Текст книги "Дело об исчезнувших вампирах (СИ)"
Автор книги: Катерина Асса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Ладно, ладно, все прошло, ты молодец, умничка, справилась с этим зеленым монстром одна и без оружия, дядя Краас в восхищении, только не испачкай сюртук своим прекрасным сопливым носиком...– чувствую дыхание на шее, смотрит на меня с верху вниз – ...а впрочем пачкай, не жалко даже.
Невольно улыбаюсь.
– Ты живой.
– Сам удивляюсь.
– А другие?
– Другим не так повезло.
Отвечает легко, и не задумываясь, только надтреснутость в тоне говорит о том, как ему сильно досталось.
– Слушай, СерАфи, а ты боец, хоть и человечка, думал, сожрет тебя глот.
Плакать перехотелось. Слезные железы втянули всю влагу обратно. Отодвигаюсь от наглого черта.
– Ты все видел!– Говорю очевидное.
– Конечно, мне пришлось попотеть, что бы Вас найти, но к самому интересному я поспел. Невеста нархара, даже я бы до такого не додумался. Я давно понял, что есть в тебе извращенское начало, уважуха, малышка.
– Видел и не помог.
Краас смотрит на закипающую меня, смекает, что не к добру.
– Я быстрее его, СерАфи.
Меня такие заверения совершенно не успокаивают.
– Они скоро вернуться. Нужно идти.
– Подожди, нужно железяку найти.
– У меня, – мрачно сообщаю мужчине.
Краас весь расцветает, но тут же серьезнеет. Покусывая губу смотрит в сторону умчавшегося великана. Понимаю его, хочется узнать кто хозяин и затейник той катавасии на дороге.
– Отправь меня в отдел, а сам иди на все четыре стороны. За проглотом.
– Видишь ли, на нас напал, кто-то весьма и весьма сильный. Одного боевого мага я завалил, второго другие ночницы, но вот хозяин твоего зеленного дружка просто стоял и не вмешивался...
– Слишком умный, что бы вернуться на поляну, поэтому пошлет пешек для моего устранения.
– Яхонтка, ты меня радуешь, единственный способ увидеть его, пойти за великаном.
– Почему подкрепление не вызовешь?
– Мм, я как маяк стану и для своих и для чужих.
– А тоннель открыть?
– Тоннель я открою, но...– Краас улыбнулся – простишь меня за то, что я не пойду с тобой?
Простить? За что?
4.
Простить? Да я его ни за что, никогда в жизни, ни за какие блага мира не прощу!
Если бы я знала, что туннель меня выбросит прямо на стол к дежурному части, где после рассказа о всех злоключениях, меня под белы рученьки сопроводят прямиком в одну камеру к шлюхам и убийцам до выяснения обстоятельств я бы лучше осталась в лесу.
А так день хорошо начинался. Пирожные, мой любимый кофе, человек в компании.
В состоянии крайнего гнева вспоминаю рогатого-хвостатого, судорожно сжимая стальные прутья решетки. Охранник, не обращая внимание на новенькую, садиться в коридоре между камер, на подобие стула или пуфика или ящика, пристраиваясь спиной к каменной стене. Собирается вздремнуть. Гадство. Он, а значит и я. Здесь!
– Тысяча чертей.
– Тебе нас, что ли мало? Из соседней камеры напротив высовывается, абсолютно безволосое,... лицом это сложно назвать. Но это действительно черт, только в трансформировавшемся виде. Лицо только странное. Как оплавленное. Глаза сверкают, губы раздвинуты в сладострастной улыбке, хвост с опаленным наконечником медленно проводит по стальному пруту верх вниз, вверх вниз.
Что за черт? Отворачиваюсь, прежде чем этот сластолюбец заметит мои красные щеки.
И лучше бы я этого не делала. На узкой деревянной скамеечке под маленьким высоким окошком вольготно сидят женщины, того самого толкования, которых вряд ли смутит поведение соседа напротив. Их восемь. И все они уставились на меня.
– Маааленькая какая. Лениво протягивает одна из путан.
–Человечка. Томным говорком вторит ей изящная вампирша, единственная, кто отличался от этой публичной компании, имея зачатки вкуса. – Слаааденькая.
– Пробовала? Доносится сзади, приторный вздох соседа.
– Пахнет, пахнет сладко, дурачок.
– Ишь, аристократка.
Кажется с гномихой будут проблемы. На всякий случай кошусь на охранника. Его бдительность настораживает. Плечи прислонены к стене, голова тяжело опала на грудь, в нетвердых руках кнут почти повалился на пол.
– Ручки холеные, ни дня не работающие.
– Твои работающие. Хохотнула вампирша.
Не нравится мне этот блеск в ее глазах. Ну, Краас, ненавижу! Мало того что втянул в передрягу с мясоедом великаном и его стремным хозяином, подставил перед дежурным, не поверившим в "россказни безумной девицы" так еще и это – голодная вампирша распутница с подругами и любострастным чертом в придачу.
Смотрю на уличных женщин. Никогда не видела путан, если честно. Естественно любопытно, вот и глазею. Они на меня, я на них. Вампирша в черных полупрозрачных местами одеяниях, остальные в ярких, я бы сказала крикливых тонах, в оборочках и бантиках. Лица разукрашенные, даже у вампирши, видимо им профессией положено. Кроме вампирши, тут две толстушки-гномихи, две орки, одна из гоблинов, одна из тролей и одна кикимора. Вот уж не думала, что и они этим промышляют. Может от того что среди них не было чистокровных? Вампирша, та вообще полу человечка.
Как я не предполагала, но с гномихой проблем ни каких не возникло. Они были с вампиршей.
Вдоволь насмотревшись на соседок по камере я стала ходит в зад и вперед, сложив руки на груди. Жарко. Пальто я не сняла, и снимать, не смотря на катящийся по спине пот, не собиралась. Шерстяной материал для меня как дополнительная защита. Никоем образом она мне не поможет, но так спокойнее...значительно. Заметив крантик с водой в углу, поспешно направляюсь к нему. Потом страшно хотелось пить. Ледяная струя, забарабанившая по разбитой фаянсовой раковине, прогремела блаженной музыкой для моего слуха.
– Вот не как не могу понять, что же было на завтрак имбирный торт или шоколадные печеньки?
Жаркое дыхание вампирши неожиданно опалило мочку уха. Резко крутанулась на месте. Эта развратница стоит совсем рядом, вплотную приблизившись ко мне, и пусть на моей голове вырастут рога, если она сейчас думает что-то из области своей профессии. Лихорадочный блеск в глазах выдает ее с головой. Мессалина решила разнообразить свою меню. Час от часу не легче. Ненавижу тебя Краас!
– И перец с кукурузными лепешками, да? А зубная паста с мятой , м? Ярко накрашенная верхняя губа слегка приподнялась, обнажая белоснежные зубы.
– О, девушка с перчинкой! Мечтательно сверкнул зубоскал в соседней камере.
– Я немножко ладно? Хочешь я тебе за это красивое платьице подгоню? Склоняется все ниже, заставляя меня откинуться на раковину.
Вот не люблю я нахальных, а нахальных вампирюг, посягнувших на мою кровушку тем более. Вздыхаю. Один. Второй. И резко говорю:
– Торт шоколадный.
– Что? Вампирша просыпается словно ото сна. Смаргивая остатки наваждения глядит на меня вполне вменяемо. Я знаю что сейчас произошло. Мои слова как хлыст врезались в затуманенное сознание, мне однажды один вампир рассказывал, подвергшийся такой же словесной атаке. Не знаю как оно происходит, я только произношу слова, вкладывая в них какую-нибудь довольно сильную эмоцию, например раздражение как сейчас. С животными все наоборот, сними все чувства необходимо держать под жестким контролем. И в состоянии эмоциональной нестабильности лучше ограничить общение до полного отсутствия. Жаль что разумных существ невозможно заклинать и заговаривать, иначе я была бы всесильной.
– Торт, шоколадный, печеньки мятные, паста с перцем, а имбирь покупаю у контрабандистов, так ем.
– Паста с перцем! Я же говорю девочка огонь! Хочуу!! – жалобно всхлипнул неугомонный черт.
– Заткнись скоблёное рыло! Завизжала на всю камеру вампирша.
– Лучше отодвинься.
Моя угроза ее позабавила...сначала.
– А иначе?
–Иначе пожизненное общение с клопами.
Словно по инерции молодая женщина рассмеялась тихим голоском, похожим на воркование, пока не наткнулась на мой знак, приколотый к тюрбану. Догадка осенила ее хорошенькую голову, и она шагнула назад, по-новому оценивая меня.
Усмехаюсь про себя. Сейчас настроение испортиться. Однако к моему удивлению она проявляет неподдельную заинтересованность.
– Так ты заклинательница?
Настороженно киваю головой. Я устала от сюрпризов этого бесконечного дня, выстраивавшихся ко мне в нескончаемой чередой. И уже ничему не удивлюсь.
– Девоньки, – радостно восклицает вампирша, хватая мое запястье. Моя рука в цепком упырском захвате устремляется вверх.
– Она наша!
В каком смысле? Растеряно кошусь на притихших путан.
– Она заклинательница, глупые курицы и совсем не аристократка!
– Вот так повезло. Мрачно высказывается гномиха, держась с той же недоверчивостью.
– Сдвинься, заняла всю скамейку, дай моей подруге сесть.
– С каких это пор?
Меня волновал тот же вопрос.
– С этих самых.
Похоже, то, что вампирша в меньшинстве, гномих было все-таки двое, нисколько ее не волновал. Ее кисть унизанная золотом, сметающим жестом сдвинул двух толстушек ближе к остальным женщинам и мне, приглашающим жестом указал место с краю.
Недолго думая, снимаю пальто. Минута кризиса миновала, вампирша более не покушалась на мою жизнь, более того взяла надо мной шефство в этом замкнутом вертепе и опасаться...пока...я думаю... мне нечего. Расстелив пальто на скамье, сажусь.
– Я Мэг Гертруда Зеле. Вампирша бесцеремонно шлепается рядом, прямо на мое многострадальное пальто.
Шутка? Гляжу с усмешкой. Новоиспеченная подруга и не думает смеяться.
– Что за странное имя. Это гномиха подала голос. Что бы не видеть ее лица уподобливаюсь охраннику, облокачиваюсь о шершавую стену. Еще бы меня не замечали как его, вообще сказка. Глаза закрывать страшно. Чутье подсказывает – страсти накаляются.
– Бабушка назвала в честь великой человечки. Как нечто совершенно несущественное отвечает Мэг.
– Правь меня упаси обзавестись такой бабкой или именем.
– А ты не бойся, как был Нона – толстый зад так ею и останешься.
– Крепкое седалище! Трон, стало быть, дура худосочная.
– А давай у мужчины спросим, Пайс-голубчик, Нонка тебе больше с крепким седалищем нравится или с толстым задом.
– Мне все одно, пиявочка. Обеих хочу. И сразу. Черт попытался протиснуть свою несуразную голову сквозь прутья, но так и застрял.
– Мужик? Нашла кого спрашивать. Ему сейчас и ты сгодишься.
Странное поведение черта сподвигло поинтересоваться у Мэг: "А что с ним?"
Вампирша ехидно улыбнулась, с особым удовольствием наблюдая за стараниями Пайса.
– Любовный напиток сукуба. Видишь, как скривило? Я ему говорила, иди к инкубу, знакомую посоветовала, нет. Упрямый черт, пошел к сукубу, дурашка. Более того время упустил, домой не пошел. Непотребством занялся прямо на улице. Да ни с кем-нибудь. – снисходительно покосилась на гномиху – Пристал к жене заместителя губернатора.
Непроизвольно расплываюсь в улыбке.
– Так вы знакомы.
– К сожалению. Не думаешь же ты что я попала сюда по другой причине. – Язвительный укол в сторону путан на другом конце скамьи.
– Эм.
Как раз про это я думала.
– Заливай больше. Ты стояла на мостовой как и все мы, потому и повязали. На защиту профессии встала другая гномиха, лежавшая на коленях у Ноны.
– Такая же шлюха. Встряла ее подруга.
– Толька дорогая. Подтвердила Нона.
– За дорогую спасибо, может от того и беситесь? – не осталась в долгу Мэг – Что с них взять, бабье необразованное, но ты же наверняка видела премьеру сезона, где я блистала в роли соблазнительной горничной?
– У меня денег не хватило. Быстро нашлась я.
– Я – накрашенный пальчик указал на его владелицу – актриса, правда, пока на вторых ролях. А этот....экспериментатор – черный ноготь нацелился на черта напротив. – Пайс, мой партнер в спектакле. Вот скажи мне... – Мэг устремила на меня вопрошающий вид.
– Серафи.
– Серафи, если бы какой-то оболтус выпил напиток сукуба после спектакля и не спешил отправиться домой ты скажи, отправилась бы полюбопытствовать, м?
– Непременно. Незамедлительно отвечаю.
– Ненормальные. Вставила Нона.
Мэг искренне расхохоталась и сжала мою ладонь в своих цепких руках.
– Слышал, Прай? Я же сказала наша. Тяжелый вздох был ей ответом.
– И я, дорогая Серафи, как нормальный получеловек, проследила за ним, забыв переодеться после спектакля.
Так это на ней что? Сценический костюм? Не иначе спектакль для взрослых делаю вывод.
– А эта общипанная индюшка, женушка зам губернатора, посчитала, что я слишком громко смеюсь.
– Действительно, несправедливо.
– Связи это наше все. Мрачно хмыкает Мэг. – вот так мы сюда и попали. А ты за что?
– Из-за Крааса. Не задумываясь отвечаю, прикрываю веки. Я устала. Мой правый глаз затек, голова гудела, затылок ныл тупой болью, не обещая затихнуть в ближайшее время, про гордость и достоинство вообще молчу. А самое главное обидно, по человечески, за себя. Ведь нелюдям помогала же и вот она черная благодарность. Мне здесь сидеть пока не прискачет мое алиби, гоняющееся за великаном. А если его убью? Есть персональный накопитель, который скажет о моей роли во всей этой истории, но все это время! Злость прямо берет, на черта и всех чертей сразу. Ведь если разобраться Мэг сидит в тюрьме тоже по вине хвостатого.
Тут я вспоминаю, что не следует прикрывать обзор и вновь разлепляю веки. Сразу замечаю изменения произошедшие в камере. Все семь путан обступили меня вокруг и пристально смотрят. Проклятье. Помимо воли вся собираюсь, подбираю ноги, пальцы под мышками, руки сложенные на груди, сворачиваются в кулаки. Умом я понимаю, накинься все разом на меня ни то что слова, пикнуть не успею, но без боя все равно не сдамся.
– Ну-с, расскаааазывай. Произносит тролиха в розовом.
Рассказывать? Что-то я не поняла. Меня не собираются бить? Не верю своему счастью.
– Давай, не тяни уже. Требовательно говорит Нона и первая садится передо мной прямо на цементный пол.
Ее поступок и последовавший за ним остальных, усевшихся тут кружком приводит меня в ступор.
– Да про Краааса, ну же. Поясняет маленькая кикимора, мостясь на розовом подоле тролихи.
– А кто это? Спрашивает вампирша, обращаясь непосредственно к Ноне. Гномиха неожиданно краснеет, отворачивается.
– Это ночница. Офицер Даар Краас. Мы с девочками давно его приметили.
– Весь элегантный такой, красивый. Кикиморка хихикнула, отчего курносый носик запрыгал как живой.
– Нас не обижает, интеллигентный.
– Да да, очень воспитанный.
– О, клиент? Интересуется Мэг.
Все почему-то разом повернулись к Ноне.
– Нет. Но кто бы отказался? Пожимает плечами ее подруга.
– Стало быть только слюни пускаете. Фыркнула вампирша, теряя интерес к происходящему, но потом ее видимо одолело прозрение, она резко поворачивается ко мне – Да еще было бы по кому. Смотрите как он Серафи уделал!
Как по команде путаны обратили свои поверженные в шок лица ко мне.
– Ккак?
Подленькая мыслишка очернить неблагодарного черта в глазах его обожателей мне понравилась. Устыдиться я позже успею. А сейчас, наслажусь маленькой местью.
– А вот так.– Смело говорю. – Внешность обманчива, сами не знаете? Вот так поверишь мужчине, а он оказывается просто ....
– Козлом. Тоненьким голоском подсказывает кикиморка.
– Да, а все обещания и заверения оборачиваются пустыми сказками. – Моя обида прямо таки и льется наружу.
– А сказки мы любим. Тяжко вздыхает подруга Ноны
– Вот сволочь! У меня тоже такой был, чуть что сразу мордой об стол.
Вздрагиваю. Орка не маленькая совсем.
– Вот она бабья сущность, – озвучила мои мысли вампирша – ведь можем дать отбор, но чем-то они нас берут, как глянут, слабеем, как словом приласкают, млеем.
– За жабры они нас берут прямо из воды, и держат так, пока трепыхаться не перестаем, а потом на берег нас и делай что хошь.
Все без исключения задумались над глубокомысленными словами тролихи.
– Мда, девоньки. Подытожила актриса, и все согласились.
5.
За мной пришли перед самым рассветом.
К тому времени, мне совершенно не было жалко родной крови, вздумай актриса повторить свою попытку. Я совсем обессилила, после ночных бдений с путанами. Поделив с Мэг мое пальто поровну, прислонившись спинами друг к другу, мы симулировали сон. Подруги по несчастью в камере устроили настоящий гвалт и кипишь. Выкрикивая лозунги: "Да здравствует эмансипация" и "Все мужики сво" избрали предметом своего негодования охранника, т.к. Пайс из-за невменяемого состояния не годился для мести. Бедняге не удалось отшутиться, он принял словесный удар за всех недостойных мужчин и Крааса в частности. Поэтому, когда в металлическую дверь пару раз стукнули, он с облегчением покинул свой пост.
Пальто пришлось оставить. Мэг так и не проснулась. Но водой я всё-таки воспользовалась, побрызгав на лицо. Только потом вышла из камеры, не оборачиваясь махнув на прощания бывшим сокамерницам.
– Не думал, что ты такой гад, Краас.
Черт недоуменно смотрел на моего ночного охранника, даже тогда, когда тот повернулся спиной, недожавшись ответа.
– Что это с ним?
Это он у меня спрашивает что ли? Вот гадина, устало думаю. Как ни в чем не бывало. Будто и не я вовсе сидела из-за него целую ночь в камере. Сил на злость просто не осталось.
Стою, тяжело смотрю в бессовестные глаза.
У Крааса, наконец, случилось переключение в мозгу и он изобразил на лице, подходящие по случаю, сочувствие.
– Ужасно выглядишь. Правда думал будет хуже.
– Неужели. С мрачной веселостью шиплю я, оглядывая чисто отглаженный бордовый сюртук и свеженькую физиономию черта. Сейчас я представляла разительный контраст. Мятая юбка, грязная рубашка, когда-то бывшей белой, не палантин а половая тряпка на плечах, перекошенное лицо. Только тюрбан не пострадал за время всей истории.
Краас быстро соображает в чем дело, берет меня под руку, выводя по направлению к лестнице, ведущей из подземелья.
– Прости. Дежурный части уже получил свое. Но великана нужно было догнать.
– Догнал?
– Мда, догнать то догнал, но толку... Шеф ждет тебя, отдашь печать, расскажешь, что было и вольна как голубь мира.
Останавливаюсь. Ну уж нет!
– Мира значит? Да я такой скандал устрою что тебя и твоего шефа...
– Да за что? Скорее для проформы, чем искренне веря в мои угрозу, спрашивает черт.
– За дискриминацию по половому признаку.
– Чего?
– За притеснение человечества. Вам не то что голубь, птица феникс не поможет.
– Я понимаю, ты устала, перенервничала и слегка не в себе. Людоед-великан и не самое приятное общество в камере. Прости, говорю, готов искупить свою вину походом в театр, ладушки?
Его рука скользнула мне на плечо, а меня вдруг разобрал смех. Краас думал, что истерика, может быть, но я благодарна тому что он не мешал пока приступ безумия не закончиться и я не выдохлась.
– Пальто. Отдышавшись произношу. – мое в камере осталось.
Крааса трудно чем удивить. Он отходит от меня на шаг, осматривает с ног до головы мою фигуру и легко соглашается, устремляясь вперед.
– Стой, ты еще мне должен. Не забыл о сделке?
Его плечи слегка поднимаются и опускаются.
– Помню, потом нельзя? Шеф ждет.
– На тебе нет значка.
У всех ночниц имелся накопитель в виде значка их подразделения. И у Крааса он был, утром, но не сейчас.
Черт, дошедший до нижней ступеньки лестницы крутанулся на низких каблуках, уже с куда большим интересом ожидая продолжения.
– И? Что ты хочешь такого незаконного, что бы накопитель ни отследил нашей сделки?
Облизываю моментально пересохшие губы. Затаив дыхания, произношу имя давно ставшее для меня словно молитва. Я произношу его утром, просыпаясь и вечером, закрывая глаза.
– Александр Оминхауз.
Черт хмыкает.
– До Нави его звали так. Мне нужно имя и местонахождение.
Черт опять хмыкает, продолжая взирать на меня с высоты нижней ступени. Подобные вещи запрещены законом и преследуются. А я прошу Крааса пойти на должностное преступление.
– Ох, уж мне эти любовные дела? Вздыхает он.
– Ладно, посмотрю. – протягивает ко мне ладонь, помогая подняться по лестнице. Я не кисейная барышня, но от помощи не отказалась.
– Серафи, ты меня все больше и больше удивляешь. Недооценил. С уважением произносит мой провожатый, открывая дверь в рабочий улей отделения блюстителей.
Несмотря на весьма раннее время, оперативников собралось более чем в дневное время суток. На нас совершенно никто не обращал внимания, пока мы обходили многочисленные столы с досками, приближаясь к мохнатой черной двери. То, что мне показалось мохнатым издали, были многочисленные щепки, торчащие из цельного куска дерева. Постучаться, что бы ни занозить кулак, невозможно.
Испугаться владельца кабинета я не успела, дверь распахнулась, прежде чем мы успели к ней подойти.
Краас подтолкнул меня в зияющую черноту дверного проема. Еле перебирая ногами, переступаю порог. Дверь тут же захлопывается, отсекая меня от черта. Смутное беспокойство закрадывается в сознание. Но какая может быть ловушка в стенах участка ночниц?
– Зои Сэрафи, вы можете присесть.
А я не могу оторвать глаз от изображения на черной стене. Там стоп кадр. Я в раскрытом пальто с заведенными назад и связанными руками и зеленый великан передо мной, с готовностью выполнить любой мой приказ. Так вот значит, как просматривают накопители информации, как фильм. Сам значок лежал перед стеной, на низеньком узком столике и от него лилось на стену слабое свечение, преображаясь в картинку.
Пройдя темную занавесу магического свойства, я попала в небольшую, скудно обставленную комнату, с черными стенами, на которых застыли застывшие эпизоды чей-то жизни. На одной стене я. На второй Краас, с объятой огнем рукой, замахивается на закутанную в черное фигуру. Оба парят над перевернутой каретой. На третьей – зеленый обрыв с человеком в алом плаще на краю. Рассмотреть его я не успела.
– Серафи, мы ждем.
На четвертой стене карта провинции Алдарь, под ней крепкий мужчина, в обтягивающем сюртуке с позолоченными нашивками, за огромным столом.
Что значит мы? Ясно же – нас тут только двое.
Приметив перед ним кресло, предназначенное очевидно для меня, сажусь, расправляя складки грязной юбки. После этого наконец, решаюсь поднять глаза на хозяина кабинета.
– Итак, расскажите, при каких обстоятельствах был найден объект из запрещенного металла?
Голос мягкий, вкрадчивый. Мне легко представляется, какой он с подчиненными – отстраненно-вежливый. Взгляд спокойный, выжидающий, прикрывает стальные отблески жёсткости. С таким точно в гляделки не хочется играть. Вид невраждебный, расслабленно-собранный. Ему лет сорок не более, а на самом деле может и много больше, учитывая, что передо мной представитель волчьей стаи.
Ладно, быстрее расскажу, быстрее уйду домой.
–Гм. Орри Рышкевич обратился ко мне с просьбой проверить несушек и петуха...
– Какого дня?!
Вздрагиваю от неожиданности. Присматриваюсь к шефу. Нет, молчит. Галлюцинации? Или перенапряжение и бессонница? Осматриваюсь. Как есть одни.
Обладатель каркающего голоса словно материализовывается из темноты с лева от оборотня и выходит на свет.
– Полагаю так вам будет легче соображать, Серафи.
Хамом являлся худосочный господин в темно-синем мундире с круглым знаком в виде пустого кольца на груди. Именно его я приметила первым. Почему? Потому что такой знак имел особый отдел. Тайная канцелярия в его лице предстала передо мной в облике серого и почти неприметного мужчины неопределенного возраста, с мутными серыми глазами. Явственными были только они. Словно две наживки цепляющие жертву и державшую ее до победного конца...до его победного конца естественно. Все остальное казалось размытым, не запоминающимся.
Итак, вот она, "столичная шушера" как сказал Краас, вчера утром на заднем дворе таверны у Рышкевича. Могла ли я подумать что утром следующего дня я предстану перед представителем отдела, занимающегося сугубо гос безопасностью?
Только усилием воли заставляю руки спокойно лежать на коленях, а не метаться в желании заняться чем-нибудь. Первыми взмокли ладони, потом затылок. И я со всей раздражающей ясностью прочувствовала как тягучая и противная капля пота затекает мне под воротник рубашки, продолжая свой путь к лопаткам и по позвоночнику вниз, пока не растратила весь свой запас влаги.
– Ну что ж вы утратили голос, девушка? Невзрачный говорил очень проникновенно, такому за рюмкой горячительного можно было выложить всю свою подноготную. Если бы в самом начале нашей беседы он ненароком не выдал своего отношения ко мне, ведь причин хамить у него не было. Он меня не знает, я его не знаю. Единственный вывод который напрашивался – он недолюбливал людей в целом.
Смаргиваю. Унижений на своем веку я достаточно пережила. Могу проглотить еще одно.
– Не могу вспомнить, где мы встречались.
Слова сами собой слетают с языка. Тонкие губы большого рта расплылись от уха до уха, являя подобие улыбки. Боковым зрением замечаю, появившуюся глубокую складку между густых бровей оборотня.
– Встречи со мной обычно не забываются.
– Учитывая это, я не понимаю, почему в моем отношении не применима официальная форма обращения.
Что я творю?
Особист, как я его уже успела обозвать про себя, застыл изваянием. Шеф блюстителей не двигался, но его тело приобрело вдруг напряженность, наподобие сжатой пружины.
"Меня сейчас убьют и никто об этом не узнает, даже могилы не будет", пронеслась мысль, а вслед за ней другая "клянусь, если сейчас пронесёт и все спишут на мое невменяемое состояния, я буду сто раз думать, прежде чем открывать рот".
– Объясните мне... – серые глаза будто всадили в меня пару осколков и в том месте образовалось ощущения холода – госпожа Серафи, как, не имея подлинных талантов, запасов магии, связей, имени, люди вроде Вас игнорируют природные инстинкты. Ведь они в вас, несомненно, заложены. Чувство самосохранение путем эволюции и техногенной революции в Яви стерто в вас?
– Да, маленькая мелочь, вроде гордости всегда подводит нас под монастырь.
– Гооордость, как я мог забыть, это же один из смертных грехов в вашем мире. Смертных.
– Зато у Вас есть все привилегии для оскорбления и угроз, связи, имя, магия.
Мой голос дрожит не от негодования. И эту дрожь как и словоизлияния я не могу унять. Все происходит очень быстро. Подвешенный язык это полный отрыв одной части тела от мозга в купе с дуростью.
Тусклый взгляд приобретает совсем нехороший оттенок. Особистам не то что не перечат, на них смотрят по особому. И такая как я должна была уподобиться жалкой человечешки, выражать боязнь и уважения.
Один шаг ко мне. Неприязнь на сером лице перерастает в глухую ненависть. Не знаю, чем могли досадить ему люди, но именно сейчас за них всех мне придется принять смерть. Я давно пожалела о том что сказала. Руки непроизвольно сжались в кулаки, комкая ткань платья. Не закрывай глаза. Только не зажмурься. Если не уследила за своим языком то имей мужество встретить свою судьбу глядя ей в лицо. В конце концов один раз я уже умирала.
Неожиданный, оглушительный взрыв хохота нарушает весь драматизм ситуации.
Неудержимый, заполняющий все пространство кабинета, сносящий со своего пути мрачную тишину и нависший надо мной молот "правосудия".
Изменения произошли и с особистом. Он слегка ссутулился, лицо побледнело, напряжение с осторожностью заплясали во взгляде, направленном куда-то поверх моей головы. Он не знал чего ожидать, я тем более. Однако то что ситуация изменилась не в его пользу уже хорошо. Вздох облегчения и нервное движение рукой. Вытираю вдруг накатившие слезы благодарности и легкости. Как никак пару секунд назад я старалась смириться со своей скорой кончиной.
– Вам весело. Натянуто цедит особист.
– На твое счастья. Легко произносит обладатель бархатного, тягучего голоса.
Тонкие губы поджимаются. Тусклые глаза приобретает лихорадочный блеск. Кто являлся настолько могущественным, чья власть распространялась на саму Тайную канцелярию? Кто мог вызвать столько опаски у особиста?
– Не думаю, что нам следует удерживать более заклинательницу здесь. Вы сами все видели. Шеф блюстителей поставил локти на столешницу и подпер подбородок сцепленными ладонями. Похоже, ни смех, ни последующее осаждение особиста, не произвели никакого на него впечатление.
– Я не стал бы верить в ее невиновность пока недоказанно обратное.
Он ничего не напутал? Обычно все наоборот. Особисту верно, невдомек о существовании презумпции невиновности. И...меня в чем-то подозревают?
Я не услышала ни мягких шагов, ни шелеста одежды, не ощутила волнения воздуха, он вышел откуда-то из-за моей спины. Уже обходя меня стороной неотрывно вдумчиво всматриваясь в мое лицо.
Высокий, очень высокий мужчина. Мне пришлось высоко задрать голову с единственно здоровым глазом и петухом глядеть на грациозные, плавные, абсолютно бесшумное перемещения незнакомца. Он казался стройным. Однако, ни дорогой кафтан с черной вышивкой на тонком сером сукне, ни пышное жабо, белоснежными взбитыми сливками, пригвождёнными серебряной брошью к рубашке не в состоянии были скрыть широкий разворот плеч, развитую мускулатуру и движения крадущегося тигра. Длинные волосы расчесанные с идеальным пробором собранные на затылке, поблескивали в свете огней редчайшим оттенком – цветом жидкого серебра. Лицо немного вытянутое с острым подбородкам, нос острый, даже хищный, высокие скулы и...немного раскосые, невероятно синие глаза. Никогда таких не видела. Я много повидала взглядов : холодных, цепких, отстраненных, пренебрежительных, отталкивающих, горящих ненавистью и злобой. Этот был...завлекающим....вернее не так...затягивающим. Ведь я четко понимаю что не хочу на него смотреть и тем ни менее не могу оторваться. Дорогая одежда, манера держаться, высокомерный изгиб брови – все в нем выдавало аристократа.
– Мне кажется вы предвзято относитесь к этой маленькой воительницы, уж не от того ли что накопитель из взломанного хранилища, которого официально не существует?
Как бы между прочим заметил мой спаситель. О нем я думала именно так и никак иначе.
Особист нервно дернулся.
– Мой господин, у этой человечки нет допуска...
– О какого рода допуске вы говорите, любезный?
Поджатые губы и рваное движение в мою сторону.
– Хранилище, мой господин, под строжайшим секретом и с высокой степенью допуска.
– Да бросьте, как можно говорить о чем-то чего не существует. И потом, здесь все свои. Если наша героиня вам пообещает, вы же обещаете никому ничего и никогда?
Бездумно киваю головой. Я вообще ничего не понимаю, но определившись с тем кто мне союзник на этот период времени легко играю под его дудку.
Особист сверлил меня какое-то мгновение неприязненным взглядом, потом перевел на аристократа, выдал:
– Всего лишь глупая человечка.
– Глупость никак не вяжется с организаторским мастерством нападения. Вы уж определитесь гений она или глупое недоразумение.
Особист враждебно посмотрел на меня. Жгучая нелюбовь ко всему человечеству боролась со здравым смыслом.
– Госпожа Серафи – издевательским тоном произнес он – будьте так любезны, накопитель.
Не могу не воспользоваться случаем вынырнуть из синего омута, который беспощадно затягивал меня все глубже.
