Текст книги "Лёжа со львами"

Автор книги: Кен Фоллетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Джейн осторожно встала, стараясь на разбудить Шанталь. Надевая рубашку и натягивая брюки, она чувствовала ноющую боль в спине и ногах. Она привыкла с ходьбе, но не настолько, чтобы идти целый день, да еще в таких условиях. Она надела ботинки и, не завязывая шнурков, вышла из дома. Яркий, холодный свет, исходящий из гор, заставил ее прищуриться. Она стояла на торном лугу огромном зеленом пространстве с вьющимся сквозь него горным потоком. По одну сторону луга возвышались горы, а у подножья склона стояло в укрытии гор несколько каменных домов и загонов для скота, в домах никто не жил, а скот угнали. Здесь было летнее пастбище, пастухи уже ушли на зимние стоянки.

В долине Пяти Львов все еще стояло лето, а на этой высоте осенние холода наступали уже в сентябре.

Джейн пошла к реке, которая находилась далеко от строений, так что можно было спокойно раздеться, не боясь, что ее может увидеть Мохаммед. Она вошла в речку, быстро окунулась в обжигающе ледяную воду и мгновенно выскочила обратно. "К черту такое купание", – громко произнесла она, едва унимая стук зубов. "Пока не доберемся до цивилизованного места, буду ходить грязной", – подумала она. Натянув одежду и не вытираясь, так как их единственное полотенце было оставлено для Шанталь, она побежала обратно к дому, подбирая на ходу хворост. Затем положила несколько веточек на остатки вчерашнего костра и подула на угли, пока не разгорелось пламя. Она подержала руки над огнем, чтобы согреться.

Джейн поставила чан с водой на огонь и решила выкупать Шанталь. Пока вода грелась, проснулись один за другим и остальные: первым встал Мохаммед, он пошел помыться на улицу, затем проснулся Эллис и стал жаловаться, что у него ломит все тело, и, наконец, Шанталь, которая тут же потребовала, чтобы ее покормили, чем и занялась Джейн.

Джейн безотчетно ощущала непонятное чувство эйфории. Ведь, казалось бы, в ситуации, в которой она оказалась с двухмесячным ребенком, ею должно овладеть беспокойство, но, как ни странно, тревога сменилась ощущением счастья. "Почему я так счастлива? – спрашивала она себя. – Потому что я с Эллисом", – подсознательно возникал ответ.

Шанталь тоже была довольна, как будто впитывала это ощущение с молоком матери. Они не могли купить еду вчера вечером, потому что пастухи ушли, и им не у кого было купить хоть что-нибудь. Однако у них была соль и рис, который они сварили не без труда, ибо на такой высоте вода долго не закипала. На завтрак у них были остатки холодного вчерашнего риса. Это немного испортило ей настроение.

Она поела, пока кормила Шанталь, затем помыла ее и поменяла пеленки. Пеленка, которую Джейн простирала вчера в реке, высохла за ночь у огня. Она подложила ее, а грязную понесла стирать к реке. Надо будет, решила она, прикрепить ее к поклаже, чтобы на ветру при езде она высохла. Что бы сказала мама, если бы узнала, что ее внучка целый день находится в одной пеленке? Она пришла бы в ужас. Но ничего...

Эллис и Мохаммед запрягли и навьючили лошадь, после чего двинулись в путь. Сегодня будет еще труднее, чем вчера Они должны будут пересечь горную цепь, которая долгие столетия отделяла Нуристан от всего остального мира, превращая его в более или менее изолированное место. Им придется взбираться на перевал Арю га уровне четырнадцати тысяч футов над уровнем мор?. Большую часть пути придется пробираться по снегу и льду. Они надеялись добраться до деревни Линар, находившейся по прямой в десяти милях, но в лучшем случае они доберутся туда лишь к вечеру.

Солнце ярко светило, но было довольно холодно. На Джейн были шерстяные носки и варежки, а также теплый толстый свитер под меховым пальто. Она положила Шанталь между пальто и свитером и расстегнула верхнюю пуговицу пальто, чтобы проходил воздух.

Они проехали луга, следуя вверх по течению реки Арю, и мгновенно пейзаж снова стал суровым и враждебным. Холодные вершины были лишены растительности. Только однажды Джейн увидела вдали палаточный лагерь альпинистов на голом склоне горы, и она не знала, радоваться или опасаться, что здесь были люди. Единственное живое существо, которое она увидела, – это гриф, парящий в высоте на ветру. Тропа, по которой они шли, была едва заметна. Джейн радовалась, что с ними шел Мохаммед. Сначала он вел их по берегу вдоль реки, затем, когда река, постепенно сужаясь, совсем исчезла из виду, он с не меньшей уверенностью продолжил путь. Джейн спросила его, как же он различает дорогу. Оказалось, маршрут отмечен грудами камней, уложенными на определенном расстоянии. Она даже не заметила их, пока он не показал ей. Вскоре на земле появился легкий снежок, и ноги у Джейн стали замерзать, несмотря на толстые теплые носки и теплые ботинки.

Удивительно, что в пути Шанталь почти все время спала. Каждые два часа они останавливались и устраивали на несколько минут отдых, и Джейн, пользуясь згой возможностью, кормила ребенка, дрожа от холода с открытой на морозе нежной грудью. Она сказала Эллису, что Шанталь ведет себя на удивление великолепно. "Просто невероятно, просто невероятно", – ответил тот.

В полдень они остановились на полчаса отдохнуть, и перед ними открылся вид на ущелье Арю. Джейн очень устала, и у нее болела спина. Она уже изрядно проголодалась, как будто и не ела тутово-ореховый пирог во время ленча.

На подходе к ущелью дорога становилась все труднее. У Джейн замерло сердце, когда она взглянула на крутой подъем. Лучше я посижу здесь подольше, решила она, но было так холодно, что она начала дрожать. Эллис заметил это и поднялся, чтобы снова двинуться в путь.

– Пошли, а то мы замерзнем окончательно, – сказал он, стараясь казаться веселым.

Джейн подумала, что лучше бы он не говорил так бодро.

Она встала не без усилия.

– Давай я понесу Шанталь, – сказал он. Джейн осторожно передала ребенка.

Мохаммед шел впереди, показывая дорогу, и вел за собою лошадь, с силой натягивая поводья. Эллис замыкал шествие. Склон был крутой и скользкий от снега. И уже через несколько минут Джейн почувствовала, что устала даже больше, чем до привала. С трудом пробираясь по тропе, спотыкаясь на каждом шагу, она вспомнила, как говорила Эллису: "Я думаю, с тобой у меня больше шансов выбраться отсюда, чем пытаться выбраться одной из Сибири". "А может быть, я и отсюда не выберусь, – промелькнуло у нее в голове. – Я не думала, что будет так трудно". Хотя, конечно же, она знала и знает, что будет еще хуже, пока наконец все не образуется. "Отбрось эти мысли, сентиментальное создание", – решила она. В этот момент она поскользнулась и упала на бок. Эллис, шедший позади нее, успел схватить ее за руку и помог ей подняться. Она подумала, что он, наверное все это время внимательно следил за ней. Она почувствовала прилив теплоты к нему. Эллис оберегал ее, чего никогда не делал Жан-Пьер. Тот бы пошел впереди, считая, что если ей понадобится помощь, она сама попросит его об этом, но если бы она это сделала, он непременно спросил бы ее, неужели она не хочет, чтобы он относился к ней как к равной?

Они уже почти достигли вершины. Джейн шла наклоняясь вперед, так ей легче было идти по крутой тропе. "Ну еще немного, ну еще чуть-чуть", думала сна. Она почувствовала головокружение. Впереди Мэгги споткнулась и от испуга понеслась вперед. Мохаммеду пришлось бежать за ней не отпуская поводья. Джейн тащилась за ними, считая шаги. Наконец они добрались до ровного участка земли и остановились. Перед глазами у Джейн все поплыло. Тут она почувствовала, как рука Эллиса обняла ее. Она закрыла глаза и уткнулась в его плечо.

– Ну, теперь все время пойдем под гору, – приободрил он ее. Джейн открыла глаза. Она не могла себе представить такое ужасное место, где ничего нет кроме снега, ветра, гор и бесконечного одиночества.

– Какое забытое Богом место, – сказала она.

Они некоторое время молча смотрели на окрестности. Затем Эллис произнес:

– Нам нужно двигаться дальше.

Они встали и начали спускаться вниз. Тропа оказалась намного круче, чем они ожидали. Мохаммед, которому при подъеме приходилось все время тащить Мэгги за уздечку, теперь натянул ее и пытался притормозить так, сдерживая лошадь, чтобы она не упала вниз. Все труднее становилось различать среди беспорядочных груд камней и снега сложенные кучки камней – условный знак, указывающий дорогу. Однако у Мохаммеда не возникло сомнений в какую сторону идти. Джейн подумала, что надо бы предложить Эллису отдать ей Шанталь, чтобы позволить ему передохнуть, но она понимала, что не в силах нести ребенка.

По мере того, как они спускались, снега становилось все меньше и, наконец, он совсем исчез, и тропа стала виднее, Джейн все время прислушивалась к какому-то странному свистящему звуку. Собравшись с силами, она, наконец, спросила у Мохаммеда, что это такое, и в ответ услышала непонятное слово на дари, французского эквивалента которому Мохаммед не знал. Тогда он указал куда-то в сторону, и Джейн увидела небольшое животное величиной с белку, отскочившее в сторону. Это был сурок. После этого Джейн несколько раз видела сурков и удивлялась, как они могут здесь находить пропитание. Вскоре они вышли к небольшой речушке и пошли вниз по течению вдоль берега. Вокруг возвышались серо-белые скалы, кое-где покрытые скудной растительностью; по берегам виднелись низкорослые кустики. Порывы ветра все не ослабевали и проникали сквозь одежду Джейн как тонкие иголочки льда.

По сравнению с подъемом, когда идти было все труднее и труднее, теперь при спуске становилось все легче и легче, тропа стала более проходимой, воздух потеплел, пейзаж становился веселее. Джейн все еще чувствовала себя вымотанной, но настроение уже было менее удрученное и подавленное. Через пару миль они добрались до первого селения в Нуристане. Мужчины там носили толстые безрукавки с ярким черно-белым орнаментом и говорили на каком-то своем наречии, которое Мохаммед едва понимал. Однако он умудрился купить хлеба на оставшиеся у Эллиса афганские деньги.

Джейн так и подмывало попросить Эллиса остановиться здесь переночевать; она чувствовала себя ужасно уставшей, но до наступления темноты оставалось еще несколько часов, и они решили, что сегодня попытаются засветло дойти до Лунара. Джейн пришлось промолчать и заставить себя подняться на ноги.

К ее большому удивлению последние четыре или пять миль дались легче, и они прибыли на место задолго до наступления ночи. Джейн опустилась на землю под огромным тутовым деревом и просто сидела так некоторое время. Мохаммед развел костер и стал готовить чай.

Видимо, Мохаммед успел уже кое-кому рассказать, что Джейн – медсестра, потому что когда она покормила Шанталь и сменила пеленку, небольшая группка людей уже ждала ее на почтительном расстоянии.

У больных были обычные инфицированные раны, кишечные паразиты, заболевания бронхов, а вот истощенных детей здесь было меньше, чем в долине Пяти Львов, возможно, потому, что война меньше коснулась этого отдаленного дикого района.

В результате импровизированной консультации, Мохаммед получил курицу, которую и сварил к обеду Джейн предпочла бы поспать, но все же заставила себя дождаться еды и жадно проглотила свою порцию. Курица оказалась жестковатой и безвкусной, но она так проголодалась, что ела как никогда в жизни.

Эллис и Джейн сняли комнату в одном из домов в деревне. В их распоряжении был матрац, а для Шанталь – грубая деревянная кроватка. Они соединили свои спальные мешки и занимались любовью несмотря на усталость. Джейн наслаждалась теплом и возможностью наконец полежать, почти в такой же степени, как и наслаждалась сексом. После этого Эллис сражу же заснул. Джейн не могла уснуть несколько минут. Теперь, когда она расслабилась, ее мышцы, казалось, болели еще больше. Она подумала, что хорошо было бы полежать в настоящей постели в обычной спальне, и чтобы сквозь шторы из окон пробивался свет уличных огней и слышалось, как хлопают дверцы машин на улице, и чтобы была ванная с унитазами горячей водой, и магазин на углу, где можно купить вату и памперсы и детский шампунь без слез. "Мы ушли от русских, – подумала она, засыпая, – может быть, у нас еще все сбудется, может быть".

Джейн проснулась в то же самое время, что и Эллис, почувствовав его внезапное напряжение. Он продолжал лежать еще мгновение, затаив дыхание, прислушиваясь к лаю двух собак. Затем он быстро поднялся с постели.

В комнате была кромешная темнота. Она услышала, как чиркнула спичка, затем зажглась свечка в углу. Она взглянула на Шанталь: ребенок мирно спал.

– Что это? – спросил она Эллиса.

– Не знаю, – прошептал он, натягивая джинсы и надевая ботинки, а затем и пальто. Он вышел на улицу.

Джейн накинула на себя одежду и вышла за ним. Через открытую дверь свет упал на четверых ребятишек, лежавших рядком на кровати в соседней комнате; они выглядывали из-под одеяла, широко раскрыв испуганные глаза. Их родители спали в другой комнате. Эллис стоял в проеме двери, выглядывая наружу.

Джейн стояла рядом с ним. Вверху на холме она заметила в лунном свете одинокую фигурку человека, бегущего к ним.

– Собаки услышали его, – прошептал Эллис.

– Но кто это? – спросила Джейн.

Внезапно рядом с ними возникла другая фигура. Джейн отступила, затем узнала Мохаммеда. В его руке блеснуло лезвие ножа.

Человек подошел поближе. Его походка показалась знакомой Джейн.

– Али Ганим, – проворчал Мохаммед и опустил нож. Теперь Джейн тоже узнала Али по особой манере передвигаться, он бежал так потому, что у него было что-то со спиной.

– Почему он здесь? – прошептала она. Мохаммед вышел вперед и помахал рукой. Али увидел его, взмахнул рукой в ответ и побежал к дому, где они стояли втроем.

Мохаммед и Али обнялись.

Джейн с нетерпением ждала, пока Али, наконец, отдышится.

Наконец он сказал:

– Вас выследили русские. Они идут по вашему жду.

У Джейн упало сердце. Она подумала, что им удалось от них уйти. Что-то случилось, что-то не так, подумала она.

– Что же случилось?

Отдышавшись еще несколько секунд, Али, наконец, начал рассказывать:

– Масуд послал меня, чтобы я вас предупредил. В тот день, когда вы ушли, они обыскали всю Долину Пяти Львов. На поиски были брошены сотни вертолетов и тысячи солдат. А сегодня, не найдя вас, они отправили поисковые отряды по всем долинам, ведущим в Нуристан.

О чем он рассказывает? – перебил Эллис.

Джейн сделала знак рукой Али, чтобы он подождал, пока она переведет Эллису, который не мог понять быструю, на одном дыхании речь Али.

– Как они узнали, что мы пошли в Нуристан? – спросил он.

– Мы ведь могли спрятаться где угодно в этой чертовой стране.

Джейн перевела. Али ничего не ответил.

– А сюда послали поисковый отряд? – спросила Джейн у Али.

– Да. Я обогнал их как раз перед перевалом Арю. Они, возможно, доберутся до последнего селения на перевале еще до наступления ночи.

– О, нет, – произнесла Джейн в отчаянии. Затея перевела Эллису слова Али. – Почему они так быстро движутся, быстрее, чем мы? – спросила она.

Эллис пожал плечами.

– Потому что их не сдерживает женщина с ребенком, черт побери! – она сама ответила на вопрос.

– Если они вышли сегодня рано утром, то настигнут нас завтра, – сказал Эллис.

– Что же нам делать?

– Отправляться в путь немедленно.

Джейн почувствовала слабость во всем теле. Ее охватило непонятное раздражение против Эллиса.

– Ну разве нельзя где-нибудь спрятаться? – спросила она раздраженно.

– Где? – ответил Эллис. – Здесь только одна дорога. А у русских достаточно людей, чтобы обыскать в округе все дома, их не так уж много. Местные жители не обязательно встанут на нашу сторону. Они могут рассказать русским, где мы прячемся. Нет, наша единственная надежда – быть впереди преследователей.

Джейн посмотрела на часы. Было два часа ночи. Она была готова уступить.

– Я запрягу лошадь, – сказал Эллис. – Ты покорми Шанталь.

Затем он перешел на дари и сказал Мохаммеду:

– Вскипяти-ка нам чаю и дай Али что-нибудь поесть.

Джейн вернулась в дом, закончила одеваться, покормила Шанталь. Пока она кормила, Эллис принес ей горячего зеленого чаю в керамической чашке. Она с благодарностью выпила. Пока Шанталь сосала грудь, Джейн размышляла о том, насколько Жан-Пьер замешан в этом безжалостном преследовании. Она знала, что он помогал в рейде на Бэнду, она сама видела его. Его знание местности, наверное, пригодилось, когда русские прочесывали долину Пяти Львов. Он должен был понимать, что русские, как свора собак, гоняющая крыс, преследуют его жену и ребенка. Как он мог помочь им? Должно быть, его любовь сменилась чувством ненависти, обиды и ревности.

Шанталь, наконец, насытилась. Как приятно, должно быть, не знать ничего о страсти, ревности или предательстве и не чувствовать ничего, кроме тепла или холода, сытости или голода, думала она.

– Наслаждайся этим, пока можешь, моя маленькая, – сказала Джейн.

Она торопливо застегнула блузку и натянула тяжелый, замасленный свитер. Накинула через плечо повязку и уложила в нее Шанталь, затем надела пальто и вышла на улицу.

Эллис и Мохаммед изучали карту при свете фонарика. Эллис показал Джейн маршрут.

Мы двинемся вдоль течения Линар до места впадения в реку Нуристан, затем снова свернем и направимся вверх на север Нуристана. Затем пойдем по одной из примыкающих долин – Мохаммед еще не знает, по какой точно, он скажет на месте – и направимся к перевалу Кантивар. Я бы хотел, чтобы сегодня мы покинули долину Нуристан. Русским будет труднее нас преследовать, не зная, по какой стороне долины мы пошли.

– Это далеко? – спросила Джейн.

– Километров двадцать, не больше, но легче или труднее, это зависит от местности, конечно, – сказал он.

– Тогда давайте двигаться, – бодро кивнула Джейн. Она почувствовала гордость за то, что говорит весело и уверенно, скрывая свое настоящее состояние.

Они отправились в путь при свете луны. Мохаммед сразу взял быстрый темп, нещадно подстегивая лошадь кожаным кнутом, когда она оступалась. У Джейн немного болела голова, к тому же она ощущала подташнивание и пустоту в желудке. Однако, она не была сонной, сказывалось лишь нервное напряжение и усталость мышц. Дорога показалась Джейн ужасно трудной, в особенности ночью. Когда они шли вдоль реки по жесткой траве, это было еще ничего, но когда тропа резко пошла вверх к горным скалам, иногда более чем на сотню метров выше, где земля была покрыта снегом, Джейн боялась поскользнуться, упасть и разбиться насмерть с ребенком в руках.

Иногда приходилось выбирать: на пути встречались развилки, одна вела вверх, другая – вниз. Поскольку никто из них не знал, по какой тропе идти, выбор оставляли за Мохаммедом. В первый раз он выбрал нижнюю тропу и оказался прав: она привела их через маленькую песчаную косу к воде, и им пришлось идти по колено в воде. Но это избавило их от лишних хождений и им не пришлось делать крюк. Зато в следующий раз, снова пробираясь вдоль берега реки, они пожалели об этом, так как не пройдя и пары километров, наткнулись на неприступные скалы, и оставался единственный выход – обогнуть их вплавь. Поэтому они снова вернулись к развилке и пошли уже верхней тропой, взбираясь по утесу.

В другой раз они опять спускались по берегу реки Тропа вела по выступу скалы на высоте от тридцати до сорока метров над уровнем реки. Лошадь стала нервничать, видимо из-за того, что тропа была слишком узкой. Джейн тоже охватил страх. Ночь была темной и звездное небо недостаточно освещало реку внизу, узкое ущелье казалось бездонной, зияющей чернотой ямой, разверзшейся перед ней. Мэгги без конца останавливалась, и Мохаммеду все время приходилось тянуть ее за поводья, чтобы она сдвинулась с места.

Когда тропа, резко обогнув скалу, исчезла из поля зрения, Мэгги заупрямившись, отказалась идти за поворот. Джейн сделала шаг назад, опасаясь, что она начнет бить копытами. Шанталь заплакала то ли потому, что почувствовала момент напряжения, то ли оттого, что еще некрепко заснула после кормления в два часа ночи. Эллис отдал Шанталь в руки Джейн и прошел вперед, чтобы помочь Мохаммеду справиться с лошадью.

Эллис предложил Мохаммеду повести лошадь, но Мохаммед только раздраженно отказался отдать поводья: нервозность и напряжение охватили его. Эллис стал подталкивать животное сзади, покрикивая лошади "но", "пошла". Джейн подумала, что все выглядит даже как-то смешно: Мэгги становится на дыбы, поводья выскальзывают из рук Мохаммеда, и кобыла пятится назад, сбивая Эллиса, продолжает пятиться назад.

К счастью, Эллис упал влево, к подножью скаля. Когда лошадь сдвинулась дальше в сторону Джейн, та стояла на краю тропы у обрыва, ей пришлось схватиться за сумку, привязанную сбоку у седла лошади, чтобы Мэгги не столкнула ее в пропасть.

– Глупое животное, – вскрикнула Джейн, все еще не отпуская из рук лямки.

Шанталь, зажатая между лошадью и Джейн громко заплакала.

Лошадь протащила Джейн несколько метров. Боясь ослабить руку, Джейн сделала отчаянное усилие и схватилась правой рукой за поводья; отпустив сумку, она добралась до уровня головы лошади, и крепко натянув поводья, громко крикнула:

– Стоять!

К ее удивлению лошадь остановилась. Джейн повернулась назад, Эллис и Мохаммед поднялись на ноги.

– У вас все в порядке? – спросила она по-французски.

– Почти, – ответил Эллис.

– Я потерял фонарик, – сказал Мохаммед.

– Надеюсь, эти чертовы русские тоже свое получат в этих горах, – сказал Эллис.

Джейн поняла, что они даже не заметили, как лошадь чуть было не столкнула ее с обрыва. Она решила не говорить им об этом. Джейн нашла упавшие поводья и протянула их Эллису.

– Надо идти, – сказала она. – Раны будем зализывать позже.

Она прошла мимо Эллиса и сказала Мохаммеду:

– Показывай дорогу.

Мохаммед повеселел, побыв несколько минут без Мэгги. Джейн подумала, а нужна ли им вообще лошадь, но затем решила – нужна.

Слишком много багажа оказалось у них с собой, чтобы тащить его с собой самим, что-нибудь выбросить было нельзя – ведь все может понадобиться в пути, может быть, даже следовало взять побольше еды.

Они миновали тихо спящее селение, состоявшее из горстки домов у горного потока. Около одного дома громко лаяла собака, пока не вышел хозяин и выругавшись не успокоил ее Затем они снова оказались в глуши и безлюдье.

Черное небо постепенно становилось серым, звезды растворялись, наступал рассвет. Джейн подумала, а что сейчас делают русские. Наверное, офицеры с криком поднимают солдат, расталкивая тех, кто слишком медленно вылезал из своих спальных мешков. Повар готовит кофе, а командир изучает карту. А может, они встали на час раньше, еще до рассвета, и отправились в путь, собравшись всего за несколько минут, и сейчас шагают строем вдоль реки Линар, а может даже, они уже прошли селение Линар, или даже преодолели все подъемы по развилкам и находятся сейчас примерно в одном-двух километрах от них.

Джейн прибавила шагу.

Тропа, обогнув скалу, круто уходила вниз к берегу реки. Склоны гор по обеим сторонам были покрыты густым лесом, но следов сельского хозяйства в этих местах они не заметили. Как только рассвело, Джейн определила, что деревья вокруг из породы скального дуба. Она указала на них Эллису и сказала:

– Почему бы нам не спрятаться в лесах?

– Это уж на самый крайний случай, – ответил он. – Но русским скоро станет ясно, что мы остановились где-то здесь после разговоров с местными жителями, которые подтвердят, что не видели нас, поэтому русские повернут назад и станут усиленно искать нас здесь.

Джейн кивнула. Она просто искала повод, чтобы остановиться и отдышаться.

Перед самым рассветом они одолели поворот и остановились, чтобы чуть-чуть передохнуть: на тропе после обвала были беспорядочно разбросаны камни, а дальше огромная их груда почти полностью перекрывала проход.

Джейн чуть-чуть не расплакалась. Они прошли километров пять по узкой отвесной тропе над пропастью и по берегу реки. Если сейчас повернуть назад, это означало бы повторить пятикилометровый отрезок, включая ту часть пути, которая так напугала Мэгги.

Они постояли втроем перед выросшей перед ними преградой.

– Мы можем попробовать перелезть через эту груду камней? – спросила она.

– Лошадь не сможет, – ответил Эллис.

Джейн разозлилась на него, ведь это и так было ясно.

– Один из нас должен вернуться назад с лошадью, – нетерпеливо проговорила Джейн, – а остальные двое могли бы передохнуть.

– Не думаю, что есть смысл разбредаться, – сказал Эллис.

Джейн не понравился его безапелляционный тон.

– Не думай, что мы будем делать только так, как кажется правильным тебе, – парировала она.

Он был озадачен. – Ну, хорошо. Я ведь подумал, что эта груда камней и валунов может сдвинуться с места, если кто-то попробует на нее взобраться. Я лично не собираюсь даже пробовать, независимо от того, что вы оба решите.

– Значит, ты даже не хочешь обсудить это с нами? Ясно. – Взбешенная Джейн повернулась и пошла обратно, оставив у себя за спиною обоих мужчин. И почему так все происходит, размышляла она; когда возникают какие-то проблемы или препятствия, мужчины становятся такими властными и своенравными?

У Эллиса то же есть недостатки, подумала она. Он, конечно, лукавит, когда говорит ей, что является экспертом по борьбе с терроризмом. Он все еще работает на ЦРУ, а это, наверное, самая большая террористическая организация в мире. В нем несомненно есть стремление к риску, опасности, насилию и обману. Не следует особенно обольщаться, если хочешь, чтобы мужчина тебя уважал.

Вот уж чего действительно нельзя сказать о Жан-Пьере, так это что он ставит себя выше женщины. Он мог забыть тебя, обмануть или проигнорировать, но он никогда не вел себя снисходительно. Может, быть потому, что был моложе нее.

Джейн миновала то место, где Мэгги заупрямившись, встала на дыбы. Она не стала ждать мужчин, на этот раз пусть они сами управляются с этой проклятой лошадью.

Шанталь, проголодавшись, стала кричать, но Джейн решила, что ребенок подождет.

Джейн приблизилась к тому месту, где тропа, казалось, вела наверх к скалам. Там она и присела на землю отдохнуть. Эллис и Мохаммед догнали ее через несколько минут. Мохаммед достал из рюкзака кекс из тутовых ягод с орехами и передал им. Эллис ничего не говорил Джейн. Перекусив, они стали карабкаться в гору. Когда они достигли вершины, их ослепила полоса яркого солнечного света, и Джейн чуточку успокоилась. Некоторое время спустя Эллис проговорил: – Прости, что я тут раскомандовался.

– Да уж ладно, – сдержанно ответила Джейн.

– Не кажется ли тебе, что ты все воспринимать слишком уж болезненно?

– Может быть, извини.

– Ну, да ладно. Давай я понесу Шанталь. Передав спеленатого ребенка, Джейн сразу почувствовала боль в спине. Шанталь никогда не казалась ей тяжелой, но ее вес ощущался на расстоянии. Это словно тащишь увесистую сумку с продуктами километров десять-пятнадцать.

По мере того, как солнце поднималось, воздух становился теплее. Джейн расстегнула куртку, а свою Эллис вообще снял. Мохаммед по-прежнему шагал в своей трофейной серой шинели, оставаясь типично по-афгански равнодушным ко всему, кроме серьезных колебаний породы.

Ближе к полудню они спустились по узким отрогам перевала Динар к широкой долине Нуристана. Здесь дорога снова была четко отмечена условными знаками – наваленными в кучки камнями; тропа была почти такой же утоптанной, как проезжая дорога в долине Пяти Львов. Они повернули на север, поднимаясь вверх по течению реки, в горы.

Джейн чувствовала себя страшно усталой и расстроенной. После того, как они встали в два часа ночи, он; прошагала не меньше десяти часов, но за это время они преодолели всего лишь шесть-семь километров. Эллис отел, чтобы сегодня они прошли еще километров пятнадцать. Джейн уже третий день была в пути и понимала, что просто свалится с ног, если будет продолжать путь до наступления темноты. Даже у Эллиса было плохое настроение; Джейн знала, такое выражение лица означало, что он вымотан до предела. Только Мохаммед казался невозмутимым.

В долине Динар они не встретили никого из жителей местных селении, зато в горах им несколько раз попались на глаза путешественники. Большинство из них были в белых одеяниях и белых тюрбанах. Нуристанцы с любопытством поглядывали на двух бледнолицых изможденных европейцев, а Мохаммеда приветствовали со сдержанным почтением, без сомнения из-за висевшего у него за плечами автомата Калашникова.

Поднимаясь по реке Нуристан, они встретили чернобородого, светлоглазого молодого человека, несущего с десяток привязанных на шесте свежих рыбин.

Он поговорил с Мохаммедом на смеси разных языков – Джейн смогла уловить лишь несколько слов на дари и отдельные слова пушту – однако они достаточно хорошо понимали друг друга, и Мохаммед купил три рыбины.

Эллис отсчитал деньги и сказал Джейн:

– Пятьсот афгани за рыбу – это сколько будет?

– Пятьсот афгани – это пятьдесят франков, значит, пять фунтов.

– Десять долларов, – сказал Эллис, – дорогая рыбка.

Джейн хотелось, чтобы он прекратил эту болтовню: она едва держалась на ногах, а он все рассуждал о цене и дороговизне рыбы.

Молодой человек, имя которого было Халам, рассказывал, что поймал рыбу в озере Мундол, дальше вниз по долине, хотя скорее всего он ее купил. Своей внешностью он не очень-то походил на рыбака. Некоторое время он шел вместе с ними и оказался довольно говорливым, явно не задумываясь о том, понимают его или нет.

Как и долина Пяти Львов, Нуристан был скалистым каньоном, который расширялся каждую пару километров, образуя по краям небольшие участки плодородной земли, расположенные террасами. Наиболее отличительной особенностью были густые леса, состоявшие из пород скального дуба, которые покрывали склоны гор, как шерсть тело овцы, и которые казались Джейн на худой конец подходящим местом для укрытия.

Шагать стало легче. К радости Джейн не встречалось больше жутких развилок на тропе. В одном месте тропу завалило обвалом, но на этот раз Джейн и Эллис смогли перелезть через него. Мохаммед с лошадью спустился вниз и прошел этот участок вброд по реке, присоединившись к ним чуть выше по течению.

Затем, когда тропа приблизилась к обрыву, устремившись к шатким деревянным мостикам, лошадь уперлась и встала, и Мохаммеду снова пришлось идти в обход по воде.

На этот раз Джейн была на грани нервного срыва. Когда Мохаммед догнал их, она не выдержала и сказала:

– Мне надо остановиться и отдохнуть.

– Но мы уже почти дошли до Гадвала.

– А это еще далеко?

Мохаммед спросил Халама на дари вперемежку с французским, потом сказал Джейн:

– Полчаса, не больше.

Джейн это показалось целой вечностью. "Конечно, я могу продержаться на ногах еще полчаса", – внушала она себе, пытаясь думать о чем-нибудь другом, кроме боли в спине и желания прилечь.