешительно взглянула на Дарио: – Надеюсь, он вас не слишком задевает?

Дарио рассмеялся:

– При чем здесь я? Это его задевает мое присутствие, – проницательно заметил он. – Забавно наблюдать, как невозмутимый британский джентльмен старается не показывать, что ревнует.

– Ревнует? Едва ли. Этот человек меня недолюбливает.

Однако Элеонора не могла отрицать, что на днях ей в голову пришла та же самая мысль.

– Одно другому не мешает. Тем интереснее следить за его внутренней борьбой.

Элеонора порадовалась, что Дарио поведение лорда Нила развлекает, поскольку на протяжении всего ужина тот, разговаривая с ним, всячески демонстрировал британскую холодность. Дарио его определенно раздражал, однако итальянцу, напротив, нравилось дразнить Энтони. Его речь и жесты становились все эмоциональнее, комплименты Элеоноре – все цветистее, а бросаемые на нее взгляды, казалось, неопровержимо свидетельствовали о влюбленности. Наблюдая за напряженным лицом Энтони, Элеонора не знала, чего ей хочется больше – понаблюдать за дальнейшим развитием событий, пнуть Дарио под столом или рассмеяться.

Зачем лорд Нил пригласил их в свой дом, гадала она. Чем бы ни объяснялась его антипатия к Дарио – ревностью или просто несхожими характерами, – общество итальянца было неприятно Энтони. Своего мнения об Элеоноре он тоже не скрывал. Поцелуй ничего не значит, хотя ей показалось – возможно, из-за неопытности, – будто Энтони понравилось. Элеонора чувствовала жар, исходивший от него волнами, и ощутила крепкие объятия Энтони. Она не верила, что могла ошибиться – оба они ощущали ту же обжигающую страсть.