Текст книги "Сердце дьявола"

Автор книги: Катерина Калюжная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Я тебе не верю, – прошептал Рома. Он старался прикурить сигарету, но у него ничего не выходило. Руки, державшие зажигалку, слишком дрожали, отчего неверное пламя крикета постоянно гасло. Линда не глядя помогла ему, отправив крохотную искру в нужном направлении. Новичок от неожиданности закашлялся.

– Ты можешь верить или не верить, правда от этого не изменится. Тебя ждет очень трудная и очень долгая жизнь. Мне жаль, но в ней не будет места ни для выпускных, ни для балов на теплоходиках, ни для прочих вещей, о которых ты, возможно, мечтал. Не будет, по крайней мере, пока. Потом, через какое-то время, когда ты выучишь все, что требуется знать магу для самостоятельной жизни, выберешь себе коалицию или какой иной путь, у тебя появится свободное время, и ты сможешь наверстать упущенное. Даже поступить снова в школу или в институт. Но должна предупредить тебя, что тех эмоций и впечатлений, которые ты испытывал раньше, уже никогда не будет.

– Докажи свои слова! – голос у Романа трясся. В нем больше не было того апломба, с которым молодой человек знакомился с симпатичной ровесницей.

– Тебе не хватило доказательств? – поинтересовалась Линда, указывая пальцем в сторону песочницы. Парень никак не отреагировал на ее комментарий, продолжая смотреть в черные колдовские глаза. – Хорошо. Я докажу тебе свое бессмертие.

Линда провела по воздуху рукой. В ней тут же возник кинжал.

– Потрогай лезвие. Не бойся.

Роман, как зачарованный коснулся пальцем острия. Тут же выступила алая капля крови. От неожиданности новичок отпрянул в сторону.

– А теперь смотри!

Не задумываясь, Линда вонзила клинок себе в грудь. Во все стороны полетели брызги крови, на светлом топе расплывалось огромное красное пятно. На миг глаза волшебницы закатились, и она пошатнулась. Роман сорвался с места и, не зная, что предпринять, заметался вокруг раненой. Его лицо сделалось матовобелым, на нем явственно просматривался зеленоватый оттенок.

– Да что ж ты делаешь?! – запричитал он. – Скорую, надо срочно вызвать скорую! Боже мой! Боже мой!

Трясущимися руками парень попытался вытащить телефон из кармана слишком узких джинсов. У него ничего не получилось, и он занервничал еще сильнее. Тем временем в глазах Линды снова появилась жизнь. Кровавое пятно перестало растекаться по одежде, несмотря на то, что кинжал все еще торчал из груди. Без малейшего усилия она схватила оружие за рукоять и вытащила наружу.

– Смотри! – Она разорвала руками испорченный топ и продемонстрировала грудь, на которой не было ни царапины. Она так и не поняла, что повергло ученика в смущение – неопровержимые доказательства бессмертия или грудь, на которой не было лифчика. Прежде чем Роман успел что-либо сказать, она дотронулась до топа, и в мгновения ока он стал прежним, целым и чистым. – Убить нас может только магия. Больше ничего. Мы не болеем, не можем утонуть или сгореть в огне. На нас не действуют ни пули, ни ножи, ни кинжалы. Они не могут даже причинить существенной боли.

– Хорошо, хорошо! Ладно! – закричал сбитый с толку и не на шутку перепуганный парень. – Я верю, что ты ведьма. Верю в твое бессмертие! Но ко мне это все не имеет ни малейшего отношения. Я обычный парень. Во мне нет и никогда не было ничего особенного. Я не умею колдовать, не смогу выжить после удара кинжалом в грудь. Я не хочу всего этого.

Больше Линда не стала тратить времени на слова. Ей попался на редкость упертый ученик, который сам еще не осознал, что с ним что-то не так. Она размахнулась и отпустила в полет кинжал, который все еще держала в руке. Со свистом разрезая воздух, нож полетел к парню. Его глаза округлились от ужаса, но ничего сделать он не успевал. В нем не было свойственной воителем усиленной реакции и скорости, а как отразить кинжал магией, он не имел ни малейшего представления. К тому же с упорством, достойным лучшего применения, он продолжал отрицать свои способности, и от этого делался намного слабее.

Лезвие вошло точно в то место, где билось его сердце. Лицо Романа побледнело еще больше и немного вытянулось. Он пошатнулся на месте, смешно взмахнул руками и лишь после этого заметил, что боли не испытывает, хоть и ощущает холодную сталь, вонзившуюся в его плоть. Кровь стекала по одежде, образуя у ног небольшую лужу, но Рома продолжать стоять, не шевелясь, и глядел на украшенную изумрудами гарду.

– Вытаскивай его, или тебе понравилось? – минут через пять спросила Линда, которой порядком надоело наблюдать за реакцией своего нового протеже.

Рома послушно дернул за рукоять. Кинжал оказался у него в руке. Отбросив опасную вещь в сторону, парень коснулся предполагаемой раны и, как это было в случае с Линдой, не нашел даже следа, говорившего о том, что пару секунд назад его буквально убили.

– Надеюсь, теперь тебе хватит доказательств?

– Наверное, – выдохнул Роман. Краска постепенно возвращалась к его щекам, а в глазах вновь просыпалась жизнь. – Можешь очистить мою одежду. Не хочу пугать Ленку, когда вернусь домой.

– Ты не вернешься домой, – отрезала Линда, тем не менее исполнив просьбу ученика и отчистив его рубашку от крови. – До тех пор, пока ты не научишься владеть магией, оставаться среди смертных для тебя опасно. А еще опаснее это для тех, кто будет находиться рядом с тобой. Ты можешь проклясть, убить, сглазить, да что угодно! И сам не будешь догадываться о том, что наделал.

– Но Лена… – попытался запротестовать Роман, однако волшебница прервала его властным движением руки.

– Она даже не заметит твоего отсутствия. Не переживай. Когда станешь полноценным магом, у тебя появится возможность помочь сестре. Пока же придется оставить все как есть. Идем. Будешь жить в моем замке. Сегодня надо представить тебя остальным членам коалиции, а главное – моим воителям, чтобы они не попытались тебя прикончить. Некоторые из них тоже наделены даром.

– Воителям? Это еще что за штука?

– Как же тяжело общаться с тем, кто не знает совсем ничего! – вздохнула Линда и взяла парня под локоть. В ту же секунду полог невидимости, который она предусмотрительно наложила на весь двор, прежде чем демонстрировать свои умения, с тихим шелестом пал. Теперь их мог лицезреть любой прохожий, но не нашел бы ничего необычного в представшей его взору картине. Просто еще одна парочка малолеток, мило беседующих друг с другом.

Южные ночи очень темные. Над головой мерцает россыпь зеленоватых звезд, под ногами шуршит мягкий песок, совсем близко шумит прибой. Издалека доносится музыка, которую неутомимый Dj ставит на отельной дискотеке. Периодически воздух пронзают радостные вопли девчонок, а иногда раздается приглушенный шепот, идущий от лежаков, скрытых соломенными настилами. Примерно раз в десять-пятнадцать минут вдоль кромки воды проходит сурового вида охранник, в чьи обязанности вменяется следить, чтобы никто из любителей ночного купания не полез в воду.

Алина шла по берегу. Если бы она захотела искупаться, никакая охрана не смогла бы ей этого запретить. Да и ядовитые рыбы и прочие змеи, приплывающие по ночам к берегу, были ей совершенно не страшны. Начать хотя бы с того, что вряд ли хоть одной напасти удалось бы ее банально догнать.

Однако во время своего путешествия девушка не пользовалась своими особыми возможностями. Здесь и сейчас она была обычной молодой мамой, отдыхающей со своим ребенком и няней.

Остановившись, Серебряная подобрала с земли небольшой камушек, который детвора с утра таскала с места на место, и, размахнувшись, кинула его в темноту. Всплеска она не услышала: повинуясь воле сильной руки, камень улетел так далеко, что колебания от его падения смог бы различить разве что вампир, а таковых в этом отеле не было.

Алина присела у самой воды, вглядываясь в ночную темноту. На уровне горизонта виднелись сигнальные огни парохода, с его палубы тоже лилась музыка. Это была знакомая песня, под которую они любили танцевать с Антоном. Образ Зеленого встал перед глазами, словно он был из плоти и крови. Серебряная прикрыла глаза, желая насладиться собственной галлюцинацией. Воображение рисовало знакомые глаза, в которых словно отражались зеленоватые звезды, блики луны, запутавшиеся в светлых волосах, пунцовые губы, шепчущие нежные слова. Она позволила фантазии так далеко увести себя, что вскоре перестала различать грань между реальностью и грезой.

Так было каждый вечер с тех пор, как Алина покинула Москву. Один за другим мелькали города. Солнечная Анталия сменилась старинной Прагой, романтический Париж пришел на смену огням Лос-Анжелеса, туманный Лондон затмил суетливый Берлин, праздничная Барселона уступила место вечному Риму. Теперь, спустя почти три месяца после своего отъезда, Серебряная наслаждалась видами Красного моря с берегов Хургады. Она никогда в жизни столько не путешествовала, и, признаться честно, эта хаотичная поездка скорее напоминала бегство, нежели долгожданный отпуск. Мир был огромен. В нем вполне могла затеряться одна бессмертная девушка вместе со своим ребенком и его няней. Она могла спрятаться от друзей и врагов, скрыться от вездесущего ока магов, стать недосягаемой… для всех, кроме самой себя.

Она уезжала из родного города в надежде привести свои чувства и мысли в состояние покоя. Убить в себе детскую, слишком пылкую любовь, чтобы на ее месте могло взрасти чувство более зрелое и глубокое. Но то, что она чувствовала к Антону, не отпускало. Она, его возлюбленная и невеста, не могла справиться с бешеной страстью, кипевшей в крови и заставлявшей ее думать лишь о нем и на фешенебельном пляже пятизвездного отеля, и в соборе Святого Петра, и рядом с Эйфелевой башней, и под Большим Беном, и на аллее звезд.

По ночам мысли и воспоминания становились особенно навязчивыми и, несмотря на усталость, подолгу не давали ей уснуть. Вместо того чтобы научить Алину жить самостоятельно, каждый миг разлуки все надежнее доказывал ей: без Антона она не может дышать. Несколько раз девушка срывалась с места, готовая сесть в самолет до Москвы или плюнуть на все и воспользоваться индивидуальным порталом. И, лишь собрав все вещи, подняв переполох в своей маленькой вотчине, состоявшей из сына и няни – Камиллы Романо, покупала билет в новый уголок света. «Еще не время, – твердила она себе, – еще не время». Но сердце тревожно сжималось в груди, шепча: «Пора, пора, пора».

Примерно три-четыре раза в неделю Алина просыпалась, едва закрыв глаза, мучимая жгучей ревностью. Ей казалось, что жених, обиженный ее решением, непременно найдет другую, а она просто не переживет, если он еще раз оставит ее. Тогда она вскакивала с постели и принималась кидать одежду в огромный чемодан, поднимая в процессе такой шум, что будила Камиллу, находящуюся в соседней комнате. И та с огромными усилиями втолковывала своей работодательнице, что с возвращением придется повременить хотя бы до утра.

С восходом солнца все повторялось. Измученная и невыспавшаяся Алина слонялась по улицам чужих городов, стараясь научить себя жить самостоятельно.

Примерно полтора месяца назад у нее появился веский повод вернуться. Стас, который раз в неделю связывался с ней по мысленной связи, передал Серебряной приглашение на свадьбу Алисы и темного Макара. Тогда она находилась в Лос-Анжелесе. Купив дорогие подарки новобрачным, Алина отправилась в аэропорт, но вместо того, чтобы сесть на рейс до Москвы, улетела в Париж. У нее пока не было сил вернуться домой.

Раз пять она почти решалась позвонить Антону и попросить его приехать к ней, но что-то неизменно останавливало ее. То расшалится сынишка, то в дверь номера постучит официант с полным подносом еды, то волна прибоя намочит аппарат, и он перестанет работать.

Она, как мантру, повторяла по сто раз на дню: «Если мы не научимся усмирять горящий внутри огонь, то погубим и себя, и других», но звучало это уже не так убедительно, как сразу после финальной битвы с Сантьяго. Тогда – измотанная, еле стоящая на ногах – она верила в то, что поступает правильно. Сейчас от былой уверенности не осталось и следа. Лишь упрямство и дурацкая гордость заставляли ее идти до конца в неосмотрительно принятом решении, хотя в глубине души она уже поняла всю тщетность своих усилий. То, что она хотела усмирить, разгоралось лишь сильнее.

После порции ежевечерней пытки грезами Алина встала и, не торопясь, пошла по успевшему остыть песку к своему бунгало. По пути ей встречались целующиеся парочки, большинство из которых забудут о существовании друг друга, едва ступив на родную землю. Но сейчас их довольный вид, плотно льнущие в едином порыве тела и звонкий смех причиняли Серебряной почти физическую боль.

– Нет, надо возвращаться домой, – прошептала Алина, сама не веря в то, что сядет на самолет в нужную сторону.

– Алина, как у тебя дела? – раздался в голове спокойный голос Стаса.

– У меня все в порядке, – ответила она дежурной фразой. – А у вас?

– Мы все по тебе скучаем, – мягче, чем обычно, проговорил Черный. – Вернулась бы ты поскорее.

– Что-то случилось? – Серебряная ощутила смутную, необъяснимую тревогу.

– Нет, просто надоело смотреть на кислые мины некоторых общих знакомых, – ответил глава их группы.

– Пока не могу, – призналась девушка, прекрасно понимая, о ком говорит Стас.

– Ладно, рад, что все нормально. Свяжусь с тобой через неделю.

– Отлично. Пока.

Стас отключился так же внезапно, как до этого появился. Каждый раз, когда его голос исчезал из постоянно молчавшего ментального эфира, Алина ощущала пустоту и как никогда чувствовала себя песчинкой, затерявшейся в бесконечно огромном мире.

Ключ-карта вошел в замок. Дверь бесшумно распахнулась. На Алину повеяло холодом кондиционера и запахом собственных духов. Не зажигая свет, она прошла к кровати, скинула с себя одежду и прижалась всем телом к прохладному одеялу. Завтра ее ждал новый день и новая борьба с собой.

Констанция оказалась очень веселой и интересной женщиной. Давно Максим не получал такого удовольствия от общения с представительницами прекрасного пола. Плюс она была невероятно хороша, умела себя вести во всех жизненных обстоятельствах и выглядела одинаково эффектно что на дорогой вечеринке в шикарном дизайнерском платье, что едва выйдя из душа с мокрыми волосами и закутанная в полотенце.

Их отношения перестали быть платоническими еще в первый вечер знакомства. Тогда, после долгой прогулки по ночной Москве, они наведались в квартиру Макса, теперь имевшую статус холостяцкой.

– Твоя жена? – спросила вампирша, указав на расставленные тут и там фотографии Алины.

– Бывшая, – уточнил Бордовый. Ему не хотелось обсуждать щекотливую тему, и его подруга поняла это без слов.

Они провели за закрытыми дверями два дня, не вылезая из постели. И только голод заставил их выползти на улицу. Через четыре дня Констанции пришлось вернуться в замок Маргариты и заступить на дежурство. Она еще раз взяла обещание – теперь уже со своего любовника – расспросить светлых о ее прошлом.

Максим показал фото паре девушек из свиты Катерины, которые как бы случайно подошли к нему на улице, одному «летучему» Линды, нескольким «котам» Глафиры и трем «демонам» Кристофера. Но результат был один: никто никогда не видел женщину с таким лицом. Макс решил пройтись по более старым представителям бессмертного мира, но пока возможности не представилось. В замке он сейчас появлялся редко, предпочитая проводить с Констанцией все ее свободное время, и даже со своими друзьями практически не виделся. Когда эти встречи все-таки происходили, фотографии, как назло, под рукой не оказывалось.

Как Констанция и предсказывала, едва покинув замок Линды, Максим Дубровин превратился в знаменитость. К нему проявляли интерес как «коты», так и «растлители», которых можно встретить во множестве на любой улочке города. Помимо этого, к нему постоянно подходили незнакомые воители из других подразделений. Светлый вампир произвел сенсацию, а когда желающие знакомились с ним лично, то влюблялись окончательно, уже не в окутанную тайной сущность, а в обычного обаятельного человека. Несмотря на то, что Макс частенько бывал резок, особенно в отношении представителей темной стороны, это не уменьшало ни его популярности, ни количества откровенных взглядов, которыми награждали его женщины.

Днем вампир обычно гулял по городу или спокойно проводил время перед телевизором. Вечером к нему в гости приходила Констанция, и его пустая квартира оживала. Она приносила с собой заряд неисчерпаемой бодрости, радость и звонкий смех. Те несколько картинок, которые подсознание Макса хранило в память об Алине, начали тускнеть. И спустя всего полтора месяца ни в одной комнате больше не было фотографий его бывшей. Хотя Бордовый по-прежнему частенько видел Серебряную во сне и порой вздрагивал от звуков голоса, похожего на ее, его мысли уже принадлежали другой.

Когда он поделился этим откровением с братом, Антон искренне обрадовался и, казалось, вздохнул с облегчением.

– Безусловно, роман с темной девушкой не самый лучший вариант, когда речь идет о нашем нестабильном мире, – сказал Зеленый, – но я рад, что у тебя все хорошо. Иногда я думаю, что для тебя потеря памяти – это не так уж и плохо. После истории с Верой ты приходил в себя несколько десятилетий, а сейчас, независимо от Алининых решений, чувствуешь себя вполне неплохо.

Максим уже знал все подробности своего прошлого и был в курсе, что его первая возлюбленная, воительница по имени Вера, погибла в Берлине на заре двадцатого века, но до встречи с Алиной он не мог забыть бывшую любовь и не вступал в связи, которые длились бы дольше недели.

– Хотелось бы познакомиться с твоей новой пассией, – весело смеясь, сообщил Роберт, хлопая друга по плечу, когда Макс посвятил его в историю своего неожиданного романа.

– Ты женат, – в тон ему ответил Макс. – К тому же, не уверен, что она горит желанием общаться со светлыми.

– Ты тоже светлый, не забыл?

– Я же вампир. Кстати, у меня есть ее фото. – Макс полез в бумажник. – Констанция просила показывать его всем знакомым, вдруг кто вспомнит, кем она была до ритуала.

Фотографии в бумажнике не оказалось.

– Черт, похоже, забыл дома. В следующий раз обязательно привезу, – заверил друга Максим.

– Будь очень осторожен, не говори ничего лишнего, – предупредил вампира Стас, когда до него дошли слухи об увлечении Бордового. Макс лишь согласно кивнул головой. Ему не надо было объяснять его обязанности, впрочем, как и Констанции. Когда они оставались наедине, то никогда не обсуждали ничего, что имело отношение к делам их магов. Это было негласное правило, которое соблюдали все воители, имеющие связи с чужаками.

– Надеюсь, у вас все получится, – улыбнулся Влад, которому о таинственной Музе Максима по секрету рассказала Соня. Ей поведала об этом Хадижа, а той, в свою очередь, сообщил обо всем Роберт, едва за товарищем захлопнулась дверь. Максу оставалось лишь посмеяться над тем, с какой скоростью в их компании распространяются слухи. – Тебе пора найти свое собственное счастье, – с улыбкой добавил друг.

– Да уж, надеюсь, никто из вас не будет претендовать на немертвую! – Максим совсем не был уверен, что у них с Констанцией все настолько серьезно, как хотелось думать товарищам. Более того, он сомневался, что хочет связывать себя с кем-то. Однако он никого не пытался переубедить, а потому все продолжали радоваться за него. В любом случае ему было хорошо с вампиршей, а это само по себе стоило многого. На данном этапе на большее Максим не претендовал.

К концу августа темная красотка успела основательно войти в его жизнь и глубоко запустить свои корни. Она приезжала к нему домой не реже двух, а то и трех раз в неделю. Они вместе бродили по ночным улицам, вместе охотились, вместе ходили в кино на сеансы для взрослых, а иногда даже посещали рестораны, хотя ничего, кроме воды, никогда не заказывали.

В последний день лета они снова встретились в условленном месте, которое приглянулось Констанции еще задолго до знакомства с Максимом. Они взялись за руки и, страстно поцеловавшись, вышли из-под сени деревьев, чтобы немного пройтись. Вечер был теплым, ничто не предвещало скорого прихода осени. Они брели куда глаза глядят и разговаривали о всякой ерунде.

– Одна моя подруга считает, что лучше ничего не помнить о своем прошлом. – Разговор о том, что тревожило обоих вампиров, заходил у них при каждом свидании. Тема утерянных воспоминаний неустанно кружилась в бессмертных головах, заставляя вновь и вновь обсуждать то, о чем давно все было сказано.

– В чем-то она, конечно, права, – согласился Максим, поправляя выбившуюся из прически Констанции прядь волос. – Только она понятия не имеет, каково это – ничего не знать о самом себе. Когда я служил Сантьяго, порой мне казалось, что я схожу с ума. Образы вертелись в голове, но я не мог понять, что они значат. Мне снились сны, но я не узнавал лиц тех, кого видел. Я все время боялся, что убью кого-то, кто был дорог мне прежде.

– Катя думает, что лучше все начать заново, чем знать, как могла бы сложиться жизнь и как вышло. Она никак не может смириться с обращением.

– Говорят, с теми, кто до обращения был смертным, такое случается часто. Но, думаю, это не оттого, что они помнят свое прошлое, а потому, что их мозг не был готов к подобным переменам. Воители, давно переставшие быть людьми, после очередного ритуала меняются не так сильно. Вместе со знаком мы получаем иную мораль и способности. У нас больше знаний и умений. Антон, мой брат, который изучил всю библиотеку Линды, уверен, что тут дело в психике. Когда воитель становится вампиром, его внутреннее «я» сохраняется, пусть оно и заблокировано из-за магический связи знака с гранью. По сути, такие, как мы, меняют одного господина на другого, у нас появляется новый дом и новые друзья, но принципиально все остается по-прежнему. Со смертными другая картина. Еще вчера они спокойно пили пиво где-нибудь в пабе, надеясь, что не подхватят грипп. И вот они уже бессмертные и должны платить за вечность, постоянно находясь на линии фронта. Они были хозяевами своей коротенькой жизни, а кем стали? По сути, рабами. И их выбор, как правило, не был добровольным. Мы сами принимали решение, а значит, имели определенный склад личности, они же попали во власть обстоятельств.

Констанция ничего не ответила на длинный монолог Макса. Некоторое время они шли молча. С неба упало несколько капель дождя. В кронах деревьев зашумел ветер. Ноги несли их туда, где неизменно заканчивалась каждая их встреча – домой в Максиму.

Вампир открыл дверь и нащупал выключатель лампы. Голубоватый свет зажегся сразу везде, прогоняя тени из всех уголков квартиры. Констанция сняла легкую куртку и, разувшись, прошла в гостиную. Максим уже готовил Кровавую Мэри на вампирский манер.

– Линда договорилась с банком крови? – поинтересовалась девушка, принимая из рук любовника бокал.

– Да. Теперь мне необязательно рыскать по городу, словно голодному зверю, – ответил Макс, касаясь ее бокала своим.

– Ты и есть зверь, милый, – пригубив напиток, кокетливо сообщила Констанция. – Причем опасный зверь. Такой же, как я…

Голос вампирши сделался чуть хриплым. Она залпом допила коктейль и без романтических прелюдий бросилась на шею Максиму. Бордовый уже успел привыкнуть к неожиданным перепадам ее настроения и не особо удивился, когда от грусти и меланхолии меньше чем за пять секунд она перешла к обжигающей сексуальности.

Ткань, из которой была сшита одежда, не выдержала натиска сильных пальцев, и рубашка Макса, треснув по швам, упала на пол. За ним последовал крохотный топик Констанции. Досадную преграду из двух пар джинсов устранили таким же образом, просто порвав на куски. Возиться с застежками уже не было сил. Страсть, которую вампирша разжигала в Максиме, могла спалить дотла, не хуже открытого огня. Но в ней было приятно раствориться без остатка. Именно это больше всего и нравилось светлому в этой девушке. Умение заставить мозг полностью подчиниться инстинктам.

– Ты сумасшедшая, – прошептал он, когда Констанция повалила его на журнальный столик, не выдержавший вес двух немертвых тел. В спину впились осколки стекла, но это только разогрело желание, и Максим, не сдерживаясь, впился в губы подруги жестким поцелуем. Она откликнулась на его зов, прижавшись всем телом к прохладной груди любовника…

Звонок в дверь заставил парочку замереть.

– Не открывай, – прошептала Констанция, покусывая острыми, как бритва, зубами мочку уха Максима, тем самым доводя его до исступления. Звонок прозвенел вновь, не дав вампиру забыть о нежданном посетителе, томившемся за дверью. У него не было ни одного предположения, кто бы это мог быть.

– Надо посмотреть, кого там принесло, – вздохнул он после третьей трели и неохотно поднялся на ноги.

– Рубашку накинь, – посоветовала вампирша, перекатываясь на спину. Стекло хрустнуло под ее кожей, не причинив существенного беспокойства. Максим на секунду исчез в спальне и появился уже в банном халате. Кто бы ни зашел к нему в гости, вряд ли его смутит разобранный вид хозяина, особенно если учесть, что стрелки часов указывали на половину второго ночи.

Осторожно прикрыв дверь гостиной, чтобы гость не видел расслабляющейся на полу обнаженной Констанции, он неторопливо направился в прихожую, подгоняемый неумолкающим звоном колокольчиков.

– Привет, Максик! – завопила Хадижа, переступая порог. – Я на минутку. Роберт вчера забыл у тебя бумажник, а я как раз проезжала мимо и решила забрать. Надеюсь, я тебя ни от чего не отвлекла? – тараторила арабка, обвив тонкими ручками шею вампира.

– Как тебе сказать, – усмехнулся Макс, которого непосредственность Розовой иногда ставила в тупик. – Сейчас принесу бумажник.

– Отлично. А чаем угостишь? – продолжила щебетать Хадижа. Она успела разуться и скинуть короткий плащик. Вид у нее был самый решительный. Судя по всему, она твердо вознамерилась остаться в гостях еще как минимум на час.

– Э, сейчас не самое удобное время, Хадижа, – попытался остановить подругу Максим. – Дело в том, что я не один.

– Вау! – заголосила Розовая, подпрыгнув от восторга. – У тебя загадочная мадемуазель Констанция. Ребята обзавидуются, когда узнают, что я с ней познакомилась, а они нет.

Бордовый обреченно вздохнул. По опыту зная, что цунами остановить проще, чем Хадижу, которая нуждалась в удовлетворении своего любопытства, он покорно отошел от двери в комнату. Почему-то у него не возникало сомнений, что операция под кодовым названием «знакомство с подружкой Максима Дубровина» была тщательнейшим образом спланирована его друзьями, а Хадижу отправили на передовую как единственного человека в команде, на которого невозможно сердиться.

Не испытывая ни капли смущения, Розовая толкнула дверь и вошла в гостиную Макса, как к себе домой, растянув губы в самой приветливой улыбке, на которую была способна.

Констанция восседала на кресле в длинной футболке Максима. Ее собственная одежда была безнадежно испорчена и точно не годилась для знакомства с боевыми товарищами парня, принадлежавшими к противоборствующей стороне. Она с королевским достоинством взирала на ночную гостью, не собираясь выказывать ни смущения, ни тем более враждебности. В конце концов, у светлых друзей Максима гораздо больше прав для того, чтобы находиться у него дома, нежели у темной любовницы. В отличие от нее, они здесь были на своей территории. Так гласили нерушимые законы их мира.