Текст книги "Несчастный случай 1ч (СИ)"

Автор книги: Катерина Немченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Болид не слушал. Гонщик не слышал. Он был ослеплён. В шлеме. Водитель не видел живого препятствия. Он приближался. Молниеносно. Рёв двигателя. Свист покрышек.

– Нет!!! – завопил пешеход.

Бампер был всё ближе и ближе. 10м. 5м. 2м. Пешеход закрыл глаза и приготовился к столкновению, выкрикнул, что есть мочи:

– Нееет!!!

Проснулся в холодном поту. Резко вскочил с кресла и с широкими глазами взялся за голову, глядя на пол пульсирующим взглядом. Горничные, так же, были напуганы. Они были оглушены его последней мольбой о помощи. Сердце Виктора собиралось выскочить наружу. Оно пульсировало абсолютно во всём теле. Пальцы, с силой, впивались в кожу и взъерошенные волосы. Ноги еле держали. В горле першило, а голова собиралась лопнуть. Гонщик часто дышал и пытался прийти в себя, но это было тчетнотщетно. Глаза продолжали выдавливаться из орбит прямо на пол. Горничные наблюдали не с меньшим страхом. Старшая взялась за сердце от испуга, упираясь в подлокотник, а Лиза спряталась за спинку, откуда выглядывали только большие голубые глаза. Виктора начало трясти. Он перестал принадлежать себе. На крик прибежали несколько человек, включая хозяина дома. Мужчина подбежал к сыну, взял за плечи и взволнованно посмотрел в глаза:

– Что случилось?

Тот не поднимал головы:

– Мм-мне кк-кошмар ппп-приснился...

Родитель испугался ещё больше. Резко обнял ребенка, что никак не реагировал на это. Того трясло. Спустя секунду Виктор побледнел практически до белого или серого состояния. Жизнь убрала свою румяную метку с его лица. Молодой человек больше походил на ходящий труп, а не на именинника. Окружающие были поражены и испуганы не меньше. Спустя минуту, Николай отпустил сына. Тот шокировано опустил руки и негромко, с дрожью, начал, глядя в глаза:

– Пп-пусть мм-мен-ня от-т-тв-вед-д-дут...

Мужчина посмотрел в толпу у дверей и властно обратился:

– Вильхельм.

Оттуда быстро вышел взволнованный лакей в голубой полосатой пижаме, подошёл к Виктору, обнял за плечо и неторопливо повёл в коридор, попутно пытаясь успокоить его негромкими словами. Хозяин был зол от отчаяния. Эту искаженную гримасу заметили все. Большинство поспешили удалиться подальше от эпицентра взрыва. Ярость Николая представляла опасность для каждого.

Вскоре, гонщик сел на свою кровать и начал успокаиваться, покачиваясь на месте.

– Всего-лишь сон, всего-лишь сон... – приносилось в мыслях. – Этого не было... Я живой, живой...

Вилл, что провёл его, поспешил вниз за водой. Дверь оставалась открытой откуда доносились злостные реплики отца по поводу его состояния. Скорее всего, это был телефонный разговор. Мужчина продолжал кричать и что-то доказывать, требовать, но молодому человеку совсем не нравился этот шум, сейчас он хотел мирной тишины и покоя от всего этого стресса, однако, подняться и закрыть злосчщастную дверь совсем не было сил. Мышцы не хотели работать и поднимать его. Виктор мог только жалобно смотреть на выход и ждать когда вернётся Вилл, чтобы закрыть её и принести воды.

– Зачем я спал там..? – отчаянно спрашивали мыли. – И где Вилл? Он не мог забыть про меня...

Решил позвать лакея, но вместо громкого и чёткого обращения, вышло жалкое и трусливое:

– Вв-вилл-л...

Виктор испугался. В глазах помутнело, а в горле сжало:

– Йй-я ззз-заик-кка..? – ужаснулся. – Ззз-заик-ка..? Ннн-нет-т...

– Этого не могло случиться, – продолжили мысли. – Я не мог стать заикой. Только не я. Нет... – закрыл лицо ладонями, глядя сквозь пальцы. – Нет... Этого не могло случиться...

Картинка поплыла. Образы быстро потеряли очертания. Свет стал аморфным. Моргнул. На щеки стекли две солёные капли, что быстро дошли к рукам и расплылись по кистям. Спустя минуту, зашёл лакей с новым стаканом в руке. Закрыл дверь. Замирание Виктора его насторожило. Гонщик почти не дышал. Вилл присел рядом и протянул воду. Тот только заторможенно покачал головой, глядя в пустоту.

– Выпей воды. Должно помочь.

– Ннн-не ппп-пом-ммож-жет...

Вилл испугался:

– Это с перепугу такое?

Тот кивнул. Вытер слёзы и опустил руки. Вздохнул:

– Йй-а кк-кал-ллек-ка...

– Ты не калека... – обнял за плечо, поставив воду на прикроватный столик.

– Ддд-да...

– Я не могу нормально говорить, – начали мысли. – Вилл, я калека...

Пару минут, они сидели молчали. Виктор отчаянно смотрел в пол, а лакей пытался успокоить. К сожалению, его попытки были обречены на провал. Гонщику было совсем не до утешительных фраз. Отчасти, они раздражали. Хотелось тишины, а не пустых слов. Молодой человек не выдержал. Он поднялся. Небрежно, рукавами вытер лицо и направился к столу, справа от выхода, над которым, так же, было зеркало в резной оправе. Быстро открыл верхний ящик и достал блокнот на пружине с ручкой. Открыл пустую страницу. Начал писать. Каллиграфические буквы быстро заполнили несколько клетчатых строк. Протянул текст лакею и печально посмотрел на него. Вилл, как только прочёл, поднялся, кивнул, отдал блокнот и вышел. Гонщик провёл его печальным взглядом и тихо вздохнул. Дверь закрылась. Посмотрел на страницу с записью:

– Видимо, это единственный способ общения... Сейчас...

Сел на матрас, положил блокнот и ручку на покрывало. Закрыл лицо руками и согнулся. На листке красовалось:"Я хочу побыть один". Данное желание было предоставленно, но лучше от этого не стало. Спустя около десяти минут, он поднялся и совсем без охоты поплёлся в ванную. Запах от рубашки совсем не побуждал к счастливой жизни. Прямо у двери вспомнил про блокнот. Вернулся и взял его, спрятав ручку между страниц. Продолжил путь. Вышел в коридор.

Тут уже было светлее. Лучи солнца стали ярче и начали лучше освещать холл, лестницу и другие помещения. Направо и налево были коридоры. Практически сразу, перед глазами, виднелся широкий холл со вторым светом и двойная входная дверь, по бокам которой, в три ряда, располагались высокие окна в приоткрытых бордовых занавесках. Вниз, по правой стороне, прилегая к стене, спускалась массивная, изогнутая по дуге, лестница. Так же, в некоторых углах стояли крупные горшки с растениями. Некоторые из которых напоминали странные маленькие пальмы.

Вздохнул, посмотрел на окна. Газон успел избавиться от тумана и утонуть в редких лучах солнца. Возможно, если бы не заикание, он бы обрадовался. Солнечной погоды не было уже давно.

– Хм. Как подарок на день рождения, – безрадостно промелькнуло в мыслях.

Начал спускаться, попутно сжимая блокнот. Левая рука скользила по перилам. Глаза смотрели только под ноги. Неопрятный, помятый, бледный и безрадостный он плёлся в ванную, желая ни с кем не встретиться глазами. Данному виду мог испугаться кто-угодно. Виктор был похож на мертвеца. Он как мрачный жнец перемещался по коридорам в поиске неприкаянных душ в своём тёмном одеянии и пугал любого, кто на него посмотрит.

Спустя время, с меланхолией на перевес, пришёл куда хотел. Разделся. Залез в ванную и сидел в тёплой воде около получаса, смотря только в одну точку на стене. Подобрал и обнял колени, не отрывая взгляда, прикрыл ими несчастный рот. Страдания и отчаяние вихрем кружились внутри, но не выходили наружу. Через три десятка минут, когда вода окончательно остыла, Виктор, всё-таки, решил помыться и привести себя в порядок. Справился за десять минут. После, надел халат, спрятал в карман блокнот и поплёлся обратно. По дороге, встретил двух горничных и чуть не сгорел от стыда. Подобный его вид не должны были видеть. Эти мокрые волосы, наброшенный халат с небрежно завязанным узлом, домашние тапочки. Молодой человек сжался от вида двух дам, что шли напротив. Виктор жалобно попятился назад. Опустил виноватый взгляд и прикрыл его ладонью. Женщины, что издалека заметили сына работодателя, опустили головы и поспешили по своим делам. Разминулись.

– Из-з-звин-н-нит-те... – тихо вышло из него.

– Я жалкий... – промелькнуло в голове.

Домработницы удалились. Молодой человек стыдливо посмотрел по сторонам и поспешил к себе в комнату, прикрыв глаза ладонью. Зашёл. Закрылся. Несколько минут отходил. Когда немного пришёл в себя, ещё раз вытер голову судорожными движениями и оделся, взяв одежду из шкафа, рядом со столом и стеллажемстеллажом полным наград и кубков, что стоял аккурат напротив кровати. Теперь, Виктор был похож на цивилизованного человека, в рубашке и брюках. Чёрные ткани резко контрастировали с его белой кожей и бледными глазами. Неохотно подошёл к зеркалу, чтоб причесаться, но увиденное отобрало любое желание делать это. Лицо в отражении было абсолютно несчастно и подавленно. Печальный взгляд выглядывал из-за опущенных бровей. Уголки губ, так же, ползли вниз, слегка выкатив нижнюю губу. Глаза наливались слезьмислезами, а лоб, в напряжении, обзавелся парой морщин. Бледность распространялась на абсолютно всё лицо. Кожа, губы, пустые глаза. Разве что, пятна под этими глазами были чёрные. Молодой человек отвернулся. Он не хотел смотреть на этот ужас ещё раз. Отражение только усугубляло настроение. Но причесаться, всё-таки, надо было. Виктор бессильно стиснул зубы, взял гребешок в одном из ящиков и, не глядя в зеркало, зачесал всё назад. После, убрал тонкую расчёску на место. Спокойно достал из халата блокнот и положил на стол. Лишний раз видеть своё отражение не хотелось, так что набросил на раму халат и закрыл всю стеклянную поверхность. Настроения или желания делать что либо не было, но надо было. Пересилил себя, взял блокнот и вышел. Спустился в гараж. Найдя авто, открыл и достал пистолет из бардачка, вместе со вторым магазином. Отправился обратно. Никого по дороге, не удивило оружие в руке у холерика с плохим настроением. Все жители давно привыкли, что Виктор может расхаживать с пистолетом и ничего более. Оружие всего-лишь было. Молодой человек не собирался целиться в кого-то, а тем более стрелять. Поднялся. На столе разложил полотенце и начал разбирать пистолет, раскладывая все детали как по линейке. После, принялся чистить его, смазывать и заряжать. За таким делом быстро успокоился и немного абстрагировался. В середине процесса вспомнил о Яне. Задумался и поник.

Приятель же, всё ещё сопел в подушку, лёжа на животе и смотрел яркие сны с участием Мерседесов и Агаты.

Через десять минут, в комнату постучали. Виктор озадачился. Вытер руки об угол полотенца. Вяло подошёл и открыл. На пороге стоял Вилл. Лакей уже был при полном параде, в своем синем костюме и белой рубашке с бабочкой. Молодой человек звал на завтрак. Гонщик кивнул и негромко начал:

– Сп-пппп... – с каждой новой запинкой голос становился всё тише и отчаяннее, – па-ссс-сиб-ббб... – звук практически исчез, опустил голову, – бо...

Виктор тяжело вздохнул. Лакей повторил отчаянный звук и печально сообщил приходить через пять минут. Молодой человек ответил небольшим кивком. После, Вилл ушёл, оставив знакомого наедине. Тот вернулся в комнату и не знал куда себя деть от отчаяния. Закричать? Завопить? Зарыдать..? Он не понимал, что делать и как общаться. Тяжело и с дрожью выдохнул. Быстро закончил с пистолетом, собрал его и отправился мыть руки, после – в столовую. За длинным деревянным столом уже сидели все родственники. Это были дедушки, бабушки и отец. Хозяин дома сидел во главе, спиной к окнам. Место Виктора было напротив, рядом с грозным дедом, с которым он был сильно похож, и бабушкой по маминой линии. Молодой человек сдержанно кивнул всем в знак приветствия и сел. Возле стены, слева от него и входа, с руками за спиной стоял Вилл. Лакей был с приподнятой головой и взглядом куда-то вверх. В комнату зашёл дворецкий. Строгий мужчина в чёрном смокинге и очках, объявил о начала завтрака. Занесли немногочисленные блюда. Виктор, без энтузиазма, осмотрел тарелки. Казалось, начинало пахнуть чем-то вкусным. Молодой человек положил закрытый блокнот на край стола, перенёс тканевую салфетку себе на колени и опустил печальный взгляд. Бабушку запеспокоилазабеспокоила эта хандра. Заглянула в любимые глаза и негромко спросила:

– Что случилось, внучёквнучек? Не заболел часом?

Тот отрицательно покачал головой. Дед, так же посмотрел на него серыми глазами:

– Ты сильно размяк, в последнее время.

Виктор мог только согласиться с этим. От болезненной правды, сильно сжало в груди. Он слегка отклонился назад и с болью проглотил воздух.

– Виктор, тебе плохо? – взволновалась пожилая дама.

Внук никак не реагировал.

– Вызвать скорую? – интересовался старик.

Молодой человек мотнул головой. Вздохнул и поднял несчастное лицо. Перед ним оказалась тарелка с салатом. Увидел беспокойный и пристальный взгляд отца. Опустил голову. Глаза скользнули по блокноту. Резко схватил его, опустил на колени, открыл пустую страницу и начал писать. Сваты переглянулись. Папа озадачился. Гонщик быстро закончил и протянул текст деду. Тот взял блокнот. Достал из нагрудного кармана очки, надел. Начал читать про себя:

– Я в порядке. Не могу говорить.

Виктор только неловко крутил ручку в пальцах, взволнованно ождая реакции. Родственник невкозмутимо протянул записку бабушке. Женщина удивилась, но взяла и так же прочла, надев очки. После, вернула внуку. Тот слегка успокоился. Оставил записную книжку на коленях вместе с пером. Дед задумался. Снял очки и повернулся к ребенку, пряча оправу в карман:

– Из-за чего это? Давно перестал говорить?

Виктор снова принялся писать. Отдал текст родственнику. Тот прочёл с очками на лице:

– Сегодня кошмар приснился.

– И точно в день рождения такое... – досадно вышло из бабушки.

Молодой человек ничего не хотел говорить. Он печально смотрел на блюдо с салатом и не понимал хочет ли есть вообще. Общее настроение праздника, к которому готовился весь дом, куда-то улетучилось. Приглашенные гости, что желали поздравить именинника, только беспокойно наблюдали за ним, а сам виновник торжества хотел исчезнуть и стереть этот день из памяти. Когда блокнот, снова, вернулся к его владельцу, молодой человек взглянул на блюдо и выдохнул. Его начало подташнивать. Виктор опустил глаза и написал ещё одну записку. Родственники по обе стороны, наблюдали и заинтересованно ждали нового послания. Но этот текст был не для них. Закончив, Виктор с кислым и неловким лицом повернулся к лакею. Еле слышно начал:

– Ввв...

Ему было стыдно за свои жалкие и неудачные попытки.

– Вв-ви...

Лакей опустил голову. Испуганные и застыженные глаза смотрели точно на него. Молодой человек забеспокоился.

– Ви-ил-ллл...

Взволнованно подошёл. Виктор с опаской, осмотрел стол. Все глаза были на нём. Гонщика начало трясти. Эти взгляды казались осуждающими. Они призиралипрезирали его недостаток и слабость. Покраснел. Горло пересохло и зажалось. Он хотел исчезнуть, улетучится, провалиться сквозь землю. Вилл согнулся возле его стула и негромко, взволнованно спросил:

– Виктор, что с Вами? Я могу как-то помочь?

Тот только протянул лист с текстом. Лакей взял блокнот, прочёл. Выровнялся, с опущенными руками, посмотрел на гостей и гласно начал:

– Виктор извиняется перед всеми присутствующими, но он вынужден покинуть завтрак, по причине плохого самочувствия.

Эта новость немного удивила всех. Гонщик неловко осмотрел их взгляды, забрал блокнот, перенёс салфетку с колен на край стола. Поднялся. Вилл шепотом обратился к нему:

– Вас провести?

Тот опустил голову и отрицательно покачал ею. Не спеша направился к выходу. Выйдя из столовой, опустил плечи, несчастно вздохнул и поплёлся к себе. Гости проводили его беспокойным взглядом. После, хозяин дома подозвал лакея к себе. Тот смиренно подошёл, нагнулся. Владелец негромко и на ухо сказал:

– Ни в коем случае не пускай его в гараж в таком состоянии.

– Пистолет забрать? – шепотом поинтересовался.

– Он не дурак. Стрелять не будет. Но смотри за ним, чтобы ничего не сделал с собой.

– Да, конечно, – четко выдал лакей и выровнялся.

Направился в гараж и запер его на все замки.

Виктор, как только поднялся по лестнице, неохотно зашёл к себе и закрылся. Посмотрел на стол, где всё ещё лежало полотенце с оружием. Надо было зарядить магазин, но желания делать это совсем не было. Недовольно отвёл взгляд. Отправился к кровати. Сел на край. Блокнот и ручка отправились на прикроватный столик. Взялся за голову и согнулся. Спустя минуту, в голову пришла одна идея. Он поднялся, взял пистолет. Стал на край матраса, у изножья, которого не было и, прислонив дуло к подбородку, нажал спусковой крючок. Пустой щелчок. Расслабил тело подобно мертвецу и абсолютно без изменений на лице полетел назад, словно кукла. Свободное падение остановил мягкий матрас и фиолетовые одеяла, что смялись от такого удара. Виктор лежал, смотрел в потолок и слабо сжимал ствол, искренне представляя себя на собственных похоронах. Как родственники плачут и кидают жмени земли в могилу. Как говорит священник. Как потом его накроют крышкой и спустят в яму. Начнут закапывать. А на надгробии напишут:"Виктор Гамильтон. 23 года. Умер в свой день рождения. Ни детей, ни жены". От боли в груди потекли немые слезы. Молодой человек не дышал. Солёные капли сами стекали по вискам на покрывало и мочили его. Тело, еле заметно, содрагалосьсодрогалось. Он пытался не издать каких-либо звуков. Должно было быть тихо. Как в гробу. Его похоронили. Прошел день, два, все поминали. Месяц – начали заниматься своими делами. Три – могила поросла травой. Шесть – появились одуванчики и мох на надгробии. Год. Два. Три... Все забыли. Они помнят, что когда-то был какой-то Виктор, но кто это – вспомнить не могут. Постоянно спрашивают:"А кто это? Знакомая фамилия", "Да, где-то слышал. Не напомнишь?", "Мой старый знакомый? Нет, не припомню", "Виктор? Ты знаешь сколько у нас Викторов? Всех я не помню", "Что-то на "В", может Виталик?", "Гамильтон? Нет, не знаю таких", "Вик? Это, что, имя? Ха-ха-ха! Вик-вик! Так сигнализация пищит!", "Кто помнит нашего бывшего пилота? Как его там?"... Эти многочисленные голоса заполонили мысли. Никто не помнит его. Совсем. Никому он не нужен, ничего не достоин. Никому ничего хорошего не сделал. Он один. В пропасти. Без патронов. С оружием. В гробу. Мёртвый, холодный, окачеаневший. Со сквозным отверстием в голове. Вход под корнем языка. Выход на затылке. С закрытыми глазами. Синяками под ними. И взъерошенными угольными волосами. Он лежал, видя перед собой только крышку гроба и ощущая холод земли повсюду.

Так прошёл час. Размышления о смерти прервал стук в дверь. Виктор не реагировал. Он был мёртв. Стук повторился:

– Виктор? – это был взволнованный лакей. – Почтальон принёс две посылки на Ваше имя и несколько писем.

– Это враньё, – враждебно отозвались мысли. – Слишком много. Я ждал одного.

– Принести все к Вам?

– Я хочу умереть... – отчаянно подумал вверх, на светлый потолок.

Без охоты привстал, поставил ноги на пол. Поднялся и подошёл к столу с зеркалом. Положил пистолет на ткань, вернулся за блокнотом. Беспокойный стук повторился:

– Виктор?

Молодой человек написал записку. Подошёл к двери, приоткрыл и просунул её в боковую щель. Спустя секунду её взяли, прочли про себя:

– Оставь в прихожей. Потом заберу.

– Хорошо, – сказал лакей и быстро ушёл.

Молодой человек вздохнул, закрылся и снова вернулся на кровать. Подавленно сел. Посмотрел в пол. Выдохнул и лёг, приняв более удобную позу и вернувшись к мыслям о похоронах. Но те не хотели приходить. Картинки, перед глазами, становились какими-то другими, не теми, которыми он хотел "наслаждаться". Продолжая смотреть на тёмные и плотные шторы трёх окон перед собой он всё ещё думал. То, что было напротив двери и кровати, уже пропускало несколько светлых лучей, сквозь пространство, открывающее деревянную раму на обозрение. Другие же окна были закрыты. Перевернулся на другую сторону. Тут было не удобно. Поднялся. Сел. Осмотрелся. Взглянул на дверь.

– Пойду сделаю хоть что-то полезное, – решили мысли.

Вышел. Спустился в холл. Направился в прихожую. Там, у двери, уже стояли две коробки разных размеров друг на друге и пара конвертов поверх. Верхняя посылка его мало интересовала, так как уже издалека было понятно от кого она и что собой представляет. Это была небольшая подарочная коробка в розовом цвете с серебристыми полосками под углом и с пышным ярко-розовым бантом из атласной ленты наверху, что держал коробку завязанной.

– Из года в год одно и тоже... – высказались мысли.

Вторая же коробка была обычной, но достаточно крупной, с отметками "верх", "хрупкое", "не мочить". Озадаченно подошёл:

– Что там может быть? – спросил в голове. – Интрига...

Взглянул на письма. Имя одного адресата заставило улыбнуться. Отложил их на нижнюю коробку, взяв верхнюю в руки. Потянул за край ленты и открыл крышку. Внутри ожидала стандартная баночка горчицы среди декоративного сена и маленькая записка на крышке:"С наилучшими пожеланиями, урод". Достал специю. Покрутил, в поисках даты.

– Мм... – недовольно протянули мысли, найдя её. – Просроченная... -положил банку обратно и покрутил головой в поиске кого-то из домработников. – В следующем году надо будет положить ему маленький кубок в подарок, чтобы подавился.

Никого не найдя – отнёс содержимое рук на кухню и оставил на столе, в надежде, что Борис сам решит куда это выбросить. Вернулся, забрал остальную почту и отправился к себе в комнату. Поставил упаковку на стол, ближе к выходу. Пистолет и полотенце перенёс на сидение стула. Закрылся. Открыл один из ящиков и достал ножницы. Принялся распаковывать посылку. Аккуратно, без лишних движений. Вскрыл. Заглянул внутрь и удивился. Быстро разрезал коробку по боковому шву. Засунул руку внутрь и достал вчерашний кубок. Поставил его на стол. Озадаченно рассмотрел:

– Я совсем забыл про него... – удивились мысли.

Как только отошёл от неожиданной находки, заглянул в посылку ещё раз. Там лежал толстый неподписанный и незапечатанный конверт, внутри которого были разные открытки и записка. Начал читать её:

– Ты вчера так быстро убежал, что совсем забыл про награду. Надеемся, кубок пришёл без повреждений.

Покосился на него. Тот казался целым и невредимым. Это было всё содержимое записки, так что она быстро отправилась в корзину под столом. Дальше, Виктор забрал все конверты и открытки на кровать, прихватив с собой ножницы. Начал читать пожелания. Вскрытые и пустые конверты откладывал в сторону. Какими бы красивыми эти слова не были, он жаждал прочесть открытку от конкретного человека, чье письмо ещё находилось в стороне. На телефон, так же, приходило много разных поздравлений от зрителей, фанатов, знакомых и коллег, что между собой были довольно похожи желаниями и словами, что их выражали. Закончив со всеми, потянулся к вожделенному конверту и вскрыл, начал читать открытку:

– Поздравляю с тем, что тебе уже сколько-то надцать лет! Желаю выигрывать каждый заезд с такой лёгкостью, которой будут завидовать все гонщики мира. Пусть у тебя будет самый быстрый, маневренных и лёгкий болид! (Твоего Ниссана это не касается. Он идеален!) Пусть тебе будет некуда кубки ставить столько побед! Ещё желаю крепких нервов, чтоб никто не выводил, и ты никого не подстрелил. А ещё: меньше полиции на дорогах. Потому что твой союз с ними порождает одни только штрафы. Да прибудет с тобой наше Великое Супо-Грибное Будущее и непревзойдённое божество тюнинга! Сухой дороги, достойных конкурентов! Ваш покорный механик Ян – непревзойденный повелитель моторов и властелин машинного масла.

– Особо скромный, – с улыбкой отметили мысли.

Данное поздравление немного подняло настроение Виктора. Его печальные глаза все ещё контрастировали с лёгкой улыбкой, но уже не так просили о помощи. Молодой человек отложил эту открытку в сторону и решил прочесть спустя время ещё раз. Эти слова небрежным почерком веселили и внушали надежду на светлое будущее.

Изучив всю почту, Виктор убрал пустые конверты в урну, так же как и коробку от посылки. Сложил на столе все открытки, в несколько стопок. Поздравление Яна устроилось отдельно. После, решил всё-таки, зарядить пистолет. Открыл ящик, выделенный специально для него, достал коробку патронов, перенёс на стол. Туда же вернулся и пистолет с полотенцем. Достал магазин и один за другим начал заполнять патронами. Закончив с этим, собрал оружие, передёрнул затвор и приготовил к выстрелу. Взял его в обе ладони. Обернулся и, выпрямив руки, прицелился в окно. Снаружи ходил садовник. Дуло направилось ему в голову. Пару секунд, Виктор смотрел. После, пустил руки, поставил пистолет на предохранитель, повернулся к зеркалу и, прокрутив его на указательном пальце, положил снова на ткань. Взглянул на халат, что прикрывал зеркало. Желание снять его не появилось. Скривился и отошёл. Сложил руки на груди. Направился к окну.

Смотря наружу, задумался. Там было светло, солнечно и радостно. Виктор неохотно покрутил головой. Тут – нет. Тьма будто окутала комнату. Мрачная вуаль была везде, даже в воздухе. Он вздохнул. Вернул взгляд на природу. Яркие лучи падали на зелёную траву. Горизонт, вдалеке, сиял лазурью неба, с редкими белыми облаками. Среди пёстрых деревьев летали тёмные точки-птицы. По небу перемещались целые стаи. Виктор неохотно посмотрел на них. Опустил взгляд. Всё было каким-то не таким. Неправильным. Подпёр голову ладонью, прикрыв пальцами подбородок и губы. Жалобно осмотрел солнце и его лучи. Оно казалось искусственным и не вызывало никаких эмоций. Взгляд упал на пёстрые деревья. Их опавшая листва оголяла тёмные и скрученные ветки, что вызывали ассоциацию с кладбищем и его чёрными кованными оградами. Сами листья казались сделанными из пластика. Тонкие, лёгкие, в ядовитом цвете. Не привлекали. Опустил глаза на яркую траву. На неё, будто, вылили ведро краски. Она так же, казалась не настоящей. Пластиковой. Опустил руку. Взялся за противоположный локоть. Продолжил разглядывать яркий и искусственный пейзаж.

Спустя десять минут, раздался слабый стук в дверь. Молодой человек не реагировал.

– Виктор, – это был Вилл, – уже начало одиннадцатого, а ты ещё не завтракал.

– Нет, – чётко и не глядя крикнул ему, – я не голодный.

Служащий даже удивился такой членораздельной речи:

– Заикание прошло?

– Ой, – опустил лицо, – да, кажется, – обернулся и повысил голос. – Да, я в порядке! – слегка улыбнулся.

– Хм, отлично. Сообщи, как проголодаешься.

– Да, хорошо.

После этого, лакей ушёл, оставив Виктора наедине. Тот, лишь взглянув наружу, на поляну позади дома, громко вскрикнул и резко отпрыгнул назад, к кровати. Вилл, услышав это, взволнованно подбежал к двери и приложил ухо к древесине, резво постучал:

– Виктор? Что случилось?

Тот не реагировал, медленно и с ужасом на лице сползая на пол, упираясь спиной в матрас и придерживая сумасшедшее сердце рукой. На улице, прямо на зелёной траве стоял тот самый человек, жертва, в очках, серой футболке и джинсах. Он стоял ровно, на расстоянии и глядя точно в приоткрытое окно.

– Это невозможно, это невозможно, это невозможно, – тороторили мысли. – Это иллюзия.

Медленно приподнявшись, Виктор тихо подкрался к окну со стороны и взялся слабой рукой за штору, приоткрыл, аккуратно выглянув наружу и чуть не упал в обморок. Его кожа мигом побледнела, а глаза выкатились, глядя на чёткую фигуру в свете солнца, что смотрела исключительно в глаза. В горле пересохло. Дыхание и сердце замерли. Виктор окаменел. Лицо жертвы оставалось невозмутимо. Этот спокойный взгляд, скрывающий в себе ненависть и презрение, направлялся точно в душу. Он выедал. Заставлял подчиниться и покориться. Виктора начало трясти. Колени подкосились. Тот не моргал. По телу шёл холод, пронизывающий мышцы и добирался до костей. Внутри всё замерло, сжалось и затаилось. Лицо исказилось в ужасе. Он не выдержал. Сделал шаг назад. Шокированно и заторможенно отпустил ткань. Штора прикрыла этот взгляд от собственных глаз.

– Виктор! – испуганно послышалось снаружи, вместе с настойчивым стуком. – Ответь!

Парализованно покрутил головой, осматриваясь. Телом было сложно управлять. Оно не хотело слушаться приказов мозга. Мышцы одеревенели. С трудом, отступил. Ещё и ещё. Ноги упёрлись в кровать. Жадно проглотил слюну. Наконец-то моргнул. Высохшие глаза были благодарны за это. Парализованные руки, все ещё не опускались. Ноги отказывались бежать и просить о помощи. Виктор окочеачанел. Он со страхом смотрел на шторы и ждал чего-то страшного. Чего-то сверхъестественного. Чего-то ужасного. Новой галлюцинации. Новый стук в дверь. Резко вздрогнул и посмотрел на неё.

– Ты меня не заберёшь... – тихо шептал он, глядя на выход.

– Виктор! – послышался знакомый голос дворецкого. – Откройте! Что с Вами происходит?

– Я не дам ему пройти сюда, – не отрывал взгляда. – Он не получит меня. Не сведёт с ума... – взглянул на стол, на оружие. – Лучше избавиться от этого в самом начале...

Поднялся под звуки настойчивого и громкого стука, отрываясь руками от матраса и не спеша, глядя на ствол, подошёл к нему. Медленно взял, проскальзывая пальцами на свои места словно змеями, совершенно не замечая криков вокруг. Посмотрел на ткань перед собой.

– Я хочу это видеть.

Резким движением сорвал махровый халат и отбросил в сторону, на одеяло, дав себе возможность лицезреть собственное серое, убитое лицо.

– Скоро ты будешь мертво по-настоящему, – сказал в собственные глаза.

Взглянул на ствол. Одним движением снял с предохранителя, взвел курок, поднял и прислонил к подбородку, прямо к корню языка, дулом вверх. Отражение.

– Я не хочу сходить с ума... – с тихой дрожью протянули губы.

Закрыл вогкиевохкие глаза, исказившись в лице. Настойчивый стук:

– Виктор!

– Никчёмный... – протянули мысли.

Палец на крючке.

– Урод... Убийца... – потекли слёзы, медленно скатываясь по щекам и идя к подбородку, руке, оружию. – Заслуживаю того же...

Зажмурился, приготовившись сделать последнее движение в жизни. Напряг тело, стиснул челюсти, сомкнул губы. Дверь резко открылась, выпустив уйму звуков в комнату. Это был Вилл. Широко открыв дверь, с ключом в замке, он широкими шагами вбежал внутрь. Гигантскими глазами, с отдышкойодышкой в дуэте, мгновенно осмотрел всю ко нату и, едва заметив тёмную фигуру с пистолетом у челюсти – ломанулся к ней, словно ненормальный, резко выкрикнув:

– Стой!

Виктор, успев лишь немного открыть отчаянные глаза, дабы взглянуть на кричавшего, неожиданно почувствовал толчок в плечо и как он падает, ничего при этом не понимая. Вилл, только снеся того инерцией, резко выхватил ствол, ещё оставаясь на ногах и мгновенно поставил его на предохранитель, одновременно с этим отставив ногу, для удержания равновесия. Молниеносно отправил пистолет на белую, местами в пятнах, ткань на столе. Взглянул на лежачего Виктора на полу. Тот был растерян, словно маленький ребёнок, опираясь сзади на предплечье и глядя на своего лакея со слезами на лице.