Текст книги "Лаовай. Как Китай меняет людей и может ли иностранка стать «своей»"

Автор книги: Катерина Кулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Путешествие

Как растения нами манипулируют • Код 420 • Что такое декстрометорфан • Как я увидела ангела, а Рита чуть не сгорела заживо

В Куньмин приезжает много иностранных прошмандовцев. Тут, по сравнению с другими китайскими городами, довольно чистый воздух, дешевый уровень жизни и вообще – темп жизни медленнее, дни проходят беззаботно. Кроме того, в октябре по всей провинции Юньнань можно собирать бесплатный урожай марихуаны, который привлекает иностранцев, ищущих мгновенного вознаграждения. Одна моя знакомая швейцарка после длительного изучения китайского языка, возвращаясь домой в июне, обещала вернуться в октябре помогать экспатам собирать урожай. Хотя с тех пор я не видела ее уже два года.

Некоторые иностранцы специально арендуют квартиры с террасами на крышах, не только для загорания под солнцем и бокала пива в сумерках, но и для выращивания травки, чтоб не надо было далеко ходить за урожаем.

Когда-то я смотрела документальный фильм о четырех растениях, которые больше всего повлияли на человеческую жизнь, – яблоко, тюльпан, картошка и марихуана. Так прямо и сказали – растения нами манипулируют, пока мы этого не замечаем. В Куньмине травка определяет жизнь многих.

Траву очень сложно выращивать. Это растение требует особенного микроклимата, много солнечного света и много внимания. Люди, у которых на крыше я ее видела, редко моют голову, а иногда забывают поесть. Но они никогда не забывают поливать свои растения. Они настолько загипнотизированы каннабисом, что способны каждый день уделять ему достаточно внимания.

У вас может появиться вопрос – если марихуана такая требовательная, почему она растет на каждой горе и возле каждой тропинки в нашей провинции? Просто здесь хороший климат. Здесь растет чай, кофе, грибы, круглогодично на рынке можно найти шпинат, а полгода сезон клубники. Неудивительно, что все растения заинтересовались климатом нашей провинции. Рассмотрим название провинции Юньнань. «Юнь» означает облака, а «нань» – юг, то есть мы живем «на юге от облаков». Хотя тут я тоже могла бы поспорить.

Когда я впервые ехала в Куньмин, узнала, что этот город в Китае славится титулом «Города вечной весны», поэтому я сложила в чемоданы только платья и босоножки. Я прочла, что здесь триста солнечных дней в году, но, к моей неудаче, дожди лили весь сентябрь. По моим подсчетам, в конце октября должно было на девять месяцев выйти солнце, но этого не случилось. Пришлось покупать пальто и сапоги. Поэтому в плохие дни, в дождь и холод, я напоминаю всем – никакой здесь не юг от облаков, мы живем прямо под тучами.

Кстати, когда я покупала себе сапоги, тоже случилась интересная история. Все люди в провинции Юньнань довольно низкие. 38 – самый большой размер женской обуви, который можно найти в продаже. Только мой европейский размер 38 немного больше местного, поэтому, обегав все рынки и магазины города, пришлось просить маму прислать мне сапоги из дома. Неудивительно, что моя знакомая, которая вышла замуж за китайца и у которой 41-й размер, привозит себе всю обувь исключительно из Украины.

Один парень посоветовал мне открыть завод, который производил бы обувь большого размера для иностранцев. Еще один друг посоветовал купить себе туфли на каблуках для ледибоев, когда я была в Таиланде (ladyboy – очень распространенное явление в Таиланде, когда мужчина меняет свой гендер на женский. Ноги от этого, очевидно, не меняются).

Возвращаюсь к теме: впервые я узнала о наркотиках, когда в возрасте четырех лет мне сказали, что родители моей трехлетней подруги Лиды – наркоманы. И что они варят дома маковое молочко, а потом колют его себе (о господи, зачем?). Родители о Лиде не заботятся, отпускают ее гулять допоздна, не заставляют есть, разрешают надевать то, что хочет. Мне тогда Лидина судьба только снилась. Но в памяти запечатлелось такое: быть наркоманом плохо, наркотики никогда нельзя употреблять, если я стану наркоманкой или мои родители станут наркоманами, никто не будет со мной дружить.

Потом я встретила Дерека, и это перевернуло мое представление о наркотиках. Как говорил Шеф из моего любимого сериала: «Дети, для алкоголя и наркотиков есть свое время, и это время настанет в колледже». А мы наивно думали, что американцы там в колледжах учатся, эссе разные пишут, играют в американский футбол, вступают в братства и сестринства. У них даже определенная дата есть – двадцатое апреля. Выбору этой даты есть несколько объяснений. Одни говорят, что из-за того, что тайный код копов 420 означал «внимание, травка». Другая теория, что в 4.20 после пар все собирались покурить. Независимо от причин, 20 апреля стало сомнительным событием.

С Дереком я общалась ровно один день, но он запомнился мне на всю жизнь. В школе Дерек и его друг решили перепробовать все наркотические и психотропные вещества еще до колледжа. Они позволили себе один год употребления и после этого года навсегда перестали пробовать наркотики. Когда на первом курсе университета им предлагали что-то употребить, они отвечали: «Что это? А, я уже пробовал. Не буду, спасибо». Желаю, чтобы тема наркотиков обошла вас стороной, берегите свое здоровье и время. Таким образом вы перейдете к творческому самовыражению намного быстрее, чем американские студенты.

Когда-то в парке Шевченко проводили чудесную акцию «Живая книга». Можно было пообщаться с интересными личностями, взять их в «библиотеке» на полчаса или час в качестве человека-книги. Я хотела встретиться с лесбиянкой из Иордании, но она была занята. Тогда я выбрала одесского еврея, который в Киеве готовил шаурму, но девушка-организатор тихонько шепнула мне: «Возьмите наркомана, с ним никто еще сегодня не говорил». Пришлось брать наркомана.

Он рассказал нам свою историю о том, как вынес и продал все вещи из дома, как заразился ВИЧ, как стал частью группы анонимных наркоманов и познакомился там со своей девушкой, которая тоже заражена ВИЧ. И тут прибегает такая толстая тетка (его девушка), приносит ему кусок торта с соседнего стола. В ее глазах столько нежности, сколько я никогда не видела в глазах мамы к папе. Ну и позавидовала тогда наркоману, а еще поняла, что он – обычный человек, как все, только со своими проблемами.

Я рассказала вам о Лидиных родителях, Дереке и наркомане – «Живой книге» и могла бы рассказать еще много историй. Я уверена, что я сразу бы подсела на иглу, продала свой компьютер или даже почку и валялась бы на Филиппинах в канаве с бутылкой рома. Поэтому я решила наркотики никогда не пробовать. Вот как это случилось.

Однажды мне было очень-очень скучно. Такого почти никогда не бывает. По китайскому гороскопу я Заяц. Здесь говорят, что Заяц постоянно куда-то бежит, и это правда. Но в ту пятницу мне некуда было спешить, и я не знала, куда себя деть. Брайан и Рита, мои американские друзья, как раз собирались выпить сиропа от кашля и пригласили меня присоединиться. И я согласилась. От скуки. Главное действующее вещество сиропа от кашля, от которого торкает, – DXM, или декстрометорфан. По идее, он останавливает центр мозга, отвечающий за откашливание, но по совпадению рядом с ним находится центр, отвечающий за галлюцинации. Если выпьешь три бутылочки такого сиропа, у тебя не на шутку изменится восприятие.

Через пятнадцать минут после моего согласия Брайан и Рита пришли ко мне с девятью бутылочками сиропа. Я выпила две с половиной, после чего мое тело отказалось продолжать. Меня стало подташнивать, и Брайан допил за мной. Мы сидели на диване и лениво разговаривали. Брайан сказал: «Скоро начнет чесаться». Что начнет чесаться? Я совсем не была готова к такому повороту.

Оказалось, рядом с центром мозга, ответственным за галлюцинации, находится еще центр, выделяющий гистамины, на который сироп от кашля непосредственно влияет. Если ваш организм хотя бы один раз в жизни выделял гистамины, то есть если у вас была минимальная аллергия хотя бы на что-то, то она у вас начнется под сиропчиком. У меня начала чесаться рука. Она покраснела и распухла. Дальше зачесалась голова и все тело. Я пошла помочить руку в холодной воде в ванной, и мне сразу захотелось засунуть голову в умывальник. Казалось, каждая волосяная луковица чесалась и гудела у меня в голове, и поверьте, это была не галлюцинация. Я выпила таблетку от аллергии, и мы пошли на улицу. Микрорайон, в котором я тогда жила, был засажен пальмами. Вокруг тек маленький ручей в канаве, похожий на речушку. Мы прошли около десяти кругов вдоль ручья. Брайан посидел под пальмой и чуть не упал в канаву.

В Куньмине среди города проходит железная дорога. Наверное, ее построили раньше, чем эту часть города, но теперь, когда со скоростью 20 км/час едет поезд, перед ним закрываются все шлагбаумы и в очереди стоит много мопедов, машин и пешеходов, которые с нетерпением ждут возможности ехать дальше. Ночью такие поезда не ходят, поэтому мы пошли пешком вдоль колеи в длинное далекое ночное путешествие. Мы дошли до первой кольцевой дороги. Мы проходили мимо речки и группы танцующих бабушек и мужчин, жарящих кукурузу на приборах, похожих на тетины для жарки картошки. Мы хотели зайти в один барчик, но все очень сильно чесалось. Рита и я садились над речкой, дурея от зуда в теле, глубоко дышали и вставали с чувством необходимости идти дальше. Продолжать наш путь было главной целью. Рита ловила галлюцинации, Брайан хотел найти магазин с китайской водкой байцзю, а я просто концентрировалась на ходьбе, чтоб забыть о том, как ужасно чесалось все тело.

Возле второй кольцевой дороги, там, где она пересекалась с железной дорогой, мои ноги перестали идти, и я застыла на месте – я увидела ангела. Это была светловолосая девушка на велосипеде, очень загорелая, ее улыбка сияла с расстояния десяти метров. Она остановилась и помахала нам рукой. Я не знаю, было ли это от сиропа от кашля или просто в тот вечер мне открылись сверхспособности, но я отчетливо видела ее ауру. Она переливалась разными цветами радуги и излучала нежные разноцветные волны света от ее тела. Мне показалось, что я скоро умру.

«Ким! – закричала Рита. – Это моя подруга из университета», – объяснила она. Ким вежливо поздоровалась, но я видела по ее лицу, что она сразу поняла, что все мы были не в себе. Она дала нам выпить яблочного сока. Рита поговорила с ней, насколько могла, об университетских делах. Ким возвращалась с йоги и спешила домой. Каждый четверг она ужинала со своим старым соседом китайцем, дети которого жили далеко в соседней провинции. Ким проведывала его и практиковала с ним китайский. Мы попрощались с девушкой-ангелом и пошли дальше.

У меня было ощущение, как будто внутри меня вырастал огромный шар с воздухом и распирал мне живот изнутри. Я чувствовала легкость, и мое тело уже не чесалось, но очень хотелось спать. Я села на минутку, а шар внутри продолжал расти, и наконец я не выдержала давления – меня стошнило всем, что ела на обед. Я даже узнала кусочки риса на асфальте. Сироп от кашля мне не зашел.

Тем временем Риту бросило в жар. Ей казалось, что за ней кто-то идет и преследование добром не кончится. Возле второй кольцевой дороги мы повернули назад и тихо пошли домой, уже не вдоль железной дороги, а по улице. Мне было легко, потому что меня уже вырвало. Каждый думал о своем: я о свободе и контроле над собственным телом, Рита – о разноцветных чертиках, а Брайан, наверное, ни о чем не думал. Он тихо плелся за нами сильно пьяный, потому что с горя, что его не вставило, выпил сам почти целую бутылку китайской 58-градусной водки байцзю.

Я забрала Риту ночевать к себе. Она попросила меня вызвать «скорую». У нее кружилась голова. Ей казалось, что температура очень поднимется и она сгорит. Я померила ей температуру. У нее не было лихорадки. Лихорадило ее в голове, там, где сироп от кашля подействовал на центры мозга, отвечающие за кашель, аллергию и галлюцинации. Я пообещала Рите просыпаться каждый час и проверять температуру ее тела. Когда она уснула, я нашла информацию в интернете об этом сиропе, накрывшись одеялом. Нам с Ритой очень повезло. Мы отделались легким испугом. Хорошо, что я не распухла полностью и не «ударила ведра» от аллергии. «Ударить ведро» в Америке означает «откинуть копыта» или «сыграть в ящик». Как же мне нравится это выражение – to kick the bucket.

В тот таинственный вечер я торжественно пообещала себе, что не ударю ведра от химикатов, что буду стараться держать свое тело чистым от наркотических веществ и что если мне уж очень захочется что-то употребить, то пусть это будет натуральным. Жизнь слишком коротка для того, чтоб неосторожно тратить ее на разные эксперименты. Хотя я попробовала несколько видов психоактивных веществ, пока жила в Китае, мне повезло остаться после них живой и здоровой. Никому не рекомендую повторять этих ошибок.

Куньминский холод

Человек-банан с тонкими запястьями • «Розовый слон» возле стихийного рынка • Город Вечной Весны • Китайская система отопления и постоянная недостача стеклопакетов

Как часто вы думаете, что вас никто не понимает? Я выросла в Украине, много путешествовала, несколько лет прожила в Китае и никогда не встречала человека, который мог бы меня полностью понять. Бывало, я билась головой об стену и кричала: «Тупые, какие все вокруг тупые!» Но ни разу не замечала, что люди и обо мне так могли подумать. Пока не встретила Вейвей.

Не могу сказать, что за два года жизни в Китае мои отношения с китайцами сложились прекрасно. У нас были недоразумения, они часто меня обманывали, мы были очень разными. Вейвей – это совсем не китаянка. Про китайцев, которые родились и выросли на Западе, тут говорят, что они «люди-бананы», желтые извне и белые внутри, то есть они выглядят как китайцы, а думают и ведут себя, как люди с Запада.

Вейвей для меня даже не «человек-банан», а «человек-ассорти». Несмотря на то, что она родилась в городе Гецзиу провинции Юньнань, она не думает ни как китайцы, ни как европейцы. Она намного более открыта миру, чем большинство людей. Ей интересны другие культуры и другие миры. Иногда она напоминает мне инопланетянку, с гордой походкой, худыми запястьями и яркими карими глазами, особенно когда поет. Но больше всего я ценю в нашей дружбе то, что она может меня полностью раскритиковать и меня это совсем не обидит. Даже когда Вейвей ведет себя как последнее чмо, я все равно люблю ее и хочу быть с ней.

Дома в Украине у меня есть старшая сестра, но у нас совсем не сложились отношения. Она работает бухгалтером в офисе, ходит на корпоративы и ездит в пакетные туры в Египет. Когда я встретила Вейвей, которая плетет мандалы из ниток, варит в кастрюлях шоколад, мыло и свечи, ночует на горе Куриная Ножка, где читает чудодейственные буддийские мантры всю ночь, и собирает магические травы, мне показалось, что я нашла свою давно потерянную китайскую сестру.

После нашего возвращения с гор Вейвей серьезно взялась за бизнес-план и часами просиживает у себя на матрасе, пялясь на желтую стену. Потом она расписала траты, необходимые для открытия кофейни-пекарни. Она работает менеджером в фармацевтической компании, ей 26, и за несколько лет она насобирала сумму денег, необходимую на исполнение ее мечты.

Сегодня солнечное субботнее утро. Я приехала к Вейвей, чтобы вместе посмотреть одно маленькое помещение на улице Лонсян, которое она хочет арендовать для пекарни. Она ждет меня у подъезда, заскакивает сзади на мопед, и мы вместе отправляемся туда.

Солнце светит в глаза, вокруг нас разноцветными овощами пестрит стихийный рынок у дороги. Мы проезжаем горы яблок и бананов, пучки шпината и мешки орехов. Вокруг нас пахнет свежестью, и Вейвей говорит, что это хороший знак. Я подъезжаю к двери, окрашенной в розовый и зеленый цвет, и глушу мопед.

«Дверь надо будет перекрасить», – говорит Вейвей, слезает с мопеда и входит внутрь. Хозяин уже ждет нас в маленькой комнатке. Как только он увидел меня, сразу захотел запросить цену повыше, но Вейвей умеет торговаться, так что быстро поставила чувака на место. Иногда мне кажется, что я так плохо говорю на китайском потому, что моя лучшая подруга – китаянка, которая всегда и во всем мне помогает. А может быть, из-за того, что я здесь преподаю английский и на работе мне не приходится практиковать китайский.

Из маленькой комнатки еще одна розово-зеленая дверь ведет в задний двор, заброшенный, с потресканной плиткой на полу. Вейвей это место понравилось сразу же, тем более что рецепты уже придуманы и испробованы и она спешит открыть пекарню к католическому Рождеству. На завтра она договаривается с собственником подписать контракт, а пока что он отдает нам ключи и оставляет нас любоваться маленькой лачужкой, которая скоро должна стать мечтой моей подруги. Раньше здесь был магазин одежды, и для того, чтобы печь, надо будет много всего поменять. Но сейчас мы радуемся, словно дети, сидим на полу и пьем горячий пуэр из термоса. Пуэр – мой любимый чай, и поэтому я живу в провинции Юньнань, где его выращивают и с заботой собирают для нас.

– А можно я по воскресеньям буду продавать здесь борщ? – спрашиваю я.

– Можешь, конечно, попробовать, но кто его будет есть, – спокойно отвечает моя подруга.

– А какое будет твое фирменное блюдо?

– Печенье с кунжутом и шоколадные кексы.

– А как ты хочешь назвать пекарню?

– Не знаю, у тебя есть идеи?

– Я считаю, что надо оставить эти розовые двери, а все остальное отремонтировать и назвать пекарню «Розовый слон», под название улицы.

– Но в названии этой улицы совсем нет слова «слон». «Лонсян» только звучит как «дракон» и «слон», на самом деле это слово связано с императорскими экзаменами на должность чиновника в Древнем Китае, – объясняет Вейвей. – Но мне нравится «Розовый слон» – хорошее название. Я еще подумаю.

Мне надо ехать на работу, и я оставляю подругу сидеть на деревянном полу будущей пекарни. Впереди три часа преподавания, после которых я планирую вернуться домой к горячей ванне и вкусному ужину.

В Куньмине становится холоднее. Я еду домой на мопеде, мои зубы стучат, и даже пальто меня не греет. Если посмотреть на глобус и провести параллель пальцем, Куньмин находится примерно на одной широте с Барселоной. Вау, жара и пляжи, скажете вы. Город Вечной Весны, скажут китайцы. Говно на лопате, скажет моя полтавская подруга, и с ней я соглашусь. Дело в том, что Барселона, в отличие от Куньмина, не находится на высоте двух тысяч метров над уровнем моря. Дело также в том, что у китайцев с давних времен страна была разделена рекой Янцзы на север и юг. У кого село было на север от речки, тому делали дома с отоплением, а кому не повезло жить на юг от реки, тот сидел и мерз. Вот такая несправедливость между буквально несколькими сотнями метров.

Как вы, наверное, поняли, наш город находился на юг от реки. И хотя задекларированные 300 солнечных дней в году (по факту намного меньше конечно же, очень помогают от холода, когда наступает зима, в Куньмине на два месяца становится намного менее комфортно, чем в Украине зимой. С конца ноября и до начала февраля можно наблюдать, как тети и дяди, работающие на улице, жгут в ведрах дерево и уголь и греются вокруг них. И это не бомжи, а трудящиеся! В шестимилионном городе! А в окнах стоят не стеклопакеты, а всего лишь стекла, потому что у нас как-никак юг. И когда просыпаешься утром и высовываешь нос из-под одеяла, можешь увидеть собственное дыхание у себя в спальне.

Когда мне звонит Рита и приглашает меня поехать на остров Хайнань на юге Китая для съемок в рекламе, я не думая соглашаюсь, потому что как раз слезаю с мопеда и дрожу от холода. Избегание холода – мое задание номер один с детства.

Ехать надо уже завтра. У меня как раз выходные, потому что у детей в школе опять какие-то экзамены. Я прошу одного парня подменить меня на последние два дня путешествия и начинаю собираться на море! Когда мы встречаемся в аэропорту, я узнаю, что с нами едут еще Брайан и похожая на ангела загорелая блондинка Ким.

Про неизмеримую безграничность неба

Захламленный остров Хайнань • Реклама йогурта и любовь • Серферы и волшебные грибочки • Ментоловый дым • Планы на будущее и безграничность хайнаньского неба

Остров в Интернете описывают тропическим и волшебным, с кокосами, пляжами и многими другими прелестями. Поскольку нас селят не в самой дорогой его части, этих особенных прелестей мы и не видим, разве что во время съемок.

Главный пляж города Санья проходит вдоль главной дороги города Санья. На пляже валяются бутылки и другой хлам, продаются жемчуг и парео, и китайские бабушки каждый вечер устраивают танцы. Обычный китайский город, только с пляжем. Я, конечно же, покупаю для Вейвей бусы и радуюсь возможности погреться на солнышке.

Три дня нас мусолят китайские агенты, возят на съемки рекламы йогурта, красят нам лицо, как шлюхам, даже Брайану, и заставляют делать одно и то же. В рекламе мы все сидим за обеденным столом, четверо иностранцев и столько же китайцев. Обедаем очень жирными китайскими блюдами и активно между собой общаемся. Потом притворяемся, что уже хорошо наелись, и Ким достает из сумочки чудо-йогурт, формула которого была разработана в Швейцарии и который помогает переваривать еду. Все мы радуемся и едим йогурт. И тогда, согласно с рекламой, переносимся из ресторана на прекрасный пляж, такой себе рай на земле.

На четвертый день съемок нас наконец-то везут на пляж.

Там мы еще полдня притворяемся, что этот йогурт решил все наши проблемы. После обеда съемки подходят к концу для всех, кроме Риты и одного китайского парня. По сюжету рекламы, в конце этого действа они влюбляются и идут к закату вдоль берега, держась за руки. Играет романтическая музыка, и реклама наконец-то заканчивается.

Пока Рита продолжает съемку, мы отходим от красивых видов с пальмами и чистым пляжем и бредем в сторону настоящего Хайнаня. Идем вдоль берега и время от времени видим дом или два, с кучей мусора, вывернутого прямо из дома в сторону моря. Мне обидно видеть, как местные жители загрязняют место, где сами живут. В Украине никто бы не захламливал собственный двор, особенно если дом стоит на берегу моря.

Я вспоминаю украинские села с покрашенными воротами и цветами над дорогой и во дворе, хозяйственными бабушками в цветастых косынках и улыбками на лицах и солнечных зайчиков, которые прыгают от дома по двору.

Все мои хорошие воспоминания ассоциированы с хорошей погодой. Я не помню ничего хорошего, что случилось бы со мной в дождь или в холод. Именно поэтому я сейчас на острове, а не в зимнем Куньмине.

Рядом с немного грязным пляжем стоит полуразваленный пляжный бар. В песке лежат доски для серфинга, а в баре сидят и смеются, судя по их виду, серферы. Мы говорим с ними по-китайски. Мне стыдно, что я понимаю этот диалог хуже всех, но и так все ясно. Парни, как я и думала, оказались серферами. Честно, я удивлена – статья в Википедии не вспоминала о таком феномене, как серфинг на Хайнани. Хотя в Китае нечему удивляться – здесь настолько много людей, что на каждое занятие найдется группа заинтересованных. Я даже знаю скалолазов и байдарочников в Юньнани.

Кто-то из серферов выглядит очень уж молодым, кому-то по виду под сорок, но все как один в прекрасной форме. Объясняют, что на Хайнани серф не такой хороший, как, к примеру, в Индонезии или на Филиппинах. Нам повезло, что мы приехали именно на этот пляж – здесь зависает большая часть серферской тусовки острова. В чем убедимся вечером.

– Я думала, вечером на волнах опасно, – туплю я.

– Это правда, – соглашается серфер Ли Му. – Вечером мы не катаемся на волнах, но у нас будет вечеринка. Сегодня, именно в эту субботу, мы празднуем годовщину открытия первого серферского бара на Хайнани. Он называется «Бо» – по случаю годовщины мы устроили турнир, и к нам приехали друзья с Филиппин.

Вот это нам повезло, снялись в рекламе йогурта, еще и с серферами затусили.

– А можете нас научить основам серфинга? Ну, так, чтобы я могла хоть на две секунды проехаться по волне? – не отстаю я.

– Нужны специальные борды для начинающих, они у нас на складе. Завтра можете поехать с Лиу Лонгом, он заодно потренируется давать уроки. Он у нас стажируется. Также рекомендую вам другой пляж.

Здорово! Я всегда хотела попробовать, но боялась почувствовать себя идиоткой и никогда не решалась. Теперь, когда буду серфить с новыми знакомыми, мне уже не так важно, упаду я или встану. Главное – поучаствовать в этой затее.

Мы все втроем едем в отель, чтоб переодеться к вечеринке и подождать там Риту. Выходим из такси, покупаем пива, жареных орешков и семечек. Гуляем по грязному пляжу у дороги. Мне так хорошо на душе – убежала с работы, иду по пляжу, завтра буду учиться кататься на серфе. Ну и что, что здесь немного не убрано? Зато люди вокруг приветливые и улыбаются. Мир не идеален, и я его все равно люблю, так же как и эту страну, полную противоречий и нелепостей.

Мы уже немного подвыпили и со счастливыми улыбками наблюдаем за бабушками на берегу моря. Бабушки энергично танцуют полутанцы-полуаэробику, немного сбиваясь с ритма, но с улыбкой до ушей. Я время от времени присоединяюсь к танцам, потом устаю и сажусь обратно к ребятам пить пиво и щелкать семечки.

Я вспоминаю украинские села с покрашенными воротами и цветами над дорогой и во дворе, хозяйственными бабушками в цветастых косынках и улыбками на лицах и солнечных зайчиков, которые прыгают от дома по двору.

Ким купается в ночном море, а мы с Брайаном общаемся.

– Вот почему в Штатах никто не ест семечек? Они ведь такие вкусные, – возмущается Брайан.

– У вас там есть бургеры и картошка фри. Люди не размениваются на такие мелочи, как семечки. Их ведь надо щелкать.

Брайан смеется и продолжает:

– А ведь правда, в Штатах настолько серьезна проблема ожирения, что она перекрыла уже все наши достижения. Люди буквально становятся инвалидами по жизни из-за неправильного питания, а потом продолжают работать на те же большие корпорации, которые кормят их дерьмом.

– Я пережила это на себе. Однажды поехала на стажировку в Штаты на два месяца. Почти ничего не ела и все равно набрала пять лишних килограммов.

– Какие дальнейшие планы? – Рита возвращается не одна, с китайцем. По сюжету рекламы они влюбились друг в друга, и в настоящей жизни, очевидно, могло случиться то же самое.

– Сегодня обязательно нужно найти волшебные грибочки, – бодро отвечает Брайан. – Я уже поговорил с Ли Му. Он сказал, на вечеринке будет один чувак, который их продает.

– Не хочу даже думать об этом, учитывая мой недавний плохой опыт с сиропом от кашля.

– Это натуральное, будет совсем по-другому, – убеждает Брайан. – В любом случае, едем на вечеринку, а там решим. Ок?

Ну, поехали. Мы запихиваемся впятером в одно такси и едем назад к немного разваленному бару. Вечеринка уже началась – громко играет музыка, все ходят от столика к столику с пластиковыми стаканчиками пива. У моря парень с длинными волосами и голым торсом крутит огненные шары на пляже. Я улыбаюсь.

– Ну как вы? – спрашивает Ли Му и протягивает каждому из нас по стаканчику пива.

– Давай знакомь нас с серферской тусовкой острова, – отвечает Ким.

И он знакомит. Парни у бара улыбаются нам. Все предлагают выпить. Я крепко сжимаю стакан в руке и осматриваюсь вокруг. Не знаю, о чем думают эти серферы, но их тела прекрасны. Можно найти себе здесь бойфренда, если они свободны.

Брайан берет меня за плечо и ведет за бар и вдоль моря. Здесь нас ждут Ли Му и Ким. Все-таки Ли Му нашел волшебные грибочки, и сегодня я попробую их впервые. Грибы свежие, на кончиках у корней осталась земля. Брайан предлагает аккуратно вымыть корни, ведь грибы растут в коровьем дерьме, которое лучше не есть из-за риска подцепить глистов. Я долго мою свою дозу грибов в воде и кладу весь пучок в рот. Медленно, долго жую и концентрируюсь на привкусе во рту. Похоже на свежие шампиньоны, иногда я добавляю такие в салат. Под зубами хрустит земля. Невкусно. Запиваю пивом и иду знакомиться с серферами.

Не верю в то, что грибы как-то на меня подействуют. Может, отравлюсь или похмелье будет сильнее. Подхожу к филиппинцу, который занял второе место на турнире. Стоим в море на выходе из бара и болтаем. Перед нами вывеска, на ней желто-кислотным цветом название бара – иероглиф «Бо», волна. Пока парень рассказывает о серфе на Филиппинах, иероглиф на баре начинает увеличиваться и уменьшаться у меня на глазах. Потом менять цвета. Я закрываю и открываю глаза, но иероглиф не перестает вибрировать.

Наверное, то, что я съела двадцать минут назад, начало действовать. Я прошу у Ким сигарету. Курю. Обжигаю легкие мятной свежестью. Мои легкие кажутся мне необъятными и бесконечными, как небо. Я могу втянуть в себя дым одной сигареты зараз. Ментол нежно холодит мои губы и язык, я в нирване. Весь вечер продолжаю курить эти солнечно-теплые и прохладно-мятные ментоловые сигареты. Они расширяют мое сознание, или же я так думаю.

В какой-то момент чувствую себя очень счастливой. Не знаю, сколько прошло времени. Стою по колено в море, рядом никого нет. Соленые морские волны щекочут мои ноги, а сладкие волны счастья вибрируют по всему телу. Я не чувствую ни течения времени, ни ветра, ни прохлады. Мне кажется, одна моя часть растворилась в море, а остальная плавно растворяется в небе. Мысли танцуют в пустоте. Взгляд остановился на кроне деревьев. Я вижу каждую маленькую деталь листьев, от стебеля к жилкам, как они гармонично колыхаются в темноте, и чувствую тепло между ногами. Все во мне выключилось, а физические процессы продолжаются сами по себе.

Вдруг слышу взрыв и от страха сажусь в море, сдавив в руке пустой стаканчик от пива. Вижу яркие искры красного цвета в небе. Не могу двигаться – тело мое закостенело и процесс мышления также. Я закрыла с перепугу глаза, и передо мной появилась картина страшного взрыва в Хиросиме, с грибоподобной тучей дыма. Кажется, здесь случилось то же самое. Открываю глаза – меня слепят разноцветные фейерверки, которые рассеялись в небе светом – серферы празднуют свою годовщину.

Так и сижу, ослепленная светом. И вот меня находит Рита. Вытирает меня серферским полотенцем, надевает на меня свое запасное платье с длинными рукавами и ведет на пляж, подальше от огней бара. С каждым шагом в темноту мне все проще дышать и видеть. Я опять зажгла ментоловую сигарету. Мы пришли на место, где на подстилке лежат Брайан и Ким и смотрят на звезды. Ложусь рядом и сворачиваюсь в эмбрионный клубочек, рассматривая вселенную. Мне очень уютно. Все молчат.

Вспоминаю о том, как мы с Вейвей шли по ступенькам длиной в три километра, и мне тогда казалось, что Дали уже совсем близко. Все большие достижения начинаются с маленьких успехов. Я не уверена, чем именно мне сейчас стоит заниматься, но знаю, что люблю делать много чего. Нужно лишь чуть дисциплины, чтобы поддерживать свою мотивацию в сложные дождливые дни, когда не хочется ничего делать. Может, тогда я найду свою большую идею. Путь осилит идущий.