Текст книги "СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ"
Автор книги: Кен Маклеод
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Кен МАКЛЕОД
СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Всякий раз, когда ты говоришь, что нас сюда привело провидение, – заметил Касим, – я слышу совсем другое: «не повезло», «мы тут ни при чем».
Преподобный Дональд Макинтайр, доктор философии, магистр искусств и педагог, отставил банку с пивом и кивнул.
– Иногда что-то в этом роде действительно чувствуется, – признал он. – Конечно, тебе легко говорить…
– Всем легко! – фыркнул Касим. – Даже у мусульманина здесь возникло бы меньше трудностей, не говоря уже о буд-
дисте или индуисте. – Ну да, – согласился Дональд. – Но что действительно удручает, так это миллионы христиан, которые считают все происходящее вполне естественным. Приверженцы англиканства. Свободомыслящие. Католики. Даже, насколько мне известно, мормоны. И мои собратья в… э-э… более скромных конфессиях вполне способны привести с дюжину вполне логичных объяснений, особенно перед завтраком, причем все до единого еретические, знай они только об этом… чего, на самом деле они не знают, благослови Господь их маленькие ограниченные умишки, поэтому все их промахи прощены с учетом их поразительного невежества. Следовательно, именно мне выпало бороться с ними. Вот я и считаю, что все случившееся со мной – перст провидения.
– Но я так и не понял, чем ты отличаешься от остальных христиан. Дональд тяжело вздохнул.
– Вопрос сложный. Скажем так: вот тебя, например, воспитывали в неверии к высшим силам, но ты, думаю, имеешь достаточно определенное мнение о боге, в которого не веришь. Я прав?
– Разумеется. Аллах всегда был… – Касим пожал плечами, – частью общего фона. Чем-то неопределенным.
– Совершенно верно. И что ты ощутил, впервые узнав, что христиане верят в Сына Божьего?
– О, это давняя история, – протянул Касим. – Мне было лет во-семь-девять. Учился в школе Киркука. Один из одноклассников рассказал мне, когда… извини за подробности, во время драки. Детали я опускаю. Достаточно сказать, что я был крайне шокирован. Открытие показалось мне нелепым и оскорбительным. Как я потом смеялся над собой!
– И мне впору посмеяться над собой, – заметил Дональд. – Но я испытываю то же, что испытывал тогда ты… Выслушав предположение, что Сын не был единственным, что Он принимал другие формы и так далее. Язык не поворачивается произносить подобные вещи. Буквально в дрожь бросает. И я не могу смириться с тем, что Он имеет власть и смысл исключительно на Земле. Как же быть с разумными существами, которые не являются людьми и одновременно вполне могут быть грешниками?
– Возможно, они оставлены за бортом, – предположил Касим. – Как и большинство людей, если я хорошо понял твои доктрины.
Дональд мучительно поморщился.
– Там говорится вовсе не это, и в любом случае подобный вопрос решать не мне. Я сбит с толку.
Откинувшись на спинку стула, он мрачно уставился сначала на пустую банку, потом в веселые сочувствующие глаза приятеля-зубоскала, которому, как оказалось, он мог открыть куда больше, чем верующим на станции.
Касим встал.
– Ну, что еще можно сказать? Слава богу, я атеист. Он часто повторял эту фразу.
– Бог и Буш, – саркастически бросил Дональд, тоже не впервые. Взваливать на покойного экс-президента многолетнюю череду непредсказуемых событий, в результате чего Иран оказался в Европейском Сообществе, а Ирак – частью Китая, возможно, было бы несправедливо, но все же лучше во всем винить Буша, чем Господа.
– Бог и Буш. Что будешь пить, Дональд?
– Дай-ка баночку экспортного.
– Это широкое понятие. Выражайся точнее. Здесь все экспортное.
– Включая нас, – согласился Дональд, обретавшийся на станции триста семнадцать дней. – В таком случае, «Теннент». И капельку виски, если не возражаешь. Какое найдется.
Пока Касим проталкивался сквозь толпу к стойке бара, Дональд сообразил, что друг, полковник-курд, как и он сам, даже здесь выполняет свою работу. О выходных и речи быть не может. Капеллан и офицер разведки могут расслабляться, переодевшись в одинаковые оливковые футболки и легкие штаны, но от привычки и бдительности не так легко отказаться. Полковник-курд до сих пор называл свою службу «мухабарат»
[1]
[Закрыть].
Вернулся Касим с зельем кратковременного исцеления и одновременно пролонгированного отравляющего действия. И с тем, что могло бы стать более надежным средством для поднятия настроения: жалобами на собственные проблемы. Проблемы, которые, как понял Дональд, выслушав приятеля, все больше и больше напоминали его собственные.
– Как, спрашивается, я должен объяснить, что подземный мико-ид, сидящий на глубине ста метров, который общается с нами химическим языком, поставляет нам ложную информацию? И что управляющая система, созданная инопланетным искусственным интеллектом – нечто вроде троянского коня? Брюссель по-прежнему ожидает досье на каждого, хотя мы даже не знаем, с каким количеством субъектов имеем дело. Черт бы все это побрал, Дональд, прости мой английский, но это лишь одна из бесчисленных бед, потому что тех, кто возвращается сюда с предполагаемых родных планет, одолевают самые идиотские видения, – пожаловался Касим и, вскинув черные брови, добавил: – Может, мне не следовало все это выкладывать…
– О видениях я слышал, – со вздохом кивнул Дональд. – Люди пытаются мне исповедаться.
– На исповедь полагаться нельзя, – постановил Касим, глядя в сторону. – Но, так или иначе, я бы сам хотел признаться, что станция внеземного контакта утратила свое истинное значение. Мы применяем теории вне зависимости от их контекста.
– А вот это, – с некоторой горечью ответствовал Дональд, – именно то утверждение, которому я всеми силами стараюсь противиться.
Именно то утверждение, которому неизменно противилась церковь. Искушение, много лет предстающее перед верующими в самых различных формах. Едва вера умудрялась утвердиться в умах христиан после очередного испытания, как немедленно следовало новое. В мастерской Плотника было слишком много сюрпризов-палок, и удары следовали один за другим, почти без перерыва. В самом начале, прямо в Посланиях, была непререкаемо провозглашена борьба против ересей, распространяемых греческими метафизиками и римскими мистиками. Только-только успели захлопнуть книгу на Арии, как Рим рухнул. Затем началось мусульманское нашествие. Раскол между Восточной и Западной церквями. Христианский мир разделился на множество конфессий. За этим последовало открытие Нового
Света и новое понимание масштабов и силы великих древних религий. Реформации. Критицизма библии. Дарвина. Двадцатый век принес нам расширяющуюся Вселенную, гены и подсознательное: какими странными кажутся сейчас споры из-за всего этого. Генная инженерия, искусственный интеллект – за свою жизнь Дональд наблюдал синоды, ассамблеи и курии, на которых обсуждались все эти темы и даже достигалось некое согласие христиан, неприемлемое разве что для фундаменталистских групп.
А уж потом, когда пыль улеглась, возникла предсказуемая, как планета, непредсказуемая, как комета, еще одна сфера в великом божьем планетарии образования, а может, бомба в арсенале пакостей врага – величайшее испытание, не имеющее сравнения с предыдущими: внеземная разумная жизнь. Впрочем, нечто подобное давно уже ожидалось. Схоласты сомневались в существовании множества миров. Приверженец англиканской церкви К.С.Льюис считал это научной фантастикой, агностик Блиш относился к теории с буквально иезуитским коварством. Христианская поэтесса Эллис Мейнелл размышляла о возможности появления внеземного евангелия, безбожный пустомеля Макдайармид пел гимны во славу Христа Бесчисленного. В дискуссиях о новом великом открытии все эти литературные прецеденты вновь вытаскивались на свет и подробно разбирались. Это доводило Дональда до белого каления. Пусть оппоненты были исполнены самых добрых намерений, благочестивы и либо искренни в своих поисках, либо скептичны и ироничны, но все их доводы были сплошным издевательством. Существовало всего лишь одно Воплощение, одна великая жертва. Если Реформация что-то значила, то значила именно это. Пусть Дональд показался бы предкам омерзительно гибким и сговорчивым во многих, слишком многих отношениях, но его, как и их, невозможно было сдвинуть с камня, именуемого верой. В вопросах теологической научной фантастики он предпочитал честное предупреждение безбожника-гуманиста Харрисона: «Не говорите об этом в Гате, не излагайте на улицах Аш-келона»
[2]
[Закрыть]…
После очередной порции выпивки Дональд покинул бар и отправился к себе. Топология коридора была такой же фантастической, как и все на станции внеземного контакта. Да и вряд ли могло быть
иным космическое обиталище людей, припаркованное к выстроенному инопланетянами лабиринту-червоточине. Вращение станции не смещало входов в червоточину: они оставались прикрепленными к одним и тем же точкам на внешней стороне корпуса. В качестве побочного эффекта выгнутая кривая коридора выглядела выпуклой. В ближайших отрезках коротких боковых коридоров трудились ночные смены ученых и инженеров. На дальних концах толстые стеклянные пластины со встроенными воздушными шлюзами открывали вид на планетарные поверхности и подземные миры, океанские глубины, интерьеры обиталища, слои тропосферы, интерфейсы виртуальной реальности и пустыни со сценическими задниками в виде звездных полей. Предполагалось, что за ними существуют невидимые обитатели соседнего вакуума. Еще более тревожила мысль, что среди звезд происходит какой-то масштабный процесс. Количество порталов было невозможно учесть. В пределах видимости наблюдалось не более пяти сотен, но общий итог менялся с каждым очередным подсчетом. Поскольку станция была спроектирована и выстроена в расчете ровно на три сотни взаимосвязанных туннелей, подобное непостоянство вызывало ощущение неловкости. И то, что структура самой станции каким-то образом вызвала снаружи невероятную путаницу пространства-времени, было признанным фактом. Недаром она получила название станция Этсетера
[3]
[Закрыть].
Конечно, подобные выражения старательно удалялись цензурой из посланий домой. Станция считалась военным аванпостом Евросоюза, и на Земле о ней не было известно почти ничего, только местоположение: где-то за орбитой Нептуна. Дональд Макинтайр, служивший в армии второй год в качестве мобилизованного капеллана, до сих пор не пережил потрясения, оказавшись здесь, как, впрочем, и прихожане, обнаружившие его присутствие. Назначение сюда Дональда было совершенной случайностью, выбором из длинного списка религий, признаваемых Актом Веротерпимости ЕС, тем самым, который запретил сайентологию, Униатскую церковь, вахабитскую секту и в результате случайной ошибки при переводе Унитарный Универсализм. Но для священника шотландской церкви такой вещи, как случайность, просто не существовало.
Он был послан сюда с определенной целью.
– Человек в черном воображает, будто сам Бог поручил ему миссию, – заметил Касим.
– Что? – рассеянно спросила майор Бернштейн, поднимая голову от своего интерфейса.
– Вот, – коротко бросил Касим, медленно выпуская из пальцев файловую папку.
– Что это?
– Его личные заметки.
Майор нахмурилась. Она не любила Касима. И не одобряла шпионства за воинским составом.
– По-вашему, я должна это читать? – спросила она.
– Прошлой ночью в баре Дональд нес что-то бессмысленное.
– В этом случае, помоги нам Господь, – бросила майор. Касим выжидательно молчал.
– Ладно, – сказала Бернштейн.
Она пролистала заметки и вернулась к первому параграфу, подчеркнутому Касимом.
– «Худшее вначале», – прочитала она вслух. – «Неопределимые враги. Никакого связного общения (худший случай: попробовать экзорцизм?). Далее: колониальные организмы. Микоидальные. Теоретические переводы. Молекулярная грамматика. Поставить под сомнение их концепцию индивидуальности. А также ответственности. Может ли это быть установлено: рациональная натура. Падшая натура. Если они имеют моральный кодекс, почему не живут по его правилам? Любые существующие религиозные концепции? Следующее: дискретный анимализм. Здесь кроется противоположная опасность – антропоморфизм (отметить фиаско миссии доминиканского искусственного интеллекта). Вывод: использовать микоидов в качестве тестового образца, чтобы установить совпадение».
Майор недоуменно моргнула и уставилась на Касима.
– Ну и что? В чем вы видите угрозу?
– Он болтался среди команды, работающей над микоидами. Если прочтете внимательно, отыщете намерение проповедовать им христианство.
– Ученым? – спросила майор.
– Микоидам!
– Неужели? – расхохоталась Бернштейн. Смех резко оборвался, словно разлетелось вдребезги стекло, и впечатление осталось такое же режущее.
– Если он сумеет им что-то втолковать, значит, превзойдет всех ваших ученых, – продолжила майор. – И если вы, мой чересчур ревностный мухабаратчик, не сумеете найти убедительного доказательства, что доктор Макинтайр сеет среди персонала религиозную рознь, практикует ритуалы, включающие издевательства над животными и противоестественные сексуальные акты, проповедует рыночный маоизм или новый республиканизм, либо каким-то образом помогает и содействует китайцам или янки, предупреждаю самым серьезным образом: не тратьте ни своего, ни моего времени. Я достаточно ясно выразилась?
– Абсолютно, мэм.
– Можете идти.
Многое можно было прочесть в ряду последовательной концентрации различных органических молекул. В приблизительной расшифровке это выглядело так:
Маркер индикации: ЭТОТ
Суммирование импульсов: МИКОИД
Действие: НИКАК
Маркер отрицания: НЕ
Направление импульса: ДЕЙСТВУЕТ
Маркер подтверждения: (КАК) НАМЕРЕВАЛОСЬ
Суммирование импульсов: (ЭТИМ) МИКОИДОМ
Маркер отторжения: (И ЭТО) ОТВРАЩАЕТ
Суммирование импульсов: (ЭТОГО) МИКОИДА
Дональд взглянул на распечатку и вздрогнул. Нетрудно обнаружить здесь первое доказательство того, что инопланетяне познали грех. Конечно, он вполне понимал, что все это может оказаться просто невинным понятием, вроде такого: «ничего не поделать, сейчас блевану».
Но искушение, если это было искушение, истолковать результаты распечатки, как пример духа, борющегося с плотью… ну, вернее, со слизью, было почти непреодолимым. Дональд мог считать это доказательством как совпадения, так и несовпадения.
– Мы можем каким-то образом реагировать на это?
Треппер, глава команды, работавшей над проектом микоидов, покачал головой.
– Очень сложно воспроизвести градиенты. Для нас это… послушайте, предположим, дерево понимает человеческую речь. Оно пытается отвечать, выпуская побеги, отращивая ветви так, чтобы они на ветру могли тереться друг о друга. Но все, что мы слышим – странное скрипение и потрескивание.
Деревья на ветру. Дональд смотрел мимо столов и оборудования полевой лаборатории в портал, открывавшийся на планету мико-идов. Там виднелось несколько живых и множество поваленных деревьев. Микоиды предпринимали усилия, чтобы ускорить рост деревьев и ослабить их структуру, чем давали своей гигантской подземной колонии достаточно питания в виде гниющей целлюлозы. Вдали, на равнине, покрытой травой цвета меди, поднималась роща совсем иных деревьев – высоких и величественных, с конусовидными вздутиями от корней до середины стволов, от которых отходили пучки похожих на лопасти жестких листьев. На верхушках топорщились голые ветви. Это были сосны Нивена, способные синтезировать и хранить мегалитры летучих и воспламеняемых углеводородов. При каждой грозе то или иное дерево непременно возгаралось. Искра, занесенная чем-то вроде жидкой молнии-проводника, попадала в натеки какого-то вещества у его корней, дерево охватывал ревущий огонь, поднимавший его, как ракету, высоко в небо. Некоторые даже достигали орбиты и вне всякого сомнения несли с собой путешественни-ков-микоидов. Но что делали эти липкие астронавты в космосе и была ли эта невероятная древесная ракетная техника результатом естественного отбора, сознательной генетической манипуляции со стороны микоидов или каких-то других инопланетян, оставалось неизвестным.
В любом случае, этого было достаточно, чтобы обеспечить мико-идам место у стола или чего бы то ни было, установленного Галактическим клубом в космической червоточине. Возможно, грибы тоже нашли вход в нее на краю Солнечной системы. Вероятно, они тоже недоумевали, столкнувшись с внеземным разумом, к которому привела их червоточина. Но если и так, микоиды вряд ли что-то усвоили, судя по их реакции. Посылали импульсы своих молекулярных градиентов, управляемых электрофорезом, в почву рядом с порталом станции, но большинство этих импульсов – даже если предположить, что перевод был правильным – касалось строго ограниченных, бытовых вопросов. Похоже, они не были заинтересованы в общении с людьми.
Дональд же был полон решимости пробудить в них этот интерес. Кроме пасторских обязанностей, общественных и духовных, он выделял время на учебу и посвящал его работе группы, исследующей микоидов. Своих целей он ученым не объяснял. Если микоиды были грешниками, его долг – предложить им шанс на спасение. И он вовсе не хочет стать объектом насмешек всей станции. Время шло.
Дверь воздушного шлюза хлопнула. Дональд ступил через портал на поверхность и зашагал по уже протоптанной тропе, через рощу. То там, то тут сквозь губчатый синеватый мох и черную сгнившую листву проглядывало нечто вроде грибов. Вздутия их шляпок, шириной около дюйма, были водянисто-прозрачны и удивительно похожи на глазные линзы. Но никто еще не осмелился сорвать гриб, чтобы выяснить, так ли это.
Блестящее озерцо влажной грязи лежало в паре сотен метров от станции. Грязь занимала место между периметрами двух подземных микоидов и стала любимым местом мико-лингвистических исследований. Радужная рябь химического взаимодействия между двумя распластавшимися круглыми существами с регулярными интервалами покрывала их поверхность. Иногда бури смывали градиенты, но они всегда просачивались снова.
Дональд подступил к краю грязевого озерца и установил прибор, изобретенный учеными для бесконтактного исследования сообщений микоидов: широкоугольный комбинированный цифровой полевой микроскоп и спектроскоп. Его опорная рама, шириной примерно два метра, заняла все озерцо. Камера, укрепленная на раме, медленно поворачивалась. Действуя с крайней осторожностью, он укрепил сначала одну треногу, потому другую на дальней стороне озерца, после чего вернулся и положил поперек специальную направляющую. Включил питание, и камера заскользила по направляющей.
Ему разрешили провести небольшой эксперимент. Опыт много раз проделывали раньше, но без особого эффекта. Возможно, в этом варианте все будет по-другому. Он сунул руку в карман и вытащил ге-левый, покрытый пластиком диск, радиусом около пяти сантиметров, изготовленный из синтезированных копий местных мукополи-сахаридов. Концентрические круги молекулярных соединений, покрывающих его, складывались (по крайней мере, так надеялись ученые) в послание:
Мы хотим общаться пожалуйста ответьте.
Дональд содрал нижнюю пленку, поставил колено на камень, рукой оперся о поваленное дерево, перегнулся над многоцветной грязью и положил гелевый диск в центре пустого темного озерца. Отнял руку, сорвал верхнее покрытие и присел на корточки. Сунул в карман смятые обертки и, порывшись, достал второй диск, тот, который втайне приготовил сам, причем с другим сообщением.
Стойко противясь побуждению оглянуться, он повторил операцию и встал.
– Попался! – прозвучал голос в его скафандре.
В нескольких метрах стоял Касим, сверля его злобным взглядом.
– Прошу прощения, я ничего плохого не делал, – начал оправдываться Дональд.
– Ты поместил в грязь несанкционированное сообщение, – уличил его Касим.
– Даже если и так, ничего страшного в этом нет.
– Не тебе судить! – бросил Касим.
– И не тебе тоже!
– Именно мне. Мы не хотим, чтобы нечто… идеологическое повлияло на наш контакт, – отрезал Касим и, оглядевшись, добавил: – Брось, Дональд, будь же благоразумен! Еще не поздно подобрать эту штуку. Договоримся по-хорошему.
«Такое происходит, – подумал Дональд, – еще со времен Ост-Индской кампании: коммерческие и военные круги сначала используют миссионеров в своих интересах, а потом связывают им руки».
– Яне сделаю этого, – упорствовал проповедник. – Вернусь вместе с тобой, но не уничтожу сообщение.
– Тогда это придется сделать мне. В сторону! – велел Касим. Но Дональд не двинулся с места. Касим шагнул вперед и схватил
капеллана за плечо.
– Мне очень жаль, – процедил он.
Дональд вырвался и невольно отступил. Одна нога увязла в грязи по колено и продолжала уходить все глубже. Дональд неловко взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, и повалился спиной прямо на направляющую – та развалилась надвое под ударом его кислородного баллона. Капеллан с громким всплеском приземлился в озерцо грязи. Обе половины направляющей мгновенно скрылись из поля его зрения. Дональд лежал, согнув колени. Передняя часть шлема едва виднелась над поверхностью.
– Тут трясина, – объявил Касим, перебивая встревоженные возгласы ученых-наблюдателей. – Не пытайся встать или вырваться, будет только хуже. Лежи, раскинув руки, и жди. Я пойду за веревкой.
– О'кей, – пробормотал Дональд, пытаясь что-то разглядеть через забрызганное грязью стекло шлема. – Не задерживайся.
Касим ободряюще помахал ему рукой.
– Вернусь через секунду. Держись.
Следующие несколько минут, пока Касим бежал к порталу за веревкой, команда ученых подбадривала Дональда.
– Не робей, Дональд, он только…
Голос оборвался. В динамике шипело статическое электричество. Дональд ждал.
– Кто-нибудь слышит меня? Нет ответа.
Прошло еще пять минут. Никто не появлялся. Придется выбираться самому. И ни к чему паниковать. Запаса воздуха хватит на пять часов, а ни один обрыв связи с порталом не длился больше часа.
Дональд высвободил руки из грязи, поднял повыше, снова опустил, снова поднял, уже энергичнее, и повторял изнурительное упражнение, пока шлем не лег на твердую почву. За полчаса он продвинулся на пару метров. Отдохнул несколько минут, отдышался и попытался нащупать опору, за которую можно было бы ухватиться. Зарываясь пальцами в землю, отталкиваясь ногами, все еще глубоко увязшими в грязи, он пытался вытащить плечи из болота. И уже освободил верхнюю четверть тела, когда земля под локтями вдруг стала жидкой. Голова его бессильно откинулась назад, и вокруг снова заплескалась грязь. Дональд заставил себя «плыть» на спине: так было легче рукам. Но слякоть вокруг него превращалась в жидкую глину. Вода продолжала накапливаться, и большие пузыри газа лопались на расширявшейся трясине.
Дональд начал тонуть. Он размахивал руками, с силой отталкивался ногами, но разбухающая жидкая масса сомкнулась над забралом шлема. Извивающийся, охваченный паникой, он погрузился во тьму. Ноги коснулись дна. Руки, поднятые над головой, оставались глубоко под поверхностью воды. Дональд нечеловеческим усилием подался вперед и попытался, ставя одну ногу перед другой, двинуться по дну, вырваться из ловушки. Если повезет, он выберется на сушу.
Но едва сделав шаг, он ощутил, как растет сопротивление грязи. Она словно твердела вокруг него. Капеллан безнадежно застрял.
Дональд сделал несколько медленных, глубоких вдохов. Прошло полчаса. Пятьдесят минут. Пятьдесят пять. Вот-вот появятся спасатели.
Они так и не появились. Он стоял в темноте больше четырех часов. И с каждым часом все яснее сознавал, что портал не открылся. Дональд почти лениво гадал, связано ли это как-то с его вторжением в болото. И с тоской задавался вопросом, было ли уничтожено его послание, когда он плюхнулся прямо на диск.
Но тоска скоро улеглась. Все, что произошло с посланием, все, что произошло с ним, в некоем высшем смысле его уже не касалось. Притча о сеятеле была так же ясна, как и само великое поручение. Он выполнил свой долг. Он провозгласил истину и сделал для этого все возможное. Именно для этого он был сюда послан. Никакой гарантии, что его ждала удача. Он не первый и не последний священник, чья миссия, по людскому рассуждению, оказалась бесплодной. Подобная мысль опечалила, но не встревожила его. В этом смысле, и никаком ином, его ноги твердо стояли на камне веры.
Он молился, он кричал, он думал, он плакал, он снова молился – и он умер.
Наконец! Инопланетяне прислали целый пакет сообщений! После почти целого года низкочастотных сотрясений воздуха и электромагнитных колебаний, из которых можно было извлечь не слишком много смысла, после бесконечной передачи крошечных сообщений, исполненных весьма неясных заключений, они наконец послали нечто такое, во что можно вонзить свои филаменты
[4]
[Закрыть].
Микоиды обернули вокруг пакета длинные волокна, заполнявшие его поры и трещины. Они синтезировали кислоты, которые проникли через слабые места в ткани. За какие-то несколько часов они проникли сквозь оболочку и начали мятежное, радостное исследование гигантской библиотеки информации, содержавшейся внутри. Микоиды имели собственную генетическую библиотеку опыта, накопленного за миллиарды лет, поскольку впитывали информацию от любых организмов, растений или животных, грибов или бактерий. Они могли передать структуру центральной нервной системы на любой семантический или семиотический объем, который ассоциировали с организмом. Они исследовали полости, длинные транспортирующие трубки, обводили ячеистые сети нейронов и находили дорогу к почти округлому субпакету, где содержалось больше всего информации. Растворялись там, сохранялись, разделялись и продолжали исследования повсюду, где только можно. Во внутренней оболочке микоид нашел небольшой предмет, сделанный из множественных слоев целлюлозных волокон. Каждый слой был пропитан метками на угольном основании. Микоид сохранил эти коды вместе с остальными. Проходили годы и десятилетия. И наконец полное считывание пакета инопланетян, его нервных структур и генетических кодов было завершено, после чего началась совместная работа всех микоидов континента по его переводу и истолкованию.
Это заняло много времени. Но у микоидов времени было в избытке. При наличии такого огромного источника информации нет необходимости общаться с инопланетянами. Они или их предки делали это прежде много раз. Под многими солнцами.
Они поняли инопланетянина. Поняли странную историю, сформировавшую так много связей в его нервной системе. Истолковали угольные метки на кусочках целлюлозы. И в своих обширных умах реконструировали сцены инопланетной жизни, как делали со всем, что попадалось на их пути, от травы и насекомых до деревьев. Они обладали тем, что люди назвали бы живым воображением. В конце концов, больше у них почти ничего не было.
Некоторые из них нашли историю:
Маркер подтверждения: ХОРОШИМИ
Маркер информации: НОВОСТЯМИ
Споры распространили информацию на растущие в космосе деревья, а оттуда – в паутину червоточин и, следовательно, в бесчисленные миры.
Далеко не все семена падают в каменистую почву.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
[1]
[Закрыть] В арабских странах – «разведка». (Здесь и далее прим. ред.)
[2]
[Закрыть] Цитата из «Книги Царств».
[3]
[Закрыть] И так далее (лат.). Перекликается с английским выражением, обозначающим инопланетный разум: «экстра террестиал». (Здесь и далее прим. перев.)
[4]
[Закрыть] Нитевидная структура, различимая лишь при больших увеличениях электронного микроскопа.
