Текст книги "Крадись, ведьма!"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 3

Это было большое двухэтажное здание, окрашенное в пастельные тона. Здание, расположенное посреди десяти акров лесистой долины с высокой оградой вокруг. Строго приватная лечебница, и я скрестил пальцы в надежде, что ей заправляет строго приватный психиатр.

Я сидел в кабинете доктора Фрэзера с озабоченным выражением на лице. Он выглядел не таким, каким я представлял себе психиатра. Он не носил ни белого халата, ни очков в толстой оправе. Костюм его был дорогим и явно такого же хорошего покроя, какой был на мне. На его лице отражалась сообразительность дельца, несколько тревожившая меня.

– Чем вам обязан, мистер Бойд? – вежливо спросил он.

– Видите ли, – заколебался я. – Я по поводу моего друга. Вернее, двух моих друзей, доктор. Они женаты и… Муж был актёром. Шекспировским актёром. И вот он начал играть роль не на сцене, а в реальной жизни. Им овладела мысль, что он действительно злополучный принц Гамлет, а его жена – вовсе не жена, а его мать, королева из пьесы, и она хочет отравить его.

Вежливое выражение на лице Фрэзера нисколько не изменилось, когда я рассказывал ему эту историю.

– Муж, собственно, ещё не прибегал к насилию, – объяснял я, – но появились тревожные признаки, что он близок к этому. Его жена пришла в отчаянии ко мне, как к их близкому другу. Вот почему я и обратился к вам.

– И какой же помощи вы ожидаете от меня, мистер Бойд? – осторожно спросил он.

– Я хотел бы, чтобы его осмотрели. Если окажется необходимым, подержите его под наблюдением некоторое время. Его жена так больше не может. Она кончит тем, что сама свихне… ну, надломится что ли, или что-нибудь похуже, если ей придётся и дальше жить со всем этим.

– Разумеется, я приму вашего друга, если вы желаете этого, мистер Бойд, – сказал он. – Вы хотите договориться о приёме?

– Как можно скорее, доктор, – горячо сказал я. – Это очень срочно!

– Вас устроит завтра в одиннадцать?

– Это было бы прекрасно!

– Отлично, – кивнул он. – Значит, завтра в одиннадцать.

Я вышел из подъезда, недоумевая, что меня беспокоит. Когда уселся в машину и завёл мотор, я понял, что это было – отсутствие звуков в здании лечебницы. Прислушиваясь к урчанию мотора, я снова возвратился в мир живых. Что они делают с пациентами, чтобы они вели себя так тихо?

Было уже около трех часов, когда я приехал к себе в офис. Там я обнаружил Эдел Блэр.

– Я жду вас больше часа, – сдавленно сказала она. – Где вы были?

– В психиатрической лечебнице.

– Зачем? И что за дурацкое пари вы заключили вчера с Николасом?

– Я был у доктора Фрэзера. Он психиатр, и его лечебница находится в Коннектикуте.

– О? – Что-то сверкнуло в её глазах.

– Приём назначен на завтра, на одиннадцать утра.

Она перевела дыхание.

– Вы уверены, что всё пройдёт, как надо? Дэнни, вы можете провернуть это дело?

– Об этом поговорим, когда я получу чек.

Она открыла свою сумочку и протянула мне чек, взамен порванного Конфуцием во время его философских забав. На этот раз я спрятал его в бумажник.

– Этот доктор не дурак, – сказал я. – И надо сыграть роли с большим хладнокровием. Нам придётся выехать из города около половины десятого, чтобы успеть туда к одиннадцати.

– Что вы ему сказали? – негромко спросила она.

– Вы – мои давние друзья. Я рассказал ему, что с ним это происходит уже некоторое время. Он начинает переживать наяву роли, а теперь становится агрессивным, вообразил, что он – Гамлет, а вы – его мать, решившая отравить его. Он сделался опасным.

– Это и есть роль, которую вы предложите играть Николасу в течение пятнадцати минут, чтобы выиграть пари?

– Да.

– Что произойдёт, когда пятнадцать минут истекут?

– Это целиком зависит от доктора, – усмехнулся я, – и от того, насколько хорошее представление даст Ники-бой.

– Хорошо, – кивнула она. – Вы заедете за нами в девять тридцать?

– Конечно. Только не забудьте, что вы – истерзанная женщина, когда увидите доктора.

– Я актриса, помните? – холодно произнесла она. – Вы думаете, этот доктор сразу признает его умалишённым?

– Сомневаюсь, – ответил я, – но он будет держать его под наблюдением, а это почти так же хорошо. Наверняка, он берет недёшево, а его заведение производит впечатление, что ему пригодились бы любые клиенты, каких он сможет заполучить. Пожалуй, так будет надёжней, чем добиваться немедленного признания невменяемости.

– Посмотрим, – сказала она, – но имейте в виду, я не намерена выплачивать ваш гонорар полностью, пока не будет уверенности, что дело удалось.

– Понимаю, – ответил я. – Скажите Ники-бою, что вы выбрали доктора Фрэзера наудачу по телефонной книге.

– Хорошо, – кивнула она. – Что ещё?

– Передайте привет моему друга Обри. Вы когда-нибудь интересовались его предками?

– Что вы хотите сказать?

– Вы уверены, что в его семье не было ирландского терьера по отцовской линии?

Её правая рука взметнулась и сильно ударила меня по лицу. Массивное алмазное кольцо врезалось мне в щеку. Я протянул руку, поймал Эдел за пуговицу и подтащил к себе. Я обнял её за плечи и прижал её губы к своим. Её тело было мягким и вначале податливым, но потом оно напряглось. Она начала колотить меня кулаками в грудь. Я позволил своим рукам соскользнуть с плеч на талию, потом, хотя она вырывалась, на её округлые бедра.

– Вы… вы… – бессвязно запиналась она.

– Хочешь делать людям гадости, умей терпеть гадости от плохих людей, – сказал я и дважды хлестнул её по лицу, слева и справа.

На мгновение она не могла в это поверить. Она уставилась на меня с открытым ртом и набросилась, размахивая руками. Я сильно оттолкнул её.

– Я… я… – захлёбывалась она.

– Наверное, вас никогда не бил мужчина, голубка, – посочувствовал я. – Вы хотели сказать, что мы увидимся завтра?

– Я убью вас за это! – злобно крикнула она.

– Если вы бьёте людей для развлечения – о'кей, – сказал я. – Но вам следовало предупредить меня. Я захватил бы свой кастет, и мы могли бы неплохо позабавиться.

Она вышла, громко хлопнув дверью.

Это случилось десятью минутами позже, как будто смотришь повторный показ по телевидению. Дверь распахнулась без стука. Единственной разницей было то, что на этот раз вошли двое. Одни из них был Конфуций, а второй, – может быть, его телохранитель.

Конфуций аккуратно прикрыл дверь и с улыбкой посмотрел на меня.

– Забыли что-нибудь искромсать? – спросил я его.

– Вы просто ничего не хотите понимать, Бойд, – сказал он, – и я должен вас проучить, чтобы до вас дошло.

Я посмотрел на второго.

– Вы забираете его обратно в Белвью или просто обучаетесь на дому ремеслу членовредительства?

Этот человек был миниатюрной горой. Коротышка, но потянул бы фунтов на триста пятьдесят. Его прямые серые волосы были причёсаны на прямой пробор и приглажены щёткой через скальп. Он выглядел как ответ на вопрос: что стало с Гитлером, когда он сбрил усы и растолстел.

Он вынул сигару из верхнего кармана и уважительно понюхал её, откусил конец и аккуратно выплюнул его мне под ноги. Глаза у него были холодные и голубые, а рот обладал всей чувствительностью бульдозера. Кончив раскуривать сигару, он выдохнул облако дыма в мою сторону.

– Херби, – кивнул он в сторону Конфуция, – защищает мои интересы.

– Мне предстоит приятное дело, Бойд, – сдавленно сказал Херби. – Я займусь вами.

– Как я уже сказал, – просопел толстяк, – Херби заботится о моих интересах.

– И в их число входит Эдел Блэр? – спросил я, окинув его взглядом. – Пожалуй, вы слишком толстоваты для этого.

– Это интересует меня косвенно, – буркнул он.

– Я заинтригован. Продолжайте.

– Меня зовут Лэмб, – сказал он.

– Я читал вашу книгу. А теперь вы финансируете одну из пьес старика Вилли?

Лэмб с усилием повернул голову в сторону Херби.

– Этот парень просто полоумный, – произнёс он жалобно. – И я должен терять время на разговоры с полоумным? По-хорошему он не понимает!

– Я не прочь растолковать ему совсем по-другому, мистер Лэмб.

Лэмб снова взглянул на меня и пожал плечами.

– Я не знаю, зачем этой ведьме понадобилось нанимать частного сыщика, – сказал он медленно, словно сомневаясь, что я понимаю по-английски. – Да и не особенно интересуюсь. Но я не хочу, чтобы Блэру кто-нибудь помешал осуществить его постановку, так как она уже стоила мне немалых денег. Не делайте ничего, чтобы помешать этому. Дошло?

– Вы возьмёте образец обивки моей мебели, или за неё придётся платить Херби из своего жалования? – спросил я.

– Острите? – скучно спросил он.

– Убирайтесь из моего офиса и захватите с собой Херби! – сказал я.

– Ладно! – Лэмб снова пожал плечами. Он даже ухитрился не разорвать свой костюм при этом. Потом посмотрел на Херби. – Займись им! – сказал он просто.

Херби пошёл на меня. Улыбаясь, он вынул правую руку из кармана, и я увидел блеск кастета.

– На этот раз, Бойд, – нежно сказал он, – вам придётся по-настоящему плохо.

Когда кулак Херби устремился к моему лицу, я качнулся назад, балансируя на правой ноге, а левой взмахнул высоко и резко так, что носок моего ботинка хрястнул его в правую почку.

Херби свалился на пол бесформенной грудой и остался лежать, корчась от боли. Он очень светски отнёсся к происшедшему и ни разу не вскрикнул, хотя от боли его лицо сделалось старческим.

Я наклонился, сгрёб его за лацканы пиджака и поднял на колени. Потом ударил его ребром ладони по переносице. Надеясь, что удар был хорош, посмотрел, как он опять грохнулся на пол.

– Ну, все! – резко сказал Лэмб. – Довольно!

– Идите к чёрту, толстяк. Я ещё только начинаю. Хотите дождаться останков? Я не против.

– Назад! Или вы получите это, – просопел он.

Я поднял глаза и увидел, что на меня смотрит дуло пистолета 38-го калибра. Я ухмыльнулся.

– Вы не посмеете здесь стрелять.

В следующее мгновение прогремел выстрел. Пуля не проделала мне новый пробор, но пролетела достаточно близко, чтобы ветерок шевельнул мне волосы. Я втянул воздух, потом медленно повернул голову и посмотрел на дыру в штукатурке, которая была может на дюйм выше меня.

– Значит, вы не шутили, – сказал я.

– Вам лучше убраться отсюда, Бойд, – сказал Лэмб. По его лицу стекал пот от усилия, с которым он нажимал на спуск. – Если вы будете поблизости, когда Херби очнётся, он разрежет вас на мелкие кусочки, и даже я не смогу его остановить.

Кто такой Дэнни Бойд, чтобы спорить с человеком, держащим пистолет, из которого он только что стрелял в меня? Я направился к двери, чувствуя, что у меня задёргались лопатки, когда я проходил мимо толстяка.

– Ещё только одно, Бойд, – сказал он мягко. – Если вы хотя бы позвоните Эдел Блэр, не говоря уже о встрече, я лично позабочусь, чтобы вы оказались в морге!

Я бы высказал своё мнение на эту тему, но Херби как раз издал прерывистый звук, словно собирался очнуться. Похоже, было самое время убираться отсюда, что я и сделал.

Глава 4

– Итак, – пророкотал Николас, когда я въехал в открытые ворота и покатил к зданию, – это и есть тот дом, где мне предстоит изображать психа?

– И, заодно, потерять тысячу монет, Ники-бой. Не забывайте об этом.

Николас содрогнулся.

– Вам кто-нибудь уже говорил, что вы невежа, Дэниел?

– Однажды меня выбирали самым вежливым человеком года на Кони-Айленд, – ответил я. – Это сказала мне блондинка, которая была со мной. Она здорово в меня втрескалась и, пожалуй, единственное, что она ещё могла отдать мне, был её голос, но я не бессовестный, я не взял его.

– Могу себе представить! – ухмыльнулся Николас.

– Пусть эта красивая оболочка не вводит вас в заблуждение, Ники-бой, – сказал я серьёзно. – Под ней бьётся золотое сердце.

– Четырнадцать каратов сплошь из чистого золота, – холодно сказала Эдел.

Я остановил машину перед домом, и мы вышли из неё. Николас недоверчиво посмотрел на входную дверь, потом повернулся.

– Ты уверена, что выбрала это место наугад, по телефонной книге? – спросил он.

– Конечно, уверена, – нетерпеливо ответила она. – Ты думаешь, что я хочу, чтобы ты потерял тысячу долларов, которую я могла бы с удовольствием истратить?

– Да, это верно! – Он тяжело вздохнул. – Ладно. Давайте разделаемся с этим. Будем сверять часы, Дэниел?

– Лишь бы вам удалось водить за нос психиатра в течение пятнадцати минут.

Я толкнул тяжёлые стеклянные двери с прокладкой из тонкой стальной сетки, и мы вошли в лечебницу. Плоскогрудая, с белесыми волосами секретарша вопросительно посмотрела на нас.

– Миссис и мистер Блэр к доктору Фрэзеру, – сказала ей Эдел. – Нам назначено.

– Он ожидает вас в своём кабинете, – ответила секретарша, указывая на дверь. – Вы можете пройти к нему.

Эдел вошла в кабинет, пропустив вперёд Николаса. Я зря беспокоился, пожалуй, Эдел всё-таки заслуживала роли в пьесе. Она управилась с Фрэзером так быстро, что у него не было никакой возможности сказать что-нибудь.

– Я – миссис Блэр, – сказала она, едва мы вошли в кабинет. – Я звонила вам вчера. Это мой муж, Николас Блэр, а это наш друг, мистер Бойд.

– Как поживаете? – любезно спросил Фрэзер. Он сначала пожал руку Николасу, потом мне, ничем не показывая, что знает меня. – Садитесь, пожалуйста.

Мы уселись лицом к столу. Я закурил сигарету и скрестил пальцы правой руки. Мои часы показывали одиннадцать десять. Я быстро поднял глаза и увидел едва заметную улыбку на лице Николаса. Он слегка кивнул мне, затем сверился со своими часами.

В следующее мгновение он вскочил на ноги и принялся расхаживать но кабинету, глубоко засунув руки в карманы. Время от времени он дёргал плечами.

– Все это часть заговора! – внезапно произнёс он. – Кто этот человек?

– Заговора? – мягко переспросил Фрэзер.

– Заговора! – повторил Николас. Потом он взглядом окинул Эдел с усмешкой на лице. – Ну, что теперь, милая королева?

– А, – серьёзно сказал Фрэзер. – Гамлет.

– Вы узнали меня, – учтиво подтвердил Николас.

– Я узнал пьесу, – сказал Фрэзер.

– Пьесу? – повторил Николас и его голос отозвался эхом от стен кабинета. – Вы думаете, что это лицедейство?

– А разве это не так? – спросил Фрэзер. Николас ткнул в сторону Эдел.

– Спросите её! – сказал он. – Я помню слова, сказанные призраком моего отца: «Моя, казалось, чистая жена!»

Фрэзер взял ручку и пододвинул к себе блокнот.

– Давайте начнём сначала. Хорошо? – предложил он. – Вас зовут Николас Блэр и…

– Все тот же подлый заговор, – низким голосом сказал Николас. – Я – Гамлет, принц датский, и вам известно это!

– Прекрасно! – сказал Фрэзер и пожал плечами. – А кто я?

– Да будет Бог с вами! – Николас уставился на него пустыми глазами.

– Вы знаете меня? – спросил снова доктор.

– И притом отлично. – Николас улыбнулся. – Вы – торговец рыбой.

– Я – доктор Фрэзер.

– Тогда мне хотелось бы, чтобы вы были таким же честным человеком, как торговец рыбой, – холодно сказал Николас.

– Итак, вы Гамлет, и вам угодно, чтобы я был торговцем рыбой, – резко сказал Фрэзер. – А кто эта дама?

Николас бросил на Эдел мимолётный взгляд, потом снова посмотрел на доктора.

– Это моя мать – королева, дурак! – сказал он коротко. – А это, – он указал на меня, – один из могильщиков.

Перо доктора беспомощно запрыгало по блокноту. Он несколько раз прочистил горло, потом почти умоляюще посмотрел на Эдел.

– Давно он так?

– Последние два дня, доктор, – нерешительно сказала она. – Хотя так плохо с ним ещё никогда не было, а теперь он всё время такой.

Взгляд Николаса снова стал пустым. Он медленно обошёл стол и оказался позади доктора. Затем принялся ощупывать его голову пальцами обеих рук.

– Увы, – сказал он уныло, – бедный Йорик.

– Йорик?! – Фрэзер вопросительно посмотрел на Эдел.

– Вы помните сцену на церковном дворе, доктор? – вежливо спросила она. – Могильщики выкапывают череп, который принадлежит бывшему придворному шуту по имени Йорик.

Фрэзер стремительно отдёрнул голову от пальцев Николаса.

– Возвращайтесь на место и сядьте! – сказал он напряжённым голосом. – Сядьте, пожалуйста, мистер Блэр! – резко повторил доктор.

Николас не обратил на него никакого внимания и медленно направился обратно к столу.

– Улыбчивый подлец, подлец проклятый! – Он выплюнул эти слова в лицо изумлённому психиатру. – Блудливый, вероломный, злой подлец! О, месть!

Фрэзер выпрямился в кресле.

– В последний раз прошу вас, – сказал он жёстко, – садитесь!

Николас отвернулся от стола. Глаза его были такими же пустыми и невидящими.

– И ты ей скажешь, чтобы не пила, – пробормотал он. – Но будет слишком поздно. О, злодейство!

Внезапным рывком он повернулся к Фрэзеру с выражением открытого неистовства.

– Эй! – завопил он во всю силу своих лёгких. – Эй! Закройте двери! Предательство! – Он сунул руку под пиджак, а когда она показалась вновь, я увидел в ней сверкающий нож.

Николас сделал ещё шаг к врачу, и я заметил, что Фрэзер бешено тычет пальцем в кнопку под крышкой стола.

– Клинок отравлен тоже! – хрипло сказал Николас, подступая ближе. – Вот – блудодей, убийца окаянный!

Фрэзер ещё глубже вжался в кресло, его палец не отрывался от звонка. Бисеринки пота стекали по его носу и капали на блокнот, портя роскошную белизну бумаги.

Дверь распахнулась настежь, и два жилистых типа в белых халатах влетели в комнату. Один захватил руки Николаса сзади, прижимая их к бокам, а другой вывернул ему запястья так, что нож выпал на пол… Николас резко вскрикнул от боли, потом в комнате стало тихо.

Внезапно гулкий смех Николаса ударил по моим барабанным перепонкам.

– Хорошее представление, Дэниел? – торжествующе спросил он. – Наверняка прошло больше пятнадцати минут, и вы должны мне тысячу долларов!

Я посмотрел на него с выражением нескрываемой жалости и снова отвернулся, ничего не сказав.

– Ну? – настаивал он. – Вы оправитесь от потери тысячи долларов? Скажите ему!

Фрэзер вытер лоб белым платком и приказал санитарам:

– Уберите его отсюда. Успокойте его. Он опасен!

Они схватили Николаса за руки и согнули его пополам.

– Отпустите меня, черт побери! – заревел Николас. – Я такой же здоровый, как и вы! Всё это было только пари!

– Убрать! – рявкнул Фрэзер.

Николаса ловко развернули и потащили к двери.

– Отпустите меня! – взвыл он. – Вы что, свихнулись, что ли? Это была только шутка, даже если и чертовски глупая! Дэниел! Скажите им, что это была только шутка!

Я взглянул на Фрэзера и беспомощно пожал плечами. Дверь за ними захлопнулась, но все равно мы слышали его раскатистый голос, когда они его волокли по коридору. Мы слышали его ещё секунд десять, потом он внезапно затих. Слишком внезапно…

– Бедный Николас! – сказала Эдел приглушённым голосом и начала тихо всхлипывать в носовой платок.

Фрэзер методично черкал в своём блокноте, пока его рука не перестала дрожать. Потом он выпрямился, расправляя плечи.

– Миссис Блэр, – сказал он твёрдо, – боюсь, что у вашего мужа далеко зашедшая шизофрения.

– Вы можете что-нибудь для него сделать? – тихим голосом спросила она.

– Будем надеяться, – ответил он, – но для этого потребуется значительное время. Это будет для вас ударом, миссис Блэр, но он должен быть изолирован немедленно.

– Нет! – воскликнула она голосом, полным муки.

– Сожалею, – мягко сказал доктор, – но так будет лучше для вас и для него. Заверяю вас, что мы сделаем для него все, что только сможем сделать, миссис Блэр! Я подготовлю все необходимые документы, и вы подпишите их перед уходом.

Я подошёл к Эдел и похлопал её по плечу.

– Я знаю, что это страшный удар, но никто не поможет ему лучше доктора Фрэзера, Эдел. Ради Николаса мы должны подписать документы.

– Ты прав, я знаю, – всхлипнула она, – но мне кажется ужасным так поступить с ним!

– Поверьте мне, миссис Блэр, – сочувственно сказал доктор, – это самое лучшее и единственное, что вы можете сейчас для него сделать.

– Бедный Николас… – прошептала она. – Без него мне будет так одиноко!

– Ты всегда сможешь послать ему открытку, – сказал я весело. Тут я уловил странное выражение на лице доктора. – Я подумал, что шутка может подбодрить её.

– У вас неуместное чувство юмора, мистер Бойд, – ледяным тоном сказал он. – По-видимому, у вас нет ни малейшего представления, что это значит для миссис Блэр! Никто, сам не испытав, не может понять глубины любви жены к мужу!

– Я начинаю понимать, доктор! – заверил я его. – И очень быстро.

Глава 5

Было четыре часа дня, когда мы вернулись в квартиру Блэров. Эдел открыла замок, и я вошёл вслед за ней, закрывая за собой дверь. Мы прошли в гостиную, в которой никого не было.

– Обри нет? – спросил я.

– Он уехал из города на один день, – сказала она. Её нижняя губа чуть покривилась. – У него слабоват желудок для такого рода дел, так что он предусмотрительно удалился на случай, если дело обернётся плохо.

– Я вовсе не скучаю по нему, – сказал я.

Она тепло улыбнулась мне.

– Это надо отпраздновать, Дэнни, – вибрирующим голосом сказала она мне. – Все прошло прекрасно. А вы настоящий гений. Приготовьте, пожалуйста, что-нибудь выпить.

– Я сделаю вам особый коктейль Дэнни Бойда, – ответил я.

– Что это такое?

– «Смеющаяся вдова».

– Название подходящее. А какие составляющие?

– Три капли горькой настойки на две части водки к одной части джина, – объяснил я, – и крошечная луковка. Но обязательно должна быть луковка: она выявляет вкус.

– Вкус лука?

– Стоит приняться за вторую порцию и вкус перестаёшь замечать, – уверил я её. – Тогда главным становится напиток.

– Звучит как «отравленная чаша», – сказала она. – Надеюсь, вы не собираетесь продолжать с того места, где Ники прервали?

– Могильщик-весельчак! – ответил я. – Так или иначе, Ники-бой досмеялся до смирительной рубашки.

– Говорили, что он одержим театром. – В глубине её горла переливался смех. – Теперь он всего лишь невменяем!

– Я приготовлю выпивку. Этот диалог напоминает мне, что я хочу забыть Гамлета.

– Пожалуй, это был величайший триумф Ники, – лениво сказала она. – Он почти заслужил тысячу долларов, которую вы ему должны.

– Я заплачу, как только он выйдет из лечебницы.

– Вот это и привлекает в вас больше всего, Дэнни, – восхищённо сказала она. – После вашего профиля, разумеется, – ваше большое сердце!

Я встал за стойку и принялся готовиться к операции «смеющаяся вдова». Эдел исчезла, что позволило мне сосредоточиться на отмеривании и смешивании. Пятью минутами позже я вылил нужные составляющие на лёд в бокалах. Естественно, «смеющуюся вдову» не трясут, так как она может взорваться. Её слегка поглаживают.

Эдел появилась, когда я всё ещё поглаживал. Она подошла к бару и положила чек на девять тысяч долларов на стойку передо мной как раз тогда, когда я наливал первый коктейль. Я не пролил ни капли, умудрившись подхватить чек свободной рукой и сунуть его в карман.

– Спасибо, – сказал я ей.

– Вам спасибо, мистер Бойд, – ответила она весело, – за быструю и хорошо выполненную работу. Я теперь буду рекомендовать вас моим друзьям. Если такие дела станут обычными, вы сможете выжимать комиссионные из этого доктора.

– Я думал об этом, – признался я. – Если дела пойдут действительно хорошо, будет смысл получить медицинскую степень. Таким образом, не пострадают ни гонорары, ни этика.

– Очаровательно! – сказала она. – Восхитительно! Я люблю вас, – произнесла она мечтательно.

– До сих пор я считал, что даже не нравлюсь вам.

– Это было вчера. Сегодня я думаю, что вы чудесный, и по какому-то фантастическому совпадению Обри как раз уехал. – У неё расширились глаза, когда она пристально посмотрела на меня, и я заметил, что в них опять загорелись искорки.

– А вы по-прежнему недолюбливаете меня, Дэнни, так же сильно, как я вас раньше?

– Это было вчера, – сказал я и поднял свой бокал. – За сегодня!

Она тоже подняла бокал.

– И прощай муж-шизофреник!

– Дэниел вынес приговор, – фыркнул я, вспомнив, как голос Николаса отдавался эхом от стен комнаты. – Что ж, теперь он получил вечное место в жизни.

Эдел поставила свой полупустой бокал и посмотрела на меня со слезами на глазах.

– Я что-нибудь сказал не так?

– Это та самая штука, которую используют при бурении нефтяных скважин? – спросила она.

– Эту штуку находят в скважинах, пробурив их, – ответил я. – Она заставляет вдов смеяться, а сильных мужчин плакать. Надеюсь, у вас есть лишний носовой платок?

– Налейте мне ещё, пока я буду его искать. – Она встала и опять куда-то пропала.

Вернулась она минут через пять. Строгое чёрное платье, которое она надела ради Фрэзера, исчезло. Вместо него на ней был чёрный халат с вышитыми по подолу малиновыми орхидеями.

– Выпейте это, и, гарантирую, будете смеяться! – Я подтолкнул к ней стакан через стойку. – Одобряю этот халат. В нём вы кажетесь очень красивой и очень порочной. Так должна выглядеть каждая женщина, но почти ни одна не выглядит.

– Не хочется признаваться, – произнесла она хрипло, – но этот профиль, про который вы не позволяете мне позабыть, почти так же хорош, как вы думаете.

– Не может быть, – сказал я скромно. – Но что я могу поделать, если я красив? Большинство женщин от меня без ума с первого взгляда. Пожалуй, именно поэтому вы заинтриговали меня с самого начала: вы были не такая.

Эдел выпила свой коктейль одним приёмом и стала молча и отчаянно хватать ртом воздух, пока снова не обрела дыхание.

– Вы ударили меня! – сказала она, когда к ней вернулся голос. – Я никогда этого не забуду, Дэнни Бойд! Там, в вашем офисе, вы ударили меня!

– Никогда не забудете и никогда не простите?

– Мне это понравилось, – заявила она небрежно. – Для меня это был новый подход. Ники переигрывает в любви так же, как и во всём остальном.

Она протянула руку к шейкеру и налила себе ещё.

– Я вам кое-что скажу, Дэнни Бойд. – Говоря это, она втягивала в себя воздух, от чего её голос казался манящим и беспокойным.

– Что угодно, кроме истории вашей жизни, моя милая, – сказал я осторожно, – терпеть не могу исповедания женщин.

– Это о теории, – сказала она. – Теория, что женщины наряжаются, чтобы нравиться мужчинам, это не правда!

– Нет? – Я поднял брови, но почувствовал, что они слишком тяжелы и позволил им опуститься обратно.

– Нет! – решительно повторила она.

Я ждал, пока она разделалась с третьим стаканом.

– Определённо, нет! – Она покачала головой немного энергичней, чем следовало. – Когда женщине по-настоящему нравится мужчина, она делает как раз наоборот!

– Наоборот? – заморгал я.

Одним рывком она распустила пояс, и халат распахнулся сверху донизу. Потом она сладострастно повела плечами, и халат упал на пол к её ногам. Под ним ничего не было. Я смотрел, как она поворачивается вокруг себя, медленно описывая полный круг.

– Сто пятьдесят фунтов, – сказала она с удовольствием, когда снова стала лицом ко мне. – И ни одна унция не пропадает зря.

Она была восхитительна. Там она выдавалась горделивым максимумом двух остроконечных грудей, здесь сужалась до изящного минимума. Её кожа сияла матовой белизной фарфора. Высоко на левом бедре был треугольный шрам – единственный изъян на этом безукоризненно прекрасном теле, единственный и от того восхитительно возбуждающий.

– Тебе хочется только смотреть, и этого достаточно? – лениво спросила она. – Я польщена, Дэнни Бойд!

Я обошёл бар и медленно двинулся к ней. Воротник душил меня, и я расслабил его примерно до пояса. Стоя в ожидании меня, она медленно провела руками по своим гладким бёдрам.

– Ты опять хочешь ударить меня? – спросила она, когда я остановился перед ней.

– Не это ли тебя привлекает в Обри?

– Обри! – Это имя прозвучало у неё как грубое и раздражённое слово. – Нет. Я подумала, что, может, это ты так развлекаешься.

– Я парнишка с простыми привычками, – сказал я. – Для меня достаточно хороши старинные способы.

Тут я протянул руку и кончиками пальцев погладил треугольный шрам на её бедре.

– Змеиный укус?

– Можно назвать так, – согласилась она. В её голосе была насмешливая нотка. – Разве ты не собираешься обнять меня или заняться кое-чем столь же старомодным?

– А у меня на уме и то, и другое. Может это и старомодно, но до сих пор не устарело.

– Ты когда-нибудь перестанешь болтать? – спросила она напряжённым тоном.

Я наклонился, подхватил её под бедра и взвалил себе на плечо. Её зубы резко впились в моё тело, когда я её нёс в комнату. В ответ я шлёпнул её по наиболее близкому и наиболее подходящему для этого месту. Она взвизгнула от удовольствия.

– Только вот что, – сказал я. – Как насчёт Обри? Что, если он рано вернётся?

– Ну его к чёрту, – удовлетворённо сказала она. – Он может налить себе сам.

– Значит, с Обри все улажено и остаёшься только ты?

– Так у меня не остаётся никакого выбора. – Она мелодраматически вздохнула. – А если я закричу?

– Я опытный соблазнитель, – сказал я скромно. – При мне всегда есть ушные затычки.

* * *

…Было чуть больше полседьмого, и мы снова выглядели респектабельно. Мы пили джин с тоником, потому что «смеющаяся вдова» годится только для особых случаев.

– Мне пора идти, – сказал я.

Эдел в шёлковой рубашке и узких брюках лежала, растянувшись на кушетке.

– Зачем? – спросила она, не двигаясь.

– Нужно заниматься делами.

– У тебя назначено свидание? – Она медленно повернула голову и взглянула на меня.

– Никакого свидания.

– Ну тогда оставайся, – сказала она. – Скоро приедет Обри и принесёт нам что-нибудь поесть.

– Знаю я его вкус, – я содрогнулся. – Пшеничные хлопья и йоргут! Это не для меня!

– Известно, что иногда он ест бифштекс, – лениво сказала она. – Очень редко, конечно.

Я опять содрогнулся.

– Знаешь что, – серьёзно сказал я. – Если бы у меня были силы, я встал бы с этого дивана и поехал домой. Если бы у меня были силы…

Она удовлетворённо замурлыкала.

– А ведь люди играют в гольф, теннис, плавают, чтобы избавиться от избытка сил…

– Можно ли удивляться, что мир плохо устроен, – согласился я.

– Нальёшь мне ещё? – заискивающе спросила она.

– Если бы я чувствовал себя настолько сильным, я налил бы себе, – объяснил я, – а мой стакан пуст.

– Размазня! – Она медленно села, потом ещё медленней встала на ноги, подошла к моему креслу и наклонилась, чтобы забрать у меня мой стакан. Одновременно она поцеловала мою руку. – Зверь! – пробормотала она. Потом, покачивая бёдрами, направилась к бару.

С большим трудом я приподнялся в кресле и сел. Едва я закурил, послышался щелчок дверного замка.

Через десять секунд в комнату вошёл Обри. Он остановился, когда увидел меня, и неуверенно улыбнулся.

– Хелло, Дэнни, – встревоженно сказал он. – Все в порядке?

– Предположим, он ответил бы «нет»? – едко спросила Эдел. – Что бы ты сделал, Обри? Опять уехал бы из города?

Он оглянулся на неё.

– Хелло, Эдел. Я тебя не заметил сначала… Но ведь все в порядке, правда? Я хочу сказать, что иначе бы вас здесь не было, верно?

– Всё было прекрасно, – сказала она. – Дэнни чудесно сработал. Иди сюда и займись напитками, а я пока буду рассказывать.

Он послушно потащился к бару, а я докурил свою сигарету, пока она рассказывала ему, как всё происходило.