Текст книги "Демоны мрака"

Автор книги: Катерина Калюжная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Алина, – повторила Катя спустя минут пятнадцать. – Послушай меня, пожалуйста.

Просительные интонации раздражали, им было сложно противиться. Пришлось повернуть голову и посмотреть в довольное жизнью, веселое лицо, лицо того, кого не съедает изнутри боль. Конечно, она могла бы игнорировать надоедливый голос, но тогда его обладательница еще долго не уйдет. Ее сердце так и будет биться под боком, ее легкие не перестанут гонять воздух, создавая неприятный ветерок.

– Тебе надо взять себя в руки, – банальные пустые слова, как Алина и ожидала, ничего нового, ничего того, что бы ей ни говорили раньше. Даже бабушка приезжала из Смоленска на один вечер, чтобы сказать то же самое. – Ты должна. Жизнь не остановится, как бы тебе этого ни хотелось, и ничего не изменится. Потом ты поймешь, так лучше для тебя. Такая любовь как ветрянка – чем раньше переболеешь, тем легче пройдет. Конечно, останутся шрамы, но их можно спрятать, замаскировать. Их никто не увидит, и в итоге ты сама забудешь о них.

– Ты ничего не знаешь, – прошептала Алина. От постоянного молчания голос сделался тихим и грубым. Она не понимала, зачем говорит с Катей. Разбитной блондинке, думающей только о выпивке и сексе, никогда не понять, что она пережила.

– Я знаю, гораздо больше, чем ты можешь себе представить! – подруга заговорила резко. В ней ощущалась сила, какой раньше Алина не замечала. – Хочешь узнать, почему я ушла в академ? Настоящую историю, не ту, которой я потчую наших однокурсничков весь последний год?

Когда-то Алине это было очень интересно, но, сколько бы она ни спрашивала, Катя всегда отшучивалась. И вот она сама готова рассказать свою историю, а Львова не может найти в себе даже тени любопытства. Но подруге все равно, она продолжает говорить, громкая речь вызывает головную боль. В этом есть свой плюс: физическая боль притупляет душевную.

– Еще в школе я начала встречаться с парнем из своего класса, – говорила Катя, – у нас была волшебная любовь, красивая до безобразия. Цветы, конфеты, поцелуи при луне. Он был моим первым любовником, я тоже была для него первой. Мы не расставались ни на час. Вместе ездили в школу, он встречал меня перед подъездом каждое утро, у него всегда в руках были тюльпаны, или розы, или еще что-нибудь. Мы сидели за одной партой, держались за руки все время, пока учителя занудствовали о нейронах, протонах, химических реакциях, героических битвах и прочей неинтересной для нас ерунде. После уроков мчались ко мне. Родители тогда уже взяли в привычку надолго уезжать. Так прошло два года. Идеальных и самых счастливых. Пришло время поступать в институт, и мы поступили. Естественно, вуз мы выбрали один. Попали в одну группу, все как по заказу. Мы не могли дождаться восемнадцати, хотели сразу же пожениться. Даже предков познакомили, и наши матушки вовсю обсуждали церемонию бракосочетания. Все было отлично до ноябрьских праздников. На них он уехал с сестрой и ее парнем в пансионат. Я ни о чем не беспокоилась – он частенько уезжал с кем-то из родственников. Вернулся он в последний день выходных и сразу приехал ко мне. Я ждала его с нетерпением, за три дня успела страшно соскучиться. Вместо поцелуев и признаний, он встретил меня холодным взглядом. Я попыталась его обнять, он отстранился. Молча я смотрела, как он снимает куртку, разувается, проходит в мою комнату. На мамино приветствие он даже не ответил. Долго тянуть он не стал. Выпалил на одном дыхании, что уходит. Он подумал и понял: все это слишком рано, он должен строить карьеру, должен успеть пожить. Клялся, что любит меня и если пару лет я подожду, все может снова быть как раньше. Истинной причины его решения я так и не узнала. Другой у него не было еще долго, это я знаю точно. Просто он так решил. Несколько месяцев я лежала в постели и смотрела в потолок. Родители смогли организовать мне академ. Все лезли ко мне с сочувствием, глупыми словами, советами. А я чувствовала, что умираю, задыхаюсь. Тогда я чуть не сошла с ума. Но однажды стало легче. Я встала, привела себя в порядок и вышла из дома. Прежней я уже не была и не буду никогда. Но жизнь продолжается, просто больше я не смотрю на нее серьезно.

Алина не заметила, как слова Катиного рассказа складываются в предложения, которые обретают смысл и доходят до сознания. В голубых глазах подруги она увидела отголосок своей боли. Когда она замолчала, Алина почувствовала, как по щекам текут слезы. Она прижалась к плечу Шемякиной и зарыдала в голос, громко с криками и всхлипами. Так она не плакала даже в первую ночь.

Катя осталась до утра. Отец принес девушкам бутылку крепленого вина и два бокала, они ее выпили, сходили в ближайший магазин и купили еще одну. В тот день Алина начала курить. Раньше она отказывалась даже пробовать, опасаясь, что потом не сможет распрощаться с дурной привычкой. Теперь подобные мелочи значения не имели.

Утром пришло решение. Если она хочет избавиться от боли, она должна знать правду. Почему Антон от нее ушел, что она сделала не так?

Заветный номер его мобильного она за истекшие недели набирала почти ежедневно, но безразличный женский голос каждый раз сообщал, что «абонент временно заблокирован». Найти его через друзей Львова не могла, никого из них она ни разу не видела, если не считать Влада и Сони. Разыскать их оказалось невозможным. Они пришли на новогоднюю вечеринку по приглашению тогдашнего Катиного парня, Вадима, с которым подруга давно рассталась. Они связывались тоже через сотовый, как назло, он с тех пор успел сменить номер.

Пришлось ехать на квартиру, в которой Алина и Антон провели вместе столько счастливых часов. Боль оглушила ее, как только она вышла из метро. Здесь когда-то он ее целовал, а там прошептал на ухо: «Я тебя люблю», за тем углом она впервые обратила внимание, какого великолепного оттенка у него волосы, а вот за тем он обычно покупал ее любимые булочки. Пять минут она продиралась сквозь сгустившуюся тьму, опустившись на мокрый от дождя парапет. Когда глаза снова стали различать окружающее, Алина взяла себя в руки и направилась в сторону знакомого дома.

Пока лифт медленно считал этажи, девушка чувствовала, как трясутся колени и стучат зубы. Дрожащей рукой она дотянулась до звонка. Мелодичный перезвон колокольчика прогремел, как набат. Несколько минут ничего не происходило. Алина еще раз нажала на кнопку, не зная, рада или нет тому, что трудному разговору не суждено состояться.

Дверь распахнулась внезапно. Алина изо всех сил пыталась услышать приближающиеся шаги оставившего ее, но оттого не менее любимого мужчины, и пропустила момент, когда щелкнул замок. На пороге стоял незнакомый пожилой человек с глубокими залысинами и осунувшимся морщинистым лицом.

– Антон дома? – спросила Алина, стараясь удержать огонек последней надежды. Она почти убедила себя, что к парню в гости заехал отец, которого она никогда не видела, не желая мириться с очевидным фактом.

– Вы, вероятно, ошиблись квартирой, – проговорил мужчина надтреснутым голосом.

– Нет-нет, я уверена, здесь живет молодой человек. Его зовут Антон, – тараторила она как заведенная.

– Может, раньше и жил, только теперь это моя квартира! Я снял ее почти месяц назад.

С этими словами неприятный тип, поселившийся в их любовном гнездышке, захлопнул дверь перед носом ошеломленной постигшим разочарованием девушки.

Она сидела на лестнице, пытаясь зажать разверзшуюся в груди рану. За окном успело стемнеть. Уличный фонарь уныло светил в окно на площадке этажом ниже. Алина спустилась к нему, желая последний раз насладиться видом двора, который был свидетелем ее недолгого счастья. Из мутного стекла на нее глядело лицо незнакомки – худое, с пролегшими под лихорадочно блестевшими глазами темными кругами, растрепанные волосы паклями свисали на плечи. Эту девушку Львова не знала, она не была ею. Достав из сумочки пачку сигарет, Алина прикурила и глубоко затянулась едким, пропитанным никотином дымом. Стало немного легче.

Последняя надежда умерла. Оставалось смириться со свершившимся фактом: Антон ушел из ее жизни навсегда.

2001 год.

2002 год.

2003 год.

Часть 2. Максим

30 мая 2003 года – 2005 год.

Время – лучший лекарь. Оно самое сильное обезболивающее. Только время способно подарить забвение тем, кому это необходимо, исцелить раны, которые не видны невооруженным взглядом.

Дни сменялись днями, складывались в недели, недели – в месяцы, месяцы – в годы. Алина вышла из своего убежища, наложила макияж, созвонилась с друзьями. Вместе с Катей они пустились во все тяжкие. Пропадали ночами напролет в клубах, пили дешевое пиво и дорогое вино, встречались с мужчинами. Ей было все равно, кто провожает ее домой, кто целует, кто сжимает в жарких объятиях. Были те, кто испытывал к ней настоящие, сильные чувства, и те, кто с утра не мог вспомнить ее имя. Кто-то катал ее на машинах президентского класса, кто-то зажимал в грязных подъездах. Для нее между ними не было разницы. Она не запоминала лиц, не записывала телефонов, не открывала сердца.

Только два дня в году она позволяла себе стать самой собой. В новогоднюю ночь – ночь, в которую началась ее сказка, и тридцатого мая, в день, когда она закончилась. В эти дни она ни с кем не встречалась, не ходила на свидания, не посещала лекций, не звонила друзьям. Каждый новый год она встречала дома, даже если родители уходили в гости. Каждый предпоследний день мая она гуляла по Москве, повторяя маршрут, пройденный вдвоем с Антоном много лет назад.

Сегодня был именно такой день. Алина шла по Александровскому саду. Она никуда не торопилась, никого не ждала. Мороженое почти растаяло в лучах весеннего солнца. Иногда она оглядывалась по сторонам, всматривалась в лица прохожих, словно надеясь увидеть кого-то. Но люди вокруг были незнакомыми. Некоторые парни оборачивались вслед красивой девушке, одетой в яркое, чуть слишком откровенное платье. Они были бы не прочь познакомиться, но, встречая хмурый взгляд, отказывались от бесполезной затеи и проходили мимо в поисках более легкой жертвы своего обаяния. К некоторым, преимущественно высоким блондинам, Алина присматривалась внимательнее. Но достаточно было пары секунд, чтобы убедиться: это не тот, кого она хотела бы увидеть.

В сумочке завибрировал сотовый. Потребовалось довольно много времени, чтобы выудить его из-под вороха косметических средств, блокнотов, забытых с прошлой недели тетрадок с лекциями, расчёсок и прочих мелочей, которые женщины любят таскать с собой.

– Приветик, – заговорила трубка голосом Шемякиной, – ты куда запропастилась?

– Гуляю, – буркнула Алина, крайне недовольная тем, что ее отвлекли от очередного ежегодного самобичевания.

– Ясненько. Есть более интересное предложение.

– Не сегодня, – Алина почувствовала, что говорит резче, чем ей хотелось бы, и попыталась сгладить грубый тон неубедительным объяснением. – Я сегодня занята.

– Брось. Опять, небось, шляешься по городу и упиваешься воспоминаниями, – Катя секунду подождала ответа, но услышала только молчание и решила продолжить на свой страх и риск. – Машка парней подогнала. Котики – просто прелесть, один краше другого, уверена, тебе понравится. С баблосами тоже все в порядке. Они заказали на семь дорожку в боулинге. Ты с нами? Страшно не хочется звать с собой Аньку.

– Не сегодня, – повторила Алина, чувствуя, что ее терпению приходит неизбежный конец. Каждый год одно и то же: именно в этот день обязательно у кого-нибудь на примете появляются симпатичные и ультрасексуальные парни, встречу с которыми просто никак нельзя перенести на завтра.

– Ну, Алинушка, ну, солнышко, ну, пожалуйста, – ныл Катин голос, но Алина ее уже не слышала.

Она увидела… Вначале ей показалось, что она обозналась. За прошедшие три года тысячу раз она различала в толпе родные черты и каждый раз испытывала острое разочарование, приглядевшись поближе. Но в этот раз ошибки не было. Знакомая до мелочей высокая фигура, светлые волосы, уложенные в привычную стрижку, идеальные черты лица. Продолжающий распинаться голосом Шемякиной сотовый по-быстрому полетел в сумку. Пусть думает, что ей хочется. Высокие каблуки изрядно мешали, на них невозможно ходить быстро, а мужчина, привлекший внимание девушки, успел уйти достаточно далеко, пока она слушала дурацкие предложения подружки. Пришлось снять туфли. Слава богу, погода стояла теплая, и асфальт успел нагреться. Впрочем, если бы на дворе была зима и под ногами расстилался снежный ковер, она бы все равно разулась. Единственной целью стало догнать парня, опередившего ее почти на пол-аллеи, не потерять его из виду. От этого зависит вся ее дальнейшая жизнь. Если она только узнает, что же произошло, она сможет начать сначала, сможет сдержать обещание!

– Антон! Антон! – Алина бежала сквозь ставшую вдруг слишком плотной толпу. Голова блондина возвышалась над бесконечной людской массой, что помогало ориентироваться.

– Антон! – она кричала достаточно громко, чтобы ее услышали на другом конце города, но молодой человек не оборачивался, словно обращались не к нему, а к кому-то другому. Несколько парней удивленно подняли головы, скорее всего тезки, рефлекторно среагировавшие на собственное имя, но Алина не обращала на них ни малейшего внимания. Она орудовала локтями, попросту отталкивая тех, кто мешал ей пройти. Колготки, соприкасавшиеся с грубым асфальтом, пошли стрелками, сумочка сползла с плеча и теперь билась по ногам, замедляя движение, но времени поправлять ее не было.

– Антон! – Алина изрядно запыхалась, но сократила расстояние, отделявшее ее от преследуемого, до минимума. Мужчина продолжал идти вперед как ни в чем не бывало, не замечая организовавшуюся за ним погоню.

– Антон! – еще раз окликнула Алина и, оттолкнув в сторону зазевавшуюся девицу, успела схватить блондина за руку. От неожиданности он резко остановился и развернулся. Не успев затормозить, девушка на полной скорости врезалась в парня.

Только сейчас она поняла, как изголодалась по прямой линии рта, носу, словно вырезанному из камня античным скульптором, глазам…

С лица Антона, ее Антона, смотрели чужие глаза. Вместо свежей, сероватой зелени – расплавленное золото. Вместо привычной мягкости – властный взгляд сильного человека. Вместо узнавания – удивление.

– Я не Антон, красавица, вы обознались, – любезно проговорил незнакомец. Его голос – точно такой же, до боли знакомый. В нем те же интонации, он так же ставит ударение и даже слегка картавит, точь-в-точь как это делал тот, другой. Абсолютно идентичная белозубая улыбка, от которой сердце тревожно замерло, пропуская удар, появилась и застыла.

– Извините, – пробормотала Алина. Рука безвольно упала с плеча неизвестного мужчины, отпуская его на все четыре стороны.

– Впрочем, для вас я могу быть кем угодно. Если хотите, называйте меня Антоном. Правда, мне будет значительно приятнее, если вы все же запомните мое имя. Меня зовут Максим.

Теперь-то Алина видела, что обозналась. Дело было не только в цвете глаз. У парня была совсем иная манера держаться. Он казался более раскованным, говорил резче, часто вскидывал голову, стараясь убрать непокорные волосы, норовящие попасть в глаза и закрыть ему вид на окружающий мир. Но он так походил на Антона…

Она понимала, как это глупо, но не смогла противиться. Выдавив улыбку, Львова представилась.

– Алина.

– Очень приятно. Предлагаю прогуляться. В такую погоду грех сидеть на одном месте. Но вам лучше обуться.

Не дожидаясь ответа, Максим пошел вперед. Чувствовалось, что он не сомневается в том, что девушка последует за ним. Он не ошибся. Подавив легкий укол гордости, Алина нагнала неожиданного спутника. За человеком, обладающим этим лицом, она готова последовать прямиком в адское пекло и ни разу не пожаловаться на жар.

Максим оказался приятным собеседником. Он вел себя непринужденно, часто шутил, правда, шутки его часто носили слишком фривольный характер, а иногда и вовсе находились на грани пошлости. Алина исправно смеялась, отвечала на ничего не значащие вопросы, а сама любовалась любимыми чертами, по чудной прихоти природы оказавшимися на совершенно чужом лице.

Они прошлись до Арбата. Выпили вина на летней веранде какого-то кафе. Цены в нем кусались, но Максима это, очевидно, не тревожило. С каждой минутой общество нового знакомого нравилось Алине все больше. Впервые за очень долгое время кто-то смог пробиться сквозь стену отчуждения, которую девушка выстроила вокруг себя три года назад. Возможно, дело было в лице Антона, а может, в обаянии Максима, однако Алина обрадовалась, когда парень вызвался проводить ее до дома.

У подъезда они обменялись телефонами, с удивлением Львова поняла, что будет ждать звонка. Требовательные губы настигли ее, когда она уже собиралась открыть входную дверь. Максим крепко обнимал девушку за талию, прижимая ее к себе всем телом. Поцелуй оказался на редкость приятным. Она почувствовала разливающееся по телу тепло, голова слегка закружилась, но сильные руки не дали ей потерять равновесие, удерживая в вертикальном положении.

В отличие от своего двойника, Макс заставил Алину мучиться ожиданием вплоть до следующего вечера. Весь день она не расставалась с телефоном, то и дело проверяя, не появился ли на экране значок пропущенного вызова, и прекрасно понимая, что мелодию ее звонка, выставленного на полную громкость, услышит даже глухой.

Долгожданный вызов раздался почти в одиннадцать вечера. Она схватила трубку через секунду.

– Привет, красавица. Чувствую, ты соскучилась, – голос у Максима был словно у кота, объевшегося сметаны.

– Соскучилась, – согласилась Алина. Глупо отпираться от очевидного факта, когда отвечаешь на звонок, который и прозвенеть-то толком не успел.

– Я заеду за тобой завтра в шесть. Будь готова.

– Хорошо.

Вызов прервался, как только утвердительный ответ сорвался с губ девушки. Никаких тебе приятных слов, милых глупостей или хотя бы обычного «пока».

Для первого свидания Макс выбрал пафосный ресторан. Предупредительная девушка-хостес проводила парочку в закрытый кабинет, расторопный официант тут же зажег свечи и принес бутылку шампанского в ведерке со льдом. Разговаривали в тот вечер они мало, все больше целовались. Алина успела забыть, какими сладкими бывают мужские объятия.

Она была не против продолжить вечер в более интимной обстановке, однако Максим отвез ее домой и, обняв на прощание так, что ей стало нечем дышать, пообещал позвонить завтра.

Уже на третьем свидании она оказалась у него в гостях. Квартира была обставлена шикарно. Новенький ремонт, последние чудеса техники и несвойственный холостяцким жилищам идеальный порядок.

– Домработница, – пожал плечами Максим и, не тратя время на пустую болтовню, отнес Алину в спальню.

Устав от страстных проявлений чувств, молодые люди лежали на огромной двуспальной кровати. Макс рассказывал девушке о странах, в которых она никогда не была, они обсуждали литературу и новинки, вышедшие за последнее время в кино. Он был резок, а иногда и грубоват, но Алине было вполне комфортно. Блики от разноцветной подсветки играли в его светлых волосах, выделяли красивый рельеф тела. Тела абсолютно такого же, как у Антона, вплоть до самой последней родинки.

– Красивые сережки, – заметил Максим, когда она откинула назад волосы. На ней были золотые серьги с маленькими бриллиантами, те самые, которые ей подарил Антон на совершеннолетие. С тех пор она никогда их не снимала, даже когда ложилась спать.

– Это подарок на день рождения, – Алина старалась придать голосу беззаботную интонацию, но вышло плохо. Максим дотронулся до ее мочки, провел пальцем по незамысловатому золотому рисунку и, пожав плечами, поцеловал в губы.

– Твое прошлое – твое личное дело, меня оно не касается, – расставил он точки над «i», – если они тебе нравятся, носи на здоровье.

Никаких лишних вопросов. В этом был весь Макс. Раз даритель подарка не мешает лично ему наслаждаться обществом Алины, значит, для него он просто не существует.

Не было ни бурных признаний, ни длинных пеших прогулок по городу, ни огромных букетов цветов. Максим не умел писать стихи, не устилал полы собственной квартиры лепестками роз, не зажигал свечей. Он редко интересовался, как прошел Алинин день, не спрашивал, чем бы ей хотелось заняться. Он мог отказаться ехать на день рождения к ее подружке, желая посмотреть футбольный матч, не помнил, какого числа они познакомились, не водил на встречи со своими друзьями. Они посетили все дорогие рестораны города, стали завсегдатаями закрытых ночных клубов. Перед Максимом открывались двери на все престижные вечеринки, он мог достать билеты на премьеру нашумевшего спектакля, но не рассказывал Алине, чем занимается. Иногда он исчезал из города на день или два, но неизменно возвращался, такой же веселый и довольный жизнью, как обычно. Однажды после его отлучки девушка заметила на лице бойфренда следы почти сошедшего синяка, – такими они становятся примерно через неделю, но она точно помнила, что перед отъездом подобного украшения на нем не было. От вопросов Максим попросту отшутился, посоветовав не обращать внимания на всякие глупости.

– Ты сошла с ума! – возмутилась Катя, когда Львова познакомила ее со своим новым парнем. – Тебе, что, нравится ковыряться в старых ранах?

– Мне нравится он, – попыталась оправдаться Алина.

– Ой ли! Скорее тебе нравится его лицо!

– Мне он нравится целиком, – не сдавалась девушка и не врала. Она успела сильно увлечься, Максим стал ей необходим. Она даже засыпала плохо, если знала, что сегодня его нет в Москве.

К концу лета Алина практически переехала в дом к своему парню. К родителям она возвращалась только когда он уезжал.

– Малыш, сегодня мне придется отлучиться на пару часов, – заявил Макс вечером первого сентября. – Вернусь после двенадцати, не жди меня, ложись спать.

Это был первый раз, когда он оставил ее одну у себя в квартире. Алина собиралась воспользоваться представившейся возможностью на полную катушку. Слишком много накопилось вопросов, на которые Максим не хотел отвечать. Она надеялась, что нескольких часов хватит, чтобы найти ответы хотя бы на часть из них.

Когда дверь за хозяином закрылась, Алина выключила телевизор, по которому вот уже час сосредоточенно смотрела дурацкое реалити-шоу. Ее больше всего интересовали фотографии. Должны же быть у ее парня родители, друзья, коллеги по работе, бывшие девушки, наконец. Она не раз и не два просила его показать какой-нибудь альбом, но он всегда отказывался, заявляя, что совсем не фотогеничен.

Поиски любопытная девушка начала со спальни. Она порылась в вещах Максима, полазила по карманам курток, сунула нос в ящик с нижним бельем, но ничего подозрительного не обнаружила. Кухню можно было смело обходить стороной, на нее он, если и заглядывал, то только для того, чтобы налить себе стаканчик кока-колы или выкурить сигаретку-другую. В гостиной шкафов не было как факт, а искать на открытых поверхностях что-либо секретное казалось глупым. Остался кабинет – маленькая комната, заставленная стеллажами с книгами, с массивным письменным столом в центре, большую часть которого занимал новомодный компьютер. Ящички, к великому сожалению Алины, были заперты, естественно, ключа поблизости не наблюдалось. Взломщик из девушки был никудышный, пришлось смириться с очевидным фактом: эта часть жилья Макса останется неисследованной.

Алина прошлась вдоль рядов книг. Среди них почти не попадались современные авторы, но имелось неплохое собрание классических произведений. Были даже старинные книги. Девушка покрутила в руках томик стихов Пушкина, прочитала пару глав из романа Гюго, полюбовалась обложкой книги пера неизвестного ей испанского автора. Найти что-либо она давно отчаялась, решив смириться с тем, что, возможно, когда-нибудь Максим сам расскажет ей о себе.

Алина направилась в гостиную. Рука автоматически скользила по разноцветным корешкам. Неожиданно пальцы наткнулись на лист плотной бумаги, выглядывающий между двумя томами Дюма. Она дернула за уголок, ожидая увидеть страничку, случайно выпавшую из какой-нибудь книги. Взгляд скользнул по находке… и остановился.

С прямоугольного кусочка бумаги на нее смотрел Максим, а рядом с ним, положив руку на плечо двойнику, стоял Антон. Парни были неразличимо похожи, но даже на маленьком снимке Алина узнала серо-зеленые глаза бывшего. Глаза, снившиеся ей до сих пор каждую ночь. На заднем плане возвышалась громада Эйфелевой башни.

Алина сидела на холодном полу, прислонившись спиной к дверному косяку. Она не знала, сколько времени прошло: может, пятнадцать минут, а может, несколько часов. Она не шевелилась, боясь растревожить застарелую боль, ожившую в глубине души. Все эти годы она жалела, что у нее не осталось ни одной фотографии с Антоном, теперь, увидев его лицо на снимке, она ощущала боль, пустоту и мучительную, извращенную радость. Взглянуть в зеленые глаза, глядящие из прошлого, совсем не то же самое, что каждый день дотрагиваться до похожего, но все же не его тела.

Тихонько повернулся в замке ключ. Максим двигался почти бесшумно, опасаясь разбудить крепко спящую подругу. Он пошел прямиком в спальню, на ходу расстегивая пуговицы темной рубашки.

Примостившуюся в углу девушку он заметил практически сразу. Разделяющее их расстояние молодой человек преодолел за считанные секунды, отсутствие освещения его явно не смущало. Опустившись рядом на колени, он тихонько дотронулся до ее плеча. Алина не подняла головы и даже не пошевелилась. Максим вынул из неподвижных рук фотографию. Белки его глаз блестели в свете уличного фонаря, проникающего в квартиру сквозь не зашторенные окна.

– Алина, – позвал он. В голосе звучали незнакомые нотки сомнения и неловкости. – Я собирался сказать тебе. Все равно рано или поздно ты бы узнала.

Она подняла голову и посмотрела в темноту, туда, где должно было находиться его лицо.

– Ты с ним знаком? – жестом Алина указала на фотографию, которую Максим аккуратно положил на пол.

– Антон – мой брат. Мы близнецы.

Вот и нашлось объяснение невероятному сходству между ее бывшим парнем и нынешним. За последние месяцы она уже начала воспринимать его как само собой разумеющееся, считая случайным стечением обстоятельств то, что на ее пути повстречались два совершенно разных человека с одинаковым лицом. Все оказалось гораздо проще. Близнецы…

– Он знает? – Алина задавала вопрос, который крутился в голове весь вечер, не сомневаясь, Максим поймет, что она имеет в виду.

– Нет, – он опустил голову, рукой откидывая прядь непослушных волос. Она заметила, что его пальцы чуть заметно дрожат. – Не знает. Он умер.

Если бы с небес ударила молния и угодила прямехонько в сердце Алины, она не испытала бы подобного потрясения. Раздирающая боль была так сильна, что потребовалось несколько минут, чтобы вздохнуть. То, что она ощутила сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала, когда Антон порвал с ней. Одно дело знать, что любимый человек жив и здоров, просто не хочет быть с тобой, и совсем другое – понимать, что он ушел навсегда туда, откуда нет возврата.

Максим молчал. Он прижимал к себе сотрясающееся от рыданий тело девушки, гладил по волосам, шептал какие-то утешения. Так прошел час, может, больше. Она ослепла от слез, потеряла счет минутам.

– Как? Когда? – это было первое, что смогла спросить Алина, когда голос к ней вернулся. Вместе с ним накатила новая волна боли, но она была готова терпеть. Она должна узнать, что случилось.

– 30-го мая двухтысячного, – ответил Максим. Воспоминания о том дне его ранили не меньше, чем Алину, но он понимал, что должен отвечать.

– Что случилось?

Минутная пауза, во время которой Алина успела подумать, что он ничего не скажет, промолчит, как всегда, когда она задавала вопросы о его жизни. Однако отмалчиваться дальше Максим не собирался.

– Я всегда говорил, что ты должна знать правду. Это было решением Антона: ничего тебе не рассказывать. Он боялся, что ты не справишься. Сейчас, познакомившись с тобой ближе, я знаю, ты сильная.

– Не понимаю, – все, о чем говорил Максим, не имело никакого смысла и уж точно не было ответом на мучивший ее вопрос.

– Черт! – он резко встал и несколько раз пересек комнату, умудрившись ничего не задеть в кромешной темноте, царившей вокруг. – Я все равно не собираюсь отдавать тебя ни черту, ни дьяволу. А значит, рано или поздно ты все узнаешь.

Происходящее ускользало от понимания. Что-то во всей этой истории было не так. Желание разобраться в происходящем пересилило даже всепоглощающую боль. Алина слишком устала от тайн и недомолвок. К тому же представился отличный шанс выяснить, почему Антон ее оставил, упускать который она не собиралась.

– Говори.

– Мир не так прост, как тебе кажется, – Максим присел обратно на пол и накрыл руку девушки своей. К сожалению, ночь скрывала под пологом темноты выражение его лица.

– Об этом я уже догадалась, – банальные фразы ни в коей мере не ослабляли любопытства.

– Я не о том. Никогда не говорил на эту тему с простыми людьми, не знаю, с чего начать.

– С начала.

– Это очень долгая история.

– Я не спешу.

– Помимо обычного мира, в котором живешь ты, – начал Максим, тщательно подбирая слова, – существует другой, совсем непохожий на привычный. Только вот этот, второй мир намного сильнее. По сути, он управляет всем, что ты видишь вокруг. Этот мир – мир магии.

– Бред, – в сказки Алина давно уже не верила, даже фантастику не читала, предпочитая реальную жизнь.

– С твоей точки зрения, да, но это не так. Есть маги. Их немного. На весь мир несколько тысяч. Некоторые из них очень сильны, другие чуть слабее. Между ними идет непрекращающаяся война. Маги иногда объединяются в группы, чтобы бороться с другой группой. Они делят сферы влияния, сражаются за обладание более мощными артефактами, за возможность управлять людьми и, соответственно, перекраивать мир по собственному усмотрению. Некоторые используют черную магию, они готовы на все – лишь бы получить желаемое. Их влияние чаще всего приводит к войнам, природным катаклизмам и прочим всемирным бедствиям. Но когда вокруг паника, легче управлять людьми. Страх – их основное оружие. Такие маги скатываются во тьму и становятся ее адептами. Есть и другие. Те, кто управляет людьми исподволь. Их влияние дает толчок наукам, развивает искусство. Они оказывают воздействие на дух, делая обывателей сильнее, добрее. В результате, в зоне влияния таких магов воцаряется относительный покой, гармония и процветание. Управлять довольными жизнью людьми значительно сложнее. Власть магов в таком случае ограничена свободой выбора. Однако власть не является их самоцелью. Эти маги становятся адептами света. Разница между светом и тьмой имеет значение для мира людей, но не для их собственного. Войны магов жестоки и кровавы, здесь свет и тьма могут соперничать в коварстве, силе, безжалостности.