Текст книги "Леола, где ты?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

Улица, по которой я ехал, пролегала по склону Уэствуд-Виллидж. Вдоль нее выстроились в шеренгу одинаковые на первый взгляд шестидесятифутовые фасады домов. Медленно проезжая мимо них, я внимательно всматривался в номера.

На тыльной стороне дома Майерсона в одном из окон, кажется, теплился свет. Но полной уверенности в этом у меня не было. Проехав еще немного, я развернулся на сто восемьдесят градусов, вернулся назад и припарковал машину на противоположной стороне улицы. Было уже пять минут первого, и темные окна домов говорили о том, что большая часть их обитателей уже спокойно почивает.

После моего длинного звонка над крыльцом зажегся свет. Еще через некоторое время дверь чуть приоткрылась. “Кто там?” – требовательно спросил раздраженный мужской голос. Я отступил на шаг. Затем со всего маху саданул плечом в дверь; она с шумом распахнулась, и я ввалился в холл, с трудом восстановив равновесие.

Моему взору предстал сидевший на полу жирный тип в купальном халате.

– Проклятье! – Его лицо побагровело от ярости. – Что, черт побери, это значит?

Тип с трудом поднялся на ноги и теперь с не меньшим трудом пытался восстановить дыхание.

– Я друг Рафаэля Эммануэля, – проинформировал я его. – И виделся с вами в вашем офисе сегодня в полдень. Однако ночью вы выглядите почему-то несколько иначе.

– Холман? – Майерсон побледнел.

– Где тут можно поговорить? – холодно спросил я.

– Сюда. – Он безуспешно пытался улыбнуться. Мы проследовали в мрачную гостиную, загроможденную темной деревянной мебелью. Там он рухнул на кушетку. Видок у этого типа был тот еще. Ему было около пятидесяти; длинные пряди черных волос, тщательно уложенные поперек лысины, едва прикрывали ее; глубоко посаженные глаза воспалены; нос картошкой сплошь покрывали венозные прожилки; громадное брюхо провисало до самых ляжек. В общем, субъект, вполне готовый к услугам гробовщика.

– В следующий раз, нанимая актера, предварительно убедитесь, что он не переигрывает, – посоветовал я.

– Глупое ничтожество! – Он зажал стиснутые руки между коленями. – Заплатил сотню баксов, думал, что он провернет это дельце как положено, – захныкал он. – Послушайте, Холман, я только выполнял распоряжение и даже не знаю, в чем, дьявол его побери, дело!

– Чье распоряжение? – в упор спросил я.

– Да мистера Эммануэля, конечно!

Я наклонился и со всего размаху хлестнул его открытой ладонью по лицу. Издав слабый мяукающий звук, он как-то весь съежился.

– Прошу вас, не надо, – попросил он. – Я скажу правду!

– Я только что от Эммануэля, – раздраженно сообщил я. – Сорок восемь часов тому назад я был на яхте в Каннах.

– Но именно он передал мне, – проговорил он дрожащим голосом, – инструкции мистера Эммануэля.

– Кто передал? – переспросил я.

– Рой Толвер.

– Когда вы видели его?

– А я и не видел, – поспешно заверил Майерсон. – Толвер позвонил в офис и сказал, что у него есть указания, от Эммануэля и я должен сделать все, чтобы они были выполнены. Потом он прислал Уэлша передать кое-какие детали.

Я присел на подлокотник кресла, закурил и пожал плечами.

– Полагаю, имеется небольшая вероятность, что сейчас вы сказали правду... Может, вы еще не знаете?

– Не знаю? – недоумевая, пробормотал он.

– Толвер по-крупному надувает Эммануэля. Потому-то я нахожусь сейчас здесь. Он послал меня позаботиться о Толвере. – Я медленно провел пальцем по горлу, и Майерсон болезненно дернулся. – Задумка основывается на том, что Толвер не знает меня. Следовательно, ложь о моем якобы желании купить оружие будет выглядеть, с вашей точки зрения, вполне правдивой и заставит вас подвигнуть Толвера на контакт со мной. Но он что-то пронюхал, и все полетело к черту – еще до того, как я появился в вашем офисе. – Я зловеще ухмыльнулся. – А сейчас у вас остался последний шанс убедить Эммануэля, что вы чисты в этом деле... Итак, где можно найти Толвера?

– Не знаю! – поспешно заявил он.

– Это очень плохо, – с сожалением промолвил я, извлек свой 38-й из кобуры и направил на него.

– Клянусь, я не знаю! – действительно испугавшись, закричал он. – Толвер исчез около месяца назад! Единственный контакт с ним с тех пор – тот телефонный разговор. Вы должны верить мне!

Он обливался потом, его трясло. И я подумал, что парень, который специально нанимал актера, чтобы тот сыграл его самого, не смог бы так правдиво разыграть подобное представление.

– Вы сказали: он прислал малого по имени Уэлш, чтобы сообщить какие-то детали, так? – грозно спросил я. – Как найти его?

– Я не знаю, где он живет. – Майерсон вздернул руки. – Но он дал мне номер, куда я могу позвонить при крайней необходимости.

– А я могу проделать в вас дырку в любой момент. И полагаю, в этом случае вы сможете подтвердить, что крайняя необходимость наличествовала, правильно?

Он кивнул; капли пота все еще катились по его лицу.

– Я все сделаю, мистер Холман, все!

– Итак, вы звоните ему и приказываете мчаться сюда на всех парах. Прямо сейчас. Скажете, что не можете объяснять по телефону. Но это – крайняя необходимость.

Толстяк с трудом поднялся и побрел к телефону. Я встал рядом, ткнув пистолет в его ребра. Так мы стояли, пока он набирал нужный номер. Вскоре Уэлш ответил, и Майерсон сказал все, что было приказано, при этом он держал трубку на таком расстоянии, чтобы я слышал голос на другом конце провода.

– Ты, проклятый зануда! – Голос Уэлша был грубым, и говорил он рассерженным тоном. – Какого черта! Ты точно уверен, что так срочно?

– Убежден, Сэм, – дрожащим голосом подтвердил он. – Давай быстрее, Сэм!

После короткой паузы Уэлш спросил:

– Что там у тебя за ужасный шум? Повтори, что сказал!

– Сказал, что уверен, Сэм. Давай как можно быстрее, Сэм! – повторил Майерсон.

– Буду через двадцать минут.

– Благодарю, Сэм!

Телефон звякнул: Уэлш положил трубку.

Майерсон с надеждой посмотрел на меня.

– Все в порядке, мистер Холман?

– Точно. – Я кивнул на кушетку. – Можете посидеть, пока он появится.

Майерсон прошаркал к кушетке и, осторожно опустив на нее свою тушу, задумчиво посмотрел на меня:

– Как все же Толвер надул Эммануэля, мистер Холман?

Я слегка пожал плечами.

– Не ведаю. Именно, чтобы разобраться в этом, меня и наняли. Толвер все еще занимается контрабандой оружия, не так ли?

– Думаю, да. – Он облизал губы. – Я слышал, его почти обчистили на Кубе пару месяцев назад...

– Вы занимаетесь американскими инвестициями Эммануэля? – небрежно осведомился я.

– Некоторыми из них. Вернее, чаще всего извещаю о развитии событий... Даю кое-какую информацию о биржевом рынке, обо всем, что, по моему разумению, может заинтересовать его... Ну и все такое прочее.

– Как это возможно – работаете для Эммануэля, а дружите с Толвером? – строго спросил я. Он снова начал потеть.

– Не понял... Пока, во всяком случае, они вполне по-дружески относились друг к другу. За последние несколько лет они вместе провернули массу удачных сделок. Всякий раз, когда Толверу нужны были деньги, он всегда получал их, если Эммануэль одобрял операцию. – Майерсон медленно покачал головой. – До сих пор я считал, что они хорошие друзья.

Тут было над чем поразмыслить. Я продолжал его выспрашивать, но ничего интересного так больше и не всплыло. В конце концов наш разговор сам собой истощился, и мы некоторое время сидели, молча глядя друг на друга.

Прошло, казалось, часа два, когда вдруг зазвенел звонок. Майерсона вновь кинуло в жар. Я взмахнул револьвером, и он, тяжело поднявшись, заковылял из гостиной. Я последовал за ним в холл и встал сбоку от двери. Так, чтобы она, открывшись, заслонила меня. Майерсон обтер лицо руками и отворил дверь.

– Берегись, если в этом нет срочной необходимости, – прогудел густой голос. – Я там бросил стоящую пирушку...

– Будь уверен, – пробормотал Майерсон. – Входи, Сэм.

Чуть оттолкнув Майерсона, в холл вошел высокий худой парень лет тридцати. Я тенью выскользнул из-за двери и уперся дулом револьвера в его спину.

– А теперь топай в гостиную, Сэм, – негромко приказал я.

Спина парня напряглась; от неожиданности он сбился с шага.

– Что это, дьявол его подери?! – воскликнул он.

– У меня возникла крайняя необходимость. Майерсон тебе говорил об этом, – ответил я. – Шагай...

– Ладно. Но ты мог бы убрать эту проклятую пушку?

– В гостиной, – ответил я. – Тогда... В следующую секунду мой затылок буквально взорвался от боли, и я в стремительном водовороте обрушился в глубокую темную бездну...

Сначала появилась нестерпимая боль, затем граничащий с ужасом страх потерять разум, поскольку единственное, что я смутно слышал, было невнятное бормотание каких-то непонятных голосов... Потом, казалось, в голове что-то щелкнуло, и голоса приобрели смысл...

– ..Так что под дулом револьвера, приставленного к ребрам, у меня не оставалось выбора, – оправдывался Майерсон. – Тогда я вспомнил, что никогда не пользовался твоим первым именем, Джил, надеясь, что ты заподозришь неладное, если я буду называть тебя все время Сэмом.

Я открыл глаза и увидел трех мужчин, стоявших подле меня, распростертого на кушетке... Третий, должно быть, стоял за дверью, когда Уэлш вошел в дом, сообразил я. Он-то и атаковал меня сзади. Этот человек выглядел достаточно молодо – не более двадцати. Одет он был в рубашку-гаучо и тесные брюки, заправленные в черные кожаные ботинки. Сальные жесткие волосы курчавились по всей голове. Когда он сверху вниз поглядывал на меня, его темные глаза зловеще мерцали.

– Панк снова с нами, – медленно прищурился он, и длинные изогнутые ресницы сомкнулись и разомкнулись, словно посылая некий тайный призыв. Рука, державшая револьвер, приподнялась на пару дюймов, и его дуло уставилось прямо на меня.

– Дать ему сейчас, Джил, а? – Голос парня звенел от возбуждения.

– Спокойно! – прикрикнул на него Уэлш. – Оставь, Ленни, я сказал!

– О, черт! – Парня, казалось, так и распирала злоба.

– Ты плохо воспитан, – с укоризной констатировал Уэлш. – Мистер Холман высказал пожелание встретиться с Реем Толвером? Так что самое меньшее, что мы можем сделать, это свести их.

– Ха! – внезапно рассмеялся паренек. – Это уж точно!

– Поднимайся, Холман, – щелкнул пальцами Уэлш. – Не будем же мы возиться с тобой всю ночь!

Я опустил ноги с кушетки, потянулся и осторожно встал.

– Твоя машина там, на улице? – спросил Уэлш. Я кивнул.

– Давай ключи.

Я швырнул их ему. Он повернулся к Майерсону и опустил ключи в его ладонь.

– После нашего отъезда отведи ее куда-нибудь подальше. Вернешься на такси.

– В такое время? Ночью? – запротестовал тот.

– Все это твоя распроклятая ошибка! – рявкнул на него Уэлш. – Но если хочешь, можешь взять на себя Холмана.

– Нет!.. – Майерсон позеленел. – Я позабочусь о машине, Джил.

– Вот так-то лучше. – Уэлш снова взглянул на меня. – Я очень сердит на тебя, Холман. Ты уж слишком шустрый и сам заставил нас наехать на себя. Так что не пытайся выкинуть какой-нибудь номер, а то Ленни займется тобой. Будь умницей и скоро встретишься с Реем Толвером. Во всяком случае, я возражать не стану.

– По мне, так пусть попытается, – заржал Ленни. Уэлш вышел из дома и направился к темному седану, стоявшему неподалеку от крыльца. Меня усадили на заднее сиденье рядом с Ленни. Теперь уже его револьвер упирался в мой бок. Уэлш проехал через Палисады к шоссе номер 1, а потом мы начали отсчитывать милю за милей сумасшедшие повороты и изгибы шоссе.

Только через час мы свернули с шоссе. Я подсчитал, что мы проехали более пятидесяти миль, и вспомнил описание путешествия Леолы Смит с дочерью в первый день скитаний в купленном на аукционе автомобиле. Поэтому не очень-то и удивился, когда мы остановились около замызганного мотеля недалеко от шоссе. Мотель состоял из четырех допотопных, ветхих на вид кабинок-лачуг и офиса. Деревянная вывеска свисала под не правдоподобным углом; могучие сорняки, пробившись сквозь гравий, стеной встали перед лачугами.

– Кто останавливался здесь последним? – осведомился я. – Не Джордж ли Вашингтон? Уэлш довольно закудахтал:

– Рей купил его задешево пару лет назад. Думал, это будет идеальное укрытие. Может, раз в три месяца находится чудак, который хочет заночевать здесь. Ну, ему и говорят, что водопровод не работает. И он не чает, как убраться отсюда побыстрее!

Мы вошли в мотель. Уэлш щелкнул выключателем, и яркий свет залил помещение. Мне жестом было приказано сесть; сам же Джил Уэлш проследовал к переносному бару.

– Полагаю, мы заслужили выпивку, – провозгласил он. – Холман?

– Бурбон, – отозвался я.

Ленни сидел на стойке бара, лениво болтая ногами; револьвер все еще держал меня под прицелом. Уэлш приготовил три порции, взболтал их и уселся за стойку. Все это время они внимательно наблюдали за мной, словно ожидали, что я буду показывать карточные фокусы или что-нибудь еще, столь же увлекательное.

– Ну и что же дальше? – не без иронии поинтересовался я. – Послышится барабанная дробь, включатся прожекторы, мы громко зааплодируем – и появится Толвер, танцующий шаффл[6]6
  Шаффл – шотландский народный танец с шаркающими па, исполняемый под волынку.


[Закрыть]?

– Ты скоро увидишь его, – успокоил Уэлш. – Пей пока.

– Да, давай, Холман. Тебе понадобится вся твоя сила! – грубо засмеялся Ленни. – Да, он действительно шустрый подонок, как не от мира сего!

Я взглянул на Уэлша.

– Откуда такого выкопали? – Я кивнул в сторону Ленни. – Из-под могильной плиты?

– О, этот парнишка у нас с воображением, – одобрительно хмыкнул Уэлш. – Ты, кажется, предполагал найти здесь ключи к разгадке известной истории, – с охотой продолжил он. – И даже прихватил с собой немецкую девчонку? Что же помешало?

– Майерсон нанял вшивого актера, чтобы выдать его за себя, – зло сказал я. – Разве он не сообщил тебе?

– Арнольд Г. Майерсон утратил свою былую хватку, – хохотнул Ленни. – Ты собираешься что-нибудь предпринять в связи с этим, Джил?

– Он нуждается в длительном отдыхе, – раздраженно передернул плечами Уэлш. – Может, переборщили с рассказами о жирном подонке. Избыточная информация и помешала сыграть его роль достоверно?

– Так это здесь останавливалась на ночь Леола Смит с дочерью? – осведомился я.

– Она действительно была здесь. Но я не припоминаю никакой дочери. – Джил взглянул на Ленни. – Ты помнишь девочку, Ленни?

– Не-а, не помню ничего. – Парень приложил к уху ладонь свободной от револьвера руки и на мгновение прикрыл глаза. – Сначала солидная доза, – хмыкнул он, – а потом – ничего.

– Красотка Лау, – Уэлш сурово посмотрел мне прямо в глаза, – у тебя дома?

Я отрицательно покачал головой.

– Осталась с другом. Она завтра улетает в Европу.

– Мы проверим твой дом, – безразличным тоном пообещал Уэлш. – Который час, Ленни?

Тот взглянул на чрезмерно крупный для его тонкого запястья никелированный будильник:

– Десять минут четвертого.

– Думаю, пришло время Холману встретиться с Реем. – Уэлш поднялся. – Вперед.

Мы отошли, должно быть, около сотни ярдов от задней стены офиса, прокладывая себе путь через плотные заросли кустарника, и оказались на поляне, посреди которой виднелись очертания чего-то полуразрушенного. По всей видимости, это когда-то была конюшня. Уэлш вошел внутрь и зажег лампу “молния”, сняв ее со стены. Когда фитиль разгорелся, я увидел несколько больших дыр в крыше, ветхий сеновал и приставленную к нему лестницу без многих перекладин. Ленни подталкивал меня в спину дулом, пока я не очутился почти у центра конюшни. Затем он отступил и прислонился к ближайшей стене.

– Ну и где же здесь Толвер? – недоуменно спросил я.

– Ты стоишь над ним. Точно над ним, – небрежно ответил Уэлш, а Ленни нерешительно захихикал.

Совершенно машинально я поглядел на земляной пол под ногами, потом снова взглянул на Уэлша. Он тут же швырнул мне большую лопату, которая до того была прислонена возле него к стене. Мне удалось поймать ее.

– Давай копай, Холман! – категорически приказал мне Уэлш.

– Что, собственную могилу? – выдавил я.

– Ты же хотел встретиться с Реем Толвером? Вот это и есть твой шанс, – осклабился он. – У тебя на том свете будет масса времени, чтобы задать все твои вопросы, Холман.

– И давно он умер?

– Должно быть, уже месяц назад. Если не хочешь лежать слишком близко к нему, можешь отступить на пару футов в эту сторону... И начинай работать.

Я воткнул штык лопаты в пол и налег на ручку.

– Если собираешься убить меня, – сказал я как можно спокойнее, – то сам очень скоро будешь копать себе могилу.

– До рассвета осталось около трех часов, – медленно проговорил Уэлш, вразумляя меня, словно малого ребенка. – На милю вокруг здесь нет ни единой живой души, никто ничего не услышит... Копай-копай, ты умрешь славненько и чистенько.., взаправду быстро и с пулей в затылке. Если бы Ленни пришлось копать тебе могилку, это свело бы меня с ума, хотя для него это сущие пустяки. Но тогда тебе пришлось бы умирать медленно. Пуля в ногу, пуля в живот – это я предоставляю воображению Ленни... Ты хотел бы лежать полумертвым и смотреть, как он уродуется, копая эту могилу? Мне бы это понравилось.

Да, это было столь простенькое и миленькое предложение, что мне совсем не потребовалось времени, чтобы принять решение... Я начал копать. Долгая, медленная мучительная для мускулов работа. К тому времени, когда я выкопал яму размером этак шесть на два фута и глубиной шесть дюймов, я уже обливался потом. Пришлось остановиться, снять пиджак и галстук и закатать рукава рубашки.

– Сигарету-то я могу выкурить? – проворчал я. Уэлш сверился с часами и кивнул:

– Тебе не стоит завязывать глаза, так что считаю, что можно. Но не тяни время, Холман. Все сказанное раньше остается в силе... И не забывай – у Ленни богатое воображение.

Я медленно курил и взвешивал свои шансы. Те двое привалились к стене и наблюдали за мной с расстояния восьми футов. Уэлш откровенно скучал, но глаза Ленни глядели внимательно и настороженно. Не было ни малейшей надежды, что мне удастся преодолеть расстояние до них до того момента, как он нажмет на спусковой крючок и всадит в меня пулю. Я докурил сигарету, растер подошвой окурок и начал копать снова.

Время стало действительно относительным: с каждой лопатой выброшенной земли яма углублялась, и срок моей жизни на столько же сокращался. Чем глубже я зарывался, тем все менее плотным делался грунт. Все легче почва поддавалась лопате. Какая же глубина удовлетворит Уэлша, размышлял я. Три фута? Если он будет настаивать на четырех, на сколько это продлит мою жизнь? На тридцать, а может, и на все тридцать пять минут?.. Скоро я уже стоял по колени в яме; земля образовала вокруг значительную кучу. Я начал сочувствовать пехоте времен Первой мировой войны. Им ведь приходилось копать траншеи всякий раз, когда они наступали и отступали. И я удивлялся, как же им, черт побери, удавалось сохранять энергию, чтобы еще и воевать? Как бы то ни было, яма медленно и неумолимо углублялась; она доходила мне уже до бедер. Так не могло продолжаться до бесконечности. В любой момент Уэлш может решить, что она уже достаточно глубока, и прикажет кончать. С такой перспективой мой мозг отказывался смириться. Я знал, что, пока продолжаю копать, я буду жить. Если хочу и дальше оставаться в живых, надо что-то придумать...

Я поднял лопату с землей и медленно распрямился; моя голова показалась над холмом выброшенного грунта.

– Сколько трупов вы здесь зарыли? – язвительно поинтересовался я у Уэлша.

– О чем, к черту, ты болтаешь? – не понял он.

– Здесь, – я судорожно сглотнул слюну, – рука!

– Ты спятил? – Он пристально взглянул на меня. – По меньшей мере ты находишься в трех футах от Тол-вера!

– Так иди и смотри сам, – вдруг охрипнув, предложил я.

– Пойди взгляни, о чем он там лепечет, – сверкнул глазами на Ленни Уэдш. – Во всяком случае, даже если это Толвер, думаю, он зарыт достаточно глубоко.

– Точно, Джил, – согласился тот и с опаской приблизился ко мне; его глаза настороженно всматривались вниз.

По мере того как холм выброшенной земли становился выше, он отбрасывал все более глубокую тень на дно ямы. Мои глаза уже привыкли к темноте, но Ленни, ослепленному прямым светом ламп, тень показалась куда гуще. Он остановился на краю могилы и сверху уставился на меня.

– Ни черта не вижу!

– Да здесь. Прямо под твоими ногами! – злобно выкрикнул я.

И тут же швырнул полную лопату земли прямо ему в лицо. Затем с размаху ударил его лезвием лопаты по коленям. Он пронзительно завизжал, падая в яму; револьвер выпал из его руки и с глухим стуком упал на дно ямы. Я нырнул за револьвером, схватил его правой рукой и приставил к спине Ленни. Он еще продолжал дико вопить, когда я рывком придал его телу вертикальное положение, заслонившись им, как щитом.

Уэлш, быстро среагировав, сделал два выстрела. Ленни внезапно оборвал вопль. Его тело словно переломилось, и голова уперлась в выброшенную землю: на рубашке расплывалось большое кровавое пятно. Прежде чем спустить курок револьвера, я на мгновение увидел ошеломленное лицо Уэлша – казалось, он не верил своим глазам. Моя первая пуля расщепила бревно в паре дюймов от его головы, вторая – пробила дыру под его правым глазом, последующие две попали куда-то в грудь. Я отпустил спусковой крючок, когда его тело тяжело рухнуло на земляной пол...

Когда мои руки перестали трястись, я досуха протер револьвер и вложил его в ладонь Ленни. В конце концов когда-то трупы будут обнаружены, и я надеялся, что все это будет выглядеть поединком, в котором погибли обе стороны. А если вскроют и остальную часть пола и найдут тело Толвера, то вполне могут прийти к заключению: Уэлш убил его раньше, а потом хотел то же проделать и с Ленни, предварительно заставив его выкопать себе могилу. Правда, будет неясно, как Ленни удалось скрыть револьвер. Но ведь каждое, в общем-то, убийство оставляет некоторые неясности... Однако я не должен связываться с полицией, пока дочь Леолы Смит не найдена.

Я протер рукоятку лопаты и бросил ее на дно могилы. Из карманов Уэлша извлек ключи от машины и свой собственный револьвер, который и вложил в его законную кобуру.

На подгибающихся ногах я медленно вошел в офис. После бокала бурбона я почувствовал себя немного лучше, тщательно промыл и вытер свой бокал и вернул его в бар. Бокалы, использованные Ленни и Уэлшем, хранили на себе отпечатки их пальцев, и я оставил их в неприкосновенности. Затем приступил к осмотру лачуг.

Двумя первыми явно не пользовались по меньшей мере в течение двух лет – они выглядели совершенно заброшенными. Третья была комфортабельно обставлена, и в ней вполне могли проживать – и очевидно, совсем недавно. Четвертая почти ничем не отличалась от предыдущей, но имела интересную особенность – небольшой круглый глазок, прорезанный в разделяющей их перегородке. Как я убедился, он обеспечивал превосходный обзор соседнего помещения.

Я возвратился в офис и занялся основательным его исследованием. Нижний ящик стола оказался запертым. Но, перепробовав по очереди ключи, изъятые у Уэлша, я все-таки отпер его. В ящике обнаружил бобину с шестнадцатимиллиметровой лентой. Часы показывали четверть шестого, и рассвет уже затеплился. Поэтому я рассудил, что фильм может и подождать, и прихватил его с собой. Ключи от темного седана висели на кольце вместе с остальными; мотор завелся с полуоборота.

Солнечное утро было в разгаре, когда я припарковался у дома Майерсона. Часы показывали около восьми. Он, по-видимому, еще досматривал самые сладкие сны. И я наверняка последний человек из всех, кого он пожелал бы увидеть до завтрака. Так что пришлось, приставив револьвер к его объемистому брюху, убеждать довезти меня до места, где он бросил мою машину. Там я и оставил его – наедине с седаном. При этом предупредил о необходимости срочно убираться из города, ибо полиция наверняка начнет его разыскивать уже к полудню.

Дома я забрался в постель, засунув револьвер и бобину под подушку: за последнее время я окончательно избавился от привычки доверять людям.