Текст книги "Маска лжи. Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Катерина Аркис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Встреча с Калитой разметала мой хваленый самоконтроль. Хорошо, что тогда – при нашей первой встрече – обошлось без особенных разрушений, что мы оба ограничились словесной перепалкой, хотя втайне я и мечтала отморозить эгоистичному ублюдку какую-нибудь не самую важную часть организма. Ставшая первой и главной жертвой его насмешек, я далеко не сразу призналась себе в причинах, по которым столь остро реагировала на вымораживающее и пренебрежительное хамство Калиты.

Быть может, не выбери я простейший путь, прямо предложи помощь или заручись поддержкой наставников, все вышло бы иначе. А может и нет, тут уже и не выяснишь. За четыре сезона наших столкновений было все – и оговоры, и спарринги на полигоне, и словесные перепалки, и подло-ребяческие ловушки в самых неожиданных местах. И вот, наконец, страстное противостояние переродилось в нечто совершенно иное.

Глава 3

Из родного города я сбежал в тот самый день, когда получил такую возможность – в день своего первого совершеннолетия. Ушел бы и раньше, но кто бы меня отпустил, если по законам любого государства я считался еще малолеткой?

В доме родителей я не появлялся больше трех десятков лет. С того самого времени, когда вопреки желанию отца вызвался в откупные. И если мой деспотичный властолюбивый папаша всерьез ожидал, что после десяти лет службы я безропотно вернусь в общину, спустя годы его постигло серьезное разочарование.

До своего отъезда я задыхался в Бухтарме. Мне казалось, что время, жизнь, да и сами жители там застыли, как несчастная букашка в капле окаменевшей смолы. Покинув общину, я впервые сумел вздохнуть полной грудью, так что возвращаться я не собирался. Выбрал иное, разом отказываясь ото всех амбициозных планов, которые строил на мой счет отец. Отправился искать свое место в мире. Реальность оказалась не такой уж сладкой, но то ли семейная гордость, то ли врожденное упрямство не позволило кинуться под крылышко семьи, поджав хвост. За минувшее с той поры время мне пришлось значительно поумнеть, избавиться от юношеского максимализма, осознать то, от чего отец пытался меня предостеречь, начать гораздо спокойнее относиться к его советам и письмам матери, в которых между строк проскальзывало желание видеть меня хоть изредка.

После окончания службы в дворцовой гвардии ллаэрла я позволил себе некоторую передышку, открыто наслаждаясь свободой, и только спустя пару лет скитаний по миру, когда заработанные деньги внезапно стали заканчиваться, слегка протрезвел. Потом последовали попытки научиться жить своим умом, что, если честно, после тирании отца и мало от нее отличавшейся службы, для меня оказалось не так уж просто. У меня ушло чрезвычайно много времени на то, чтобы перестать оглядываться на чье-то мнение и начать оценивать собственные поступки сообразно внутренней своей морали, а не как того требовали кем-то выдуманные, по сути чужие, правила.

Спустя два года я сообразил, наконец, с чем хотел бы связать дальнейшую свою жизнь, и принялся претворять мечты в реальность. Меня заворожила магия. Ллайто считались слабо одаренными – у большинства способности к магическому оперированию еще до рождения преобразовывались в ограниченный полиморфизм. Однако даже среди моих соплеменников все еще рождались маги, вероятно, спустя века так проявлялись последствия прежних межрасовых браков.

Поступить в лучшую магическую школу оказалось неимоверно сложно. На поверку выяснилось, что Лутава принимала документы только у граждан княжества, отслуживших положенный срок на благо государства. Даже обмениваться учениками предпочитала только с двух последних лет обучения. Смирившись с таким положением вещей, ради артефакторики[12]12
  Есть несколько видов магии: по стихиям дар делится на геомантию (земля), пиромантию (огонь), аэромантию (воздух); аквамантию (вода), по направленности делится на некромантию (смерть), ноктурнию (тьма), малефицию (проклятия), сангвию (кровь), магию хаоса (разрушение), целительство (жизнь), виталистику (аура), друидизм, викканство и шаманизм (природа), анимантию (жизнь), менталистику (разум), эмпатию (чувства), темпорализм (время), ареализм (пространство); по прикладному значению делится на артефактологию, алхимию, нумерологию, рунную, ритуальную, защитную и атакующую магию


[Закрыть] и маготехники я сделал то единственное, что могло обеспечить мне подданство Люты – поступил в Военную Академию под патронажем князя. Долго раздумывал, и в итоге выбрал боевую аналитику. Учиться оказалось интересно, хоть и долго. Казарменные будни в целом мало отличались от службы, так что мне не пришлось привыкать. А уж когда в списке изучаемых дисциплин появилась военная история, и вовсе стал получать некоторое удовольствие от процесса.

Возможность взглянуть с точки зрения противника на причины давнего исторически важного конфликта между оборотнями и ллайто, приведшего мой народ на грань исчезновения, дорогого стоила. Не то что бы я всецело доверял изложенным в учебниках Люты фактам, однако, скрепя сердце, признавал: у предков оборотней могло найтись множество неизвестных мне причин для столь вероломного начала войны. Впрочем, фактов о давних тех событиях, имеющих под собой железобетонное обоснование, что со стороны ллайто, что со стороны оборотней, нашлось на диво мало. Вполне возможно, где-то в секретных государственных архивах княжества сохранились подлинные документы тех лет, содержащие ответы на многие неудобные вопросы, однако я – ну, что за невезение! – доступа в такие места не имел. Так что подтвердить или опровергнуть вину оборотней в геноциде ллайто не смог.

Двуликие всерьез верили, что причиной той войны была женщина, а отнюдь не неуемное желание получить в безраздельное владение единственное открытое в то время месторождение орихалка[13]13
  Орихалк – единственный металл, строение кристаллической решетки которого позволяет удерживать между атомами заряд магической энергии, что делает его лучшей основой для артефактов


[Закрыть].

Звали эту роковую исавиту[14]14
  Исав – принятое у оборотней уважительное обращение к взрослому мужчине, ис – к мальчику или юноше, не достигшему первого совершеннолетия, исавита – к замужней женщине, исава – к незамужней девушке, иса – к девочке, не вступившей в пору взросления.


[Закрыть] Крижана Берсень. На старом наречии ллайто – «ледяная ягода» – редкий кустарник, растущий высоко в горах и на южных островах Моря Ветров. Берсень в те годы был правящим родом ллайто. Впрочем, отец Крижаны являлся представителем побочной ветви (не то двоюродный, не то троюродный брат кнеса), прав на венец не имел, сохранил лишь имя рода и принадлежность к нему. В Люту мужчина вместе с семьей и двумя детьми прибыл послом.

История не сохранила мелких подробностей знакомства вдового князя Яровита Меркадерарт[15]15
  Фамилии высоких родов не склоняются.


[Закрыть] и юной Крижаны Берсень. Была ли девушка корыстной и двуличной, какой ее описывали двуликие, или попросту стала слабой жертвой чужих интриг? Брак ее с князем признавали оба государства, хотя наследовать Яровиту мог только его старший сын от покойной первой супруги – Хоробор Боцаривелн[16]16
  Высшая знать Люты состоит из четырнадцати древнейших родов, в число которых входит княжеский род, однако исторически сложилось так, что все княжеские наследники официально относятся к роду матери. То есть создается ложное впечатление, что князь – должность выборная. Княжеский же род упоминается лишь во время божественных обрядов имянаречения, единения и погребения. Этот исторический казус поддерживает также тот факт, что первой супругой князя может стать только оборотница из древнейшего рода.


[Закрыть].

Простые жители считали эту пару на удивление гармоничной, даже приняли княгиню иной расы, сумевшую сделать их князя счастливым. К тому же Крижана считалась признанной красавицей, и выбор Яровита был вполне понятен народу.

Все изменилось после рождения общего сына. Сначала княгиня слегла от неизвестной болезни, а после заболел и ее венценосный супруг. По терему пополз шепоток о том, что холодная красота чужачки стала причиной беды. За глаза супругу князя стали называть ледяной ведьмой, и даже гнев владыки не мог ничего изменить. Тем более, что, в отличие от Крижаны, Яровит то ли в силу возраста, то ли по иным причинам так и не оправился от болезни, а спустя два года и вовсе тихо умер во сне. Молодую княгиню заключили в тюрьму до окончания расследования гибели князя, чтобы через несколько недель прилюдно забить камнями на центральной площади столицы.

Судьба ее двухлетнего сына до сих пор была сокрыта за тенью веков. Кто-то считал, что мальчик погиб с матерью, кто-то – что его отравили… Существовали и те, кто верил в его спасение.

Была ли казнь княгини провокацией рода, к которому принадлежали первая супруга князя и его малолетний наследник, или Крижана действительно отравила супруга, желая возложить венец на голову своего сына, так и осталось тайной. До наступления второго совершеннолетия старшего княжича оставалось ждать почти два десятка лет. Тем временем власть получил Верховный Совет Родов.

После позорной казни своей младшей родственницы, Данияр Берсень тут же объявил временному правительству княжества протест, разорвал все договоренности с восточным соседом, посчитав личным оскорблением тот факт, что оборотни отказались предоставить ему доказательства вины дальней родственницы. В Люте же внезапно обнаружились документы, указывающие на то, что ллайто – часть народа оборотней, пошедшие по иному пути развития, самовольно отколовшиеся от княжества. Все громче стали звучать требования вернуть княжеству их исконные земли, все яростнее подогревалось недовольство народа. Летописцы и заслуженные историки тех времен в один голос доказывали, что островное государство Китеж должно быть возвращено обратно.

Совет Родов принял эти доводы. В ультимативной оскорбительной форме большинство членов временного правительства потребовало у кнеса Данияра вернуть украденные его предками земли обратно.

Война пришла на земли ллайто внезапно. Со стороны княжества не поступало никаких заявлений о прекращении мирных отношений и сообщений о военном конфликте. Княжеское посольство и его служащие к моменту нападения оставались в столице ллайто. Тем временем под покровом ночи на северном побережье Китежа, где сельву не расчищали под пахотные земли, высадились войска. Именно там располагался камень преткновения двух народов – единственное известное на тот момент месторождение орихалка.

Освободители прошли по землям моего народа в своем зверином облике, перед которым ллайто, считавшие анимализм извращением, оказались бессильны. Что могли мои предки, способные считывать ауры и копировать чужой облик, противопоставить звериной силе, когтям и клыкам своих убийц? Вооруженные силы острова, протяженностью около сотни верст с севера на юг, выглядели откровенно жалко по сравнению с армией нападавших.

Читая в учебниках хроники тех лет (описание военных маневров на суше и на море, стратегию и тактику войск), я чувствовал запах крови убитых соплеменников, слышал их предсмертные крики, завоевание Китежа снилось мне ночами. После вероломного вторжения войскам нападавших для захвата Китежа потребовался почти весь сухой сезон. Ллайто сражались, как могли, вгрызаясь в каждую пядь родной земли, но остров все же был захвачен, а мой народ практически уничтожен.

Штурм одной только столицы длился полторы недели. К ночи десятого дня осады, когда стало понятно, что поддержки ждать неоткуда, жителей города было решено эвакуировать. Не смотря на усилия остатков вооруженных сил острова, северная внешняя стена города недалеко от ворот была проломлена. К утру брешь появилась и во внутренней. Войска захватчиков вошли в Аламут, поделив спорные территории между всеми участниками разграбления.

Впоследствии Китеж много раз менял свой статус: повзрослевший князь Хоробор выкупил часть острова у драгов, превратив захваченные земли в островную провинцию. Спустя пару сотен лет она получила некоторую автономию, став сателлитом княжества. А полную независимость, как и статус самостоятельного государства, заслужила вновь гораздо позже. В мое время в Китеже властвовал древний род двуликих, отделившихся от метрополии – инии[17]17
  Иния – оборотни, принимающие вид морских животных, в основном дельфинов и тюленей.


[Закрыть]. Но и драги чувствовали себя на острове вольготно, местные жители их привечали.

Только остатки ллайто, успевшие сбежать из осажденной столицы, остались жалким осколком и прежде не особо многочисленного народа.

В ту ночь женщин, детей и всю молодежь Аламута в сопровождении оставшихся в живых магов заперли в ратуше, где располагалось единственное не захваченное портальное кольцо. Взрослые мужчины из городской стражи и гарнизона ратников, осуществляющих охрану столицы, вышли на улицы с оружием в руках. Они не надеялись спастись. Главной их целью было выиграть время для многократной активации малого портала.

Изначально в ратуше установили стационарное портальное кольцо малого разрешения, большое же – через которое осуществлялись все грузовые перевозки – располагалось на захваченной части острова, ближе к руднику. Внутренним порталом ратуши пользовались исключительно послы с сопровождением и государственные служащие. Мощность кольца была, к сожалению, мала, и за один раз могла перенести не более пяти сотен пудов массы.

Уходить собирались в Варулфур. Соваться в княжество или в империю, точно не зная, чья армия вот-вот захватит остров, посчитали слишком рискованным. Мутасарриф и Текафа располагались за океаном, а потому были недоступны – портальная сеть малого кольца не дотягивала на такое расстояние. На свой страх и риск точкой назначения выбрали заброшенный драконий город почти на самой границе Кхаа-Шарга и земель оборотней, на узком перешейке между двумя горными хребтами. А оттуда собирались двигаться дальше. Собирались, если удастся, подключить веками заброшенное, расположенное в руинах портальное кольцо, используя накопители из хранилища. Рисковая затея оказалась почти успешной.

Из ратуши Аламута успели уйти все: почти тысяча женщин, детей, подростков. Портал включали девять раз. По свидетельствам очевидцев, к моменту захвата здания металлическая рамка кольца раскалилась и начала деформироваться.

После схлопывания маги, сопровождавшие беглецов сумели запитать древнее каменное кольцо. Им удалось ввести его координаты в общую портальную мировую сеть и открыть стабильный переход в высокогорную столицу Варулфура. Все маги и большая часть молодых ллайто, близко подошедших к рубежу второго совершеннолетия, отправились на ту сторону перехода первыми, чтобы стабилизировать напряжение, проследить за ровным поступлением энергии. В руинах же заброшенного драконьего города остались женщины, дети и артефактор, способный удерживать не обслуживаемый веками портал от перенапряжения и схлопывания. И все же в город успела пройти лишь часть беглецов – всего чуть больше четырех сотен.

Остальным помешала череда несчастливых случайностей. Длительное использование древнего устройства вызвало высокочастотную вибрацию, значительно ускорив разрушение ветшающего здания, под чьим куполом располагался портал.

Трещина на крыше расширилась, часть поврежденной кладки рухнула прямо на каменное кольцо и головы спасавшихся из родного дома беженцев. Под завалом остались и сам механизм, и накопитель, напоследок так полыхнувший собранной энергией, что на многие версты выжег сельву. Спаслись те, кто к моменту обвала успели пройти в точку назначения – едва ли двадцатая часть от всего числа жителей Аламута.

Исторические изыскания, открывшие мне глаза на причину несчастий моих предков, так и не настроили меня против оборотней и не увеличили моей к ним неприязни. Скорее даже наоборот, я перестал воспринимать двуликих злом вселенского масштаба. Пьедестал ненависти к целому народу внезапно рассыпался под давлением одного простого факта – оборотни оказались ничем не лучше и не хуже, чем ллайто. И, сложись события иначе, уже они могли бы спустя годы также яростно ненавидеть нас за то, что род Берсень убил законного князя, захватил власть, посадил на трон родственника.

Совместная учеба, а потом служба плечом к плечу укрепила меня в этой истине, окончательно примирила с братским народом. Мне, как оказалось, нечего было с ними делить. Да, их предки практически уничтожили моих. Да, они стали причиной того, что мой народ свыше семи веков не имел собственных земель и не желал покидать безопасного гнездышка под крылом у вранов. Но, кто знает, какие грехи лежали грузом на совести предыдущих поколений ллайто, а теперь оказались спрятаны глубоко в веках до Дня Забвения[18]18
  День Забвения – день, от которого началось новое летоисчисление, день всемирной катастрофы, из-за которой все народы были отброшены в развитии и потеряли многие знания.


[Закрыть]? Ведь вражда мгновенно и на пустом месте не возникает.

Так что, прилагая усилия для поступления на кафедру артефакторики в высшей школе магии, я ничуть не считал себя предателем. Оборотни имели полное право гордиться уровнем магического образования и прогрессивными взглядами наставников Лутавы. Обучаться у них оказалось очень интересно, к тому же – невероятно сложно, а поблажек за красивые глаза ожидать не приходилось.

И вот, в конце второго курса, в первое утро после начала каникул, отец решил связаться со своим блудным сыном. А ведь отдых я успел распланировать вплоть до самого начала занятий!

Поначалу я и не собирался откликаться на его просьбу о помощи – вот еще! Однако никак не мог забыть отцовские слова, крутил их голове, укладывая то так, то эдак, словно пытался умаслить собственное эго, ведь отец впервые за долгие годы попросил – невероятное достижение! – у меня помощи. В конце концов пришлось сознаться хотя бы самому себе, что я никак не могу отказаться, что возвращение на родину после десятилетий отсутствия представляется мне единственно возможным поступком. Правильным и предсказуемым, словно все это время я ждал лишь малого толчка для принятия нужного решения. Это ощущалось тем более странным, что до отцовской просьбы я не испытывал ни острых сожалений об отъезде из общины, ни гложущей память ностальгии по памятным местам юности, ни желания вернуться или попытаться что-то исправить в наших с родителем отношениях, ни стремления жить ближе к семье. Теперь оставалось понять причины возникших так внезапно перемен в собственном мироощущении. Конечно, скрытая тоска по дому как нельзя лучше вписывалась в картину внезапно обнаруженных странностей поведения, но разум резонно отмечал, что, кроме внутреннего согласия вернуться в Бухтарму, никаких иных отклонений не возникло. Как и прежде никаких сильных эмоций от невозможности вернуться под крылышко к папочке я не испытывал. Скорее наоборот, невероятно гордился обретенной от него самостоятельностью. А если на следующий день по прибытии на полуостров мне потребуется его срочно покинуть, попрощаюсь с сестрами и матерью и вернусь к прежней устоявшейся жизни. Эмоции и выглядели, и ощущались чрезвычайно противоречивыми, но обе, целиком и полностью, принадлежали мне.

Вместе с тем, меня не оставляло ощущение, что возвращение важно не только моим родителям (Межа был мертв, сестренки слишком малы, чтобы помнить старшего брата, рождения младшего я и вовсе не застал), но имеет какое-то более глобальное значение. Интуиция то и дело намекала на грядущие перемены. Я же улыбался от предвкушения. Что я предвкушал – беду или удачу? – оставалось сокрыто в будущем. Но что-то точно назревало…

Глава 4

Последний переводной экзамен дался мне невероятно тяжело. Уж не знаю, за что меня невзлюбил преподаватель по взаимодействию веществ, но, собираясь в третий раз пересдавать его предмет, я решила подстраховаться, заручившись поддержкой главы боевого отделения, тренера магов-стихийников по контактному магическому взаимодействию. Застать его за пределами полигонов, а тем более в кабинете административного корпуса было практически нереально, так что скрепя сердце я отправилась к отдельному корпусу школы. Боевое отделение высшей школы размещалось (в отличие от всех остальных, кроме целительского) в отдельном комплексе зданий. В самом центре этих построек располагалась арена Игр. Так по-простому и без затей назывались соревнования между отделениями. Проводились они ежегодно среди будущих выпускников. Выпускной класс учился на две десятицы дольше, потому последние самые напряженные тренировки приходились аккурат на время экзаменов.

Втягивать Лихая Сулицу мне нисколько не хотелось. Более того, я точно знала, что мою просьбу бессменный «батька» всех без исключения боевиков воспримет, как слабость. А слабость, по его мнению, всячески нужно было в учениках искоренять. А уж его способы воспитания никого не оставляли равнодушными. Так что шла на поклон к боевому магу в отставке я с некоторым даже трепетом. Прижав к груди сумку с учебниками, я уперлась спиной в стену сбоку от коридора, ведущего к подвалу, и приготовилась ждать хоть до самого вечера. Такой вариант ничуть не исключался. И я, зная въедливый характер Огненного Лиха и его требования на тренировках, даже запаслась перекусом. В этот раз, к счастью, глава боевого отделения закончил быстрее ожидаемого, к тому же, появился на лестнице едва слышно насвистывая, что сообщало о чрезвычайно благодушном его настроении. Я выдохнула от облегчения, мысленно повторяя достойную речь, зажмурилась и… едва не осталась возле тренировочных залов в полном одиночестве.

– Исав! – окликнула я мага, подхватившись и бросившись за ним. – Тренер, подожди!

Суровый нагвали[19]19
  Нагвали – способность использовать внутреннюю энергию без вербальных, рунических и иных конструкций, одной силой воли.


[Закрыть] удивленно обернулся, поджидая меня.

– В чем дело, лисичка? – поинтересовался двуликий, изгибая губы в слабом намеке на улыбку.

– Мне очень нужен твой совет, тренер, – выдохнула я, пряча за двойным смыслом явную просьбу о помощи. – Ты[20]20
  Оборотни общаются друг к другу в единственном числе, «вы» употребляется независимо от статуса и общественного положения в случае непримиримой кровной вражды.


[Закрыть] не мог бы уделить мне немного времени?

– Полагаю, речь о твоей успеваемости? – понимающе хмыкнул Лихай, внимательно разглядывая сконфуженное выражение моего лица. – Ну, что же. Идем. Беседа в стенах моего кабинета тебя устроит?

– Более чем, тренер, – облегченно расслабилась я, мысленно благодаря выпускников, сумевших настолько умаслить Огненное Лихо.

Кабинет руководителя боевого отделения располагался на третьем этаже административного корпуса. Выше кабинетов старших наставников, и на этаж ниже приемной исава Гволкхмейна.

За два года учебы я ни разу не пересекала порога этого помещения, впрочем, и сам его владелец появлялся здесь только по острой необходимости. Все детали внутреннего убранства кабинета подчинялись единственному принципу, лучше всего характеризующему боевого мага: никаких излишеств. Строгие формы, отсутствие вычурности и минимальное количество мебели. Стеллаж с книгами, выстроенными строго по алфавиту. У окна – голый письменный стол с одинокой папкой, из которой выглядывал лист бумаги, исписанный крупным размашистым почерком.

Пропустив меня вперед и закрыв за нами дверь, исав Сулица приветливо указал на единственный стул, а сам прошел к окну и уперся спиной в подоконник.

– Итак, лисичка, – ехидно заговорил маг. – Что ты имеешь сказать в свое оправдание? Вот уж не думал, что лучшая ученица боевого отделения дважды не сможет сдать переводной экзамен.

Я тихонько вздохнула, послушно уселась на предоставленное место, изо всех сил желая победить вспыхнувший от стыда и возмущения горячечный румянец.

– Я не понимаю, почему так происходит, – говорю тихо, но твердо. В своих знаниях я уверена, и не собираюсь терпеть столь явное предвзятое отношение. – Независимо от билета и ответов на дополнительные вопросы, я два раза подряд получаю низшую оценку из возможных.

– Повтори! – внезапно взрыкивает Огненное Лихо, и я в очередной раз убеждаюсь, что прозвище это возникло не на пустом месте.

– Наставник Гудим беспричинно занижал мои оценки, – заявляю я, не отводя взгляда. – Дважды!

– Ты обвиняешь преподавателя в необъективности и открытом нарушении трудового договора?

– А что, такого не может быть? – упрямо переспрашиваю я, насупившись.

– Не в Лутаве! И не с моей ученицей! – грохает мужчина ладонью по подоконнику.

– Что ж, – выдыхаю я облегченно. – Ты очень удивишься, наставник…

Тренер молчит, некоторое время, словно провоцирует меня забрать опрометчивые слова, но в конце концов отталкивается от подоконника и подходит к столу, почти нависая надо мной.

– Хочешь, чтобы экзамен принимала конфликтная комиссия?

Этот вопрос – именно та реакция, которой я и добивалась. Конфликтную комиссию собирают в спорных случаях после письменного требования учащегося провести оценку его знаний еще раз. На самом деле, за все время моей учебы такого не случалось ни разу. Никто не стремился сдавать экзамен лично управителю школы и двум выбранным по его желанию преподавателям.

– Да, – твердо соглашаюсь я. – Я не боюсь исава Гволкхмейна, и готова положиться на его суд.

– Уверена? – прищуривается тренер, однако в голосе его явственно звучит доля сочувствия.

– Да!

– Тогда договорились. Я напишу заявление, как глава твоего отделения, – зло усмехается он, а я расслабленно выдыхаю. Если Огненное Лихо на моей стороне, то полдела, сделано. – У тебя остались ко мне вопросы, лисичка?

– Нет, тренер!

Я вскакиваю со стула, ожидая разрешения покинуть кабинет.

– Свободна, Цтислав! Готовься. И смотри мне…

Сдавать экзамен в третий раз понравилось мне значительно больше, чем в первые два. Тем более в присутствии трех членов конфликтной комиссии, которые не имели ко мне никаких претензий и сохраняли полную непредвзятость. Но, конечно, без подлости со стороны преподавателя, столь категорично уличенного в занижении оценки, не обошлось. Иного я от наставника Гудима и не ожидала. Более того, даже злиться на него не могла, поскольку первопричиной такого отношения был приснопамятный мой недовраг – Межамир Калита.

То, во что вылилось раздражение на него, я даже вспоминать не желала. Не желала, но все равно вспоминала. И от подброшенных памятью непрошенных этих картинок сладко тянуло в животе, а дыхание становилось прерывистым. Что мог подумать извозчик о своей малахольной пассажирке, осталось неизвестным, но хорошо, еще в клинику не предложил отвести, безропотно высадил возле портального вокзала и отбыл.

Возвращаться в терем после восьми месяцев учебы мне ничуть не хотелось, но я смиряла это свое нежелание, напоминая, что в столице моего возвращения с нетерпением ждут и старший брат, и младшая сестра, которые не видели меня почти целый год.

Как назло, мысли о родных потянули за собой воспоминания об отце. Прежний князь при жизни прослыл в народе суровым, жестким, даже в чем-то жестоким правителем с тяжелым характером. В отношении брата так, возможно, и было. Однако ни при мне, ни при Агнии он не показывал этих своих черт. Да и в матушке души не чаял, старался предугадывать каждое ее желание или блажь. Думаю, именно благодаря сходству с матерью его любимицей стала я, а не младшенькая Агнешка. А может, причина заключалась в том, что, в отличие от нее, я росла бойким, поистине неугомонным ребенком, с малых лет отличаясь неуемным любопытством.

Даже жажду знаний мне привил отец, вопреки традициям разрешивший старшим детям учиться вместе. Я частенько посещала уроки брата, мне дозволено было читать книги, доступные ему. Да и вечерние беседы с отцом давали мне не только возможность общения с ним, но и достаточную пищу для развития ума. Князь Володар Гоикениварн требовательно подталкивал своих детей думать, всегда отыскивать первопричину любого события. Благодаря отцовскому воспитанию я сблизилась со старшим братом гораздо сильнее, чем молчаливая Агния. После убийства отца он так и остался самым близким мне существом. И только наша взаимная привязанность помогала мне справиться с тоской…

Даже четыре года спустя никто не знал, с чего все началось. После случившегося покушения, во время которого батюшка был убит, служащие Управления безопасности готовы были рыть землю в поисках нападавших и тех, кто за ними стоял. Служба по Наследию требовала от Совета Родов в кратчайшие сроки официально передать венец и остальные регалии княжеского рода прямому наследнику убитого владыки, а высшая аристократия осознала, что большая часть зачинщиков заговора принадлежит дворянскому сословию. Более того, не безземельной его части, до которой небожителям, по большому счету, не было дела, но наследникам древнейших родов.

Лидеры богатейшего сословия княжества из Совета Родов искренне не понимали, какая причина могла сподвигнуть молодежь пожелать свергнуть государственную власть. Что за блажь пришла в головы потомственных дворян? На что они вообще рассчитывали? А главное, кто мог заронить в их мысли идею о том, что наследуемая власть – пережиток прошлого? Откуда среди преданных трону и княжескому роду могла вообще появиться идея подобной реформы и кровавого путча?

О главном зачинщике неудавшегося переворота, по итогам расследования, не сообщали широкой общественности. Более того, его имя, из доклада главы Управления безопасности, по окончании расследования узнал лишь молодой князь. А уж в списках казненных и отправленных на рудники осужденных этого имени так и не появилось.

Трудно сказать, была ли у брата возможность прилюдно обвинить главу и идейного вдохновителя заговора в убийстве нашего отца. Я никогда не задавала ему этого вопроса, как и не требовала сообщить мне его имя. Брат сделал это сам, более всего опасаясь, что двуличная тварь сумеет втереться ко мне в доверие или постарается использовать меня в очередной попытке искоренить княжеский род. Несмотря на некоторую свойственную мне импульсивность, я сдерживала свой нрав, пересекаясь с подозреваемым в коридорах княжеского терема, ничем не выказывала ни своей ярости, ни боли от его предательства.

Исав Чернек Боцаривелн, высокий, с массивным телосложением, грубыми чертами лица и невероятно обаятельной улыбкой, озаряющей его лицо странным одухотворением, был моим щуром[21]21
  Щур – взрослый мужчина, не родич, который по желанию родителей участвует в обряде имянаречения, то есть выбирает ребенку имя.


[Закрыть] – именно он выбирал для меня имя.

Тем тяжелее было осознавать, что под маской добряка и балагура скрывается лживый предатель. Однако брат сумел меня несколько успокоить, поведав, что место верного соратника отца и его давнего друга, многие годы хранившего преданность князю и княжеству, вполне мог занять некто неизвестный. Вопрос о том, был ли нынешний исав Боцаривелн тем самым оборотнем, которого приблизил к себе батюшка, или его внешностью воспользовался противник давно заключенного магического договора с ллайто, оставался без ответа.

Умир старательно делал вид, что ни о чем не догадывается. Я же все силы отдавала учебе.

К нашему сожалению, призвать к ответу младшего брата главы рода Боцаривелн без серьезных, неопровержимых доказательств никак не получалось. Княжеская власть лишь на первый взгляд казалась авторитарной, однако без поддержки и преданности тринадцати древнейших семейств ни один из князей не сумел бы долго удержаться на троне.

Официальная биография того Чернека, которому доверял, чьи советы внимательно слушал наш отец, была кристально чиста и не единожды проверена служащими Управления безопасности. И все же, тот, прежний, исав Боцаривелн отличался от нынешнего. Отличие это чувствовала лишь я, да еще, быть может, матушка. Мои ощущения Умир принимал на веру, но остальным требовалось что-то более материальное. Тем более, что и мне самой различия казались трудноуловимыми. Дар, перешедший ко мне по материнской линии, был недостаточно развит и силен, а привлекать вдовствующую княгиню-мать к расследованию брат отказался наотрез.

Советник и соратник отца родился в имении рода недалеко от Изборстка, с раннего детства мог похвастаться недюжинной силой, однако после первого совершеннолетия ошарашил и немало огорчил родителей, пожелав обучаться ювелирному делу. В тридцать девять Чернек женился на одной из младших сестер молодой княгини из рода Дейрбхайлн, тем самым войдя в ближний круг князя, а за сотню лет стал одним из самых доверенных его единомышленников, получил пост главы геммологического комитета княжества, родил двух дочерей, и ни разу не был уличен ни в каких порочащих репутацию связях. Тем не менее, за пару лет до путча и покушения на батюшку отправился по его поручению с проверкой на одно из южных месторождений опалов. Вернулся ли он обратно или бесследно сгинул где-то в Дыйских горах, дав неизвестному злоумышленнику возможность занять его место, следствию установить не удалось.