Текст книги "Дело чести"
Автор книги: Кэндис Герн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Ну наконец-то вы очнулись. Вот и хорошо!
Седж медленно просыпался, стараясь приоткрыть глаза. Наконец ему удалось приподнять веки так, чтобы сквозь ресницы проникало совсем немного света. Обстановка была ему совершенно незнакома. Лорд Седжвик попытался приподнять голову и тут же сморщился от боли. Бог мой, в голове его грохотали тысячи барабанов! Он снова откинулся на подушки, зажмурив от боли глаза. Похоже, пока он спал, кто-то вогнал ему в голову стальной прут. Он попытался прикоснуться к голове и вдруг почувствовал такую слабость, что это простое движение обернулось непосильной задачей. Пальцы его руки наткнулись на неожиданное препятствие. Какая-то тряпка? Нет, похоже, повязка. Повязка?
– Что такое…
– Пожалуйста, милорд. Вот, выпейте не-. много. Это поможет облегчить боль.
Не успев удивиться, кому принадлежит этот голос, лорд Седжвик почувствовал около своих губ край чашки. Неожиданно ощутив ужасную жажду, он без колебаний приоткрыл рот, и тепловатая влага заструилась в его пересохшее горло.
Мой Бог, что за отрава! Он едва не подавился омерзительной жидкостью. От неожиданности лорд открыл глаза. Щурясь от резкого света, он попытался разглядеть лицо своего мучителя с таким мягким голосом.
Над ним склонилась пожилая круглолицая женщина в белом кружевном чепце. Добродушно улыбаясь, она придерживала чашку около его губ.
– Я знаю, милорд, вкус у него ужасный, – промолвила она, – но вам просто необходимо выпить это, чтобы восстановить силы. Это отвар из хороших, целебных трав – не очень вкусных, по правде говоря, но зато полезных для здоровья. – Она снова поднесла чашку к его губам. – Вот, попробуйте выпить еще немножко.
У Седжа не было сил протестовать, и он с неохотой проглотил еще одну порцию тошнотворного лекарства. Какая же гадость! Только когда он начал кашлять и отплевываться, пожилая женщина сжалилась и убрала чашку. Он услышал шелест ее юбок и тихое звяканье стекла или фарфора, но даже не повернулся, чтобы посмотреть, чем она занята. Седж был слишком занят проблемой, как удержать адское пойло в своем желудке, чтобы не опозориться перед незнакомкой. С трудом подавив тошноту, он откинулся на подушки.
– Где я? – спросил Седж хриплым шепотом.
– Вы в Торнхилле, милорд, – ответила женщина, подойдя к кровати. – В Суффолке.
Это дом сэра Терренса Эшбертона. А я миссис Латтимер, его бабушка.
Седж выдавил слабую улыбку.
– Очень рад с вами познакомиться, миссис Латтимер, даже несмотря на ваше отвратительное пойло. Меня зовут лорд…
– Седжвик. Да, милорд, мы знаем, кто вы такой.
Седж удивленно приподнял брови, и голова его едва не раскололась от резкой боли. Он прикоснулся ко лбу и снова нащупал повязку.
– Что произошло?– спросил Седж. – Почему я…
– Это был несчастный случай, милорд. Неподалеку от Торнхилла вас выбросило из разбившегося экипажа.
– Ах да. – В памяти всплыло смутное ощущение полета. – Немного припоминаю. – Помолчав, он снова попытался улыбнуться. – Я был уверен, что уже умер.
– Вам это грозило. Ваша сломанная нога доставила проблем не меньше, чем рана на голове.
– Сломанная?.. – Седж наклонился вперед и увидел свою правую ногу в лубке, перетянутую ремнями и забинтованную. – Бог ты мой! – простонал он, снова откидываясь на подушки. – Остальное все цело?
– Да как сказать, – ответила миссис Латтимер. – У вас была скверная рана на лбу, вызвавшая сотрясение мозга. Но наш доктор Гартвейт зашил ее очень аккуратно и красиво. – Она улыбнулась и добавила: – У вас наверняка останется очень эффектный шрам!
– Просто замечательно! Хромой, да еще со шрамом. Действительно, очень эффектно! – Седж закрыл глаза, раздумывая над серьезной переделкой, в которую попал. – Я даже боюсь спрашивать, – сказал он, не открывая глаз, – но есть ли что-нибудь еще?
– Только опасная лихорадка, с которой вы боролись несколько последних дней, – просто ответила женщина. – Но теперь худшее позади, и вы быстро пойдете на поправку, особенно если будете пить мой травяной настой. Он сделан по рецепту доктора Гартвейта, но кое-что я добавила от себя.
Седж открыл глаза и растянул губы, искренне надеясь, что эта гримаса сойдет за улыбку.
– Это небольшая жертва по сравнению с тем, что вам пришлось перетерпеть ради меня. Как долго я здесь нахожусь?
– Четыре дня.
– Четыре дня! Боже мой!
Седж покачал головой, не успев сообразить, что любое движение только усиливает пульсирующую боль. Он откинулся на гору подушек, в изумлении глядя на миссис Латтимер. Из его жизни выпали целых четыре дня! Просто невероятно. Такое с ним случилось впервые в жизни!
– Я направлялся… э… к Тревелиану, – пробормотал Седж, стараясь припомнить очередность событий. – Да, точно, в охотничий домик Тревелиана. Он пригласил меня поохотиться, кажется, на куропаток.
– Да, – кивнула миссис Латтимер, – мы это тоже выяснили. Надеюсь, вы не в обиде, что мой внук, сэр Терренс, просмотрел ваши вещи. Понимаете, мы искали, кому можно сообщить о вашем ранении. Терренс обнаружил в вашей книжке запись насчет охоты у лорда Тревелиана. Он послал письмо в Норфолк, в котором сообщил его светлости о несчастном случае.
– Что вы, как я могу на это обижаться! – воскликнул Седж. – Я очень благодарен вам за помощь. Наверное, мой камердинер уже прибыл к Тревелиану. Он приболел, поэтому отстал в Хостеде. Кроме того, у Тревелиана я должен был встретиться с двоюродным братом. Наверное, все они удивляются, куда я пропал.
– Терренс послал еще одно письмо на Маунт-стрит и еще одно вашей матери, в Линкольншир.
– Это очень любезно с его стороны, – проговорил Седж. – Я очень благодарен вам всем. – Он снова попробовал улыбнуться, и на этот раз попытка оказалась более удачной, несмотря на непрерывную боль в левом виске. – Боюсь, я доставил вам и вашей семье массу хлопот. У меня просто нет слов, чтобы выразить мою благодарность.
Миссис Латтимер только махнула рукой.
– Ну что вы, любой поступил бы так же на нашем месте, милорд. Итак, вы уже вспомнили, куда вы направлялись. Удалось ли восстановить в памяти что-нибудь еще? Из-за чего все-таки произошел несчастный случай?
– Я могу припомнить только ощущение полета, – вздохнул Седж. – Вот, собственно, и все. Маловато, конечно. Если только… но нет. Наверное, мне это приснилось. – Он слегка улыбнулся. – Понимаю, это звучит глупо, но мне снилось, что я умер и попал на небеса. Я даже помню прекрасного рыжеволосого ангела, который звал меня по имени, склонившись надо мной.
В одно мгновение лицо миссис Латтимер словно осветилось изнутри. Ее глаза заискрились, а по лицу расплылась широкая улыбка.
– Милорд, это был не сон, – сказала она взволнованным голосом. – Это была моя внучка Мэг. Мисс Маргарет Эшбертон, так ее зовут. Она старательно выхаживала вас, пока вы лежали в горячке.
– Значит, ей я благодарен больше всего, – сказал Седж, слишком слабый, чтобы гадать, с чего так оживилась пожилая женщина.
– Вы знаете, именно Мэг первая вас узнала, – продолжала миссис Латтимер. – Вы встречались с ней несколько лет назад, во время сезонов. Вы ее тоже, конечно, узнаете. Я уверена, что вы с ней танцевали… и не один раз.
– Мисс Эшбертон?– переспросил Седж, безуспешно пытаясь увязать это имя с лицом прекрасного ангела из его грез. – Вы должны меня извинить, но моя голова… Просто мысли путаются, но я…
В это мгновение дверь спальни распахнулась. Седж повернул голову… и узрел видение. Не просто видение – это был его ангел.
Одна из самых высоких женщин, которую он когда-либо видел, вошла в комнату плавным, широким шагом. Она была одета в темно-зеленую бархатную амазонку, которая так облегала все изгибы прекрасной фигуры, что у Седжа перехватило дыхание. В этот момент девушка как раз снимала свою черную шляпку с зеленым пером, под которой прятались волосы чудесного медно-каштанового оттенка – такого же, как и ее глаза. Густые пряди были стянуты на затылке в тугой узел, но несколько непокорных завитков выбились из прически, мягко обрамляя лицо. У нее были высокие скулы, светящаяся кожа и неожиданно восхитительные веснушки на переносице.
Элегантная красавица буквально вплыла в комнату. Несомненно, именно эта женщина являлась Седжу в образе ангела, но она была больше, чем просто ангел. У нее был царственный и утонченный вид, как у настоящей королевы, она напоминала кельтскую богиню, амазонку, королеву-воительницу. Наверное, так выглядела Боадикея, предводительница древних бриттов.
Она была великолепна.
Пока она шла к миссис Латтимер, Седж глядел на нее, не в силах оторвать взгляда. Незнакомое чувство смущения овладело им при мысли о том, что такую женщину он встретил именно в этот, весьма неудачный, момент, когда слаб и беспомощен, как котенок.
Королева ласково обняла миссис Латтимер за плечи.
– Ба, твоя настойка из трав творит чудеса. Добро пожаловать обратно в страну живых, милорд.
– С-спасибо.
Господи, он таращит на нее глаза и заикается, как школьник!
Ба легонько подтолкнула Мэг к кровати.
– Это моя внучка, милорд, – сказала она. – Мисс Эшбертон, я вам о ней говорила. Именно она самоотверженно ухаживала за вами все эти дни.
Мэг была готова задушить свою бабушку. Почувствовав, как заполыхали ее щеки, она мысленно прокляла всех своих рыжеволосых и светлокожих предков. Она не сомневалась, что цветом лица напоминает сейчас вареного рака. Слегка отвернувшись, Мэг ждала, когда ремянец хоть чуть-чуть спадет. Она не позволит – не позволит! – Ба позорить ее перед лордом Седжвиком! Повернувшись, Мэг подняла руку, чтобы прервать разглагольствования Ба по поводу геройского поведения ее внучки. И тут она встретилась глазами с виконтом.
Он смотрел на Мэг невыразительным, каким-то пустым взглядом. На мгновение она испугалась, что из-за горячки рассудок его немного повредился. Вдруг в одно мгновение его лицо изменилось благодаря самой милой и обезоруживающей улыбке, которую Мэг когда-либо видела – и вряд ли увидит еще. Его губы раздвинулись, обнажив ровные белые зубы.
За эти четыре дня Мэг привыкла видеть лицо лорда Седжвика, только когда он спал или мучился от боли, и она почти позабыла чарующую силу его улыбки. Но только почти: такую улыбку забыть невозможно. Именно она наиболее ярко вставала в ее воспоминаниях о лорде Седжвике и, как прежде, заставляла подгибаться ее колени.
Мэг по-прежнему стояла, подняв руку в надежде утихомирить Ба, и в комнате наконец-то воцарилась тишина, в которой они с лордом Седжвиком улыбались друг другу, потому что не ответить на его улыбку было невозможно. Именно в этот момент чувство неловкости, которое испытывала Мэг, растаяло как по волшебству.
– Пожалуйста, Ба, – проговорила она, продолжая улыбаться лорду Седжвику, – ты утомишь нашего пациента. Пожалуйста, милорд, простите бабушку, ведь я ее единственная внучка, поэтому она во мне души не чает. Из-за вашего неподвижного положения вы оказались для нее самой подходящей аудиторией, поэтому берегитесь: вам грозят бесконечные истории о моих достоинствах и обаянии. А так же о замечательных качествах Терренса, моего брата, ведь она любит нас обоих. У нее просто совести нет. Увы, мы не можем заткнуть ей рот, все-таки это наша бабушка, так что же нам делать?
Улыбка лорда Седжвика стала еще шире, хотя казалось, что это уже невозможно.
– Лучше скажите мне, – продолжила Мэг, – как вы себя чувствуете? Бабушка уже опробовала на вас свою настойку?
Улыбка мгновенно сменилась гримасой, и Мэг рассмеялась.
– Я думал, она собирается меня отравить, – сказал лорд Седжвик с содроганием. – Невероятная гадость!
– И все-таки, милорд, советую вам ее слушаться, – наставительно заметила Мэг. – В нашем графстве она считается одним из лучших знатоков трав. В былые времена ее наверняка назвали бы ведьмой. – Мэг улыбнулась бабушке и, положив руку на ее плечо, ласково привлекла к себе. – Но многие в округе относятся к ее советам весьма серьезно. Вам тоже следует ее слушаться, милорд, если хотите быстрее поправиться.
– Я отдаюсь на милость ваших умелых рук, леди, – галантно ответил виконт. Покосившись на свою сломанную ногу, он усмехнулся: – Собственно, выбора у меня нет!
– Вы не должны слишком волноваться по поводу ноги, милорд, – заметила Мэг. – Это закрытый перелом, без смещения. Кости должны хорошо срастись и хромоты не будет.
– Еще одна хорошая новость, – ответил Седж. – Оказывается, все не так уж и плохо. Я никогда не ломал ног, хотя в детстве у меня однажды был перелом руки. А что, так и должно быть?– Он кивнул на кожаные ремни, которыми его нога была прикручена к раме кровати.
Мэг неуверенно посмотрела на Ба, не зная, насколько лорд был осведомлен о своей болезненной горячке.
– Вы слишком сильно метались в лихорадке, – пояснила Ба. – Доктор просто хотел по возможности закрепить ногу неподвижно, чтобы кость правильно срослась. Теперь, конечно, эти ремни можно снять.
– Я метался в лихорадке? – смущенно переспросил лорд Седжвик. – О Господи, похоже, я оказался ужасным гостем!
– Прямо скажем, ваша манера разговора не отличалась особой изысканностью, – поддразнила его Мэг, – но в целом ваше поведение было вполне приличным. По крайней мере лучше, чем у многих других посетителей Торнхилла.
– А чем вы занимаетесь здесь, в Торнхилле? – поинтересовался он.
– Разводим лошадей, – включилась в разговор Ба. – Терренс занимается лошадьми, как это делали здесь и его отец, и его дед.
– В основном для охоты, – добавила Мэг, увидев, как лорд Седжвик расширил глаза.
– Невероятно, – пробормотал он, – так это тот самый Торнхилл? Значит, самые лучшие чистокровки, которых я видел, родом именно из этих конюшен? А этот знаменитый вороной жеребец…
– Блю Блейз? – Мэг улыбнулась, довольная, что их племенные питомцы пользуются такой известностью. – Да, это наша гордость и слава, чистокровный араб. В жилах коней нашей фермы в основном течет его кровь.
Лорд Седжвик тяжело вздохнул.
– Я в гостях на самой известной племенной ферме Суффолка, и что же? Прикован к этой несчастной кровати!– удрученно воскликнул он. – Блю Блейз, это надо же! Хотелось бы мне взглянуть на эту знаменитость!
– Обязательно, милорд, не сомневайтесь, – ответила Мэг. – Всему свое время.
А пока что можете полюбоваться на его портрет– он на другом конце комнаты, над камином.
Седж с трудом повернул голову и покосился в указанном направлении. Портрет ему явно понравился.
– О, да он просто красавец! – заметил виконт. Затем тяжело вздохнул.
– Не беспокойтесь, – с улыбкой сказала Мэг, – совсем скоро вы увидите его живьем, во всей красе. Скоро, когда сможете ходить.
– Миссис Латтимер, дайте мне еще одну порцию вашего убийственного пойла, – требовательно сказал лорд. Мне просто необходимо побыстрее встать на ноги.
– Вот и хорошо! – просияла Ба, протянув руку за чашкой. – Мэг, дорогая, помоги лорду Седжвику принять лекарство. Я пойду в кладовку, пора готовить следующую порцию.
– Ба, я…
– Я ненадолго, – прервала ее бабушка. – Составь компанию лорду Седжвику, только не слишком утомляй его, ведь его светлости необходимо поспать. – С этими словами Ба с достоинством покинула комнату.
«Бабушка, как же ты можешь?! Твои планы просто шиты белыми нитками!» Мэг почувствовала, что снова краснеет. Прямо проклятье какое-то над их рыжеволосым родом! Ее румянец выдал все ее секреты. Склонив голову, Мэг начала потихоньку поворачиваться к двери, слишком смущенная, чтобы встретиться глазами с лордом Седжвиком.
– Мисс Эшбертон, – мягко произнес он, – мисс Эшбертон, не прячьте от меня ваш румянец. По-моему, он очарователен.
Мэг вскинула голову и поняла, что снова попала во власть этой обезоруживающей улыбки.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Седжу действительно понравился румянец мисс Эшбертон. Способность краснеть, как и веснушки, забавно контрастировали с ее элегантной красотой. Она обернулась на его слова, и он обезоружил ее своей улыбкой. Слава Богу, что лицо не пострадало в дорожном происшествии: его улыбка всегда производила на людей впечатление. Особенно на женщин. Не зная, чем же все-таки его улыбка отличается от улыбок других людей, он прекрасно понимал ее силу и часто использовал, чтобы завоевывать друзей и женщин. Теперь он намеревался покорить эту красавицу-амазонку. Огонь на щеках девушки уже поутих, но выглядела она по-прежнему смущенной.
– Вы должны простить мою бабушку, лорд Седжвик. Дело в том, что она… То есть, она думает, что я… – Мэг в растерянности пожала плечами. – Вы, наверное, все понимаете. Она ведет себя слишком… слишком откровенно.
– Она любит вас, – мягко ответил он. – Это так естественно.
– Да, конечно, но она считает, что я совершенно безнадежна в отношении замужества. И когда судьба привела на порог нашего дома холостого виконта… Можно только представить, какие планы она строила во время вашей болезни.
– Ну, уж я наверняка не последняя ваша надежда, – шутливым тоном откликнулся Седжвик. – Или джентльмены Восточной Англии настолько слепы? Тогда они просто глупцы!
Мэг пожала плечами, снова смутившись, правда, на этот раз уже не покраснела.
– Все свое время я провожу с лошадьми, – сказала девушка. – Наверное, я никогда, не стану настоящей леди, какой мечтает видеть меня Ба.
Такая элегантная красавица не считает себя леди? Невероятно!
– Миссис Латтимер сказала мне, что мы с вами встречались прежде, – заметил лорд. – Признаться, я…
– Не беспокойтесь, милорд, – ответила она. – Я и не ожидала, что вы меня вспомните. Мы виделись всего два раза, да и то мельком.
Не запомнить ее? Разве он смог бы забыть такое прекрасное создание?
– А вы меня сразу узнали? – недоверчиво спросил он.
Мисс Эшбертон откинула голову и рассмеялась легким, мелодичным смехом. Этот смех его просто добил. Седж был сражен наповал!
– Как я могла забыть, – ответила она, улыбаясь, – единственного джентльмена в Лондоне, который был выше меня ростом?
– В самом деле? Насколько я понял, мы с вами танцевали. Когда же…
– О, это было целых шесть лет назад! Конечно, вы меня не запомнили.
Седж наморщил лоб, пытаясь вспомнить ту далекую весну 1808 года. Каждый сезон начиналась обычная круговерть балов, приемов, вечеров за картами и других бесконечных и утомительных развлечений, так что трудно было отличить один год от другого. Но какие-то отдельные события все же происходили, позволяя разграничить вереницу лет. Седж начал отсчитывать их в обратном порядке.
Итак, в прошлый сезон его друг Джек, маркиз Пемертон, приехал в Лондон на поиски богатой невесты и обручился с леди Мэри Хэвилэнд. В позапрошлом году лорд Брэдли, его старый приятель, в последнюю минуту расторг неудачную помолвку, чтобы жениться на Эмили Таунсенд, девушке, за которой Седж сам ухаживал в то время. Той же весной по политическим мотивам был убит премьер-министр, припомнил Седж. За год до этого принц Уэльский был объявлен регентом, и по этому поводу было устроено грандиозное празднество. Седж продолжил обратный отсчет, но, дойдя до весны 1808 года, остановился, не в силах припомнить ничего знаменательного. От бесплодных попыток восстановить в памяти подробности того сезона у него снова застучало в висках, но наконец удалось кое-что припомнить.
– В тот год все мы сгорали от нетерпения узнать о событиях в Испании, – поделился он своими воспоминаниями. – Король Фердинанд был похищен и вынужден был отречься от престола.
– А затем этот подлец Бонапарт, – подхватила мисс Эшбертон, – посадил на трон своего брата. Да, я тоже помню, весь Лондон обсуждал это.
– И среди всех этих слухов и сплетен мы с вами дважды танцевали?
– Вы просто проявили вежливость, пригласив высокую тощую девушку, уныло подпиравшую стены.
– Вы? Вы подпирали стены?
Снова раздался мелодичный, дразнящий смех.
– Вы сами понимаете, – сказала она, – немного найдется джентльменов, готовых танцевать с девушкой, глядя ей в подбородок.
Седж безуспешно попытался вызвать в памяти образ высокой рыжеволосой красавицы. Он мог бы попытаться припомнить всех одиноких девушек, с которыми ему довелось тогда танцевать, но это была бы непосильная задача. Седжа обожали все хозяйки дома, потому что он никогда не позволял их гостьям стоять у стен и танцевал хотя бы по разу с каждой.
Эта любимая всеми дамами галантность лорда была не просто данью вежливости или расчетом, у нее были более глубокие личные причины. Он никогда не забудет тот день, когда его младшая сестра Джорджиана рыдали в его объятиях во время своего первого сезона упрашивая повлиять на маму, чтобы та отвела ее домой, в Линкольншир. Джорджиана, простая и скромная девушка, была в отчаянии от того, что ей предстоит просидеть еще не один бал в окружении высокопоставленных вдов и их компаньонок, так ни разу и не потанцевав. Ей не везло на кавалеров, но мать не прекращала упорных попыток найти девушке выгодного жениха. Из-за несчастья сестры сердце Седжа обливалось кровью, в разговоре с матерью он твердо настоял на их возвращении домой. Но он не мог простить ограниченность и глупость светского общества, которое не захотело разглядеть добрый характер и благородство Джорджианы за ее непритязательной внешностью.
В конце концов его сестра все-таки вышла замуж, но ее воспоминания о позоре и унижении с годами не потускнели. Поэтому Седж взял себе за правило на всех праздниках и балах хотя бы по разу танцевать со всеми некрасивыми, невзрачными девушками. Нередко случалось так, что он выступал в роли первооткрывателя, и молодая леди, впервые приглашенная им на танец, вдруг словно преображалась после этого и начинала пользоваться успехом у других джентльменов.
Могла ли мисс Эбертон быть одной из тех молодых леди? Высокие девушки зачастую не пользуются успехом: джентльмены света пред-. почитают маленьких, изящных дам, чувствуя рядом с ними свою значительность. Он закрыл глаза и попытался вызвать в памяти всех высоких девушек, с которыми тогда танцевал. Перед ним возник смутный образ – рыжие волосы, нескладная фигура в платье, украшенном немодными оборками. Открыв глаза, лорд с трудом мог соотнести неуклюжую фигуру из прошлого с этой статной красавицей рядом с ним.
– Это был бал леди Сэфтон? – неуверенно спросил он.
– О Боже! – воскликнула девушка. – Вы меня все-таки вспомнили!
– Я припоминаю очень худую, очень высокую и очень робкую особу, утопавшую в оборках и кружевах. Мэг рассмеялась:
– Да, это была я. Ба разрядила меня как свадебный пирог, надеясь, что так я буду больше похожа на настоящую леди.
– Но, – прищурившись, он внимательно изучал ее взглядом, – вы не кажетесь мне излишне робкой, если не считать вашего очаровательного румянца. И конечно, вы… вы совсем не такая худая, как мне представлялось.
Как он и ожидал, эта фраза снова заставила девушку покраснеть, но по крайней мере она больше не отворачивалась.
– За эти шесть лет я немного набрала вес… – Их глаза встретились, и лорд включил обаяние своей улыбки на полную силу. – Кроме того, – продолжала она, – в привычном окружении я совсем не робею. Во время сезонов я была запугана всеми этими строгими порядками и правилами этикета, не говоря уж о презрительных взглядах все тех, кто считал меня неуклюжей деревенщиной. Я просто ненавидела всю эту обстановку!
– И вы там больше не появлялись?
– Слава Богу, нет!
– Вам следовало это сделать, – сказал лорд, подавив зевок.
– Прошу прощения, милорд, вы, наверное, устали. О, я совсем забыла про бабушкино лекарство. Вот, выпейте еще немного и постарайтесь заснуть.
– Это обязательно?
– Боюсь, что да, – усмехнулась она. Девушка поднесла чашку к его губам, когда вдруг, нимало не смущаясь, Седжвик обхватил ладонями чашку поверх ее пальцев и поднес ко рту. После первого глотка он сморщился, но все же выпил целительную отраву до капли. Затем снова зевнул, уже не в силах сдержаться пробормотал он, прикрывая рот ладонью.
– Простите, но у меня просто закрываются глаза.
– Вы еще несколько дней будете чувствовать слабость, – сказала Мэг, поправляя подушку. – Такая лихорадка – настоящий удар для организма, и вам понадобится время, чтобы восстановить свои силы.
– Да, – сонно ответил виконт, голос его слабел по мере того, как настойка начинала действовать. – Ведь вы еще придете, правда? – спросил он, с трудом удерживая глаза открытыми.
– Конечно, – мягко сказала девушка, – вы еще несколько недель проведете в постели, а это не слишком весело. Поэтому Ба, Терренс и я будем постоянно вас навещать.
– Буду… вас… ждать… – проговорил Седж, и его глаза закрылись.
Выйдя из комнаты лорда Седжвика, Мэг направилась в свою спальню, где сняла амазонку и переоделась в светлое шерстяное платье. Ее мысли были заняты виконтом, который оказался таким же очаровательным, как и в ее воспоминаниях, хотя сейчас был измучен болезнью. Кроме того, теперь он проявлял к ней гораздо больший интерес и откровенно заигрывал. Сама она чувствовала себя куда свободнее, беседуя с лордом у себя дома, в привычной обстановке, чем в бальной зале, где со всех сторон ее пронизывали пренебрежительные взгляды представителей светского общества.
Ей надо проявить максимум осторожности, чтобы не дать себе увлечься и устоять перед этим искрометным обаянием и ослепительной улыбкой. Мэг знала, что этой улыбкой одаривалось слишком много женщин, чтобы поверить, будто она действительно что-то значит. Как только лорд Седжвик окончательно поправится, он покинет их дом и на этом все закончится. Нет смысла предаваться пустым мечтаниям, несмотря на все надежды Ба.
Мысль о Ба заставила Мэг спуститься вниз, в кладовку. Необходимо пресечь, пока еще не поздно, все ее попытки вмешаться в ход событий. Как Мэг и ожидала, ее бабушка сидела за своим любимым столом и растирала пестиком сухие лепестки.
Мэг вошла в кладовую, где воздух был насыщен ароматами сотен трав, собранных Ба, – сладкие, едкие, пряные, горькие, мятные, острые запахи смешивались в один приятный, немного терпкий аромат. Пучки разнообразных цветов и трав свисали с потолочных балок, а полки вдоль стен были уставлены керамическими горшочками – некоторые плотно закрыты крышками, другие обвязаны тканью, и на каждый наклеена аккуратная этикетка.
Над столом, где восседала Ба, тянулись узкие полки, сплошь заставленные стеклянными пузырьками всевозможных размеров, наполненные маслами и эссенциями, и маленькими горшочками с едкими корнями и травами, из которых она готовила свои лекарственные снадобья. На другом столе выстроились корзиночки с сухими цветами, травами и апельсинными корками – все для изготовления ароматической воды и сухих душистых смесей.
Ба углубилась в рецептурный справочник, изучая список ингредиентов и их пропорции для своей особой настойки. Несколько других книг, в том числе старинные и редкие травники, выстроились вдоль стены. Мэг пододвинула табурет и села рядом с бабушкой. Не говоря ни слова Ба протянула ей пучок сушеной ромашки. Девушка взяла с полки две небольшие глиняные мисочки и начала растирать в пальцах сухие растения, отправляя лепестки цветов в одну миску, а листья в другую.
– Как прошла ваша беседа с виконтом? – поинтересовалась Ба, продолжая растирать в порошок листья тысячелистника.
– Ба, ты неисправима!
– Не понимаю, о чем ты говоришь?
– Дорогая моя старушка! – воскликнула Мэг, обрывая со стебля ромашки последние листья. – Все твои замыслы ясны как белый день. Из-за тебя лорд Седжвик скоро будет вынужден спасаться бегством.
– Он так и сказал?– Глаза Ба расширились от удивления.
– Он прекрасно понимает, почему ты постоянно пытаешься оставить нас наедине. Этим ты его только спугнешь.
Ба фыркнула и снова принялась работать пестиком. Помолчав, она заметила:
– Он прикован к постели. Как он может сбежать, хотела бы я знать?
– Если ты будешь продолжать в том же духе, он сделает это при первой же возможности.
Несколько минут женщины продолжали работать в молчании. Мэг надеялась, что ее слова возымели действие: бабушке меньше всего хотелось, чтобы лорд Седжвик исчез из поля зрения. Как только он немного окрепнет, сломанная нога уже не помешает ему, если он замыслит сбежать. Мэг решила почаще напоминать об этом Ба.
– Он такой приятный мужчина, не правда ли? – сказала наконец Ба. – Улыбка у него просто очаровательная.
– Да, – согласилась Мэг, принимаясь обрывать цветки на следующем пучке ромашки, – очень приятный.
– О чем же вы разговаривали?
– Да так, о том о сем, – уклончиво ответила девушка, – ничего особенного.
Снова наступила тишина, нарушаемая только ритмичными ударами пестика о ступку. Наконец Ба отложила пестик и проверила, насколько мелко ей удалось растереть тысячелистник. Удовлетворенная результатом, она пересыпала содержимое ступки в большую чашу, в которой уже лежали растертые в порошок сухой окопник и буквица. Сверившись с рецептом, Ба повернулась к Мэг посмотреть, как продвигается дело с ромашкой. Она взяла немного растертых лепестков, понюхала их и удовлетворенно кивнула. Затем Ба взяла еще один пучок и принялась крошить головки цветов в ту же чашу.
– Он все-таки вспомнил тебя? Вздрогнув, Мэг посмотрела на бабушку, но та, казалось, была полностью поглощена перетиранием ромашки. Мэг улыбнулась.
– Да, вспомнил, хоть и не сразу, – ответила она. – Между прочим, как выяснилось, в его памяти осталось в основном то ужасное платье, которое ты меня заставила тогда надеть.
– Значит, я была права, что заставила.
– Ба! – засмеялась Мэг. – Ты просто неисправима!
– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, моя дорогая. – Ба подняла глаза и улыбнулась. – А вы с лордом Седжвиком просто созданы друг для друга. Кажется, он даже выше тебя ростом. Ты заметила, его ноги чуть не свешиваются с нашей кровати. Такой высокий, и при этом просто красавец. О дорогая моя, я точно знаю…
Мэг приложила к губам бабушки свой палец:
– Больше ни слова, Ба! Обещай мне! Больше ни единого слова. Уверяю тебя, что если ты попытаешься осуществить свои планы, то к концу недели с лордом Седжвиком можно будет попрощаться.
Ба бросила на нее взгляд, полный раскаяния, и Мэг убрала палец.
– Ты действительно так считаешь? – смиренно спросила Ба.
– Да. Мужчины не любят, когда на них оказывают давление. Они пугаются и сбегают. Если не веришь, можешь спросить Терренса. Пожалуйста, обещай мне, что прекратишь эту свою деятельность.
Ба испустила тяжкий вздох.
– Обещаю, – сказала она наконец. – Но надеяться я не перестану. Ты красивая девушка, Мэг. И я видела, как он на тебя смотрел.
Теперь настала очередь Мэг вздохнуть.
– Лорд Седжвик очень вежливый, учтивый джентльмен, – сказала она. – Таким же он был и шесть лет назад. И это все! Он никогда не предложит мне ничего большего, чем дружба.
– Почему ты так в этом уверена?
– Ба, богатый виконт, пусть даже и высокий, никогда не сможет увлечься рыжеволосой дылдой. Он наверняка предпочитает маленьких, хрупких блондинок. Все мужчины такие. Так что все это не для меня, Ба.
