Текст книги "Богиня пустыни"

Автор книги: Кай Майер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Она сейчас среди своих людей, в пустыне. Она возвратится завтра.

– Ее люди– это ее семья?

Он кивнул.

– Что они сделали бы, если бы узнали, что ты с семнадцати лет спишь со своей сестрой? Привязали бы тебя к столбу для пыток?

– Они убили бы меня, – проговорил он серьезно.

– А Нанна?

– Простила бы меня. Она любит меня. И я люблю ее.

Сендрин крепко сжала губы и кивнула.

– Да, я могу в это поверить, – выдавила она наконец из себя.

Некоторое время они стояли друг против друга, затем Сендрин прошла мимо Элиаса и покинула спальню. По пути ей бросились в глаза несколько украшений с деревянными бусинами и перьями, кроме того, на комоде лежало несколько блестящих браслетов. Больше ничего не говорило о том, что в этом помещении обитала женщина. Но Нанна была гереро. Ее культура не знала никаких туалетных столиков и зеркал.

Сендрин прошла в крохотную комнатку, куда Элиас поставил тахту для нее. Саны сложили ее чемоданы и сумки в кучу, и Сендрин понадобилось некоторое время, чтобы найти одежду, которую искала: мужские брюки цвета хаки, купленные у бродячего торговца в форте Оутйо, длинную рубашку из плотной ткани и широкую куртку. Оказалось, что куртка была ей немного велика – слишком широка в плечах, но это не мешало ей. Она торопливо прошла через магазин и обежала вокруг дома, пока не оказалась на краю крутого обрыва. Там она опустилась на корточки и смотрела на абсолютно черное море. Небо стало темным. Серп луны и первые звезды блестели в африканской ночи.

Она опасалась, что Элиас последует за ней, но надеялась, что он даст ей некоторое время, чтобы обо всем подумать. Однако он беззвучно подошел и присел рядом с ней. На нем была та же одежда, что и днем, – полотняные штаны и куртка. На шее висела тонкая кожаная лента с одной бусиной из слоновой кости. Странно, что она не заметила этого раньше.

– Ты злишься на меня, – утвердительно произнес он и пропустил сквозь пальцы горсть песка. Ветер сдул песчинки в пропасть.

– Бывает, братья и сестры ссорятся, – горько возразила она. – Такое случается.

– Но ты же останешься, не так ли?

– Было бы лучше, если бы я уехала?

Он взял ее за руку, хотя они все еще не решались посмотреть друг другу в глаза. Оба смотрели вниз, на дюны и шумящий прибой. Во мраке холмы песка светились, словно кости мореплавателей, погребенные под ними.

– Я хотел бы, чтобы ты осталась. И чтобы ты познакомилась с Наиной. Она тебе понравится.

– Естественно.

– Я серьезно. Она понравится тебе.

– Разве у меня есть выбор? Пока караван не прибудет, мы вынуждены будем как-то терпеть друг друга.

– Не будь несправедливой, – он отпустил ее руку и потер глаза. – Это наша вина, а не Нанны.

– Мне не нужно было сюда приезжать.

– Не говори чепухи, Сендрин! Я тебя очень люблю, ты же знаешь.

– Скажи: сестренка, – и я сломаю тебе нос.

Элиас тихо засмеялся.

– Такой ты мне больше нравишься. Ты изменилась за последние два года. Я думаю, ты гораздо лучше приспособлена к этим местам, нежели думает твой капитан.

– В качестве невесты контрабандиста?

– Почему нет? – ухмыльнулся он. – В деревне есть много приятных мужчин. Один, к примеру, даже изучал философию. Понятно, что он старый, и у него деревянная нога, некоторые даже утверждают, что он немного сумасшедший, – но вы определенно подошли бы друг другу…

– Ты должен позаботиться о приданом.

Его ухмылка стала еще шире.

– Об этом можешь не беспокоиться.

Она никогда не смогла бы действительно злиться на Элиаса, для этого она была слишком к нему привязана. Вместе они пережили многое. Какое право она имела упрекать его в том, что он встретил и полюбил другую женщину? Ее собственные слова пришли ей в голову: такое случается. Она улыбнулась, ей хотелось, чтобы это выглядело так, будто она сердится.

– Тебе не мешает то, что ты изменил своей жене? – спросила она.

Элиас скривился.

– О, большое спасибо, Сендрин! Чудесные ощущения, правда. Прекрасно, что ты сыплешь соль на рану. Это именно то, в чем я больше всего нуждаюсь в настоящий момент.

– Что ты хочешь от меня услышать? Что мне очень жаль, что я соблазнила тебя?

– Ты не соблазняла меня. – Он повернулся к ней. – Давай прекратим это. Пойдем в дом. Скоро станет холодно.

– Можешь спокойно идти. Я хотела бы еще немного посидеть здесь.

– Одна, как я понимаю.

Она молча кивнула, и Элиас поднялся.

– Будь осторожной, не простудись.

– Как настоящий старший брат!

Элиас пожал плечами и скрылся в доме.

Сендрин, однако, продолжала смотреть на море и искать в темноте горизонт. Луна отражалась на гребнях волн, как серебро, сверкающее во мраке.

Часы, проведенные в постели, еще раз промелькнули перед ее мысленным взором. Она хотела испытать чувство стыда, но ей это не удавалось, Она должна была бы сожалеть о случившемся – из-за Нанны, возможно, также из-за себя самой, – но она еще слишком хорошо помнила о том, что было раньше между нею и Элиасом. Пусть с тех пор прошло два с половиной года, но сейчас ей казалось, будто они не виделись самое большее несколько дней.

А как же Адриан? Она любила его, и ее поцелуи при прощании были искренними. Такие ли у них взаимоотношения, чтобы речь могла идти об измене? На этот вопрос она сегодня не могла дать никакого ответа. Собственно говоря, и так все было хорошо. Так было легче не замечать спазмы в животе и комок в горле.

Элиас был прав, когда говорил, что она изменилась. Наверное, перемены произошли уже вскоре после ее прибытия на Юго-Запад, но Сендрин осознала это только тогда, когда на своих руках доставила маленького мальчика в Виндхук. О да, она изменилась, и она спрашивала себя, не ее ли видения были одной из причин этого. Ей казалось, будто те события, которые она видела, нет, которые она пережила, дали ей силу, ранее ей несвойственную.

Но было еще кое-что. Когда Элиас сказал ей, что женат, она на несколько секунд почувствовала к нему глубокую ненависть.

И теперь она спрашивала себя, может быть, Енох, город братоубийцы, существовал не только в давние времена в пустыне?

Может, в своих видениях не она приблизилась к городу, а он настиг ее?

* * *

На следующее утро она проснулась и увидела, что брат накрыл для нее завтрак в маленькой кухне. Аромат кофе витал в воздухе. Самого Элиаса нигде не было видно.

За окнами висел плотный туман, который пригнал сюда, в пустыню, ветер Атлантики. Белые клубы, плотные, словно сахарная вата, снова напомнили Сендрин о ее прибытии в Свакопмунд.

Элиас вернулся домой как раз в тот момент, когда она начала мыть посуду, собравшуюся за несколько дней.

– Отлично – ты уже встала! – весело воскликнул он, войдя в дверь. – Ты не можешь себе представить, что творится в деревне. Все говорят только о тебе.

– Где ты был? – спросила она и бросила ему посудное полотенце.

Он схватил его с кривой ухмылкой.

– На рынке – по крайней мере, мы называем это так.

– Это те несколько прилавков на другой стороне деревни?

Элиас кивнул.

– Туземцы иногда достают из моря довольно интересные вещи, и большинство из них предоставляют мне право первого покупателя.

– Твоя торговля, кажется, идет успешно.

– Я доволен.

– Большинство мужчин, которых я вчера здесь видела, не выглядят способными оплатить то, что ты им предлагаешь, не говоря уже о том, что они и вовсе не горят желанием платить.

Он с грохотом поставил следующую тарелку на стопку посуды, стоящую рядом с окном кухни.

– Что касается их, то ты не права. Многие из них, пожалуй; считались бы мошенниками, если бы жили в каком-нибудь другом месте. Но в этом гнезде, в… то есть там, где каждый является мошенником… – он широко ухмыльнулся, – здесь все ладят друг с другом. За небольшим исключением.

– Ты тоже один от них? Мошенник? – резко спросила она. Он не ответил, но в его глазах заблестели искорки.

– Чем здесь, собственно говоря, люди зарабатывают себе на жизнь? – спросила она через некоторое время. – Я не видела внизу никаких обломков.

Большинство из них утром уходит дальше на север. Там обломки лежат на расстоянии тридцати-сорока метров, но это только небольшая часть того, что спрятано в глубине песка. Эти мужчины мастерски умеют обращаться с двумя вещами: раскладными ножами и лопатами.

– И они что-нибудь находят?

– Не те, которых ты видела. Как только кто-нибудь находит золото или еще что-нибудь ценное, его либо грабят другие, либо он исчезает отсюда подобру-поздорову. Большая часть решается на вторую попытку. Те, кто все еще здесь, – это проигравшие, по крайней мере сегодня. Завтра все может оказаться уже совершенно по-другому. Если в один прекрасный день кто-нибудь исчезнет, словно растворится в воздухе, это значит, что его либо кто-то убил и закопал в песке, либо он нашел что-нибудь такое, что в другом месте сделает его богатым. – Он пожал плечами. – Здесь существует не так много правил.

Она вытащила руки из воды и изучающе посмотрела на него.

– Что занесло тебя в это место?

– Мое везенье. Даже если со стороны это и выглядит по-другому.

– Что ты имеешь в виду?

– Я, вероятно, не произвожу впечатления богатого человека – но здесь другие мерки. – Он наклонился вперед и с улыбкой убрал краешком полотенца прядь у нее со лба, – Поверь мне, я уже не знаю, куда мне девать свои деньги.

– Ты хвастун или считаешь меня дурой, я права?

– Вовсе нет. С каждым караваном, который покидает нашу чудесную деревушку, меня покидает также и мешок золота, которое мое доверенное лицо в Цесфонтейне переводит на мой счет в банке.

Она недоверчиво уставилась на него.

– Каждые две недели полный мешок золота?

– Маленький, – поправил он, улыбаясь.

– Но если у мужчин, которые здесь живут, нет денег, как тогда…

– Не у них, – перебил он, – у археологов.

– Каких археологов?

– В нескольких часах пути отсюда в южном направлении производятся раскопки. В таких масштабах, что ты даже не можешь себе представить, – его интонации стали торжествующими. – Как ты думаешь, кто же снабжает всех этих людей продуктами и всем остальным?

Она несколько секунд с сомнением смотрела на него.

– Отсюда? – спросила она, все еще не в состоянии поверить ему окончательно.

Элиас покачал головой, но по-прежнему его голос звучал как у игрока в покер, который разыгрывает один козырь за другим.

– Там, внизу, живут сотни людей. Мой магазин слишком маленький, чтобы снабжать их всех. Я сотрудничаю с поставщиками, которые доставляют из Цесфонтейна все необходимое. Все заказы и все проплаты проходят через меня. Господа ученые доверяют мне. И поверь мне, Сендрин, не так-то легко найти здесь кого-то, кому можно доверять.

Она кивнула ему, признавая его достоинства.

– Ты – гораздо лучший торговый агент, чем я думала.

– Теперь ты понимаешь, почему я здесь? Юго-Запад может быть раем для деловых людей – если только знать, как нужно вести дела.

– Эти археологи… Ты знаешь, над чем они работают?

– Они перекопали уже полпустыни. По сути своей они ничем не отличаются от любого другого паршивого искателя сокровищ здесь, в деревне, – они ищут обломки и то, что среди них погребено, – он вытер последнюю чашку и поставил ее к другим. – Такова, по крайней мере, официальная версия.

– А неофициальная?

Элиас понизил голос, будто опасался возможных шпионов за окном.

– Эти люди ищут не просто какой-нибудь корабль, а совершенно определенный. Египетскую галеру, которая, предположительно, потерпела крушение во время первого путешествия вокруг Африки. И это случилось прямо здесь, на побережье. Она была полностью загружена золотом, предназначавшимся для фараона.

Сендрин прислонилась к стене кухни.

– Финикийская, – выдавила она с трудом.

– Прости?

– Это была финикийская галера, а не египетская.

– Ты знаешь об этом? – поразился он.

Она попыталась ответить как можно равнодушнее.

– Я читала об этом.

Весьма озадаченный, он хотел поймать ее взгляд, но она не смотрела на него.

– В любом случае, – продолжил он свой рассказ, – они убеждены, что ищут в нужном месте. Они искали уже во многих других местах, но здесь – так они утверждают – им улыбнется удача. Селкирк уверен в успехе.

–  Селкирк? – резко вырвалось у нее.

Он подошел к ней, сморщив лоб, с явной озабоченностью во взгляде.

– Сендрин, что с тобой? Ты о чем-то умалчиваешь?

– Ты только что сказал – Селкирк?

– Конечно. Так называется общество. Компания «Селкирк». В большинстве своем это англичане, но есть также несколько немцев и голландцев, – он обеспокоенно улыбнулся. – Если речь идет о чужих деньгах, парни великолепно понимают друг друга.

Сендрин прилагала большие усилия, чтобы сохранить спокойствие.

– Среди них есть лорд Селкирк? Я имею в виду человека, который на самом деле носит это имя?

Элиас покачал головой.

– Нет. Я знаю все руководство компании. Насколько мне известно, они взяли это название в честь кого-то, кто создал это предприятие.

– Ты можешь отвезти меня туда?

– Сендрин, что…

– Ты сделаешь это или мне нанять одного из твоих друзей из деревни?

– Ты можешь по крайней мере объяснить мне, что все это значит? Что у тебя за дело к этим людям?

– Никакого дела. Во всяком случае, я на это надеюсь, – она глубоко вдохнула, затем схватила его руку и умоляюще улыбнулась. – Пожалуйста, Элиас. Это все довольно сложно. Это связано с моим пребыванием в Виндхуке. Для меня было бы очень важно поговорить с одним из этих археологов.

– Похоже, ты не хочешь рассказать мне хоть что-нибудь об этом деле, я прав?

Она поцеловала ямочку на его подбородке.

– Возможно, потом. Итак, что ты решил? Ты отвезешь меня туда?

– Я собирался ехать туда послезавтра. Тебе это подходит?

– А ты не мог бы перенести поездку на сегодня?

– Что, прямо сейчас?

Она улыбнулась.

– Я знала, что всегда могу положиться на мошенника вроде тебя.

* * *

Когда они достигли места раскопок, туман рассеялся. Постепенно ветер поменялся и теперь перемещал тонкий слой песка из внутренней части страны к океану. Мельчайшие песчинки резали глаза Сендрин и проникали в каждую складку ее одежды. Поездка верхом длилась почти три часа, сначала вдоль побережья на юг, затем – два или три километра вглубь страны. Вокруг не было ничего, кроме дюн, сначала пейзаж пустынь с одной стороны ограничивался Атлантикой, затем простирался, насколько хватало взора. Воздух гудел от жары, пустыня была здесь настолько белой, что Сендрин ослеплял отраженный от нее свет. Даже когда она увидела перед собой цель их пути, ее глаза все еще полностью не привыкли к столь яркому освещению.

Поездка верхом стала для нее тяжелейшим испытанием, с таким способом передвижения ей довелось столкнуться впервые. Когда Элиас сказал ей, что они поедут к месту раскопок верхом, она уже тогда. Не была в восторге от этого предприятия. Затем, однако, она узнала, что он вовсе не имел в виду езду верхом на лошадях.

Она никогда прежде не сидела на верблюде – в окрестностях Виндхука их видели только тогда, когда молчаливые кочевники пустыни спускались с предгорий и предлагали свои товары для обмена, – и ей никогда не приходилось задумываться, как на них правильно ездить. Наконец после всех ее напрасных и не особенно искусных попыток удержаться в седле между двумя горбами, Элиас так разозлился, что пригрозил привязать ее там, наверху. И надо же – внезапно дело сдвинулось с мертвой точки. Хотя она по-прежнему чувствовала себя так, будто бы сидела на большом мешке, полном шариков, перекатывающихся волнообразно при каждом шаге животного, все же ей удавалось сидеть в седле достаточно устойчиво.

Она полагала, что через некоторое время проблемы общения с ее «ходулистым» животным вытеснятся другими заботами – жарой, к примеру, или усталостью. Но судьба не пощадила ее. До самого конца пути она прилагала усилия, чтобы сохранять равновесие, и, когда она смогла наконец спуститься, рассматривая с дюны место раскопок, ее руки и ноги внезапно пронзила мышечная боль – не говоря уже о нижней части туловища, которая болела так, словно кто-то лупил по ней целый день. Уже сейчас ее охватывал ужас перед возвращением домой.

Элиас не преувеличивал. Размеры территории, на которой последователи Селкирка искали финикийскую галеру, были внушительными. Сендрин пыталась нарисовать картину раскопок в своих фантазиях, но реальность намного превзошла все ее ожидания.

У подножья дюны начинался лабиринт ям, соединяющихся котлованов и конструкций из бруса, конца которого – из-за гудящего от жары воздуха или из-за яркого света пустыни – не было видно. Археологи создали посередине моря из дюн искусственную долину, укрепленную по кругу деревянными барьерами, через стыки которых просачивался белый песок Намиба. Сендрин не имела никакого представления об археологии, чтобы разобраться, что именно делалось там, внизу. Тем не менее не требовалось много времени, чтобы определить, во что такие раскопки должны были обойтись обществу. Она вряд ли могла себе представить, что того, что надеялись найти на борту галеры, было бы достаточно, чтобы не только покрыть все затраты, но и получить прибыль.

Многочисленные люди, преимущественно туземцы, повсюду на территории были заняты тем, что копали в глубину, грузили песок на вагонетки и в тележки для транспортировки или просто стояли, дико жестикулируя и отдавая приказы другим.

Элиас взял своего верблюда за поводья и жестами показал Сендрин, чтобы она сделала то же самое. Они вместе, спотыкаясь, отправились пешком по песку, ведя животных вниз, к воротам, которые возвышались посередине барьера. Только затраты, связанные с доставкой сюда древесины, должны были быть огромными.

– Ты не знаешь, – спросила Сендрин, – есть ли среди них кто-то, кто бы лично сотрудничал со старым Селкирком?

Элиас снял с головы свою широкополую фетровую шляпу и вытер ею пот со лба.

– Раскопками руководят несколько ученых, многие из которых достаточно старые для того, чтобы быть знакомым с твоим лордом. Я представлю тебя мужчине по имени Пинтер, профессор Пинтер. Он долгое время был здесь, внизу, затем ездил в Лондон в Британский музей, но вернулся, якобы потому, что ему не хватало там воздуха пустыни. Черт его знает. В любом случае, он сможет тебе помочь.

Во время поездки Сендрин рассказала Элиасу, что дом Каскаденов был спроектирован и построен лично Селкирком. Она объяснила брату, что якобы Тит Каскаден поручил ей немного заняться в его библиотеке генеалогией, параллельно с ее работой в качестве гувернантки; кроме того, продолжала она вдохновенно сочинять, Тит хочет больше узнать о здании и о его бывшем владельце.

В целом это была, конечно, крайне неудачная отговорка, и она не сомневалась, что Элиас сразу же это понял, тем более что она ничем не объяснила своего желания как можно скорее познакомиться с наследниками Селкирка. Она была благодарна Элиасу за то, что он больше не задавал ей никаких вопросов и предоставлял ей полную свободу действий. Вероятно, он полагал, что он ее должник.

В воротах их задержали вооруженные охранники, но, когда мужчины – три немца, бывшие легионеры, как вскоре выяснила Сендрин, – узнали Элиаса, они позволили пройти обоим. Их верблюдов служащие конюшни провели к искусно устроенным поилкам.

Элиас повел Сендрин по путанице укрепленных дорог дальше, в восточном направлении. Большинство этих дорог проходило между глубокими ямами раскопок и были настолько узкими, что Сендрин и Элиас едва могли идти рядом. Сендрин неоднократно вынуждена была бороться с головокружением, когда справа и слева от нее оказывались ямы в несколько метров глубиной, на дне которых цветные и белые единодушно возились с лопатами, брусьями и деревянными кольями. Там, где еще не было выкопано никаких ям, проводились измерения, изготавливались макеты и инструктировались старшие рабочие о правилах выполнения предстоящих работ. Со всех сторон раздавались крики и говор на множестве языков, чаще всего, пожалуй, на кои, но также и на английском, немецком или на каудервелыле – языке буров.

На короткое время у Сендрин мелькнуло воспоминание о сооружении термитов, но оно тотчас пропало, когда они приблизились к палатке цвета хаки, величиной с маленький дом.

– Профессор? – позвал Элиас, еще до того как они достигли входа в палатку. – Профессор Пинтер?

Внутри кто-то проворчал что-то невразумительное, непонятное никому, на каком бы языке он ни разговаривал. Через секунду брезент был откинут в сторону, и какой-то мужчина, моргая, выглянул на улицу. Его лицо оставалось недовольным, почти гневным, пока он не узнал Элиаса. Его гнев тотчас улетучился, и широкая улыбка появилась на загорелом лице.

– Элиас Мук! – обрадовался он. Он назвал имя гостя с английским акцентом, но, как выяснилось, его немецкий был совершенным: – Кого это вы привели к нам в гости, Элиас?

– Мою сестру, профессор. Сендрин Мук. Она погостит у меня несколько недель… Или дней, – при этом он неуверенно посмотрел на Сендрин, которая не захотела ответить на его взгляд. Вместо этого она шагнула к профессору Пинтеру и подала ему руку. Пожилой мужчина слегка поклонился и галантно поцеловал ей руку. Сендрин почувствовала, что краснеет.

– Не только у французов хорошие манеры, – произнес Пинтер с удовольствием, заметив ее замешательство. – О да, и немцы, разумеется, тоже! Добро пожаловать в мое скромное жилище, фрейлейн Мук, – он произнес ее фамилию как Мак. – В первый момент я уж было подумал, что ваш брат распрощался со своей обворожительной Наиной, поменяв ее на не менее очаровательную молодую даму. – Повернувшись к Элиасу, он добавил с тонкой улыбкой: – Могу ли я предположить, что вы теперь будете удостаивать нас более частыми визитами, естественно, в сопровождении двух удивительно красивых дам, Элиас? Мужчины будут ревновать, я уже молчу о себе.

Пинтеру было около шестидесяти лет, но его движения были подобны движениям человека, моложе его по меньшей мере лет на двадцать. Только лицо выдавало его возраст – морщинистое и выдубленное солнцем, оно свидетельствовало о долгой жизни в раскаленной пустыне. Его губы потрескались и стали бесцветными, белоснежные волосы были подстрижены очень коротко. У Сендрин сложилось впечатление, что он был слеп на один глаз, но она не была уверена в этом и не хотела смотреть на него слишком пристально – это было бы невежливо.

Профессор повел их в палатку. В центре стоял широкий стол, на котором высокой горкой возвышались карты, рядом лежали карты, скатанные в рулон. Бесчисленные книги были сложены в высокие стопки, между ними стояли измерительные устройства, пишущая машинка и винтовка. В углу, за высокими, в рост человека, горами пожелтевших фолиантов, были видны незаселенная полевая кровать и склад грязной посуды.

Туземец в белой одежде принес кувшин с теплой водой, которую профессор налил своим гостям в глиняные бокалы. Сендрин с благодарностью осушила свой бокал и приняла приглашение Пинтера присесть на один из нескольких табуретов, стоявших вокруг стола с картами.

– Моя сестра захотела с вами познакомиться, – объяснил Элиас после того, как мужчины также заняли место за столом.

Пинтер был заметно удивлен.

– Действительно?

Сендрин бросила на Элиаса ядовитый взгляд, затем она обратилась к профессору.

– То, что сказал мой брат, не совсем верно. Я хотела поговорить с кем-то, кто сотрудничал с лордом Селкирком. Элиас предположил, что вы могли бы быть этим человеком.

Профессор обменялся с Элиасом быстрыми взглядами, затем, вздохнув, произнес:

– Вероятно, было бы слишком наивно думать, что молодая дама могла проделать такой путь практически в никуда, чтобы встретиться со стариком археологом.

Сендрин понимала, что он ждал пояснений, но после ужасной езды на верблюде ей было не до приличий.

– Вы знали Селкирка лично?

Пинтер медленно кивнул.

– Могу я поинтересоваться, что вызвало ваш интерес к нему?

– Я работаю гувернанткой в поместье Каскаденов. Вам что-нибудь говорит это имя?

– Тит Каскаден? Ну разумеется, мы с ним знакомы целую вечность, а познакомились как-то на летнем балу у губернатора, если я не ошибаюсь. Здесь, в котловане, вы могли бы столкнуться с кем-нибудь и похлеще, дитя мое.

– Тогда вы наверняка знаете, что Каскадены проживают в бывшем поместье лорда Селкирка.

– Я не говорил об этом лично с Титом Каскаденом, но – да, такая информация здесь быстро распространяется. Тем более что мне в свое время довелось общаться с Селкирком.

Сендрин все больше волновалась. Ей хотелось, чтобы Элиас покинул палатку, чтобы она и профессор могли поговорить с глазу на глаз. Но было бы слишком неблагодарно и невежливо с ее стороны попросить его выйти. Кроме того, ей хотелось избежать его последующих расспросов. Пожалуй, ей даже было безразлично, узнает ли он о чем-нибудь, все равно он никак не сможет это использовать.

Она объяснила профессору, что Тит поручил ей, чтобы она больше узнала об истории дома и его прежних обитателях. Правда, до сих пор это исследование ограничивалось преимущественно библиотекой поместья, но теперь, раз уж она оказалась здесь, она захотела воспользоваться возможностью побеседовать с одним из бывших коллег Селкирка.

– Вы знаете, как погиб Селкирк? – спросила она.

– Я полагаю, до вас доходили некоторые слухи, – ответил Пинтер, – слухи о том, что он убил всю свою семью и затем покончил с собой. Не верьте этому вздору – все это ложь. Я достаточно хорошо знал лорда и уверен, что он никогда не смог бы совершить нечего подобного. Вам известно, что он первым пригласил немецких преподавателей в Виндхук задолго до того, как там была открыта школа? А знаете ли вы о том, что раз в год он устраивал большой детский праздник, чтобы дать возможность белым и черным детям подружиться? Такой мужчина не может вырезать собственную семью! Он был просто влюблен в своих дочерей, и прежде всего в самую меньшую… Нет, я уверен, он не совершал этого.

– Тогда кто?

– Восставшие. Гереро. Не в обиду будет сказано, Элиас, я знаю, что ваша жена – гереро… но это не меняет тот факт, что мятежники убили всю семью Селкирка.

– Вы были там, когда солдаты вошли в дом?

– Нет. Я был здесь. Точнее говоря, примерно на сто пятьдесят километров южнее. Тогда мы копали еще там, внизу.

– Когда вы познакомились с Селкирком?

– Когда он нанимал на службу людей для своего проекта, для поисков галеры.

– Я думал, что это тайна, – заметил Элиас.

– Я знаю вас, мой друг, – засмеялся профессор. – Конечно, вы уже давно рассказали об этом вашей сестре. Кто мог бы противостоять этим глазам? Даже родной брат…

Сендрин уклонилась от его взгляда с кокетливой улыбкой.

– Значит, вы уже тогда были в Калахари и участвовали в этом.

– В… ах ты Боже мой, вот о чем вы думаете! Тогда это называлось мистификацией Селкирка.Нет-нет, с этим я не имел ничего общего. Это было одной из его идефикс – а у него было их огромное количество, можете мне поверить. Никто не знает наверняка, что там происходило на самом деле. Официально там ничего не нашли, но я думаю, что старый – как это по-немецки? – хитрюга, не так ли? Я думаю, что старый лис здорово натянул кому-то нос.

– Значит, он действительно что-то нашел в Калахари? – спросила Сендрин с наигранным удивлением. – Но что?

– Если бы я знал это… – Он наклонился вперед и понизил голос: – Совершенно доверительно… Я ведь могу вам доверять, не так ли?

Сендрин кивнула.

– Итак, только между нами. – Начал он снова. – Он должен был найти там нечто каменное, сделанное из прочного монолита. Ни в коем случае не галеру, как он, собственно, и предполагал. Селкирк финансировал множество перевозок из собственного кармана, в Виндхук перевозили какие-то части чего-то.

– Это старые камни, которые встроены в стены его дома?

– Совершенно верно. Я сам никогда не видел дом изнутри, но я слышал об этих реликтах. Я буду очень заблуждаться, если скажу, что они были найдены не в Калахари.

– Но он никогда не говорил, где именно?

– Напрямую – нет. – Он сделал короткую паузу, затем добавил: – Я, тем не менее, знаю это место.

Сендрин поспешила скрыть свое удивление за сухим кашлем.

– Вы там были? – спросила она затем, еще больше волнуясь.

Профессор Пинтер покачал головой.

– Нет, конечно, нет. Я еще не устал от жизни и, к сожалению, не располагаю и долей средств Селкирка, – он улыбнулся и подмигнул Сендрин. – Нынешние археологи больше не являются теми неистовыми искателями сокровищ, какими они были еще сорок-пятьдесят лет тому назад. То, что вы здесь видите, – это все, чем я владею. Не смотрите на меня так недоверчиво – это правда! Но это неважно, в любом случае, чтобы сегодня восстановить раскопки Селкирка в Калахари, понадобится команда, скажем, в две сотни людей. По меньшей мере! Ни один человек на свете не согласился бы финансировать такую экспедицию, да еще так далеко в пустыне, в неизведанных местах, тем более что нет никаких указаний о том, что там действительно имеется нечто стоящее. Я мог бы держать пари, что Селкирк, вывозя камни, приказал захватить и все остальное, представляющее интерес.

– Насколько точно вам известно место, где Селкирк производил свои раскопки?

Пинтер громко рассмеялся.

– Вас послушать, дитя мое, – так можно подумать, что одно из крупных археологических обществ прислало вас сюда, чтобы выпытать у меня необходимую информацию. Вы, вероятно, хотите сказать, что Тит Каскаден планирует заниматься научными изысканиями на Юго-Западе?

– Нет, – возразила она, не решаясь посмотреть на Элиаса. – Ни о чем таком я не знаю. Но, согласитесь, все это чрезвычайно интересно. Как подумаю – сначала экспедиция в самое сердце Калахари, обнаружившая прадревний корабль, затем эти камни повсюду в доме Каскаденов. Не смейтесь над тем, что у дамы от восторга даже мурашки пошли по телу.

Она знала, что выбрала самый верный тон, и Пинтер тотчас попался на удочку.

– Я мог бы, конечно, порассказывать вам истории… проклятье, если бы у меня был сивый мерин, так он точно подтвердил бы мои слова! – Он засмеялся, Элиас и Сендрин из вежливости поддержали его.

– Вы знаете то место, где Селкирк производил свои раскопки? – повторила она свой вопрос, надеясь, что ее прямота не возбудит вновь его подозрений.

– Подождите, – произнес Пинтер и встал. Он подошел к шкафу, дверца которого держалась на одной петле, и порылся в нем. Элиас под столом стукнул Сендрин по коленке и сделал знак глазами. Она улыбнулась ему, пожав плечами.

Через некоторое время Пинтер вытащил из шкафа стопку бумаг – это были карты, над которыми, по-видимому, поработала непогода. Он бесцельно перелистывал их, затем обрадовано поднял брови и выдернул одну из карт. Улыбаясь, он повернулся к своим гостям.

– Если этого требуют ваши уважаемые мурашки, пожалуйста, держите вот это. Места раскопок Селкирка обозначены вот на этой карте.

Пальцы Сендрин начали дрожать, когда она взяла карту в руки.

– Вам она больше не нужна?