Текст книги "Королева Америки"

Автор книги: Катарина Макги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

8
Нина

Нина заерзала, переворачивая страницу лежавшей перед ней книги.

Они с Рейчел находились во дворе Генри, на огромной лужайке, вокруг которой располагалось большинство общежитий первокурсников. Все, казалось, были полны решимости воспользоваться солнечным днем: растянуться на одеялах для пикника, слушать музыку из портативных динамиков. В нескольких ярдах поодаль Нина увидела группу студентов, которые ели пирожные прямо с противня. У нее возникло ощущение, что в лакомстве скрывался не только сахар.

– Ты серьезно сейчас пытаешься читать? – спросила Рейчел, которая лежала рядом на пляжном полотенце. – Джейн Остин никуда не денется.

Нина весело покачала головой, но отметила страницу и села.

– Вообще-то, «Джейн Эйр».

– Остин, Эйр, все они страдают от любви, и тебе это нравится. – Рейчел закусила губу, словно не знала, продолжать ли. – Кстати, я заметила, что вчера вечером ты не пошла в музей.

Сама идея торжества – открытие новой выставки, посвященной королевским свадьбам, – показалась Нине странной. Как ни смешно жалеть Вашингтонов, ей было немного не по себе, что их жизни бессовестно коммерциализируются. Что вехи личной жизни этой семьи – дни рождения, свадьбы, похороны – никогда не бывают личными, а становятся поводом для ажиотажа в СМИ. Одежду и приглашения монархов выставляют в музеях на всеобщее обозрение, чтобы каждый в Америке мог приобщиться к жизни королевской семьи.

– Не хотела идти. – Она могла и не добавлять: И снова встретиться с Джеффом.

Нина не знала, как быть, когда увидела принца на гонках в прошлые выходные. С одной стороны, ей все еще хотелось влепить ему пощечину за то, как он защищал Дафну в ту ночь, а с другой – заключить Джеффа в объятия и пробормотать, как она сожалеет о его утрате.

Конечно, ничего подобного Нина не решилась сделать. Единственный способ пережить разговор с бывшим парнем – провести встречу как можно более вежливо и быстро.

Она отметила замешательство на лице Джеффа, когда поздоровалась с ним как с незнакомцем. Но Нине требовалась эта эмоциональная отстраненность для собственной же защиты. Она не была достаточно хорошей актрисой, чтобы снова притвориться, будто они с Джеффом – просто друзья.

Вместо этого Нина начала формальный разговор ни о чем; она определенно в них достаточно попрактиковалась после всех этих лет в роли лучшей подруги Сэм. Когда Джефф поздоровался, Нина сделала реверанс, пробормотала соболезнования и вежливо поговорила о погоде и гонках, а затем извинилась и с облегчением ушла. Вся беседа заняла две, может, три минуты.

Тем не менее она часами прокручивала ее в уме. Как бы решительно Нина ни говорила себе, что покончила с Джеффом, ее сердце еще не смирилось.

Удары гонга эхом разнеслись по университетскому городку: это били часы на башне Рэндольфа. Они отмечали полдень и полночь тринадцатью курантами вместо двенадцати – в результате шутки старшекурсников, которую так никто и не удосужился исправить.

– Мне пора. – Нина встала, стряхивая травинки с укороченных джинсов.

– Уходишь? – удивилась Рейчел.

– Через двадцать минут у меня введение в журналистику.

Рейчел схватила том «Джейн Эйр».

– Ты не можешь идти, я взяла твою домашнюю работу в заложники!

– Можешь оставить книгу себе. Или даже попробовать почитать ее, – поддразнила Нина.

Рейчел драматично упала обратно на полотенце и накрыла книгой лицо. Ее кудри сбились под головой в растрепанную подушку.

– Лучше просто вздремну. Из нее вышел хороший зонтик.

– Отличная мысль, – согласилась Нина. – Сюжет сможет просочиться в твой мозг через поры.

В ответ раздался смех Рейчел, приглушенный тяжелой книгой.

Нина направилась по мощеной дорожке к центру кампуса, проходя мимо девушек из женского общества в футболках с принтами, будущих студентов, которых привели на экскурсию по кампусу. К облегчению Нины, никто из них даже не взглянул на нее.

Полуденное солнце просачивалось сквозь филигранные листья, озаряя кампус зелено-золотым светом.

Не зная почему, Нина все поглядывала на темноволосого парня в десяти ярдах от себя. Пока она могла видеть только его спину.

Но что-то – возможно, скульптурные икры, смелая и резкая походка – заинтриговало ее. Почему-то захотелось увидеть его лицо.

Сердце Нины забилось быстрее, когда таинственный парень повернулся к Смитсон-холлу, который настолько затянуло плющом, что казалось, будто здание растет из самой земли. Незнакомец направлялся к тому же кабинету на первом этаже, что и Нина. Она ускорила шаг, чтобы догнать его. Он потянулся к двери… Нина резко остановилась, едва не прикусив язык.

Это был Итан Беккет. Лучший друг Джеффа.

Нина почувствовала, как ее лицо заполыхало красными пятнами. Почему она не узнала Итана? На протяжении многих лет они проводили много времени вместе, хотя неизменно с королевскими близнецами. Их пути никогда раньше не пересекались в колледже.

– Ты учишься на журналистике? – выпалила она.

– Нина. Как всегда рад тебя видеть. – Он сверкнул своей обычной улыбкой и придержал дверь. Нина, стараясь не смотреть ему в глаза, прошмыгнула мимо и вошла в аудиторию.

Перед доской стояло не менее тридцати столов, расставленных рядами. Комната гудела от новостей, что накопились за время каникул.

Нина села за крайний правый стол. К ее досаде, Итан проигнорировал все пустые стулья и устроился рядом.

Он кивнул ей.

– Мне нравится твой новый образ.

– Пришло время перемен. – Нина попыталась интонацией показать, что разговору конец, но Итан намек не понял.

Он наклонился вперед, оперся локтями о стол и повернулся к ней.

– Итак, введение в журналистику, – задумчиво сказал Итан. – Если честно, не ожидал увидеть тебя здесь. Я удивлен, что ты вообще подумала о журналистике, после того как СМИ…

Нина зашипела сквозь зубы и украдкой оглядела аудиторию, но все были поглощены своими разговорами.

– Я пытаюсь оставить все это позади, – коротко сказала она.

Меньше всего ей сейчас хотелось вспоминать, что папарацци сделали с ее семьей.

Увидев, что Итан все еще смотрит на нее, Нина вздохнула.

– Я хожу на курс, потому что мне нужен второстепенный предмет в области художественного письма, и журналистика подходит. Я хочу когда-нибудь стать писателем, – добавила она, внезапно смутившись. – Не то чтобы я когда-либо сочинила что-то длиннее статьи в школьной газете.

– Отдай себе должное. Ты сочинила все пьесы, которые вы с Сэм ставили на лужайке у бассейна. – Глаза Итана весело заблестели. – Некоторые из них были действительно забавными.

Нина не могла поверить, что он их помнил.

– Сделаю вид, что это был комплимент, – ответила она с оттенком сарказма.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла темнокожая женщина, ярко улыбаясь. Лейси Джамейл: самый молодой штатный писатель, когда-либо нанятый «Вашингтонскими ведомостями».

– Добро пожаловать на введение в журналистику. Первое задание вы будете выполнять парами, – сказала профессор без лишних вступлений.

Все загудели. Нина быстро огляделась, но Итан уже повернулся к ней.

– Поработаем? – спросил он.

– Конечно, – согласилась Нина почти неохотно.

Профессор Джамейл начала объяснять задание, размахивая маркером, словно дирижерской палочкой. Нина поспешила записать ее тираду.

Когда через сорок минут урок закончился, Нина закрыла тетрадь и бросила ее в сумку – Итан задержался возле их стола.

– Ты идешь в библиотеку? – спросил он.

– Вообще-то, я собиралась на обед в студенческий центр.

– Хорошая мысль. – Итан пошел рядом с ней.

– Я… ладно. – Почему он вдруг начал вести себя так, будто они старые друзья? Конечно, Нина с Итаном знали друг друга много лет, но никогда не проводили время вместе без близнецов.

Неужели Джефф попросил об этом друга?

Нина оплатила сэндвич баллами, а затем нашла Итана за столиком у окна. Когда она села, он пододвинул к ней пакет с арахисовым M&M’s.

– Это для тебя.

Определенно Джефф замешан в этом. Откуда еще Итану знать о ее любви к M&M’s?

– Ты не будешь есть? – спросила Нина, беря лакомство.

Похоже, Итан ничего не купил, кроме конфет.

– Я уже пообедал в столовой. Но могу заказать пиццу, если ты одна из тех девушек, которые стесняются есть в одиночестве. – Он приподнял бровь. – Хотя, судя по тому, как ты уплетала вафли в лыжном домике, вряд ли.

Нина закатила глаза.

– Приступим. Есть мысли, у кого нам взять интервью? – Им поручили вместе написать статью о ком-то в университетском городке.

Итан положил руку на спинку стула.

– Разве мы не можем поговорить о чем-то другом, по крайней мере пока ты не закончишь есть?

Нина медленно откусила сэндвич с индейкой.

– Если надеешься скинуть всю работу над проектом на меня, то зря.

– На тебя? – Итан дерзко усмехнулся. – Я-то думал, что как раз мне придется взвалить на себя основной груз. Хочу сообщить, что у меня почти максимальный средний балл.

Нина почувствовала себя виноватой, что посчитала его бездельником.

– Тогда зачем тебе работать со мной?

– Ты решила, я вызвался к тебе в напарники только затем, чтобы использовать твои таланты?

– Не хочу хвастать, но я действительно хороша в учебе.

Итан весело вздохнул.

– Может, я просто хотел провести с тобой немного времени, Нина. В смысле, мы знакомы с детства, но на самом деле совсем друг друга не знаем.

Она отложила сэндвич и оперлась локтями о стол.

– Что ты хочешь узнать?

– Мне интересно, что на самом деле произошло между тобой и Джеффом, – осторожно сказал Итан.

Нина не удостоила его ответом, но и не отвела взгляд. Она смотрела на Итана горящими глазами, пока тот не смутился и не уставился на свои колени.

– Прости. Я лезу не в свое дело.

– Да, – решительно сказала она.

– Просто я беспокоюсь за Джеффа. Он не говорил со мной о вашем разрыве. Он вообще ни о чем не говорил с…

Нина думала снова рассердиться, но гнев исчез под напором внезапной волны сочувствия.

Когда она думала о Джеффе, то больше не переносилась мыслями в ночь их расставания. А помнила лишь выражение его лица во время Потомакских королевских гонок: изумленный, пытливый взгляд, который быстро исчез, как будто он собирался ей улыбнуться, но затем вспомнил, что потерял и ее тоже – помимо отца.

Нина неделями думала поговорить о Джеффе, но было не с кем по-настоящему его обсудить. Она не хотела беспокоить родителей: те все еще приходили в себя после кошмара с папарацци. Рейчел встречалась с Джеффом лишь однажды, поэтому не имела настоящего представления о ситуации. Что до Сэм – с самого начала было сложно говорить с ней о ее собственном брате. Теперь же казалось верхом эгоизма поднимать этот вопрос. Романтические драмы Нины представлялись мелкими и незначительными по сравнению со всем, через что недавно прошла ее лучшая подруга.

Было немного странно говорить об этом с Итаном, но он знал Джеффа лучше, чем кто-либо. Может быть, Итан поймет парадоксальность чувств Нины.

– После того как стало известно о наших отношениях, у нас Джеффом все пошло под откос, – начала Нина. – Вдвоем нам было хорошо. Но как только все узнали, многое встало у нас на пути. – В первую очередь бывшая девушка Джеффа.

– СМИ действительно устроили тебе адскую жизнь, не так ли?

Обычный сарказм испарился из тона Итана, и, к удивлению Нины, этот парень показался ей даже красивее. Немного серьезности добавило глубины его карим глазам, сгладило небрежную улыбку.

– Я не осознавала, насколько наш разрыв повлияет на мои отношения с Сэм. – Нина вздохнула. – Мне следовало дважды подумать, прежде чем встречаться с братом моей лучшей подруги. Очевидно, ты оказался умнее, – добавила она, смотря на Итана. – Ты ни разу не пытался ухаживать за Сэм.

Он рассмеялся.

– Поверь мне, Сэм не в моем вкусе.

– А кто тогда?

Вопрос прозвучал неожиданно кокетливо, но, к облегчению Нины, Итан, похоже, этого не заметил.

– Быть лучшим другом Джеффа и так достаточно сложно. Мне не нужно связываться с еще одним из Вашингтонов.

– Понимаю, о чем ты, – призналась Нина. – Честно… иногда мне интересно, почему мы с Сэм до сих пор друзья.

Сказав это Итану, она почувствовала укол вины. Но с кем еще Нина могла поговорить? Итан был единственным человеком, который понимал, каково быть неразрывно связанным с королевской семьей, но на самом деле не являться одним из них.

– Почему ты так сказала? – спросил Итан. Не осуждая, а просто из любопытства.

– Наша дружба совершенно нелогична. – Она замолчала, подбирая нужные слова. Родители Нины научили ее быть разумной и практичной, а Сэм рвалась вперед, не задавая вопросов. Нина едва ли осмеливалась желать чего-нибудь, а Сэм, казалось, мечтала за двоих. – У нас почти ничего общего, кроме того, что мы знаем друг друга с шести лет.

– Но в том-то и дело, – возразил Итан. – Вам не нужно подстраиваться друг под друга, когда вы знаете друг друга столько лет. Вдобавок ваша дружба, вероятно, как раз крепче именно потому, что вы разные. Мы с Джеффом тоже не похожи друг на друга.

– В самом деле? А мне кажется, очень похожи.

– В некотором смысле, конечно. – Итан пожал плечами. – Но Джефф на самом деле такой непринужденный, а я просто притворяюсь. И еще, – он заговорщически понизил голос, – втайне я ненавижу то, как путешествуют члены королевской семьи.

Нина скептически приподняла бровь.

– Не любишь останавливаться на пятизвездочных курортах с небольшой армией личной прислуги?

– Ладно, признаюсь, плюсы тоже есть. Но я бы предпочел путешествовать без королевской прессы, даже без маршрута. Просто бродить по свету с рюкзаком и паспортом.

– Поэтому ты пошел на журналистику? Чтобы писать путевые заметки? – с любопытством спросила Нина.

– Мы, вроде бы, договорились, что я записался на курс, чтобы пообщаться с тобой.

Нина засмеялась и откусила еще от сэндвича, недоумевая, почему ее раньше всегда так раздражал сарказм Итана. Пожалуй, он не из тех людей, которых можно понять с первого взгляда. Понадобится время.

Чего она никогда ему не дарила. Потому что Итан всегда стоял рядом с Джеффом, а когда принц был рядом, Нина больше ни на кого не смотрела.

Она вздрогнула, поняв, что относилась к Итану так же пренебрежительно, как всегда относились к ней – смотрели сквозь нее, как будто она стеклянная, а все внимание уделялось Сэм.

Она пододвинула ему пакет M&M’s как воплощение оливковой ветви.

– Хочешь?

– Осторожнее с предложениями; я могу и все съесть, – предупредил он, беря конфету.

– И… Итан? Спасибо. Что мы смогли поговорить обо всем этом.

– Конечно, – хрипло сказал он. – Вряд ли кто-нибудь другой понял бы.

9
Беатрис

– Я не уверена, – повторила Беатрис, наверное, в десятый раз. Она уставилась в зеркало, где отражалось свадебное платье с длинными рукавами и объемной многоярусной юбкой. Она в нем сама себя не узнавала.

Королева Аделаида бросила извиняющийся взгляд на дизайнера, прежде чем повернуться к дочери.

– Почему бы тебе не пройтись немного?

Беатрис вздохнула и сделала несколько шагов. Вот бы Саманта была здесь! Хотя бы чтобы послушать саркастические комментарии, который сестра отпускала бы по поводу всех этих платьев. Но Сэм исчезла. Обычно Беатрис и не думала об этом; Саманта часто пропускала мероприятия в своем официальном расписании. Однако на этот раз Беатрис знала, что сестра наказывает ее за объявление даты свадьбы.

В типичной для себя манере Сэм вела себя так, будто ей все равно – Беатрис видела ее на гала-вечере в музее, где Саманта яростно флиртовала с лордом Маршаллом Дэвисом, словно пытаясь кому-то что-то доказать.

Но когда Беатрис попробовала поговорить с ней позже той ночью, сестра захлопнула дверь перед ее носом.

Солнечный свет лился через витраж на противоположной стене, превращая деревянный пол в переливающийся цветной ковер. Они находились в тронном зале, который временно превратился в официальную штаб-квартиру комитета по выбору свадебного платья Беатрис. Лакеи принесли массивные зеркала, платформу для швеи, а также огромную ширму, чтобы королева могла переодеться в уединении. Дворец закрыли для экскурсий, что только подстегнуло слухи в стране о том, что может происходить сегодня там, и о свадьбе.

Беатрис предпочла бы проводить примерки в мастерских дизайнеров. Но, видимо, это было слишком рискованно: кто-то мог ее увидеть и раскрыть секрет, какие дома моды борются за создание того, что люди уже называли свадебным платьем века. Как бы то ни было дизайнерам приходилось подписывать длинные соглашения о неразглашении и ехать во дворец долгими окольными маршрутами на машинах без опознавательных знаков.

Честно говоря, Роберт относился к ее платью как к государственной тайне, которую нужно оберегать так же бдительно, как ядерные коды – коды, которых Беатрис до сих пор не знала.

Ей нужно было так много сделать: изучить последний отчет Конгресса, сочинить речи, организовать свой первый дипломатический визит. Что угодно, только не стоять здесь, как живой манекен, пока дизайнеры одевают ее в различные платья.

Всю последнюю неделю, стоило Беатрис приступить к выполнению своей настоящей работы, всегда возникало какое-то препятствие. То график слишком загружен, то время неподходящее. Роберт постоянно твердил одно и то же – подожди, подожди, подожди, – но чего она ждала?

Беатрис взглянула на него.

– Роберт, не могли бы вы назначить аудиенцию новому лидеру сенатского большинства? Я должна с ним встретиться. И нам нужно начать планировать мою речь на заключительном заседании Конгресса.

По одной из старейших государственных традиций монарх открывал Конгресс осенью и закрывал его перед летними каникулами.

Сердце Беатрис сжалось от осознания, что она распустит Конгресс, который ее отец открыл всего десятью месяцами ранее.

Роберт покачал головой.

– Ваше Величество, боюсь, это невозможно. Вы не имеете права встречаться с Конгрессом, пока не будете коронованы. Это было бы против Конституции.

Беатрис помнила Конституцию от корки до корки, поэтому знала, что технически говоря, он прав. Данную статью ввели из-за вполне реальных опасений восемнадцатого века: если преемственность окажется под угрозой, претенденты на трон могут запугать Конгресс и попытаться захватить власть.

– Я могу председательствовать на заключительном заседании, если Конгресс меня пригласит, – напомнила Беатрис. Это приглашение, еще одна архаичная традиция, было одним из многих противовесов, установленных Конституцией между тремя ветвями власти.

Камергер в поисках поддержки взглянул на королеву Аделаиду, но та разговаривала с дизайнером. Так что он снова повернулся к Беатрис с угодливой улыбкой.

– Ваше Величество, вы еще будете иметь дело с бесчисленным количеством лидеров Конгресса. Они приходят и уходят каждые четыре года. Какая разница, если вы пропустите одно заседание?

– Разница есть: это первая церемония в Конгрессе за время моего правления. – Разве он не понимал?

– Ваше Величество, – повторил Роберт, и теперь в его тоне прозвучала отчетливая твердая нотка, – было бы лучше, если бы вы отложили встречу с Конгрессом до вашей свадьбы с Его светлостью.

Она почувствовала себя так, словно ей влепили пощечину. Официальное восшествие на престол нового монарха всегда происходило через год после смерти предыдущего, а это означало, что Беатрис коронуют только после свадьбы. Она думала, это просто еще одна традиция, но теперь поняла: Роберт не хотел, чтобы молодая женщина выступала в Конгрессе – или делала что-либо, связанное с управлением Америкой.

Он не примет ее, пока рядом с ней не появится Тедди.

Камергер снова уставился в свой планшет, как будто ожидал, что Беатрис послушно оставит неудобную тему. Такое проявление откровенного пренебрежения обожгло юную королеву.

– Мне нужна минутка, – объявила она.

Не обращая внимания на неодобрительные взгляды окружающих, Беатрис поспешила в коридор. К счастью, новый гвардеец за ней не последовал. В отличие от Коннора, который догнал бы ее за несколько шагов, положил руки ей на плечи и спросил, чем может помочь.

Коннор. Подхватив подол пышного платья, Беатрис повернула за угол. Ей казалось, что она угодила в один из своих кошмаров: убегает от чего-то, но не может двигаться достаточно бысто…

Внезапно Беатрис увидела Тедди и резко остановилась, погрузив в ковер каблуки своих белых атласных туфель.

Он быстро закрыл глаза рукой.

– Извини, я не собирался видеть тебя в свадебном платье. Это ведь плохая примета?

– Не волнуйся. Я все равно его не надену, – услышала она свой голос.

Тедди медленно открыл глаза и оценил объем кринолина цвета слоновой кости.

– Ого. Я и не знал, что можно покрыть платье таким количеством оборок.

К собственному удивлению, Беатрис улыбнулась. Она неуверенно посмотрела в коридор.

– Ты пришел кого-то увидеть?

– Тебя. – Тедди прочистил горло. – То есть… я хотел дать тебе это, – сказал он и протянул коричневую бумажную сумку для покупок.

Прежде чем она успела ответить, за их спиной раздался голос королевы Аделаиды:

– Беатрис, с тобой все в порядке? Мы отстаем от графика.

Какой-то странный порыв охватил Беатрис. Не давая себе времени передумать, она распахнула ближайшую дверь, которая вела в узкий бельевой шкаф. Тедди бросил на невесту озадаченный взгляд, но проследовал за ней внутрь.

Когда он закрыл за собой дверь, верхний свет выключился.

– В чем дело? – прошептал Тедди в полумраке.

Беатрис почувствовала жар из-за смущения и, возможно, адреналина. Неужели она действительно сбежала от мамы? Обычно Сэм поступала так спонтанно и беззаботно.

– Мне нужно было спрятаться.

– Логично, – ответил Тедди, как будто ее объяснение имело смысл.

Беатрис села на пол и обняла колени. Платье разлилось вокруг нее морем нижних юбок и воланов.

Тедди сел рядом.

– Я собирался приберечь его до более удачного момента, но оно явно придется сейчас кстати.

Он протянул сумку, и Беатрис положила ее себе на колени.

Внутри лежал контейнер для еды, отмеченный знакомым логотипом D.

– Ты сегодня утром ездил в Бостон? – удивленно ахнула она.

– Заказал доставку.

Она открыла коробку и обнаружила огромное шоколадное пирожное размером с кирпич, вроде тех, которыми мостили дорожки возле дворца.

– Откуда ты знаешь?

– Ты сама сказала мне в ту ночь на балу королевы. Что только благодаря пирожным из «Дарвина» сумела набраться сил и сдать экзамены. Я подумал, учитывая все, что сейчас происходит, тебе не помешает немного снять стресс.

Мгновение Беатрис просто смотрела на него, застигнутая врасплох такой заботой. Не могла поверить, что он вспомнил фразу, брошенную вскользь несколько месяцев назад.

– Я ведь не ошибся? – спросил Тедди, заметив ее колебания.

В ответ Беатрис схватила пластиковую вилку и нетерпеливо вонзила в пирожное. Оно было липким, сладким и таким знакомым на вкус.

Подняв глаза, Беатрис увидела, что Тедди с полуулыбкой смотрит на нее.

– Не припоминаю, чтобы ты когда-либо держалась так… не по-королевски, – признался он.

– Нет элегантного способа съесть пирожное Дарвина, и меня это никогда не останавливало. – Беатрис протянула вилку. – Хочешь попробовать, пока я все не проглотила?

Предложение прозвучало неожиданно – так бы она повела себя с Джеффом, или с Сэм, или с Коннором, – но когда Тедди заколебался, она поняла, что сказала. Было что-то интимное в том, чтобы есть одной вилкой.

– Конечно, – ответил он после паузы. – Хочу узнать, из-за чего же шумиха.

Передавая ему пирожное, Беатрис задела коленом его ногу и отпрянула. Тедди сделал вид, будто не заметил.

– А это неплохое укрытие, – заметил он. – Ты часто пряталась здесь в детстве?

– На самом деле… Когда я была маленькой, то читала ту серию сказок про волшебный шкаф. Однажды я обыскала все гардеробные во дворце, надеясь найти дверь в другой мир.

Беатрис не понимала, почему призналась в этом. Может, всему виной прохладная, пропахшая дубом тишина гардеробной или то, что она наедине со своим женихом, а не в окружении толпы людей, как обычно. Вдобавок Тедди оказался таким неожиданно милым.

– Ты ходила искать двери в Нарнию? – спросил Тедди.

Она постаралась не выказать, как ее ранило его удивление.

– Знаю, никто не считает меня человеком с богатым воображением.

Пока Саманта и Джефф бегали по дворцу, притворяясь пиратами, рыцарями или искателями приключений, Беатрис занималась уроками этикета или штудировала бесконечный список литературы. Их детским порывам потакали; ей тихо отказывали.

Никто не хотел, чтобы их будущая монархиня зря тратила время на игры.

Ей следовало расти такой же трудолюбивой, послушной и выносливой, как бык в ярме.

Иногда было трудно не пожелать себе другой роли в жизни.

– Я не это имел в виду, – мягко сказал Тедди. – Просто… раньше я тоже хотел сбежать в мир фантазий.

Конечно, подумала Беатрис. Тедди знал, каково это – расти под грузом чужих ожиданий. У него были свои причины согласиться на эту помолвку, вероятно, связанные с его семьей.

Он определенно женился на Беатрис не по любви.

– Тедди, что мы делаем?

– Сидим на полу в чулане, в темноте. Хотя, должен сказать, до сих пор не понял почему.

Она подавила странное желание рассмеяться.

– Я про свадьбу, – пояснила она. – Мы все еще можем ее отменить.

Тедди на мгновение замолчал.

– Ты этого хочешь? – спросил он наконец.

Беатрис не могла вспомнить, когда в последний раз кого-то интересовали ее желания. Люди спрашивали свою королеву о множестве других вещей: может ли она присутствовать на благотворительном ужине, может ли она повернуться к камере для снимка или не порекомендует ли она чьего-то двоюродного брата на должность при дворе. Складывалось ощущение, что она не могла пройти по дворцу, не попав в водоворот просьб.

Но никто не спрашивал, чего хочет она. Как будто в тот момент, когда она стала королевой, у нее пропали всякие желания.

Беатрис, ощущая слабый укол вины, поняла, что сама таким же образом повела себя с Тедди. За всей тоской о том, чего ей стоит свадьба, она даже не задумалась, чем пожертвовал он.

Тедди нравилась Саманта, и Сэм питала к нему чувства, но все же Беатрис попросила его довести помолвку до конца. Ей вдруг захотелось затронуть эту тему, но она почувствовала, что лишилась права обсуждать Саманту с Тедди.

– Я лишь… сомневаюсь, такой ли ты представлял свою свадьбу, – нерешительно сказала она.

Тедди пожал плечами.

– Я вообще не думал о свадьбе до этого года, – сказал он. – А ты?

– Если честно… В детстве я думала, что выйду замуж в Диснейленде.

Она почувствовала, как Тедди пытается подавить смех. Беатрис залилась румянцем и поспешила объяснить.

– Мне было пять, и я умоляла родителей отвезти меня туда. Все девочки в школе только о парке и говорили…

И ей отчаянно хотелось вписаться в их мир, хоть раз действительно поучаствовать в беседе за обедом.

– Нам пришлось ехать туда после закрытия парка, – продолжила она. – Мы не могли быть с другими гостями из соображений безопасности. И…

– Подожди, ты смогла прокатиться на Космической горе без очередей? – перебил Тедди.

– Ты что, пять лет – это слишком мало для Космической горы. Хотя я столько раз проехалась на вращающихся чашках, что моего охранника укачало, – вспомнила Беатрис, и Тедди усмехнулся. – Той ночью я увидела замок, и там были разные принцессы. И не знаю… наверное, я понимала, что тоже принцесса, и решила, что именно здесь нам положено выходить замуж.

Беатрис не призналась, что не узнала в женщинах в ярких бальных платьях вымышленных персонажей. Она не смотрела ни одного мультфильма, поэтому решила, что они настоящие принцессы, как и сама она.

– Свадьба в Диснейленде, – медленно протянул Тедди. – Уверена, что еще не поздно сменить место? Стоило бы попробовать уже только ради одного Роберта.

Беатрис усмехнулась – но смех, вырвавшийся из ее груди, превратился в одиночный отрывистый всхлип. А потом почему-то она одновременно рассмеялась и заплакала, пряча лицо в ладонях.

Она не ожидала, что Тедди придет ей на помощь.

Он вытер слезы сначала с одной щеки, потом с другой; его пальцы слегка коснулись влажного веера ее ресниц. У Беатрис перехватило дыхание. Тедди приложил ладонь к ее лицу. Беатрис поразило, как сильно ей захотелось закрыть глаза и податься к нему.

В глубине души она чувствовала себя виноватой за это желание, как будто предавала свои отношения с Коннором.

Но их отношения остались позади, и прошли недели – даже месяцы, – с тех пор как кто-то так к ней прикасался. Если не считать нескольких безумных поцелуев напоследок, Коннор даже не осмеливался обнимать ее после смерти короля.

Беатрис не сознавала, как отчаянно мечтала об этом: простом человеческом прикосновении.

– Беатрис… – Тедди убрал руку, столь же удивленный своим поступком, как и она. – Если мы действительно поженимся, я хочу у тебя кое-что спросить.

– Хорошо. – Она откинулась назад, и ее платье зашелестело – сухой звук, словно ветер взметнул осенние листья.

– Ты будешь со мной честна?

Вопрос застал Беатрис врасплох.

– Я знаю, чем-то ты не захочешь делиться, – поспешил добавить Тедди. – Кое-что ты вообще не можешь сказать в силу своего положения. Но когда такой момент настанет, я бы предпочел, чтобы ты призналась, что хочешь промолчать, а не решила солгать. И клянусь, что отплачу тем же.

Комната стала очень маленькой и тихой. Сердце Беатрис колотилось о жесткий корсет платья.

Ей стало интересно, какие секреты Тедди пытается от нее скрыть. Боялся ли он, что она поднимет тему его отношений с Самантой? Или просил ради нее самой, потому что каким-то образом знал о ней и Конноре?

Какими бы ни были причины, Беатрис почувствовала мудрость в просьбе Тедди. Он был прав.

Пусть между ними нет любви, но может быть доверие, если они оба постараются. А доверие не отрицает частную жизнь, даже секреты, но не ложь.

– Я согласна. Давай всегда говорить друг другу правду.

Тедди кивнул и встал, протягивая руку, чтобы помочь ей подняться. Его прикосновение было теплым, надежным и твердым.

И Беатрис вспомнила день, когда сделала ему предложение. Она вспомнила, как странно было ощущать руку Тедди в своей руке.

Теперь все было не так уж плохо.