Текст книги "Ночь над водой"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Но это еще не все – нужен пилот, а поблизости вроде никого.

Водитель подвез ее почти вплотную к большой двери ангара.

– Подождите меня, пожалуйста, – сказала она, вылезая.

Нэнси не хотела оставаться одна в незнакомом месте.

Она поспешила в ангар. Там стояли еще три самолета, но людей по-прежнему не было видно. Расстроенная, она вышла наружу. Так, место не похоже на заброшенное, это точно. Рядом обязательно кто-то должен быть, иначе бы дверь закрыли на замок. Она обошла ангар вокруг, подошла к задней стенке и только тут, к своему облегчению, увидела наконец трех мужчин, стоящих у самолета.

Самолет выглядел восхитительно, весь желтый, будто канарейка, внизу маленькие желтенькие колеса, которые почему-то сразу напомнили Нэнси игрушечный автомобиль. Это был биплан, верхние и нижние крылья соединены толстыми проволочными жгутами, подпорками, на носу мотор. Самолет, со своим пропеллером в воздухе и хвостом, касающимся земли, походил на забавного щенка, который вроде просится, чтобы его взяли на прогулку.

Его заправляли топливом. Наверху раскладной лестницы стоял рабочий в синем комбинезоне, на голове кепи. Он наливал бензин из канистры прямо в бак на крыле над передним сиденьем. Внизу, на земле, высокий, довольно симпатичный мужчина примерно одного с Нэнси возраста, на нем летная кожаная куртка, на голове шлем. Он о чем-то оживленно разговаривал с человеком в твидовом костюме.

Нэнси кашлянула.

– Извините меня...

Оба равнодушно посмотрели на нее, но высокий продолжал говорить, и они быстро отвернулись.

«Хорошенькое начало, нечего сказать», – подумала Нэнси.

– Извините, что прерываю вас. Я хотела бы зафрахтовать самолет.

Высокий на секунду остановился.

– Сожалею, но ничем не могу помочь.

– Да, но дело очень важное, срочное, – запротестовала Нэнси.

– Вы, наверное, думаете, что имеете дело с каким-нибудь таксистом. – Он снова отвернулся.

Нэнси понизила голос, едва сдерживая гнев.

– Вам что, нравится быть грубым?

Эта фраза его задела. Он посмотрел на нее с интересом, с полуулыбкой на губах; она обратила внимание и на его красивые черные брови.

– Ошибаетесь, я не грублю, – ответил он мягко. – Просто мой самолет не для найма, как, впрочем, и я сам.

Отчаявшись, она решила не сдаваться.

– Пожалуйста, не сердитесь, но если дело в деньгах, то я хорошо заплачу... только назовите цену.

Он явно обиделся, выражение лица застыло, он отвернулся.

Нэнси заметила, что под летной курткой на нем темно-синий в светлую полоску костюм, дорогие фирменные ботинки из мягкой кожи, гораздо выше классом тех, что выпускались у нее на фабрике. Очевидно, перед ней преуспевающий бизнесмен, который имеет собственный самолет и время от времени совершает на нем разные прогулки в свое удовольствие.

– Кроме вас есть еще кто-нибудь, кто умеет управлять самолетом?

Механик, стоящий на лестнице, на минутку оторвался от дела, покачал головой.

– Нет, мадам, сегодня здесь никого, – прокричал он сверху.

Высокий тем временем продолжал беседу со своим компаньоном.

– Я не для того затеял производство, чтобы терять деньги. Поэтому скажи Сиварду, что за ту работу, которую он выполняет, ему платят вполне достаточно.

– Да, но малый довольно упрямый, ты сам знаешь, хоть и специалист отменный.

– Знаю. Хорошо, передай, что для следующего вида работ мы обговорим новые условия.

– Это его не устроит.

– Что? Тогда пусть получает расчет и уматывает. Терпеть не могу шантажистов.

Слушая эту беседу, Нэнси хотелось плакать от собственного бессилия и безысходности. Вот, в двух шагах от нее стоит пилот, рядом отличный самолет, но никакие уговоры не действуют, никто не собирается брать ее в воздух. Она едва не плакала, в горле даже застрял комок.

– Поймите, мне просто необходимо попасть в Фойнес.

– Голос прерывался, слова застревали в горле.

Высокий мужчина обернулся.

– Фойнес? Вы сказали, попасть в Фойнес?

– Да.

– Зачем, можно спросить?

Наконец-то его хотя бы удалось разговорить.

– Видите ли, я пытаюсь догнать клипер компании «Пан Америкэн», который совершит там промежуточную посадку.

– Это забавно, я спешу именно туда.

Огонек надежды вновь вспыхнул у нее в душе.

– Боже, не может быть! Вы тоже хотите лететь в Фойнес?

– Ага. – Его лицо сделалось мрачным. – Отправляюсь вдогонку за собственной женой.

Такой ответ показался ей довольно странным, необычным. Она отметила про себя, что подобное признание мог сделать либо очень слабый, либо, наоборот, сильный и уверенный в себе, своих силах человек. Нэнси взглянула на самолет. Похоже, там одна за другой располагались две кабины.

– У вас два места? – спросила она с дрожью в голосе.

Он внимательно оглядел ее с головы до ног.

– Да. Два.

– Пожалуйста, возьмите меня с собой!

Какое-то мгновение он размышлял, колебался, затем пожал плечами.

– Почему бы и нет?

Ей показалось, что от радости она упадет на траву как подкошенная.

– Спасибо, огромное вам спасибо. Вы не представляете, как я вам благодарна.

– Ерунда, не стоит. – Он протянул руку, и ладонь была большая, крепкая. – Мервин Лавси. А вас как прикажете?..

Она тепло ответила на рукопожатие.

– Нэнси Линеан. Рада познакомиться.

* * *

В конце концов Эдди понял, что ему нужно кому-то выговориться.

Это должен быть человек, которому бы он безгранично доверял, ведь предстояло все держать в тайне.

Таким человеком была Кэрол-Энн. Он никогда не имел от нее секретов, но сейчас она далеко, ее схватили. В таком серьезном вопросе он не стал бы обращаться даже к родному отцу, случись тому быть живым: Эдди и раньше не любил выглядеть в его глазах слабым. Кому вообще можно верить в подобной ситуации?

Он стал размышлять о капитане Бейкере. Марвин Бейкер представлял собой тот тип летчика, который всегда нравится пассажирам – приятная внешность, прямой, решительный взгляд, широкие скулы, уверенность и честность на лице. Эдди тоже уважал и любил командира. Но у Бейкера слишком ответственная должность, первым делом он должен беспокоиться о самолете и безопасности пассажиров, строго придерживаться правил, в этих делах он педантичный человек. Ну вот, он выслушает Эдди и сразу же станет настаивать на том, чтобы известить обо всем полицию. Поэтому командир отпадает.

Кто еще?

Да, конечно. Оставался Стив Эплби.

Стив был сыном лесоруба из штата Орегон – высокий мальчишка с крепкими, как дерево, мускулами, из бедной семьи католиков. Они вместе учились в Аннаполисе, подружились в первый же день в их огромной столовой с покрашенными в белый цвет стенами. В то время как другие курсанты-первокурсники, разные там маменькины сынки вяло жевали непривычную пищу, Эдди быстро очистил свою тарелку. Взглянув на соседний стол, он увидел прямо перед собой еще одного кадета, очевидно, тоже из бедных, который считал, что лучшей еды не сыскать, – это и был Стив. Они встретились глазами и сразу поняли друг друга.

Все годы учебы в академии они оставались друзьями, позднее оба получили назначение в Перл-Харбор. Когда Стив женился на Нелле, Эдди был свидетелем на их свадьбе, а в прошлом году Стив оказал аналогичную услугу своему другу. Стив по-прежнему служил в ВМС на базе в Портсмуте, штат Нью-Гэмпшир. Теперь они встречались довольно редко, но ничего, их дружба проверена временем и вступила в такую фазу, когда поддерживать ее можно без частых контактов. Писем друг другу они не писали, только в случае необходимости. Случалось, они одновременно оказывались в Нью-Йорке и тогда обедали вместе и ходили на бейсбол, словом, старались быть как можно ближе, будто расстались, разъехались в разные края лишь вчера. Эдди всегда доверял Стиву и не боялся открыться ему.

Стив также обладал удивительной способностью быстро улаживать разные проблемы. Он, например, мог без труда получить увольнительную, в любое время суток раздобыть спиртное, достать билеты на грандиозный матч. Как он это делал – неизвестно, только ни у кого другого это не получалось.

Эдди решил попытаться связаться с другом.

Приняв такое решение, он даже почувствовал некоторое облегчение и поспешил обратно в отель.

Там он сразу подошел к женщине-администратору, оставил ей телефонный номер военно-морской базы в Штатах и поднялся к себе в комнату. Они договорились, что, как только соединят, его позовут. Эдди снял комбинезон. Он не хотел идти в ванную: боялся, что не услышит, когда постучат в дверь, поэтому решил помыться прямо в спальне, в раковине. Он вымыл руки и лицо, надел чистую белую рубашку, фирменные брюки. Обычные сборы немного успокоили его, но он все равно испытывал страшное нетерпение. Неизвестно, что скажет Стив, но как хотелось поскорее выговориться, рассказать, ему свою жуткую историю.

Он завязывал галстук, когда администратор наконец постучала в дверь. Он побежал вниз по лестнице, вошел в кабину, взял трубку. Его соединили с оператором на базе.

– Будьте любезны, могу я поговорить со Стивом Эплби?

– Прошу прощения, к сожалению, лейтенант Эплби сейчас в таком месте, где нет телефона, – ответила девушка-оператор.

У. Эдди упало сердце.

– Могу я чем-нибудь помочь, например, передать записку?

Эдди был ужасно разочарован. Он, конечно, отдавал себе отчет, что Стив не может вот так просто взмахнуть волшебной палочкой и освободить Кэрол-Энн, словом, его друг не волшебник, но, по крайней мере, они бы поговорили, и у них, может быть, возникли бы какие-нибудь разумные идеи.

– Простите, мисс, у меня неотложное дело, где он, не скажете?

– Могу я спросить, кто говорит?

– Это Эдди Дикен.

Она моментально оставила свой официальный тон.

– Ой, привет, Эдди! Ты же был у него на свадьбе свидетелем, правда? Я Лаура Гросс, мы встречались. – Она понизила голос до шепота. – Понимаешь, не знаю подробностей, в общем, прошлой ночью Стив не ночевал на базе.

Эдди чуть не выругался в трубку. Стив опять что-то натворил и прячется как раз в тот момент, когда он позарез нужен.

– Когда он примерно будет?

– Он должен был появиться рано утром, но пока его нет.

Боже, это хуже. Стив не просто отсутствует, возможно, у него неприятности.

– Может быть, соединить тебя с Неллой? Она в машбюро.

– Хорошо, давай. – Разумеется, Нелле ничего говорить не надо, но, возможно, он узнает от нее о Стиве побольше. Он нервно стучал каблуком по полу, ожидая, пока его соединят. Эдди живо представлял себе Неллу: простая, добрая, круглолицая девчонка с длинными вьющимися волосами.

Наконец он услышал ее голос:

– Алло?

– Нелла, здравствуй, это Эдди Дикен.

– Привет, Эдди, где ты находишься?

– Я звоню из Европы, из Англии. Нелла, а где Стив?

– Ничего себе, из Англии! Ну ты даешь. Стив, – он почувствовал некоторую заминку в ее голосе, – знаешь, его сейчас нет. – Она говорила как-то неловко, неестественно. – Что-то случилось?

– Да так. Когда, ты думаешь, вернется Стив?

– Сегодня в первой половине дня, может быть, через час. Эдди, мне почему-то не нравится твой голос. Говори, что произошло? У тебя неприятности?

– Может быть, Стив сразу перезвонит мне, если вернется вовремя. – Он продиктовал номер в отеле.

Она повторила за ним цифры.

– Эдди, сейчас же скажи мне, в чем дело.

– Не могу, пока не могу. Постарайся, чтобы он мне позвонил. Я буду здесь еще час. Затем поеду в порт – мы сегодня вылетаем обратно в Нью-Йорк.

– Хорошо, как хочешь. – Она была явно обескуражена. – С Кэрол-Энн все в порядке?

– Гм... извини, я должен идти. Чао, Нелла. – Он повесил трубку, не ожидая ответа. Эдди знал, что все это ужасно невежливо, но сейчас ему было все равно. Душу словно выворачивало наизнанку.

Теперь он не представлял, что ему делать, поэтому не нашел ничего лучше, как подняться к себе наверх. Он оставил дверь приоткрытой, чтобы сразу услышать звонок в холле, и присел на край кровати. Очень хотелось плакать, может быть, впервые с тех пор, как он стал взрослым. Он прижал ладони к лицу, тихо повторяя про себя: «Что делать? Делать-то что?»

Эдди вспомнил нашумевшее похищение сына Линдберга. В то время он учился в Аннаполисе, семь лет назад, дело обошло все газеты. Тогда похищенного ребенка убили. «Боже, только бы Кэрол-Энн осталась жива», – молился он.

Сейчас, правда, он молился редко, как-то разуверился в Иисусе с годами. Что с того, что его родители всю,жизнь молились? Разве достигли они этим чего-нибудь? Нет, можно надеяться только на себя, на собственные силы. Эдди резко встряхнул головой. Хватит, не время рассуждать о религии. Надо поскорее найти выход из положения, что-то предпринять.

Те негодяи, что похитили Кэрол-Энн, хотели, чтобы Эдди был на борту самолета, пока ясно только это. Может быть, ему не стоит лететь? Но если он останется на земле, то не встретит Тома Лютера и не узнает, что действительно от него нужно. Возможно, он спутает им все планы, но, в любом случае, потеряет малейший шанс как-то повлиять на обстановку.

Эдди встал, открыл маленький плоский чемодан. Он думал только о Кэрол-Энн, автоматически укладывая бритвенный прибор, белье, пижаму. Затем рассеянно причесал волосы, убрал внутрь одеколон и щетку с гуталином.

Он понуро сидел на кровати, и тут зазвонил телефон.

В мгновение ока он выскочил из комнаты, сбежал вниз по ступенькам, но кто-то уже опередил его, сняв трубку. Шагая по вестибюлю, он услышал голос женщины-администратора.

– Четвертое октября. Постойте, дайте я посмотрю, будут ли у нас свободные места.

Подавленный, он повернул обратно. Он старался внушить себе, что и Стив ничего не смог бы сделать. В такой ситуации никто не может. Какие-то сволочи похитили Кэрол-Энн, и Эдди остается только выполнить их условия, тогда он получит ее обратно. Он попал в скверную переделку, и выручить его крайне трудно.

С тяжелым сердцем он вспомнил, что в последние минуты перед его отъездом они поссорились. Тогда Эдди видел ее в последний раз, и он себе этого никогда не простит. Он жалел о своих резких словах, сказанных в сердцах, жалел, что не прикусил тогда язык. О чем они, кстати, тогда спорили? Боже, был ли действительно повод? Он поклялся, что больше никогда не обидит ее ни словом, ни жестом, если... если, конечно, вернет себе живой и невредимой. Черт побери, почему молчит телефон? В дверь постучали, вошел его помощник Микки уже в форме, в руке чемодан.

– Ну что, готов? – спросил он бодро.

Эдди почувствовал панику.

– Неужели пора?

– Да, надо идти.

– Черт! Не могу.

– Что за чушь, тебе здесь нравится? Ты хочешь остаться и сражаться с немцами?

Эдди решил выгадать еще несколько минут.

– Знаешь, ты не задерживайся, иди, – обратился он к Микки, – а я тебя догоню.

Микки слегка обиделся, что Эдди темнит и не хочет идти с ним. Однако он постарался не подавать вида, пожал плечами, процедил «пока» и вышел.

Ну где же, в самом деле, Стив?

Эдди сел и в течение следующих пятнадцати минут не двигался с места, тупо уставившись в стенку напротив.

Потом встал, взял чемодан, медленно спустился по лестнице, бросая настороженные взгляды на телефон, будто это гремучая змея, готовая в любой момент укусить. На мгновение он задержался в холле, ожидая, что вдруг все-таки раздастся звонок.

Спустился капитан Бейкер и удивленно посмотрел на Эдди.

– Ты что-то запаздываешь. Давай-ка, поехали со мной на такси. – У командира корабля была такая привилегия, ему полагалось такси, которое доставляло его прямо к месту стоянки.

– Простите, не могу, жду звонка.

Бейкер наморщил лоб. Это не предвещало ничего хорошего.

– Так или иначе, ждать больше нельзя. Поехали!

Секунду Эдди не реагировал, но понял, что это просто глупо. Стив не позвонит, и ему надо лететь, или жене каюк.

Он с трудом заставил себя взять чемодан, вышел на улицу.

Такси ждало у подъезда, они сели, захлопнули дверцы.

Эдди догадался, что он невольно нарушил субординацию. Ему не хотелось обижать Бейкера – тот был достойным командиром и всегда к нему хорошо относился.

– Прошу прощения, капитан. Я действительно ждал важного звонка из Штатов.

Капитан ласково улыбнулся.

– Ничего, завтра сам будешь там.

– Да уж, – Эдди постарался выдавить из себя улыбку, но она получилась довольно мрачной.

Он знал, что теперь может рассчитывать только на себя.

Часть II
От Саутгемптона до Фойнеса

Глава 6

Поезд бодро стучал колесами, оставляя позади сосновые леса графства Суррей и приближаясь к Саутгемптону, как вдруг старшая сестра Маргарет Элизабет сделала потрясающее заявление.

Оксенфорды располагались в специальном вагоне, забронированном для пассажиров американского клипера. Маргарет стояла одна в конце вагона, глядя в окно. Ее обуревали разные чувства, от глубокого отчаяния до приятного волнения. Конечно, она ужасно злилась и вообще чувствовала себя гадко, покидая страну в трудный час, но не могла не испытывать радостного возбуждения в предвкушении трансатлантического перелета через океан.

Сестра Элизабет вышла из купе, с серьезным видом подошла к ней.

– Я люблю тебя, Маргарет, – сказала она после паузы.

Маргарет была тронута ее словами. В последние годы, когда они выросли и стали разбираться в безумной борьбе идей, они оказались по разные стороны баррикад и все больше отдалялись друг от друга. Маргарет очень страдала от этого, ей хотелось быть ближе к сестре, как когда-то в детстве.

– Я тебя тоже, – ответила она и крепко обняла сестру.

– Знаешь, я не поеду в Америку, – произнесла Элизабет медленно, с расстановкой.

У Маргарет перехватило дыхание.

– Как?

– Очень просто. Я не буду больше таиться, скажу матери и отцу, что не еду. В конце концов, в двадцать один год меня никто заставить не может.

Маргарет не была уверена, так это или нет, но переспрашивать не стала, у нее было много других вопросов.

– Куда же ты поедешь?

– В Германию.

– Но Элизабет, послушай, – Маргарет была в ужасе, – тебя ведь убьют.

Элизабет посмотрела на сестру с вызовом.

– Меня не испугаешь смертью. Знай, что не одни социалисты готовы сражаться и умирать за идею.

– Да, но за нацистские лозунги...

– Не только. – Лицо Элизабет покрылось краской, в глазах зажегся странный огонек. – За великую расу белых людей, таких же, как ты и я. Негры, евреи, разные там метисы, мулаты мечтают погубить ее, уничтожить, испортить нам кровь, но у них ничего не получится.

Маргарет почувствовала, как в душе что-то закипает, она больше не могла слушать подобные бредни. Очень тяжело терять сестру, но еще хуже, когда та становится врагом, идейным противником и вы расстаетесь навсегда. Она не хотела сейчас, в такой момент, продолжать бессмысленные словесные баталии, спорить о политике, гораздо важнее благополучие Элизабет, ее жизнь, наконец.

– На что же ты будешь жить?

– У меня есть кое-какие деньги.

Маргарет вспомнила, что согласно завещанию они обе наследовали деньги деда, когда им исполнится двадцать один и они достигнут полного совершеннолетия. Конечно, не бог весть какие деньги, но жить, наверное, можно.

В голову пришла еще одна мысль.

– А как же твой багаж? Он ведь оформлен до Нью-Йорка.

– А, если ты имеешь в виду мои чемоданы, то они набиты просто старыми тряпками. Я упаковала несколько сумок и отправила их заранее, еще в понедельник.

Маргарет не могла поверить своим ушам. Элизабет так ловко все подготовила и осуществила в полной тайне. С горечью она подумала о том, насколько наивен и непродуман был ее собственный план побега. Пока она что-то воображала, а потом металась, как слепой котенок, Элизабет молча оформляла документы, отправляла багаж. Разумеется, они в разном положении, ей двадцать один, и ей все можно, но как сестра великолепно подготовилась, тщательно рассчитала свои действия. Маргарет стало стыдно, что ее обошли, и сестра, которая как завороженная слушала дурацкую нацистскую пропаганду и вообще придерживалась неверных политических взглядов, действовала гораздо умнее, не в пример ей.

Внезапно она ощутила, как ей будет не хватать Элизабет. Увы, они уже давно не друзья, но сестра были всегда рядом, поблизости. Да, большей частью они ссорились, обменивались колкостями и издевками, но это их жизнь и по ней тоже можно соскучиться. В трудную минуту они всегда поддерживали друг друга. У Элизабет довольно болезненно проходили месячные, она, бедняжка, страдала, и тогда Маргарет заботливо кутала ее в одеяло, приносила в кровать чашку с горячим шоколадом и какой-нибудь интересный журнал. А Элизабет! Вспомнить только, какой она была для нее опорой, когда погиб Ян и весь свет был не мил, а ведь она отнюдь не разделяла его взглядов.

– Элси, я буду скучать по тебе, очень. – На глаза навернулись слепы.

– Тише, не надо, не шуми, – сестра обернулась, – не хочу, чтобы они узнали раньше времени.

Маргарет взяла себя в руки.

– Когда ты им скажешь?

– В последнюю минуту. Смотри, не подавай виду.

– Хорошо. – Маргарет попыталась улыбнуться. – Будем по-прежнему врагами, чтобы никто не догадался.

– О, Маргарет! – казалось, еще секунда и Элизабет расплачется. Но вот наконец она сглотнула слюну и отвернулась к окну. – Пойди, займи их чем-нибудь, пока я успокоюсь. Маргарет бережно взяла сестру за руку, потом вернулась в купе.

Мама листала женский журнал «Вог», читая вслух отцу отдельные места, очевидно, забыв о том, что ему такие темы абсолютно неинтересны.

– Кружева уже отходят. Надо же, я совершенно не заметила. А ты? – Он никак не отреагировал. Впрочем, это ее ничуть не смутило. – Послушай, что они пишут. В этом сезоне самый модный цвет – белый. А мне как раз не нравится. В белом я плохо смотрюсь.

Отца ничем не пронять, на лице жесткая чопорная улыбка. Он явно доволен собой, своим превосходством. Маргарет знала причину – он опять оказался прав, подавил бунт младшей дочери, победил, показал, кто в семье главный. Но ничего, он еще не знает, какой сюрприз приготовила ему старшая дочь. Неужели у Элизабет получится? Одно дело сказать обо всем Маргарет, совсем другое – отцу. В последний момент она может испугаться. Маргарет сама хотела все прямо сказать отцу – не вышло.

Но, даже если сестре удастся и она поговорит с отцом, нет никаких гарантий, что ее отпустят. Да, ей двадцать один, у нее есть свои деньги, но отец тверд как кремень и, если что-то решил, не отступит. Он ее не пощадит, сделает все, чтобы удержать. В принципе, отец не против того, чтобы дочь присоединилась к фашистам, однако сам факт, что она выступает против отцовской воли, когда все уже решено, приведет его в бешенство.

У Маргарет было много стычек с отцом, и она хорошо помнила, чем они все кончались. Вот так же он пришел в негодование, когда узнал, что она без его разрешения научилась водить машину, а когда выяснилось, что она ходила слушать Мэри Стоп, одну из первых энтузиасток применения контрацептивов, его едва не хватил удар. Правда, тогда ей удалось справиться с ситуацией, благодаря тому, что действовала она тайком. При прямом столкновении она всегда терпела поражение. В шестнадцать лет он не отпустил ее отдохнуть за город с двоюродной сестрой Кэтрин и несколькими ее друзьями, хотя в этом не было ничего дурного: детей опекали викарий и его жена. Отец решил не пустить ее просто так, на всякий случай, из-за того что там, видите ли, были вместе мальчики и девочки. А самый большой скандал разгорелся у них из-за посещения школы. Она умоляла, просила, рыдала, стояла на коленях – все напрасно, он остался непреклонным.

Школа – пустая затея для девушек, им это совершенно не нужно, просто трата времени – так, кажется, твердил отец. Они растут дома, становятся взрослыми и выходят замуж.

Однако должен же когда-то наступить конец. Он не может вечно запугивать, третировать, помыкать своими детьми!

Маргарет чувствовала себя неспокойно. Чтобы отвлечься, она пошла пройтись по вагону. По лицам остальных пассажиров американского клипера она догадалась, что они испытывают то же странное чувство, что и она: подавленность пополам с приятным волнением. Когда пассажиры садились в поезд на вокзале Ватерлоо, были слышны оживленные разговоры, шутки, смех. На вокзале они оформляли багаж. Правда, произошла некоторая заминка из-за маминого огромного сундука, вес которого во много раз превышал допустимые нормы, но мать проигнорировала все замечания, которые сделал персонал компании «Пан Ам» и в итоге делать нечего, сундук оформили. Молодой человек в форменной одежде взял их билеты, проводил в специальный вагон. А потом, выехав за город, все приуныли, сделались какими-то тихими, будто каждый в душе прощался со страной, с родным домом, который мог больше никогда не увидеть.

Среди пассажиров находилась одна знаменитость – известная американская киноактриса. Может быть, в какой-то степени ее присутствие тоже было причиной некоторого возбуждения. Ее звали Лулу Белл. Сейчас рядом с ней сидел Перси, и они болтали так непринужденно, будто знали друг друга всю жизнь. Маргарет сама хотела бы поговорить с ней, но не могла вот так просто встать, подойти и завязать беседу. У Перси совсем другой характер, он без комплексов.

В жизни Лулу Белл выглядели старше, чем на экране. Маргарет поняла, что ей уже где-то ближе к сорока, хотя Лулу все еще играла девушек и юных невест. Так или иначе, она была замечательная – маленькая, подвижная, как изящная крошечная птичка, воробышек или королек.

Маргарет улыбнулась ей и тут же услышала:

– Ваш маленький братец доставил мне истинное удовольствие.

– О, правда? Надеюсь, он хотя бы был вежлив?

– Ну конечно, Перси рассказал мне все о вашей бабушке Рэчел Фишбейн. – Ее голос стал серьезным, будто она затронула тему трагического героизма. – Должно быть, это была восхитительная женщина!

Маргарет оцепенела от такого нахальства мальчишки. Как мог Перси без зазрения совести обманывать абсолютно незнакомых ему людей. Что он наболтал этой бедняжке? Краснея от возмущения, она деланно улыбнулась – этому Маргарет научилась у матери – и прошла дальше.

Перси всегда был шалопаем, позднее за его проказами все явственнее стал проглядывать смелый, дерзкий характер. Он рос, мужал, голос становился более низким, а шутки и забавы – более острыми, порой даже опасными. Он все еще боялся отца и сопротивлялся его диктату только при поддержке Маргарет. Но она знала, что недалек тот день, когда Перси выкажет открытое неповиновение, это будет настоящий бунт, революция. Справится ли тогда отец? Сломает ли он мальчишку так же просто, как проделывал это со своими дочерьми? Маргарет не была в этом уверена.

В конце вагона за столиком сидел загадочный человек, который показался Маргарет смутно знакомым. Высокий мужчина с проницательным взглядом горящих глаз, он выделялся в этой хорошо одетой, откормленной толпе прежде всего своей невероятной худобой и поношенным костюмом из толстой грубой ткани. Волосы острижены очень коротко, будто его недавно выпустили из тюрьмы. Лицо взволнованное, напряженное.

Она посмотрела на него и, встретив его взгляд, внезапно узнала. Нет, они никогда раньше не встречались, но она видела его фотографию в газетах. Это был Карл Хартманн, немецкий социалист и ученый. Решив хоть однажды взять пример с брата и перебороть свою застенчивость, она села рядом, представилась. Заклятый враг Гитлера и нацистской верхушки, Хартманн, благодаря своему мужеству, выглядел героем в глазах многих европейцев, представителей молодого поколения.

Примерно год назад он куда-то исчез, и стали подозревать самое худшее. Теперь Маргарет убедилась, что ему удалось бежать из Германии. Он выглядел как человек, выбравшийся из ада.

– Весь мир гадал, что с вами случилось, – обратилась она к своему кумиру.

Он ответил на правильном английском, хотя и с сильным акцентом.

– Меня поместили под домашний арест, но разрешили продолжать научные исследования.

– А потом?

– Потом я исчез, – ответил он просто. Хартманн представил ей сидевшего рядом мужчину. – Вы знакомы с моим другом бароном Гейбоном?

Маргарет слышала об этом человеке. Филипп Гейбон был французским банкиром, который тратил свое огромное состояние на защиту евреев, британское правительство считало его сионистом. Много времени он проводил, путешествуя по разным уголкам мира и уговаривая власти многих стран принять беженцев-евреев из нацистской Германии. Это был невысокий круглый человечек с аккуратной бородкой, одетый в дорогой черный костюм, сизо-серую жилетку, на шее серебристый галстук. Маргарет догадалась, что именно он заплатил за билет немецкого ученого. Поздоровавшись, она продолжила беседу с Хартманном. – В газетах ничего не писали о вашем бегстве.

– Мы старались сохранить это в тайне, пока Карл благополучно не выберется из Европы, – ответил за профессора барон.

Звучит зловеще, подумала Маргарет, вероятно, за ним псе еще охотятся фашисты.

– А что вы собираетесь делать в Америке?

– Хочу попасть в Принстонский университет и продолжить там свою работу по физике. – Лицо ученого стало грустным. – Понимаете, я ведь не хотел эмигрировать, но, если бы остался, мои знания и опыт послужили бы дьяволу и, возможно, работали бы на победу нацистов.

Маргарет ничего не знала о его научных исследованиях – только то, что он считался довольно крупным ученым. Гораздо больше ее интересовали его политические взгляды.

– Хочу вам сказать, что многие восхищаются вашим мужеством. – При этом Маргарет подумала о Яне, который переводил пламенные речи Хартманна на английский, когда тому еще разрешали выступать.

От ее похвалы он, видимо, почувствовал себя неловко.

– Если позволите, я продолжу свою мысль. Сейчас я глубоко скорблю, что пришлось отказаться от борьбы, по сути, сдаться.

Вмешался барон Гейбон.

– Что ты говоришь, Карл? Разве ты сдался? Не смей винить себя. Ты вынужден был так поступить, другого выхода не было.

Хартманн кивнул. Без сомнения, как умный человек он понимал, что Гейбон прав, но все равно в душе считал, что в какой-то мере предал родную страну, отдал ее на откуп фашистам. Ей захотелось подбодрить его, но она не знала, как это сделать. Ее выручил неожиданно появившийся проводник в форме компании «Пан Америкэн».

– Дамы, господа, обед подан, прошу вас пройти в соседний вагон.

Маргарет извинилась, встала.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, герр Хартманн. Надеюсь, мы сможем еще побеседовать.

– Конечно, буду очень рад, – ответил Хартманн и, может быть, в первый раз улыбнулся. – Впереди у нас долгая дорога.

Она прошла в вагон-ресторан и села за стол вместе с семьей. Сестры сидели рядом, Перси протиснулся между ними, а мама с отцом сели напротив. Маргарет поглядывала на сестру. Когда она бросит свою бомбу?

Официант принес минеральную воду, отец заказал бутылку рейнвейна. Элизабет молчала, глядя в окно. Маргарет тоже притихла. Мать явно что-то заподозрила.

– Что с вами, девочки?

Маргарет не отвечала.

– Я хочу сообщить вам что-то важное, – произнесла Элизабет.

К столику подошел официант: он принес сметану к грибному супу, и Элизабет замолчала. Мать попросила принести салат. Когда он ушел, разговор продолжился.