Текст книги "Соль и шторм"
Автор книги: Кендалл Калпер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я прищурилась.
– А-а, так ты осознал, что злить ведьму опасно? Испугался, что я наложу на тебя заклятье? Так вот, я не пользуюсь амулетами на удачу!
С этими словами я попыталась сунуть талисман ему в руку. Он улыбнулся, изобразив при этом удивление.
– Ты сказала, на удачу? – спросил он. И поскольку я молчала, он, качая головой, продолжил: – Ты должна его принять. Будет нехорошо, если ты его вернешь.
Тут он был прав. Так же как миссис Пламмер понимала, что нельзя касаться магической вещи, предназначенной другому, этот парень знал: если вернуть подаренный амулет, он потеряет свои защитные свойства. В лучшем случае. А в худшем – его сила обернется против тебя. Тогда вместо удачи жди неприятностей. Мне не хотелось навредить этому парню, да он и не взял бы подарок назад, поэтому не стала спорить и убрала амулет в карман. Предмет немедленно завибрировал, словно банка, полная пчел.
– Кто тебе объяснил, как надо обращаться с амулетами? – спросила я. – Это был тот же человек, который рассказал тебе про сон?
– Про сон мне рассказал один шаман из… в общем, недалеко от Таити.
– И он дал тебе эту штуку?
Парень ухмыльнулся и качнул головой:
– Нет. Я сам его сделал.
– Сделал сам? – недоверчиво переспросила я и вынула талисман из кармана.
В нем явственно ощущалась скрытая магическая сила. Конечно, сработан он был грубовато, совсем не так изящно, как получалось у бабушки, и заряжен был послабее. Но он все же действовал. И, говоря начистоту, магии в нем было гораздо больше, чем в любой из тех вещиц, которые когда-либо пыталась изготовить я.
– Где ты этому научился? – поинтересовалась я.
Он слегка приподнял брови и улыбнулся.
– А где ты училась своей магии, девочка-ведьма?
Я скрестила руки на груди.
– Хм. Так откуда же ты? И что делаешь здесь, на острове Принца?
Выражение его лица тотчас стало жестким и напряженным.
– Я приехал с острова, такого же, как этот. Только в Тихом океане, недалеко от Новой Зеландии.
Он скользнул взглядом по бригантине, которая возвышалась на стапеле.
– Я – гарпунщик с «Модены».
Я тоже подняла глаза – большой белый корабль был по-настоящему красив, даже несмотря на то, что нуждался в ремонте. Такелаж и рангоут, косые паруса на грот-мачте… Хотя я и не видела на носу корабля регистрационного номера, знала точно – это судно не с острова, а значит, вряд ли ему помогало в пути какое-нибудь бабушкино заклинание.
– А ты не слишком молод для такой работы? – спросила я с вызовом.
– Я родился с гарпуном в руке, – нимало не смутившись, ответил он и, протянув мне руку, добавил, – меня зовут Тэйн.
Мне понравилось, как он произнес свое имя – Тэ-эйн. Такой необычный и приятный акцент!
– Эвери Роу.
Я пожала его руку, но едва мы коснулись друг друга, как воздух вокруг словно заискрился от напряжения. Я отпрянула.
– Да, знаю, – улыбнулся Тэйн. – Эвери Роу с острова Принца. Внучка морской ведьмы и предсказательница. Ты знаменита!
– Кто знаменит, так это моя бабушка, – сказала я, стараясь не показывать, до чего мне приятны его слова. – Вот она действительно владеет магией. А я всего лишь читаю сны.
– Но разве это не настоящая магия – читать сны?
– Ну, это не одно и то же, – смутилась я. – Но когда-нибудь я уеду из Нью-Бишопа к бабушке, она передаст мне свои знания, и я займу ее место.
Он промолчал, я же, удивившись своей горячности, отвернулась. Немногие на острове знали, что, несмотря на нашу родословную, мои предсказания нечего и сравнивать с магией бабушки. А этот случайный парень вел себя так запросто, что я, не подумав, сболтнула лишнего.
– Что же ты сейчас не уедешь к бабушке? – спросил он осторожно.
– Возможно, ты суешь свой нос туда, куда не следует, – нахмурилась я. – Не такая уж я и слабая ведьма, во всяком случае, смогу проучить одного любопытного морячка.
Он покачал головой.
– Да я и не думал.
Он оглянулся, задержавшись взглядом на других матросах, наклонился к моему лицу и прошептал:
– У меня есть для тебя предложение, девочка-ведьма. Я слышал от наших, что твоя мать наложила на тебя заклятье и не пускает к бабушке…
Я отчаянно старалась не выдать своего волнения, когда он это произнес, хотя кровь в моих венах так и забурлила, а дыхание сбилось. Что за болтуны эти китобои! Спросишь их о чем-нибудь – молчат точно каменные, а как соберутся вместе – так хуже базарных сплетниц.
– А ты веришь всему, что слышишь? – сердито прошипела я.
Он предостерегающе поднял руки:
– Подожди. Может быть, я смогу тебе помочь. Мне известно, как снять заклятье.
Я уставилась на него во все глаза. Дело чрезвычайно сложное – не уверена, что такое вообще возможно. Бабушка, помнится, и знать ничего не желала о том, как избавлять людей от чужих заклятий. «Какой толк в магии, если ее можно отразить?» – говорила она. Моряки, просившие защитить их от колдовства, уходили от нее несолоно хлебавши.
– Хорошо, – сказала я и провела языком по пересохшим губам. – Вот разрушишь ты чары моей матери – и что потом? Ты ведь наверняка хочешь что-нибудь взамен? А я тебе не смогу ничего сделать. Я ничего не умею, кроме как разгадывать сны…
Он сжал губы в тонкую линию.
– А это как раз то, что мне нужно, девочка-ведьма. Помнишь мой сон, который я тебе вчера рассказывал?
Огонь, искалеченные тела, крики детей, невообразимый ужас, ш-ш-ш-ш-ш – на берег набегают волны прибоя, багровые от крови…
– Да, – прошептала я.
– Я говорил тебе про шамана с острова Таити, который растолковал мой сон. Это случилось шесть месяцев назад.
Лицо Тэйна стало жестким, будто окаменело, каждый мускул напрягся.
– Так вот, этот шаман поведал мне еще кое-что, – тихо и быстро заговорил Тэйн. – Люди, убившие моих родных, были американскими матросами. Он велел найти другого толкователя снов. Сказал, что это будет девушка и что она поможет мне.
Я непроизвольно сглотнула и почувствовала, что у меня пересохло в горле.
– Прости за вчерашнее, но я обязан был тебя проверить, – продолжал он. – Я должен был понять, что ты – именно та, о которой говорил шаман. С того дня, когда я узнал, что случилось с моими близкими, я записываю каждый свой сон. Я хочу, чтобы ты объяснила, что они значат, что говорят они о тех, кто погубил мою семью.
Тэйн вдруг вытянулся во весь рост, и я затаила дыхание. Солнце золотило его кожу и, казалось, проникало в него, будто странные черные рисунки на руках поглощали свет.
– Найди их, девочка-ведьма. И я сниму заклятье твоей матери, – теперь он говорил громко и уверенно, голос его звучал, словно рокот прибоя.
Я посмотрела на Тэйна. Он больше не улыбался. Стоял неподвижно, его лицо помрачнело и казалось высеченным из камня.
Каким образом этот странный парень собирался избавить меня от ведьмовских пут? Да, вокруг него искрила магия, да, его амулет источал силу, но все же Тэйн был не таким, как мы. У семейства Роу магия жила в крови, мы рождались с нею, росли и впитывали ее, а он – нет. Где-то узнал кое-какие заговоры, может быть, даже научился кое-чему. Но в любом случае не ему тягаться с моей матерью в колдовстве.
– Как ты собираешься это сделать? – спросила я.
– Попробую кое-что, – задумчиво ответил он, и у меня сердце оборвалось.
– Только попробуешь?..
– Я кое-что смыслю в колдовстве. Мой народ умеет… – он осекся. – Мой народ умел ставить защиту от любой магии. Дай мне время, я и тебя научу.
– Сколько времени это займет?
Он ненадолго задумался.
– Не знаю точно. Возможно, столько же, сколько ты будешь разгадывать мои сны.
Нет, это мне никак не подходило. Шесть месяцев, сто восемьдесят ночей, примерно два-три сна за ночь? Даже если дело пойдет споро, на это все равно уйдут часы, дни, недели… уйма драгоценного времени, которого у меня нет.
– А если из твоих снов я ничего не узнаю о том, что произошло?
– Но ты же можешь видеть мое будущее, правда? Ты ведь можешь сказать, где и когда я встречу тех, кто извел мой народ? Шаман говорил, ты сможешь помочь…
– Нет, – покачала головой я, вспомнив свой ночной кошмар. На душе вновь стало тревожно. – Необязательно. Иногда я вижу такие подробности, иногда – нет…
– Я хочу узнать хоть что-нибудь. А за это помогу тебе.
Парень смотрел на меня с такой надеждой, что я, вздохнув, отвернулась. Говоря по правде, я не верила, что он действительно справится. Маленький амулет не внушал особой уверенности в талантах Тэйна. Еще и бабушкины слова никак не шли из головы: «Будь осторожна с чужой магией!» Даже если он докажет, что достаточно силен, не хотелось бы снова пережить боль, что оглушила меня, когда капитан принес бабушке иноземного идола.
К тому же я ждала скорых вестей от Томми. Вчера он должен был передать бабушке мою записку. Если она и не поможет сбежать из Нью-Бишопа, то хотя бы подскажет, как открыть в себе магию, и тогда я сама сниму заклятье матери. Кроме того, в моем распоряжении не было нескольких недель, чтобы возиться со снами этого полумага. У меня вообще ни на что не было времени.
– Нет, – сказала я. – Не могу.
– Разве тебе не нужна моя поддержка? – спросил он, нахмурившись.
Я усмехнулась:
– Тебе не повезло – не в таком уж я и отчаянном положении, чтобы пользоваться твоей магией.
– Но мои сны…
– Не могу, – повторила я твердо и, увидев, как Тэйн сник, почувствовала острый приступ жалости. – Прости, я и правда не сумею… Мне очень жаль твою семью…
Он лишь передернул плечами, мол, о чем речь.
– Я буду здесь, – произнес он. И прежде чем я успела ответить, что больше не приду, быстро указал на амулет и добавил: – Держи его при себе поближе. Похоже, он тебе понадобится.
Глава 6
Возвращаясь к матери, я размышляла о Тэйне. Его совета я не послушала и в гавани выбросила амулет в море, как только парень перестал меня видеть. Но бедро до сих пор зудело в том месте, где его касался талисман.
Вот бы узнать, где Тэйн научился своей магии. По всему миру живет немало других ведьм и колдунов, которые мастерят обереги, творят заклинания и поворачивают вспять законы природы. У моряков полно разных историй об удивительных вещах, что им довелось увидеть в дальних странах. Я слышала о новорожденных девочках со змеиными головами, о человеке, который превращался в собаку, о заклинателе зверей, о тех, кто читает чужие мысли или способен управлять огнем.
Однажды, еще совсем маленькой, я и сама видела такого чародея. Обычно бабушке не нравилось, когда на остров приезжали чужаки, но этот был обычным шутом, циркачом и никакой угрозы для бабушкиной магии не представлял. Мы с бабушкой отправились в доки, чтобы посмотреть на него. Он оказался тощим, как жердь, с жесткими, точно щетка, черными волосами. Стоял себе на пристани, голый по пояс, в одних холщовых штанах, и к нему со всех сторон стекались люди. Даже пастор явился. А затем мы все увидели, как он взлетел. Поднимаясь все выше и выше, он кружился и извивался, будто перышко, подхваченное ветром. Потом остановился и повис в воздухе, поигрывая мышцами спины и рук. Висел долго, не меньше двадцати минут, чтобы все зрители, даже те, что стояли поодаль, успели бросить в его шляпу монетки. Вскоре после того представления циркач уехал, а я еще несколько недель приставала к бабушке, допытываясь, не знает ли она таких заклинаний, чтобы можно было летать.
– Нет у нас таких заклинаний, – в конце концов ответила она. – Женщины Роу предназначены для воды, а не для воздуха.
Но Тэйн… Он был не из тех и не из других.
Вздохнув, я повернула к материнскому дому.
Было воскресенье, и семейство Сэверов наверняка уже отправилось на утреннюю службу. К счастью, мне позволили не ходить в церковь после того, как во время одной из долгих и утомительных речей пастора, в которой он обвинял бабушку во всех смертных грехах, я вскочила и во всеуслышание назвала его лгуном.
Огромный дом был пуст, но вместо того чтобы насладиться тишиной и покоем в своей комнате, я уселась на крыльце.
Где же Томми? В доках он не появлялся – после разговора с Тэйном я справлялась о Томми в счетной конторе и вообще у всех, кто попадался на пути. Контора была пуста, и никто из работников его не видел со вчерашнего дня.
Я сложила руки на коленях, покорно ожидая появления Томми или же весточки от него.
Минул час – ничего.
Где же он?
Прошло уже достаточно много времени, и Сэверы могли вот-вот вернуться, поэтому я зашла в дом, поднялась к себе и устроилась возле большого окна, выходившего на Мэйн-стрит.
Может быть, он не хочет здесь показываться. Может быть, он проспал и прибежал на работу после того, как я ушла из гавани. Но он сказал, что придет сюда. И уж кто-кто, а Томми был из тех, на кого можно положиться.
Не знаю, сколько времени я неподвижно просидела, опершись о раму головой. Шея затекла, в глаза будто песку насыпали, голова раскалывалась, а желудок болел так, словно я проглотила целую корзину камней. Но Томми так и не пришел.
Где же он?
К утру все тело ломило, каждая мышца ныла от напряжения и усталости, но я все сидела, ожидая Томми, только кресло придвинула поближе к окну и прильнула лбом к стеклу. От еды отказалась, сославшись на плохое самочувствие.
Должно быть, в какой-то момент я все-таки заснула, потому что разбудил меня все тот же кошмар. Я вновь встревоженно подумала о Томми, который взялся меня выручить, но пропал.
Со стоном я поднялась из кресла, моргая от яркого утреннего света. Хотелось просто потянуться и продолжить ждать, но спазмы будто когтями раздирали желудок, который к тому же урчал как голодный тигр в клетке.
Я попыталась привести себя в порядок, сменила платье. Ну и вид! Лицо бледное, помятое, еще и с красной отметиной на лбу размером с доллар – след от окна. Я чертыхнулась себе под нос и отправилась на кухню.
Верхние этажи дома были погружены в тишину, но стоило спуститься по лестнице, как все оживало. И чем ниже, тем больше шума – шаги и говор прислуги, звяканье кастрюль, шипенье пара. Сегодня сквозь эти привычные звуки прорезался плач.
И в самом деле, на кухне рыдала Люси, девочка-посудомойка, – снова чем-то расстроена.
– Что на этот раз? – спросила я, не узнавая собственный голос. После бессонных ночей он стал каким-то чужим – глухим и надтреснутым.
Люси подняла красное, опухшее от слез лицо. Первое мгновение оно казалось застывшим, как от крайнего потрясения, а в следующую минуту исказилось чудовищной гримасой, словно его скомкала чья-то гигантская невидимая рука.
– Ты! Это все ты-ы-ы! – закричала она, тряся головой, и, не сдерживая рыданий, бросилась из кухни прочь.
– Что это было? – обратилась я к миссис Пламмер, которая сочувственно поцокала языком вслед убегающей Люси.
– Она расстроилась из-за парня, по которому сохнет, – сказала миссис Пламмер. – Конопатый такой. Тот, что не ходит на китов. Говорят, с ним беда приключилась.
У меня внутри все похолодело.
– Томми?
– Он самый, – закивала миссис Пламмер и повернулась к плите, к исходившим паром кастрюлям. – Я всегда ей говорила: не стоит доверять парню, который не бывал в море, он…
– Что с ним? – вскрикнула я, оборвав ее на полуслове.
Миссис Пламмер уставилась на меня в изумлении.
– Какой-то человек из Кина встретил его вчера утром шатающимся по Большому Серому болоту. Он был не в себе, вроде как пьяный вдрызг, и нес какую-то околесицу. Люси узнала об этом от молочника, ну и распереживалась…
Не дослушав миссис Пламмер, я выбежала из кухни в сад, а оттуда опрометью бросилась на Мэйн-стрит.
Что могло случиться с Томми? Я точно знала, что он не пьет, и не могла придумать не единой причины, по которой ему понадобилось бы отправиться к болотам – пожалуй, самому жуткому месту на острове!
Они дугой охватывали северо-западное побережье. Узкая полоска песка и травы отделяла от моря глубокие топи, полные черной жижи, что оставалась ледяной даже в самый жаркий день. Утонуть в болотах – проще простого. И там всегда пустынно – лишь вязкая густая грязь да высокая колючая трава. Что мог там делать Томми?
Бродил, словно пьяный или безумный. Бродил с запиской для бабушки. Томми, которому мать грозила неприятностями, если он вздумает мне помочь…
Я свернула с Мэйн-стрит на Уотер-стрит и увидела знакомую фигуру. Это был он! Осунувшийся, бледный, с мутными глазами, но живой.
– Томми! – Я бегом бросилась к нему навстречу.
Он остановился, посмотрел на меня. На его лице застыло такое странное выражение, будто весь его мир рухнул в одночасье.
– Томми! Я только что узнала… Что с тобой случилось?
Оглянувшись по сторонам, он кивнул в сторону тисовой аллеи.
– Свернем туда, здесь слишком людно, – буркнул он.
Томми шел, не поднимая воспаленных глаз, сальные волосы свисали на лицо.
– Она тебя нашла? – спросила я шепотом, но Томми отрицательно покачал головой.
– Нет. Я не знаю, что случилось, – произнес он чужим, скрипучим голосом. – Я положил твою записку в карман и как только вышел за город, словно в омут провалился – ничего не помню. Очнулся, сидя на крыльце дома Джека Мак-Даффи. Это на окраине города, последний дом справа, знаешь? Сначала я решил, что, может, съел что-нибудь не то. Встал и пошел по берегу. И опять провал, а следующее, что помню – стою по колено в болоте, а мальчишки из Кина вытаскивают меня оттуда за плечи.
Он взглянул на меня испуганно.
– Эвери, твоя мать тогда сказала, что я пожалею, если попробую тебе помочь.
Я сцепила пальцы. Все выглядело так, будто на Томми наложено заклятье. Но как? Когда?
– Я не смог передать твое сообщение, – Томми достал из кармана мокрую и грязную записку.
– Ничего, Томми. Я найду кого-нибудь другого. Того, кого мать не заподозрит.
Томми кивнул:
– Тебе надо идти. Да и мне пора в счетную контору. Вчера я был не в состоянии работать, но мастер сказал, что если я и сегодня не выйду, то…
– Томми Томпсон! Ты как, уже в порядке, парень?
Из-за угла показался мужчина, подошел к Томми и похлопал его по плечу, усмехаясь. Это был Майкл Грэйс, гребец из Кина.
– Со мной все нормально, – пробормотал Томми, опустив глаза.
– Вчера я думал, ты спятил! – расхохотался Майкл Грэйс. – Сколько пьяных перевидал на своем веку, но ни разу не встречал парня, который шатался бы по болоту, да еще с закрытыми глазами. Если бы мы не пошли на рыбалку той дорогой, ты бы точно утонул, хоть воды там было всего по колено.
Он продолжал хохотать и трепать Томми по спине:
– Это тебе кара за то, что не ходишь в море. Увязнуть в трясине – бр-р-р. Даже моя маленькая Нэн и то знает, что топи надо обходить стороной, а ей и шести нет.
Кровь отхлынула у меня от лица. Я ужаснулась – так вот что случилось! Заклятье моей матери загнало Томми на болота, чтобы там он и погиб!
Майкл Грэйс вдруг подмигнул мне.
– А ведь ты, Томми, не был пьян, а? Мы все знаем, что ты водишь дружбу с нашей маленькой ведьмой. Уж не ссора ли между вами вышла, голубки? Может, тебя заколдовали?
Майкл Грэйс откинул голову и затрясся от смеха. У меня же сердце ушло в пятки. Островитяне не должны даже заподозрить, что на Томми наложили чары. Репутация семьи Роу и так упала за последние годы. Что сделают местные, если узнают, что мы накладываем заклятья на своих?
Томми дернулся и грубо сбросил его руку.
– Эвери тут вообще ни при чем, – сердито сказал он, и улыбка тотчас сползла с лица Майкла Грэйса.
– Эй, парень! Да это же шутка!
– Случилось то, что случилось, вот и все! – горячился Томми. – И нечего придумывать лишнее!
– Ну, давай, парень, продолжай в том же духе, – с угрозой произнес Грэйс. – Посмотрим, что с тобой станет, если будешь так разговаривать со мной…
– Я уже все сказал, – Томми покраснел. – Я был пьян, и Эвери здесь ни при чем. А тебе стоило бы подумать как следует, прежде чем болтать такое о Роу.
– Томми… – я примирительно коснулась его руки.
Майкл Грэйс прищурился, лицо его потемнело от гнева.
– Хорошо же ты отблагодарил меня! Да если б не я, ты был бы уже мертв. И ты сам знаешь, что это так!
Он развернулся и пошел прочь, бросив через плечо:
– Странный ты, Томпсон, очень странный. Боюсь, тебя еще ждут неприятности – помяни мое слово.
Томми едва не кинулся за Грэйсом, но я ухватила его за рукав. Никогда не видела, чтобы он был так взвинчен и сам напрашивался на драку. Впрочем, я и не слышала прежде, чтобы он врал. И сделал это ради меня. И наплевать ему, что Майкл Грэйс теперь наверняка расскажет каждому встречному, что Томми съехал с катушек.
– Томми, ведь у тебя могут быть проблемы! – воскликнула я, хотя в душе испытала невероятное облегчение. Докеры будут считать Томми сумасшедшим, но зато о заклятье никто и не подумает.
Томми пристально смотрел вслед удаляющейся фигуре Майкла Грэйса. Каждый мускул на его лице был напряжен, но затем он выдохнул, расслабился и взглянул на меня.
– Я не хочу, чтобы они считали, что ты замешана в этом деле. – Томми тряхнул головой и перевел взгляд в сторону доков. – Пожалуй, лучше поспешить в счетную контору, пока Майкл Грэйс не растрепал там про меня всем подряд. А тебе и вправду нужно найти кого-нибудь другого, чтобы передать сообщение. И поторопись, пока твоя мать не заколдовала весь остров.
Я с благодарностью пожала руку Томми.
– Все будет в порядке, – снова сказал он, хотя выглядел так, будто сам в это не верил.
Томми пошел к докам, а я, подобрав юбки, поспешила к дому матери. По пути я все время обдумывала наш разговор. Одна мысль не давала покоя: как мать успела так быстро нас вычислить и наложить заклятье? Как она вообще могла узнать об этом? Неужели ей кто-то рассказал? И когда она…
Я остановилась. От внезапной догадки по коже пошли мурашки.
…Пока твоя мать не заколдовала весь остров…
Томми сказал, что почувствовал себя дурно, едва покинул город. Не тогда, когда решил отправиться к бабушке, как это было со мной, а когда дошел до определенного места. Я закрыла лицо руками, чувствуя, как по щекам струятся горячие слезы.
Как я могла быть такой глупой? Ведь существуют заклятья на особые места для особых людей, а я совсем забыла об этом. Моя бабушка тоже частенько их использовала. Например, рядом со своим домом она закопала железный кол, обернутый в холстину, заговорив его против тех, кто вздумает ее ограбить.
Похоже, чары матери были направлены не на Томми. Зачем ей это, если можно сделать проще? Заколдовать места, которые ведут из города, связать магическую сеть, которая поймает каждого, кто попытается выйти из Нью-Бишопа, чтобы отнести бабушке письмо от меня. Каждого. А значит, больше никаких посланий.
Никакой помощи.
Я в ловушке!
На мгновенье мне показалось, что земля ускользает из-под ног, и я оперлась о кирпичную стену, чтобы не упасть. Колени подкосились. Словно штормовой волной, меня накрыла паника от одной лишь мысли, что я никогда не смогу сбежать от матери, не доберусь до бабушки и не смогу предотвратить события, которые пророчил мне сон!
Не в силах больше стоять, я опустилась на землю, уткнулась лицом в ладони и, вцепившись зубами в рукав платья, что есть мочи закричала. И продолжала кричать, кричать, кричать… пока не охрипла и не стала задыхаться. А когда, наконец, перестала, поднялась на ноги и пнула ногой кирпичную стену с такой силой, что взвизгнула от боли. Прижавшись лбом к холодным шершавым кирпичам, я чувствовала, как во мне клокочут ненависть, отчаяние, страх и ярость.
Во всем виновата мать! Она держит меня в этом городе, как в плену. Она сделала так, что сбежать невозможно. Она едва не убила моего единственного друга! Он чудом остался жив! И я заставлю ее заплатить за это.
Временами, когда я особенно сильно злюсь на мать, мне нравится представлять ее огромным и бескровным существом в пучине океана. Существом, похожим на гигантского кальмара. Я так и вижу, как она сидит одна, в темной ледяной воде, поджав липкие щупальца.
Гигантский кальмар живет на огромной глубине, где человеку его не достать, сколько ни ныряй. Только киты могут запросто всплывать на поверхность и уходить на самое дно, где, оглушив кальмара мощным ударом и подцепив его зубами, вытягивают бесформенное, дрожащее тело на поверхность. Кальмар сопротивляется, пытаясь вцепиться в своего врага острым клювом и оставляя на его гладкой коже следы присосок. Однажды моряки с китобойного судна поймали такого кальмара – кракена. Они приволокли добычу в доки и вывесили на всеобщее обозрение. Кожа кракена, который, как известно, не переносит света, оказалась полупрозрачной и бледно-серой, тело испускало зловонный запах гнили и выглядело рыхлым и вздутым.
Вот так я и представляла себе мать – монстром на дне океана, водяным пауком, который огромными щупальцами захватывает стаи рыб и топит корабли, разрывая их на части. Но пока я бежала по мостовой, стуча каблуками, себя я воображала китом с гладкой и блестящей кожей, китом, стремительно рассекающим воды океана. И каждый мой шаг казался очередным футом в глубину. Я была китом, быстрым, сильным и мускулистым, с длинной челюстью и острыми зубами. Я искала свою добычу – жуткого гигантского кальмара, чтобы оглушить его ударом, вцепиться в него зубами и научить держать свои щупальца при себе.
