Текст книги "Золотой поросенок для Дуремара"

Автор книги: Катя Чудакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Прямо из офиса Алина решила поехать к Вальдемару Бергу, отцу Полины. Оказалось, что он живет недалеко от ее дома. По дороге она заехала в булочную и купила несколько пирожных к чаю.

«Все это было бы очень кстати, если бы не жуткие обстоятельства, побудившие меня к этому визиту. Но не ехать же к человеку, тем более, незнакомому, с пустыми руками…»

Алина почувствовала уже почти забытое ощущение куража внутри себя. «Этот злобный гном не на шутку рассердил меня! Даже, я бы сказала, не рассердил, а раззадорил. Разузнаю, что смогу, по поводу этого дела и этой странной фирмы».

Размышляя о событиях последних двух дней, Алина въехала на парковку, расположенную во внутреннем дворе современного четырехэтажного здания, в котором находился дом по уходу за людьми с нарушениями опорно-двигательного аппарата.

Уютный дворик, расположенный за ажурной оградой, кипел своей жизнью. Почти все его обитатели сидели в инвалидных колясках, но это не привело Алину в дикое уныние. Эти люди, в большинстве своем немолодые, не чувствовали себя ущербными или оторванными от жизни среди себе подобных. Во многом также благодаря ненавязчивой помощи приветливого обслуживающего персонала.

«Может Вальдемар Берг здесь, во дворе? Надо спросить у кого-нибудь. Хотя, скорее, ему сейчас хочется побыть наедине с собой и своими мыслями…»

Алина обратилась к молодому парню в белой курточке и белых брюках:

– Вы тут работаете?

– Да. А вы к кому?

– Я ищу Вальдемара Берга.

– Это тот, у которого…

– Да, тот, у которого… Так где я могу его найти?

– Третий этаж, направо от лифта. Посмотрите, там возле каждой двери табличка с фамилией.

– Спасибо!

Алина направилась ко входной двери. Возле лифта на стене висел щиток, прикрытый стеклом – доска объявлений. «Выражаем соболезнование Вальдемару Бергу по поводу трагической гибели его дочери…» – прочитала Алина и вздохнула.

«Наверное, такие соболезнования для этого дома не редкость. Но одно дело, когда умирают старики – горько, но таков закон жизни, а другое – когда старикам, тем более и так обиженным жизнью инвалидам, приходится хоронить своих детей…»

Звонить в дверь не пришлось, она оказалась приоткрыта. Алина заглянула внутрь:

– Разрешите?

Из комнаты выглянула старушка с седыми кудельками. Удивительно, как немецкие старушки похожи друг на друга и не похожи на наших, российских старушек.

– Вы к господину Бергу?

– Да.

– Проходите. Вы из полиции?

– Нет, я журналистка.

– Не думаю, что он захочет с вами говорить.

– В общем, я здесь, скорее, как частное лицо.

– Пожалуйста. Господин Берг курит на балконе. Присаживайтесь на диван. Сделать вам чай или кофе?

– Не беспокойтесь. Ничего не надо.

Балконная дверь открылась и в комнату въехала инвалидная коляска.

– Здравствуйте, господин Берг! – Алина вскочила с дивана и протянула руку навстречу пожилому мужчине.

Вальдемар Берг вяло пожал протянутую руку:

– Вообще-то у нас не принято было с женщинами за руку здороваться. Вы ведь, судя по акценту, русская? Я вас раньше не встречал. Вы были знакомы с Полиной?

– Меня зовут Алина Вальд. Я журналистка, и вчера впервые попала в издательскую фирму, где работала ваша дочь. Трагедия, которая произошла с Полиной Берг, поразила меня, хотя мы не были знакомы. Мне показалось, что фирмой руководят какие-то криминальные типы…

– Видите, вы тоже обратили на это внимание. В полиции к моим словам по поводу Пащука и его дружков отнеслись скептически: у меня, мол, к ним предвзятое отношение. А какое отношение у меня может быть к этому подонку Пащуку и его жене – они ведь были у Полины в тот вечер?..

– Да, да. Я в курсе. Собственно, поэтому я и приехала к вам. Я прошу вашего разрешения заняться этим делом. И, конечно, в случае согласия, мне понадобится ваша помощь…

– Делом занимается полиция. Причем, взялись они ретиво – убийство все-таки. Но я им… не то что не доверяю, но… понимаете, они не обращают внимания на чувства и эмоции. А я считаю, что для нас, русских, это очень важно. Я ведь, хоть и немец по крови, но родился в Риге, затем вместе с родителями нас выслали в Сибирь, работал большую часть жизни в России, а на пенсии поселился в Алма-Ате, потому что там жила моя дочь. Я это все говорю к тому, чтобы вы поняли, что, несмотря на происхождение, по менталитету и по всем моим привычкам и взглядам – я такой же русский-советский, как и все бывшие граждане Союза. Поэтому понять нас сможет только человек с подобными взглядами. Хотя, может, я все усложняю?

– Но вы ведь тоже, опираясь исключительно на тот факт, что Пащуки вечером были у Полины, подозреваете, что именно они отравили ее. Но получается, что они совершили убийство, заведомо зная, что сразу же попадут под подозрение. Ведь об их посещении могли запросто узнать. Вы вот позвонили дочери во время их визита, кто-то еще мог позвонить, зайти или просто случайно увидеть их машину возле дома Полины. Так открыто совершать запланированное убийство – это верх безумия. Наверняка, в полиции вам сказали что-то подобное…

– Я вижу, вы не новичок в криминалистике. Вы ведь журналистка, а не сыщик, или…

– Получается, я журналистка-сыщик. Так случилось, что моя журналистская деятельность всегда была каким-то образом связана с криминальным миром. Начинала я как ведущая страницы скандалов и криминальных новостей в ежедневной газете, а потом и самой стало интересно копнуть поглубже. В женском журнале, где я работала в Москве, был скандальный цикл статей о женщинах-миллионершах. Сами понимаете, что миллионы зарабатываются почти всегда незаконными путями. Вот я и собирала «досье» на богатеньких дамочек, и публиковала эти увлекательные истории в своем журнале. И хотя фамилии «героинь» в статьях не указывались, нажила я себе врагов немало…

– Моя Полинка тоже такая… была… Извините, я покурю…

Старик развернул коляску и выкатил ее на балкон.

«Не хочет, чтобы я видела его слезы…»

Через пять минут коляска вкатилась обратно в комнату:

– Знаете, хотя и живу один, курить в комнате не могу. Когда-то жена мне запрещала, после аварии вообще бросил, врачи тогда настояли, а вот сейчас снова потянуло. Так о чем это мы? Да, по поводу следствия… Я буду вам весьма признателен, если вы сможете пролить свет на обстоятельства гибели моей Полинки… Я вижу, что вам это под силу. А раз мы теперь с вами за одно, спрашивайте. Не бойтесь задавать любые, даже бестактные вопросы. Я понимаю, что все это может вам пригодиться. Итак, я слушаю вас…

– Спасибо за доверие. Вас вчера в полиции уже наверняка замучили вопросами.

– Знаете, теперь это и есть моя жизнь. Я могу говорить только об этом и думать только о том, как найти и наказать подонков. Иначе мне и жить незачем. Вчера у меня была Татьяна Павлова, с которой Полинка подружилась на работе. Она мне рассказала, какие разговоры ходят в редакции. Но вы, наверное, уже тоже в курсе. Вы ведь там были эти дни?

– Да, я многое узнала и от Татьяны, и от Владислава Эрнина. Но, к сожалению, так получилось, что теперь я вряд ли попаду туда еще. Дело в том, что некто Василий Малахов оказался… как бы вам сказать… скрывающимся от российской милиции преступником. Я в этом уверена почти на сто процентов, поскольку несколько лет назад писала в криминальной хронике о преступниках-лилипутах, работавших в московском цирке. Так вот, один из них скрывается в Германии. Похоже, это и есть тот самый Малахов. Судя по его реакции на мои слова, я попала в точку, так что появляться мне в редакции больше ни к чему. Зато теперь у меня достаточно времени, чтобы заняться сбором необходимых материалов для расследования этого дела. Если вы действительно хотите, чтобы я этим занималась.

– Не сомневайтесь…

Послышалась трель, издаваемая мобильным телефоном Алины. «Кто бы мог звонить в такое время. Муж знает, что я в редакции…»

– Алина, ты где? – послышался из трубки голос Маркуса.

– В гостях у одного симпатичного мужчины… А что?

– Мне сейчас не до шуток. Ты в редакции?

– Нет!

– Ты же собиралась туда с утра?

– Да, я там была, но меня… как бы тебе сказать… уже уволили…

Маркус довольно рассмеялся:

– Ну, слава Богу. Мне сейчас про эту контору таких ужасов наговорили, что я всерьез начал переживать за свою любимую женушку. Так где ты?

– Дома расскажу.

– Надеюсь, это не связано с твоими очередными фантазиями по поводу трудоустройства?

– Не шути так. Ты же знаешь, что для меня это больной вопрос. Если я решила, то все равно работать буду.

– Слушай, а может мы сделаем свой журнал? Детский, например. Заодно и продукцию свою будем рекламировать.

– Ты, как всегда, со своей немецкой практичностью…

– А ты, как всегда, со своей русской бесшабашностью…

– Ладно, давай оставим наши ментальные споры до вечера. Мне сейчас действительно не очень удобно долго разговаривать.

– Ну, ладно, пока! Целую!

– И я тебя!

– Не задерживайся!

Алина бросила мобильник обратно в сумку. «Что же интересного выяснил мой муженек? Вечером узнаю».

Во время разговора Вальдемар Берг тактично удалился на балкон. Из кухни с подносом выплыла старушка, встретившая Алину у порога.

– Попейте чайку с печеньем! Или вы хотите кофе?

– Нет, спасибо. Я стараюсь не пить кофе во второй половине дня.

– Извините, я вас сразу не познакомил, – спохватился Вальдемар Берг. – Собственно, я сам только познакомился с фрау Вальд. А это моя соседка – фрау Ильза Вальбаум. Она помогает мне по хозяйству, мы совершаем иногда совместные «вылазки» в город, на всякие встречи и концерты. К Полиночке позавчера мы тоже вместе ездили…

Старушка Вальбаум закачала беленькими кудельками:

– Ах, какое горе, какое горе…

Вальдемар вздохнул:

– Старикам надо держаться друг за друга. Такова жизнь. У молодых свои интересы – работа, друзья, путешествия. Многих удивляло, что Полиночка так часто приходит ко мне. Ведь к некоторым нашим соседям дети приходят всего пару раз в году – и то, чтобы получить от стариков рождественский или пасхальный подарок. Я ей тоже говорил – не надо так часто приходить, сходи лучше с друзьями куда-нибудь, тебе надо жизнь устраивать…

– Насколько я знаю, у нее уже несколько лет постоянный друг…

– Да… Но ведь он женат…

– Я слышала, что он собирался разводиться с женой и узаконить отношения с Полиной.

– Да, говорил, что собирается. Но сколько времени нужно, чтобы собираться? Конечно, в Германии развод – это дело не только долгое, но и весьма накладное, но тот, кто хочет, идет на любые жертвы. А Эдгар никак не мог решиться – ему ведь есть что терять, и его жена при разводе может отсудить солидную часть собственности…

– Кстати, сейчас в немецкой прессе очень модно муссировать эту тему – сколько чья супруга сумела отхватить при разводе.

– Но некоторые состоятельные супруги просто договариваются формально сохранять брак, чтобы не делить недвижимость, а, скажем, каждый получает заранее оговоренную долю от доходов. Нам бывает сложно понять такую практичность.

– У нас с мужем тоже бывают «трения» по поводу противоречий между немецкой практичностью и русской непрактичностью…

Алина действительно частенько «схлестывалась» с Маркусом на эту тему, хотя оба прекрасно отдавали себе отчет, что ментальные различия неизбежны, когда люди выросли и воспитывались в разных условиях. Но в человеке бывает настолько непреодолима потребность доказывать свою правоту, что он не может себя вовремя притормозить, хотя чаще всего получается, что прав бывает тот, кто молчит во время спора. Именно потому, что умный человек в любой спорной ситуации предпочитает промолчать, даже если он уверен в своей правоте на все сто процентов.

Что касается русской непрактичности, которую немцы предпочитают называть расточительностью, безалаберностью, а наиболее либеральные снисходительно списывают на «загадочность русской души», то в смешанных семьях это частенько становится «камнем преткновения». Скажем, никому невозможно объяснить причину неистового стремления русских помочь всем своим родственникам, друзьям, соседям, а то и просто случайным знакомым, оставшимся на родине.

Ходить убирать в чужой дом, чтобы заработанные деньги выслать сестре в Ташкент? Ни одному немцу такое бы в голову не пришло. Свои денежки, даже заработанные без особого напряжения, они предпочитают держать при себе. На подарки близким родственникам и то мало кто способен раскошелиться с размахом, не говоря уж о просто знакомых. А если благотворительность, то напоказ – смотрите, мол, какой я добрый!..

– Думаю, вы вряд ли сможете переубедить друг друга, – покачал головой старик.

– Я и не рассчитываю на это. Раз два человека, воспитанные в разной культуре, решили создать семью, то им в любом случае надо быть терпимыми друг к другу. Иначе постоянные конфликты неизбежны.

– Но вы ведь понимаете, мне хотелось, чтобы у Полины была устроенная жизнь, хотелось внуков понянчить… – глаза пожилого мужчины налились слезами, голос задрожал. – Теперь об этом говорить уже ни к чему…

«У старика нервы совсем сдали за эти два дня», – Алина потянулась к своей сумочке:

– Вальдемар Генрихович, разрешите мне завтра помочь вам погулять по парку?

– Вы уже уходите?

– Мне кажется, вам надо отдохнуть…

– Спасибо вам за вкусный чай, фрау Вальбаум…

– Я позвоню завтра с утра, Вальдемар Генрихович?

– Хорошо, Алиночка… У вас даже имена похожи с моей…

Алина выбежала в коридор, не дожидаясь еще одного всплеска эмоций, вызванных отцовским горем.

* * *

Болезненное самолюбие маленьких мужчин психологи называют «комплексом Наполеона». Стремясь компенсировать свой – с точки зрения общепринятых стандартов – физический недостаток, они пытаются «вырасти» в чем-то другом. В лучшем случае – проявляют особое рвение в плане карьерного роста или бизнеса, становясь «наполеончиками» фирм. В худшем, затаив злобу на матушку-природу, а заодно и на всех и вся, они пытаются напакостить или унизить порой ни в чем не повинных соплеменников, которым повезло вытянуться на пару десятков сантиметров выше.

Бывший циркач Васек Малахов, ввиду скудности фантазии и умственных способностей, больше чем на мелкие пакости способен не был. Но хотя бы на этой стезе он старался «преуспеть» изо всех сил.

– Ты кого, блин, на работу взял? – Малахов, свесив маленькие ножки, раскачивался на стуле и беседовал по телефону с Болотниковым. – Ты что, совсем свихнулся? Да я сейчас Игорьку Пащуку звякну и расскажу, что ты с ментурой московской спелся!

– С какой ментурой, что ты несешь?

– Да девка эта, с которой ты вчера трепался, помнишь?

– Ну!

– Она из ментовки!

– Не свисти!

– Я тебе в натуре говорю. Она просто так взяла и выложила все о моих прошлых делишках. Откуда она могла знать об этом?

– Да она – журналюга! Может, слышала или читала когда, вот и треплется. Но вообще, надо быть с ней поосторожней! Слишком уж они ушлые, эти писаки московские. Я всегда говорил, надо из провинции народ на работу брать. Они не такие наглые, да и претензий у них поменьше… Но сам знаешь, надо было вчера срочно дырку кем-то закрыть. А эта подвернулась как раз… Как ее… Алина… Алина… Вальд… Но это может быть и не ее фамилия. Кажется, у нее муж немец. Узнай по своим московским каналам, что это за штучка!

– А ты позвони Олегу Гарию, он ведь тоже из Москвы, работал там в разных редакциях. Должен знать эту Алину. Кстати, я после этого базара выгнал ее с работы.

– Ты что, очумел? Если она действительно такая борзая, то злить ее не надо. Пока, во всяком случае. Хватит нам геморроя с этой баронессой фон Берг.

– С какой баронессой?

– Ты что, с дуба упал? С Полиной, которая позавчера ласты склеила.

– А при чем тут баронесса?

– Да она, оказывается, благородных кровей. По документам ее фамилия пишется с приставкой «фон». Не зря она смотрела на нас так высокомерно! Дворянка, мать твою… Довыпендривалась!

* * *

«Вечно я должен за этим злобным гномом дерьмо подметать! И какого черта его Игорь пригрел? Нельзя ведь каждого придурка, который для тебя что-то полезное сделал, кормить потом всю жизнь!» – раздраженно думал Саша Болотников после разговора с Малаховым. Причислять себя к когорте бездельников-дармоедов ему бы и в голову не пришло. Вздохнув, он взял телефонную трубку:

– Алло! Фрау Вальд? Это Александр Болотников вас беспокоит.

– Ах, это вы? Кажется, вчера мы уже были почти на «ты». Во всяком случае, вы со мной…

– Извините, пожалуйста. Вчерашний стресс плохо на всех подействовал. Я прошу прощения за резкие и необдуманные слова моего коллеги Василия Малахова.

«О, оказывается, он умеет разговаривать и как нормальный человек? – подумала Алина, но вслух повторять это не стала, чтобы не провоцировать Болотникова на дальнейшие разговоры. – Интересно, зачем ему понадобилось передо мной так расшаркиваться? С Малаховым, видать, в точку попала. Но у них у всех рыльце в пушку».

– Ничего, ничего! Мне приходилось в жизни всякое выслушивать. Такова судьба журналиста – он получает больше пинков, чем лавров.

– Надеюсь, что мы увидим вас еще в нашем офисе. Пока господин Пащук занят, я занимаюсь внутренними вопросами фирмы вместо него. Пожалуйста, приходите, обсудим вопрос о зарплате и другие организационные темы, чтобы я мог подготовить трудовой договор. Если вы еще не передумали у нас работать. Не сомневайтесь, нашими условиями вы останетесь довольны!

– Спасибо, я подумаю по поводу договора. А работу я доделаю, не сомневайтесь.

* * *

– Леха! Привет, это Вася Малахов из Германии. Не забыл меня еще?

– Я тебя, падлу, никогда не забуду! Шесть лет на нарах парился, пока ты немецкие сосиски жрал и пивком запивал. Хоть бы вспомнил когда-никогда друга, посылочку прислал. И чего тебе понадобилось через столько лет?

– Да ладно, дело прошлое. Знаешь ведь, в этой жизни каждый за себя. Ну, повезло мне тогда от ментов смыться, так что, виноват я?

– А кто предупредил тебя? Если б не я, вместе с тобой подставляли бы задницы похотливым паханам. А так я один за все про все получил. И как ты меня отблагодарил? Не вспомнил даже. А сейчас, что надо?

– Извини, извини, Леха! Хочешь, приглашение тебе сделаю? Приедешь, погастролируешь тут, в сезон уличные артисты хорошие деньжата сшибают!

– Да пошел ты! Не в том я уже возрасте, чтобы по улицам прыгать! А сам-то что, прыгаешь до сих пор?

– Нет, я в издательской фирме работаю.

– Да ну! Неужто писателем заделался? Помнится, ты в слове из пяти букв умудрялся по три ошибки сделать…

– Не умничай, грамотей! Для того чтобы выпускать газету, не обязательно самому быть журналистом…

– Тогда надо бабки иметь, и немалые! Ты что, клад нашел или банк грабанул?

– Да нет, просто оказал в свое время услугу одному человеку. Вот теперь на его фирме работаю.

– Ты всегда умел устраиваться! И чего вспомнил обо мне через столько лет? Только не рассказывай, что совесть замучила или со старым другом-подельником захотел поболтать о житье-бытье.

– Почему нет? И это тоже. Но и интерес у меня есть… Ты помнишь, не было ли среди тех, кто занимался тем самым делом по угону машин, бабы по имени Алина Вальд? Хотя, фамилия у нее, возможно, раньше была другой.

– Кажется, там вообще были одни мужики. Хотя… адвокатша у охранника гаража была… как ее… Светлана… х-м… не помню, но не Алина – точно. А что тебе далась эта Алина?

– Да всплыла тут случайно, и оказалась, что она историю с угоном машин со стоянки цирка прекрасно знает. Откуда?

– Так ты говоришь, что в издательской фирме работаешь?

– Ну, да!

– Так значит, баба эта – журналистка?

– А черт ее знает! Я подумал, что из ментовки, раз в курсе всех дел. Хотя, действительно, журналюги ведь любят всякие такие историйки писать. И твою фамилию она хорошо помнит. Так и сказала мне, знаешь, мол, такого – Алексея Бездетко?

– Кажется, я понял, о ком идет речь. Правда, последние два года о ней ничего не слышно. Это Алина Перова. Писала скандальные истории про то, как девки денежки зарабатывают и миллионершами становятся. Смелая бабешка! Многим она насолила. С такой шутить рискованно…

– Ах, вот оно что! Ну, бывай, дружбан!

– Так как насчет приглашения? Забыл уже, как только узнал, что тебе надо было?

– Да сделаю, сделаю! Ну, пока!

Глава 8

Сложно придумать более несоответствующие человеку имя и фамилию: Светлана Кляйн была брюнеткой, причем очень высокого роста.[1]1
  klein – по-нем. маленький.


[Закрыть] Когда-то она начинала карьеру манекенщицы, но природа наделила ее не только длинными ногами и броской внешностью, но и, как это ни странно, вполне достойным содержимым хорошенькой головки.

Вполне возможно, что именно поэтому ее личная жизнь никак не складывалась: теми, кому нужна была жена-красавица в качестве приложения к собственному величию и толстому кошельку, наличие мозгов у претендентки не приветствуется.

А тем, кому нужна жена-умница, никогда не придет в голову искать ее среди манекенщиц.

Вот так и прожила красавица и умница Светочка почти до тридцати лет, успев окончить к тому времени философский факультет Алмаатинского университета.

Одним из самых больших приобретений своей жизни Светлана считала дружбу с Полиной Берг.

Сама Светлана родительской любовью избалована не была – отец бросил их, когда девочке было пять лет, вскоре мать вышла замуж второй раз, родила еще троих детей. Светланка оказалась нелюбимой и чужой в этой семье.

Зато в семье Полины она сразу стала своей. Она дневала и ночевала у любимой подруги, обласканная неведомой ей раньше родительской любовью Полининой семьи.

Гибель Галины Ивановны, травма позвоночника Вальдемара Генриховича, психологические проблемы и чувство вины за аварию Полины – все это стало и ее горем.

Когда Полина с отцом стали собираться на выезд в Германию, встал вопрос – как забрать с собой Светланку? У нее никаких немецких кровей и близко нет. А в посольстве нужна бумажка, а не слова о том, что она для Полины – сестра, а для Вальдемара Генриховича – вторая дочь. Подружки придумали выход – по объявлению в республиканской газете они нашли неженатого парня – российского немца, готовящегося к отъезду на родину предков.

Тракторист из небольшой немецкой деревеньки неподалеку от Караганды Виктор Кляйн своей фамилии как раз соответствовал прекрасно. Светлане он едва доставал до плеча. Увидев такую красавицу в роли претендентки на роль его супруги, пусть и фиктивной, Витюша растаял.

Все расходы по браку и оформлению совместных документов на выезд Светлана, естественно, взяла на себя. Скромный паренек и этому был рад в качестве оплаты за фиктивный брак. Светлана благородно одарила Виктора десятком зеленых сотенных бумажек с американским президентом, отчего он посчитал свою сделку необыкновенно удачной.

В загсе подивились странной парочке, но заглянувшая в документы «молодых» заведующая сразу же все поняла и хитро подмигнула новоиспеченной госпоже Кляйн.

Через три месяца после переезда в Германию друг Полины Эдгар Пауль познакомил Светлану со своим коллегой Максом Чукмайером, главным врачом наркологической клиники, расположенной в Баварских Альпах.

Светлана с тяжелым сердцем рассталась с подругой, но она прекрасно понимала, что и ей самой, и Полине пришло время всерьез подумать об устройстве личной жизни.

О гибели подруги Светлана узнала только через два дня. В это время они с Максом отдыхали в небольшом частном пансионе для горнолыжников. Как всегда, на отдыхе они отключили свои мобильные телефоны и наслаждались красотой окружающей природы и друг другом.

Эта поездка для них имела особое значение. Макс наконец-то созрел для того, чтобы сделать предложение своей верной спутнице, а Светлана пришла к выводу, что Макс – это мужчина ее жизни, с которым ей хорошо и уютно. Ей захотелось родить от него ребенка. А может, и не одного…

Короче, они забыли обо всем на свете, во всяком случае, пытались это сделать. Когда Светлана немного пришла в себя, естественно, у нее возникло желание поделиться новостью с лучшей подругой.

Ни один из телефонов Полины не отвечал. Тогда Света набрала номер Вальдемара Генриховича и из его уст услышала страшную новость.

Нажав кнопку «отбой», Светлана забилась в истерике. Будущий муж никак не мог понять из бессвязных слов Светланы, что же все-таки произошло. А когда понял, ничего не спрашивая, пошел собирать дорожную сумку.

Через час они уже ехали домой, а рано утром следующего дня Макс посадил Светлану на скоростной поезд, направляющийся в Дюссельдорф.

* * *

Вальдемар Берг, сидя на балконе в своей инвалидной коляске, наблюдал за воробьишкой, чирикающим свои незамысловатые песенки прямо на балконных перилах. «Сколько же у него братьев и сестер, кузин, дядей, бабушек?.. Как же легче живется существу, которое не отягощено родственными связями… Может быть, в этот самый момент мальчишка-хулиган подстрелил из рогатки его мать, а он поет себе дальше, ему – хоть бы хны…» В воробьиное чириканье вмешался звонок телефона. Старик неохотно взял трубку.

– Вальдемар Генрихович? Это Эдгар Пауль. Мои глубокие соболезнования! Извините, что раньше не позвонил. Знаете, весь день прием больных, потом в полиции… эти разговоры. Для меня это огромное горе. Я ведь очень любил Полину… Не знаю, как теперь я буду без нее. А вы как?

– Да как может старик-калека, который потерял в жизни все, что было ему дорого и что держало его за жизнь?

– Может, вам нужна какая-то помощь? Деньги?

– Спасибо, мне от тебя ничего не надо.

– Ну, зачем вы так?

– Полинка могла иметь мужа, семью, детей. Ты ей столько лет морочил голову. Я молчал раньше, она не разрешала мне говорить на эту тему. А теперь уже все равно. Хорошо ты устроился – дома жена обслуживает, а по гостям и ресторанам можно с молодой любовницей ходить. И все на это закрывают глаза. Думаешь, если у тебя много денег, ты сам себе пишешь законы?

– Вальдемар Генрихович, ну зачем сейчас ворошить все это? Вы же знаете, я собирался скоро разводиться с женой, тем более что фактически брак существует только на бумаге.

– Если ты желал Полиночке добра, надо было найти ей хорошего мужа. Была бы она в тот вечер дома не одна, всего этого не случилось бы. Никто не залез бы к ней, если бы было, кому защитить… Светлана вот едет ко мне, она замуж скоро выходит. Это ведь ты ее познакомил с будущим мужем?

– Хм… Не думал я, что Макс и Светлана поженятся. Так, когда Светлана приезжает?

– Она звонила из поезда, уже подъезжает к Дюссельдорфу.

– А Макс с ней?

– Нет, кажется, она одна.

– Извините еще раз за все. А по поводу помощи все-таки подумайте. Когда похороны, еще не известно?

– Думаю, Светлана сейчас этим займется, – старик нажал на кнопку «отбой» и погрузился дальше в свои мысли. Воробушек, потревоженный звонком, поменял место дислокации и распевал теперь свои песенки с соседнего дерева.

* * *

Несмотря на напряженный распорядок дня, Алина приехала домой раньше мужа. Вспомнив по дороге, что обещала старушке соседке рецепт, она забежала домой, не переодеваясь, прихватила с собой в пакете несколько пирожков и распечатала обещанный рецепт. За время своего двухлетнего «застоя», она успела все-таки сделать и кое-что полезное. Например, записи с клочков бумажек она аккуратненько перенесла в компьютер, и теперь ей не надо было рыться в ворохе засаленных листков, чтобы выкопать среди них нужный рецепт.

Фрау Шульце обрадовалась визиту любезной русской соседки, хотя они и не договаривались о нем заранее. Алина позволяла себе иногда такие «вольности», правда, противоречащие немецкой ментальности, но снисходительно прощаемые ей ввиду «нездешнего» происхождения.

Про рецепты фрау Шульце, конечно, уже забыла, а сами пирожки приняла с большим удовольствием. Поболтав минут десять о том о сем, Алина сочла свои обязательства выполненными, и, подтвердив приглашение на обед с пельменями в воскресенье, побежала домой. «В крайнем случае, куплю готовые пельмени. Сейчас в „русских“ магазинах их полно – с любым наполнителем. Она все равно не разберется – домашние они или магазинные…»

Едва успев переодеться, Алина услышала звук подъезжающей машины мужа. Она улыбнулась про себя: «Как провинившаяся жена, вернувшись от любовника, думает „фух, раньше мужа успела домой!“, так и я… Нет уж, приучать мужчину к тому, что его всегда ждет дома горячий обед и наглаженные носки, бывает очень вредно».

– И каких таких сенсаций ты накопал по поводу фирмы господина Пащука? – начала допрос мужа Алина, как только он переступил порог дома.

– Ну, я, конечно, не такой выдающийся сыщик, как ты, – с иронией произнес Маркус Вальд, – но тоже кое-что могу. Я заехал сегодня в предпринимательский центр и поговорил с председателем. Ты его знаешь, это Петер Браун, помнишь, мы были в октябре у него на серебряной свадьбе?

– Конечно, помню. У него такая симпатичная жена, ей никогда больше тридцати пяти не дашь. Мы с ней, кстати, иногда встречаемся в фитнес-клубе. Правда, посещаем разные группы. Так что тебе рассказал Петер Браун?

– Кажется, это похоже на твои любимые истории о миллионершах.

– При чем тут миллионерши?

– Очень даже при чем. Дело в том, что эта ваша фирма на самом деле принадлежит не господину, а госпоже Пащук. Вот тебе и жена-дурочка. Поэтому-то она и уверена, что муженек никуда от нее не денется. Это во-первых. Ну, а во-вторых, фирма эта уже некоторое время находится под пристальным вниманием финансовой полиции. Они подозревают, что через фирму идет отмывание левых денег, происхождение которых как раз и интересует полицию.

– Вот это новость! Значит, Пащук на всякий случай обезопасил себя от всяких неожиданностей и подставил свою жену принимать удары судьбы?

– Не совсем так. Он в любом случае не мог фирму зарегистрировать на свое имя, поскольку у него запрет на занятие предпринимательской деятельностью.

– Интересно, что такого он уже успел наворотить в противоречие с немецкими законами?

– Этого Петер точно не знает. Видимо, какие-то старые делишки.

– Вот тебе и крутой предприниматель Игорь Пащук! За спиной жены да с темным прошлым. Любопытно, любопытно…

– Я уже понял, что ты вцепилась в это дело руками и ногами, но прошу тебя: не лезь на рожон, будь поосторожнее. Не забывай, что ты теперь мужняя жена, а не легкомысленная московская журналистка.

– Помню, помню… И выражаю тебе благодарность за добычу важных данных. Получишь дополнительную порцию пирожков с маком!

– Ты сделала пирожки с маком? Когда же ты успела? Тебя же не было целый день дома! Ну, ты у меня кудесница…

– Вчера вечером тесто сделала, а утром, пока собиралась, в духовку пирожки сунула.

– С ума сойти! У немецкой хозяйки на это ушел бы целый день, а ты умудряешься все между прочим сделать! Не зря я тебя столько лет ждал! – Маркус прильнул губами к затылку жены. – Такую женщину можно всю жизнь…

Алина выгнулась и спиной прижалась к Маркусу.

– Кажется, нам пора переместиться ближе к спальне… – прошептал он ей на ушко.